§ 2. Стандарт доказывания на стадии судебного разбирательства
Как в международных трибуналах ad hoc, так и в Международном уголовном суде признаётся, что в соответствии с международными стандартами прав человека у обвиняемого имеется право на презумпцию невиновности[266] [267]. Презумпция невиновности, являясь специальным принципом МУП, нашла своё закрепление в актах, направленных на защиту прав и основных свобод 271 человека . В современном международном праве принцип презумпции[268] невиновности закреплён в части 1 статьи 11 Всеобщей декларации прав человека[269], части 2 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах[270], части 2 статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод[271], части 2 статьи 6 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека[272], части 1 статьи 8 Американской конвенция о правах человека[273], части 1 статьи 7 Африканской хартии прав человека и народов[274]. Стандарты доказывания зависят от того, на какой из сторон - обвинении или защите - лежит бремя доказывания. Каждая из сторон процесса обязана доказать те факты, на которых она строит свои утверждения, или, как сформулировано ещё в Дигестах Юстиниана: «доказывание возлагается на того, кто утверждает, а не на того, кто отрицает»[275] (причём Международный суд ООН дополнил высказывание тем, что и в случаях, когда доказательства не могут быть получены заявителем, утверждение может быть отклонено в суде как недоказанное, но не должно быть исключено как недопустимое279 [276]). Сторона обвинения должна доказать те обстоятельства, на которых она основывает заявление о виновности стороны на конкретной стадии производства по делу. Подсудимый в свою очередь имеет право, но не обязан доказывать свою невиновность, и считается невиновным до тех пор, пока судом не будет установлено обратное. «Бремя доказывания того или иного факта представляет собой правило, указывающее суду на то, которая из сторон судебного процесса должна представить доказательства для установления этого факта в соответствии с применимым стандартом доказывания»[277]. Цель доказывания в международном уголовном процессуальном праве состоит в том, чтобы исчерпывающим образом обосновать верность доказываемого тезиса. Если для прокурора эта цель достигается путём доказательства виновности обвиняемого с соблюдением стандарта «beyond reasonable doubt» - вне разумных сомнений, то для защиты - невиновности с соблюдением стандарта «balance of probabilities» - баланс вероятностей. Однако при кажущейся на первый взгляд ясности понятия БВ, порой возникают серьёзные проблемы с пониманием того, что именно представляет собой данный стандарт доказывания. «Прообраз» стандарта «balance of probabilities», а также его аналога в уголовном процессе США «preponderance of the evidence» - превосходство доказательств, можно встретить в первом систематизированном тексте о доказательствах Джефри Гилберта 1754 года. Теория носила название «the best evidence rule». Она означала, что сторона должна предоставить лучшие из возможных доказательств факта, по поводу существа рассматриваемого дела, и никакие другие доказательства этого факта не могут быть признаны допустимыми доказательствами[278]. То есть в качестве «наилучшего» доказательства должен быть представлен, к примеру, оригинал письменного вещественного доказательства (в случае, если его возможно получить), а не его копия, а в настоящее время, к примеру, сканированная или фото- версия и т. д. Таким образом, суд при оценке и сравнении доказательств положит в основу решения суда наиболее подлинное доказательство. Встречается несколько упрощённое описание стандарта БВ через простое числовое выражение: «если истец выполнил бремя доказывания и смог убедить судью в своей правоте, то он выиграл с вероятностью по крайней мере 51 против 49»[279]. Исходя из самого названия стандарта БВ, можно сделать вывод, что соблюдение данного стандарта не всегда нацелено на установление истины, поскольку, как мы определили в § 1 Главы 1 настоящего диссертационного исследования, вероятность далека от истины. Однако следует иметь в виду, что сама вероятность того обстоятельства, который подлежит доказыванию, должна быть возможна и основываться на законах логики и здравом смысле. В ППД МТБЮ[281] и МТР[282] существует правило, согласно которому после завершения предъявления обвинения решается вопрос[283], отвечают ли предъявленные доказательства необходимому стандарту доказывания. В том случае, если судебная палата приходит к выводу, что доказательств, собранных обвинением, недостаточно для поддержания обвинения, то выносится оправдательный приговор, даже без необходимости исследования доказательств, которые могут быть представлены защитой. Правило 98 bis устанавливает необходимость того, чтобы после предъявления обвинения и до выступления защиты, у большинства судей не оставалось разумных сомнений в виновности обвиняемого, в том случае, если все доказательства, представленные обвинением, будут достойны доверия и приняты судом[284]. Вышеуказанное правило известно англо-саксонской модели уголовного правосудия под стандартом «no case to answer»2[285]. Однако в решении по делу «Прокурор против Горана Джелисича» судебная палата предостерегла от прямого заимствования данного стандарта, поскольку судьи и юристы трибунала прибыли из разных правовых систем. Трибунал является международным органом, а указанное правило не находит своё отражение во всех правовых системах[286] [287]. Таким образом, данная процедура, будучи заимствованной из англосаксонской модели уголовного процесса, применяется и интерпретируется sui generis2. Дискуссионным вопросом является применение процедуры «no case to answer» в рамках МУС. Статут прямо не разрешает подачу заявлений «no case to answer». Вместе с тем, 5 апреля 2016 года судебная палата IV в деле «Прокурор против Уильяма Самой Руто и Джошуа Арап Санг» в соответствии с общим обязательством обеспечить справедливое судебное разбирательство и в соответствии со статьями 64 (2) и (3) (a), 66 (1) и 67 (1) Статута, посчитала, что обвинения могут быть сняты после завершения предъявления доказательств прокурором. Однако 1 июня 2017 года в деле «Прокурор против Боско Нтаганды» стороне защиты было отказано в удовлетворении заявления о частичном оправдании обвиняемого в порядке процедуры «no case to answer» в связи с недоказанностью части обвинений даже с соблюдением стандарта prima facie. Сама возможность подачи указанного выше заявления была установлена в Решении о проведении судопроизводства от 2 июня 2015 года. Обвинение признало принципиальное право суда на проведение данной процедуры[288] на основании Статьи 64 (2) Статута для обеспечения того, чтобы судебный процесс являлся справедливым и оперативным, в порядке статей 66 (1) и 67 (1) и полномочий по статье 64 (3) (а). Однако в контексте частичного снятия обвинений, по причине наличия доказательств виновности обвиняемого, а также присутствием связи с иными эпизодами предъявленных обвинений, прокурор просил отказать в снятии обвинений в порядке процедуры «no case to answer». Представители потерпевших также выступали против удовлетворения запроса «no case to answer». Они ссылались на отсутствие исключительных обстоятельств, которые имелись в деле «Прокурор против Уильяма Самой Руто и Джошуа Арап Санг». Защита потерпевших выступала против укрепления практики применения процедуры в МУС, указывая, что задачу процедуры «no case to answer» в рамках МУС выполняет утверждение обвинений на досудебной стадии. Отказывая в удовлетворении заявления «no case to answer», судебная палата признала, что процедура может способствовать сокращению и более целенаправленному судебному разбирательству, поскольку оправдательный приговор по одному или нескольким обвинениям (в том числе частичный) приведет к большей судебной экономии и эффективности, а также будет способствовать надлежащему отправлению правосудия и защите прав обвиняемого. Однако процедура влечёт за собой длительный процесс и не обязательно положительно влияет на оперативность судебного разбирательства. В контексте обязательства по статье 64 Статута, судебная палата определила, что процедуру «no case to answer» следует проводить только в том случае, если судебная палата посчитает, что это будет способствовать справедливому и оперативному разбирательству. 5 сентября 2017 года определение устояло в апелляционной палате[289]. В МТБЮ получила распространение так называемая доктрина совместной преступной деятельности (далее - СПД) - презумпция индивидуальной ответственности каждого челна группы за преступления, совершённые группой в рамках общего плана или цели. Таким образом, защита в делах подобного рода должна доказать отсутствие совместных действий, осведомленности и одобрения руководством противозаконных действий подчинённых, включающих в себя международные преступления. В случае, если защита не может выдвинуть убедительные доказательства, подтверждающие, что конкретный командир не осуществлял эффективный контроль над конкретным начальником штаба, МТБЮ приходит к выводу о наличии эффективного контроля. Однако данная презумпция может быть преодолена представлением защитой доказательств, отвечающих стандарту БВ[290]. В апелляционном определении по делу «Прокурор против Тихомира Блашкича» суд пришел к выводу, что смягчающие обстоятельства по делу, приведённые стороной защиты, должны соответствовать стандарту БВ[291]. Аналогичной позиции придерживается апелляционная палата по делу «Прокурор против Миодрага Джокича»296. апелляционная палата поддержала применимый стандарт (БВ) для доказывания смягчающих обстоятельств, вместе с тем указала на то, что значимость этих обстоятельств зависит от усмотрения судебной палаты при вынесении приговора[292] [293]. Отягчающие вину обстоятельства напротив должны быть доказаны с применением стандарта ВРС[294]. В деле «Прокурор против Делалича и других» судебная палата пришла к выводу, что обвиняемый обязан доказывать то, на что он ссылается с соблюдением стандарта БВ. Причём подтверждался принцип, по которому все сомнения толкуются в пользу обвиняемого[295]. В рамках того же дела апелляционная палата пришла к выводу, что если защита поднимает вопрос о невменяемости подзащитного, то она должна преодолеть презумпцию вменяемости. На защите в таком случае лежит обязанность доказать, что на момент совершения преступления обвиняемый имел такой дефект разума, вызванный болезнью, что не мог осознавать природу и существо своего поступка, а также, «если он осознавал это, что не знал, что делает что-то неправильное». В данном случае защита должна доказать, что невменяемость скорее была, чем её не было, то есть с соблюдением стандарта БВ[296]. Судебная палата в деле «Прокурор против Павле Штругара» пришла к выводу, что довод о том, что обвиняемый не подлежит суду, должен быть доказан защитой в соответствии со стандартом БВ301. В том случае, если по делу, рассматриваемому в МТБЮ, подана апелляционная жалоба, обвиняемый может быть временно освобождён до рассмотрения апелляционной жалобы в порядке статьи 65(1) Правил процедуры и доказывания. Данное временное освобождение возможно при кумулятивном исполнении трёх критериев: в случае освобождения заявитель вернётся на рассмотрение жалобы; в случае освобождения заявитель не будет представлять опасности для любого потерпевшего, свидетеля или другого лица; имеются особые обстоятельства, обеспечивающие такое освобождение. Отвечает ли заявитель этим требованиям одновременно - должно быть определено в соответствии со стандартом БВ. Данную позицию поддержала апелляционная палата по делу «Прокурор против Станислава Галича»302. В рамках МУС стандарт БВ используется для целей преодоления возложенного на сторону бремени доказывания. Наряду с презумпцией невиновности в рамках МУС действуют доказательственные презумпции, свойственные обычному праву с особенностями, установленными регламентом деятельности трибунала. Например, в рамках дела «Прокурор против Л. Гбагбо» в ответ на запрос защиты о проверке непригодности обвиняемого для представления перед судом, прокурор указал, что данное заявление должно быть доказано стороной защиты с соблюдением стандарта БВ. Прокуратура руководствовалась тем, что правило о возможности обвиняемого предстать перед судом является доказательственной презумпцией, а бремя её преодоления лежит на стороне, заявившей о данном обстоятельстве (защите). [297] [298] Однако палата предварительного производства I не согласилась с позицией прокурора. Она указала, что в контексте МУС, а именно в соответствии со ст. 135 ППД МУС, правило о возможности обвиняемого предстать перед судом нашло своё развитие. Основной целью положения является проведение справедливого судебного процесса, в рамках которого обвиняемый понимает суть предъявленных обвинений, может реализовать своё право на защиту.[299] Статьей 135 ППД МУС трибуналу предоставлено право отложить рассмотрение дела, в том случае, если обвиняемый не в состоянии предстать перед судом[300]. В дальнейшем данная позиция нашла своё подтверждение в практике МУС[301]. На основании вышеизложенного можно сделать ряд выводов: 1. Процедура «no case to answer» может быть применима в МУС (в том числе в случае отклонения обвинений в части) в случае наличия исключительных обстоятельств и с целью процессуальной и материальной экономии. 2. Стандарт доказывания баланс вероятностей используется органами международной юстиции, в частности применялся в МТБЮ при квалификации доказательств, представленных защитой. В соответствии с принципом, согласно которому все сомнения толкуются в пользу обвиняемого, если защита исполнила возложенную на неё обязанность по доказыванию обстоятельств, на которые она ссылается, невиновности обвиняемого в соответствии со стандартом БВ, а прокурор не смог представить доказательств обратного с соблюдением более высокого стандарта доказывания, то факт считается установленным, а виновность не доказана. 3. Стандарт баланс вероятностей применяется для преодоления доказательственных презумпций, если в процессуальных документах Международных судов и трибуналов не содержится иного порядка. 4. Стандарт баланс вероятностей выражается в том, что одна из версий, предложенных сторонами или выработанной судом более вероятна, нежели иные. Для удостоверения данному стандарту нет необходимости, чтобы все иные вероятные версии развития событий были абсолютно опровергнуты, а более вероятная версия была единственно возможной, исходя из предъявленных доказательств. Данная версия должна быть наиболее вероятной с точки зрения суда.