Период монополии власти государства в общественных отношениях, входящих в предмет трудового права
В рамках рассматриваемого в диссертационной работе исторического периода основным субъектом, наделенным социальной властью, выступало государство, что было обусловлено, прежде всего, существованием однопартийной политической системы, опиравшейся на тоталитарную доктрину огосударствления всех сфер жизни общества, отрицавшую плюрализм форм собственности.
Широкие возможности для построения рыночных отношений в России, предпосылки которых содержались в КЗоТ РСФСР 1922 г., не получили своего дальнейшего развития. Партийное руководство страны резко отвергало новую экономическую политику, которую рассматривало как тактическое отступление от подлинно революционного пути, стремилось к сохранению командно- административных методов управления обществом, сложившихся в период «военного коммунизма» и гражданской войны, выражало «революционное нетерпение» - желание «одним прыжком», в «кратчайшие сроки и любой ценой» достичь поставленной цели: проведения коллективизации и индустриализации в целях модернизации страны, укрепления ее положения на внешнеполитической арене, обеспечения конкурентоспособности с развитыми капиталистическими государствами.
Так, в частности, на XVI съезде партии в 1930 г. И. В. Сталин заявил: «Теперь уже не может быть сомнения, что одним из самых важных фактов, если не самым важным фактом нашего строительства является в данный момент социалистическое соревнование фабрик и заводов, перекличка сотен тысяч рабочих о достигнутых результатах по соревнованию, широкое развитие ударничества»1.
Трудовое право, унаследованное от периода нэпа, явно не годилось для обеспечения выполнения подобных задач, не отвечало вызовам набиравшей обороты индустриализации, и право, будучи формальным регулятором общественных отношений, несло на себе отпечаток теории и практики сталинизма.
В. М. Сырых полагает, что «не понимая всей сложности правовых процессов в обществе, закономерностей развития права, деятели партии и государства стали действовать по своему разумению, интуиции и надолго превратили право из действительного регулятора общественных отношений в оружие проведения своих волюнтаристских решений, узаконения массового террора и насилия»[178] [179]. Характеризуя право в тоталитарных государствах, О. Э. Лейст отмечал, что «правовые нормы нередко носили декларативный характер, были формой пропаганды соответствующей идеологии, функции права выполняли политические решения, партийные директивы, ведомственные распоряжения, приказы и инструкции должностных лиц партийно - государственного аппарата»[180]. В сложившихся условиях выработанные ранее правовые концепции о государстве и праве, базировавшиеся на положениях марксистко - ленинской теории, ученые - юристы и политические деятели (Е. Б. Пашуканис, Н. В. Крыленко, П. И. Стучка и др.) вынуждены были приспосабливать к условиям изменившейся политической конъюнктуры, выстраивать их в соответствии с генеральной линией ВКП(б)1. Следует отметить, что А. Я. Вышинский следующим образом охарактеризовал роль права в обществе: «Право - совокупность правил человеческого поведения, установленных государственной властью, как властью господствующего в обществе класса, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью и осуществляемых в принудительном порядке при помощи государственного аппарата, в целях охраны, закрепления и развития, общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу»[181] [182]. В целом, право, как социальный регулятор, носило в подходе А. Я. Вышинского властно-приказной, принудительный характер. Как верно отмечал В. С. Нерсесянц: «Если отбросить демагогические ухищрения Вышинского, то суть его определения права состоит в том, что право - это приказы диктаторской власти»[183]. Такой монополизм в юридической науке фактически лишил ее самостоятельного, объективно-исследовательского, познавательного начала, привел к чрезмерной догматизации, превратил в слепое орудие в руках политического режима для легитимации своих действий репрессивного характера. Право при сталинизме представляло собой механизм претворения в жизнь политических решений, ограничения прав и свобод граждан, служило средством консолидации людских и материальных ресурсов в угоду усиления государства для превращения его в сверхцентрализованную милитаризованную систему. Начиная с конца 20-х годов XX века происходило нормативное закрепление свертывания нэп, осуществление форсированной индустриализации и коллективизации, а в дальнейшем - проведение трудовых мобилизаций, ужесточение трудовой дисциплины, использование экстенсивных методов (увеличение продолжительности рабочего времени и т. и.), а в конечном счете - введение прямого принуждения к труду под страхом уголовной ответственности. C помощью правовых механизмов осуществлялось «подстегивание» трудового энтузиазма, массового трудового героизма, социалистического соревнования, ударничества. К концу 30-х годов КЗоТ 1922 г. стал мало похож на первоначальный вариант. С. А. Иванов справедливо замечал, что «КЗоТ утратил свой первоначальный прогрессивный характер: одни его нормы тихо скончались, будучи формально сохраненными в Кодексе... другие отменялись... третьи настолько изменились, что приобрели антисоциальный характер»1. Оценивая особенности развития советского трудового законодательства в рассматриваемый период, К. Л. Томашевский полагает, что «1930-е гг. в СССР характеризовались усилением государственного вмешательства в регламентацию трудовых отношений, локальное регулирование уступало место централизованному, возродился институт трудовой повинности»[184] [185]. В целях регулирования общественных отношений, входящих в предмет трудового права, в сложившейся политической обстановке были изданы многочисленные акты, которые в своей совокупности сформировали трудовое право, существенно отличавшееся от трудового права предшествующего периода[186]. В результате преобразования в конце 20-х - начале 30-х годов XX в. мелкотоварного производства частная собственность в стране была полностью ликвидирована, что привело к единоличному господству государственной собственности на средства и орудия производства во всех отраслях народного хозяйства. Укрепление роли государственной собственности обусловило становление государства в качестве единственного работодателя1. В этот же период была перестроена вся работа по заключению коллективных договоров. Решения высших партийных и профсоюзных органов обязывали стороны коллективных договоров уделять особое внимание обеспечению выполнения промфинпланов предприятий. Работники и профсоюзы должны были брать на себя обязательства по выполнению заданий по росту производительности труда, развертыванию ударничества и социалистического соревнования. Коллективные договоры все более изменяли свой характер. Их нормативная часть, функции в качестве локального источника регулирования трудовых отношений были сведены на нет. И. Я. Киселев считал, что «призыв ВКП(б), обращенный к профсоюзам - «повернуться лицом к производству», «повернуться лицом к социалистическому соревнованию и ударничеству» - привел на деле к тому, что коллективные договоры превращались в своего рода договоры о социалистическом соревновании, включавшие почти исключительно взаимные обязательства по выполнению и перевыполнению промфинплана»1. В результате в той системе правового регулирования труда, которая сложилась в стране, коллективные договоры оказались ненужными. Последняя коллективно-договорная кампания была проведена в СССР в 1933 г. Действие коллективных договоров, заключенных в этом году, было продлено на 1934 г. C тех пор и до 1947 г. коллективные договоры не заключались. Исключение составили предприятия водного транспорта, лесозаготовок и лесосплава, а также торговли, в которых последние коллективные договоры были заключены в 1935 г. Таким образом, коллективно - договорное регулирование труда было упразднено вследствие ненадобности. Данный факт объяснялся следующим образом: «Жизнь показала, что восстановление коллективно - договорной практики нецелесообразно. Коллективный договор как особая форма правового регулирования трудовых отношений изжил себя. Детальная регламентация всех сторон этих отношений актами государственной власти не оставляет места для каких-либо договорных соглашений по поводу тех или иных условий труда. В связи с изменением политической и экономической обстановки и усилением централизации в правовом регулировании труда были приняты Постановления ЦИК СССР, CHK СССР, ВЦСПС от 23 июня 1933 г. «Об объединении Народного комиссариата труда Союза CCP с Всесоюзным центральным советом профессиональных союзов» и Постановление CHK СССР, ВЦСПС от 10 сентября 1933 г. «О порядке слияния Народного комиссариата труда Союза CCP с Всесоюзным центральным советом профессиональных союзов»[190] произошло, по сути, огосударствление профсоюзов. Они утратили свою самостоятельную роль как представителей трудящихся во взаимоотношениях с государством. По данному поводу Н. Г. Александров писал: «Передача функций Наркомтруда профсоюзам, являющимся массовой организацией пролетариата, связывает партию с трудящимися, создала возможность еще более широкого вовлечения рабочих и служащих в борьбу за революционную законность в области труда»1. Таким образом, начиная с конца 20-х годов XX века в связи со свертыванием новой экономической политики и ужесточением политического режима происходит постепенное сосредоточение власти в руках государства, которое с ликвидацией независимости профсоюзов, коллективно-договорного регулирования, частной собственности на средства и орудия производства становится единственным работодателем и единственным субъектом социальной власти в общественных отношениях, входящих в предмет трудового права. В рассматриваемый период в советском трудовом законодательстве происходили и позитивные изменения. В 1936 г. была принята Конституция СССР[191] [192]. Ст. 12 Конституции закрепляла, что в СССР осуществляется принцип социализма: «от каждого по способностям, каждому - по его труду». Ст. 118 Конституции предоставляла гражданам СССР право на труд, то есть право на получение гарантированной работы с оплатой их труда в соответствии с его количеством и качеством. В Конституции СССР 1936 г. в отличие от Конституции РСФСР 1918 г. отсутствовало упоминание о всеобщей трудовой повинности. Конституция также провозглашала право на отдых, право объединения в профсоюзы (ст. ст. 119, 126), запрещала дискриминацию в сфере труда и устанавливала ответственность за нарушение законодательства о труде, в качестве конституционных обязанностей граждан СССР закрепляла обязанность - блюсти дисциплину труда (ст. 136). Постановлением ЦИК и CHK от 5 октября 1936 г. «Об уголовной ответственности за отказ в приеме женщин на работу и за снижение ей заработной платы по мотивам беременности» в отношении должностных лиц предприятий, учреждений, организаций вводилась уголовная ответственность в виде исправительно-трудовых работ на срок до 6 месяцев или штрафа до 1000 рублей1. Постановление Комиссии советского контроля, утвержденной CHK СССР 4 июня 1936 г. «О рассмотрении жалоб трудящихся» запрещало отказывать в приеме на работу по мотивам социального происхождения, судимости в прошлом, осуждения родителей и родственников[193] [194]. Постановление CHK СССР от 20 декабря 1938 г. «О введении трудовых книжек» предусмотрело введение для рабочих и служащих всех государственных и кооперативных предприятий и учреждений, проработавших более 5 дней, трудовые книжки «в целях учета рабочей силы». В них вносились основные сведения о работниках: фамилия, имя, отчество, возраст, образование, профессия, сведения о трудовой деятельности, переводах с одного предприятия на другое, поощрениях, основаниях прекращения трудовых отношений[195]. Для передовиков производства были введены почетные звания, знаки отличия. Указом Президиума Верховного Совета СССР (далее - ПВС СССР) от 27 декабря 1938 г. «Об установлении высшей степени отличия - звания Героя Социалистического Труда» была учреждена высшая степень отличия - звание Героя Социалистического труда[196]. Следует отметить, что в предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны происходило ужесточение трудового законодательства и усиление антиправового воздействия государства на общественные отношения, входящие в предмет трудового права, что выразилось в понижении уровня правовых гарантий для работников. Так, например, Указ ПВС СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день на семидневную рабочую неделю и запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» увеличил продолжительность рабочего дня рабочих и служащих во всех государственных, кооперативных и общественных предприятиях и учреждениях: с 7 до 8 часов - на предприятиях с 7-часовым рабочим днем; с 6 до 7 часов - на работах с 6-часовым рабочим днем, за исключением профессий с вредными условиями труда; с 6 до 8 часов - для служащих учреждений; с 6 до 8 часов - для лиц, достигших 16 лет. Все государственные, кооперативные и общественные предприятия переводились с 6 - дневной на 7 - дневную рабочую неделю, считая седьмой день - воскресенье - днем отдыха. Закреплялось, что рабочие и служащие государственных, кооперативных и общественных предприятий и учреждений за самовольный уход с работы подвергались тюремному заключению на срок от 2 до 4 месяцев, а за прогул без уважительной причины наказываются исправительно-трудовыми работами по месту работы на срок до 6 месяцев с удержанием из заработной платы до 25%. Интересно отметить, что практика Верховного суда СССР разъясняла понятие «уважительной причины» прогула, при котором работник не подлежал уголовной ответственности. Например, это опоздания на работу, не превышающие 20 минут, опоздания, вызванные несоблюдением объявленного движения на транспорте[197]. В Молотовской области (в настоящее время - Пермский край) «в практике работы некоторых судебных организаций выполнение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26/VI-1940 г. поставлено неудовлетворительным, например, в нарсуде 2-го участка (г. Березники) имеется необоснованно осужденных за нарушение Указа 40 человек, из них...тов. Антонов - электросварщик ТЭЦ, 17ЛХ - 1940 г. проработал полностью 8 часов, а его осудили, как за прогул. Облсуд дело прекратил... В период с июля по 20 ноября 1940 года нарсудом рассмотрено 50 дел с нарушением пятидневного срока. За этот же период времени по протестам прокурора и кассационным жалобам отменено 40 приговоров»1. Между тем, «по август 1940 г. на 3-м прорабском участке ст. Курья за прогулы, опоздания на работу свыше 20 минут и самовольный уход со строительных работ отдано под суд 92 чел., осужден - 61; на стройучастке ст. Верещагино - 51 и 18 человек соответственно»[198] [199] [200]. Следует отметить, что установление уголовной ответственности за прогулы не привело к сокращению их числа. Так, например, «на Добрянском металлургическом заводе в августе 1940 г. прогулов было 26, в сентябре - 46, в октябре - 37, ноябре - 32 и за 20 дней декабря - 48 прогулов» . Партийными органами Молотовской области отмечался тот факт, что лица, совершившиеся прогул, в ряде случаев не привлекались к уголовной ответственности. «В Осинском районе Указы до полного сознания рабочих по Промкомбинату не доведены, например, рабочий Рогов из отпуска вышел вместо 15/VIII - 23/VIII, т.е. совершил прогул 7 дней, но мер к нему принято не было»[201]. Наряду с Указом ПВС СССР от 26 июня 1940 г. было издано постановление CHK СССР от 3 июля 1940 г. «О повышении норм выработки и снижении расценок в связи с переходом на 7-дневную рабочую неделю для рабочих и служащих, имевших 8-ми часовой рабочий день»[202], закрепившее повышение норм выработки и снижение сдельных расценок пропорционально увеличению продолжительности рабочего дня. При этом существующие дневные тарифные (или учетные) ставки и месячные должностные оклады рабочих и служащих сохранялись без изменения. Важно заметить, что из отчетов партийных организаций Молотовской области явно видна цель принятия репрессивных Указов 1940 г. - укрепление трудовой дисциплины с целью добиться максимально высокой производительности труда. В частности, отмечалось, что «в ряде предприятий Молотовской области там, где хозяйственные организации поняли значение и силу Указов Президиума Верховного Совета СССР, а партийные организации не ослабляли контроля за деятельностью предприятий и всю свою работу увязывали с работой хозяйственных организаций, - эти предприятия добились выполнения и перевыполнения производственной программы, резкого сокращения нарушений трудовой и государственной дисциплины и повышения качества продукции. Например, большинство предприятий Сталинского района г. Молотова выполнили производственную программу. К ним относятся: завод имени Сталина, артель «Звезда» на 104, 4%, артель «Пищевик» на 105%, Пивоваренный завод на 100,8%, Авиатехникум по мастерским на 108, 3%, Бакинститут на 105%, пошивочная мастерская на 149% и др»1. Оценивая изданные в этот период правовые акты в сфере труда, Л. Ю. Бугров, в частности, указывал, что «в 1940 г. из-за сложных политических обстоятельств вновь обозначился возврат к идее о том, что прекращение трудового договора по инициативе работника допустимо лишь в порядке исключения»[203] [204]. Принятый в годы Великой Отечественной войны Указ ПВС СССР от 26 декабря 1941 г. «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий» закреплял, что «все рабочие и служащие мужского и женского пола предприятий военной промышленности (авиационной, танковой, вооружения, боеприпасов, военного судостроения, военной химии), в том числе эвакуированных предприятий, а также предприятий других отраслей, обслуживающих военную промышленность по принципу кооперации, считались на период войны мобилизованными и закреплялись для постоянной работы за теми предприятиями, на которых они работали»[205]. Самовольный уход рабочих и служащих с предприятий указанных отраслей промышленности, в том числе эвакуированных, рассматривался как дезертирство и лица, виновные в самовольном уходе (дезертирстве), карались тюремным заключением на срок от 5 до 8 лет. Дела о лицах, виновных в самовольном уходе (дезертирстве) с предприятий указанных отраслей промышленности, рассматривались военными трибуналами. В. М. Курицын справедливо полагает, что указы начала 40-х годов «прикрепив каждого работника к его предприятию, учреждению и рабочему месту, установив порядок централизованного распределения работников независимо от их воли и желания, введя уголовную ответственность за самовольное увольнение и переход с предприятия на предприятие... создали, по существу, систему внеэкономического принуждения к труду, столь характерную для авторитарно-бюрократического сталинского режима»[206]. В годы Великой Отечественной войны трудовое право путем закрепления в нем императивных предписаний и установления жестких санкций за их нарушение служило средством мобилизации людских ресурсов и было направлено на решение главной задачи — достижения победы. В этот период встречались случаи незаконного привлечения граждан к уголовной ответственности по вышеназванному и другим актам, что можно расценивать как проявление антиправового воздействия органов государства в процессе правоприменения. Так, в Приказе прокурора Молотовской области №152/с от 13.05.1943 г. указывалось, что «отчетные данные показывают, что в некоторых случаях руководители оборонных предприятий допускают неосновательное отнесение честных и добросовестных рабочих к числу дезертиров и прогульщиков и нередко военные трибуналы и народные суды выносят в отношении них заочные обвинительные приговоры. В то же время районные и городские прокуроры, лично устранившись от рассмотрения материалов по делам Указа от 26 декабря 1941 г. и от надзора по делам Указа от 26 июня 1940 г., передали эту исключительно важную функцию своим помощникам, и, таким образом, продолжают «узаконять» то легкомысленное отношение к оформлению материалов... За 4 месяца 1943 г. (январь-апрель) было прекращено, переквалифицировано и отказано в возбуждении 1556 де л... Работница Чу пина, уволенная в отпуск по болезни, была предана суду и осуждена заочно к 6 годам тюремного заключения... Работница завода №172 Нецветаева была предана суду за то, что якобы совершила побег с производства, между тем, как была призвана в Красную Армию»1. Из анализа приведенных архивных данных следует, что применение государством правовых мер репрессивного характера в сфере наемного труда не дало в полной мере экономической эффективности от их использования, а лишь ухудшало правовое положение работников. В связи с чем, воздействие государства на общественные отношения, входящие в предмет трудового права, не могло ограничиваться лишь мерами сугубо репрессивного характера. В трудовом законодательстве рассматриваемого периода устанавливались поощрения за труд, его высокая оценка государством и обществом (например, звание Героя Социалистического труда), получили конституционное закрепление основополагающие принципы данной отрасли права (запрет дискриминации в сфере труда), что было весьма прогрессивным для того времени. Правовое воздействие государства, основанное на идеологии, было направлено на стимулирование трудовой деятельности граждан посредством социалистического соревнования и ударничества, что фактически вуалировало жесткую репрессивную политику государства в сфере труда. Даже «в условиях Великой Отечественной войны издавались отдельные постановления по вопросам оплаты труда, стимулирующие достижение лучших показателей в работе. Таковы, например, постановления о заработной плате поездных и маневренных бригад железнодорожного транспорта, работников угольных шахт, работников машинно-тракторных станций»[207] [208]. Были установлены льготы для работающих инвалидов Великой Отечественной войны. Издан ряд актов, направленных на трудоустройство подростков, оставшихся в условиях военного времени без попечения родителей, а также членов семей военнослужащих. Несмотря на тяжелые условия военного времени, государство взяло на себя расходы по оказанию материальной поддержки некоторым категориям граждан. Так, Указ ПВС СССР от 8 июля 1944 г. «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении высшей степени отличия - звания «Мать- героиня» и учреждении ордена «Материнская слава» и медали «Медаль материнства»1 провозглашал, что забота о детях и матерях и об укреплении семьи всегда являлась одной из важнейших задач советского государства. Принятые в 1940 г. и в военное время нормативные акты, регулирующие трудовые отношения (в особенности, касающиеся режима рабочего времени, времени отдыха, жестких мер ответственности за нарушение трудовой дисциплины) были отменены Указами Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1956 г. «Об отмене судебной ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий и учреждений и за прогул без уважительной причины»[209] [210] и Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 августа 1957 г. «О признании утратившими силу Указов Президиума Верховного Совета СССР»[211]. И. Я. Киселев считал, что «в годы восстановления и развития народного хозяйства СССР в послевоенные годы до смерти И. В. Сталина и до XX съезда КПСС главные изменения в трудовом законодательстве касались отмены чрезвычайных мер по использованию рабочей силы, принятых в военные годы»[212]. Изменения в советском законодательстве в период послевоенного восстановления и дальнейшего развития экономики СССР, по мнению Г. С. Калинина, шли по «линии отмены некоторых актов военного времени, ликвидации некоторых исключений и ограничений, относящихся ко всем отраслям советского права, вызванных обстоятельствами военного времени»1. В 1947 г. произошло возобновление коллективно-договорного регулирования. Н. Г. Александров, характеризуя значимость коллективного договора как регулятора трудовых отношений, писал: «в социалистической системе хозяйства колдоговор представляет собой систему обоюдных обязательств работников и администрации по выполнению промфинплана и улучшению материально-бытовых условий»[213] [214]. Возобновление заключения коллективных договоров произошло по инициативе И. В. Сталина в целях «конкретизации обязательств администрации, фабрично - заводских комитетов, рабочих, инженерно - технических работников и служащих по выполнению и перевыполнению планов, а также повышения ответственности хозяйственных органов за улучшение материально - бытовых условий и культурного обслуживания рабочих»[215]. В связи с этим, было принято Постановление Совета Министров СССР от 4 февраля 1947 г. «О заключении коллективных договоров на предприятиях», которое устанавливало, что «в целях обеспечения выполнения и перевыполнения производственных планов, дальнейшего роста производительности труда, улучшения организации труда, а также повышения ответственности хозяйственных и профсоюзных организаций за улучшение материально - бытовых условий и культурного обслуживания рабочих, инженерно - технических работников и служащих предприятий одобрить предложение ВЦСПС о возобновлении с 1947 года практики заключения коллективных договоров между администрацией предприятий (строительств) и фабрично - заводскими комитетами профсоюзов»[216]. На ВЦСПС и соответствующие министерства возлагалась обязанность рассмотрения и утверждения типовых коллективных договоров. Постановление закрепляло, что коллективные договоры заключаются на предприятиях в соответствии с утвержденными по министерствам государственными планами на 1947 год. Порядок заключения таких договоров устанавливался директивными письмами министерств и ЦК профсоюзов, согласованными с ВЦСПС. Заключаемые коллективные договоры подлежали регистрации, которая производилась соответствующими центральными комитетами профсоюзов и министерствами. C 1948 г. возобновилось заключение коллективных договоров на предприятиях и организациях связи, совхозах, машинно-тракторных станциях и машинно-тракторных мастерских. В. М. Догадов на основе анализа Постановления Совета Министров СССР от 4 февраля 1947 г. и заключаемых в соответствии с ним коллективных договоров определял коллективный договор как «соглашение, заключаемое комитетом профсоюза от имени рабочих и служащих с администрацией предприятия, определяющее взаимные обязанности сторон по выполнению и перевыполнению производственных планов, улучшению организации охраны труда, а также материально - бытового и культурного обслуживания рабочих и служащих»[217]. По этому поводу Б. А. Архипова и Л. Н. Писарева указывали, что в тот период «основной задачей коллективного договора становится мобилизация рабочих и служащих на выполнение и перевыполнение народнохозяйственного плана ... Содержание коллективного договора должно было отражать производственные обязательства трудящихся и мероприятия по улучшению условий труда и культурно-бытового обслуживания трудящихся»[218] [219]. Таким образом, коллективный договор понимался, прежде всего, как взаимное обязательство его сторон (администрации предприятия или учреждения и фабрично — заводского комитета профессионального союза) по проведению и выполнению различных мероприятий, направленных на выполнение и перевыполнение хозяйственных планов, а лишь затем как механизм улучшения условий труда рабочих и служащих. После окончания Великой Отечественной войны и перехода к мирной жизни, несмотря на некоторое смягчение правового воздействия государства на общественные отношения, входящие в предмет трудового права, выразившееся в отмене ряда правовых норм, принятых в условиях военного времени и носивших чрезвычайный характер (возобновление коллективно - договорного регулирования, восстановление очередных отпусков рабочим и служащим, отмена денежной компенсации за неиспользованные в годы войны отпуска, сокращение продолжительности рабочего времени для отдельных категорий работников, установление некоторых поощрений и льгот для отдельных категорий работников, в том числе, инвалидов), трудовое право продолжало нести на себе отпечаток тоталитаризма: отсутствие свободы труда, использование при регулировании трудовых отношений главным образом метода принуждения, административное управление процессами труда, создание условий, ограничивающих возможность защиты работниками трудовых прав, репрессивные способы поддержания трудовой дисциплины, и служило одним из средств обеспечения выполнения и перевыполнения хозяйственных планов для решения государством главной задачи — повышения производительности труда с і целью милитаризации экономики . Монополия власти государства во всех сферах общественной жизни, существование государства, по сути, в качестве единственного собственника 1 средств производства продлилось вплоть до конца 80-х годов XX века1. В эти годы происходило и дальнейшее развитие отечественного трудового законодательства. Это касалось не только отдельных институтов трудового права и отрасли права в целом , но и его субъектов. Прежде всего, речь идет о профессиональных союзах. В принятых Основах законодательства Союза CCP и союзных республик о труде 1970 г.[220] [221] [222] и Кодексе законов о труде РСФСР 1971 г.[223] профессиональным союзам предоставлялись значительные полномочия при осуществлении контроля за соблюдением законодательства о труде и за жилищно-бытовым обслуживанием рабочих и служащих, что закреплялось в главе 12 Основ и главе 15 КЗоТ РСФСР 1971 г[224]. Советское государство предпринимало попытки создания прообраза институтов гражданского общества - трудовых коллективов путем наделения их особым правовым статусом. Так, например, им была посвящена ст. 8 Конституции СССР 1977 г., где закреплялось, что «трудовые коллективы участвуют в обсуждении и решении государственных и общественных дел, в планировании производства и социального развития, в подготовке и расстановке кадров, в обсуждении и решении вопросов управления предприятиями и учреждениями, улучшения условий труда и быта, использования средств, предназначенных для развития производства, а также на социально - культурные мероприятия и материальное поощрение»1. Аналогичная норма закреплялась и в ст. 8 Конституции РСФСР 1978 г.[225] [226] В 1983 г. был принят Закон СССР от 17. 06. 1983 г. «О трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями, учреждениями, организациями»,[227] конкретизировавший общественную и политическую значимость трудовых коллективов наряду с «государственными» профессиональными союзами, подчеркивая при этом, что «трудовые коллективы под руководством организаций Коммунистической партии Советского Союза осуществляют экономические, социальные и политические функции, направленные на всемерное укрепление и развитие общественного строя СССР, социалистического образа жизни, способствуют активному участию трудящихся в производственной, общественной и государственной жизни, в управлении предприятиями, учреждениями, организациями»[228]. В научной литературе того времени отмечалось, что «трудовой коллектив - первичная ячейка всего нашего не только хозяйственного, но и политического организма, действенный фактор развития и совершенствования производства, коммунистического воспитания трудящихся, привлечения их к управлению государственными и общественными делами»[229]. Такая ситуация просуществовала до 1990 г., когда был принят Закон СССР «О профессиональных союзах, правах и гарантиях их деятельности»[230], который закреплял, что «профессиональный союз (профсоюз) является добровольной общественной организацией, объединяющей трудящихся, связанных общими интересами по роду их деятельности как в производственной, так и в непроизводственной сферах, для защиты трудовых и социально-экономических прав и интересов свих членов». В таком качестве профессиональные союзы существуют и в наше время. Правовое воздействие государства на общественные отношения, входящие в предмет трудового права, в последующие периоды выражалось, прежде всего, в дальнейшем развитии трудового законодательства, совершенствовании институтов трудового права в целях обеспечения безопасных условий труда, улучшения правового положения трудящихся, повышения уровня их жизни при сохранении фактического господства государства в качестве регулятора общественных отношений в сфере наемного труда и единственного работодателя вплоть до конца 80-х годов XX века. Рассмотрение корреляции состава субъектов социальной власти в общественных отношениях, входящих в предмет трудового права, в различные исторические периоды становления и развития отечественного государства и права показало, что при монополии государства во всех сферах общественной жизни иные субъекты социальной власти (профсоюзы, работодатели и др.) не являлись полноправными участниками трудовых и иных непосредственно связанных с ними общественных отношений, вынуждены были реализовывать волю государства, их права носили зачастую декларативный характер (либо они были полностью огосударствлены) и не могли обеспечить баланс интересов сторон трудовых отношений. В современных реалиях на смену диктатуры государства и партии пришли интересы частного бизнеса. В таких условиях работодатели зачастую самовольно регулируют трудовые отношения с работниками в своих интересах, ущемляя их права в сфере оплаты труда, при незаконных увольнениях, привлечении к работе в выходные и нерабочие праздничные дни и т. д. Построение правового государства и развитие институтов гражданского общества требуют преодоления пережитков тоталитарной системы, в том числе бюрократии, чиновничьего равнодушия к человеку, коррупции. В связи с чем, рассмотрение вопроса о недопущении антиправового воздействия субъектов социальной власти на общественные отношения, входящие в предмет трудового права, в современных условиях представляется актуальным.