Введение
Стало правилом начинать работу, посвященную теории денег, с тезиса об их таинственной сути. Так или приблизительно так принимаются за работу все. В труде «К критике политической экономии» главу, в которой исследуются деньги, Маркс предваряет словами У.
Ю. Гладстона о том, «что даже любовь не сделала стольких людей дураками, сколько мудрствование по поводу сущности денег»[1]. Ровно через 60 лет М. Туган-Барановский в предисловии к своей книге «Бумажные деньги и металл» (1919) написал приблизительно то же: «Гладстон как-то сказал, что лучший способ в кратчайший срок сойти с ума — это заняться вопросами денежной теории»[2]. Советский экономист Д. Лоевецкий полагал, что «деньги относятся к числу самых сложных вопросов и самых запутанных явлений»[3]. А по мнению Е. Преображенского, «с самого начала деньги представляли из себя наиболее туманную, наиболее мистическую и наиболее мистифицирующую часть экономики товарного хозяйства» .Рассуждения о таинственности денег продолжаются и сегодня. Но исследователи разделились, и одни призывают «проникнуть в тайну денег, понять их природу и роль в жизни общества»,[4] а другие предлагают «до конца не раскрывать их содержания»[5].
Мы разделяем точку зрения, что деньги — это тайна. Но разделяем как научную точку зрения, а не литературный прием, когда слово «тайна» употребляется метафорически. Сохранение этой тайны может быть объяснено с двух позиций: субъективной и объективной. Что касается субъективной стороны дела, то существует мнение о преднамеренном сокрытии этой тайны, для чего многие теории не только не раскрывают сути денег, но и преднамеренно уводят от нее. Так, например, Серж Московичи пишет: «Деньги отнесены к сфере экономики; в редких работах они рассматриваются в контексте других наук. Остается думать, что все знают об этом предмете слишком много, чтобы рисковать говорить о нем, что “эти деньги, которые представляют, — по выражению Эрнста Юнгера, — одну из самых больших тайн в мире”, заключают в себе слишком много секретов наших обществ, чтобы открыто рассказать о них»[6].
Трудно опровергнуть эту точку зрения. Факты действительно свидетельствуют о том, что существующие теории денег не могут объяснить некоторые явления денежного обращения. Например, ответить на вопрос, почему в традиционных обществах деньги, или то, что используется в качестве денег, преднамеренно портятся, ми- ниатюризируются или, наоборот, принимают гигантские размеры? Или почему в одних денежных системах неограниченная эмиссия денежных единиц не приводит к снижению их покупательной силы, а в других при постоянной величине денежной массы наблюдается снижение ее покупательной способности? Почему широко известные и широко пропагандируемые мероприятия денежно-кредитной политики (политика «дорогих» и «дешевых» денег) не приносят ожидаемых результатов? Почему исследование сути денег подменяется изучением технологичности расчетов, так называемыми цифровыми (электронными) деньгами — понятием, так упорно внедряемым в научный оборот?
Вопрос о преднамеренной фетишизации науки поднимают и российские ученые. Так, например, Б. И. Соколов считает, что привнесение фетишистских представлений в исследовательскую практику обусловлено сужением предметного поля исследования, «когда нормальное существование экономики связывается только с товарным хозяйством»[7].
С объективных позиций объяснение «таинственности» денег состоит в том, что предметно-методологическое пространство денежных теорий ограничено в лучшем случае общеэкономическими рамками, в худшем —товарно-денежными. И эта узость научного пространства не позволяет раскрыть все многообразие форм проявления денег и их суть. Достаточно сказать, что до сегодняшнего дня такие категории, как: «деньги», «денежные знаки» и «денежные единицы» — зачастую используются синонимично, между ними не обозначены смысловые границы, не выявлены взаимосвязи, а поведение покупательной способности денежных единиц не имеет рационального, научного, объяснения.
Попытаться раскрыть или хотя бы приоткрыть тайну денег возможно с помощью того, что можно назвать предметно-методологическим расширением, которое носит филогенетический и онтологический характер. Изучение происхождения и природы денег с позиций филогенеза в данной работе предполагает опору на этнографический и археологический материал традиционных, архаических обществ.
С онтологической точки зрения, наша концепция происхождения и природы денег исходит из посылки целостности социальных отношений.Совокупность онтологических и филогенетических свойств предмета исследования в нашей концепции придает такому исследованию междисциплинарный характер. Целостное, междисциплинарное научное направление в изучении денег может стать основой для конструирования новой модели управления деньгами, которую мы называем «социально-экономическим механизмом». Последний должен прийти на смену спекулятивной и симулятивной денежнокредитной политике.
В разработке теоретико-методологической базы социально-экономического механизма регулирования внутренней и внешней покупательной способности денежной единицы необходимо учитывать наличие ряда важных проблем:
а) неполноту представлений о социально-экономической природе денег, о закономерностях эволюции и трансформации их форм;
б) отсутствие методологии системного анализа социальных и экономических факторов, влияющих на устойчивость денежных единиц;
в) недостаточную степень научной обоснованности механизмов регулирования покупательной способности денежной единицы. При решении обозначенных проблем следует прежде всего уточнить содержание категории «деньги», для чего необходимо сформировать целостное представление о природе денежных отношений, учитывающее весь комплекс экономических, социальных, психологических и иных факторов, определяющих содержание данной категории.
Категория «деньги» в нашей концепции представляет иерархическую систему, в которую входят понятия: «деньги-символ», «денежные знаки» и «денежные единицы». Между этими понятиями существуют особые взаимосвязи, для каждой из них — собственный генезис развития. Может сложиться впечатление, что в работе не говорится ничего нового: ново лишь само расположение материала. Но, как известно, стоит расположить уже давно известные мысли в ином порядке — и получится новое виденье проблемы.
Так, например, то, что деньги как элемент социальных отношений являются символом, известно давно.
Но введение этой категории помогает нам уловить метафизическую связь между видимым и невидимым, открытым и непознанным. Познание символа необходимо для вскрытия неявных основ мироустройства. Таким образом, изучая деньги как символ, мы не только открываем тайное в них, но и узнаем, что осталось непознанным.В нашей концепции денежные знаки — это форма выражения социального содержания денег-символа. Они обладают представительной стоимостью, которая есть превращенная форма социальной ценности денег. «Превращенная» в том смысле, что она в действительности создается людьми, которые сами начинают верить в ее наличие, создавать представления о полезности и исключительной необходимости их в денежном обращении.
Денежные единицы, возникающие в процессе счета и учета реального богатства, обладают покупательной способностью, которая опосредованно, через представительную стоимость опирается на социальную ценность денег-символов. Поэтому саму покупательную способность мы трактуем как иррациональную форму представительной стоимости денежных знаков. Иррациональность заключается в том, что изменение покупательной силы денежных единиц становится непрогнозируемым, поскольку их связь с деньгами-символами скрыта, закамуфлирована. До тех пор пока не будут описаны взаимосвязи между социальной ценностью денег-символов, представительной стоимостью денежных знаков и покупательной способностью денежной единицы, любые экономические прогнозы будут превращаться в гадания, а экономическая аналитика — в шарлатанство с большой волотильностью.
Цель данной работы — вскрыть эти взаимосвязи и показать способы управления покупательной способностью денежных единиц.