Хеджеры и спекулянты

Несомненно, что наши продавцы непокрытых опционов были спекулянтами — хотя они могли не осознавать этого, пока не стало слишком поздно. Однако примеры, которые обычно приводятся в отношении методов торговли на рынке фьючерсов и опционов, имеют тенденцию подчеркивать страховую (hedging) природу подобных операций: использование этих рынков для того, чтобы защитить себя от существующих в бизнесе рисков.

Давайте посмотрим на эту разницу в контексте фьючерсных рынков. В нашем примере с фьючерсами на коммодитум обе стороны сделки занимали позицию для хеджирования. Добытчик собирался продавать коммодитум и хотел привязаться к известной цене. Фабрикант собирался покупать коммодитум и хотел зафиксировать известную цену. Оба участника хеджировали известный риск. Если цена на коммодитум росла, фабрикант больше заплатил бы за этот товар, но он получил бы прибыль по приобретенному фьючерсному контракту, которая компенсирует этот рост цены. Если бы цена упала, горнодобывающая компания за счет прибыли от фьючерсного контракта компенсировала бы свои потери от более низкой цены, по которой она продала свой реальный товар.

Но наш фабрикант с равным успехом мог бы приобрести такой фьючерсный контракт у спекулянта, а не у производителя коммодитума. Этот спекулянт мог в жизни не иметь дела с коммодиту- мом. Он даже мог бы не знать, как он выглядит. Это не имеет значения: он следит за движениями рынка на коммодитум. И если он считает, что цена собирается падать, то он продает контракт. Так как у него нет коммодитума на продажу, его позиция является незастрахованной. Если он понесет убытки от фьючерсного контракта, то у него не будет прибыли от продажи реального металла, чтобы компенсировать свои потери. На практике существуют разные способы, которыми он мог бы застраховать свою позицию до некоторой степени на фьючерсном рынке, но мы их здесь не будем рассматривать. Он принимает на себя очень большой риск.

Если он продает сентябрьский контракт за ?11 ООО, а цена к сентябрю падает до ?9000, все хорошо, так как он получает прибыль в ?2000 на свое небольшое вложение. Но что произойдет, если взрыв выведет из строя крупнейшую шахту по добыче коммодитума и рынку будет угрожать дефицит этого металла? Цена могла бы взлететь вверх. Предположим, что цена сентябрьского контракта увеличилась более чем в два раза, до ?24 000. Он должен будет купить контракт за ?24 000, чтобы выполнить свое обязательство по доставке согласно контракту ценой в ?11 000, убыток в ?13 000. И у него нет никакой защиты в виде собственности на запас данного металла, который мог бы значительно прибавить в стоимости.

По-видимому, прямые ставки подобного рода — хотя и на рынке финансовых фьючерсов — стояли за крахом торгового банка Barings в начале 1995 г. В этом случае подразделение банка в Сингапуре делало ставку на рост, а не на падение. Поэтому оно покупало контракты, вместо того чтобы их продавать. Ставки делались за свой собственный счет. Основным «товаром», на который делались ставки, был Токийский фондовый индекс. Банк покупал фьючерсные контракты, чья стоимость выросла бы, если бы индекс японских акций Nikkei вырос бы. Вместо этого он камнем рухнул вниз, что частично объяснялось землетрясением в Киото. Открытые позиции были не застрахованы реальными японскими акциями в портфеле банка. Поскольку стоимость акций, представленных фьючерсными контрактами, составляла многие миллионы фунтов стерлингов, маловероятно, что они были бы выполнены. Убытки банка по фьючерсным контрактам оценивались в ?800 млн и выше. Поэтому Barings прекратил существовать как самостоятельная экономическая единица.