§ 1. Статус личности в брегонском праве и его трансформация в независимой Шотландии.

Говоря об истории шотландского права во-обще и об историческом развитии регулирования статуса личности в оном в частности, мы вынуждены сперва обратиться к истории ир-ландского права.

У истоков шотландской государственности находится основан-ное в конце V в. н.э. на побережье нынешних Аргайла и Бьюта коро-левство Дал Риада — колония одноименного ирландского королевства в Ирландии. Безусловно, ирландская колонизация быда не первым го-сударствообразующим процессом, имевшим место на территории ны-нешней Шотландии. Однако скудость сведений о докельтском и в особенности допиктском населении Шотландии не позволяет нам включать их в этот обзор. Такие ученые, как профессор Гордон Чайлд, полагали, что неолитические «шотландцы» были частью выходцами из Южной Англии, частью – иберами, а археологические источники подтверждают тот факт, что до прихода пиктов и гэлов эти люди ус-пели достичь весьма высокого уровня развития материальной культу-ры, схожей с сардинской и балтийской4. Однако, нам практически ни-

4 Мак-Кензи Агнес. Кельтская Шотландия / Перевод, научная ред., вступит. статья С.В. Иванов. М.:

17

чего не известно о каких-либо характерных особенностях политико-правового уклада их жизни. То же мы можем сказать и о пиктах, насе-лявших Шотландию вплоть до окончательной ассимиляции их ир-ландцами в IX веке н.э. Из скудных сведений и нерасшифрованных письмен, дошедших до наших дней, следует лишь то, что этот народ сильно проигрывал ирландцам как с точки зрения развития матери-альной культуры и военного искусства, так и с точки зрения социаль-ных и юридических институтов.

Согласно произведениям Беды Достопочтенного, наследование престола у пиктов следовало по женской линии; вероятно, имеет не-который смысл предположить то же и о части иных частноправовых внутриплеменных отношений, по крайней мере, у пиктов Северо-Запада Шотландии5. Пиктский язык не являлся в полной мере кельт-ским, хотя включал в себя некоторый заимствованный элемент, а так-же пикты с легкостью, как показывают нам археологические источни-ки, переняли у кельтов Дал Риады огамическое письмо6. Это подска-зывает нам, что некоторые юридические клаузулы также могли пере-кочевать на пиктскую почву в рамках естественной культурной кон-вергенции [Диллон М., Чедвик Н.К. История кельтских королевств. Пер. с англ. С.В. Иванов / Майлз Диллон, Нора Кершоу Чедвик. – М. Вече; СПб.: Евразия. – 2006. – С. 100.]. Тем не менее, ни об этниче-ской принадлежности пиктов, ни об их быте и культуре мы не можем сказать ничего, что выходило бы за рамки допущений и предположе-ний.

Вече, 2006. – С. 21.

5 Цит. по: Хендерсон Изабель. Пикты. Таинственные воины древней Шотландии / Пер. с англ. Н.Ю. Чехонадской. М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. С. 33-34.

6 Диллон М., Чедвик Н.К. История кельтских королевств. Пер. с англ. С.В. Иванов / Майлз Диллон, Нора Кершоу Чедвик. М. Вече; СПб.: Евразия, 2006. С. 40.

18

Начавшись, таким образом, как ольстерская военная колония на рубеже V-VI вв. н.э., Дал Риада изначально представляла собой посе-ление на территории современного Аргайла, управлявшееся из одно-именного королевсва в Ольстере. В Аргайле скотты (ирландские гэлы, давшие в итоге имя своей новой родине) содержали по федеративному принципу три королевства племенного типа: Кенел-Лорн, Кенел н-Онгуса и Кенел н-Габрейн, к которым ближе к концу VII века приба-вилось ещё и королевство Кенел-Комгейл7.

Уже во время своего существования Дал Риада была предметом активных социальных исследований, важнейшим из памятников о ко-торых является трактат Senchus Fer nAlban («История шотландского народа»). Этот труд дошел до нас в рамках списка X века и дает под-робное понятия о различных аспектах военной и экономической жиз-ни королевства.

Исходя из письменных и археологических источников, мы можем судить, что население Дал Риады изначально происходило из ольстер-ских эринов, не являясь гэлами в собственном, этническом смысле. Однако они являлись носителями гэльской культуры и активно при-меняли брегонское право, составляя не только единое политическое, но и единое правовое пространство со своей «метрополией». Король Аэдан мак Габран из доминировавшего до конца VII века рода Кенел н-Габрейн в 575 году заключил дальновидный союз с вождем ольстер-ского рода Уи Нейллов мак Эйнмуирехом в борьбе против короля уладов Бетана мак Кейрила, что послужило укреплению отношений Дал Риады с Ирландией тогда, когда корона перешла к Уи Нейллам. Таким образом, надежность союзнических отношений позволила Уи Нейллам одобрительно смотреть на возрастающую самобытность Дал

7 Там же. С. 55.

19

Риады, а будущим шотландцам — спокойно находиться в лоне ир-ландской политико-правовой традиции вплоть до начала VII в.

Раннеирландское общество (а следовательно, и шотландское общество описываемого периода) было, по мнению величайшего ис-торика и теоретика ирландского права Д. А. Бинчи, «племенным, сельским, иерархическим и семейным». Из этих деноминаций de facto произрастает все последующее своеобразие институциональных начал ирландского общества. Однако основной среди них следует считать прежде всего свойство иерархичности. В самом деле, права, привиле-гии и обязанности индивида напрямую зависели от его формально оп-ределенного правового статуса, в свою очередь, напрямую описанного традицией8.

Однако в отличие от германской и – позднее – англосаксонской моделей в древнем и раннесредневековом ирландском обществе инте-рес к отношениям дружинника/господина, к проблеме статуса челове-ка без господина и вообще к отношениям воинской верности сущест-венно уступал интересу к родовым отношениям. Группа родичей по мужской линии (ирл. «fine») являлась важнейшим предикатом право-вого статуса самого индивида.

Само понятие fine в источниках понимается достаточно широко.

8 Бирн Фрэнсис Джон. Короли и верховные правители Ирландии. Пер. с анг. Иванова С.В. СПб.: Евразия, 2006. С. 40.

20

Апелляции к подобному сверхпротяженному кровному родству имели место только в древнейший, до-кодификационный период раз-вития гэльского права. Однако впоследствии, в эпоху письменной фиксации устоявшегося обычного права профессиональными гэль-скими юристами — брегонами, в законодательство перекочевали все упомянутые термины, включая уже не имевшие практического право-вого значения. Кельтское право, со свойственными ему традициона-лизмом и ригидностью9, стремилось схематизировать и закрепить как действительные те формы кровнородственного объединения, которые давно уже исчерпали себя в реальном правоприменении10.

De facto в период поздней античности — раннего Средневековья юридически употребимыми оставались два термина: geilfine и deirbfine, потомки общего деда (вплоть до детей братьев его сыновей) и общего прадеда соответственно. При этом под семьей как deirbfine понималась фактическая большая семья, характерная для всех индо-европейских народов от римлян и до древних германцев: за исключе-нием специальных случаев, о которых будет сказано чуть ниже, дан-ный термин служил сугубо описательным для кровнородственных связей субъекта. Более узкая и специфическая для островных кельтов семья geilfine, в свою очередь, являлась не только бытовой категори-ей, но и важнейшим юридическим фактом.

Принадлежность к той или иной geilfine прямо определяла пра-вовой статус индивида. Для перехода важнейшей социальной границы между «cвященными» (nemed, они же «правящие» — grad flatha) и прочими категориями населения («неправящие» — grad fene), требо-валось иметь не менее трех поколений правящих предков.

9 Стоит отметить так же и то, что подобная тенденция свойственна не только кельтскому праву, но и, например, древнегреческому, являясь, таким образом, скорее выражением общего античного тяготения к ригидности и традиционализму.

10 См., напр.: Шкунаев С. В. Община и общество западных кельтов. М.: Наука, 1989. – 191 с.

21

словами, статус geilfine буквально соответствовал статусу её членов. Внутри же страты «священных» приобретала значение и deirbfine — четыре поколения предков, достигших определенного статуса, пре-вращали этот статус в наследственный.

Принадлежность к той или иной deirbfine относила «священно-го» к свободной или несвободной категории населения. К первым причислялись представители определенных профессий (о которых бу-дет сказано ниже), короли, а также воинская аристократия; «люди всякого искусства и ремесла» составляли «священных несвободных», поскольку в силу рода своих занятий должны были состоять на служ-бе у кого-либо из «священных свободных»11.

Воинская аристократия (ирл. aire) насчитывала в себе семь до-полнительных статусов, различавшихся между собой по «цене чести» — вергельду, выплачивавшемуся за деликт в отношении их носителя, зажиточности, социальным функциям и, как следствие, занимаемому общественному положению. Первый из этих терминов — aire deso — по мнению ряда ученых, изначально употреблялся как общее обозна-чение всех «священных» статусов, но в дальнейшем стал применяться к низшему из таковых. В данном, узком смысле aire deso, согласно Crith Gablach, должен был обладать благородным статусом в третьем поколении, а также иметь не менее пяти «свободных» и пяти «несво-бодных» клиентов. «Цена чести» представителя данного статуса со-ставляла 10 сетов (то есть, 1/6 кумала, основной условной единицы стоимости в Древней Ирландии и раннесредневековой Шотландии), а свита, которая должна была сопровождать aire deso при перемещении, должна была насчитывать шесть человек12.

11 Шкунаев С. В. Община и общество западных кельтов.

12 Цит. по: Charles-Edwards T.M. Crith Gablach and the law of status // Peritia. 1986. Vol. 5. P. 53-73.

22

Следующий по рангу статус, известный нам из источников, так называемый aire echta («благородный кровавой мести»). До сих пор среди ученых нет единого мнения по вопросу о том, какую социаль-ную функцию исполнял представитель данного статуса. Наиболее ве-роятной представляется идея МакНейлла, который полагал, что aire echta должен был возглавлять группу мстителей из пяти человек, ко-торой вменялось обязанность в течение месяца совершить кровную месть за убитого из их рода. При этом aire echta нес имущественную ответственность в случае, если при этом кто-либо из мстителей нано-сил вред невиновному13. Следует отметить то, что Д. Бинчи, напротив, полагал, что «благородный кровавой мести» являлся представителем семьи убийцы, которому вменялось в обязанность обеспечивать со-держание и защиту мстителей14. Однако согласиться с мнением Бинчи представляется едва ли разумным в силу того, что в клаузуле о «бла-городном кровавой мести» говорится об убийстве кого-либо из друго-го королевства [Crith Gablach, §25]15.

Так или иначе, «благородный кровавой мести» обладал тем же количеством спутников и той же «ценой чести», что и aire deso, одна-ко — что весьма важно — не имел, в отличие от последнего, никаких экономических, хозяйственных или иных условий для получения и сохранения статуса. Это, скорее всего, знаменует временный характер данного статуса, который мог быть получен для исполнения конкрет-ной мести представителем «несвященных».

Представителю следующей по рангу категории — aire ard («вы-сокий благородный») — следовало иметь по десять «свободных» и «несвободных» клиентов и свиту в пределах своего королевства в

13 Цит. по: McNeill E. Ancient Irish Law : The Law of Status or Franchise // Royal Irish Academy. 1923. Volume XXXVI, C. P. 265-316.

14 Crith Gablach / ed. D.A. Binchy. Dublin, 1970. P. 71.

15 Цит. по: Crith Gablach / ed. D.A. Binchy. Dublin, 1970.

23

семь человек, а за его пределами — в пять. Его «цена чести» состав-ляла 15 сетов. Превосходивший «высокого благородного» aire tuise («благородный главенства») обладал «ценой чести» в двадцать сетов, двадцатью «свободными» и пятнадцатью «несвободными» клиента-ми. «Благородный главенства» также имел четко определенную соци-альную функцию: он возглавлял свою deirbfine как pater familias и представлял ее интересы как в королевстве, так и за его пределами.

Последний благородный статус до королевских — так называе-мый aire forgill («благородный высшего свидетельства»). Представи-тель данного статуса имел по двадцать «свободных» и «несвободных» клиентов, «цену чести», равную «цене чести» «благородного главен-ства» и свиту из девяти человек. Говоря о «благородном высшего свидетельства», в первую очередь, следует отметить, что его голос и его клятва на суде имели определяющее значение. Дело решалось, та-ким образом, в пользу того, чью сторону занимал «благородный выс-шего свидетельства».

Говоря же о королевском статусе, следует оговориться, что, явля-ясь формально более высоким, нежели статусы воинской аристокра-тии, он тем не менее далек от архетипа европейского монарха и пред-ставляет собой скорее «священное недеяние» царя в понимании ин-доариев. Король также был выборным; преемника монарха избирали из круга королевской deirbfine, и, после смерти предшественника, на-следник принимал престол с согласия благородных членов общины королевства.

Королевство (ирл. tuath) у древних кельтов являлось весьма спе-цифической общностью per se. Было бы совершенно неверно пере-вести «tuath» как «племя». Данная трактовка, встречающаяся, в част-ности, у таких учёных, как Юбер и Пауэлл, представляется несостоя-тельной прежде всего потому, что под термином «tuath» понималась

24

не только сама общность, но и населённая ей территория. К тому же, весь гэльский мир был монокультурен. С этой точки зрения справед-ливей было бы уподобить ирландские королевства и Дал Риаду грече-ским полисам, каждый из которых был совершенно обособлен поли-тически, и вместе с тем разделял культурное, языковое, религиозное пространство с собратьями.

Количество королевств, указанное в «Книге Прав», источнике XI века, составляет девяносто семь, хотя Ф. Дж. Бирн называет в начале своего труда «Короли и верховные правители Ирландии» среднее их число между V и XII веком как не менее ста пятидесяти. Однако здесь следует отметить, что политическая ситуация в Ирландии в период с рубежа эр до начала XII века неоднократно изменялась и приводила к формированию новых королевств, так что более вероятным нам пред-ставляется общее их число около сотни. Таким образом, согласно Келли, исходя из общей численности населения Древней Ирландии в период поздней античности и Темных веков, которая составляла ме-нее полумиллиона человек, среднее королевство могло насчитывать около трех тысяч мужчин, женщин и детей. Подавляющее большинст-во из них обладало собственностью, свободой и безопасностью лишь на определенной территории, так как правовой статус индивида при-знавался лишь в границах его tuath'а.

Правовой статус монарха был наиболее формализованным из тех, что нам известны. Фактически, с момента коронации вся его жизнь подчинялась предписаниям fir flathemon — «правды короля». Эта осо-бая юридическая концепция наиболее подробно описана в трактате «Завещание Моранна» (Audacht Moraind), составленном еще в языче-скую эпоху: об этом явно свидетельствуют многочисленные паралле-ли с санскритскими «Законами Ману» и рядом древнеперсидских надписей.

25

Согласно «Завещанию Моранна», функцией короля было высту-пления в качестве хранителя феномена экзистенциальной «правды», наличие которой является гарантией благополучия страны во всех от-ношениях – начиная от того, что «правдой правителя управляются ве-ликие королевства» и «отражаются великие армии обратно в враже-скую страну» и заканчивая тем, что «правдой правителя великий мор отражается от людей», поскольку «правдой правителя должная погода приходит в подобающее ей время, зима – прекрасная и морозная, вес-на – сухая и ветреная. Лето – теплое с потоками дождя, осень – с обильной росой и плодородная. Ибо ложь правителя приносит непо-добающую погоду дурным людям и иссушает плоды земли».

Насколько можно судить по дошедшим до нас источникам, «правда короля» состояла из трех основополагающих принципов, а именно: справедливости суждений, удачливости (в первую очередь в бою) и соблюдении множества сакральных запретов, которые могли относиться как непосредственно к конкретному монарху, так и ко всем правителям данной области. В случае нарушения «правды коро-ля» страну, по поверьям, постигали многочисленные бедствия: не-урожай, эпидемии etc.. Сам король, нарушивший сакральные запреты, подвергался ритуальной казни с последующим жертвоприношением тела болоту; также и вступление на престол ознаменовывалось много-численными инициационными ритуалами (совокупление с белой ко-былой и т. д.), призванных подчернуть сущностное отличие правового статуса монарха от прочих категорий «священного» населения.

Существование подобных представлений, без сомнения, под-тверждает теорию о раннем происхождении монархии у кельтов и о ее ярко выраженном сакральном характере. Ее же подтверждает и при-веденный все в том же Audacht Moraind анализ различных стилей ко-ролевского правления: tarbfhlaith («бычий владыка – он бьет, и его

26

бьют, он нападает, и на него нападают»), «владыка, который берет власть при помощи иноземных войск», ciallfhlaith («осторожный вла-дыка – он берет власть над землями, не одерживая побед») и, наконец, firfhlaith, или «истинный владыка», который и отличается тем, что полностью соблюдает «правду короля» во всех отношениях, в кото-рые, кроме публично-правовых, входили также особые правила по ве-дению жизни и хозяйства и сохранение совершенных физических данных, иными словами отсутствие всяких телесных недостатков или изъянов.

Что подразумевала «правда короля» в контексте публичных функций? Во-первых, справедливость суждений: «правильный и спра-ведливый суд», который производился королем в строго отведенные для этого дни, причем сам этот суд должен был полностью следовать существующей традиции, никак ее не изменяя и не дополняя. Произ-несение «правильного суждения», согласно нашим источникам, не только вменялось монарху в обязанность, но и могло заставить счи-тать монархом человека, вынесшего подобное решение в силу обстоя-тельств.

Весьма показательна здесь сага о детстве будущего верховного короля Ирландии Кормака Мак Арта. В пору, когда он находился на воспитании у Лугада Мак Кона, который как раз являлся верховным королем Ирландии, «случилось так, что к Мак Кону обратилась с жа-лобой королева: она сетовала на то, что овца, принадлежащая некой женщине, съела весь урожай посеянной ею вайды. Выслушав обе стороны, король вынес следующее суждение: в качестве компенсации за понесенный ущерб королева возьмет себе овцу, съевшую ее вайду. Стоявший рядом Кормак воскликнул: «Нет, это неправое суждение. Королеве достаточно получить шерсть, которую в течение года со-стригут с этой овцы, ведь за год и шерсть, и вайда вырастут снова»

27

— «Вот поистине мудрое суждение, — сказали все, кто слышал эти слова, — лишь сын великого короля способен на это». И как бы в подтверждение правоты Кормака та часть дома, где незадолго до это-го было вынесено ложное суждение, тут же обрушилась. После этого Мак Кон был лишен королевской власти и на трон вступил Кормак»16.

Как мы видим из приведенного выше отрывка, правильность су-ждений вполне вписывается в общее понятие «правды короля», по-скольку несоблюдение ее немедленно приводит к лишению королев-ской власти нарушившего ее, которое подтверждается самой приро-дой.

Также король председательствовал на oenach – общем собрании королества, на котором он имел право провозглашать некоторые спе-цифические чрезвычайные меры и распоряжения, однако это было допустимо и возможно лишь в случае действительно серьёзных бед-ствий, и, как следствие, нужно помнить, что данные распоряжения мог отдавать уже новый король, поскольку в случае мора или тяжело-го военного поражения его предшественник вполне мог успеть ли-шиться и титула, и жизни за нарушение «правды». В остальном же королевство жило по обычному праву, а король лишь символически подтверждал его юридическую силу и «ручался» за соблюдение зако-на подданными17.

Описанная нами выше система поручительства оставляла короля достаточно мало возможностей влиять на практическое правоприме-нение, если только дело не затрагивало напрямую его клиентов. В свя-зи с этим в более поздний период выработалась норма, согласно кото-

16 Наследие кельтов: древняя традиция в Ирландии и Уэльсе / А. Рис, Б. Рис; Пер. с англ. Михайловой Т. – Режим доступа: http://svr-lit.niv.ru/svr-lit/ris-nasledie-keltov/index.htm

17 Бирн Фрэнсис Джон. Короли и верховные правители Ирландии. Пер. с анг. Иванова С.В. СПб.: Евразия, 2006. С. 43.

28

рой невозможно было отказаться от предложения клиентелы со сто-роны монарха.

Из многочисленных «несвященных» статусов нас в первую оче-редь будут интересовать mruigfer и boaire, являвшиеся наиболее рас-пространенными. Сам термин «boaire» в источниках используется весьма широко, обозначая как конкретный статус, так и вообще любо-го представителя «несвященных» в целом 18. Boaire по трактату юж-ного происхождения Urraicecht Becc обладал четырнадцатью кумала-ми земли и двенадцатью коровами. В то же время mruigfer, согласно тому же трактату, имел трижды семь кумалов земли и двадцать коров. При этом, что немаловажно, mruigfer являлся полноправным владель-цем плуга, в то время как boaire имел по закону лишь половинчатую собственность, то есть, был вынужден объединяться с кем-либо из представителей его же статуса для обработки земли.

При этом и mruigfer, и boaire были независимыми владельцами своих земельных участков, чем отличались от возникшего в более поздний период ocaire. Ocaire как статус фигурирует в Crith Gablach, где занимает весьма низкое положение, превосходя лишь статус de fer midbotha — не достигших гражданского совершеннолетия. Однако при этом ocaire, согласно данному трактату, имел право на двадцать один кумал земли, то есть превосходил величиной своего земельного надела boaire и сравнивается с mruigfer. Это объясняется тем, что ocaire представляли собой новый вид клиентов, получавших от патро-на земельный надел в аренду, который они обрабатывали совместно с другими представителями своего статуса, регулярно выплачивая рен-ту своему патрону 19.

18 Шкунаев С. В. Община и общество западных кельтов. М.: Наука, 1989. С. 67.

19 Там же. С. 68.

29

Таким образом, можно отметить, что первым и основным «не-священным» статусом являлся, безусловно, boaire, в то время как mruigfer и ocaire возникли значительно позже. Однако важно пони-мать, что возникновение новых статусов никак не повлияло на сущно-стные основы общинной жизни кельтского общества20.

Интересно отметить здесь также тесную связь специфики лич-ных статусов в брегонском праве с давней научной проблемой того, существовало ли в Древней Ирландии безусловное право частной соб-ственности на землю. Очевидно, что ответ здесь будет положитель-ным: об этом нам прямо говорит статус ocaire, который, как мы писа-ли выше, получал земельный надел в пользование от своего патрона-собственника. Также это подтверждает и другой статус, «неполно-правных», который получали юноши, вернувшиеся от своих воспита-телей из-за пределов королевства, но пока не вступившие в права на-следования и не получившие своего земельного надела21.

Как можно видеть из вышеизложенного, правовой статус чело-века, его публичные функции, а также многие аспекты его частной жизни прямо определялись его происхождением, а за пределами про-тогосударственной общности, к которой причислялась его семья, за-частую вовсе не признавались. Однако можем ли мы считать, что ран-несредневековое гэльское право не было знакомо с концепцией чело-века самопринадлежного и рассматривало индивида исключительно как частный случай проекции родовой идентичности? Отнюдь.

Выше нами уже упоминались т. н. «священные профессии». К таковым традиционно относились брегон — правовед, законоговори-тель и адвокат; друида — жрец и врачеватель; филид — поэт и исто-рик; а также кузнец, серебряных дел мастер, ювелир, мастер по изго-

20 Там же.

21 Бондаренко Г.В. Повседневная жизнь древних кельтов. М.: Молодая гвардия, 2007. С. 123.

30

товлению колесниц, скорняк, мастер по изготовлению колец и мастер по изготовлению гребней. Наследственными они являлись лишь в случае друидов, филидов и брегонов; в остальных случаях наследст-венность имела принципиально отличную от буквальной природу, приближаясь к современному обиходному понимаю профессиональ-ных «династий».

Объясняется это тем, что понижение статуса, в отличие от его повышения, не было наследственным и не учитывалось при отсчете статусов geilfine. Иными словами, aire, «благородный», утративший необходимое количество клиентов и ставший всего лишь boaire, «зем-левладетелем», оставался «благородным» в контексте определения статуса его новорожденного сына. Если boaire, совершивший ратные подвиги и приобретший таким образом клиентов, переходил в катего-рию aire, то его сыновья и внуки, напротив, считались сыновьями внуками aire. Таким образом, сын филида, избрав для себя иную сте-зю, не налагал тем самым отрицательных правовых последствий на собственное потомство и был совершенно свободен в решениях.

Успешно завершив курс обучения, который мог продолжаться более двадцати лет, в зависимости от специфики изучаемой специаль-ности, индивид не только обретал новый социальный статус, но и — что чрезвычайно важно в контексте данного исследования — пользо-вался защитой и уважением не только в своем королевстве, но и за его пределами. Иными словами, самоприобретенный статус, неразрывно связанный с личными качествами и профессиональными навыками индивида, был универсален, а не локален, и обладал большей юриди-ческой силой, нежели статус, проистекавший из родовой либо терри-ториальной идентичности.

31

Остановимся подробнее на друидах, филидах и брегонах, со-ставлявших, в сущности, единое сословие, ранжировавшееся в зави-симости от «специализации» и срока обучения.

Друиды, как уже говорилось выше, представляли собой жрече-ское сословие. Однако одним из немаловажных отличий друидическо-го жречества от, например, античной модели являлся тот факт, что, в то время как жречество у римлян или греков являлось одним из маги-стратов, встроенным, как следствие, в полисную систему и находя-щимся в подчиненном положении, у кельтов ситуация была практиче-ски строго обратной: друиды составляли отдельную корпорацию, ко-торая не только не находилась под контролем общины, но наоборот, своим авторитетом и целым рядом властных полномочий практически полностью ее контролировала (Caes., B.G., VI, 13, 14). Таким образом, друидическое сословие никоим образом не являлось институтом, об-служивающим публичную власть, и не только пользовалось плодами своего высокого статуса, но и само по себе воплощало концепцию ин-теллектуальной свободы в том виде, в котором она вообще могла быть возможна в период поздней античности — раннего Средневековья. Легкость перехода Ирландии и Шотландии от язычества к христиан-ству, помимо факторов сугубо метафизического толка, объяснялась не в последнюю очередь и тем, что воинская аристократия и представи-тели королевских семейств стремились снизить социальную роль этой «страты свободных», по статусу и правомочиям превосходившей и aire, и монархов.

Классическое деление на жречество, воинов и простонародье восходит, как известно, к индоевропейской социальной триаде брах-манов, кшатриев и вайшьев22. Более того, целый ряд упоминающихся

22 Там же. С. 219.

32

в источниках обрядов друидов находит близкие аналоги в брахманиз-ме: к примеру, мы можем назвать обычай ритуального поста, направ-ленного против человека, нанесшего оскорбление23 и др. Впрочем, из этого отнюдь не следует вывод о возможности постановки знака ра-венства между друидизмом и брахманизмом или друидизмом и некой праиндоевропейской религией, поскольку, несмотря на сходство меж-ду древнеиндийской и кельтской цивилизациями, развивались они в различных условиях и потому не могли не иметь также и многочис-ленных различий.

Источники явно свидетельствуют о том, что друиды Британских островов и Галлии активно взаимодействовали: об этом говорит и Це-зарь, писавший, что «их наука, как думают, возникла в Британии и от-туда перенесена в Галлию; и до сих пор, чтобы основательнее с нею познакомиться, отправляются туда для ее изучения» (Caes., B.G., VI, 13), и ирландские источники24. К тому же, археологические свиде-тельства подтверждают факт активного взаимодействия кельтов в странах, располагавшихся по берегам Атлантического океана25, и бы-ло бы странно предполагать, что эти контакты никак не затрагивали религиозной составляющей жизни кельтских народов. В самом деле, среди прочих подношений богам в святилище Ллин Керриг Бах, на острове Англси, мы встречаем, среди прочих, множество ирландских артефактов, что подтверждает высказанное нами выше предположе-ние26. Что же касается кельтов Центральной Европы и Галатии, то ак-тивные контакты здесь очевидно были затруднены, по причине того,

23 Роллестон Томас. Мифы, легенды и предания кельтов. / Пер. с англ. Е. В. Глушко. М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. С. 37.

24 Роллестон Томас. Мифы, легенды и предания кельтов. / Пер. с англ. Е. В. Глушко. М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. С. 188.

25 Диллон М., Чедвик Н.К. История кельтских королевств. Пер. с англ. С.В. Иванов / Майлз Диллон, Нора Кершоу Чедвик. М. Вече; Спб.: Евразия, 2006. С. 89.

26 Бондаренко Г.В. Повседневная жизнь древних кельтов. М.: Молодая гвардия, 2007. С. 232.

33

что эти народы были отрезаны друг от друга враждебно настроенны-ми некельтскими племенами и едва ли могли иметь постоянную проч-ную связь друг с другом, не говоря уже о связях с Галлией или Бри-танскими островами. Тем не менее, сам факт налаженных контактов между друидами разных кельтских народов подчеркивает то, что друиды у кельтов составляли единую и отделенную от общины соци-альную структуру.

Структура эта отличалась строгой иерархичностью. Так, Цезарь пишет: «Во главе друидов стоит один, который пользуется среди них величайшим авторитетом. После его смерти ему наследует самый дос-тойный, а если таковых несколько, то друиды решают дело голосова-нием, а иногда спор о первенстве решается даже оружием» (Caes., B.G., VI, 13). Сами выборы главы друидов Галлии происходили в «ос-вященном месте в стране карнутов» (ibid.), то есть, в общем для всех местных друидов центре. О подобных же общих святилищах нам со-общают источники и по кельтской Британии, где таковым был остров Англси27, и ирландские источники, называющие сакральным центром Ирландии Темру.

Поскольку здесь речь шла о друидах в общем смысле этого сло-ва, с пониманием под данным термином и брегонов, и филидов, необ-ходимо более подробно остановиться на внутренних градациях друи-дического сословия.

В случае с континентальными кельтами мы можем ссылаться на Страбона, писавшего, что «у всех галльских племен, вообще говоря, существует три группы людей, которых особенно почитают: барды, предсказатели и друиды. Барды – певцы и поэты; предсказатели веда-ют священными обрядами и изучают природу, друиды же вдобавок к

27 Галушко К.Ю. Кельская Британия: племена, государства, династии с древности до конца XV века: Учебное пособие / Под ред. Терещенко Ю.И. К.: Атика, 2005. С. 41.

34

изучению природы занимаются также и этикой»28. Совершенно оче-видным представляется вывод, что все эти три группы, о которых пи-шет Страбон, являлись представителями друидического сословия, по-скольку со слов Цезаря мы знаем, что в Галлии существовало два класса влиятельных людей – друиды и всадники (Caes., B.G., VI, 13), а следовательно, описанные Страбоном группы являются более под-робным делением класса друидов29. Ирландские и шотландские ис-точники, в свою очередь, также подробно описывают внутреннюю ие-рархию филидов — представителей «священных профессий», которые занимались поэзией, историей и предсказаниями. Принято полагать, что данное ученое сословие, как и сословие брегонов, наследовало друидам после принятия христианства кельтской Ойкуменой, в то время как сам термин «друид» отошел в область переживания закона, наподобие уже упоминавшихся нами типов кровнородственной семьи.

Как и aire, филиды делились на семь разрядов, которые ранжи-ровались по уровню полученного филидами образования и объему знаний; при этом, представитель высшего статуса, ollamh, обладал це-ной чести и количеством клиентов (а иными словами, положением в обществе вообще), равными положению действующего монарха. Так-же, как уже упоминалось, филиды могли беспрепятственно переме-щаться по всем областям Ирландии и кельтской Шотландии, а также по колонизированным ирландцами областям Уэльса, поскольку — подчеркнем это еще раз — их статус был универсален и главенствовал над родовой и территориальной идентичностью. Очевидно, что таки-ми же правами обладали и иные категории «священных профессий», иначе едва ли были бы возможны ежегодные собрания друидов Гал-

28 Книга друидов: [антология]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора; РХГА, 2011. С. 26.

29 Наследие кельтов: древняя традиция в Ирландии и Уэльсе / А. Рис, Б. Рис; Пер. с англ. Михайловой Т. – Режим доступа: http://svr-lit.niv.ru/svr-lit/ris-nasledie-keltov/index.htm; Широкова Н.С. Кельтские друиды: Учеб. пособие. Л.: ЛГУ, 1984. С. 43.

35

лии в землях карнутов или подобные им советы в Британии или Ир-ландии.

Все наши источники, вне зависимости от того, кто являлся их автором – римский историк, греческий философ или ирландский мо-нах, единогласно говорят о том, что «свободнейшие из свободных», друиды и филиды, занимали в кельтском обществе самое высокое по-ложение, контролируя, в той или иной степени, не только религиоз-ную жизнь, но также и управление общиной, внутреннюю и внешнюю политику, образование, суд и искусство. Причина подобного положе-ния дел представляется достаточно ясной – филид, с точки зрения средневекового кельта, являлся сосредоточием всего сакрального; причем, в отличие от короля, он являлся не пассивным символиче-ским воплощением сакрального, но напротив, активным актором. Именно он контактировал напрямую с Иным миром, причем первой его задачей было не служение богам, а исполнение их воли на земле.

Именно с этим связана одна из основных функций филидов: пророчество или предсказание, совершавшееся в Ирландии с помо-щью специальных ритуалов, таких как imbas forosna или teinm laeda, знание которых было, согласно кодексу Bretha Nemed30, прямо обяза-тельным для получения статуса филида. Мы не будем останавливать-ся на описании этих ритуалов, которое известно нам по «Словарю Кормака», поскольку эта тема выходит за рамки нашей работы; упо-мянем лишь то, что ритуал imbas forosna демонстрирует нам причину того, почему светская власть столь сильно зависела от филида. Имен-но прорицатель после священного пира засыпал и видел во сне того, кто наиболее достоин стать следующим королем, а значит, именно от

30 Там же. С. 43.

36

друида зависела сакрализация публичной власти31 и, более того, сама персона правителя не могла являться сакральной без непосредствен-ного сопутствия ей фигуры друида. Мы встречаем множество приме-ров тому в ирландских источниках, которые прямо указывают на то, что король никогда не говорит и не выносит суждения прежде, чем это сделает его друид32, и вообще фактически с ним не расстается33. При этом друид не отдает прямых приказаний, но дает советы, кото-рые следует принимать постольку, поскольку всякий раз, когда совет друида оказывается отклоненным королем, происходит большая беда как для самого короля, так и для всего его tuath34.

Такую же власть друидов над монархом демонстрирует нам и валлийский «Мабиногион». Так, друиды прямо заявляют королю о необходимости развода с его женой, поскольку она была бесплодной, и брака с новой, причем само по себе данное предложение выдвинуто в ультимативной форме: «Может быть, ты желаешь того, что есть, но мы этого не потерпим»35. Опираясь на эти свидетельства кельтских источников, мы можем считать достаточно достоверным сообщение Диона Хризостома, который прямо говорил о том, что «королям не позволялось делать или замышлять что-либо без помощи этих мудрых людей (друидов), так что правили на самом деле они, а короли сдела-лись их слугами и исполняли их волю, хотя и восседали на золотых тронах, жили в богатых дворцах и давали пышные пиры»36.

Разумеется, не следует понимать эти свидетельства чересчур буквально и утверждать, что друиды именно прямо исполняли функ-

31 Шкунаев С.В. Кельтский миф в саге о короле Конайре // ВДИ. 1985. № 3. С. 1201–1229.

32 Саги об уладах: пер. с ирланд. / [сост. Т. Михайловой]. М.: Аграф, 2004. С. 86.

33 Там же. С. 23, 38, 78.

34 Там же. С. 22-31.

35 Мабиногион. Легенды средневекового Уэльса / Пер. с валлийского В. В. Эрлихмана. М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 1995. С. 30.

36 Широкова Н. С. Мифы кельтских народов. М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2005. С. 54.

37

ции светской власти, но их авторитет оказывал на кельтских правите-лей серьезнейшее воздействие: особенно при учете того, что друиды имели также и способы давления на правителей, и способы наказать их за ослушание. Речь в данном случае в первую очередь идет о гей-сах — налагавшихся друидами и филидами сакральных запретах.

Подобное положение дел, разумеется, не могло устраивать свет-ских правителей кельтов, посему рано или поздно они вступали в конфронтацию с друидами. Мы можем назвать два наиболее ярких примера таких событий: первый из них — внутриполитический кри-зис у эдуев, галльского племени, разделившегося во время войн Цеза-ря на два лагеря, один из которых предлагал продолжать традицион-ную проримскую политику, а другой, напротив, соединиться с осталь-ными галлами и вести борьбу против Цезаря. При этом в высшей сте-пени характерным представляется тот факт, что во главе первой пар-тии стоял личный друг Цезаря и знакомый Цицерона друид Дивитиак, в то время как противоположный лагерь возглавлял брат Дивитиака Думнориг, который обладал огромной властью среди эдуев и претен-довал на захват власти в своей общине и получение царского титула (Caes., B.G., I, 18). Таким образом, мы видим здесь пример прямого столкновения между военно-землевладельческой аристократией и ме-ритократической интеллектуальной и сакральной элитой; причем столкновение это связано, в первую очередь, не с вмешательством римлян, а с попыткой аристократов избавиться от контроля со сторо-ны «священных профессий» и добиться политической самостоятель-ности.

Другой пример, уже упоминавшийся выше, — ирландская «ре-волюция кшатриев», то есть поддержка ирландскими аристократами христианской проповеди и принятие крещения. Неоспоримо, что эта поддержка происходила из того, что христианское вероисповедание

38

предоставляло значительно больше свободы для политического дей-ствия власти, нежели язычество с многочисленными ритуальными ог-раничениями, которые накладывали друиды, а также прерогатива знания ими всей полноты законов37. Очевидно, что именно друиды решали не только, кто достоин быть королем, но также и то, кто им быть не должен, кто нарушил «правду короля».

Хранение и исполнение законов священной интеллектуальной элитой первоначально объясняется их ролью связующего звена между людьми и богами. Традиционное право было, согласно мнению кель-тов, получено от предков, а те, в свою очередь, получили его от бо-гов38. Потому именно мастера «священных профессий» и должны бы-ли вершить справедливость, что происходило, к примеру, на обще-галльском собрании друидов, упоминавшемся выше, которое, соглас-но Цезарю, также становилось и общегалльским верховным судом, поскольку «сюда сходятся все тяжущиеся и подчиняются их (друидов) определениям и приговорам» (Caes., B.G., VI, 13). К тому же, в отли-чие от королевского суда, судьи-друиды были неподкупны, благодаря чему там разбирались самые сложные и запутанные дела, кроме того, там же происходил и третейский суд, на котором разбирались споры между различными общинами39.

Вот что пишет об этом Цезарь: «…и вообще они пользуются у галлов большим почетом. А именно: они выносят приговоры почти по всем спорным делам, общественным и частным; совершено ли пре-ступление или убийство, идет ли тяжба о наследстве или о границах, – решают те же друиды; они же назначают награды и наказания; и ес-ли кто – будет ли это частный человек или же целый народ – не под-

37 Бирн Фрэнсис Джон. Короли и верховные правители Ирландии. Пер. с анг. Иванова С.В. СПб.: Евразия, 2006. С. 42.

38 MacNeill E. Early Irish Law and Institutions. Dublin: Burns, Oates and Washbourne, 1934. P. 23.

39 Тевено Э. История галлов. М.: Весь мир, 2007. C. 51.

39

чинится их определению, то они отлучают виновного от жертвопри-ношения. Это у них самое тяжелое наказание. Кто таким образом от-лучен, тот считается безбожником и преступником, и его все сторо-нятся, избегают встреч и разговоров с ним, чтобы не нажить беды, точно от заразного; как бы он того ни домогался, для него не произво-дится суд; нет у него и права на какую бы то ни было должность» (ibid.).

Кроме того, упоминающиеся античными авторами человеческие жертвоприношения, которые приносили кельты, также подтверждают тот факт, что судебная власть полностью находилась в руках у друи-дов, поскольку как сообщает нам все тот же Цезарь «еще угоднее бес-смертным богам принесение в жертву попавшихся в воровстве, гра-беже или другом тяжелом преступлении» (ibid., 16). Таким образом, в данном случае друиды совмещали сразу и религиозную, и юридиче-скую функции, выступая одновременно и как вершители правосудия, и как служители богов.

После принятия христианства брегоны наследовали друидам в профессиональном хранении и толковании законов, консультировали монархов при осуществлении ими суда, а также могли сами разрешать те дела, которые не выносились сторонами на суд монарха. Таким об-разом, сущностно их социальная функция не изменялась до периода упадка классического ирландского права и выработки новых, собст-венно шотландских концепций; но об этом будет сказано ниже.

Еще одной важной функцией, также доверенной друидам, было воспитание и образование. Рассматривая данный аспект, рассмотрим также и то, как приобретался статус представителя «священной про-фессии».

Традиционно дети у кельтов воспитывались вне дома. Зачастую они отправлялись к клиентам родителей, но также могли быть на-

40

правлены на обучение к друидам (в дохристианскую эпоху) или фи-лидам, после принятия христианства. Как писал по этому поводу Це-зарь: «многие отчасти сами поступают к ним в науку, отчасти их по-сылают родители и родственники. Там, говорят, они учат наизусть множество стихов, и поэтому некоторые остаются в школе друидов по двадцати лет. Они считают даже грехом записывать эти стихи Мне кажется, что такой порядок у них заведен по двум причинам: друиды не желают, чтоб их учение делалось общедоступным и чтобы их воспитанники, слишком полагаясь на запись, обращали меньше внимания на укрепление памяти Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души Кроме того, они много говорят своим молодым ученикам о светилах и их движении, о вели-чине мира и земли, о природе и о могуществе и власти бессмертных богов» (Caes., VI, 14).

Обучение филидическому мастерству, как свидетельствует Помпоний Мела, происходило в тайных и удаленных местах, зачас-тую в пещерах или удаленных рощах (Pomp. Mela, De Chorographia, III, 19). Это подчеркнуто удаленное и скрытое местоположение друи-дических школ не следует связывать с преследованиями друидов рим-лянами, которые имели место в Галлии и Британии, поскольку и ир-ландские источники постоянно отмечают то, что обучение друидиче-скому и филидическому знанию происходило именно в укрытых от людей местах. Здесь можно предположить, что, во-первых, как и пи-сал Цезарь, друиды не желали того, чтобы их учение делалось обще-доступным, а во-вторых, что в этом, возможно, был определенный символизм – тайное знание, которым, безусловно, являлось учение друидов, не могло передаваться открыто40.

40 Бондаренко Г.В. Повседневная жизнь древних кельтов. М.: Молодая гвардия, 2007. С. 221.

41

В связи с этим интересной представляется идея Н.С. Широковой о том, что обучение друидов являлось в своем роде инициацией уче-ников, которые переходили из одного состояния в другое, выходя из одного социума в другой (что подчеркивает особое положение друи-дов в кельтском обществе). Отсюда обучение, проходящее в пещерах и гротах, может рассматриваться как смерть и путешествие в Иной мир, которые, в свою очередь, являются сутью любой инициации41.

С интересующей нас точки зрения следует отметить отсутствие необходимости проходить весь курс обучения, после которого неофи-ты получали статус друидов. Остальные молодые люди учились более короткий срок, получали великолепное образование и воспитание, по-сле чего возвращались в свои общины, будучи филидами или брего-нами в узком смысле, как бы друидическими «подмастерьями», и пользовались благами соответствующего статуса. Отсюда можно сде-лать вывод, что программа обучения была также разделена особым образом, так, чтобы все вопросы, касающиеся непосредственно веро-учения, предсказаний, магии и тому подобного, изучались в послед-ние годы обучения так, чтобы они не вышли за пределы круга друи-дов.

Сведения, которые мы имеем об обучении филидов в Ирландии и Шотландии, подтверждают и дополняют наши сведения о том, как происходило обучение друидов в Галлии. Филиды также учились в специальных школах, располагавшихся в отдалении от населенных пунктов, в основном в лесах и на берегах рек42, а само обучение было исключительно устным43. Также до наших дней дошла подробная программа обучения, для квалификации филида рассчитанная на две-

41 Широкова Н. С. Мифы кельтских народов. М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2005. С. 56-57.

42 Роллестон Томас. Мифы, легенды и предания кельтов. / Пер. с англ. Е. В. Глушко. М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. С. 212.

43 Бондаренко Г.В. Повседневная жизнь древних кельтов. М.: Молодая гвардия, 2007. С. 262.

42

надцать лет. Здесь также следует заметить, что образование в филиди-ческих школах было сугубо профессиональным: общее образование в ту эпоху получали уже в монастырях.

В этой связи неясным вопросом, остается следующий: все ли ученики филидов, проходившие полный двенадцатилетний курс, по-лучали ранг оллава — наивысший филидский статус? С одной сторо-ны, исходя из программы, мы можем сделать вывод, что за эти двена-дцать лет ученики овладевали всеми необходимыми знаниями для по-лучения данного статуса, однако, учитывая высочайшее положение оллава, его значительные права и привилегии, представляется малове-роятным, чтобы их число было настолько велико, особенно при учете того, что общее число филидов было весьма малым. Так, поздний ис-точник X века, повествуя о произошедшей в 590 году встрече королей Ирландии в Друммь Кете, в землях уладов, на которой чуть не про-изошло изгнание филидов из ирландских земель, называет общее чис-ло ирландских филидов равное тысяче двумстам44.

Очевидно, дальнейшее продвижение филида по социальной ле-стнице зависело уже от других факторов, таких как «цена чести». Она, в свою очередь, определялась успехом выступлений филида на общем собрании королевства и предполагаемой силой его glam dìcenn – «песни поношения», сатиры, являвшейся одновременно и магическим проклятьем, и вполне реальным способом так унизить оппонента, кем бы он ни был, что его «цена чести» приходила к нулю — то есть уничтожить его правовой статус и, фактически, его самого как лич-ность45. «Песнь поношения» также служила и главным способом са-мозащиты филидов от агрессивного насилия.

44 Там же. С. 275.

45 Книга друидов: [антология]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора; РХГА, 2011. С. 48.

43

Здесь необходимо отметить, что филиды, в отличие от собст-венно друидов, не имели права владеть земельной собственностью. Об этом свидетельствует трактат Senbriathra Fithail, в котором прямо го-ворится по поводу прав филидов: «искусство лучше, нежели владение землей»46. Поэтому гонорары за выступления, а также плата, получае-мая за обучение учеников, составляли единственный доход филидов. Он, впрочем, дополнялся обязательным условием оказания им госте-приимства с ночлегом и пищей (чем филиды со своей свитой, как сви-детельствуют источники, регулярно злоупотребляли)47.

Свиту филидов составляли барды, представители более низкого класса поэтов. Барды имели значительно более низкий статус, отно-сясь к так называемым «несвободным nemed», о которых уже упоми-налось выше при общем перечислении «священных статусов», по-скольку служили не только светским властителям, но и более успеш-ным и образованным «коллегам»48. Тем не менее, бардам, как и фили-дам, полагалось право свободного прохода без потери статуса по всем территориям, заселенным носителями гэльской культуры. Более того, с точки зрения Уоткинса, которой также придерживается и Бондарен-ко, такое различие между филидами и бардами является достаточно поздним по происхождению49, равно как и проведение четкого раз-граничения между брегонами и филидами50.

Обучение «техническим» специальностям происходило по тому же принципу, что и обучение искусствам, разве что занимало мень-ший срок; надтерриториальность статуса и возможность дальнейшего его повышения за счёт профессиональных успехов также следовали

46 Бондаренко Г.В. Повседневная жизнь древних кельтов. М.: Молодая гвардия, 2007. С. 265.

47 Там же. С. 275.

48 Широкова Н.С. Кельтские друиды: Учеб. пособие. Л.: ЛГУ, 1984. С. 46.

49 Watkins C. How to Kill a Dragon : Aspects of Indo-European Poetics. Oxford, 1995. P. 75; Бондаренко Г.В. Повседневная жизнь древних кельтов. М.: Молодая гвардия, 2007. C. 262.

50 Binchy D. The date and providence of Urraicecht Becc // Eriu. 1958. №18. P. 45.

44

«филидической» модели. Однако, помимо приобретения одной из «священных профессий», индивид мог перейти из категории «несвя-щенных» в категорию «священных» путем накопления имущества и приобретения клиентов.

Клиентела в кельтском обществе являлась весьма специфиче-ским институтом. Как и античная клиентела, она представляла собой заключение договора между двумя сторонами – патроном и клиентом. По этому договору патрон жаловал клиенту определенное количество неких материальных благ, зачастую некоторое количество скота; од-нако также это мог быть и земельный надел либо иное движимое или недвижимое имущество. Клиент же, в свою очередь, нес военную службу под командованием патрона, оказывал ему различные услуги, сопровождал его в качестве свиты и регулярно выплачивал опреде-ленную ренту натурой, которая взималась в течение семи лет и со-ставляла одну треть стоимости изначального пожалования от патрона клиенту51.

Мы уже упоминали «свободных» и «несвободных» клиентов. Однако данные термины не должны вводить читателя в заблуждение: «несвободный» клиент оставался юридически свободным человеком. Разница между «свободной» и «несвободной» клиентелой заключа-лась в том, что при заключении договора о «несвободной клиентеле» клиент кроме пожалования получал также и плату, равную «цене чес-ти» его патрона. Патрон, в свою очередь, приобретал дополнительные права по отношению к своему клиенту, выступал его поручителем, свидетельствовал за него в суде и так далее. Однако подобного рода «опека» не лишала клиента правосубъектности, а сам договор клиен-

51 Широкова Н. С. Древние кельты на рубеже старой и новой эры. Изд-во ЛГУ, 1989. C. 176.

45

телы мог быть расторгнуть в любой момент по желанию одной из сто-рон.

Подобное положение было весьма выгодным для клиента, к то-му же, сумма ренты для «несвободного» была значительно ниже, чем для «свободного клиента». Поэтому «несвободными» клиентами ста-новились, в основном, представители низших ступеней общественной лестницы, улучшавшие таким образом свое финансовое положение без значительных потерь в правовой свободе, в то время как «свобод-ным» клиентом становились в основном aire (особенно часто являв-шиеся клиентами короля).

В отличие от римской клиентелы, кельтская клиентела не явля-лась наследственной, то есть прерывалась в случае смерти одной из сторон. Также клиентела могла быть расторгнута не только самим клиентом, но и его родичами в том случае, если они считали данный частноправовой договор наносящим ущерб интересам семьи клиента, а также могли убедительно доказать это брегонскому или королев-скому суду.

Из всего вышеизложенного мы видим, что, невзирая на доми-нанту родового начала и общую детерминированность правового ста-туса личности таковым его семейства, шотландское общество периода раннего Средневековья, базировавшееся на нормах классического ир-ландского права, имело многочисленные социальные лифты, позво-лявшие человеку изменить свой правовой статус, каким бы низким не было его происхождение.

Если только субъект не являлся захваченным в битве рабом (рабство у кельтов было патриархальным и весьма комфортным в сравнении с римским либо греческим; однако вольноотпущенничест-во, с другой стороны. не признавалось), он мог поступить в учение к друидам (филидам); мог обучиться более приземленному мастерству,

46

также дававшему ему возможность перейти в категорию «священ-ных»; мог приобретать военные трофеи либо повышать свое благосос-тояние и таким образом привлекать клиентов, необходимое количест-во которых позволяло его потомкам быть aire. Также он мог содер-жать странноприимный дом: дать публичное обязательство за свой счет обеспечивать кровом и столом всякого, кто бы к нему не явился, и — не имея при этом ни каких-либо иных навыков, ни знатной geilfine — приобрести за счет этого почетный статус, сравнимый со статусом филида.

Статусное ранжирование не препятствовало свободе при заклю-чении брака. «Цена чести» выплачивалась вне зависимости от пола жертвы; женщины наравне с мужчинами владели, пользовались и рас-поряжались как движимой, так и недвижимой собственностью. Таким образом, применяя исторический подход, мы можем заключить, что раннешотландское общество периода правового и государственного единства с Северной Ирландией являлось весьма либертарным по стандартам соответствующей эпохи.

Однако в VII в. н.э. политическая ситуация в Дал Риаде резко переменилась. Чрезмерно сепаратистская политика короля Донал Бре-ка мак Эохайда привела к разрыву с ирландской династией Уи Нейл-ллов и, в отсутствие союзной «метрополии», обострению отношений с пиктами. В силу этого Дал Риада принуждена была пойти на союз с нортумбрийскими англами, в то время как с севера на нее начинали покушаться норвежцы.

Все эти перипетии не могли не привести к тому, что сравни-тельно либертарный правопорядок перестал оправдывать себя в си-туации постоянной внешней военной угрозы и необходимости консо-лидации всего способного к сопротивлению населения — вне зависи-мости от личных желаний и предпочтений последнего. Тем не менее,

47

Дал Риаде необходимо был по-прежнему сохранять гэльскую иден-тичность для обеспечения политической связи с такими сакральными центрами христианского кельтского мира, как остров Айона. Поэтому шотландское право, сохраняя всю видимость «брегонского», от тер-минологии до обрядов, с формально-юридической стороны, претерпе-ло глубинный эволюционный переворот.

Как уже было отмечено, такие факторы, как сложные условия существования государства, постоянная подспудная борьба Кенел н-Галбрейн и Кенел-Лорн за лидерство, необходимость тесного сотруд-ничества с айонскими святыми и cele Di52 дополнились тем, чего ни-когда не знала «материковая» Ирландия – войной с внешними про-тивниками. Всё это создало предпосылки к возрастанию роли монарха и централизации королевской власти. Огромное значение приобрел специфически шотландский для кельтского мира архетип т. н. «ду-ховного короля».

«Духовный король», в отличие от «священного короля» Ирлан-дии, не был лишь пассивным символическим хранителем государства. Непременно коронуясь на священном острове Айона, он тем самым претендовал на богопомазанность того же толка, что и московские князья, а впоследствии — и российские цари в рамках теории «Третьего Рима». Подчистки и ангажированные версии генеалогий королей Дал Риады, имевшие место в конце X в. и возводившие дина-стию Галбрейнов якобы к основателю колонии Фергусу Мору (что, само собой, не имело под собой никаких оснований) имели ту же идеологическую природу, что и возведение родословной московских князей к римским цезарям. Аббат св. Адамнан, в свою очередь, прямо

52 Celedi (досл. староирл. «слуга Господень») – странствующий монах либо отшельник.

48

указывал в своих писаниях на основную функцию короля как на за-щиту церкви — и господствующей веры в целом.

Король не только активно вмешивался во все дела королевства, но и совершенно законно являлся их руководителем, отныне не храня, а творя писаное право. Шотландское общество стремительно обраща-лось к господству военной аристократии, весьма слабо сдерживаемой интеллектуальной элитой. В самом деле, гегемония брегонского суж-дения не могла существовать в ситуации предельно милитаризиро-ванного даже по раннесредневековым стандартам общества, к тому же, уповающего на жесткую и решительную королевскую власть и ле-гитимирующую ее путем сакрализации53.

Весьма интересен здесь такой источник, как Книга Прав – текст IX в. н.э. о взаимных обязательствах верховного короля Мунстера и его вассальных королей. Он явно дает понять, к примеру, эфемерность власти Кашеля (столицы Мунстера) и соответственную мощь власти монарха Дал Риады в ее пределах. Так, короли Уи Фидгенти, Лох-Лейнские Эоганахты и Томонда не были даже обязаны ходить с коро-лем Кашеля в военные походы (за исключением нескольких конкрет-но определенных случаев). Супруга короля Мускрайге посылала ко-ролеве Кашеля трех женщин в прислужницы; монархи Корко Оха, Кердрайге, Бойндриге отделывались одним арфистом, бронзовых дел мастерами и управителей молочным хозяйством соответственно, и т.д., и т.п.54. Король Дал Риады, между тем, имел в своем распоряже-нии едва ли одну из самых мощных военных сил на тот момент – свыше трех тысяч пеших воинов. Это явно демонстирует перемены в

53 Cм., напр.: Галушко К.Ю. Кельская Британия: племена, государства, династии с древности до конца XV века: Учебное пособие / Под ред. Терещенко Ю.И. К.: Атика, 2005.

54Цит. по: Бирн Фрэнсис Джон. Короли и верховные правители Ирландии. Пер. с анг. Иванова С.В. СПб.: Евразия, 2006. С. 226-227.

49

направлении развития шотландского общества в сравнении с процве-тающей ирландской «метрополией».

В ходе стремительного усиления норвежской экспансии на Геб-риды и западное побережье Шотландии административная связь Дал Риады с Кашелем окончательно ослабла, равно как и военный потен-циал Круитентуат — конфедерации пиктских племен. Возникли серь-езные предпосылки к объединению скоттов с пиктскими державами, что и произошло под эгидой короля Дал Риады Кеннета мак Альпина, престолонаследника пиктов по материнской линии, в 845 г. н.э. В но-вом государстве, в 900 году получившем название Alba (ирл.) или же Scottia (лат.) установилась культурная гегемония гэлов, отныне про-тивостоявшая норвежскому влиянию.

Однако это была отнюдь не та культурная гегемония, которая продолжала существовать в Ирландии. Дал Риада достаточно быстро отказалась от рабства (во всяком случае, в кодексе Давида Святого, о котором пойдет речь в следующей главе, в обзоре обычного права гэ-лов не упоминается феномен рабовладения и вообще рабов, и в на-циональных гэльских источниках рабство также перестает упоминать-ся), однако существенно сократилась и роль «священных профессий» как социальных лифтов, и вообще возможность какого-либо преодо-ления родовой идентичности. Вместо geilfine и deirbfine на первое ме-сто вышло понятие clann — также «семья», но семья в классическом смысле западноевропейского протяженного рода. Отныне всякий пра-вовой статус имел значение лишь в рамках клана; за рамками клана он определялся королем — верховным и универсальным арбитром. Со-хранявшаяся выборность короля постепенно свелась к вождеству по образцу варварских военных демократий, к тому же находившемуся под жестким контролем церкви.

50

Таким образом, либертарное начало раннего периода истории Дал Риады было практически утеряно. При формальном сохранении юридической силы за ирландскими кодексами в силу общей ригидно-сти кельтской статутной традиции, Шотландия вошла в период Высо-кого Средневековья как конгломерат многочисленных замкнутых гэльских и пиктских родов, сохранявших внутри себя жесткую иерар-хичность и исключавших всякое понимание самопринадлежности.