§ 5. «Горный вопрос» после рецепции общего права.
Любопытен тот факт, что разделение равнинными хронистами жителей Горной Шотландии на «потенциально цивилизованных» людей и «унтермен-шей» – выражаясь языком XX столетия – с XIV века шло в тесной связке с экономическими критериями.
Хронист Джон Фордун говорит как о «диких ирландцах», под которыми понимает живущих военно-грабительскими набегами гэлов, так и о «горцах, ведущих хозяйство» – людях, оставивших традиционные фенианские инициации и прочие обычая из тех, «родословная» которых тянулась еще из ольстерской Дал Риады. Джон Мейджор и Джон Бьюкенан идут еще дальше, про-водя прямую параллель между экономической успешностью конкрет-ного клана/домохозяйства и склонностью его представителей добро-желательно и покорно принимать королевский суд, Regiam Majestatem и прочие поводы смирять свой нрав. Те, кто владеет собственностью, пишет Бьюкенан по следам Мейджора, и опасается утратить ее, живут, «более охотно подвергаясь суду закона и короля», и, не разделяя каль-винистской этики «согласно разуму», тем не менее идут на соблюде-ние тех обычаев, которые приемлемы в равнинно-шотландском, «ци-вилизованном» обществе74. Проще говоря, «лояльные» гэлы – это те люди, личная или семейная идентичность которых и частное благо74 Goring R. Scotland: The Autobiography: 2,000 Years of Scottish History by Those Who Saw it Happen. London: Penguin Books, 2008. P. 62.
86
оказались, в их субъективной ценностной иерархии, весомее чести клана и обостренного чувства этнической обособленности. Тех же, кто не желал принимать «официальную» систему ценностей, корона решилась устранять ferro ignique. Довольно скоро отдельные сильные роды (например, Кемпбеллы) стали за земельные пожалования со-трудничать с короной против сторонников «старого закона», попутно удовлетворяя собственные обиды. Особенно непримиримой от года к году становилась политика трона по отношению к кланам Северо-Западной Шотландии: клановая аристократия там выполняла функции не только и не столько землевладельцев-распорядителей, олицетво-рявших публичную идентичность всего клана и его совокупную соб-ственность, сколько военных предводителей, с детства занимавшихся междоусобицами и пиратством75.
Подписанные пленными вождями северо-западных кланов в 1609 году «Статуты Ионы» были весьма решительным шагом к уни-фикации шотландского правопорядка. Клановая аристократия обязы-валась способствовать распространению кальвинизма, ограничить численность вооруженной свиты вождя, бороться с бардами и стран-ствующими сказителями, распространявшими «вредные заблужде-ния», напоминания о т.н. «старом законе», нормы обычного права, все еще прямо наследовавшего брегонскому; нормировалось производст-во и потребление алкоголя, воспрещалось владеть огнестрельным оружием, первенцы обоего пола должны были обучаться на англий-ском языке – в Англии либо в равнинной Шотландии. В 1616 году бы-ло также введено положение, согласно которому горец, не умевший говорить, читать или писать по-английски, не мог обладать правом собственности на какое-либо имущество.
75 Апрыщенко В.Ю. Клановая система Горной Шотландии: традиции и модернизация. – Ростов н/Д: Изд-во Рост. ун-та, 2006. С. 150.
87
Замещение гэльского языка в публично-правовой сфере англий-ским в тех регионах, в которых английского никогда прежде не звуча-ло, также служило к унификации шотландского политико-правового «ландшафта». Вообще, было бы неверно рассматривать курс Якова V и Якова VI как курс на физическое уничтожение «неугодных»; мише-нью королей пока еще были идеи, специфический клановый ментали-тет, а не этнос. До этнических чисток в Горной Шотландии оставалось еще полтора столетия.
Сама клановая система к этому времени также успела претер-петь определенную трансформацию. По мере увеличения численности населения все более ценным ресурсом становилась территория, ergo, стала превозноситься и подчеркиваться тесная связь рода с землей. Единая клановая идентичность, аналогичная идентичности tuath’а стала дробиться на идентичность как собственно клановую, так и на идентичность отдельных ветвей клана либо септов (родов, носивших отдельную фамилию, но тем не менее включавшихся в состав более крупного клана).
Выборность вождя сменилась наследованием по са-лическому принципу.Таким образом, в период Высокого Средневековья и Ренессанса Шотландия, тяготея по внешним признакам к романо-германской сис-теме права, восприняла основные начала общего права и шла по пути прогресса личной свободы, не слишком отставая от Англии. Между тем гэльский анклав потестарного типа продолжал существовать на Севере — однако с написанием Regiam Majestatem он более не упо-минался как легитимный. «Равнинная» модель социальных отноше-ний отныне считалась единственной de jure существующей, и горец в суде более не мог ссылаться на свое особое правовое положение. Сис-тема равнинных сословных категорий — феодалы-лэрды, свободные земледельцы-крофтеры и т. д. была терминологически распространена
88
на представителей кланов в зависимости от их знатности.
В целом этот период можно оценить как усиление правовых ин-ститутов, обеспечивающих автономию личности. Этому способство-вала и Реформация, принесшая в Шотландию протестантскую этику по Веберу. Все больше и больше людей стремились развивать свои независимые хозяйства, доля несвободного населения стремительно уменьшалась и вскоре de facto пришла к нулю; к тому же, даже самый нищий арендатор не был бесправен перед своим лэрдом и мог встре-титься с ним на равных в королевском суде.
89