Значение экспертиз при формировании доказательств на основе данных ОРД
Верховный Суд Российской Федерации, проанализировав судебную практику по уголовным делам, еще в 1999 году отметил, что «неполно исследуются материалы дел, в частности, не проводятся необходимые судебно-медицинские и иные экспертизы»[460], что свидетельствует о недостаточном использовании, в частности, при расследовании фактов взяток возможностей специальных познаний в различных областях науки и деятельности.
Изученная нами следственно-судебная практика по делам о взяточничестве свидетельствует о том же. В целом, при расследовании фактов взяток нередко применяются самые разнообразные экспертные исследования. Их результаты, оформленные письменным заключением эксперта, согласно ст.74 УПК РФ допускаются в качестве доказательств по уголовному делу и, как показывает практика, в подавляющем большинстве случаев являются доказательствами, которые, наряду с другими, кладутся в основу обвинительных приговоров в отношении взяточников.Кроме того, если взяточник знает, что экспертиза объективна, то понимает и фактическую бессмысленность ложных аргументов и проведения дополнительных экспертиз. Тем самым заключения экспертиз имеют мощное значение для осуществления уголовно-процессуального противодействия преступной воле взяточников в ходе ус
тановления их вины и деяний, направленных на получение взяток. Проанализированные нами материалы уголовных дел свидетельствуют о том, что экспертные заключения использовались в доказывании только по 31% уголовных дел, хотя потребность их назначения и проведения судебных экспертиз в ряде случаев была объективной необходимостью, но ее возможности не были использованы. Так, зачастую суд основывался на показаниях обвиняемых о признании своего голоса на магнитной пленке, а ведь в случае их отказа фонограмма потеряла бы доказательственное значение, что могло привести к невозможности доказать вину подсудимого или к отмене приговора вследствие неполноты исследования обстоятельств дела, как это произошло, например, по делу Морозова и Нелюбова, описанного в Обзоре кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за первое полугодие 1999 года1.
Согласно исследованиям материалов уголовных дел о взяточничестве практически во всех случаях проведения экспертиз (76%), исследованию подвергались материалы, документы, предметы и т.п., полученные благодаря осуществлению ОРМ, результаты которых были оформлены в уголовно-процессуальном порядке, а также предпринятым следственным действиям, проведение которых было обусловлено наличием данных, полученных оперативным путем. Назначались следующие экспертизы: фонографическая, почерковедческая, техническая экспертиза документов, химическая и другие, относящиеся к криминалистическим, основной задачей которых является установление тождества индивидуально определенных объектов по их следам, что позволяет идентифицировать людей и различные предметы[461] [462] [463]. Иные экспертные исследования касались непосредственно личности взяточника (психиатрическая) и специфических вопросов, относящихся к стоимости предмета взятки (товароведческая), порядка учетного отражения имущества, оборота ценных бумаг, денежных средств и документов (бухгалтерская, финансовая, экономическая), предметные экспертизы по делам о взяточничестве в сфере образования (математическая) и т.д. При этом заключение эксперта может выявить или подтвердить такие факты, установление которых иным путем практически невозможно или затруднительно и требует большого объема дополнительной работы и затрат времени. Экспертные исследо- вания по уголовным делам о взяточничестве (впрочем, как и по иным преступлениям ) дают возможность установить многие из обстоятельств, подлежащих доказыванию (ст.73 УПК РФ). Почерковедческие и технические экспертизы документов, а также иные криминалистические экспертизы позволяют собрать и процессуально оформить вещественные доказательства преступлений, могут выявить иных должностных лиц - участников преступной деятельности, помогают получить правдивые показания у большинства причастных к преступлению лиц1. В силу этого, оперативные работники, которые фактически являются непосредственными «добытчиками» материалов для экспертиз, а также следователи, прокуроры и судьи, использующие в доказывании названные выше материалы, обязательно должны иметь представление о возможностях экспертиз, об объектах, которые подлежат предоставлению экспертам, требованиям к их виду и порядку хранения. Говоря о назначении и проведении экспертизы «по результатам ОРД» в рамках уголовного процесса, стоит начать с того, что экспертиза может быть назначена только после того, как полученные в результате ОРД предметы или документы будут призна- л ны доказательствами и в этом качестве приобщены к уголовному делу . Для этого необходимо подвергнуть их осмотру (прослушиванию, воспроизведению) в соответствии с требованиями ст.ст. 81, 84 176, 177 УПК РФ, результаты которого отражаются в соответствующем протоколе с соблюдением условий ст.180 УПК РФ. После этого материалы, предметы и документы признаются вещественными доказательствами (иными документами), и выносится соответствующее постановление об их приобщении к материалам уголовного дела. Порядок назначения экспертизы включает в себя признание следователем необходимости проведения экспертного исследования и вынесение им соответствующего постановления (п.1 ст.195 УПК РФ), ознакомление с ним обвиняемого, подозреваемого и его защитника с составлением соответствующего протокола (п.З ст.195 УПК РФ), направление постановления и необходимых для производства экспертизы материалов эксперту или руководителю соответствующего экспертного учреждения (ст.199 УПК РФ). В случае необходимости и при возможности следователь вправе получить образцы для сравнительного исследования (ст.202 УПК РФ), состав и количество которых целесообразно предварительно согласовать с экспертом или экспертным учреждением. [464] [465] Все передаваемые материалы, а в особенности фонограммы, должны быть упакованы и опечатаны с подписями должностных лиц. Это исключит возможность их подмены, а также случайного воздействия, способного сказаться на их химико-физических свойствах. На основании изученной практики можно утверждать, что при использовании в доказывании видео-, фото, аудиоматериалов, полученных в результате осуществления ОРД, постоянно возникает необходимость в их экспертном исследовании. Помимо основной задачи - установления истины по уголовному делу, необходимость назначения экспертизы обусловлена невысоким качеством имеющихся материалов фиксации, а также активной позицией защиты. Данные вопросы способна разрешить фоноскопическая (или фонографическая) экспертиза1, проводившаяся по 16% уголовных дел, материалы которых были нами проанализированы, или в 43% от общего количества применяемых экспертных исследований. При этом данный вид экспертиз фактически «является одним из предусмотренных процессуальным законодательством способов проверки результатов ОРД для последующего использования их в качестве судебных доказательств»[466] [467]. Это обусловлено широким применением звукозаписывающей аппаратуры при проведении ОРМ, особенно при выявлении и раскрытии фактов взяток. Фоноскопическая экспертиза - сравнительно молодой вид экспертного исследования[468], который в силу возможностей современных звукофиксирующих технических средств активно развивается. Предметом данной экспертизы являются факты и обстоятельства, устанавливаемые по фонограммам на основе комплекса специальных знаний в инженерно-технических, физико-математических, информационных, лингвистических технологиях. Поэтому она предполагает необходимость использования широкого спектра знаний из разных областей науки и техники (естественные и гуманитарные науки, лингвистика, акустика, математика, радиотехника и т.д.), но с обязательной криминалистической оценкой всех выявленных признаков, закономерностей и особенностей, которые должны составлять уникальную совокупность, позволяющую ответить на поставленные вопросы1. Одним из самых продуктивных источников поступления в сферу уголовного процесса фонограмм устных речевых сообщений являются результаты применения технических средств в ходе ОРД. Доказательственное значение материалов звукозаписи, полученной в результате осуществления ОРМ, связано с наличием в них фактических данных, непосредственно относящихся к событию преступления, возможностью проверки и подтверждения достоверности и подлинности фонограммы путем процессуальных действий[471]. Залогом успешности проведения экспертизы и признания фонограммы надежным судебно-следственным доказательством по уголовному делу является правильное процессуальное оформление результатов ОРД, подробное описание и удостоверение индивидуально-определенных признаков носителя речевой информации. Велика роль специалиста, участвовавшего в получении фонограммы (выбор оптимальных средств фиксации, учет особенностей места и условий проведения записи, установка аппаратуры, ее вручение сотрудничающему лицу или закрепление на его теле и одежде), необходимо наличие подробно зафиксированного хода ОРМ, описание характеристик использованной аппаратуры, акустических условий осуществления звукозаписи (технические параметры и особенности аппаратуры, ее местоположение относительно говорящих, характеристика места производства записи, наличие посторонних источников звуков и т.п.1). Это важно, в частности, при разрешении вопросов отождествления личности по голосу. В соответствующем оперативном акте должны быть отражены все стандартные действия (установка, включение, отключение аппаратуры, замена кассеты) и, тем более, нестандартные манипуляции с аппаратурой (непредвиденные случаи остановки записи, нажатия не тех кнопок на аппаратуре, любые переключения и неисправности в процессе записи, порыв пленки, «заедание» кассеты и т.п.). Фоноскопическую экспертизу крайне важно назначить в кратчайшие сроки. УПК РФ (ч.4 ст.146) говорит о возможности назначения судебных экспертиз еще в стадии возбуждения уголовного дела в целях закрепления следов преступления и установле- нию лица, его совершившего . Однако при этом следует учитывать, что фоноскопические исследования технически трудны, поэтому материалы для таких экспертиз следует тщательно готовить[472] [473] [474], так как успех экспертизы в решении идентификационных и диагностических задач во многом определяется качеством и количеством образцов для сравнительного исследования, предоставленных в распоряжения эксперта (свободных и экспериментальных)[475]. В частности, требуются образцы разговорной речи лица, кому предположительно принадлежит зафиксированный голос. Во многих случаях желательно, чтобы получение образцов производилось с участием специалиста поскольку признаки речи варьируются в зависимости от ситуации разговора и условий звукозаписи[476]. В качестве дополнительных «свободных» образцов для сравнительного исследования (голос) целесообразно использовать видеозапись допроса подозреваемого, очной ставки, так как эти следственные действия обычно проходят в эмоциональном ключе со стороны допрашиваемого, а выраженная эмоциональность образа речи при исследовании значительно облегчает работу эксперта и повышает степень достоверности экспертизы[477]. Таким образом, назначение фоноскопической экспертизы в полном объеме возможно только после возбуждения уголовного дела и сбора образцов для сравнительного исследования в порядке, определяемом ст.202 УПК РФ1. В то же время, учитывая ту доказательственную важность, которую может иметь аудио- или видеозапись, полученная оперативным путем, по нашему мнению, будет оправданным в стадии возбуждения уголовного дела назначение отдельной судебно-технической или фонографической экспертизы только по вопросам подлинности представленного носителя информации, отсутствия на нем признаков подделки и монтажа, подтверждения или опровержение факта непрерывности записи. Как показывают изученные материалы уголовных дел, практика порой идет по пути разделения экспертных исследований фонограмм на техническую (изучение носителя) и непосредственно фоноскопическую (изу- чение зафиксированных звуков и голосов) части . Зачастую инициатива проведения отдельной судебно-технической экспертизы исходит от стороны защиты по уголовному дела, которая также с недоверием относится к результатам комплексной фонографической экспертизы[478] [479] [480]. Отдельная судебно-техническая экспертиза проводилась по 3% уголовных дел[481] от общего количества изученных дел или 8% от количества случаев проведения экспертизы. Фактически данное экспертное исследование фонограмм по сути и содержанию является составляющим фонографической экспертизы в части технических свойств носителя. По нашему мнению, это вполне допустимо, так как данные экспертные исследования касались только технического состояния пленки без смыслового анализа ее содержания (количество участников, принадлежность голосов и т.д.), а вынесение технических вопросов на разрешение отдельной экспертизы оправдано и обосновано криминалистическими и следственными задачами. Согласно изученным теоретическим источникам и материалам уголовных дел о взяточничестве, фоноскопическая экспертиза призвана разрешать целый ряд вопросов, которые можно разбить на две основные группы. Первая группа касается самого носителя. Во-первых, проверяется подлинность записи[482] и факт отсутствия (наличия) признаков фальсификации. Ставятся вопросы относительно наличия признаков монтажа фонограммы, привнесения в нее изменений в процессе осуществления записи и после ее окончания: нарушение непрерывности записи, наличие стираний, дописок, вставок, обнаружение участков сильного зашумления или неразборчивости речи, изменения акустической обстановки фона, интонационные и смысловые обрывы речи или набор несвязанных высказываний, отсутствие логических и ситуационных начала и конца разговора1. Во-вторых, устанавливаются данные об условиях, обстоятельствах, средствах и материалах производства звукозаписи. Вопросы могут быть вызваны необходимостью «идентификации и диагностики средств, использованных при звукозаписи» : количественный и качественный состав фиксирующего или передающего устройства (магнитофон, микрофон), магнитной пленки (тип, повторность использования, наличия производственных или эксплуатационных дефектов), а также необходимостью определить «источники неречевых звуков, зафиксированных на представленных фонограммах»[483], что, в частности, может свидетельствовать о месте, времени и способе производства записи. Помимо прочего, могут быть поставлены задачи очистки фонограммы от шумов и помех, осуществление копирования на предоставленный носитель (аналоговая компакт-кассета, диск, дискета), которые можно использовать для осуществления иных следственных действий[484]. Эта группа вопросов нацелена на установление подлинности фонограммы, достоверности записанной на ней информации, устранение сомнений технического плана, недопущение возможных экспертных и следственных ошибок. Вторая группа вопросов касается содержания фонограммы. Во-первых, устанавливаются данные о лицах, чья речь зафиксирована на носителе: их общее количество, кто из них принимает участие в разговоре, характеристика лиц (пол, возраст, национальность, образовательный уровень, речевые дефекты и т.п.), идентификация по голосу и речи каждого участника, а также принадлежность зафиксированных голосов конкретным людям (взяточникам). Во-вторых, устанавливается содержание разговора, а при необходимости - его расшифровка (если фонограмма по каким-либо причинам неразборчива). В процессе экспертизы осуществляется «атрибуция фрагментов фонограммы»[485]: формируется дословная модель разговора с распределением ролей, устанавливается точная принадлежность каждой конкретной фразы кому-либо из участвующих лиц, с составлением стенограммы в письменном виде. Здесь же экспертом может быть проверено соответствие содержанию фонограммы представленных на экспертизу «расшифровок», предварительно изготовленных в ходе осуществления ОРД или следователем в рамках процессуальной деятельности. В этой части исследования очень важно отследить, чтобы не только слова, но и знаки препинания в расшифровке соответствовали «членению звучащей речи на отдельные смысловые единицы»1. В-третьих, воспроизведение и прослушивание фонограммы позволяет оценивать не только словесную составляющую, но и эмоционально-психологическую характеристику речевого поведения каждого из участников записываемого события[486] [487] [488], что может существенно повлиять на смысловое содержание аудиозаписи, а также свидетельствовать о ролевой функции участников разговора (их волевые характеристики, принадлежность инициативы общения и сопровождаемых действий, определение лица, играющего ведущую роль в разговоре, занимающего активную позицию в диалоге и побуждающего другое лицо к конкретным действиям, оказывающего влияние на принятие им решений). Так, по одному из изученных уголовных дел в рамках фоноскопической экспертизы были подвергнуты исследованию аудиозаписи нескольких бесед взя- точников . Проведенный коммуникативно-прагматический анализ представленных фонограмм позволил рассматривать их как тематический цикл, имеющий единую тематику и прагматическую направленность с сохранением логической последовательности. Были установлены коммуникативные роли и стратегии каждого из участников и тот факт, что они сохранялись во всех анализируемых ситуациях. Н.Н. Китаев[489] считает, что нецелесообразно в рамках фоноскопической экспертизы проводить психологические исследования фонограмм и видеозаписей и отдавать на ее разрешение вопросы эмоционального состояния говорящих, их психологических и социальных характеристик, так как это может негативным образом сказаться на качестве экспертного исследования и удлинить сроки их производства. Кроме того, сложность психологических проблем исследования устной речи требует привлечения специалиста в области психологии и назначения отдельной судебно-психологической эксперти- зы или комплексной экспертизы с участием психологов, психиатров, лингвистов. C данным автором следует согласиться, так как смешения анализа разных «пластов» фонограмм (технических и психодиагностических) в одном экспертном исследовании, во-первых, не вызвано объективной необходимостью; во-вторых, при отрицательности «технических» результатов фонографических экспертиз автоматически отпадает потребность в дальнейшем психологическом исследовании фонограммы, а эти вопросы, будучи заложенными, в постановлении о назначении одной «многоплановой» экспертизы, в любом случае требуют разрешения, так как эксперт не правомочен определять ценность вопросов и их взаимообусловленность, что необоснованно может удлинить время проведения экспертизы, при этом ее результаты в этой части априори теряют значение для следствия и суда; в-третьих, перегруженность постановления о назначении экспертизы вопросами из совершенно не связанных между собой областей знаний может запутать самих следователя и эксперта, что с большей степени вероятности скажется на объективности экспертного исследования в этой части; в-четвертых, психолог при назначении отдельной судебно-психологической экспертизы, свободной от технической части фоноскопической экспертизы, сможет максимальным образом эффективно, оперативно и актуально провести требующиеся исследования и наиболее полно и исчерпывающе ответить на поставленные вопросы. При условии, что объектом судебно-психологической экспертизы (СПЭ) выступает психика человека посредством изучения ее опосредованного проявления во внешнем мире, представленной для уголовного процесса материалами дела[490], непосредственным объектом исследования результатов применения научно-технических средств выступает аудиальная и визуальная информация, зафиксированная на фонограммах и видеозаписях, полученных прежде всего оперативным путем (прослушивание телефонных и иных переговоров, наблюдение, оперативный эксперимент) и преобразованная в процессуальную форму в установленном законодательством порядке. Однако среди изученных нами материалов уголовных дел факты назначения данной разновидности экспертизы отсутствуют, что говорит о не использовании следствием возможностей, предоставляемых достижениями современной науки - в частности, психологии. В то же время практика расследования по уголовным делам по иным преступлениям (убийства, изнасилования, хулиганство и т.д.) имеет богатый опыт проведения данного вида экспертных исследований и использования их результатов в доказывании. В частности, анализ случаев использования результатов психологической экспертизы при У расследовании тяжких и особо тяжких преступлений против личности дает в своей ра боте В.Н. Китаева1. Поэтому нам представляется необходимым кратко остановиться на возможностях СПЭ, тем более, что ресурсы данного вида исследования уголовно значимого поведения преступников позволяют решить многие вопросы, возникающие в ходе доказывания по уголовным делам о взяточничестве. Объектом исследования СПЭ выступает психическая деятельность человека (свидетелей и подсудимых), психологические особенности их личности (интеллектуальные, характерологические, эмоционально-волевые, мотивационные и иные[491] [492] [493]), а также их поведенческие реакции, относящиеся к предмету доказывания[494], зафиксированные или введенные в уголовный процесс в порядке, установленном УПК РФ. Необходимость исследования этих объектов диктуется тем, что противоправное поведение взяточников определяется «не одним каким-либо фактором, а взаимосвязанным комплексом личностных особенностей, который имеет характер системы»[495]. Применительно к психологической экспертизе фонограмм и видеозаписей объект конкретизируется до вопросов установления таких аспектов личности взяточников, как психологическая оценка зафиксированных деяний лиц - сторон разговора (встречи), выявление ролевой функции каждого из участников взятко-сделки, установление их совместных и встречных намерений и мотивации их поведения[496], а также выяснение характера общения и взаимных действий лиц (деловое или игровое, спонтанное или спланированное, ситуативное или «внушенное», добровольное или навязанное - с пороком воли (обман, насилие, непреднамеренное введение в заблуждение)). Ответ на эти вопросы психолог может получить, анализируя зафиксированную на носители вербальную и невербальную информацию, поведенческие особенности, голос, интонацию разговора, мимику лиц и т.п. Кроме того, при назначении СПЭ перед психологом могут быть поставлены вопросы более широкого плана, а именно: установление наличия или отсутствия тех или иных свойств личности, выявление ее устойчивых тенденций, закономерностей развития, раскрытие индивидуально-психологических особенностей, выяснение содержания ее мотивационно-смысловой сферы1. Более этого, «определение направленности, черт характера, степени и механизмов влияния особенностей личности на поведение»[497] [498]. Конечно, в этом случае, помимо фонограммы или видеозаписи, для экспертного исследования должны быть направлены иные материалы уголовного дела и само лицо, в отношении личности которого проводится СПЭ[499]. Результаты экспертного исследования должны быть достоверны, доступны для понимания, проверки и оценки следователем и судом[500]. Данные, установленные в результате проведения экспертизы, необходимы для выявления причин и поводов противоправных действий, могут быть использованы для характеристики личности, оценки достоверности показаний и в иных целях[501]. Таким образом, судебно-психологическая экспертиза, являясь формой психологического анализа преступлений, имеет важное значение при доказывании фактов взяточничества[502]. Подобные экспертизы являются «одним из средств установления истины в судопроизводстве»[503] и могут выступать полноценным доказательством, которое подлежит оценке со стороны следователя и суда. Кроме того, результаты психологического исследования могут быть использованы оперативными работниками и следователем для получения тактического преимущества в деле изобличения взяточников, для планирования оперативных и следственных действий[504]. Практику использования именно психологической экспертизы результатов применения технических средств необходимо развивать, учитывая, что частота и возможности применения фиксирующей аппаратуры постоянно расширяются, а, как отметил С. Шишков, говоря о доказательственном значении заключения эксперта-психолога, «новые тенденции в структуре и динамике преступности должны стимулировать творческий поиск новых методов борьбы C Вышеизложенное свидетельствует о том, что неиспользование возможностей психологического исследования в процессе расследования преступлений и «замена квалифицированного судебного эксперта-психолога рассуждениями суда по вопросам психологии является неквалифицированной»[505] [506] может привести к полностью или частично неправильным выводам. В то же время сегодня, как отмечает М.В. Костицкий[507], нет ни объективных, ни веских субъективных препятствий для развития СПЭ, действующее законодательство не содержит ограничений для ее проведения в уголовном процессе, а ее возможности постоянно растут. Именно СПЭ способна решать вопросы, которые «с той же степенью объективности и научности не могут быть решены в результате проведения других экспертиз»[508] и поэтому она не может быть заменена никакой другой экспертизой, в том числе, фонографической, лингвистической и т.п. Говоря об экспертизе носителя аудио- и видео информации (технической, фонографической) необходимо упомянуть о таком, имеющем значение для оперативнорозыскной практики, вопросе, как возможность использования (получения, изготовления) фонограмм на цифровых носителях. Изученные нами материалы уголовных дел по обвинению взяточников показали, что при фиксации аудио- и видеоинформации применяются исключительно магнитные носители (кассеты), отображающие информацию в аналоговом режиме. Случаи использования цифровых носителей (диски, дискеты, магнитооптические накопители, съемные жесткие диски компьютеров) отсутствуют. Рядом авторов также отмечается, что анализ судебной практики свидетельствует 0 том, что информация, закрепленная в виде цифрового кода, не принимается судами[509]. Это, в частности, они объясняют невозможностью экспертным путем установить подлинность записи и отсутствия в ней изменений, привнесенных во время или после ее осуществления. В то же время возможности аппаратуры, работающей в цифровом режиме, по закреплению фактических сведений, в том числе, в ходе осуществления ОРД, на несколько порядков превышают ресурсы аппаратуры, основанной на аналоговом принципе работы. В связи с этим, М. Вандер и А. Холопов1 предлагают рекомендации о порядке получения и обращения с цифровыми носителями, которые позволяют избежать фальсификации содержания информации на дисках, дискетах и т.п. Эти рекомендации (в принципе являющиеся классическими) даны относительно конкретных (пока что специфических) носителей, отличающихся своей новизной и практически полным отсутствием опыта обращения с ними в следственно-судебной практике, поэтому представляют ценность для практических работников оперативного, следственного и судебного аппаратов отечественной системы правоохраны и правосудия. Предлагается использовать технику, позволяющую фиксировать звуки, фотографии и движущееся изображения непосредственно на CD-R и DVD-R диски, которые являются одноразовыми, то есть произведенная на них цифровая запись не может быть изменена или уничтожена путем перезаписи. Данные носители фактически полностью исключают возможность монтажа и раздельной записи изображения и звука. Главным условием является присутствие незаинтересованных лиц (понятых) в момент «зарядки» диска в аппаратуру, просмотра ими записи после осуществления OPM (следственного действия) и отражения этих действий в оперативном акте (протоколе следственного действия), а использованный диск обязательно должен быть помещен в конверт, который опечатывается и прилагается к акту (протоколу). Невозможность внесения изменений в запись на CD-R и DVD-R диски может быть подтверждена специалистом или заключением фоноскопической и видеофоноскопической экспертизой. Е. Галяшина , которая является заместителем начальника отдела фоноскопической экспертизы ГУ «Экспертно-криминалистический Центр МВД России», авторитетно утверждает, что мнение, будто судами не принимаются в качестве доказательств фонограммы на цифровых носителях, является необоснованным. Действующее законодательство не содержит норм, запрещающих приобщать к материалам уголовного дела фонограммы, выполненные в цифровом режиме. Ни в статьях Закона об ОРД, ни в ст.186 УПК РФ нет ограничений в отношении носителя фонограммы. Следовательно, вопрос о приобщении к материалам дела в качестве вещественного доказательства фо- [510] [511] нограммы, полученной как в аналоговом, так и в цифровом виде, должен решаться на общих основаниях, в порядке, предусмотренном УПК РФ. Говоря о цифровых носителях информации, стоит сказать и о возможностях применения цифровой фотосъемки, хотя в доказывании по изученным нами уголовным делам о взяточничестве фотографические изображения не применялись. Однако и теоретически, и практически данная возможность существует и вызывает ряд вопросов, особенно в случае получения фотографий, выполненных цифровым способом в рамках оперативно-розыскной деятельности (оперативный эксперимент, наблюдение и т.д.). Законодательство прямо не ограничивает лиц, производящих действия по раскрытию преступлений, в выборе средств и методов фотосъемки, а цифровые технологии позволяют получать снимки высочайшего разрешения, и, следовательно, дают дополнительную возможность максимально простого и оперативного добывания широкого спектра информации на основе их визуального и технического анализа. Однако, возможность процессуальным путем проверить цифровые фоторезультаты ОРД фактически отсутствует. В этой связи Л. Исаев1 предлагает два основных способа сохранения доказательственного значения снимков, полученных цифровым способом. Первый способ такой же, как и описанный выше в отношении цифровых видео- и аудиозаписей. Второй заключается в необходимости непосредственного изготовления отпечатков в процессе проведения OPM (следственного действия) с помощью спецаппаратуры (комплект фотокамеры и переносного фотопринтера), что позволяет незаинтересованным лицам, участвующим в проведении ОРМ, сразу же после фотографирования и непосредственно следующей за ним распечатки изображения заверить фотографию своими подписями, что подтвердит достоверность и актуальность снимка и устранит вопрос о возможности манипуляций с цифровым изображением. Помимо прочего, этот способ является максимально оперативным, что дает возможность непосредственного использования полученных снимков в дальнейшей оперативной или следственной работе. л Таким образом, можно констатировать, что в настоящее время нет технических и законодательных препятствий для применения цифровых технологий в криминалистических целях. Кроме вышеуказанных моментов, криминалистическими экспертизами, которые наиболее часто назначаются по этой категории дел, разрешается целый ряд [512] [513] иных вопросов1. Так, технико-криминалистическая экспертиза назначалась в 17% случаев от общего числа проводимых экспертиз по изученным нами делам, судебнопочерковедческая экспертиза - 15%, судебно-химическая (материаловедческая) - 15%. Технико-криминалистические экспертизы касались выявления фактов подделки л документов (бланков, печатей), установления факта изменения документа и их первоначального содержания (рукописного и графического)[514] [515] [516], восстановления целого по частям (в частности, порванного документа[517], упаковки предмета взятки и ее части, которая оставалась у оперативных сотрудников[518]), наличия следов присутствия (отпечатки пальцев) конкретных лиц в определенном месте (кабинет, квартира, машина), обнаружения отпечатков пальцев взяточников на предмете взятки (дактилоскопическая)[519]. Почерковедческая экспертиза устанавливала, например, авторство проекта документа, сопроводительной записки, составленного контракта, записки, содержащей указания на контакты взяткополучателя, записей в официальных регистрационных документах или ведомостях[520], подписей[521] - то есть решала, в основном, задачи идентификации[522]. Химическая экспертиза касалась в большинстве случаев предмета взятки и средств его метки, а также предметов, на которых это вещество было обнаружено (упаковочные материалы[523] [524], одежда взяточников, смывы с их рук и одежды11). Согласно изученным материалам уголовных дел о взяточничестве, данный вид экспертного исследования применялся по делам, в ходе раскрытия которых осуществлялся оперативный эксперимент с применением идентификационных красителей или упаковки предмета взятки, образец материала которой оставался у оперативных работников. Вопросами, ставившимися на разрешения экспертов, были: установление химического состава веществ, обнаруженных на предмете взятки, руках и одежде взяточников, и вещества, оставленного в качестве образца1, а также установления их родовой принадлежности к одной группе и виду[525] [526]. Тем самым факту обнаружения специальных химических веществ на одежде и теле взяточников, свидетельствующем о контакте с «меченым» предметом взятки, придавалось доказательственное значение[527]. Материаловедческая экспертиза назначалась для установления идентичности упаковки предмета взятки, обнаруженного у взяткополучателя, с образцом материала, оставленного у оперативных работников. Данные судебные экспертизы веществ и материалов решают диагностические и идентификационные задачи[528], и их проведение в отношении предмета взятки и его упаковки обеспечивали неопровержимые и наглядные доказательства. Эти экспертные исследования, в связи с развитием соответствующих отраслей науки, получают все более широкие возможности (например, особо точные спектрографические методы)[529], поэтому игнорирование их возможностей при расследовании и доказывании взяточничества недопустимо. Изученная практика свидетельствует о том, что следователи (помимо вышеуказанных видов экспертных исследований) назначают такие виды экспертиз, как судебнопсихиатрическая - 8% случаев от общего количества проведенных экспертиз по изученному массиву уголовных дел, судебно медицинская - 2%. Первая из них назначалась, когда сам подследственный утверждал, что страдал во время совершения преступления психическим расстройством, или его поведение в ходе следствия (частая смена показаний, демонстрация наличия отклонений в психики) вызывало сомнение в его «психическом благополучии»[530]. На разрешение экспертов ставились вопросы о вменяемости лица, наличии (отсутствии) у него какого-либо психического заболевания, его способности понимать характер, общественную опасность и значение своих действий, возможности контролировать свои поступки и способности отдавать отчет своим деяниям и руководить ими1. Судебно-медицинская экспертиза проводилась для установления отсутствия (наличия) повреждений на теле подсудимого[531] [532], утверждавшего, что к нему применялось физическое насилие со стороны оперативно-следственных работников[533]. Резюмируя эту часть исследования, необходимо сказать, что в оперативнорозыскной (и следственной) практике ни в коем случае не стоит отказываться от новых достижений науки и техники. Напротив: следует максимально совмещать технические ресурсы методов и средств фиксации аудио-, фото-, видеоинформации с требованиями законодательства и активно использовать полученные данные в процессе раскрытия преступлений и доказывания. Тем более, что современный закон позволяет закрепить юридически значимые результаты применения цифровых средств фиксации, а творческий подход дает возможность решить процедурные моменты придания им доказательственного значения с соблюдением требований допустимости и достоверности. В то же время при назначении и проведении экспертиз необходимо учитывать, что необоснованное «смешение» в одном экспертном исследовании вопросов разных наук, разрешение которых не является взаимообусловленным, с достаточно высокой степенью вероятности может негативным образом сказаться на качестве проведения экспертиз и увеличить время исследования. В связи с развитием разных отраслей науки и техники экспертные исследования получают все более широкую практически значимую для криминалистики перспективу, поэтому не стоит опасаться привлечения экспертов из различных областей знаний, в частности, технической и психологической. Зачастую именно экспертные исследования позволяют получить те данные, которые неопровержимо доказывают виновность взяточников, на что последние не могут адекватным образом возразить, и даже при «сильной» позиции защиты оказываются вынужденными признать свою вину в совершенном преступлении. Поэтому назначение и проведение экспертных исследований по делам о взяточничестве является объективной необходимостью, особенно в случаях, когда в материалах уголовного дела фигурируют результаты ОРД, преобразованные в процессуальную форму, так как уровень критичности к ним со стороны работников следствия, а, главное, суда, значительно выше.