§ 1. Проблемы выявления и документирования преступлений коррупционной направленности, совершаемых в негосударственном секторе экономики

Толковый словарь русского языка определяет глагол «выявить» как сделать что-либо явным, обнаружить, вскрыть^[105].

Понятие «выявление преступлений» широко употребляется в криминалистической и оперативно-розыскной литературе.

По мнению исследователей теории ОРД, процесс выявления преступлений, а также лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, является одним из видов познавательной деятельности и включает в себя три этапа: поиск первичной информации (о фактах совершения преступлений, о лицах и фактах, представляющих оперативный интерес); проверку этих сведений; принятие по ним решения в целях предотвращения, раскрытия преступлений и розыска лиц (реализация полученных данных)^[106].

В УПК РФ понятие «выявление преступления» не содержится. Лишь в ст. 143 УПК РФ указывается на рапорт об обнаружении признаков преступления^[107]. В то же время в оперативно-розыскном законодательстве это понятие укоренилось достаточно прочно. Так, в Законе «Об ОРД» сказано, что «задачей органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, является выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших»^{[108] [109].}

Однако единства во взглядах по поводу того, что следует понимать под «выявлением преступления» не выработано. Эти вопросы особенно актуальны, поскольку выявление преступлений относится к числу межотраслевых объектов. Оно имеет прямое отношение к науке уголовно-процессуального права, криминалистике и теории оперативно-розыскной деятельности.

В свете этих положений следует согласиться с мнением Н.В. Кручининой о том, что «процесс выявления преступлений предполагает обнаружение и исследование носителей уголовно-релевантной информации, получение данной информации, проверку ее достоверности, оценку и реализацию в начале в стадии возбуждения уголовного дела, а затем в стадии предварительного расследования» . Она же утверждает, что выявить преступление - значит «на основе собранных достаточных фактических данных об обстоятельствах, относящихся к объекту и объективной стороне содеянного, прийти к выводу о том, что в данном случае могло быть совершено (может совершиться) общественно опасное деяние с признаками преступления»^[110].

В соответствии со сложившейся практикой на стадии проведения предварительных проверок (выявления преступлений) истребуется и изучается необходимая для установления истины информация, при необходимости применяются технические средства фиксации, используются оперативные учеты и информационные системы правоохранительных органов. Одновременно с этим рассматривается возможность привлечения специалистов по вопросам, требующим технических и иных специальных знаний, в частности специалистов по оценочной деятельности, бухгалтеров и др., для получения консультаций по вопросам наличия и отсутствия в совершенном коррупционном деянии признаков злоупотребления и наличия ущерба, сотрудников подразделений специально-технических мероприятий для фиксации доказательственной базы и др.

Указанное свидетельствует о фактическом осуществлении другого познавательного процесса, являющегося частью оперативно-розыскной деятельности, - документирования.

Документирование, т.е. сбор, накопление и фиксация оперативной информации, является важнейшей составляющей ОРД. Задача документирования заключается в сборе фактических данных, свидетельствующих о готовящемся преступлении или об участии в преступной деятельности лица, в отношении которого они проводятся.

В предмет документирования включаются, прежде всего, такие фактические данные, установление которых процессуальным путем невозможно: о событии преступления (время, место, способ и др.); причастности разрабатываемых к подготовке или совершению преступлений; других лицах, причастных к преступной деятельности; а также иных обстоятельствах, имеющих значение для предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений, розыска скрывшихся преступников и применения к ним мер, предусмотренных законом.

Деятельность оперативных подразделений по документированию организуется и проводится в соответствии с Законом «Об ОРД», где данным вопросам специально посвящена ст. 10. Кроме того, частично вопросы документирования регламентированы ст. 6 Закона «Об ОРД», в которой предусматривается использование в ходе оперативно-розыскной деятельности информационных систем, видео-, звукозаписи, кино- и фотосъемки, а также других технических и иных средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей.

Проблемам документирования при осуществлении оперативно-розыскной деятельности посвящены труды А.И. Алексеева, В.М. Атмажитова, В.Г. Боброва, Б.Е. Богданова, К.К. Горяинова, Д.В. Гребельского, В.Е. Зобова, А.П. Калинина, В.П. Кувалдина, А.Г. Лекаря, В. Г. Самойлова, Г.К. Синилова и некоторых других авторов.

Проанализировав доступные нам высказывания исследователей по поводу сущности документирования, мы можем отметить, что наиболее приемлемое, на наш взгляд, определение дает профессор В.П. Кувалдин, который пишет, что документирование - это «процесс, обеспечивающий документальную фиксацию обнаруженных событий, фактов, действий, отклонений в поведении граждан, за которые, по действующему законодательству, предусматривается уголовная ответственность»^[111].

Осмысление сказанного применительно к теме настоящего исследования не позволяет разделить, по нашему мнению, процесс выявления фактов коррупции в негосударственном секторе экономики и их документирование, что позволяет сделать вывод о неразрывном единстве этих двух направлений деятельности.

Так, осуществляя деятельность, направленную на выявление оперативным путем преступного факта и лица, его совершившего, в распоряжении оперативного сотрудника оказываются предметы, документы и иные факты, подтверждающие преступную деятельность, в том числе те, которые впоследствии могут быть использованы в качестве доказательств в уголовном процессе. Оперативному сотруднику невозможно выявить преступление, но не зафиксировать его признаки, мотивировав это, например, отсутствием соответствующего информационного носителя, - ведь в данном случае доказательства совершения преступления могут быть безвозвратно утеряны.

С учетом изложенного разделение единого по своей сути процесса осуществления поисковой деятельности (выявления преступлений) и документирования преступлений силами, средствами и методами ОРД представляется нам абстрактной теоретической конструкцией, не существующей в реалиях практики.

Для выявления и документирования коррупционных деяний, совершаемых в негосударственном секторе экономики, важно определить основные направления проведения оперативно-розыскных мероприятий и осуществить выбор используемых при этом источников информации.

Проведенный опрос оперативных сотрудников показал, что основными источниками информации по линии противодействия коррупции в негосударственном секторе, по их мнению, являются:

личный сыск, в том числе с использованием сети Интернет, - на это указало 31,8% опрошенных сотрудников;

изучение заявлений граждан о неправомерных действиях лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях, - 4%;

изучение материалов проверок контролирующих органов, информационноаналитических и иных материалов от Уполномоченного при Президенте РФ по защите прав предпринимателей^{[112] [113] [114], а также уполномоченных по защите прав предпринимателей в субъектах РФ (бизнес-омбудсменов) , сообщений правоохранительных органов и прочих организаций - 27,5%;}

установление признаков преступлений, свидетельствующих о возможности подготовки или совершения преступлений коррупционной направленности в негосударственном секторе, - 22,7%;

сообщения от негласных сотрудников - 98,7% .

Далее рассмотрим особенности использования каждого источника информации более подробно.

Личный сыск является самостоятельным методом оперативно-розыскной деятельности по выявлению первичной оперативно значимой информации^[115].

Большое значение при осуществлении рассматриваемой деятельности имеет мониторинг СМИ и сети Интернет, являющихся площадкой для размещения информации о фактах коррупции. Как уже отмечалось, в настоящее время для предоставления гражданам возможности сообщать о фактах коррупции создаются различного рода интернет-приемные, соответствующие разделы на официальных сайтах, «горячие линии», «телефоны доверия». В таких источниках могут содержаться преимущественно анонимные обращения с сообщениями о фактах коррупционного поведения. Анонимная «горячая линия» является достаточно эффективным способом выявления и предупреждения фактов коррупции в коммерческой организации, и в перспективе такая форма сообщений о преступлении, как нам представляется, будет развиваться.

В настоящее время все больше компаний предпринимают на своем уровне действия с целью противодействия коррупции. Речь идет о применении внутренних правил, которые бы позволяли выявлять, желательно на ранней стадии, противоправные действия. На сайтах компаний можно обнаружить объявленную политику по противодействию коррупции: внутренние регламенты, включая признаки подозрительных сделок, ситуаций, контрагентов, специальные тренинги для сотрудников, принимающих решения по контрактным отношениям, телефоны «горячих линий» или «телефонов доверия», по которым принимаются подобного рода сообщения, иногда на условиях анонимности, адреса интернетпорталов и ссылки на аккаунты в социальных сетях, где можно сообщить о коррупции.

Однако в силу сложившейся практики ведения бизнеса в России пока нет экспертного сообщества, способного обучить работников коммерческой организации комплаенс -процедурам . В настоящее время предпринимательским ^{119 [116] [117] сообществом (ответственный исполнитель - РСПП) совместно со специалистами иностранных аудиторских организаций разрабатываются методические рекомендации по оценке соответствия деятельности компаний антикоррупционным требованиям.}

В связи с этим оперативный сотрудник может в порядке личного сыска проводить мониторинг интернет-ресурсов, в частности это касается сайтов российских компаний, многие из которых содержат специализированные разделы по безопасности бизнеса и борьбе с коррупцией.

Многие практические работники ошибочно полагают, что инициатива в предоставлении информации должна исходить в виде обращения в правоохранительные органы от самих граждан, пострадавших от факта коррупции или ставших его свидетелями. Однако в настоящее время с развитием информационных технологий такой подход является устаревшим.

В частности, оперативный сотрудник может путем личного сыска выявить коррупционные преступления, используя социальные сети, различного рода блоги, форумы, отзывы на сайтах, в которых содержится информация о коррупции на объектах негосударственного сектора^[118].

Поисковым признаком в данном случае будет выступать информация о незаконном обогащении руководителя коммерческой организации путем совершения сомнительных сделок, в том числе с имуществом предприятия, либо о вымогательстве денежного вознаграждения у предпринимателей со стороны должностных лиц государственных органов или со стороны других представителей бизнессообщества.

В случае обнаружения такого рода информации оперативному сотруднику рекомендуется вступить в переписку с пользователем социальной сети или блоге- ром, задать уточняющие вопросы, предложить оказать содействие (гласно или негласно), задать вопрос, обращался ли он в правоохранительные органы и др. Если информация, предоставленная гражданином, по мнению сотрудника, представляет интерес для правоохранительных органов, можно порекомендовать такому гражданину обратиться с заявлением на сайт МВД России или официальный сайт территориального органа МВД России.

Проведение поиска в открытых сетевых ресурсах не требует получения специальных разрешений, поскольку изучаемые документы являются общедоступными. В частности, речь идет об электронных площадках для проведения откры-

123

тых торгов (аукционов) в электронной форме .

Коррупционные преступления также могут быть выявлены на этапе работы с анонимными заявлениями и обращениями граждан и юридических лиц, направляемыми в органы внутренних дел. В подобных обращениях и заявлениях могут содержаться сообщения о нарушениях в работе коммерческой организации, о конкретном руководителе-коррупционере и т.д.

Правовой основой для работы с обращениями граждан и организаций, в том числе анонимными, является Федеральный закон от 2 мая 2006 г. № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации». В соответствии с ним под обращением гражданина понимаются направленные в государственный и муниципальный орган власти, должностному лицу письменные предложение, заявление или жалоба, а также устное обращение гражданина в государственный орган, орган местного самоуправления. Право на обращение в полной мере принадлежит юридическим лицам как объединениям граждан.

В органах внутренних дел порядок деятельности по приему и рассмотрению обращений граждан регламентирован приказами МВД России от 29 августа ^[119] 2014 г. № 736 «Об утверждении Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в территориальных органах Министерства внутренних дел Российской Федерации заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях» (далее - приказ № 736) и от 12 сентября 2013 г. № 707 «Об утверждении Инструкции об организации рассмотрения обращений граждан в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» (далее - приказ № 707) .

Порядок работы с анонимными обращениями граждан регламентирован приказом № 736, в соответствии с п. 45 которого, «если в ходе проверки заявления (сообщения) о преступлении, об административном правонарушении, о происшествии установлено, что в качестве заявителя указано лицо, не обращавшееся в территориальный орган МВД России, либо в заявлении и сообщении названы вымышленные адрес и (или) фамилия, имя, отчество, то заявление (сообщение) признается анонимным».

По решению руководителя (начальника) территориального органа МВД России признанные анонимными заявления и сообщения о преступлении и материалы их проверки направляются в соответствующие подразделения территориального органа МВД России для использования в установленном порядке в оперативно-розыскной деятельности^{[120] [121] [122].}

В процессе установления достоверности поступивших заявлений, сообщений о совершении преступлений коррупционной направленности следует устанавливать мотивы, побудившие сотрудника заявить о факте коррупции внутри компании. С этой целью должна быть изучена информация о сотруднике: должностные обязанности, контакты с деловыми партнерами, характер его отношений с сотрудниками и руководителем, результаты работы, заключенные договоры и полученные бонусы, отзывы непосредственных руководителей, сведения о предыдущих местах работы, семейное положение, увлечения. По итогам изучения информации выясняется наличие возможной конкуренции по работе, конфликтов профессионального или личного характера.

На факты предоставления недостоверных, дискредитирующих данных, содержащихся в заявлении (сообщении), может указывать наличие мотивации у заявителей, заключающееся в преследовании цели проведения контрразведывательных мероприятий по отношению к конкурентам (инсайда) и использованию источников в правоохранительных органах для получения соответствующей информации.

В настоящее время, несмотря на принятие Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 224-ФЗ «О противодействии неправомерного использования инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» , крупные компании продолжают использовать инсайдеров в целях получения информации о своих конкурентах на рынке, составляющей коммерческую тайну. В соответствии с п. 5 ст. 4 данного Закона к инсайдерам относятся лица, имеющие доступ к соответствующей информации на основании договоров, в том числе аудиторы, оценщики, профессиональные участники рынка ценных бумаг, кредитные организации, страховые организации и представители других СРО. Мотивация таких лиц связана с желанием с помощью содействия правоохранительным органам избавиться от конкурентов по бизнесу.

Сообщение о коррупционном преступлении также может быть недостоверным по причине личной неприязни и конфликтных отношений между сотрудниками; желания занять должность скомпрометированного сотрудника; недовольства фирм-подрядчиков, проигравших конкурс и стремящихся скомпрометировать членов конкурсной комиссии с целью пересмотра результатов конкурса и заключения нового выгодного договора.

В случае поступлении информации о коррупционных злоупотреблениях в ходе проведения конкурса, в котором участвовал заявитель, изучаются предложения других участников конкурса, условия его проведения, жалобы со стороны ^[123] участников конкурса, наличие у сотрудника личных отношений с руководством или сотрудниками компании, победившей в конкурсе. Зачастую в подобных ситуациях заявителями в правоохранительные органы выступают потенциальные потерпевшие - лица, которым предложено дать или получить предмет коммерческого подкупа за обеспечение победы в конкурсе. Кроме того, в конкурсах (аукционах) по определению поставщика товаров, работ, услуг коррупционная схема предполагает использование манипулирования с заявками других участников - представителей коммерческих организаций с целью получения коммерческого подкупа. В частности, схемы отзыва заявок предусматривают соглашения между конкурентами, в которых одна или несколько компаний соглашаются за вознаграждение воздержаться от подачи заявок или снять ранее поданную заявку, чтобы обеспечить принятие заявки фирмы, выбранной на роль победителя.

Например, в результате совместных мероприятий ГУЭБиПК МВД России и УЭБиПК МВД по Республике Татарстан СУ СК России по Республике Татарстан 21 февраля 2013 г. было возбуждено уголовное дело по ч. 4 ст. 204 УК РФ в отношении генерального директора ООО «В» (г. Москва) М. и коммерческого директора предприятия Е., одновременно являющегося директором театра песни. Указанные лица, выиграв тендер на проведение праздничных мероприятий в период XXVII Всемирной летней универсиады, пытались получить коммерческий подкуп в размере 5 млн рублей от конкурентов за отказ от исполнения государственного контракта в их пользу.

В 2014 г. в г. Москве возбуждено уголовное дело по п. «а» ч. 4 ст. 204 УК РФ в отношении гендиректора ОАО «МОЭСК» П. и директора по логистике и МТО С. по факту получения незаконного денежного вознаграждения от гендиректора ООО «С» в размере 3 млн руб. за согласование актов и справок по формам КС-2, КС-3 и за право заключения контрактов с иными филиалами ОАО «МОЭСК».

Как показали результаты проведенного в рамках настоящего исследования опроса, 27,5% оперативных сотрудников указали на результаты изучения материалов проверок контролирующих органов, сообщений правоохранительных органов, бизнес-омбудсменов, иных ведомств и организаций в качестве источника информации о совершении преступлений коррупционной направленности на объектах негосударственного сектора экономики.

Довольно часто выявить факты коррупции на объектах негосударственного сектора можно выявить путем изучения материалов проверок контролирующих органов в отношении предпринимателей, по результатам которых установлено, что информация о факте противоправной деятельности коммерческой структуры подтвердилась, а также путем опроса лиц, проводивших такие проверки. Следует иметь в виду, что немало административных ограничений предпринимательской деятельности лежит в плоскости отраслевого законодательства и связано с реализацией уполномоченными органами контрольных функций. В их числе Роспотребнадзор, Ростехнадзор, Россельхознадзор и другие. Специалисты этих органов в ходе проведения проверок исполнения административного законодательства устанавливают обстоятельства и причины правонарушений, выявляют нарушителей отраслевых правил, регулирующих различные виды деятельности предприятий и организаций негосударственного сектора, привлекают виновных к административной ответственности. В случае обнаружения признаков преступлений специалисты направляют соответствующие материалы в в правоохранительные органы для возможного возбуждения уголовного дела.

Особую актуальность в вопросах выявления преступлений на объектах негосударственного сектора имеет информация от подразделений Федеральной антимонопольной службы РФ (далее - ФАС России), ведущих реестр недобросовестных поставщиков (подрядчиков, исполнителей), иначе именуемый «черный список». Подобные меры также касаются выявления противоправной деятельности различных СРО: оценщиков, аудиторов и др., рынок предоставления услуг которых подведомственен ФАС России.

В соответствии с подп. 7 п. 1 ст. 6, ст. 7 Федерального закона от 29 июля

1 Л о

1998 г. № 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации» и Федерального закона от 1 декабря 2007 г. № 315-ФЗ «О саморегулируемых орга- ^[124]

низациях» информация о членах СРО, о лицах, исключенных из данной организации, и некоторые другие сведения должны быть опубликованы для всеобщего доступа. Так, каждая СРО оценщиков должна иметь интернет-сайт, на котором размещается информация о деятельности СРО и ее членах. В частности, на этом сайте для всеобщего доступа должен быть открыт реестр членов СРО и информация о лицах, исключенных из организации.

В некоторых случаях информация о совершении преступлений может поступать от служб безопасности предприятий негосударственного сектора экономики, полученная в результате так называемых внутренних служебных расследований .

Далее переходим к рассмотрению признаков преступлений, свидетельствующих о возможности подготовки или совершения преступлений коррупционной направленности в негосударственном секторе, на что указали 22,7% опрошенных оперативных сотрудников в качестве источника информации. Приступая к раскрытию этого вопроса, следует отметить, что под признаками понимаются определенные показатели, стороны предмета, явления, по совокупности которых мож-

131

но узнать, определить или описать предмет или явление , показатель, примета, знак, по которым можно узнать, определить что-нибудь .

В системе методов познания по делам о злоупотреблении полномочиями (ст. 201 УК РФ) одним из ключевых является метод, определяемый как кримина-

133

листический сравнительный анализ .

Так, при выявлении и документировании злоупотребления полномочиями оперативные сотрудники сравнивают, например, признаки данного события с признаками других событий; признаки данного события с признаками, зафикси- ^{[125] [126] [127] [128] [129] рованными в уголовно-правовом понятии преступления в целях получения знания о том, является ли данное деяние преступлением или чем-то другим, одним человеком или разными лицами выполнено соответствующее деяние и т.д. При исследовании нескольких письменных документов оперативные сотрудники, в том числе с участием специалиста, сравнивают, например, документы друг с другом по материалу, форме, содержанию и другим признакам, отдельные части и реквизиты одного документа с другими частями и реквизитами того же документа, копии документов с подлинниками, подписи одного лица на различных страницах}

134

одного документа и подписи на различных документах .

Это дает возможность определить связь сравниваемых документов с проверяемой по делу деятельностью, общность источника их происхождения или установить факт их происхождения из разных источников, сходство или различие в почерке исполнителей документов, имеющихся на них подписях, и решить многие другие вопросы, ответы на которые не были известны до начала сравнительного анализа, либо только предполагались с той или иной мерой вероятности .

Таким образом, при выявлении, документировании и раскрытии преступлений метод криминалистического сравнительного анализа осуществляется в различных формах, при решении различных оперативно-розыскных и криминалистических задач на самых различных участках, направлениях и этапах оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности^{[130] [131] [132]}.

Для выявления злоупотреблений полномочиями широко реализуются все эти разновидности рассматриваемого метода при исследовании различных объектов, включая такой важный источник информации, как бухгалтерские, гражданско-правовые и организационно-управленческие документы предприятия или организации негосударственного сектора. Подход к изучению указанных документов базируется на знании закономерного характера отражения совершаемых пре- ступлений, в особенности преступлений корыстного характера, в документах предприятия (организации, учреждения) в виде:

1) противоречия в содержании одного и того же документа;

2) противоречий между содержанием нескольких взаимосвязанных документов (либо различных экземпляров одного документа);

3) противоречий между содержанием документа и фактическим положени-

137

ем дел .

С учетом этого разработаны и широко применяются на практике, например, такие методы на основе сравнительного анализа, как:

«проверка документов по форме с точки зрения выяснения, все ли необходимые реквизиты имеются и нет ли среди них таких, подлинность которых вызывает сомнение; арифметическая проверка по определению правильности итоговых показателей, подсчитанных и по горизонтали, и по вертикали; сопоставление различных экземпляров одного и того же документа и различных частей одного документа в целях выявления возможных расхождений отдельных реквизитов, показателей, признаков; сопоставление первичных документов с результатами их бухгалтерской обработки, а также сопоставление различных по характеру документов, отражающих движение определенных материальных ценностей» ;

«встречная проверка документов (сличение имеющихся в одной организации записей с документами, оформленными по взаимосвязанным операциям в других организациях); сопоставление официальных документов с черновыми записями; проверка соответствия сведений, содержащихся в документе, фактическому характеру и объему операции, а также фактическому наличию сырья, материалов, их качеству, стоимости, ассортименту, весу, количеству; сопоставление

139

документальных данных с результатами допроса лиц, указанных в документе» .

В русле нормативистского подхода в теории и методике криминалистического анализа фактической и нормативной информации лежат результаты иссле- ^{[133] [134] [135] дования А.В. Дулова[136] [137] [138] [139], проведенного по делам о преступлениях, совершенных должностными лицами. Применительно к теме настоящего исследования интерес представляет разработанный указанным автором метод криминалистического анализа управленческого решения. При его помощи вскрываются противоречия процесса принятия решения, дефекты его оснований и самого осуществления, устанавливаются факты, которые доказывают преступный умысел, выявляют ме-}

141

ханизм преступления, устанавливают наличие системы преступных связей .

Метод анализа управленческого решения имеет такие разновидности, как метод анализа конкретного управленческого решения; метод анализа совокупности решений, принятых одним и тем же должностным лицом; метод анализа управленческих решений в определенной системе предприятия, нескольких предприятий . Применение данного метода предполагает следующую последовательность действий: определение целей исследования; выяснение правовых оснований принятия данным лицом решения, установление, законно ли вообще подобное решение, находится ли оно в компетенции данного лица; определение матрицы подобного вида управленческого решения; изучение информационной основы принятого решения; проверка соответствия отраженных в документах оснований действительным фактам; установление содержания действий должностного лица по проверке правильности информации, на основании которой им принято решение; проверка соблюдения основных принципов принятия решения, учета всех факторов (технических, организационно-управленческих, логических и т.д.), которые призваны обеспечить оптимальность решения; проверка хода реа-

143

лизации и самих результатов решения .

Переходим к практическим решениям выявления и документирования преступлений коррупционной направленности в негосударственном секторе экономики. Методом сравнительного криминалистического анализа проводится изучение договоров, заключенных уполномоченными лицами коммерческой организа- ции, на предмет выявления договоров, носящих противоправный характер и (или) наносящих ущерб интересам компании. При ознакомлении с договорами анализу подлежат цены на товары и услуги в сравнении со среднерыночными ценами, другие существенные условия договора, а также полномочия руководителя на совершение указанных действий. Важное значение указанная процедура имеет и для документирования получения предмета коммерческого подкупа лично или через посредника (чч. 3-4 ст. 204 УК РФ), когда отношения между подкуподателем и подкупополучателем либо его представителем оформляются в виде гражданскоправовых договоров, предметом которых обычно является оказание услуг и проведение работ, не имеющих овеществленного результата в виде материального продукта.

В частности, следует обратить внимание на возможные случаи: необоснованного списания денежных средств или материальных ценностей на выполнение строительных, ремонтных или иных хозяйственных работ;

фальсификации показателей при приемке товарно-материальных ценностей или неполного их оприходования (оформление бестоварных накладных, товарных чеков, изъятия денег из кассы под предлогом возврата товара покупателем и т.д.);

исправления финансовой отчетности крупных российских компаний в интересах руководителя или совета директоров, зачастую сопряженные с наличием взаимовыгодной аффилированности с подрядчиками организации;

продажи имущества коммерческой организации вопреки порядку, установленному законодательством РФ (например, в отсутствии решения общего собрания акционеров АО, без согласования сделки с советом директоров и без наличия легитимного заключения об определении рыночной стоимости объекта продажи), в результате чего имущество продается по более низкой стоимости, а организации причиняется материальный ущерб в виде недополученной прибыли;

осуществления заведомо невыгодных для коммерческой организации сделок.

В случае, если познаний в этих вопросах у оперативного сотрудника недостаточно, требуется проведение исследования с помощью специалистов по оценочной деятельности (оценщиков), аудиторов, экономистов, налоговых инспекторов, бухгалтеров, ревизоров, техников и др.

Так, специалист по оценочной деятельности может дать заключение по вопросам:

определения размера ущерба, причиненного в результате совершения злоупотребления полномочиями (ст. 201 УК РФ), и признания тяжких последствий;

определения наиболее вероятной цены продажи активов коммерческой организации;

оценки пакета акций предприятия;

целесообразности проведения конкурсов и аукционов, связанных с закупками товарно-материальных ценностей, сырья, проведения строительно-монтажных работ, реализации площадей, зданий и сооружений;

определения себестоимости производимой предприятием продукции и ее рыночной стоимости;

установления имущественной либо финансовой заинтересованности руководства организаций к выводу имущества предприятия (в связи с криминальным банкротством);

целесообразности операций для компании (например, оплата расходов, явно не имеющих отношения к деятельности компании);

наличия в документации о совершении сделки необходимых одобрений и подписей.

Установленные признаки преступлений и полученные в результате поисковой деятельности сведения подлежат оценке и анализу как в отдельности, так и взятые во взаимосвязи и взаимообусловленности.

В связи с этим нельзя безоговорочно признавать злоупотреблением полномочиями любые случаи заключения заведомо невыгодных соглашений в деятельности коммерческой организации. Следует помнить, что в соответствии с принципом свободы предпринимательской деятельности, закрепленным в Конституции РФ^[140], и вытекающих из него принципов свободы договора и свободы конкуренции^{[141] [142]} коммерческие организации самостоятельны в выборе способов ведения бизнеса и средств завоевания рынка и деятельность себе в убыток может являться вполне законной. Например, в 2015 г. компания «Т2 РТК Холдинг» (работает под брендом TELE2) получила многомиллиардные убытки, которые объясняются руководством компании затратами на запуск бренда и низкими ценами на оказываемые услуги в целях привлечения большого количества абонентов. По словам представителя данного оператора связи, потери компании были запланированы, а

146

сама программа - согласована с акционерами .

Оперативным сотрудникам важно иметь в виду, что злоупотребление полномочиями и коммерческий подкуп во многих случаях могут являться средством совершения других, не менее значимых по своей общественной опасности преступлений. Так, заключение заведомо невыгодных сделок коммерческой организацией и (или) продажа активов вопреки установленному порядку могут свидетельствовать о подготовке управляющего лица к осуществлению неправомерных действий при банкротстве (ст. 195 УК РФ) или преднамеренного банкротства (ст. 196 УК РФ).

Имеют место случаи, когда руководители коммерческих организаций, по всей вероятности на взаимовыгодной основе, с использованием коррупционных схем, осуществляют финансовую поддержку обанкротившихся предприятий. Так, СУ УМВД России по г. Комсомольск-на-Амуре в 2016 г. возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 201 УК РФ, в отношении исполнительного директора ОАО «Амурский судостроительный завод», осуществившего безвозмездное финансирование стороннего предприятия за счет ОАО «Амурский судостроительный завод», в отношении которого введена процедура банкротства, тем самым причинив ущерб организации в размере 228,5 млн. руб.

Также получение предмета коммерческого подкупа лично или через посредника (ст. 204, 204.1 УК РФ) в случаях, когда отношения между подкуподате- лем и подкупополучателем либо его представителем оформляются в виде гражданско-правовых договоров, предметом которых обычно является оказание услуг и проведение работ, не имеющих овеществленного результата в виде материального продукта, может являться средством ухода от налоговой обязанности. Наиболее распространенной схемой является занижение налогооблагаемой базы путем заключения фиктивных договоров с организациями-контрагентами на предмет выполнения работ либо оказания услуг. При этом прибыль, полученная по договору, скрывается путем оформления фиктивных договоров, что приводит к необоснованному завышению себестоимости работ и иных затрат, что впоследствии приводит к уклонению от уплаты налога на прибыль. Обычно в таких случаях сторона договора отчитывается предоставлением фиктивных документов о проведенных работах или оказанных услугах, которые трудно проверяемы по содержанию либо оценка реальной стоимости результата затруднена в силу ее субъективности.

В других случаях при официальном списании денежных средств, полученных в ходе злоупотребления или предназначенных для коммерческого подкупа, со счетов юридического лица в качестве основания списания может предоставляться полностью фиктивный договор, а также счета, созданные для мнимой предпринимательской деятельности. Поэтому в процессе выявления признаков указанных деяний важно иметь в виду, что подобные действия могут свидетельствовать об уклонении от уплаты налогов и (или) сборов с организации (ст. 199 УК РФ). Процесс выявления и документирования подобных практик бывает существенно затруднен из-за наличия многочисленных подставных фирм, через которые осуществляются взаиморасчеты.

Таким образом, при выявлении коррупционных преступлений с элементами коммерческого подкупа под видом гражданско-правовых договоров, содержащих признаки фиктивности, оперативному сотруднику следует проинформировать об этом органы Федеральной налоговой службы РФ с тем, чтобы ими была проведена внеочередная налоговая проверка данной коммерческой организации. В случае если подтвердится факт нарушения налогового законодательства, такие меры позволят осуществить оперативно-розыскное предупреждение налогового преступления либо профилактику административного правонарушения.

Практически все опрошенные нами респонденты (98,7%) отметили сообщения от негласных сотрудников в качестве основного источника информации о совершении коррупционных преступлений в негосударственном секторе экономики. Поскольку проблемы использования содействия граждан в процессе выявления и документирования рассматриваемых преступлений будут раскрыты далее в рамках данной главы, а настоящее исследование носит открытый характер, мы не будем останавливаться на этом вопросе.

Проблемы выявления и документирования преступлений коррупционной направленности постоянно являются предметом научного интереса исследователей . Однако анализ этих работ показывает, что все они содержат одинаковую «генеральную линию», суть которой заключается в следующем. Оперативному сотруднику из негласных источников поступает информация о том, что должностное лицо (управленец) занимается преступной деятельностью (требует или вымогает незаконное вознаграждение, возможно на систематической основе). Далее заводится дело оперативного учета, в рамках которого проводится ОРМ «оперативный эксперимент», желательно безотлагательно, «наступательно», зачастую без проведения тщательной проверки и дачи объективной оценки поступившей информации о том, что именно это лицо причастно к совершению преступления, либо проводя эти действия формально, без получения новых сведений об этих обстоятельствах. ^[143]

Проведение оперативного эксперимента вообще возведено в абсолют подавляющим большинством ученых, исследующих вопросы ОРД в противодействии коррупции, и практиков как единственный эффективный способ выявления и пресечения коррупционных преступлений . В научной литературе авторами дается фактически одинаковая точка зрения по данному вопросу. Как пишет П.И. Иванов, «оперативный эксперимент, сопровождаемый проведением технических мероприятий, - единственное «грозное оружие» в руках оперативных работников». Представители научного сообщества таможенных органов (ТО) также утверждают, что «оперативный эксперимент рассматривается как основной инструмент выявления фактов взяточничества в ТО РФ», поскольку «в этом случае преступление прекращается, а наносимый государству ущерб минимизируется. Использование других оперативно-розыскных механизмов для выявления фактов взяточничества менее эффективно, что подтверждают результаты анкетирования

149

оперативного состава подразделений по противодействию коррупции» .

В настоящей работе диссертант не имеет намерения преуменьшить значение оперативного эксперимента и его роли в оперативно-розыскной деятельности. Масштабы коррупции заставляют нас воспринимать ее как серьезный вызов и бороться с ней с помощью активных наступательных действий, и оперативный эксперимент в этом играет действительно важную роль. Но все же отметим, что большинство авторов научных работ и оперативных сотрудников, рассматривают значение оперативного эксперимента как мероприятие, имеющее цель обвинить, изобличить коррупционера.

К сожалению, многие современные теоретики и практики, утверждающие, что оперативный эксперимент это единственный эффективный способ выявления кор- ^{[144] [145] рупционных преступлений, не принимают во внимание изменения правовых позиций следственных и судебных органов, основанных на решениях Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ)[146], по вопросам использования результатов оперативнорозыскных мероприятий в качестве доказательств. В последние годы прослеживается необходимость обязательного соблюдения требований закона, регламентирующего проведение оперативно-розыскных мероприятий, в частности, соблюдения оснований и условий их проведения в соответствии со ст. 5, 7 и 8 Закона «Об ОРД»[147].}

Согласно ч. 8 ст. 5 Закона «Об ОРД» органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий. При этом основанием для разграничения провокации преступления^[148] и оперативно-розыскного мероприятия, осуществленного в рамках Закона «Об ОРД», являются фактические обстоятельства склонения лица к совершению преступления. Так, оперативный эксперимент должен признаваться правомерным в том случае, когда собранные надлежащим образом материалы свидетельствуют о наличии у лица умысла на совершение преступления, сформировавшегося вне зависимости от деятельности оперативных сотрудников, а также о выполнении гражданином подготовительных действий, необходимых для осуществления противоправного деяния.

В пункте 34 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» также обращено внимание на недопустимость подстрекательских действий со стороны правоохранительных органов. В этом же пункте постановления отмечено, что следует отграничивать подстрекательские действия правоохранительных органов и сотрудничающих с ними лиц от преступления, предусмотренного ст. 304 УК РФ.

Так, в 2013 г. приговором Курганского городского суда оправдан директор негосударственного образовательного учреждения С., которому в ходе предварительного следствия предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 204 УК РФ. С. обвинялся в том, что дважды незаконно получил денежные средства от Б. в качестве подкупа за незаконную выдачу удостоверения, подтверждающего обучение без его фактического прохождения и сдачи итоговой аттестации.

Оправдывая С., суд указал, что имеющиеся по делу доказательства не позволяют с достоверностью исключить, что Б. обратился к С. не как незаинтересованное лицо, а как лицо, которое на тот момент уже сотрудничало с органами полиции, а также не позволяют исключить то обстоятельство, что согласие на получение С. денежных средств получено в результате склонения его этому при помощи лица, сотрудничающего с органами полиции, т.е. в нарушение требований ст. 5 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защи-

те прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» вновь подчеркнул роль и значение правовых позиций ЕСПЧ для российской судебной практики.

Разъясняя смысл права лица на справедливое разбирательство его дела судом, ЕСПЧ высказал свою однозначную позицию о том, что если преступление спровоцировано сотрудниками правоохранительных органов или лицами, сотрудничающими с ними, и отсутствуют основания предполагать, что такое преступление было бы совершено без их вмешательства, подобные действия фактически носят характер подстрекательства к преступлению, что подрывает упомянутый принцип.

Данная позиция неоднократно подтверждалась при рассмотрении жалоб по делам о преступлениях, выявленных в ходе «полицейских операций», в том числе по делам о взяточничестве (например, дела «Раманаускас против Литвы»^{[149] [150], «Веселов и другие против Российской Федерации»[151]).}

По делу «Тейшейра де Кастро против Португалии»^[152] ЕСПЧ отметил, что имело место нарушение права заявителя на справедливое судебное разбирательство, поскольку сотрудники полиции А.З. и В.С. не ограничились расследованием его преступной деятельности «в пассивной форме», совершив «полицейскую провокацию».

Определяя критерии такой провокации в решении по тому же делу, суд разъяснил, что, во-первых, нет свидетельств совершения Тейшейра де Кастро преступлений, в том числе связанных с коррупцией, ранее того момента, как сотрудники полиции начали проводить специальную операцию. Во-вторых, установлено, что его встречи с А.З. происходили по инициативе последнего, при этом он подвергся со стороны полицейских подстрекательству к совершению преступления.

Поэтому автор диссертации считает, что субъектам ОРД следует пересмотреть отношение к результатам оперативного эксперимента, полученным в ходе его проведения. Воспринимать данное ОРМ и его результаты нужно не как способ изобличить лицо, а как одно из образующих в совокупности доказательств в уголовном процессе, которое скорее необходимо следователю, а не оперативному сотруднику в качестве подтверждения того, что подозреваемое лицо не выполнило добровольный отказ от совершения преступления.

Примером может служить проверка по материалам оперативно-розыскной деятельности, проведенная следственным управлением по Тверской области, по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 291 УК РФ, усматривающегося в действиях гражданина Г. В ходе процессуальной проверки следователем осмотрена звукозапись разговора оперативных сотрудников с Г., осуществленная в ходе проведения оперативного эксперимента. Установлено, что после первоначального предложения передать сотрудникам полиции взятку Г. фактически выполнил добровольный отказ от совершения данного преступления, при этом сотрудники полиции продолжали оговаривать с ним условия передачи денежных средств. По результатам проверки сообщения о преступлении принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Наше мнение в этом вопросе не совсем совпадает с устоявшимся. Мы считаем, что решение о проведении оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» должен принимать следователь, а оперативный сотрудник путем проведения других оперативно-розыскных мероприятий, с применением «видео-, звукозаписи, кино- и фотосъемки, а также других технических и иных средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей», как указано в Законе «Об ОРД», должен обеспечить подтверждение того, что умысел на совершение коррупционного деяния сформировался у лица заранее, до проведения оперативного эксперимента.

Иными словами, с учетом практики Европейского Суда по правам человека все результаты ОРД, полученные в процессе выявления и документирования коррупционных преступлений, должны служить только одной цели - быть впоследствии преобразованными в доказательства по уголовному делу (после его возбуждения), а не задержать лицо, выставить статистическую карточку на выявленное преступление (форма № 1) и направить материалы следователю.

Проведенный нами анализ показал, что в настоящее время в подавляющем большинстве факты прекращения уголовных дел по коррупционным составам, в том числе и по реабилитирующим основаниям, связаны с признанием всех или части доказательств, полученных в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, недопустимыми. В ряде случаев выявленные факты коррупции являются провокацией со стороны оперативных сотрудников, что, в конечном счете, приводит к постановлению судом оправдательного приговора даже тогда, когда сам факт получения обвиняемым предмета взятки им не оспаривается.

Проведенный в период прохождения службы диссертантом в органах внутренних дел в 2014-2015 гг. анализ деятельности подразделений экономической безопасности и противодействия коррупции на районном и региональном уровне свидетельствует о преобладании случаев задержания коррумпированных чиновников или управленцев с поличным во время проведения оперативного эксперимента без предварительной регистрации сообщения о преступлении в органах СК России. Логику своих действий, как правило, руководители подразделений ЭБиПК объясняли наличием хороших взаимоотношений с прокуратурой и следствием.

Однако очевидно, что если бы оперативные сотрудники были бы настроены не на скорейшее возбуждение уголовного дела, а на построение качественной доказательственной базы и судебную перспективу по уголовным делам коррупционной направленности, то оправдательные приговоры не имели бы место.

Например, Луховицким районным судом Московской области оправдан обвинявшийся в получении взятки гражданина «Ф». Причиной оправдательного приговора послужило то обстоятельство, что основанием для проведения в отношении гражданина «Ф». оперативного эксперимента послужило заявление гражданина «В», в котором не содержалось сведений о подготавливаемом, совершаемом или совершенном преступлении. В этом заявлении лишь отражены предположения заявителя о преступной деятельности гражданина «Ф», обоснованность которых ничем не подтверждалась.

Кроме того, как провокация преступления рассматриваются те случаи, когда лицо совершает запрещенные уголовным законом деяния под давлением сотрудников правоохранительных органов. Такое давление не обязательно должно носить характер угроз или физического воздействия. С точки зрения Европейского Суда по правам человека, это понятие следует трактовать максимально широко и относить к нему такие случаи, как повторное предложение совершить преступление после имевшего место отказа, разрабатываемого правоохранительными органами лица, а также предложение для такого лица более выгодных чем обычно условий совершения преступной сделки.

Вместе с тем не будут являться провокацией случаи, когда на момент начала проведения оперативно-розыскных мероприятий правоохранительные органы уже располагали достоверными данными об активной преступной деятельности лица. Так, по делу «Банникова против Российской Федерации» ЕСПЧ пришел к выводу об отсутствии нарушения принципа справедливости судебного разбирательства в части возможной провокации, поскольку к тому моменту, когда агент органов ФСБ России вышел на связь с заявительницей для заключения преступной сделки, в распоряжении правоохранительных органов уже были записи телефонных переговоров между заявительницей и гражданина «С», которые свиде-

157

тельствовали о готовящемся преступлении .

Таким образом делаем вывод, что в настоящий момент проведение оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» незамедлительно после получения заявления от гражданина (лица, оказывающего содействие) без достаточной проверки достоверности сведений о возможной причастности лица к ^[153] получению коммерческого подкупа скорее всего повлечет признание в суде данных доказательств недопустимыми даже при полном соблюдении процедуры их рассекречивания.

В нынешних условиях одного лишь зафиксированного факта принятия предполагаемым коррупционером предмета подкупа уже недостаточно. Если ранее подавляющее большинство фактов получения взяток либо предмета коммерческого подкупа в ходе проведения оперативных экспериментов при наличии заявления о вымогательстве незаконного вознаграждения и соблюдении всех установленных ведомственными нормативными правовыми актами требований признавалось судом как надлежащее доказательство, то в настоящее время необходимо доказать наличие у лица умысла на совершение преступления, сформировавшегося до осуществления оперативного эксперимента. Об этом напрямую говорится в приведенных выше документах Верховного Суда Российской Федерации и Европейского Суда по правам человека.

Тем не менее, не только практика ЕСПЧ заставляет нас пересмотреть традиционное понимание оперативного эксперимента. В первой главе диссертации нами уже упоминалось о первостепенном значении обеспечения законности на всех этапах ОРД, начиная от поисковой деятельности и заканчивая этапом реализации результатов ОРД и задержания с поличным.

На наш взгляд, имеет смысл привести в качестве примера ситуацию, сложившуюся в связи с задержанием экс-начальника ГУЭБиПК МВД России С. В течение нескольких лет до задержания указанный руководитель, по данным СМИ и сети Интернет, имел репутацию эффективного борца с экономическими преступлениями и коррупцией. В период руководства С. (менее трех лет) ГУЭБиПК удалось раскрыть ряд громких коррупционных преступлений, успех которых обеспечило применение ОРМ «Оперативный эксперимент».

В феврале 2014 г. С. и другие сотрудники ГУЭБиПК МВД России были задержаны по подозрению в провокации получения взятки в отношении заместителя начальника 9 службы УСБ ФСБ Д. (за общее покровительство) в сумме 300 тыс. руб. С. предъявлено обвинение в организации провокации взятки (ч. 3 ст. 33, ст. 304 УК РФ), превышении должностных полномочий с причинением тяжких

последствий (ч. 3 ст. 286 УК РФ), организации преступного сообщества (ч. 3 ст. 210 УК РФ). По данному делу арестовано десять штатных сотрудников ГУ-

ЭБиПК МВД России и шесть лиц, оказывающих им содействие.

Следует отметить, что хотя оперативный эксперимент по-прежнему выступает наиболее востребованным ОРМ в целях документирования коррупционных преступлений, после имевшего место задержания сотрудников ГУЭБиПК МВД России все больше и больше специалистов поднимают вопрос о разграничении оперативных экспериментов и провокаций взятки или коммерческого подкупа .

Наличие разногласий по данному вопросу используется адвокатами в своих интересах. Экспертный опрос судей разных уровней (от районного до республиканского судов) показал, что в судебном процессе защита, как правило, ставит вопрос о провокационности действий субъектов ОРД (69% ответов), при этом более половины (57,1%) респондентов отмечают, что представители защиты требуют привлечения участников ОРМ к ответственности, квалифицируя их действия как провокацию преступления (61,9%), как соучастие в преступлении (16,6%) либо как превышение должностных полномочий (11,9%)^{[154] [155]}.

Как отмечалось выше, уже сейчас в большинстве региональных подразделений СК России оперативный эксперимент, проведенный после получения заявления (обращения) граждан, поступившего в органы внутренних дел, расценивается как подстрекательские действия оперативных сотрудников. Нетрудно предположить, что вскоре подобная позиция СК России, закрепленная на федеральном уровне, войдет в повсеместную практику.

Некоторые региональные подразделения оперативно среагировали на изменившуюся обстановку. Например, УМВД России по Курганской области, хотя и признает проблему при документировании преступлений коррупционной направленности, заключающуюся в различной трактовке оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент», но после соответствующих изменений правовых позиций ими было решено проводить данное ОРМ на территории региона в следующих случаях:

если гражданин, у которого требуют незаконное вознаграждение, обращается в органы СК России с заявлением;

от следователя, в чьем производстве находится данный материал проверки, поступает поручение о производстве отдельных оперативно-розыскных мероприятий по документированию факта получения взятки или коммерческого подкупа.

Сложившаяся практика осуществления силами оперативных подразделений МВД России проверки в порядке ст. 144 УПК РФ сообщений преступлениях, относящихся к подследственности СК России, на наш взгляд, не соответствует закону. В соответствии с изменениями в УПК РФ большинство преступлений коррупционной направленности относятся к подследственности СК России, значит и действовать органы МВД должны в соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 151 и п. 3 ч. 1 ст. 145 УПК РФ, т.е. передавать их по подследственности в СК России с готовностью провести ОРМ по поручению следователя в ходе доследственной проверки с последующим предоставлением результатов ОРД.

В качестве ремарки заметим, что по таким составам, как шпионаж, диверсия, убийство и др. органы внутренних дел не делают исключения и сразу передают их в ФСБ России либо СК России в соответствии с их подследственностью, а по коррупционным составам по какой-то причине этого не происходит.

В связи с этим проводить оперативный эксперимент по делам о преступлениях коррупционной направленности, подследственных СК России, необходимо только после регистрации материала в Книге учета сообщений о преступлениях (далее - КУСП) и направления по подследственности в рамках проведения процессуальной проверки либо при наличии возбужденного уголовного дела только по поручению следователя органов СК России. Важным моментом является наличие доказательств о существовании у лица умысла на совершение преступления до осуществления оперативного эксперимента, что невозможно без проведения качественной оперативной проверки.

Если оперативным сотрудником самостоятельно либо с помощью лиц, оказывающих содействие, выявлены признаки коррупционного преступления, осуществляется предварительная проверка с последующим предоставлением рапорта об обнаружении признаков преступления и других материалов требований Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд, утвержденную совместным приказом МВД России, Минобороны России, ФСБ России, ФСО России, ФТС России, СВР России, ФСИН России, ФСКН России и СК России от 27 сентября 2013 г. № 776/703/509/507/1820/42/535/398/68 (далее - Инструкция о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности)^[156].

Учитывая, что согласно ч. 2 ст. 30 УК РФ за подготовку к совершению тяжких и особо тяжких преступлений предусмотрена уголовная ответственность, при наличии материалов, подтверждающих выполнение гражданином подготовительных действий, необходимых для осуществления противоправного деяния, необходимо направлять в установленном порядке результаты ОРД в органы СК России для решения вопроса о возбуждении уголовного дела до задержания с поличным, что позволит принять процессуальное решение, закрепить доказательства и наступательно проводить неотложные следственные действия.

Интерес с точки зрения доказательственной базы представляют примеры судебной практики, связанные с вынесением обвинительных приговоров за приготовление к рассматриваемым преступлениям. Пока такие приговоры встречаются достаточно редко, однако они есть. Например, в постановлении Президиума Сахалинского областного суда от 7 ноября 2014 г. по делу № 44у-54, 55/14 полученные в ходе проведения ОРМ «наблюдение» аудиозаписи, в которых начальник следственного отделения З. в своем служебном кабинете подтвердил готовность принять от гражданина М. денежные средства в заранее оговоренной сумме за незаконное бездействие, связанное с непринятием мер к отмене вынесенного следователем решения об отказе в возбуждении уголовного дела и организации надлежащей процессуальной проверки, было оценено судом первой и апелляционных инстанций как доказательство, полученное надлежащим путем, и позволило привлечь З. к уголовной ответственности. По мнению суда, действия З. свидетельствуют об умышленном создании условий для получения должностным лицом взятки за незаконное бездействие в пользу взяткодателя, однако по не зависящим от него обстоятельствам, обусловленных отсутствием у М. необходимых денежных средств, не довел преступление до конца.

В Москве судом первой и апелляционной инстанций^[157] привлечены к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 30 и п. «б» ч. 4 ст. 204 УК РФ руководитель и сотрудник российского отделения Европейского банка реконструкции и развития К.Е. и Л. за попытку получения незаконного вознаграждения от компаний, сотрудничающих с данными лицами, за предотвращение вредных для них последствий. Вывод суда о виновности К.Е. и Л. был основан в том числе на прослушивании фонограмм разговоров К.Е. и Л. с представителями этих компаний, заключениях лингвистических и фоноскопических экспертиз по результатам исследования этих фонограмм, в которых было установлено, что К.Е. и Л. были совершены действия по вымогательству предмета подкупа, т.е. созданы условия, вынуждавшие организацию передать указанную ими сумму денежных средств, однако не доведенные до конца по независящим обстоятельствам.

На наш взгляд, перечисленными мерами многие проблемы, связанные с признанием результатов ОРД недопустимыми доказательствами и случаями вменения оперативным сотрудникам провокации взятки и иных должностных преступлений, могли бы быть сняты.

Как показало интервьюирование, практические работники в целом согласны с предлагаемыми нами путями повышения эффективности документирования преступлений коррупционной направленности. Однако часть респондентов считает, что при таком подходе раскрываются дальнейшие планы оперативных подразделений и существует опасность предания гласности и утечки информации.

Данная позиция представляется неконструктивной, так как она не отвечает интересам борьбы с преступностью - невозможно выявлять, раскрывать и расследовать преступление, если следователь и оперативный сотрудник работают не в одной команде, а по отдельности.

У ряда практических работников имеются опасения, что в срок, предоставленный УПК РФ для рассмотрения заявления (до 30 суток), невозможно провести необходимый комплекс ОРМ для задержания лица с поличным, так как коррупционные схемы имеют многоступенчатый механизм.

Действительно, нельзя не согласится, что оперативным службам требуется время для подготовки соответствующих мероприятий, которые порой занимают месяцы. Однако при существующей сейчас практике следственные органы уведомляются о задержании «по факту», что не может не сказаться на степени их готовности провести все необходимые следственные действия в требуемом объеме. При этом следует помнить, что следователь обязан составить протокол о задержании подозреваемого не позднее 3 часов с момента доставления последнего к нему, а срок задержания, ограниченный 48 часами, исчисляется со времени фактического задержания такого лица органами дознания.

Во избежание подобных сложностей нами предлагается проведение оперативного эксперимента по поручению следователя при наличии возбужденного уголовного дела, что обеспечило бы официально процессуальный статус задержанных с поличным коррупционеров, а также позволило бы не утратить уже собранные доказательства, придать им процессуальный статус, а дальнейшие действия осуществлять уже в рамках возбужденного уголовного дела. Более того, в ст. 91 УПК РФ отсутствует нормативно закрепленная процедура задержания лица, застигнутого при совершении преступления (задержания с поличным).

Проведенное нами исследование показало, что успешно документировать преступления коррупционной направленности можно и без проведения оперативного эксперимента. По информации, полученной соискателем в период прохождения службы в оперативном подразделении органов внутренних дел, подобный опыт, позволивший возбудить уголовное дело как в отношении взяткополучателей и посредника, так и в отношении взяткодателя, имел место в деятельности ряда подразделений ЭБиПК.

Так, ОЭБиПК МУ МВД России «Орехово-Зуевское» (Московская область) после получения информация о том, что представитель одной из коммерческих структур г. Москвы «Э.» при участии посредника вышел на должностное лицо местной администрации с предложением обеспечить за денежное вознаграждение победы на объявленных аукционах по проектированию и строительству физкультурно-оздоровительного центра на территории района на общую сумму более 160 млн руб., в течение длительного периода оперативными сотрудниками осуществлялись оперативно-розыскные мероприятия, направленные на фиксацию общения участников незаконной сделки.

Примерно через шесть месяцев победителем по аукциону стала фирма «Э.» (как единственный участник), и с ней был заключен муниципальный контракт. На следующий день по результатам проведенных мероприятий все фигуранты были задержаны с поличным при передаче и получении денежных средств в качестве взятки на строительство физкультурно-оздоровительного комплекса. По данному факту было возбуждено уголовное дело по признакам преступлений, предусмотренных ч. 6 ст. 290, ч. 4 ст. 291.1 УК РФ.

При проведении неотложных следственных действий посредник дал признательные показания и сообщил о том, что он также должен выступить посредником при передаче части взятки начальнику отдела администрации муниципального района Московской области за включение в муниципальный заказ технического задания, подготовленным фирмой-подрядчиком «Э.», и согласился участвовать в проведении ОРМ «оперативный эксперимент». По данному факту были возбуждены уголовные дела по ч. 5 ст. 290 УК РФ в отношении начальника отдела муниципальной администрации, по ч. 5 ст. 291 УК РФ в отношении генерального директора фирмы «Э.».

Как видно из приведенного примера, особенностью документирования указанных преступлений явилось отсутствие заявителя до возбуждения уголовного дела, отсутствие ОРМ «оперативный эксперимент» до возбуждения уголовного дела и проведение его по поручению следователя.

Таким образом, мы считаем, что основанием проведения оперативного эксперимента должны являться не сведения, ставшие известными органам, осуществляющим ОРД, о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела (п. 2 ч. 1 ст. 7 Закона «Об ОРД»), а поручения следователя, по уголовным делам и материалам проверки сообщений о преступлении, находящимся в его производстве (п. 3 ч. 1 ст. 7 Закона «Об ОРД»). То есть решать, необходим ли в конкретном случае оперативный эксперимент, должен следователь, оценивая судебную перспективу уголовного дела^[158].

С целью признания действий оперативных сотрудников законными проведению оперативного эксперимента обязательно должен предшествовать сбор надлежащим образом материалов, свидетельствующих о наличии у лица умысла на совершение преступления, сформировавшегося вне зависимости от деятельности оперативных сотрудников, а также о выполнении гражданином подготовительных действий, необходимых для осуществления противоправного деяния. Это можно сделать путем проведения других ОРМ, которые будут так или иначе фиксировать намерение лица получить незаконное вознаграждение за совершение определенных действий или бездействия. Так, если имел место факт задержания лица при получении предмета коммерческого подкупа в рамках проведения ОРМ «оперативный эксперимент», следственные органы считают необходимым подкрепление факта получения им незаконного вознаграждения с помощью заранее проведенных иных ОРМ - «наблюдение», «опрос», «прослушивание телефонных переговоров» и др., в ходе которых все действия предполагаемого подкупополучателя подлежат фиксации.

В процессе документирования преступлений коррупционной направленности в негосударственном секторе важно, чтобы каждое заявление или сообщение о факте коммерческого подкупа было тщательно проанализировано. В заявлении могут быть отражены предположения заявителя о преступной деятельности, обоснованность которых ничем не подтверждается (аудио- и видеозаписями, ксерокопиями и др.).

В случае, если в заявлении не хватает каких-либо данных, указывающих на признаки преступления, не следует спешить с проведением сложных оперативнорозыскных мероприятий и сразу организовывать задержание с поличным. Необходимо пообщаться с заявителем, уточнить у него все обстоятельства, а также ознакомиться с характером деятельности организации, с бухгалтерским учетом, ведением документации, режимом работы, должностными регламентами и др. Изучение практики показало, что подобные подготовительные и организационные мероприятия, как правило, не проводятся.

Так, например, в 2014 г. Катайским районным судом вынесен оправдательный приговор по уголовному делу в отношении заместителя директора по ЖКХ МУП «Р.» Я., обвиняемого в совершении преступления по ч. 3 ст. 30 п. «б» ч. 4 ст. 204 УК РФ, который незаконно требовал от директора ОАО «М.» С. денежные средства за бездействие по невзысканию платежей за нарушение условий договора с МУП «Р.» на прием (сброс) сточных вод в систему канализации г. Катайск, превысив нормативы их сброса. Директор МУП «Р.» был задержан с поличным в результате проведения оперативного эксперимента.

В ходе судебного рассмотрения было установлено, что согласно представленным документам единственным основанием к проведению ОРМ «оперативный эксперимент» в отношении Я. послужило письменное заявление заинтересованного лица С. В итоге сотрудниками УЭБиПК УМВД по неподтвержденной никакими иными доказательствами оперативной информации, незаконно принято решение о проведении оперативного эксперимента. В результате проведения в отношении Я. оперативного эксперимента были допущены провокационные действия, а все полученные в рамках него доказательства признаются недопустимыми. При этом суду не предоставлено никаких доказательств, помимо утверждения С. о вымогательстве подкупа Я.

В процессе документирования преступлений в рассматриваемой сфере оперативный сотрудник может столкнуться с признаками поведения сотрудников либо руководителей коммерческой организации, управляющее лицо которой злоупотребило полномочиями либо совершило коммерческий подкуп, что может указывать на вероятность преступного сговора, а также совершения других преступлений. Таким признаком может быть отказ в выдаче заявления (согласия) на возбуждение уголовного дела, предусмотренного ст. 23 УПК РФ, по надуманным, формальным основаниям, либо вообще без объяснения причин.

В соответствии со ст. 23 УПК РФ «если деяние, предусмотренное гл. 23 Уголовного кодекса Российской Федерации, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием либо организацией с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, то уголовное дело возбуждается по заявлению руководителя данной организации или с его согласия».

Гражданское законодательство предусматривает лицо (физическое), которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени (ст. 53 ГК РФ). Таким лицом, как правило, является руководитель организации.

Однако заявление и согласие может быть получено не только от руководителя такой коммерческой организации (действующего на момент возбуждения уголовного дела), но и от коллегиального исполнительного органа (правления), либо совета директоров (наблюдательного совета), если таковые имеются, а также от лица, временно исполняющего обязанности руководителя организации.

В связи с этим на практике также возникает немало проблем, так как именно руководитель, от которого необходимо получить заявление или согласие на возбуждение уголовного дела, чаще всего и получает предмет коммерческого подкупа. Возникает вопрос о круге лиц, правомочных сделать заявление о возбуждении уголовного дела.

В п. 12 постановления № 19 указано: «Когда в результате злоупотребления полномочиями руководителем коммерческой или иной организации вред причинен исключительно этой организации, уголовное преследование руководителя осуществляется по заявлению или с согласия органа управления организации, в компетенцию которого входит избрание или назначение руководителя, а также с согласия члена органа управления организации или лиц, имеющих право принимать решения, определяющие деятельность юридического лица».

В п. 31 постановления № 24 особо подчеркивается, что такой же порядок получения заявления и согласия предусмотрен в случае, если незаконное вознаграждение при коммерческом подкупе получено руководителем такой коммерческой организации.

Таким образом, согласие даже одного учредителя (участника) организации должно признаваться поводом для возбуждения уголовного дела. Заявления и согласия не требуется, если в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) коммерческой организации участвуют государство или муниципальное образование, что одновременно влечет за собой причинение вреда интересам государства или муниципального образования.

В связи с этим в обязательном порядке необходимо фиксировать случаи отказа в предоставлении коммерческой организацией такого согласия.

Весьма распространенной практикой является регистрация заявления лица, участвовавшего в проведении оперативно-розыскных мероприятий, уже после их проведения. Это однозначно приводит к признанию результатов оперативнорозыскной деятельности в качестве недопустимых доказательств, и таких примеров в суде достаточно. Так, Главным следственным управлением по Московской области возбуждено уголовное дело по признакам преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 290, ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 290 УК РФ, которое в дальнейшем с обвинительным заключением было направлено в суд для рассмотрения по существу. В 2015 г. Королевским городским судом в отношении субъекта преступления вынесен оправдательный приговор. Одним из оснований принятия такого решения послужило то, что результаты оперативно-розыскной деятельности признаны судом недопустимыми доказательствами в связи с тем, что заявление лица, сообщившего о готовящемся преступлении и участвовавшего в проведении оперативно - розыскных мероприятий, зарегистрировано после их проведения.

Одной из мер правового характера, способствующей обеспечению законности и результативности оперативно-розыскной деятельности, будет, на наш взгляд, являться закрепление требований, предъявляемым к результатам ее осуществления, аналогичных требованиям, предъявляемым к доказательствам, установленным в УПК РФ. Если подобную норму не закрепить в ведомственных нормативных правовых актах, указанные выше ошибки оперативных подразделений так и будут иметь место, что в итоге ведет к утрате всего смысла осуществления оперативно-розыскной деятельности.

По нашему мнению, соответствующая норма может быть изложена в Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности следующим образом: «Результаты ОРД, предоставленные для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, должны отвечать требованиям относимости, допустимости, достоверности и достаточности, в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, предъявляемыми к доказательствам в целом, а по своему содержанию - исключать возможность подстрекательских действий со стороны органа, осуществляющего ОРД».

В научной литературе встречаются предложения о внесении изменений в ст. 74 УПК РФ, в которой, по их мнению, необходимо придать результатам оперативно-розыскной деятельности процессуальный статус и напрямую закрепить их в качестве источников доказательств^[159].

Среди ученых-процессуалистов такая точка зрения не находит поддержки со ссылкой на отсутствие каких-либо дополнительных гарантий обеспечения достоверности и допустимости получаемых таким образом сведений. «Оперативнорозыскные данные собираются без соблюдения процедуры, установленной уголовно-процессуальным законом, лицами, не являющимися субъектами уголовного судопроизводства, и не облекаются в уголовно-процессуальную форму. В ряде ситуаций неизвестен и источник информации, полученной в результате оператив-

164

но-розыскной деятельности» .

Такие точки зрения лишь подкрепляют правильность предлагаемой нами законодательной новеллы. Не ставя под сомнение осведомленность авторов в области уголовного процесса, отметим, что с тем, чтобы подобных сомнений не возникало, по нашему мнению, назрела потребность в четком закреплении требований относимости, допустимости, достоверности и достаточности, предъявляемые к результатам ОРД, в оперативно-розыскном законодательстве.

Таким образом, наше исследование показало: выявление фактов коррупции в негосударственном секторе экономики и их документирование представляет собой единый неразрывный по времени процесс.

Основными источниками информации по линии противодействия коррупции в негосударственном секторе являются:

личный сыск, в том числе с использованием сети Интернет; изучение заявлений граждан о неправомерных действиях лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях;

изучение материалов проверок контролирующих органов, информационноаналитических и иных материалов от Уполномоченного при Президенте РФ по ^[160] защите прав предпринимателей^[161], а также уполномоченных по защите прав предпринимателей в субъектах РФ (бизнес-омбудсменов)^[162], сообщений правоохранительных органов и прочих организаций;

установление признаков преступлений, свидетельствующих о возможности подготовки или совершения преступлений коррупционной направленности в негосударственном секторе;

сообщения от негласных сотрудников.

Важнейшей целью проведения оперативно-розыскных мероприятий в процессе документирования преступлений коррупционной направленности является четкая перспектива последующего преобразования их результатов в доказательства и эффективное их использование в рамках уголовного процесса, а не задержание предполагаемого коррупционера с поличным.

Проведенное исследование показало, что успешно документировать преступления коррупционной направленности можно без проведения оперативного эксперимента. Решение о проведении оперативного эксперимента должен принимать следователь, а оперативный сотрудник путем проведения других оперативно-розыскных мероприятий, с применением видео-, звукозаписи, кино- и фотосъемки, а также других технических и иных средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей, должен обеспечить подтверждение того, что умысел на совершение коррупционного деяния сформировался у лица заранее, до проведения оперативного эксперимента. Такова позиция следственных органов, об этом также напрямую говорится в документах Верховного Суда Российской Федерации и Европейского Суда по правам человека.

При поступлении заявления о подготавливаемом, совершаемом или совершенном преступлении коррупционной направленности, подследственность которого отнесена к компетенции Следственного Комитета РФ, оперативным подразделениям необходимо передать его в указанный орган для проведения процессуальной проверки в порядке ст. 144 УПК РФ с готовностью провести оперативно - розыскные мероприятия по поручению следователя с последующим предоставлением результатов оперативно-розыскной деятельности.

Если оперативным сотрудником самостоятельно либо с помощью лиц, оказывающих содействие, выявлены признаки коррупционного преступления, но состав преступления не является оконченным, то учитывая, что согласно ч. 2 ст. 30 УК РФ за подготовку к совершению тяжких и особо тяжких преступлений предусмотрена уголовная ответственность, при наличии материалов, подтверждающих выполнение гражданином подготовительных действий, необходимых для осуществления противоправного деяния, необходимо направлять в установленном порядке результаты оперативно-розыскной деятельности в следственные органы для решения вопроса о возбуждении уголовного дела до задержания с поличным, что позволит принять процессуальное решение, закрепить доказательства и наступательно проводить неотложные следственные действия.

Мерой правового характера, способствующей обеспечению законности и результативности оперативно-розыскной деятельности по противодействию указанным преступлениям, на наш взгляд, будет являться закрепление в ведомственных нормативных правовых актах, регламентирующих вопросы оперативно- розыскной деятельности, требований, предъявляемым к ее результатам. В связи с этим Инструкцию о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности следует дополнить нормой следующего содержания: «Результаты ОРД, предоставленные для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, должны отвечать требованиям относимости, допустимости, достоверности и достаточности, в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, предъявляемыми к доказательствам в целом, а по своему содержанию - исключать возможность подстрекательских действий со стороны органа, осуществляющего ОРД».