§ 2. Классификация оперативно-разыскных мероприятий, при проведении которых причиняется вред объектам уголовно-правовой охраны
В переводе с латинского слово классификация означает систематическое деление и упорядочение понятий и предметов[197], распределение явлений по классам, отделам, разрядам в зависимости от их общих признаков[198].
Под этим термином также следует понимать и процесс ее построения, и саму классификацию, и процедуру использования классификации[199]. Научно обоснованная классификация различных явлений и предметов ведет к получению новых знаний, являющихся более глубокими по сравнению с прежними[200]. Действительно, социальные явления гораздо легче исследовать, когда они дифференцированы и систематизированы.Уголовное право интересуют все деяния, которые причиняют существенный вред охраняемым законом интересам либо создают угрозу его причинения. Формы такого поведения предусмотрены и в Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности». К ним следует отнести оперативноразыскные мероприятия. Их проведение, в определенных случаях, может иметь внешнее сходство с составами конкретных преступлений, а также причинять правомерный вред объектам уголовно-правовой охраны. Причем вред может быть причинен как тем, в отношении кого они проводятся, так и третьим лицам. Под третьими лицами в данном случае следует понимать тех, кто не имеет непосредственного отношения к лицу, в отношении которого проводится мероприятие. Например, при наблюдении может быть нарушена личная тайна не только тех, кто представляет оперативный интерес, но и лица, находящегося от них в непосредственной близости; при прослушивании телефонных переговоров соответствующая тайна нарушается как того абонента, в отношении которого проводится мероприятие, так и того, кто с ним говорит.
Понятие оперативно-разыскного мероприятия законодательно не определено. Однако оно неоднократно становилось предметом исследований в оперативно-разыскной науке[201].
Ввиду иных целей нашего исследования мы не будем дискутировать на эту тему, но отметим, что отсутствие нормативного определения как оперативно-разыскных мероприятий в целом, так и его видов является очевидным недостатком законодательной техники, который создает существенные сложности в правоприменительной деятельности. В настоящей работе мы будем использовать некоторые определения, которые предусмотрены в Модельном законе СНГ об оперативно-розыскной деятельности, который был принят на двадцать седьмом пленарном заседании Межпарламентской ассамблеи государств - участников СНГ[202] (далее - Модельный закон). Согласно этому источнику оперативно-разыскные мероприятия - это установленная национальным законом система мер, осуществляемых гласно и негласно уполномоченными государственными органами в целях решения задач оперативно-разыскной деятельности.Исчерпывающий перечень оперативно-разыскных мероприятий дан в ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности». К ним относятся следующие:
1. Опрос.
2. Наведение справок.
3. Сбор образцов для сравнительного исследования.
4. Проверочная закупка.
5. Исследование предметов и документов.
6. Наблюдение.
7. Отождествление личности.
8. Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств.
9. Контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений.
10. Прослушивание телефонных переговоров.
11. Снятие информации с технических каналов связи.
12. Оперативное внедрение.
13. Контролируемая поставка.
14. Оперативный эксперимент.
15. Получение компьютерной информации.
В публикациях, посвященных проблемам сыска, обоснованно утверждается, что, несмотря на формально исчерпывающий перечень перечисленных мероприятий, в оперативно-разыскной деятельности встречаются и такие действия, которые не предусмотрены Законом. Это, например, сыскное наблюдение с проникновением в жилище, сбор образцов голоса человека[203], покупка информации о преступлении или лице, его подготавливающем, совершающем или совершившем, засада[204], использование экстраординарных психофизиологических возможностей человека, оперативные переговоры[205] и др.
Однако здесь и далее мы будем вести речь о тех действиях, которые предусмотрены ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», поскольку только в этом случае могут возникать правоотношения, являющиеся объектом нашего исследования.Вопросы классификации оперативно-разыскных мероприятий на протяжении длительного времени привлекают к себе внимание ученых - представителей оперативно-разыскной науки. Она становилась предметом исследований многих авторов[206]. В большинстве из них критерии классификации имели оперативно-разыскной характер. Систематизация же с точки зрения уголовной правомерности практически не проводилась. Однако некоторые основания дифференциации рассматриваемых деяний представляют интерес и для нашего исследования.
Так, А. Ю. Шумилов в своих ранних работах разделял оперативноразыскные мероприятия на «обычные» и «острые»[207]. По мнению автора, они отличались тем, что проведение первых не предполагало ограничение прав человека, а вторые - их ограничивали. В дальнейшем ученый отказался от такого вывода и в одном из последних исследований указывает на то, что все оперативно-разыскные мероприятия могут причинять вред законным правам и интересам[208].
Следует обратить внимание на монографию А. Е. Чечетина «Обеспечение прав личности при проведении оперативно-розыскных мероприятий».
В ней одним из оснований деления оперативно-разыскных мероприятий на группы выделяется «характер и глубина ограничения конституционных прав»[209]. Автор анализирует их в том числе и с точки зрения их вредоносности для конституционных прав. При этом упоминаний о возникновении уголовно-правовых отношений не делается.
Выделение в качестве критерия классификации ограничение конституционных прав, на наш взгляд, не может в полной мере соответствовать уголовно-правовой характеристике оперативно-разыскных мероприятий. Это объясняется прежде всего тем, что степень ограничения таких прав влияет на определение той отрасли права, которая охраняет конкретные общественные отношения.
Наглядным примером является предусмотренное Конституцией РФ право собственности (ст. 35). Оно охраняется нормами и уголовного, и административного законодательства. Разница состоит в размере причиненного ущерба [например, ч. 1 ст. 158 УК РФ (кража) и ч. 1 ст. 7.27 КОАП РФ (мелкое хищение)]. Таким образом, понятие «ограничение конституционных прав граждан» - более широкое, чем понятие «вред объектам уголовноправовой охраны.Прежде чем перейти к собственной классификации рассматриваемых деяний, отметим, что в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 15 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» оперативно-разыскные мероприятия могут проводиться как гласно, так и негласно. А. Е. Чечетин под гласной формой понимает такие действия, которые не скрываются от окружающих и лиц, в отношении которых они проводятся. Негласная форма оперативно-разыскных мероприятий, по мнению того же автора, состоит в сокрытии от заинтересованных лиц факта осуществления в отношении их оперативно-разыскной деятельности[210]. Следует отметить, что в большинстве случаев вред объектам уголовно-правовой охраны может быть причинен при проведении оперативно-разыскных мероприятий в негласной форме.
В качестве критерия рассматриваемой нами классификации мы предлагаем принять ограниченность объектов уголовно-правовой охраны, которым может быть причинен вред при проведении того или иного оперативноразыскного мероприятия. В зависимости от этого признака все действия, предусмотренные ч. 1 ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», можно разделить на две группы:
1. Оперативно-разыскные мероприятия, при проведении которых возможно причинение вреда ограниченному кругу объектов уголовно-правовой охраны.
2. Оперативно-разыскные мероприятия, проведение которых может повлечь за собой причинение вреда неограниченному количеству объектов, находящихся под защитой уголовного закона.
Переходя к анализу конкретных оперативно-разыскных мероприятий, отметим, что мы не ставим перед собой цели дать собственное понятие каждого из них - это относится к предмету исключительно оперативно-разыскной науки, поэтому далее мы будем использовать определения, которые выработаны оперативно-разыскной теорией или другими источниками.
К первой группе, на наш взгляд, следует отнести опрос; наведение справок; сбор образцов для сравнительного исследования; проверочную закупку; исследование предметов и документов; наблюдение; отождествление личности; обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств; контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений; прослушивание телефонных переговоров; снятие информации с технических каналов связи; контролируемую поставку; получение компьютерной информации.
Несмотря на то что в Законе не раскрываются их понятия, исходя из самих названий мероприятий можно предполагать, какие действия входят в их содержание. Соответственно в силу специфики способов осуществления можно делать вывод о том, что их проведение затрагивает лишь ограниченный круг общественных отношений.
Хотя практически вся оперативно-разыскная деятельность направлена на получение информации[211], из приведенной группы можно выделить подгруппу оперативно-разыскных мероприятий, проведение которых состоит непосредственно в получении или предоставлении информации. К таким мероприятиям относятся опрос; наведение справок; сбор образцов для сравнительного исследования; исследование предметов и документов; наблюдение; отождествление личности; обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств; контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений; прослушивание телефонных переговоров; снятие информации с технических каналов связи; получение компьютерной информации. Из них большинство связано со сбором информации, которая может представлять различного рода тайны[212].
Отдельно следует сказать об отождествлении личности, при проведение которого информация не только получается, но и предоставляется лицу, производящему опознание. Только в последнем случае возможно причинение вреда правоохраняемым интересам. Например, свидетелю преступления демонстрируются фотографии, содержание которых составляет личную тайну.
Таким образом, при определенных обстоятельствах проведение практически всех из перечисленных мероприятий причиняет вред общественным отношениям, обеспечивающим неприкосновенность личной или семейной тайны (ч. 1 ст. 23 Конституции РФ), которые охраняются ст. 137 УК РФ (Нарушение неприкосновенности частной жизни).Понятие «частная жизнь» раскрывается в нескольких решениях Конституционного Суда Российской Федерации. Под ней следует понимать «область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если носит непротивоправный характер»[213].
В качестве примера можно привести ситуацию, когда при опросе граждан о личности их соседа оперативный сотрудник может получать сведения о факте усыновления или удочерения, интимной жизни лица и т. п. Такого рода сведения могут быть получены при проведении почти любого из перечисленных мероприятий.
Неочевидным является вопрос об уголовно-правовом значении причинения вреда при названных оперативно-разыскных мероприятиях отношениям, обеспечивающим неприкосновенность коммерческой, налоговой или банковской тайны. Данные виды тайн прямо не предусмотрены в Конституции РФ, но при этом они являются составляющей объекта преступления, предусмотренного ст. 183 УК РФ (Незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну). Вместе с тем эта норма имеет бланкетный характер, а поэтому, ввиду прямого указания в Законе, такие действия не будут иметь сходство с соответствующим преступлением.
Помимо тайны частной жизни, сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну, при проведении снятия информации с технических каналов связи, контроля почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, а также при прослушивании телефонных переговоров вред может причиняться и общественным отношениям, обеспечивающим тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений (ч. 2 ст. 23 Конституции РФ, ст. 138 УК РФ). Следует обратить внимание на то, что при данных оперативно-разыскных мероприятиях вред может причиняться каждому из абонентов либо только одному из них. Так, если ни одна из сторон не уведомлена о факте прослушивания переговоров или контроля сообщений, то соответствующая тайна нарушается у обоих. В случае если прослушивание телефонных переговоров осуществляется, в соответствии с ч. 6 ст. 8 Закона, по заявлению лица, жизни, здоровью или собственности которого существует угроза, то вред может причиняться только тому абоненту, который не осведомлен о таких действиях.
Помимо названных объектов уголовно-правовой охраны, такое оперативно-разыскное мероприятие как получение компьютерной информации, может причинить вред общественным отношениям, охраняемым гл. 28 УК РФ (Преступления в сфере компьютерной информации). Как и в случае с получением сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну, при проведении рассматриваемого мероприятия нельзя говорить о внешнем сходстве с неправомерным доступом к компьютерной информации (ст. 272 УК РФ). Такие действия прямо предусмотрены законодательством и не являются неправомерными. Проблема в данном случае состоит в том, что негласное получение компьютерной информации может быть осуществлено в том числе путем применения специально созданных информационных продуктов[214]. В таком случае уже возникает вопрос о сходстве действий оперативных сотрудников с преступлением, предусмотренным ст. 273 УК РФ (Создание, использование и распространение вредоносных компьютерных программ). Таким образом, в рассматриваемом аспекте данное оперативно-разыскное мероприятие может причинить вред объектам уголовно-правовой охраны и иметь внешнее сходство с совершением преступления[215].
Отметим, что некоторые из названных оперативно-разыскных мероприятий могут быть связаны с нарушением неприкосновенности жилища. Так, для проведения негласного наблюдения может понадобиться проникнуть в дом или квартиру. Такой же вред может быть причинен в результате проведения и других оперативно-разыскных мероприятий, например сбора образцов для сравнительного исследования. При проведении последнего также может быть причинен вред и отношениям, обеспечивающим право собственности.
Отдельно следует остановиться на обследовании помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств (далее - обследование). Модельный закон СНГ «Об оперативно-розыскной деятельности» определяет его как проникновение и осмотр указанных объектов с целью обнаружения следов преступления, орудий совершения преступления, иных предметов, веществ или документов, вероятно имеющих отношение к совершению преступления, а равно и для решения иных конкретных задач оперативно-разыскной деятельности.
Данное мероприятие может повлечь за собой причинение вреда наибольшему количеству правоохраняемых интересов из всех мероприятий рассматриваемой группы. Это связано не только с осмотром различного рода объектов, что может нарушить неприкосновенность частной жизни, жилища или другие блага.
Наибольшую остроту проблема рассматриваемого мероприятия приобретает при его гласном проведении. Дело в том, что Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» не устанавливает ограничений к такой форме. Это порождает вопрос о возможности принудительного обследования перечисленных объектов[216], что может повлечь за собой нарушение физической неприкосновенности лица, повреждение или уничтожение имущества и т. п. В теории оперативно-разыскной деятельности существуют две противоположные точки зрения по данному вопросу.
Одна из них состоит в том, что проведение обследования, в том числе и жилых помещений, возможно против воли лиц, там находящихся[217]. В таком случае, по мнению авторов, при наличии судебного решения на проведение мероприятия допустимы вскрытие или взломы запертых помещений и хра- нилищ[218].
Позиция других ученых состоит в том, что гласное обследование может проводиться лишь при условии согласия лица - собственника, иного владельца или пользователя соответствующего объекта[219]. Наиболее убедительно и аргументированно эту точку зрения отстаивает А. Е. Чечетин[220].
Анализируя данную проблему, отметим, что она становилась предметом рассмотрения как в международной, так и в отечественной судебной практике. Так, Верховный Суд РФ прекратил производство по уголовному делу в отношении Рычковой и Криницыной ввиду отсутствия в их деяниях составов преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 30, пп. «а», «б», ч. 2 ст. 228.1 УК РФ (приготовление к незаконному сбыту наркотических средств в крупном размере, совершенное группой лиц по предварительному сговору)[221]. Наркотики были обнаружены в ходе проведения гласных обследований жилых помещений, санкционированных судом. В мотивировочной части Верховный Суд РФ указал, что предусмотренное п. 8 ч. 1 ст. 6 Федерального закона обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств, по смыслу Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», «осуществляется негласно и не может быть направлено на обнаружение и изъятие доказательств по уголовному делу»[222].
В последующем, в 2014 г., Европейский Суд по правам человека рассмотрел жалобу Аванесяна на незаконное ограничение его права на неприкосновенность жилища в результате проведения с санкции суда рассматриваемого оперативно-разыскного мероприятия. Судом по делу был сделан вывод о том, что сотрудники правоохранительного органа, проводившие принудительное гласное обследование жилого помещения, нарушили права заявителя. Одним из основных аргументов в пользу такого решения было отсутствие в постановлении суда, санкционировавшего проведение оперативноразыскного мероприятия, надлежащих и достаточных оснований нарушения права на неприкосновенность жилища[223].
Однако приведенные решения не возымели прецедентного значения. Нижестоящие суды по-разному оценивают результаты рассматриваемого оперативно-разыскного мероприятия, проведенного гласно при схожих обстоятельствах. В одних случаях, указывая на недопустимость использования гласного способа, уголовное преследование прекращалось[224] [225]. В других - проведение оперативно-разыскного мероприятия признавалось законным ввиду того, что, по мнению суда, «выбор методики и тактики проведения оперативнорозыскных мероприятий относится к компетенции органов, их осуществляющих» . Проблема принуждения при проведении оперативно-разыскных мероприятий[226] характерна и для обследования объектов и сбора образцов для сравнительного исследования. Ранее рассмотренные - наведение справок, прослушивание телефонных переговоров и некоторые другие оперативноразыскные мероприятия - по своему содержанию предполагают причинение вреда конкретным объектам уголовно-правовой охраны. Свобода действий лиц, их осуществляющих, ограничена содержанием самих мероприятий. Содержание же обследования составляют более разнообразные действия, которые состоят в разных способах осмотра, являющегося его синонимом[227]. В сочетании с правом при осуществлении оперативно-разыскной деятельности изымать документы, предметы, материалы и сообщения (п. 1 ч. 1 ст. 15 Закона) рассматриваемое мероприятие фактически становится обыском (ст. 182 УПК РФ), проведение которого возможно до возбуждения уголовного дела[228]. Соответственно гласный сбор образцов для сравнительного исследования фактически является аналогом следственного действия «Получение образцов для сравнительного исследования» (ст. 202 УПК РФ). Высказывая собственную позицию по данной проблеме, отметим, что, на наш взгляд, она имеет прежде всего процессуальный и законотворческий характер. С точки зрения материального права нельзя признать уголовно- противоправным предусмотренное законом причинение в допустимых пределах вреда правоохраняемым объектам в общественно полезных целях. На сегодняшний день, как мы уже говорили, уголовную правомерность таких деяний обеспечивает ст. 39 УК РФ о крайней необходимости. Наш вывод согласуется с приведенным выше постановлением ЕСПЧ от по делу «Аванесян (Avanesyan) против Российской Федерации», в котором в качестве причин удовлетворения жалобы не только указано на отсутствие необходимого обоснования проведения оперативно-разыскного мероприятия, но и обращено внимание на недостаточное законодательное регулирование подобных действий и соблюдение требований соразмерности ограничения прав[229]. Конвенция о защите прав человека и основных свобод в ч. 2 ст. 8 не только не запрещает причинение вреда органами власти, а напротив, устанавливает основы правового регулирования таких действий, которые должны найти продолжение в национальном законодательстве. О возможности ограничения прав и свобод человека и гражданина в случаях, предусмотренных федеральным законом, говорится и в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Указаны ли такие случаи в Федеральном законе «Об оперативнорозыскной деятельности» применительно к рассматриваемым мероприятиям? На наш взгляд - нет. Не решает проблему и Инструкция о порядке проведения сотрудниками органов внутренних дел Российской Федерации гласного оперативно-розыскного мероприятия обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств[230], которая регламентирует фактически принудительное проведение гласного обследования. Отметим, что данный документ является подзаконным нормативным актом и поэтому в принципе не может регулировать вопросы причинения вреда правоохраняемым объектам. В связи с этим мы в целом согласны с мнением А. Е. Чечетина о том, что на сегодняшний день принудительное проведение гласного обследования помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств не предусмотрено действующим законодательством[231]. Исключение могут составлять случаи, при которых на рассматриваемые действия получено согласие собственника или владельца соответствующего объекта. Данная проблема может иметь только законодательное разрешение, состоящее в детальной регламентации оснований, условий, порядка и пределов проведения обследования. Примером может служить ст. 182 УПК РФ «Основания и порядок производства обыска». При этом материальным основанием совершения таких действий должна стать уголовно-правовая норма о правомерном причинении вреда правоохраняемым интересам при проведении оперативно-разыскных мероприятий. В отдельную подгруппу оперативно-разыскных мероприятий, при проведении которых возможно причинение вреда объектам уголовно-правовой охраны, следует отнести проверочную закупку и контролируемую поставку. Такая обособленность связана со способом осуществления. Их возможно проводить в отношении тех субстанций, которые в принципе можно приобрести, сбыть, переместить, переслать, транспортировать и т. п. При изучении материалов уголовных дел установлено, что результаты проверочной закупки использовались в них достаточно часто - в 68 % случаев (прил. 2). Понятие «проверочная закупка» имеет законодательное определение, которое раскрывается в ст. 49 Федерального закона «О наркотических средствах и психотропных веществах»[232]. Применительно к наркотикам под ней понимается оперативно-разыскное мероприятие, при котором с ведома и под контролем органов, осуществляющих оперативно-разыскную деятельность, допускается приобретение наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, а также инструментов или оборудования. В Модельном законе СНГ «Об оперативно-розыскной деятельности» под проверочной закупкой понимается «создание органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, ситуации, в которой под оперативным контролем возмездно приобретаются товары или предметы без цели потребления или сбыта у лица, обоснованно подозреваемого в совершении преступления, с целью получения информации о вероятной преступной деятельности, а также решения иных задач оперативно-розыскной деятельности». При негласном проведении рассматриваемого мероприятия лицо, его осуществляющее, выступает в роли реального («добросовестного») покупателя, при этом истинные его цели состоят не в приобретении, а в решении задач оперативно-разыскной деятельности. Для уголовно-правового анализа проверочной закупки представляет интерес его предмет. Дело в том, что в определении, приведенном в Модельном законе, которое используется и в ведомственных нормативных актах, говорится о приобретении товаров или предметов[233], то есть имеются в виду вещи материального мира. Действительно, чаще всего приобретаются именно такие предметы. В тех случаях, когда их гражданский оборот ограничен или запрещен, в результате проведения оперативно -разыскного мероприятия причиняется вред объектам уголовно-правовой охраны. Для иллюстрации можно привести следующий пример из правоприменительной практики. В полицию поступила информация о том, что Иваню- ков, Мирзаев и Андалаев занимаются сбытом поддельных денежных средств. Для ее проверки было принято решение о проведении проверочной закупки. В качестве закупщика выступил сотрудник полиции. Достигнув договоренности о приобретении поддельных банковских билетов Центрального банка Российской Федерации, на одной из последующих встреч со сбытчиками мнимый покупатель приобрел у них купюры, имеющие сходство с настоящими денежными средствами, и договорился о приобретении более крупной партии, в случае их удовлетворительного качества. Проведенная экспертиза подтвердила, что приобретенные предметы являются подделками денежных знаков. На следующей встрече сбытчики были задержаны. Их действия квалифицированы по ч. 1 ст. 186 УК РФ как хранение, перевозка в целях сбыта и сбыт заведомо поддельных банковских билетов1. Диспозиция преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 186 УК РФ, не является бланкетной. В ней нет указания на незаконность описанных действий. Буквальное толкование нормы позволяет утверждать, что любой оборот предметов преступления запрещен под угрозой уголовной ответственности, независимо от целей совершаемого деяния. Следовательно, в приведенном примере лицо, проводившее проверочную закупку, причинило вред общественным отношениям, складывающимся в сфере денежного обращения. Данное обстоятельство указывает на необходимость обоснования именно уголовно-правовой правомерности причинения вреда. Однако если с предметами материального мира никаких противоречий с понятием проверочной закупки нет, то иначе обстоят дела с некоторыми другими объектами закупки. Речь прежде всего идет об известной правоприменительной практике закупки человека. Так, в 2013 г. Прохорова разместила на одном из сайтов объявление, в котором предлагала девушкам выгодные зарубежные поездки, а также разовые встречи за вознаграждение. В последующем она намеревалась их продавать с целью эксплуатации. Через некоторое время Прохорова вступила в переговоры о купле-продаже одной из девушек с Маликовым (фамилия изменена), который участвовал в проведении проверочной закупки. При совершении сделки и получении оплаты за потерпевшую Прохорова была задержана и впоследствии осуждена. Ее действия квалифицированы по ч. 1 ст. 127.1 УК РФ[234]. Как и в предыдущем примере, уголовный закон предусматривает безусловный запрет на куплю-продажу человека. Это, с одной стороны, указывает на причинение при проверочной закупке вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям, с другой - обращает внимание на несовершенство существующего понятия, рассматриваемого оперативно - разыскного мероприятия. В последнем случае считаем наиболее рациональным понятие проверочной закупки, предлагаемое А. Е. Чечетиным, который пишет о совершении мнимой сделки купли-продажи без указания на предмет закупки[235]. Переходя к рассмотрению контролируемой поставки[236], отметим, что ее понятие предусмотрено в Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ[237]. В Российской Федерации законодательное определение, применительно к наркотикам, раскрывается также в ст. 49 Федерального закона «О наркотических средствах и психотропных веществах». Однако наиболее общее понятие закреплено в ст. 319 Федерального закона от 27 ноября 2010 г. № 311-ФЗ (в ред. от 29 дек. 2017 г.) «О таможенном регулировании в Российской Федерации», согласно которой «контролируемой поставкой товаров, ввозимых в Российскую Федерацию и вывозимых из Российской Федерации, является оперативнорозыскное мероприятие, при котором с ведома и под контролем органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, допускаются ввоз в Российскую Федерацию, вывоз из Российской Федерации либо перемещение по территории Российской Федерации ввезенных товаров»[238]. Проведенное исследование показало, что рассматриваемое оперативноразыскное мероприятие применялось относительно нечасто. Оно зафиксировано в 12 % изученных уголовных дел (прил. 2). Наглядным примером причинения вреда объектам уголовно-правовой охраны при проведении контролируемой поставки являются случаи контролируемого ввоза в Российскую Федерацию и перемещения по ее территории наркотиков. Так, в 2014 г. в сети Интернет Блохин увидел рекламу семян конопли и связался с модератором данного сайта, находящимся в Польше. Последний в ходе переписки предложил приобрести за 2150 долларов США 200 г марихуаны, на что Блохин согласился. По поддельным документам, перечислив деньги на зарубежный счет отправителей, он получил трек посылки с наркоти- ком для отслеживания состояния ее перемещения. На таможенной границе международное почтовое отправление было досмотрено сотрудниками таможни, в результате чего наркотик был обнаружен и было принято решение о проведении контролируемой поставки. Посылка с каннабисом была передана сотрудникам ФСКН России, которые ее доставили в почтовое отделение по месту назначения. При получении наркотика по поддельным документам Блохин был задержан и впоследствии осужден. Его действия квалифицированы по ч. 3 ст. 229.1 и ч. 3 ст. 30 ч. 2 ст. 228 УК РФ как контрабанда наркотических средств, то есть незаконное перемещение через таможенную границу Таможенного союза в рамках ЕврАзЭс наркотических средств в крупном размере, а также покушение на незаконное приобретение и хранение без цели сбыта наркотического средства в крупном размере1. Как видно из описанной ситуации, сотрудники таможни допустили перемещение через таможенную границу запрещенного предмета, а сотрудники ФСКН России осуществили его перемещение по территории Российской Федерации. При этом в случае с перевозкой наркотика по территории государства в рамках контролируемой поставки нельзя говорить о причинении вреда правоохраняемым объектам, так как такие действия прямо разрешены ст. 49 Федерального закона «О наркотических средствах и психотропных веществах». Однако контролируемое перемещение через таможенную границу ограниченных или запрещенных к обороту предметов ст. 319 Федерального закона «О таможенном регулировании в Российской Федерации» прямо не предусмотрено. Более того, если эту норму соотносить с положениями ст. 229.1 УК РФ и другими статьями о различных видах контрабанд, то логично сделать вывод о существовании такого запрета, а значит, и о причинении социально полезного вреда объектам уголовно-правовой охраны. Подобного рода коллизии законодательства, которые чаще всего встречаются при проведении проверочных закупок и контролируемых поставок, можно разрешить двумя способами. Во-первых, казуистично, то есть по примеру Федерального закона «О наркотических средствах и психотропных веществах», дополнять отраслевые законы разрешениями на оборот соответствующих предметов при проведении оперативно-разыскных мероприятий. Однако считаем, что данный вариант нельзя признать рациональным, так как его реализация существенно увеличит объем нормативно-правовой базы, регулирующей схожие общественные отношения. Кроме того, в российской правовой системе просто не существует законов, регламентирующих, например, «оборот» живого человека, а как мы продемонстрировали выше, такие ситуации не являются исключением. Второй способ устранения коллизий наиболее рациональный и правильный, по нашему мнению. Он состоит в урегулировании правомерности рассматриваемых действий в Уголовном кодексе РФ. Об этом мы будем вести речь в пятой главе диссертации. Вторая группа оперативно-разыскных мероприятий представлена оперативным экспериментом и оперативным внедрением. При их проведении количество объектов уголовно-правовой охраны, которым причиняется вред, возможно ограничить только пределами допустимости. В остальном, исходя из разнообразности способов их проведения и поливариативности ситуаций, возникающих при их проведении, следует вывод о гипотетической возможности причинения вреда неограниченному кругу объектов. Отметим, что из всех оперативно-разыскных мероприятий повышенную значимость для нашего исследования имеет оперативное внедрение. Несмотря на относительную нераспространенность, по сравнению с некоторыми другими мероприятиями [результаты оперативного внедрения использовались в 39 % изученных нами материалов уголовных дел (прил. 2)], именно оно может в полной мере отразить всю сущность проблем уголовно - правового обеспечения оперативно-разыскной деятельности. По этой причине его понятие и признаки, имеющие уголовно-правовое значение, мы рассмотрим в следующем параграфе. Описывая ситуации причинения правомерного вреда при оперативном эксперименте, необходимо отметить, что в правоприменительной практике он проводится достаточно часто. Его результаты использовались в 58 % изученных нами материалов уголовных дел (прил. 2). Это мероприятие является одним из наиболее сложных и спорных действий из перечисленных в ч. 1 ст. 6 Федерального закона «Об оперативнорозыскной деятельности». Подтверждением тому является и тот факт, что каждая десятая жалоба в Конституционный Суд РФ на нормы оперативноразыскного законодательства связана с оперативным экспериментом и нарушением прав личности при его проведении[239]. В Модельном законе под ним понимается искусственное создание обстановки, максимально приближенной к реальности, с целью вызвать определенное событие либо воспроизведение события или проведение определенных опытов в полностью управляемых условиях и под контролем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с вовлечением лица, в отношении которого имеются данные о противоправной деятельности, без уведомления его об участии в оперативном эксперименте. Цель эксперимента - подтверждение совершения данным лицом противоправных действий, а также предупреждение, выявление, пресечение и раскрытие менее тяжкого преступления против собственности, порядка осуществления экономической деятельности, общественной безопасности и здоровья населения, тяжкого, особо тяжкого преступления или преступления, могущего нанести вред национальной безопасности. В соответствии с ч. 9 ст. 8 Федерального закона «Об оперативнорозыскной деятельности» проведение оперативного эксперимента допускается только в целях выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступления средней тяжести, тяжкого или особо тяжкого преступления, а так- же в целях выявления и установления лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших. В качестве примера причинения вреда при проведении рассматриваемого оперативно-разыскного мероприятия можно привести следующий случай. С декабря 2010 г. по ноябрь 2011 г. УФСБ России по Владимирской области совместно с ГУУР МВД России проводился комплекс оперативноразыскных мероприятий по установлению лиц, причастных к незаконному обороту оружия и боеприпасов на территории Центрального федерального округа. В ходе проведения мероприятий была получена информация, что жители г. Ковров Владимирской области Дворников и Рогов причастны к совершению преступлений. Для проверки информации в их окружение были внедрены два сотрудника ГУУР МВД России С. и К., которые также приняли участие в проведении оперативного эксперимента. Его суть состояла в том, что Дворников и Рогов сообщили С. и К. о наличии у них возможности за вознаграждение переделать газовые пистолеты в боевое огнестрельное оружие. Внедренные лица, согласившись на предложение, передали им три газовых пистолета марки «Байкал», а через некоторое время получили выполненный заказ. Впоследствии Дворников и Рогов были задержаны и осуждены в том числе и за другие преступления, которые были выявлены в результате оперативно-разыскной деятельности. Их действия по данному эпизоду квалифицированы по ч. 1 ст. 223 УК РФ, как незаконная переделка огнестрельного оружия1. Если рассматривать поведение внедренных сотрудников, участвующих в оперативном эксперименте, то следует отметить, что ни один нормативноправовой акт не предусматривает возможность передачи оружия лицам, совершающим преступление, для его переделки. Усугубляет проблему и отсутствие в Законе понятия оперативного эксперимента. При этом совершенными действиями вред причиняется общественным отношениям, складывающимся в сфере оборота оружия. Кроме того, действия должностных лиц имеют внешнее сход- ство с превышением должностных полномочий (ст. 286 УК РФ)[240]. Вместе с тем общественная полезность оперативного эксперимента не вызывает сомнений и о признаках состава преступления, при соблюдении требований закона, говорить нельзя. Таким образом, анализ рассмотренных оперативно-разыскных мероприятий наглядно продемонстрировал, что при их проведении возможно причинение вреда объектам уголовно-правовой охраны. Однако правомерность причинения такого вреда не является очевидной. Это связано с несколькими причинами: во- первых, отсутствие прямого уголовно-правового регулирования подобных ситуаций; во-вторых, отсутствие законодательного определения понятий оперативноразыскных мероприятий; в-третьих, недостаточная процессуальная регламентация отдельных оперативно-разыскных мероприятий.