Заключение
Проведенный анализ позволяет реконструировать становление контракта в римской юриспруденции
До появления учения о контракте Лабеона происходит утверждение концептуальных основ института контракта.
В значении контракта юристы в предклассический период обращаются также к термину пакт. Так, Квинт Муций Сцевола распространяет запрет устанавливать обязательства в пользу третьих лиц, как в отношении стипуляции (stipulatio) и дополнительного соглашения к манципации (lex dictum), так и в отношении пакта. Учитель Лабеона Требаций также обращается к понятию пакт, хотя и использует его в архаическом значении мировой сделки (D. 40.1.60). Для Алфена Вара пакт означает договор товарищества (D. 17.2.71 рг.). Кроме того, юрист использует пакт для указания на соглашение о манумиссии (D. 40.1.60).Распространение простых соглашений в договорной практике сопровождалось осмыслением их правового основания и формирования договорных типов консенсуальных договоров. Это позволяет проследить фрагмент юристов III в. до н.э. Секста Элия и Друза (D. 19. 1. 38.1). Оформление типов и структуры консенсуальных соглашений купли-продажи и найма удается увидеть и в трактатах римских антикваров Марка Порция Катона «Земледелие» и «О сельском хозяйстве» Терренция Варрона. Катон, обращаясь к договорам купли-продажи и подряда в отношении продукции сельского хозясйтва, признает, с одной стороны, простые соглашения источником прав и обязанностей для его участников, с другой, обращается к гарантийным стипуляциям для формализации защиты продавца, арендодателя, или заказчика. Катон идентифицирует синаллагматическую структуру обязательства из договора купли-продажи на функциональном уровне, т.е. в процессе его исполнения: основанием исполнения своих обязательств заказчиком в договоре подряда на сбор маслин является надлежащее исполнение встречных обязательств со стороны подрядчика (глава 144).
Варрон показывает, что, обмен стипуляциями являлся недостаточным механизмом для моделлирования прав и обязанностей стороны. Передача стада имела в качестве своего основания (causa) консенсуальный договор. Обращение к стипуляциям отражает актуальную для Варрона договорную практику, когда вербальные обязательства конкурировали с консенсуальными соглашениям. Варрон не идентифицировал синаллагму в случае дополнительной формализации прав и обязанностей сторон из консенсуального соглашения посредством стипуляции и допуская возможность требования передачи стада до уплаты цены. С другой стороны, указанием на использование взаимных исков по доброй совести, автор подтверждает взаимность обязательства из консенсуального контракта.Нормативной основой утверждения консенсуальных контрактов в значении источника обязательства становится принцип добросовестности (bona fides). Добросовестность стала результатом развития концепции fides, социальной максимы общественных отношений в римском обществе. Присущими добросовестности характеристиками являются ее специально правовой характер и особое значение в судебном процессе.
Добросовестность сыграла ключевую роль в процессе интеграции консенсуальных соглашений в систему ius civile. В судебном процессе по доброй совести получили защиту соглашения, имевшие признанное правовое основание (causa). Соглашения, изначально признаваемые по праву народов, через судебный процесс по доброй совести становятся универсальными правовыми институтами. Принцип добросовестности приводит, таким образом, к сближению правовых систем - ius gentium и ius civile - создавая все предпосылки для формирования единого института контракта как источника обязательства, понимаемого как универсальной конструкции римского правопорядка.
Квинт Муций Сцевола придает термину contrahere значение способа установления обязательства и предпринимает первую попытку систематизации видов контрактных обязательств - по способу установления обязательства. В то же время для него контракт остается простым правовым актом.
Он не идентифицирует в нем не только элемент соглашения, но и взаимность возникающих из них обязательств, рассматривая куплю и продажу как самостоятельные правовые фигуры (emptio vel venditio).Марк Антистий Лабеон, находясь в контексте традиций развития контракта в предклассический период, придает им новое осмысление. В рамках комментария к эдикту городского претора он представил систематику используемых в эдикте понятий, обозначающих правовые акты («agere», «gerere», «contrahere»), и производных от них причастий - «actum», «gestum», «contractum». Со временем комментарий к эдикту утратил практическое значение и стал восприниматься следующими поколениями юристов как абстрактная теоретическая разработка систематики частноправовых актов. Давая во второй части фрагмента определения понятиям actum, gestum, contractum, Лабеон проводит эмпирическое описание актуальной ему нормативной реальности, закрепляя за каждым из них юридико-техническое значение.
В понятии «gestum» Лабеон видит акт, совершенный без произнесения слов (res sine verbis facta). Выражение «sine verbis facta» указывает на общий характер данного вида правового действия, которое не предполагает прямого волеизъявления. Понятие gestum не ограничивается для юриста торжественными правовыми актами, совершаемыми посредством меди и весов (gesta per aes et libram), а покрывает область значений actum и contractum. В отличие от gestum, в понятиях actum и contractum акцентируется момент прямого волеизъявления.
Понятие actum объединяет правовые сделки и охватывает правомерные действия, совершаемые посредством произнесения слов, передачи вещи и конклюдентных действий, направленные на установление и прекращение обязательств. При сопоставлении понятий contractum и actum можно проследить изменение перспективы оценки контракта по сравнению с актом.
Если в акте Лабеон подчеркивает идею двусторонней сделки, то, рассматривая контракт, он фокусируется на возникающем из него правоотношении - взаимном обязательстве (ultra citroque obligatio).
Связь между концепцией двусторонней сделки, выраженной в actum, и взаимным контрактным обязательством, выраженным в contractum, прослеживается на онтологическом уровне: взаимное контрактное обязательство может возникнуть только из двусторонней сделки. Соглашение является проявлением структуры контракта, взаимность обязательств - его функции по установлению обязательства как нормативной юридической ситуации. Такая диалектика структурного и функционального аспектов контракта определяет существующие сегодня консенсуальную концепцию контракта, артикулирующую идею соглашения, и нормативное видение контракта, при котором контракт имеет значение лишь как источник обязательства.Определению контракта как взаимного обязательства соответствует морфологическая форма contractum как причастия. В то же время в других фрагментах Лабеон использовал контракт в значении правового акта, направленного на установление взаимного обязательства. Это означает, что юрист уже видел в контракте полисемичный термин, означающий как правовой акт, направленный на установление взаимного обязательства, так и само взаимное обязательство. Обращение к термину «контракт» в значении обязательства, или, иными словами, смещение акцента в определении контракта с соглашения на контрактное обязательство, неслучайно. Юрист пытается подчеркнуть, что сущность контракта как правового явления состоит именно в его функции по установлению особого правоотношения - взаимного обязательства. Взаимное обязательство (ultro citroque), выбранное Лабеоном в качестве сущностного элемента контракта, соединяет возникающие из контракта обязанности в единое целое и приводит к утверждению концепции обязательства как правоотношения (iuris vinculum) вопреки более архаичному видению обязательства как правового акта. Лабеон, таким образом, в ходе определения контракта трансформирует понятие обязательства.
Современные теории синаллагматических договоров пытаются увидеть причину и обоснование синаллагматического обязательства в соглашении сторон, которым стороны связали себя взаимно, а также обращаются к идеям обмена, цели и функции договора, формализованным в соглашении сторон.
Такая логика описания взаимности обязательств из контракта чужда Лабеону. Причину и источник взаимности обязательства из контракта Лабеон видит в самой сущности обязательства как нормативной правовой связи (iuris vinculum). Взаимность обязательства задана принципом добросовестности, определяющим содержание контракта и выступающим нормативной основой синаллагматической логики контракта прежде всего на стадии его исполнения (D. 19.1.50).Юрист поясняет идею взаимного обязательства, прибегая к греческому термину «синаллагма», используя который он дает ссылку на учение Аристотеля об обмене как основе правового взаимодействия. Лабеон увидел в синаллагме Аристотеля близкую своим воззрениям теорию обмена, которую он переработал, переведя в идею взаимности обязательств. Синаллагма Лабеона, с одной стороны, концептуально шире идеи обмена, поскольку охватывает обязательства не только из меновых контрактов (как в случае с товариществом), с другой стороны, уже, поскольку ограничивается областью договорных обязательств. Понимание взаимного обязательства (ultro citroque obligatio) в учении Лабеона уточняет отнесение к числу контрактов товарищества. Лабеон, в отличие от представителей современной догматики, понимает под взаимным договором такой договор, из которого возникают прежде всего взаимные обязательства и который не исчерпывается встречными предоставлениями. Идею обмена юрист понимает формально и широко, допуская, что она косвенно присутствует во взаимном, но не встречном договоре товарищества.
Лабеон сопровождает определение контракта перечнем примеров модельных синаллагматических контрактов: купли-продажи, найма,
товарищества. Такой перечень является примерным. Лабеон допускал квалификацию в качестве контракта также и в отношении иных, не указанных во фрагменте фактических составов, порождающих взаимное обязательство.
При этом в качестве договора юрист, возможно, квалифицировал также потенциально взаимные договоры, а также атипичные сделки, порождающие взаимное обязательство.
Юрист сформулировал нормативную концепцию контракта, которая служила одновременно целям преодоления традиционной договорной (и исковой) типичности.Для решения проблем договорной и исковой типичности Лабеон использовал особый иск agere praescriptis verbis. Он имел и иные наименования - actio civilis in factum, actio civilis inerti. Каждое из наименований указывает на ту или иную структурную особенность иска: agere praescriptis verbis - наличие элемента прескрипции в формуле, actio civilis in factum - формулу, основанную на факте, но имеющую цивильную интенцию ex fide bona, actio civilis incerti - на цивильный характер интенции и неопределенную кондемнацию. Лабеон применял иск agere praescriptis verbis для типичных соглашений, если сложность в квалификации типичного договора создавала проблемы в судебном процессе (D. 19.5.1.1; D. 19.5.20 pr.), а также для атипичных взаимных сделок. Учение Лабеона о контракте и иск agere praescriptis verbis являются связанными явлениями. Предоставление иска agere praescriptis verbis Лабеоном опиралось на квалификацию им конкретного фактического состава в качестве контракта (D. 50.16.19).
Учение о контракте Лабеона было воспринято и последующими поколениями юристов. Представители прокулианской школы использовали схему ultro citroque obligatio при квалификации в качестве контракта атипичные сделки^. 12.4.4; D. 19.5.12). Сабинианцы пытались расширить действие существующих правовых типов.
Расхождения между школами проявили себя в споре вокруг квалификации договора мены. В то время как прокулианцы выделяли мену в качестве самостоятельного контракта, сабинианцы видели в ней разновидность купли- продажи. Прокулианцы оценивали мену с позиции учения Лабеона, видя в ней консенсуальный конракт, из которого возникает взаимное обязательство. Обособление мены от купли-продажи кроме того соответствовало общей установке Лабеона, предлагавшего в каждом договоре смотреть на соглашение (initium) и правовое основание (causa) (D. 17.1.8).
К учению Лабеона обращается Аристон. Он отмечает, что при наличии в какой-либо сделке правового основания (causa) имеет место синаллагма и возникает обязательство. Под causa он понимает правовое основание, выражающее цель и функцию сделки, и не совпадающее с первым предоставлением по такой сделке. Causa как основание контракта раскрывается в структуре взаимных обязательств, называемых юристом синаллагмой. Очевидно, что в понятии синаллагма Аристон ссылается на учение Лабеона. В то время, как Лабеон подчеркивает взаимность обязательств, Аристон рассматривает синаллагму как одно из проявлений causa в контракте. Квалификация безымянной сделки в качестве контракта является основанием для использования договорного (actio civilis incerti) вопреки кондикционному иску (condictio ob causam). Этот иск повторял разработанный Лабеоном и закрепленный затем в эдикте Юлиана actio praescriptis verbis.
Проблематика квалификации новых сделок (nova negotia) проявила себя в отношении договора комиссии. Его типизация происходит через закрепление в результате кодификации эдикта Юлианом actio praescriptis verbis aestimatoria, иска, смоделированного с разработанного Лабеоном способа исковой защиты agere praescriptis verbis. Кодификация эдикта Юлиана, после которой он стал носить наименование вечного (edictum perpetuum), привела к тому, что иск actio praescriptis verbis для договора комиссии начинает применяться в отношении других атипичных сделок в качестве actio utilis. Сам Юлиан применял actio praescriptis verbis в отношении контрактов с взаимным характером обязательств (D. 19.5.13.1), возможно, следуя частично концептуальной линии Лабеона.
В период поздней классики оформляется система частноправовых соглашений по праву народов (conventiones iuris gentium). О ее утверждении мы узнаем из комментария к эдикту «De pactis et conventis» (D. 2.14.7.pr.-1) Ульпиана, обширно представленного в Дигестах. Соглашение (conventio) начинает пониматься как надкатегория и делится на контракты и пакты. Под conventiones iuris gentium Ульпиан подразумевает соглашения, признаваемые как в плане ius gentium, так и ius civile, центральное значение в которых имела идея соглашения (consensus). Контракт в рамках такой системы представляет собой типизированное соглашение, обеспеченное самостоятельным наименованием иском в эдикте городского претора (nomen contractus). В отличие от него пакт порождает не иск, а эксцепцию. В систематике Ульпиана находит закрепление иерархия между контрактом и пактом, осмысление которой восходит к предклассическому периоду.
К соглашению как к концептуальной основе контракта обращается также Секст Педий (D. 2.14.7.3). Отмечая роль соглашения также в стипуляции, он решает коллизию, восходящую к предклассическому праву, признав соглашение условием действительности также и формальных вербальных сделок. Фрагмент Педия, возможно, является частью дискуссии с Лабеоном. В утверждении, что контракт, в котором нет соглашения, является ничтожным, он ссылается на контракт Лабеона, в указании на роль соглашения в обязательстве он обращается к иным правовым сделкам, охватываемым в учении Лабеона понятием акт (actum). В то же время Лабеон идентифицирует в контракте объективный момент - взаимность обязательства, Секст Педий - субъективную двусторонность, т.е. идею соглашения.
Кульминацией развития контракта в рамках направления, заданного в сабинианской школе, является систематика источников обязательства на контракты и деликты (Gai Inst. III, 88), предложенная Гаем. Она доказывает многочисленные недостатки. Во-первых, Гай начинает говорить о контрактах, но переходит к контрактным обязательствам, воспроизводя систематику Квинта Муция Сцеволы (D.46.3.80). Во-вторых, деление источников обязательства на возникающие из контракта и деликта не исчерпывает всю область источников обязательства, оставляя вне рассмотрения неконтрактные правомерные источники обязательства. Признаком недостаточности двучастного деления является уплата недолжного (Gai Inst. III. 91), которая по словам самого Гая не является в строгом смысле контрактом. Систематика Гая порочна и в части деления контрактов на виды по способам установления обязательства (Gai Inst. III, 89). Приравнивая консенсуальные контракты к трем остальным видам - реальным, литеральным и вербальным - юрист игнорирует присутствие элемента соглашения (consensus) во всех четырех видах договоров. Пересечение систематики Гая с учением Лабеона прослеживается при рассмотрении консенсуальных договоров. Юрист подчеркивает их синаллагматическую структуру, в чем выражается общее с Лабеоном понимание идеи взаимности обязательства.
Обсуждение концепции Лабеона в работах следующих поколений юристов показывает, что оно было воспринято и усвоено римской юриспруденцией. Римские юристы обращались к нему в поисках концептуальной основы института контракта и использовали разработанные Лабеоном идеи для решения проблем договорной практики.