§ 6. Свидетельства использования Лабеоном иска agere praescriptis verbis для решения проблем контрактной типичности

Вопросам применения иска «agere praescriptis verbis» посвящен 5-й титул 19-й книги Дигест. В названии титула 19.5. «De praescriptis verbis et in factum actionibus» (Об исках с описанием дела в прескрипции и исках по факту) заложена идея противопоставления двух видов исков - с формулой, основанной на факте, и формулой, основанной на праве.

Papinianus 8 quaest: Папиниан, 8-я книга Вопросов:

Nonnumquam evenit, ut Нередко происходит, что в случае cessantibus iudiciis proditis et неприменимости установленных и vulgaribus actionibus, cum распространенных исков, когда мы не

proprium nomen ^[718] invenire non формул], мы легко прибегаем к тем, которые

possumus, facile descendemus ad называются фактическими. Однако чтобы eas, quae in factum appellantur. дело не осталось без примеров, я приведу sed ne res exemplis egeat, paucis немного. agam.

Типичным и распространенным искам (proditae et vulgariae actiones) в principium Папиниан противопоставляет иски по факту. Однако далее, вместо того, чтобы обратиться непосредственно к их анализу, Папиниан обращается к § 1, который мы подробнее разберем ниже, и в котором Лабеон говорит о предоставлении actio civilis in factum. Сопоставление principium и § 1 показывает, что Папиниан понимал под actio in factum в principium все ему известные процессуальные способы расширения и видоизменения типичных исков, предусмотренных в эдикте, и actio civilis in factum являлся разновидностью таких исков.

С такой очевидной систематикой не соглашается М. Сардженти^[719]. По мнению исследователя, в principium (D. 19.5.pr.) Папиниан противопоставляет типичным искам иски по факту, подразумевая под ними иски с intentio in factum, но не actiones in factum, формула которых могла иметь intentio in ius concepta. Этот аргумент основан на том, что произведение Папиниана Quaestiones, откуда взяты фрагменты D.

Следующий за principium фрагмент позволяет оценить сферу применения actio civilis in factum (D. 19.5.1.1):

Papinianus 8 quaest: Папиниан, 8-я книга Вопросов:

Domino mercium in magistrum Лабеон пишет, что собственнику товара navis, si sit incertum, utrum navem против командира корабля, когда неясно, conduxerit an merces vehendas нанял ли он корабль или сдал товар для locaverit, civilem actionem in перевозки, следует дать цивильный иск по factum esse dandam Labeo scribit. факту.

В тексте приводится решение Лабеона по вопросу^[721], с каким иском собственник товаров может выступить против капитана корабля, если последний их не вернет. Вероятно, стороны не достигли соглашения о характере правоотношений. Поэтому возможно два варианта материальноправовой квалификации такого договора - либо аренда корабля (locatio navis), либо договор перевозки товаров (conductio mercium vehendarum). Иными словами капитан корабля мог быть либо арендодателем, предоставляющим свой корабль в аренду (locator rei), либо подрядчиком, оказывающим услуги по перевозке товаров (conductor operis). В зависимости от квалификации спорного договора как аренды корабля или перевозки, собственник товаров мог использовать actio conducti или actio locati. Неясность в соглашении сторон могла привести к заявлению собственником товаров неверного иска, что могло повлечь проигрыш процесса. Во избежание процессуальных рисков Лабеон, отказываясь от более точной квалификации подтипа в рамках договора найма, предоставляет actio civilis in factum.

разделяет сферы применения иска actio civilis in factum и agere praescriptis verbis. По его мнению, в тексте не случайно говорится об actio civilis in factum в отличие от других фрагментов, например, D. 18.1.50 и D. 19.5.1.20, в которых Лабеон применяет agere praescriptis verbis. В agere praescriptis verbis типичная демонстрация изменялась в связи с требованиями конкретного случая и искового требования истца, в то время как в actio in factum civilis, напротив, создавалась новая демонстрация^[723]. В разбираемом случае предмет спора описывался в новой, комбинированной демонстрации. Оценка Артнера несколько искусственна: безусловно в разбираемом случае истец комбинировал демонстрации типичных исков, но не создавал тем самым новое исковое средство, поэтому разграничение между сферами применения agere praescriptis verbis и actio civilis in factum надуманно.

Во фрагменте, каждый из возможных способов квалификации договора - аренда корабля или договор перевозки - соответствует пониманию Лабеоном контракта в D.50.16.19. Предоставление actio civilis in factum имело для юриста условием квалификацию спорных правоотношений в соответствии с его учением о контракте (D. 50.16.19).

О сфере применения иска agere praescriptis verbis мы узнаем также в следующем фрагменте (D. 19. 5. 20 pr.):

Ulpianus libro 32 ad edictum: Ульпиан, 32-я книга комментария к

Apud Labeonem quaeritur, si tibi эдикту:

equos venales experiendos dedero, ut, У Лабеона рассматривается такой вопрос: si in triduo displicuissent, redderes, я дал тебе предназначенных на продажу tuque desultor in his cucurreris et лошадей для испытания с тем, что если в viceris, deinde emere nolueris, an sit течение трех дней ты их не одобришь, то adversus te ex vendito actio. et puto ты возвратишь их; ты, будучи искусным verius esse praescriptis verbis ездоком, использовал их на [публичных] agendum: nam inter nos hoc actum, бегах и одержал победу, а затем не

ut experimentum gratuitum acciperes, захотел купить.

правильнее предъявить иск с описанием дела в прескрипции: ведь между нами было заключено соглашение о безвозмездном испытании, а не соглашение о том, чтобы ты принял участие в скачках.

Из фрагмента следует, что собственник лошадей («Я») передал их на основе соглашения возможному покупателю («Ты») для осмотра. Тот, имея в распоряжении 3 дня для их проверки, принял участие в скачках и победил, затем отказавшись лошадей купить и не вернув их продавцу. Фрагмент не раскрывает фактический состав спора, отсюда дискуссии о предмете спора, о материально-правовой квалификации соглашения и характере предоставляемого Лабеоном иска, т.к. высказывание последнего из фрагмента вырезано.

В тексте сохранено решение Ульпиана. Он дает собственнику лошадей иск по факту с описанием дела в прескрипции («et puto verius esse praescriptis verbis agendum»). Решение Лабеона вырезано. Ему принадлежит лишь формулировка спорного случая, а также заключительная часть «nam inter nos hoc actum, ut experimentum gratuitam acciperes, non ut etiam certares» («ведь между нами было заключено соглашение о безвозмездном испытании, а не соглашение о том, чтобы ты принял участие в состязаниях»). В связи с этим в литературе выдвигаются следующие гипотезы о характере предлагаемого Лабеоном иска^[724]: 1) Лабеон в отличие от Ульпиана выступал за предоставление иска из продажи ⁷²⁶; 2) решения юристов совпадают^{[725] [726], и, наконец, 3) Лабеон выступает за предоставление иска из умысла (actio de dolo)[727].}

Установить возможное решение Лабеона можно после точной квалификации спорного правоотношения. По мнению А. Бехманна^[728], факт передачи лошадей наезднику представляет собой безотзывную оферту. Наездник обязуется вернуть лошадей по истечении трех дней, если они ему не понравятся, и наоборт молчаливо соглашается купить их, если не выразит недовольство в течение трех дней для проверки.

Галло считает, что для санкции недобросовестного поведения наездника в рамках преддоговорных отношений Лабеон выступал за agere praescriptis verbis, как и Ульпиан.

Наряду с квалификацией передачи лошадей в качестве оферты высказывалось предположение, что отношения продавца и наездника представляют собой договор купли-продажи под отлагательным условием. По мнению А. Вакке и Дж. А. Томаса^[737], во фрагменте речь идет о договоре купли- продажи, поставленном под отлагательное условие^[738]. Покупатель вернул лошадей, выразив тем самым отказ от их покупки. Участие в скачках являлось своего рода арендой, о которой стороны прямо не договорились. На такую конфигурацию спорного случая намекает следующий фрагмент D. 19.5.20.1, где современник Лабеона, юрист Мела, дает оценку сходного случая с тем лишь отличием, что стороны договора согласовали вознаграждение за пользование в случае невозврата в установленный срок лошадей, данных также на проверку^[739]. В разбираемом фрагменте стороны не договорились об участии в скачках, и купля-продажа не вступила в силу из-за возврата лошадей и ненаступления отлагательного условия. В связи с этим соответствующий иск из продажи был недопустим для реализации притязания продавца о возврате суммы премии. Это склонило Ульпиана выбрать agere praescriptis verbis. Со сходным толкованием выступает А. Вакке. По мнению исследователя, риск переходит к покупателю с момента наступления условия, что подтверждается в иных фрагментах (D. 13.6.13.1). Поскольку в разбираемом случае договор в силу не вступил, договорный риск, а, значит, и возможность получить прибыль от лошадей, несет продавец и собственник вещи. Об этом и идет спор во фрагменте^[740].

Использование потенциальным покупателем лошадей для участия в скачках является, по мнению Э. Леви, недобросовестным поведением, запускающим фикцию наступления условия. Требование продавца состояло в исполнении покупателем обязанности по уплате цены, включая выигрыш от скачек. Этим объясняется выбор Лабеона в пользу иска из продажи^[741]. Такое толкование не верно, т.к. во время Лабеона фикция наступления условия еще не была распространена^[742].

Фьори, М. Ф. Курси^[743] и М. Сардженти^[744] предположили, что во фрагменте разбирается соглашение о передаче на испытание (pactum displicentiae, или pactum aestimatorium), которое не выступало самостоятельным атипичным контрактом, а было дополнительным соглашением (pacta adiecta), формализовавшим условие смешанного характера при купле-продаже. После прекращения условия и отказа приобрести лошадь, у наездника возникала обязанность вернуть полученную на скачках премию. Для этого Ульпиан и Лабеон прибегали к agere praescriptis verbis.

В качестве договора купли-продажи под отменительным условием оценивают разбираемый во фрагменте договор К. Мизера^[745] и М. Артнер^[746]. Возврат лошадей после скачек являлся реализацией резолютивного условия. Вопрос фрагмента в том, на каком основании потребовать премии от наездника. Возможное решение Лабеона о предоставлении иска из купли-продажи является при этом традиционным, т.к. классические юристы использовали договорные иски в том числе для взыскания по договорам, поставленным под условием резолютивного харктера^[747].

Наконец, согласно толкованию П. Де Франчиши, со стороны наездника имела место кража пользования. Заключительная фраза, содержащая аргументацию Лабеона о том, что стороны договорились не о скачках, а об осмотре лошадей, не согласуется с решением о предоставлении agere praescriptis verbis^{[748] [749]}. На основе этого исследователь приходит к выводу, что Лабеон видел в поведении наездника кражу пользования (furtum usus) и в изначальной редакции текста предлагал собственнику обратиться к иску из кражи (actio furti). Сардженти М. отмечает, что Лабеон выступал за расширительное толкование рубрики эдикта об иске по злому умыслу (D. 4.3.9.3.), и предположил, что Лабеон, вероятно давал иск из умысла (actio doli)

750

На наш взгляд, фрагмент не случайно не позволяет реконструировать конфигурацию спорного состава. Скорее всего, как и во фрагменте D. 19.5.1.1. стороны просто согласовали содержание взаимных прав и обязанностей, не обговорили детали проверки лошадей наездником. В то же время правоотношение во фрагменте отвечало схеме ultro citroque obligatio. В этих условиях иск agere praescriptis verbis позволял защитить собственника лошадей и получить выигрыш от скачек, или же вернуть лошадей, если допустить, что они остались у наездника.

В отсутствие прямой и детальной договоренности сторон во избежание риска проигрыша процесса, связанного с заявлением типичного иска из купли- продажи, наиболее безопасным остается иск с описанием дела в прескрипции (agere praescriptis verbis). Безусловно, за его предоставление выступал не только Ульпиан, но и Лабеон. В период Ульпиана уже использовался иск actio praescriptis verbis, получивший фиксацию в эдикте после кодификации Юлиана. Тем не менее, юрист использует более древнюю форму иска, что выражено в словах «et puto verius esse praescriptis verbis agendum» («я думаю, правильнее предъявить иск с описанием дела в прескрипции»). Очевидно, что он цитировал решение Лабеона, для которого было характерно употребление оборота agere praescriptis verbis, а не actio praescriptis verbis.

К agere praescriptis verbis Лабеон прибегает и в следующем известном фрагменте (D. 18.1.50):

Ulpianus 11 ad ed.: Ульпиан 11 книга к эдикту:

Labeo scribit, si mihi bibliothecam ita Лабеон пишет, что если ты мне продал vendideris, si decuriones campani библиотеку под условием, что locum mihi vendidissent, in quo eam кампанские декурионы продадут мне ponerem, et per me stet, quo minus id a участок, на котором я её расположу, и campanis impetrem, non esse от меня зависит, что я не потребовал dubitandum, quin praescriptis verbis этого от кампанцев, то не подлежит agi possit. ego etiam ex vendito agi сомнению, что можно вчинить иск с posse puto quasi impleta condicione, описанием дела в прескрипции. Я же cum per emptorem stet, quo minus полагаю, что также можно вчинить иск impleatur. из купли, как если бы условие

осуществилось, если от покупателя зависит, что оно не исполнилось.

Продажа библиотеки, которую планировалось возвести в будущем, поставлена под условие, что приобретатель («Я») договорится с декурионами и купит у них земельный участок под ее строительство. Такое условие носит смешанный характер, являясь частично потестативным^[750]. Потестативность проявляется в том, что покупка земельного участка под библиотеку зависит не только от согласия декурионов, но и от действий покупателя, направленных на его получение. Условие не наступает, т.к. покупатель не выкупил у декурионов землю под ее строительство. Вероятно, покупатель не смог договориться с ними^[751]. Вопрос фрагмента - с каким иском продавец может привлечь покупателя за несовершение действий по приобретению земельного участка у

декурионов, вследствие чего договор купли-продажи библиотеки не вступает в силу^[752].

Ульпиан дает продавцу иск из продажи на основе фикции наступившего условия, Лабеон - иск с описанием дела в прескрипции («agere praescriptis verbis»), т.к. в этот период фикция наступления условия еще не была столь распространена^[753]. Решение Лабеона мотивировано тем, что поведение покупателя, медлящего с покупкой земли у декурионов, противоречит добросовестному поведению,^[754], на санкционирование нарушения которого направлен иск agere praescriptis verbis.

При выборе иска для защиты продавца Лабеон, по мнению М. Артнера^[755], М.Ф. Курси и Р. Фьори^[756] не обращается к определению контракта, сформулированного им в D.50.16.19, а в целом пытается санкционировать поведение, не соответствующее принципу добросовестности. С такой интерпретацией решительно нельзя согласиться. Разбираемый фактический состав отвечает схеме ultro citroque obligatio, является контрактом и подчиняется действию принципа добросовестности как максимы, корректирующей и определяющей содержание всякого контракта, о чем прямо говорил сам Лабеон (D. 19.1.50).

Реконструировать сферу применения agere praescriptis verbis позволяет также следующий фрагмент (D. 4.3.9.3):

Ulpianus 11 ad ed. Ульпиан, 11-я книга комментария к

эдикту

Labeo libro trigensimo septimo Лабеон в 37 книге посмертно posteriorum scribit, si oleum tuum quasi оставленных трудов пишет: когда

Тиций требует по суду твое масло как будто свое, и ты это масло отдал на хранение Сейю, чтобы тот продал это масло и выручку оставил себе до тех пор, пока не будет решено, чье это было масло, и когда тогда Тиций не захочет принимать участие в судебном разбирательстве, то против Т иция следует дать иск из умысла, поскольку ты не можешь против Сейя подать иск ни из поручения, ни из секвестра, пока не наступило условие помещения на хранение. Но, как отмечает Помпоний в 27-й книге, можно против секвестра выступить с иском с описанием дела в прескрипции, либо если тот банкрот, то с иском из умысла.

suum defendat titius, et tu hoc oleum deposueris apud Seium, ut is hoc venderet et pretium servaret, donec inter vos deiudicetur cuius oleum esset, neque Titius velit iudicium accipere: quoniam neque mandati neque sequestraria Seium convenire potes nondum impleta condicione depositionis, de dolo adversus titium agendum. sed pomponius libro vicensimo septimo posse cum sequestre praescriptis verbis actione agi, vel si is solvendo non sit, cum titio de dolo. quae distinctio vera esse videtur.

Тиций выступил против собственника масла («Ты») с виндикационным иском. Собственник на время спора отдает масло на хранение Сейю, поручив ему продать его, но сохранить выручку до момента разрешения судебного спора. Поскольку Тиций отказался от участия в процессе, собственник намерен потребовать у Сейя возврата вырученной за продажу масла суммы. Вопрос фрагмента, на основании какого иска он может это сделать.

Проблематика в разбираемом тексте сходна с той, что представлена во фрагменте D. 18.1.50. Здесь также разбирается ситуация, когда препятствием для квалификации договора в качестве типичного (поручения или секвестра) является ненаступление условия, которым во фрагменте является решение по судебному спору. Лабеон в спорной ситуации предоставляет не иск с описанием дела в прескрипции (agere praescriptis verbis), а иск из умысла. Ненаступление условия, которым является решение судебного спора, обусловливающее требование выигравшей стороны в процессе к Сею, вменяется в вину Тицию, затеявшему весь судебный процесс. Поскольку Тиций и собственник масла («Ты») не состоят в договорных отношениях, единственным способом вернуть денежную сумму за выручку масла является иск из умысла. Фрагмент прекрасно показывает, что для Лабеона основанием применения agere praescriptis verbis является наличие договорных отношений между сторонами, соответсвующих схеме «ultro citroque obligatio» (D. 50.16.19). Это в свою очередь подтверждает связь между его учением о договоре и иском agere praescriptis verbis. Выбор Помпония, в отличие от Лабеона, можно объяснить расширением сферы применения иска actio praescriptis verbis после кодификации эдикта в отношении договоров, для которых не наступило условие^[757].

Последний фрагмент, в котором проявляется сфера применения данного иска, следующий (D. 19.5.17.1):

Ulpianus 28 ad ed. Ульпиан , 28-я книга к эдикту

Si margarita tibi aestimata dedero, ut Если я дам тебе жемчуг, сделав его aut eadem mihi adferres aut pretium оценку, чтобы ты возвратил мне или eorum, deinde haec perierint ante жемчуг, или его цену, а затем жемчуг venditionem, cuius periculum sit? et ait погиб раньше, чем был продан, то кто Labeo, quod et Pomponius scripsit, si несет риск? И Лабеон говорит, и как quidem ego te venditor rogavi, meum писал и Помпоний: если я как esse periculum: si tu me, tuum: si neuter продавец просил тебя, то риск лежит nostrum, sed dumtaxat consensimus, на мне; если ты (просил) меня, то teneri te hactenus, ut dolum et culpam риск лежит на тебе; если никто из нас mihi praestes. actio autem ex hac causa об этом не просил и мы лишь

utique erit praescriptis verbis.

вступили в соглашение, то твоя ответственность возникает лишь при наличии с твоей стороны умысла и

легкой вины. В любом случае на таком основании возникает иск с описанием дела в прескрипции.

Критерием распределения риска гибели жемчуга Лабеон называет интерес к заключению сделки, добавляя, что если никто не проявил инициативу к заключению договора, но договор все-таки был заключен, возможный приобретатель и должен нести такой риск. Независимо от инициативы к заключению соглашения Лабеон и Помпоний высказываются за предоставление иска с описанием дела в прескрипции. Как и во фрагментах D. 19.5.1.1. и D.19.5.20 рг. фактический состав сложно реконструировать. Возможно, стороны заключили договор комиссии, или же куплю-продажу. В связи с этим особый интерес вызывает заключительная фраза, где Ульпиан, поддерживая Лабеона, говорит о том, что в любом случае применяется иск с описанием дела в прескрипции для возмещения убытков в связи с утратой жемчуга.

Выводы

Лабеон в рамках комментария к эдикту городского претора представил систематику используемых в эдикте терминов, обозначающих правовые акты («agere», «gerere», «contrahere»), и производных от них причастий - «actum», «gestum», «contractum». Со временем комментарий к эдикту утратил практическое значение и стал восприниматься как теоретическая систематика частноправовых актов. Давая определения понятиям «actum», «gestum», «contractum», юрист пытается закрепить за каждым из них особое юридико- техническое значение. В понятии «gestum» Лабеон видит акт, совершенный без произнесения слов (res sine verbis facta). Выражение «sine verbis facta» указывает на общий характер данного правового действия, которое не предполагает прямого волеизъявления. Понятие «gestum» не ограничивается для юриста торжественными правовыми актами, совершаемыми посредством меди и весов (gesta per aes et libram), а покрывает область значений «actum» и «contractum». В отличие от «gestum» в понятиях «actum» и «contractum» акцентируется момент прямого волеизъявления. Понятие «actum» выступает для Лабеона наиболее общим правовым понятием, объединяющим правовые сделки, и охватывает правомерные действия, совершаемые посредством произнесения слов, передачи вещи и конклюдентных действий, направленные на установление и прекращение обязательств. При сопоставлении понятия «contractum» с понятием «actum» можно проследить изменение перспективы оценки контракта по сравнению с актом. Если в акте Лабеон подчеркивает идею двусторонней сделки, то, рассматривая контракт, он фокусируется на правовом эффекте - взаимном обязательстве (ultro citroque obligatio). Связь между двусторонней сделкой, выраженной в actum, и взаимным обязательством, выраженным в «contractum», прослеживается на онтологическом уровне: взаимное обязательство может возникнуть только из двусторонней сделки. Соглашение является проявлением структуры контракта как соглашения, взаимность обязательства - его функции по установлению обязательства как нормативной юридической ситуации. Такая диалектика структурного и функционального аспектов контракта определяет существующие сегодня консенсуальную концепцию контракта, артикулирующую идею соглашения, и объективное видение контракта, при котором центральное значение имеет обязательство, а контракт выступает прежде всего способом его установления.

Определению контракта как взаимного обязательства соответствует морфологическая форма «contractum» как причастия. В то же время в других фрагментах Лабеон использовал термин «контракт» в значении правового акта, направленного на установление взаимного обязательства. Это означает, что юрист уже видел в «контракте» полисемичный термин, означающий как правовой акт, направленный на установление взаимного обязательства, так и само взаимное обязательство. Обращение к термину «контракт» в значении обязательства, или, иными словами, смещение акцента в определении контракта с соглашения на контрактное обязательство, неслучайно. Юрист пытается подчеркнуть, что функция контракта состоит в установлении особого взаимного обязательства. Взаимное обязательство (ultra citroque), выбранное Лабеоном в качестве сущностного элемента контракта, соединяет возникающие из контракта обязанности в единое целое и приводит к утверждению концепции обязательства как правоотношения (iuris vinculum) вопреки более архаичному видению обязательства как правового акта. Лабеон, таким образом, давая дефиницию контракта одновременно трансформирует концепцию обязательства. Современные теории синаллагматических договоров пытаются увидеть причину и обоснование синаллагматического обязательства в соглашении сторон, которым стороны связали себя взаимно, а также обращаются к идеям обмена, цели и функции договора, формализованным в договоре. Такая логика описания взаимности обязательств из контракта чужда Лабеону. Причину и источник взаимности обязательства из контракта Лабеон видит в самой сущности обязательства как нормативной правовой связи (iuris vinculum). Взаимность обязательства задана принципом добросовестности, определяющим содержание контракта и выступающим нормативной основой синаллагматической логики контракта прежде всего на стадии его исполнения (D. 19. 1. 50). Юрист проясняет идею взаимного обязательства, прибегая к греческому термину «синаллагма», который выступает ссылкой на учение Аристотеля об обмене как основе правового взаимодействия. Лабеон увидел в синаллагме Аристотеля близкую своим воззрениям теорию обмена, которую он переработал, переведя в идею взаимности обязательств. Синаллагма Лабеона, с одной стороны, концептуально шире обмена, поскольку охватывает обязательства не только из меновых контрактов (как в случае с товариществом), а с другой стороны, уже, поскольку ограничивается областью договорных обязательств. Понимание взаимного обязательства (ultro citroque obligatio) в учении Лабеона уточняет отнесение к числу контрактов товарищества. Идею обмена юрист понимает формально и широко, допуская, что она косвенно присутствует во взаимном, но не встречном договоре товарищества. Лабеон сопровождает определение контракта перечнем примеров модельных синаллагматических контрактов: купли-продажи, найма, товарищества. Такой перечень является примерным. Лабеон допускал квалификацию в качестве контракта также и в отношении иных, не указанных во фрагменте D. 50.16.19. фактических составов, порождающих взаимные обязательства. При этом в качестве договора юрист, возможно, квалифицировал также потенциально взаимные договоры, а также атипичные сделки, порождающие взаимное обязательство. Таким образом, Лабеон сформулировал нормативную концепцию контракта, которая служила одновременно целям преодоления традиционной договорной (и исковой) типичности.

Для решения проблем договорной и исковой типичности Лабеон использовал особый иск agere praescriptis verbis. Он имел и иные наименования - actio civilis in factum, actio civilis inerti. Каждое из названий иска указывает на ту или иную его структурную особенность: agere praescriptis verbis - наличие элемента прескрипции в формуле, actio civilis in factum - показывает, что формула основана на факте, но имеет цивильную интенцию ex fide bona, actio civilis incerti подчеркивает цивильный характер интенции и неопределенную кондемнацию. Лабеон применял иск agere praescriptis verbis для типичных соглашений, если сложность в квалификации типичного договора создавала проблемы в судебном процессе (D. 19.5.1.1; D. 19.5.20 pr.), а также для атипичных взаимных сделок. Учение Лабеона о контракте и иск agere praescriptis verbis являются связанными явлениями. Предоставление иска agere praescriptis verbis Лабеоном опиралось на квалификацию им конкретного фактического состава в качестве контракта.

638