Intentio incerta
В иске с описанием дела в прескрипции интенция носила неопределенный характер (incerta) и предположительно имела следующее содержание: «Quidquid dare facere oportet ex fide bona».
Споры возникают относительно наличия в интенции ссылки на добросовестность «ex fide bona», т.к. в этом случае разбираемый иск являлся разновидностью исков по доброй совести. Здесь следует вернуться к вопросу о соотношении разных наименований иска agere praescriptis verbis. Пернис[699] и Бурдезе[700], отказывая в синонимичности исков, полагают, что agere praescriptis verbis и actio civilis incerti разные процессуальные явления. Иск agere praescriptis verbis, начиная с Лабеона, выступает преторским иском, построенным по аналогии с исками по доброй совести с интенцией «quidquid dare facere (praestare) oportet ex fide bona». За наименованием actio civilis incerti скрывается другой иск, используемый для атипичных реальных соглашений менового характера. Бурдезе связывает его появление с Аристоном, юристом III в. н.э. В структуре этого иска интенция не имела добавления «ex fide bona». Такой иск был смоделирован с condictio incerti[701].На наш взгляд, иски agere praescriptis verbis, actio civilis in factum и actio civilis incerti являются обозначенияи одного искового средства и имели интенцию, основанную на принципе добросовестности. Более подробную аргументацию мы представим в III главе. Здесь отметим, что на наличие в интенции ссылки на добросовестность указывает причисление данного иска в Институциях Юстиниана к числу исков по доброй совести в I. 4.6.28. Кроме того, принцип добросовестности стал основой признания консенсуальных соглашений источниками обязательства. Он же определял логику синаллагматических контрактов (D. 19.1.50). Ключевое значение концепции добросовестности и позволило ей стать основой особой исковой защиты новых сделок и решения иных проблем, вызванных типичностью.
5.2.