ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Последние четверть века векторы функционирования и развития российского права, правотворческих и правоприменительных органов государства предопределяются принятием Конституции Российской Федерации 1993 г.

Одним из основных элементов принципа верховенства права и основным средством его функционирования является правовая определенность, которая все чаще характеризуется в доктрине и российским законодателем в качестве идеи общеправового, универсального характера, в той или иной форме проявляющей себя в каждой отрасли российского права, в том числе уголовно-процессуального. Более того, в силу специфики предмета правового регулирования последнего, субъектов и объекта его отношений, принудительной сущности основных юридических актов и их следствий для личности налицо потребность в исходной определенности, как в сути властных нормативных велений, так и в актах практической их реализации. Только диалектическое взаимодействие определенности уголовно-процессуального закона и определенности практики его применения (динамики права) в состоянии обеспечить как высокое социально-нормативное назначение этой отрасли государственной деятельности, так и реальный баланс прав и правовых состояний в соотношении «личность - государство».

В настоящее время правовая определенность, как мировоззренческая правовая идея и оптимальное состояние правового государства и гражданского общества, пока не нашла должного рассмотрения в рамках ни общей теории права, ни сферы действия уголовно-процессуального права. Правовая доктрина едина лишь в том, что правовая определенность становится все более значимым фактором текущего и перспективного правотворческого и правоприменительного процесса. На этом единство суждений, как правило, заканчивается, ибо видовая принадлежность идеи правовой определенности, ее суть и особенно нормативное содержание в большинстве своем трактуются с различных позиций. Не каждый исследователь или субъект применения права в состоянии также привести в пример нормативные акты, в которых в части или исчерпывающе закреплены нормативное содержание правовой определенности или основные ее элементы.

В юридической литературе выделяются три основных направления в понимании этой фундаментальной идеи. Одни ученые не воспринимают правовую определенность как самостоятельный принцип российского права, считая, что она не носит самостоятельного характера; нельзя ее рассматривать и в качестве принципа, входящего в содержание более общей идеи верховенства права. Вторые, признавая фундаментальность идеи «правовая определенность», характеризуют лишь отдельные содержательные ее элементы. Третьи, все содержание этой идеи сводят к свойствам принципа res judicata, отмечая полное тождество их сути и содержания, как в правотворческой, так и в правоприменительной (в том числе уголовно-процессуальной) сфере.

Между тем нормативное содержание этой идеи должно трактоваться значительно шире, так как охватывает не только элементы искомой стабильности текущего нормативного регулирования или суть принципа res judicata, но и ясность, непротиворечивость системы права в целом, стабильность судебной практики, единство воли закона и правосознания публичных участников правовых отношений, их установок. Лишь при подобном подходе правовая определенность, как фундаментальная правовая идея, может обеспечить исходное нормативное свое назначение - состояние правовой стабильности личности, гражданского общества, правового государства.

Как следствие, налицо актуальная потребность в уяснении сути и социально-нормативного назначения идеи правовой определенности для статики и динамики российского уголовно-процессуального права. Столь же актуальна потребность в достоверном определении основных элементов ее содержания, исследовании их роли в общем механизме правового регулирования и в практической деятельности, именуемой уголовным судопроизводством России. Для формирования и обеспечения искомого состояния правовой определенности в Российском государстве и обществе значим также комплексный анализ основных причин и условий, в силу которых нередко нивелируется нормативная ценность права как наиболее действенного регулятора общественных отношений.

Все изложенное обусловило выбор предмета и направлений исследования, позволило сформировать его непосредственные задачи, позволило определить средства их достижения.

Степень разработанности темы исследования. При установлении видовой принадлежности идеи «правовая определенность» соискатель обращалась к работам таких ученых, как В.И. Анишина, Н.С. Бондарь, Я.М. Винокурова, А.Г. Гаджиев, И.М. Евлоев, Т.Н. Назаренко, Т.Н. Нештаева, А.П. Фоков, так как именно эти авторы заложили методологические основы ее понимания как принципа универсального, общеправового, фундаментального.

Нормативное содержание и основные элементы исследуемого принципа позволил выявить анализ позиций Т.М. Алексеевой, А.Т. Боннер, М.Н. Дмитриева, О.О. Журавлевой, С.В. Зайцева, А.Ю. Котова, С.В. Лущае- ва, Р. Массаладжиу, И.А. Покровского, М.В. Преснякова, И.В. Рехтиной,

А.Р. Султанова, О.О. Сухаревой, Я.М. Шабалиной. При этом, естественно, принимались во внимание либо конституционные векторы большинства этих исследований, либо преимущественные характеристики содержания исследуемой идеи с позиций гражданского и гражданского процессуального права.

Применительно к сути уголовно-процессуального права России сущность и элементы идеи «правовая определенность» анализировались в контексте либо пробельности и коллизионности действующих правовых предписаний (А.В.

О.А. Зайцев, О.В. Качалова, В.А. Лазарева, Ю.А. Ляхов, Л. Миннегалиева,

О.В. Мичурина, Н.Н. Ковтун, А.В. Победкин, В.А. Семенцов, А.А. Тарасов, Т.В. Трубникова, О.В. Химичева, С.Н. Хорунжий, С.П. Щерба и др.), либо в контексте анализа сути содержания принципа res judicata - как правовой определенности окончательных актов суда. В последнем контексте автор акцентирует внимание на монографических исследованиях М.В. Мерзляковой (2008), С.М. Даровских (2011), В.А. Давыдова (2011), В.Д. Потапова (2012), Т.М. Алексеевой (2015), И.С. Дикарева (2015), А.С. Омаровой (2015), Т.Г. Бородиновой (2016), Д.Х. Геховой (2016).

В предмет научно-практического анализа включены также монографии, подготовленные авторским коллективом под редакцией Н.А. Колоколо- ва и посвященные основным проблемам реформы контрольно-проверочных производств в российском уголовном процессе: «Апелляция, кассация, надзор: новеллы ГПК РФ, УПК РФ. Первый опыт критического осмысления» (М., 2011 г.) и «Апелляция, кассация, надзор: новеллы ГПК РФ, УПК РФ. Первые результаты применения» (М., 2015 г.).

Анализ определенности системы источников российского уголовно- процессуального права потребовал обращения к работам таких исследователей, как О.И. Андреева, В.П. Божьев, Л.А. Воскобитова, В.Н. Григорьев,

А.В. Гриненко, Л.В. Головко, Н.В. Ильютченко, К.Б. Калиновский, О.В. Качалова, С.И. Коновалов, В.И. Кононенко, В.А. Лазарева, П.А. Лупинская, Н.С. Манова, А.Д. Прошляков, С.Б. Россинский, А.В. Смирнов, Н.Г. Стойко, Т.В. Трубникова, И.Р. Харченко, О.В. Химичева, Ю.К. Якимович, Л.В. Яковлева и др. Проблемы иерархии форм выражения российского уголовнопроцессуального права обусловили необходимость изучения позиций

A. В. Безрукова, С.В. Бошно, Я.В. Гайворонской, К.Ф. Гуценко, Г.М. Даниленко, А.В. Малько и др.

Акты конституционного правосудия, как весомый элемент формирования определенности современного уголовно-процессуального права России, исследовались с учетом позиций таких ученых, как Н.В.

B. В. Лазарев, Л.В. Лазарев, А.А. Малюшин, Н.М. Марченко, М.А. Митюков, Т.Г. Морщакова, В.А. Савицкий, С.В. Поленина, О.В. Романова, Б.А. Стра- шун, Е.Ю. Терюкова, Б.Н. Топорнин, Б.С. Эбзеев, Т.А. Хабриева и др. Основной контекст данного анализа: определенность юридической сути указанных актов, их роль и назначение в российском правовом регулировании, определенность правовых позиций и итоговых выводов высшего органа конституционного правосудия по одному и тому же предмету проверки.

При анализе правовой определенности актов Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ), как составной части российского уголовнопроцессуального права, анализировались итоги известной дискуссии о соотношении указанных актов с нормами Конституции РФ. Непосредственным предметом анализа послужили и законодательные новации относительно правил «имплементации» актов ЕСПЧ в сферу действия российского уголовно-процессуального права.

Потребность в уяснении определенности официальных актов толкования российского уголовно-процессуального права и судебных прецедентов (образцов применения права) обусловила включение в предмет исследования работ таких ученых, как С.С. Алексеев, Л.Б. Алексеева, М.И. Байтин, С.М. Даровских, В.В. Демидов, В.М. Жуйков, А.В. Кудрявцева, В.М. Лебедев, М.Н. Марченко, Т.Г. Морщакова, В.С. Нерсесянц, Н.В. Радутная, П.С. Эль- кинд, М.С. Строгович и др.

Оценка этих источников в контексте заявленной к исследованию тематики позволила констатировать, что применительно к уголовнопроцессуальному праву России категория «правовая определенность» комплексно не изучалась. Определенным исключением здесь является диссертационная работа И.С. Дикарева «Надзорно-кассационная форма пересмотра судебных решений в уголовном процессе: теоретические основы и пути совершенствования» (Волгоград, 2016 г.), где анализируется соотношение принципа правовой определенности окончательных актов суда (res judicata) и конституционного принципа обеспечения судебной защиты с позиций обновленного кассационного и надзорного производства России (гл.

Объектом исследования является система уголовно-процессуальных отношений, обеспечивающих состояние правовой определенности и в целом верховенства права в государстве и обществе как необходимых детерминант формирования и оптимального функционирования подлинно правового государства и гражданского общества.

Предметом исследования выступают: система доктринальных положений о сути и нормативном содержании идеи «правовая определенность» в статике и динамике российского уголовно-процессуального права; система норм уголовно-процессуального права России, выступающих средством формирования и поддержания режима правовой определенности в сфере функционирования уголовно-процессуального права России; динамика и акты реализации уголовно-процессуальных отношений, наиболее объективно характеризующие реальное состояние правовой защищенности личности, общества, государства в Российской Федерации.

Цель диссертационного исследования - разработка целостной, теоретически согласованной и эмпирически верифицируемой модели поступательного формирования режима (состояния) правовой определенности российского уголовно-процессуального права, как детерминанты оптимального функционирования и развития личности, российского общества и государства. Основы этой модели - система диалектически взаимосвязанных частных теоретических положений о сути, назначении, реальной системе элементов идеи и режима (состояния) «правовая определенность» в уголовном судопроизводстве России; о взаимосвязи и взаимообусловленности элементов этой идеи в статике и динамике российского уголовно-процессуального права.

Достижение указанной цели определило постановку и решение следующих непосредственных исследовательских задач:

выявлены и раскрыты суть и реальное (элементное) содержание идеи «правовая определенность», ее взаимосвязь и взаимообусловленность с более общим правовым принципом «верховенство права»;

исследована реальная взаимосвязь нормативной неопределенности российского уголовно-процессуального закона и определенности непосредственно динамики права, определенности его итоговых актов, уголовнопроцессуальных отношений и итоговых правовых состояний;

подчеркнуто значение для определенности статики и динамики российского уголовно-процессуального права таких элементов, как правовая политика, правовая идеология, правосознание, установки субъектов применения уголовно-процессуального права, действующих ex officio;

выявлена степень реальной сбалансированности иерархической системы источников российского уголовно-процессуального права как необходи- мого фактора обеспечения его определенности и необходимого условия реализации социально-нормативного его назначения;

раскрыты роль и значение в формировании состояния определенности российского уголовно-процессуального права актов конституционного правосудия; в том числе в плане «генезиса» правовых позиций и итоговых выводов высшего органа конституционного правосудия России относительно сущности и содержания основных норм и институтов российского уголовнопроцессуального права;

определены роль и значение в текущем уголовно-процессуальном регулировании и в формировании состояния правовой определенности функционирования российского государства и общества такого правового явления, как акты ЕСПЧ;

раскрыты сущность и правовое значение для обеспечения определенности российского уголовно-процессуального права «нормативных» разъяснений Пленума Верховного Суда РФ и актов (прецедентов) высших судебных инстанций Российской Федерации - как эталонов применения права;

проанализированы сущность и значение для обеспечения определенности российского уголовно-процессуального права принципа res judicata, особенно в контексте его антиномии с конституционной идеей обеспечения судебной защиты интересов и прав заинтересованных лиц.

Методология и методы исследования. Методологической основой исследования послужил диалектический метод познания, а также общенаучные методы абстрагирования, анализа и синтеза, системный подход, позволившие объяснить диалектическую связь российского уголовно - процессуального права с такими факторами, как правовая политика, правосознание, установки публичных субъектов применения права. В целях полного и объективного раскрытия предмета исследования использовались специально-юридические методы: историко-правовой, сравнительно-правовой, юридической интерпретации, логико-юридический, метод конкретных социологических исследований. В результате применения указанной методологии получены новые знания о связях и закономерностях функционирования и развития уголовно-процессуального права России, перспективах его дальнейшего совершенствования.

Диалектический метод познания позволил определить сущностные характеристики категорий «правовая определенность», «коллизии», «дефекты», «правосознание», «правовая защищенность». Динамика развития уголовнопроцессуального права, изученная на основе диалектического метода, позволила выявить, во-первых, исторические, социальные, политические, идеологические и иные факторы влияния на оптимальное содержание уголовнопроцессуальных норм. Во-вторых, влияние тех же указанных факторов на реальное применение отмеченных норм в актах практического применения права. В результате стало возможным формирование целостной теоретической модели правовой определенности не только, и даже не столько собственно норм уголовно-процессуального права, сколько правовой определенности динамики данного права, проявляемой в реальных правовых отношениях, правовых состояниях, правовых актах. Именно на этом исходном посыле автором сформирован комплекс мер и предложений по достижению необходимого уровня правовой определенности в сфере функционирования российского уголовно-процессуального права.

На основании метода абстрагирования развитие уголовнопроцессуального права рассмотрено в условиях, при которых степень определенности правовых предписаний имела максимальные значения и достигалась за счет формулирования правовых предписаний в законе. Посредством наложения реальных факторов на эти идеальные условия и с помощью методов анализа и синтеза получена реальная картина, выявлены существующие дефекты уголовно-процессуального законодательства в части определенности правовых предписаний. Сформулированы обобщенные представления о системе источников российского уголовно-процессуального права, их надлежащей иерархии, месте и роли в данной системе отдельных источников, а также актов объективации отдельных из форм выражения права.

Проведенный анализ позволил рассмотреть детали системы уголовно- процессуального права, его источников, отдельных уголовнопроцессуальных норм, наиболее существенные аспекты правоприменения и правосознания, выявить закономерности их взаимосвязи, отразить степень правовой неопределенности и высказать суждения относительно разрешения теоретических, законодательных, практических проблем.

Синтез как метод научного познания позволил определить суть фундаментальной идеи «правовая определенность»; нормативное содержание этой идеи; сформировать представления относительно системы факторов, определяющих потребность в определенности статики и динамики российского уголовно-процессуального права; высказать суждения относительно временной и смысловой стабильности нормативного регулирования и основанного на нем процесса реализации правовых предписаний, формальной определенности действующих уголовно-процессуальных норм.

Системный подход позволил взглянуть на уголовно-процессуальное право, как на многоаспектный, целостный комплекс взаимосвязанных элементов и рассмотреть их функциональные и структурные связи. Системному исследованию подверглись источники (формы выражения) российского уголовно-процессуального права, что позволило высказать суждение о деструктивной роли отдельных из них (правовые нормы, правовая идеология, правовая политика, правосознание субъектов правовых отношений, их установки). Установлено наличие объективных связей данных элементов, формы их взаимодействия и векторы влияния на правовую определенность в целом уголовного судопроизводства России.

Сравнительно-правовой метод позволил обратиться к исследованию зарубежного законодательства, выделить позитивные и негативные факторы влияния на правовую определенность уголовно-процессуальных предписаний зарубежных государств, изучить средства обеспечения правовой определенности в зарубежных государствах и сформировать собственную позицию относительно преемственности и возможного использования в российских условиях из названных средств.

Посредством юридической интерпретации уточнены смысл и содержание отдельных уголовно-процессуальных правовых положений, способствующих их правовой определенности и четкости их уяснения правоприменителями, включая, в частности, нормативные правила кассационного, надзорного производства в уголовном судопроизводстве.

Формально-юридический метод позволил описать существующую ситуацию с правовой определенностью, как собственно в уголовно- процессуальном праве России, так и в целом в российском государстве и обществе; обобщить имеющиеся проблемы, подвергнуть их классификации и систематизировать полученные новые знания.

Методом конкретных социологических исследований получен комплекс результатов эмпирического характера, проведен их анализ, систематизация и обобщение.

Нормативную основу работы составили Конституция РФ, международные правовые акты Г енеральной Ассамблеи ООН и Совета Европы, акты Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда РФ, нормы российского уголовно-процессуального права, уголовно-процессуальное законодательство некоторых иностранных государств.

Теоретическая основа исследования - монографические исследования по уголовно-процессуальному праву России и зарубежных стран, общей теории права, конституционному праву, международному праву, иным отраслевым юридическим дисциплинам. Избранный подход к научно - практическому анализу, предмет, методология и методы исследования впервые позволили:

достоверно выявить суть и нормативное назначение идеи правовой определенности как определяющего элемента (более общего) принципа верховенства права; как важнейшего условия формирования в Российской Федерации правового государства и гражданского общества;

выявить основные элементы исследуемой идеи в статике и динамике российского уголовно-процессуального права, их диалектическую взаимосвязь и взаимообусловленность в реальном механизме отраслевой правотворческой, регламентирующей, правоприменительной деятельности;

осуществить комплексный анализ проблемной ситуации в сфере функционирования российского уголовно-процессуального права, кризисное состояние которого обусловлено не только, и даже не столько неясностью отдельных правовых предписаний, но и такими факторами динамики права, как негативное правосознание публичных участников правовых отношений, правовая политика, правовая идеология, правовые установки;

провести комплексный, телеологически согласованный анализ содержательных элементов идеи и состояния правовой определенности российского уголовно-процессуального права, что позволило разработать целостную теоретическую модель формирования и обеспечения состояния (режима) правовой определенности, как в исследуемой области общественных отношений, так и в целом в государстве и обществе.

Эмпирической базой исследования являются результаты изучения и анализа практики Верховного Суда РФ, материалов уголовных дел, социологических опросов судей, прокурорских работников, следователей и преподавателей высших учебных заведений.

Автором проанализировано 255 кассационных определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ и 75 постановлений Президиума Верховного Суда РФ, вынесенных в 2014-2016 гг. и размещенных на официальном сайте Верховного Суда РФ; 242 кассационных производства по уголовным делам, рассмотренным президиумами областных и краевых судов Российской Федерации; 173 материала по кассационным жалобам, представлениям, в отношении которых судьями вынесены решения о возвращении их заявителям без рассмотрения или об отказе в их передаче для рассмотрения в судебном заседании президиумов указанных судов.

Изучено 65 постановлений и решений ЕСПЧ, 72 постановления и определения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ.

Проанализированы статистические данные о деятельности федеральных судов общей юрисдикции, опубликованные на официальных сайтах Верховного Суда РФ и Судебного департамента при Верховном Суде РФ.

Опрошено 275 судей судов областного / краевого звена, судей кассационных составов Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ и Президиума Верховного Суда РФ; 272 прокурорских работника, 115 следователей и 65 преподавателей высших учебных заведений.

Сбор эмпирического материала осуществлялся в Краснодарском и Ставропольском краях, Владимирской, Волгоградской, Ивановской, Курганской, Нижегородской, Новосибирской, Московской, Саратовской, Оренбургской и Рязанской областях, гг. Москва и Санкт-Петербург в период с 2012 по 2017 г.

Научная новизна диссертации заключается в том, что это одно из первых комплексных монографических исследований сути, назначения и нормативного содержания фундаментальной идеи «правовая определенность» применительно к правовым предписаниям, правовым отношениям, правовым состояниям и актам уголовного судопроизводства России. Путем телеологически согласованного теоретического анализа и эмпирической верификации основных элементов содержания данной идеи в статике и динамике уголовно-процессуального права доказано следующее:

исходная неопределенность (дефект) закона не всегда является закономерным и определяющим фактором коллизионности в динамике его применения, ибо наличествующие дефекты воли закона во многом нивелируются надлежащим правосознанием и опытом публичных участников уголовнопроцессуальных отношений, не порождая негативных последствий;

определяющим фактором появления и нарастания коллизий в динамике российского уголовно-процессуального права и, как следствие, неопределенности актов применения права и правового состояния субъектов правовых отношений выступают деформированные правосознание и установки публичных субъектов применения уголовно-процессуальных норм, негативные факторы в публичной правовой и государственной политике, правовой идеологии и соответствующем административном воздействии на правовую систему;

в российском правопонимании и правоприменении отсутствует определенность в осмыслении системы форм выражения уголовно- процессуального права. Как следствие, на практике коллизии однородных правовых предписаний решаются не на нормативной основе, а на основе актов внеправового характера, что не способствует определенности в указанной сфере правовых отношений, определенности соответствующих актов применения права и правовых состояний;

коллизионным фактором неопределенности российского уголовнопроцессуального права являются акты высшего органа конституционного правосудия в силу как изначальной неопределенности их юридической сути, так и все более проявляющейся несогласованности их правовых позиций и итоговых выводов по одному и тому же предмету проверки;

акты ЕСПЧ, призванные формировать и обеспечивать определенность правовых отношений и состояний, не восприняты системой российского уголовно-процессуального права, не имплементированы системно в его содержание. Практика применения указанных актов носит избирательный, идеологически детерминированный характер, так как ее основной вектор - изначальное соответствие официальному политико-идеологическому «курсу»;

правовая определенность, как искомое состояние права и как реальное правовое состояние личности, общества, государства требует уважения к сущности и следствиям идеи res judicata. Между тем данные суть и следствия фактически нивелированы доминированием в экстраординарных проверочных производствах уголовного судопроизводства России идеи публичной законности, вуалируемой декларациями о необходимости обеспечить реализацию конституционного принципа судебной защиты интересов и прав заинтересованных лиц.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Понятие принципа правовой определенности, под которым следует понимать самостоятельную, фундаментальную, общеправовую идею мировоззренческого характера. Ее нормативное назначение в формировании и обеспечении оптимального правового состояния (режима) стабильности и безопасности функционирования личности, общества, государства, проявляющегося, прежде всего, через потребность в стабильности отраслевого нормативного регулирования, стабильности изначально определенного статуса субъектов уголовно-процессуальных отношений; неколлизионности статики и динамики российского уголовно-процессуального права; ясности и предсказуемости последствий его применения.

2. Вывод о том, что нормативное содержание идеи правовой определенности в уголовном судопроизводстве России не может быть сведено ни исключительно к ясности и точности действующих предписаний закона (определенность закона), ни к сути и следствиям принципа res judicata (определенность окончательных актов суда). Реально оно проявляется через: а) потребность в стабильном правовом регулировании, в том числе применительно к различным формам выражения российского уголовно-процессуального права; б) потребность в определенности динамики уголовно-процессуального права; в) сущность и правовые следствия идеи res judicata - правовой определенности окончательных актов суда.

3. Обоснование потребности в стабильном уголовно-процессуальном регулировании, которое содержательно раскрывается через:

относительную временную и смысловую стабильность текущего нормативного регулирования исследуемой отрасли общественных отношений и основанного на нем процесса реализации правовых предписаний;

формальную определенность (ясность, точность, недвусмысленность, непротиворечивость) действующих уголовно-процессуальных норм;

ясность, непротиворечивость в целом системы уголовнопроцессуального права; точное иерархическое построение источников данной системы, позволяющее однозначно и властно решать негативные коллизии при конкуренции норм однородной и разной юридической силы.

4. Вывод о том, что динамика российского уголовно-процессуального права актуализируется не только через законные, обоснованные, справедливые акты применения этой отрасли права (индивидуальные нормативные правовые акты государственных органов и должностных лиц, ведущих уголовный процесс), но и через содержательные элементы таких «спутников» права, как правовая идеология, правовая политика, правосознание субъектов уголовно-процессуальных отношений, их установки.

Формы объективации определенности российского уголовно- процессуального права проявляются через:

единообразие в понимании и применении одних и тех же предписаний закона, как всеми судьями судебной системы России, так и иными публичными участниками правовых отношений; единство воли закона и ее отражения в правосознании и установках названных публичных субъектах;

критерии устойчивости, неопровержимости, стабильности судебных и иных индивидуальных правовых актов (решений), принимаемых в ходе уголовного судопроизводства, и, соответственно, стабильности складывающихся на их основе правоотношений и итоговых правовых состояний.

5. Вывод о том, что сущность и правовые следствия принципа res judicata проявляются в окончательности и императивности актов суда, вступивших в законную силу; их непоколебимости и исполнимости; в потребности субъектов уголовно-процессуальных отношений предвидеть последствия своих актов, быть уверенными в постоянстве своего окончательно признанного судом статуса, изменение которого допустимо лишь при наличии к тому экстраординарных правовых оснований, ставящих под сомнение саму суть и назначение права.

6. Обоснование того, что неопределенность закона не есть тождество и условие неопределенности права; верховенство закона не есть тождество определенности права. Исходная неясность, неполнота (иные дефекты) действующих правовых предписаний - не всегда фактор неопределенности российского уголовно-процессуального права, так как отдельные дефекты закона закономерно нивелируются правосознанием и опытом публичных участников уголовного судопроизводства. В методологическом и практическом плане следует анализировать именно состояние неопределенности права, проявляемое через коллизии в динамике уголовно-процессуальных отношений, актов и правовых состояний. Реальные факторы этой неопределенности лежат не только в исходных дефектах воли закона, но и в правосознании, установках участников уголовного процесса, в правовой политике, правовой идеологии и т. д.

7. Вывод о том, что система источников (форм выражения) российского уголовно-процессуального права свидетельствует о состоянии неопределенности, как самой этой системы, так и отдельных ее элементов. Обусловливает это коллизионное состояние неопределенность:

сути, содержания, роли в правовом регулировании общепризнанных принципов и норм международного права, их реального «места» в иерархии источников российского уголовно-процессуального права, средств их регулирующего воздействия на динамику этой отрасли права;

иерархического «места» и роли актов ЕСПЧ в системе источников российского уголовно-процессуального права - как доминанты в текущем правовом регулировании исследуемых отраслевых отношений или источника, обладающего юридической силой акта, которым они ратифицируются, т. е. федерального закона;

правил конкуренции норм единого кодифицированного уголовнопроцессуального закона (УПК РФ) и норм иных федеральных законов, также содержащих «уголовно-процессуальные» нормы;

«места» актов национального конституционного правосудия в уголовно-процессуальном правовом регулировании, которое нормативно не установлено в принципе. Являясь нормами «живого конституционного права», эти акты либо располагаются на одной «горизонтали» с Конституцией РФ и также являются доминантой в текущем правовом регулировании, либо образуют особую группу источников, стоящих над нормами российского уголовно-процессуального права. Однако при этом возникают вопросы об их взаимодействии с Конституцией РФ и с «внутренней» системой уголовно- процессуальных источников;

роли в правовом регулировании актов толкования Пленума Верховного Суда РФ, а также судебных прецедентов высших судебных инстанций России как императивных норм - эталонов применения права для коллизионных правовых отношений.

8. Вывод об исходной пробельности в определении юридической сути актов Конституционного Суда РФ и норм российского уголовнопроцессуального права, их роли в отраслевом правовом регулировании. Автор приводит дополнительные аргументы в пользу того, что эти акты являются особой формой нормативных правовых предписаний. Вместе с тем нет оснований для констатации, что данные акты должны быть восприняты как «живые конституционные нормы». Во-первых, формирование указанных норм носит личностный характер. Во-вторых, известно, что содержание правовых позиций высшего органа конституционного правосудия есть результат субъективного акта познания норм Конституции; как следствие, нет гарантий, что при иных исходных условиях и иным субъектом познания данные нормы не будут познаны принципиально иначе, покажут иное «свое» содержание. В-третьих, нет оснований к тому, чтобы субъективные смыслы познания доминировали над иными формами выражения российского права. В- четвертых, существует потребность в исходной определенности легитимного предмета конституционной проверки, «нарабатываемого» самим органом конституционного правосудия. В-пятых, лишены легитимной основы публичные заявления об императивной силе указанных норм для иных ветвей государственной власти.

9. Обоснование несогласованности между собой ряда итоговых актов Конституционного Суда РФ по одному и тому же предмету. Они же вступают в противоречие с фундаментальными правилами толкования, выраженными в формулах: суды не должны изменять суть закона под видом его интерпретации; - смысл толкования закона состоит в том, чтобы убедиться в действительном намерении законодателя и усилить эффективность его реализации; суд обязан применять закон так, чтобы избежать возможности принять абсурдное решение. Как следствие, сущность правовой определенности вызывает потребность в формировании легального механизма, призванного, во-первых, проверять истинность актов Конституционного Суда РФ (предмет - их соответствие Конституции РФ); во-вторых, устранять коллизионность итоговых актов этого органа в системе уголовно-процессуального права.

10. Вывод о том, что из системы средств обеспечения режима правовой определенности устранены и акты ЕСПЧ. Публичные субъекты применения права явно выборочно обращаются к нормативным предписаниям этих актов в российском уголовно-процессуальном праве, но сюда «добавляются» еще векторы официальной политики, кардинально изменяющие акценты при решении вопроса о ценности и нормативном значении исследуемых средств правового регулирования для системы национального уголовно - процессуального права.

Нормативная ценность актов ЕСПЧ поставлена в зависимость от их оценки (на предмет «конституционности») Конституционного Суда РФ, который по своему усмотрению определяет, насколько правовые позиции органа наднационального правосудия соответствуют нормам Конституции РФ или правовым позициям самого Конституционного Суда. В результате налицо конфликт между толкованием норм российского права высшим органом конституционного правосудия России и толкованием норм Европейской конвенции Европейским Судом. Причем в этом споре все более проявляются факторы не столько правового характера, сколько публичной политики и идеологии. В силу этого фактор субъективной избирательности «выбора» правоприменителями актов ЕСПЧ приобретает определяющую роль, нивелируя значение этих актов в российском уголовно-процессуальном регулировании. Выход из этой коллизии либо в безусловном следовании национальными субъектами применения права правилу «pacta sunt servanda», либо в официальной денонсации Российской Федерацией своих обязательств, связанных с ратификацией Европейской конвенции.

11. Вывод об имеющейся исходной неопределенности в однородных правовых позициях Пленума Верховного Суда РФ; Пленума Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ; Пленума Верховного Суда РФ, Конституционного Суда РФ и актов ЕСПЧ; Пленума Верховного Суда РФ, Конституционного Суда РФ, актов ЕСПЧ и непосредственно прецедентов - эталонов применения права; судебных прецедентов одной и той же судебной инстанции по одному и тому же предмету.

Отсутствие единства в судебном толковании нивелирует не только состояние правовой определенности в государстве и обществе, но и суть и назначение права как регулятора; является скрытым коррупциогенным фактором; формирует нигилистическое отношение к праву. Налицо потребность в формировании такого порядка, когда единство правовых позиций по одному и тому же вопросу будет обеспечиваться совместными актами высших судебных инстанций; единство судебного прецедента - официальными актами (обзорами) Президиума Верховного Суда РФ. Изменение нормативных подходов к сути коллизионной нормы или к практике ее применения - легальное основание для потенциального пересмотра итоговых актов суда по воле заинтересованных лиц (гл. 49 УПК РФ).

12. Оценивая res judicata как потребность в обеспечении определенности сущности и следствий окончательных актов суда, автор отмечает вред абсолютизации этого принципа в действующей процедуре кассационнонадзорной формы проверки (гл. 47.1, 48.1 УПК РФ). Кроме того, налицо его антиномия с сущностью конституционного принципа обеспечения судебной защиты прав заинтересованных лиц. Единственно возможным средством разрешения как указанной антиномии, так и задач экстраординарной формы проверки является поддержание подлинного баланса гарантий реализации каждого из этих принципов. Основными элементами данной системы гарантий являются: ограниченный предмет кассационно-надзорной формы поверки; ее пресекательные сроки; процедура предварительного изучения жалобы или представления для выявления реального наличия кассационнонадзорных оснований; особые полномочия Председателя Верховного Суда РФ (его заместителей); правила итогового голосования судей; ревизионное начало проверки; инстанционность; исключительные основания к опровержению сути идеи res judicata.

13. Вывод о недостатках кассационно-надзорной формы проверки судебных решений, которые показали следующее:

прослеживается тенденция к включению в предмет кассационнонадзорной формы проверки не только законности окончательных актов суда, но и фактической их обоснованности, справедливости. Эти же векторы, по факту, закреплены в правовых позициях Пленума Верховного Суда РФ, в актах - прецедентах высших судебных инстанций;

в силу «нормативных» разъяснений Пленума Верховного Суда РФ и последующих новаций (Закон № 518-ФЗ) фактически нивелирована суть пресекательных сроков экстраординарной кассационно-надзорной формы проверки, отмены, изменения окончательных актов суда;

процедуры и итоги предварительного изучения жалобы, представления, имеющие назначением выявление существенных, фундаментальных оснований для инициации процесса кассационной или надзорной проверки, по существу модифицированы в ординарное средство выявления всех нарушений закона, в том числе тех, которые отнесены к фактической стороне проверяемых окончательных актов;

в таком же публичном контексте проявляются полномочия Председателя Верховного Суда РФ (его заместителей) по отмене «отказных» постановлений судьи, предварительно изучавшего жалобу, и административной инициации процесса экстраординарной проверки по существу;

ведомственным правосознанием и установками высших должностных лиц судебной системы преодолен запрет на поверку повторных или новых кассационных жалоб, поданных по тем же или иным основаниям, теми же или иными кассаторами в тот же суд кассационной инстанции (ст. 401.17 УПК РФ). В судах кассационной инстанции нарабатывается сугубо инициативная практика их повторного рассмотрения лишь в силу властных решений председателей соответствующих судов;

правосознанием судей и установками высших должностных лиц судебной системы суть оснований преодоления принципа res judicata модифицирована таким образом, что в качестве легальной основы отмены / изменения окончательных актов суда являются любые нарушения закона;

ревизионное начало кассационной, надзорной проверки используется в качестве ординарного средства для выявления любых нарушений закона и инициации отмены, изменения окончательных актов суда в интересах публичной правосудности приговора и единой публичной законности;

в таком же контексте уголовно-процессуальная доктрина обосновывает: потребность в «уточнении» правил голосования в суде кассационной, надзорной инстанции при равенстве голосов судей по вопросу pro et contra отмены окончательных актов суда; легальную целесообразность установления в процессуальной форме проверки неоднократности (инстанционности) процесса исправления всех возможных нарушений закона.

14. Вывод о нивелировании принципа res judicata, его подавлении принципом публичной законности, который лишь вуалируется декларациями о примате конституционного принципа обеспечения максимальной судебной защиты. В этой связи обоснована необходимость внесения системных изменений и дополнений в нормы п. 5 ч. 1 ст. 401.4, ст. 401.8, ст. 401.15, ч. 5 ст.

401.16, ст. 412.5, ст. 412.12 УПК РФ, принятие которых сможет реально обеспечить искомый баланс гарантий res judicata и конституционного принципа судебной защиты.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что сформулированные в ней положения комплексно объясняют сущность, назначение и нормативное содержание принципа правовой определенности российского уголовно-процессуального права. Система отстаиваемых автором констатаций и предложений позволяет на новом теоретическом уровне объяснить и прогнозировать закономерности функционирования российского уголовнопроцессуального права, как в целом, так и применительно к судебноконтрольным его производствам.

Примененный автором комплексный подход позволил раскрыть систему взаимосвязей и взаимозависимостей между такими элементами состояния правовой определенности, как определенность закона и определенность права, правосознание участников правовых отношений и коллизии динамики права, правовая политика и правовая идеология как факторы искажения воли закона и соответственно актов объективации динамики права.

Сформированная и обоснованная автором система теоретических выводов и положений может стать основой как для дальнейших исследований категории «правовая определенность» и объективно соответствующего ей правового состояния общества и государства, так и средством оптимизации системы российского уголовно-процессуального права. Причем как в плане реализации основных положений судебно-правовой реформы в Российской Федерации, так и в контексте обеспечения состояния правовой определенности формирующегося правового государства и гражданского общества.

Практическая значимость исследования заключается в том, что разработанные теоретические положения, практические рекомендации и предложения позволили: во-первых, определить сущность и нормативное назначение правовой определенности в механизме российского правового регулирования, в статике и динамике российского уголовно-процессуального права;

во-вторых, уяснить ее основные элементы, их взаимосвязь и взаимообусловленность, роль и значение для обеспечения режима правовой определенности в сфере уголовно-процессуальных отношений, правовых состояний и актов; в-третьих, вскрыть реальные причины во многом коллизионного состояния российского уголовно-процессуального права в современный период, обосновать систему мер по оптимизации этого направления государственной деятельности, повышению ее исходного потенциала.

Изложенные в работе положения могут быть использованы в преподавании учебной дисциплины «Уголовный процесс» и иных дисциплин уголовно-правового цикла, в законодательной деятельности Российской Федерации.

Обоснованный в диссертации вывод о том, что сущность и содержание категории «правовая определенность» не могут быть сведены исключительно к сущности и следствиям правила res judicata или к ясности и точности норм (предписаний), позволяет принципиально по-новому взглянуть на роль и значение иных элементов этой идеи в правотворческом и правоприменительном процессе.

Достоверность результатов исследования обеспечена использованием научно обоснованной и апробированной методики анализа и обобщения репрезентативной выборки эмпирических данных, факторами географии их сбора и темпоральными характеристиками реализованного исследования. Верифицируемость основных положений, итоговых выводов и рекомендаций исследования подтверждается их апробацией.

Апробация и внедрение результатов диссертационного исследования. Основные теоретические положения, итоговые выводы, рекомендации и предложения, изложенные в работе, докладывались на заседании кафедры уголовного процесса Кубанского государственного университета, отражены в 2 монографиях, а также в 51 научной статье, в том числе в 2 статьях, опубликованных в журналах, входящих в международную реферативную базу данных и системы цитирования (Web of Science (ESCI)), в 30 статьях, опубликованных в рецензируемых научных журналах, входящих в перечень Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки Российской Федерации.

Итоговые положения и предложения автора докладывались и обсуждались на международных, всероссийских и межвузовских конференциях: «Актуальные проблемы судебной, правоохранительной, правозащитной, уголовно-процессуальной деятельности и национальной безопасности» (Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием. Краснодар, 2018), «Конституционная реформа и модернизация общественного сознания (Междунар. науч. - практ. конф. в рамках Сапаргалиевских чтений. Алматы, 2018), «Перспективы совершенствования уголовно-процессуального законодательства Республики Казахстан» (Междунар. науч.-практ. конф. Караганда, 2018), «Уголовное судопроизводство: стратегия развития» ((II ежегод. Всерос. конф. Москва, 2017), «Эволюция государства и права: история и современность» (II Междунар. науч.-практ. конф. Курск, 2017), «Актуальные проблемы права России и стран СНГ-2017» (XIX Междунар. науч.-практ. конф. Челябинск, 2017), «Проблемы уголовного судопроизводства, криминалистики и судебной экспертизы в современном мире» (Всерос. науч.-практ. конф. Краснодар, 2017), «Актуальные проблемы права и правоприменительной деятельности» (Междунар. науч.-практ. конф. Новороссийск, 2016), «Охрана прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовного судопроизводства» (Междунар. науч.-практ. конф., посвященная 55-летию доктора юридических наук, профессора О.А. Зайцева. М., 2016), «Уголовное судопроизводство: современное состояние и основные направления совершенствования» (Междунар. науч.- практ. конф., посвященная 50-летию доктора юридических наук, профессора

А.В. Гриненко. М., 2016), «Современное уголовно-процессуальное право России - уроки истории и проблемы дальнейшего реформирования» (Междунар. науч.-практ. конф. Орел, 2016), «Право, наука, образование: традиции и перспективы» (Междунар. науч.-практ. конф., посвященная 85-летию образования Саратовской государственной юридической академии. Саратов, 2016.), «Проблемы эффективности права в современной России» (Междунар. науч.-практ. конф. Краснодар, 2016), «Актуальные проблемы права России и стран СНГ-2016» (XVIII Междунар. науч.-практ. конф. Челябинск, 2016), «Современные проблемы уголовной политики» (VI Междунар. науч.-практ. конф. Краснодар, 2015), «Развитие права: актуальные проблемы и перспективы» (Всерос. науч.-практ. конф. Моздок, 2015), «Актуальные проблемы уголовного права, уголовного процесса, криминалистики и криминологии» (Междунар. науч.-практ. конф. М., 2014).

Основные положения и выводы исследования внедрены в учебный процесс Балтийского федерального университета им. И. Канта, Краснодарского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации, Кубанского государственного университета, Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского, Сыктывкарского государственного университета имени Питирима Сорокина, Южно-Уральского государственного университета (национальный исследовательский университет), а также в практическую деятельность Краснодарского краевого суда и Ставропольского краевого суда.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, шести глав, разбитых на 12 параграфов, заключения, списка литературы и приложений.