§5. Сущность и значение напутственного слова председательствующего

Во-перввіх, посредством ВВІДЄЛЄНИЯ присущих ему процес су алв HBIX свойств (обязателвноств для присяжнвіх, оспоримоств сторонами на предмет необъективности, возможноств дополнения и уточнения, устная форма C обязательным письменным аналогом, приобщаемым к материалам уголовного дела) и требований (полнота, ясность для присяжных, объективность, безошибочность в разъяснениях закона и обстоятельств дела)^[641].

Во-вторых, обозначением времени его произнесения и объема заключенного в нем содержания^[642]. Различают «обычное» напутственное слово (ч. 1 ст. 340 УПК РФ), краткое напутственное слово (ч. 3 ст. 344 УПК РФ)^[643]; повторное полное напутственное слово в случае возобновленного судебного следствия (ч. 6 ст. 344 УПК РФ); краткое напутственное слово на стадии устранения недостатков (неясности или противоречивости) вердикта коллегии присяжных (ч. 2 ст. 345 УПК РФ).

В-третьих, напутственное слово председательствующего изучается через выявление специфики его процессуального закрепления в протоколе судебного заседания (ст. 353 УПК РФ)¹.

Помимо собственно юридических современная научная литература изобилует характеристиками напутственного слова председательствующего, в основу которых положены разноотраслевые научные знания^{[644] [645].}

Напутственное слово председательствующего имеет четко определенную функциональную нагрузку - осведомить коллегию присяжных о правовых (уголовно-правовых и уголовно-процессуальных) аспектах рассматриваемого с их участием уголовного дела, необходимых для вынесения вердикта. Иными словами, оно состоит в трансляции знаний-проблем, сопряженных с набором уголовно-процессуальных инструкций для познающих их субъектов - присяжных заседателей. Содержательная оценка напутственного слова председательствующего упирается в трудность, которую условно можно назвать трудностью эпистемологического круга. Для уяснения того насколько оптимально содержание напутственного слова, следует знать его композиционную структуру, нашедшую свое отражение в ст. 340 УПК РФ.

Для начала председательствующий приводит содержание обвинения (и. 1 ч. 3 ст. 340 УПК РФ). На первый взгляд уголовно-процессуальный закон здесь предельно точно определил модель деятельности судьи. Но на практике сложности все же возникают и не в последнюю очередь потому, что законодатель не уточнил, как следует поступать председательствующему, если в ходе судебного заседания происходит трансформация обвинения (прокурор отказывается от обвинения полностью или в части, изменяет обвинение)^[647]. Нередко судьи приводят содержание обвинения дважды: сначала первоначальное, затем - измененное, тем самым усложняя восприятие присяжными итогового, необходимого для вынесения ими вердикта информационного материала.

Вслед за изложением содержания обвинения председательствующий обязан сообщить содержание уголовного закона, предусматривающего ответственность за совершение деяния, в котором обвиняется подсудимый (п.2 ч. 3 ст. 340 УПК РФ). C точки зрения гносеологии речь идет о передаче знания теоретического уровня как результата семантической интерпретации, концептуализации. Соответственно, с юридико-технической - о толковании уголовно-правовых норм. В рассматриваемом контексте толкование председательствующим уголовно-правовых норм - это уяснение для себя и разъяснение для других (присяжных заседателей) их действительного смысла. Судья должен в доходчивой форме, не используя юридическую терминологию, раскрыть состав данного преступления, а также в зависимости от особенностей рассматриваемого уголовного дела доводить и иные нормы уголовного и уголовно-процессуального закона, осведомленность о которых позволит присяжным заседателям вынести объективный вердикт (например, о стадиях осуществления преступления (ст. 29-31 УК РФ), о соучастии в преступлении (ст. 32-36 УК РФ), об обстоятелвствах, исключающих преступности деяния (ст. 37-42 УК РФ)).

В некоторвіх случаях судве, не оспаривая позиций сторон, не предрешая исход дела, в доступной форме целесообразно дати присяжним заседателям разъяснения об особенностях субъективной стороны совершенного преступления, понимание которой представляет для них определенную сложность, не забывая о запретах ч. 5 ст. 339 УПК РФ. В жалобе IIL, осужденного Пензенским областным судом, в частности указывалось, что присяжным заседателям не разъяснено то, что убийство может быть совершено только с прямым умыслом.

Знания, передаваемые председательствующим присяжным заседателям в напутственном слове, в основном связаны с генерализацией фактических данных, обобщением выработанных сторонами обвинения и защиты в ходе судебного следствия и прений сторон тактических позиций по уголовному делу^{[648] [649]. Прежде всего, речь идет о напоминании судьей коллегии присяжных об исследованных в суде доказательствах (п. З ч. 3 ст. 340 УПК РФ). Важно отметить, что в данном случае речь идет не об исчерпывающей характеристике судьей исследованных в судебном следствии доказательств, а об их кратком изложении. Излагая сущность исследованных в суде доказательств, представляется важным исходить из того, что если по делу привлечены несколько обвиняемых или обвиняемому вменяется несколько эпизодов обвинения, то доказательства должны быть приведены в отдельности по каждому обвиняемому и по каждому эпизоду обвинения.}

Представляет ли с научной точки зрения набор «обвинительных» и «защитительных» доказательств определенный перечень? Полагаем, что нет видимых причин для того, чтобы не рассматривать все исследованные по делу доказательства в качестве перечня. Ведь перечень - список с перечислением чего-нибудь. Однако применительно к п. З ч. 3 ст. 340 УПК РФ перечень доказательств - не только ссылка на источник доказательств, но и приведение краткого содержания доказательств (ч. 1 ст. 74 УПК РФ). На этих позициях стоит и судебная практика¹. В целом следует отметить, что нарушения, допускаемые судьей при произнесении напутственного слова, разнообразны (упоминание только тех доказательств, которые представлены одной стороной процесса; искажение содержания доказательств, оперирование доказательствами, которые не были исследованы в суде).

Сохраняя объективность и беспристрастность, председательствующий кратко, но емко обязан напомнить присяжным заседателям точку зрения государственного обвинителя и защитника как участников уголовно-правового спора, а также приводимые в ее обоснование аргументы. Некоторые процессуалисты (А. И. Галкин^{[650] [651], А. В. Огурцов[652]) считают возможным производство председательствующим корректировки процессуальных позиций сторон уголовного дела. Полагаем, что это мнение небесспорно. Отвергает возможность такой корректировки дух и буква уголовно-процессуального закона, позиция Верховного Суда РФ. Допущение такой «судейской корректировки» - выражение председательствующим своего мнения по делу, фактическая утрата им объективности.}

Излагая, как того требует уголовно-процессуальный закон, позиции государственного обвинителя и защитника судья должен объяснить присяжным заседателям на первый взгляд очевидный, но весьма важный нюанс: позиции сторон - это те доводы (аргументы), которые они приводят в обоснование своих утверждений. Как справедливо указывается в литературе, сориентированной главным образом на судей¹, эти доводы не являются доказателвствами по делу. Иными словами, доводві можно приниматв во внимание и класть в основу вердикта лишь в случае, если они подтверждаются доказательствами, исследованными в судебном заседании.

Пункт 5 ч. 3 ст. 340 УПК РФ обязывает председательствующего совершить несколько процессуальных действий. Во-первых, разъяснить присяжным заседателям основные правила оценки доказательств в их совокупности. Как неоднократно подчеркивал Конституционный Суд РФ, в основу обвинительного приговора могут быть положены лишь доказательства, не вызывающие сомнения с точки зрения их достоверности и соответствия закону (см., например: определения от 7 декабря 2006 г. N 548-0 , от 27 октября 2000 г. N 233-0 ). При этом присяжные заседатели являются субъектами оценки доказательств (ч. 1 ст. 17 УПК РФ), что представляется вполне логичным, учитывая осуществляемую ими в судебном процессе функцию.

Присяжным заседателям необходимо разъяснить, что в соответствии с законом показания подсудимого также являются доказательствами по делу и подлежат оценке в совокупности с другими доказательствами, исследованными в суде. Судейского акцента в напутственном слове требует принцип ^{[653] [654] [655] непредустановленности судебных доказательств; коллегия присяжных должна уяснить, что ни одно из представленных доказательств не имеет заранее установленной большей доказательственной силы.}

Во-вторых, профессиональный судья должен довести до сведения присяжных заседателей сущность принципа презумпции невиновности. Как показывает опыт, восприятие содержания данного принципа уголовного судопроизводства не составляет для присяжных заседателей каких-либо затруднений. Думается, что председательствующему следует подчеркнуть, что этот принцип в равной мере применяется ко всем подсудимым, независимо от характера выдвинутых против них обвинений, уровня их образования и интеллектуального развития. Следовательно, необходимо довести до присяжных заседателей положения ч. 2 ст. 77 УПК РФ. В напутственном слове судье целесообразно подчеркнуть: сам факт признания или отрицания подсудимым своей вины не является доказательством.

Знания, заложенные в напутственном слове председательствующего, функционируют как инструмент удостоверения достоверности того или иного фактического обстоятельства или доказательства по уголовному делу. Здесь под понятием «очевидность» следует понимать:

А. Психологически очевидное, т.е. осознание присяжными заседателями очевидного в индивидуально-личностном смысле, вызывающего их уверенность в истинности чего-либо, исходя из частного опыта. Причем последний вовсе не обязательно должен быть опытом личным; он может быть «заимствованным» у других, являться результатом личностного присоединения к чьему-либо опыту, осознанием его как собственного ввиду соответствия собственным ценностям и идеалам. Так, например, традиционным верованием и всем человеческим общежитием выработан негласный закон, согласно которому лгать - не хорошо. Показания обвиняемого, данные им на стадии предварительного расследования и в суде, вполне могут разниться в связи с тем, что он что-то недоговаривает, откровенно скрывает. Причины, по которым подсудимый вводит суд в заблуждение относительно тех или иных обстоятельств уголовного дела могут быть различны, продиктованы избранной им тактикой защиты против предъявленного ему обвинения¹. Поэтому представляется важным, чтобві председателвствующий дал коллегии присяжнвіх заседателей разъяснения о том, что такие показания, данные на разных этапах уголовного процесса, являются доказательствами и должны быть оценены как каждое в отдельности, так и в совокупности с другими доказательствами.

Б. Логически очевидное, которое является очевидностью доказательства. Такое очевидное всегда опосредованно, представляет результат демонстрации, обоснования. Уважение достоинства и свободы человека требует, чтобы каждый подсудимый был свободен решать, какую позицию он займет в отношении предъявленных ему обвинений. Данная логика диктует формирование стратегии его поведения, обнаруживаемой на всех этапах судебного разбирательства уголовного дела. При этом председательствующим до сведения присяжных заседателей должно быть доведено положение о том, что отказ подсудимого от дачи показаний или его молчание в суде не имеют юридического значения и не могут расцениваться как свидетельство его виновности (п. 6 ч. 3 ст. 340 УПК РФ).

В. Непосредственно очевидное, которое представляет форму адекватной фиксации некоторого положения дел, исходя из ситуации, складывающейся в судебном заседании. Пример тому - оценка коллегией присяжных признания подсудимым своей вины при очевидной недостаточности обвинительных доказательств.

В-третьих, отдельного упоминания судьи заслуживает норма ч. 3 ст. 14 УПК РФ. Содержание использованного в ч. 1 ст. 49 Конституции РФ и нашедшего отраслевое закрепление (ч. 3 ст. 14, п. 5 ч. 3 ст. 340 УПК РФ) термина «неустранимые сомнения» остается не вполне определенным. А потому есть резон в рассуждениях ученых о включении определения понятия «неустранимые сомнения», например, в ст. 5 или ст. 14 УПК РФ^{[656] [657]. Другой возможный вариант - его разъяснение в постановлении Пленума Верховного Суда от 22 ноября 2005 г. №23. До внесения в этот вопрос ясности считаем возможным давать в рамках напутственного слова следующее объяснение «неустранимым сомнениям» - это такие сомнения в виновности подсудимого, которые остаются у присяжного заседателя после всестороннего, полного и объективного исследования фактических обстоятельств дела в их совокупности, исключающего вероятные объяснения произошедшего.}

В-четвертых, не вдаваясь в подробности механизма признания доказательств недопустимыми, порой не вполне очевидного даже для юристов, судья должен объяснить присяжным заседателям, что недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения. При этом председательствующий в напутственном слове не вправе напоминать присяжным о доказательствах, являющихся недопустимыми. В противном случае приговор будет отменен в связи с допущенными судьей нарушениями уголовно-процессуального закона (см., например, определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 22 июля 2008 г. N 58-О08-47СП)^[658].

В-пятых, председательствующий обязан разъяснить специфику голосования по ответам на поставленные перед присяжными вопросы и вынесения ими вердикта (п. 7 ч. 3 ст. 340 УПК РФ). По обыкновению, судья доводит до сведения присяжных, что их голосование проводится открыто (ч. 2 ст. 342 УПК РФ), обозначает роль старшины присяжных заседателей в организации голосования (ч. 2 ст. 331, ч. 1 ст. 342 УПК РФ), призывает к принятию единодушного решения, разъясняет порядок принятия решения при недостижении единодушия (ч. 1 ст. 343 УПК РФ), объясняет смысл предоставленной уголовно-процессуальным законом возможности для присяжных вернуться в зал судебного заседания для получения от председательствующего дополнительных разъяснений, если в ходе своего совещания коллегия присяжных придет к выводу об их необходимости (ч. 1, 2 ст. 344 УПК РФ).

C учетом п. 8 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ принципиальным видится ряд разъяснений председательствующего, касающихся недопустимости нарушения присяжными заседателями тайны совещания и голосования по поставленным перед ними вопросам. Полагаем, что с учетом имеющейся судебной практики¹ такие разъяснения должны быть предусмотрены в п.ЗЗ постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 ноября 2005 г. №23 в виде абзаца 5, содержащего требование к председательствующему сообщать присяжным заседателям о запрете на нахождение в совещательной комнате во время вынесения вердикта лиц, не входящих в состав коллегии присяжных заседателей, в том числе запасных присяжных заседателей; о недопустимости во время совещания любых личных, телекоммуникационных и иных контактов с посторонними лицами; о запрете на разглашение сведений, ставших известными присяжным заседателям в связи с их голосованием (Приложение 5).

Судье следует учитывать, что присяжные - активные носители обыденных знаний, объектами которых предстают явления жизненного опыта и трудовой деятельности, а в качестве метода их получения выступает непосредственная жизненная практика^{[659] [660]. Эти знания гносеологически не стандартизированы. В данной связи считаем возможным сформулировать следующую рекомендацию, адресованную судьям: объясняя правила голосования в совещательной комнате, председательствующий должен противопоставлять их хорошо знакомым правилам голосования в более знакомых широким массам людей стандартных ситуациях и объяснять, что в процессе голосования старшина присяжных подает свой голос последним, но это не означает его преимущество перед другими ранее заявленными голосами присяжных (ч. 4 ст. 342 УПК РФ).}

Часть 4 ст. 340 УПК РФ устанавливает правила, которым должен следовать судья при завершении своего напутственного слова, а именно: напомнить присяжным заседателям содержание данной ими присяги и разъяснить возможность (в случае вынесения обвинительного вердикта) признать подсудимого заслуживающим снисхождения. Как справедливо обращает внимание С. А. Насонов, на практике эти элементы последней части напутственного слова доводятся до присяжных заседателей в обратной последовательности: сначала разъясняется право признать подсудимого заслуживающим снисхождения, а потом напоминается присяга¹. В развитии сказанного заметим, что в 80% изученных диссертантом уголовных дел председательствующий помимо нормы ч. 4 ст. 340 УПК РФ, также разъяснял содержание ч. 2 ст. 349 УПК РФ, ст. 64,65 УК РФ, обозначая нюансы назначения наказания подсудимому как признанному, так и не признанному присяжными заседателями заслуживающим снисхождения. Такой подход представляется нам правильным, полностью соответствующим тем представлениям о правосудии в суде с участием присяжных заседателей, которые сформированы Пленумом Верховного Суда в п.ЗЗ постановления от 22 ноября 2005 г. №23.

Что касается напоминания о содержании ранее принесенной присяжными заседателями присяги (ст. 332 УПК РФ), то судьи, по обыкновению, на данном этапе произнесения напутственного слова воспроизводят ее вновь и в полном объеме. По их свидетельству при кажущейся простоте, не вполне ясным для присяжных часто остается требование разрешить дело по внутреннему убеждению и совести^{[661] [662]. И вряд ли мы вправе обвинять присяжных в отсутствии прозорливости или нежелании понимать очевидное. Как указывалось ранее, проблема определения понятия «внутреннее убеждение» неоднозначна и являет собой предмет длительной научной дискуссии. В основе внутреннего убеждения лежит совесть. Разрешить дело по внутреннему убеждению означает, что, во- первых, никто из присяжных заседателей не вправе руководствоваться оценкой доказательств по делу, предлагаемой кем-то другим, а также перелагать обязанность такой оценки и ответственность за нее на другое лицо; во-вторых, ответы на поставленные перед присяжными вопросы должны формулироваться не произвольно и не интуитивно, а на основе совокупности исследованных по делу доказательств, ни одно из которых не имеет заранее установленной силы[663];}

присяжные должны стремиться к однозначным выводам, а все неустранимые сомнения толкуются в пользу подсудимого. При этом председательствующему важно подчеркнуть, что при рассмотрении уголовного дела происходит формирование внутреннего убеждения каждого члена коллегии присяжных заседателей, которое и получает закрепление в вердикте.

Возможность заявления сторонами возражений в связи с содержанием напутственного слова председательствующего по мотиву нарушения им принципа объективности и беспристрастности предусмотрена ч. 6 ст. 340 УПК РФ. Судебная практика в данном отношении неоднородна: в одних случаях (и их число значительно) указанные возражения не высказывались¹, в других, - они имелись, и их судьба была различной . В УПК РФ не сказано о том, как должен реагировать председательствующий на такие возражения. В целях устранения данного законодательного пробела нами предлагаются соответствующие дополнения в ч. 6 ст. 340 УПК РФ (Приложение 1). Например, в случае заявления защитником возражения о том, что в напутственном слове не были упомянуты некоторые доказательства стороны защиты, судья должен разъяснить коллегии присяжных, чтобы она при вынесении вердикта дала свою оценку и данным доказательствам.

Ранее практика работы кассационной, а ныне апелляционной инстанции Верховного Суда РФ свидетельствует о том, что большинство возражений, принесенных на содержание напутственного слова председательствующего, сводятся к его обвинительному уклону. И заявляет об этом, конечно, сторона ^{[664] [665] [666] защиты, полагая, что ее действия способствуют полноценной реализации и защите подсудимым своих прав и свобод. В некоторвіх случаях это действителвно так; и адвокатура проявляет себя как «один из способов самоограничения государственной власти»1.}

Однако в значителвном числе случаев доводы принесеннвіх жалоб справедливо признаются необоснованнвши^{[667] [668]. Вместе с тем в ряде случаев требования сторон об отмене приговора ввиду нарушения председателвствующим принципа объективности и беспристрастности законнві и подлежат удовлетворению, например, в ситуации, когда судвя при произнесении напутственного слова не упомянул исследованнвіе в судебном заседании доказателвства (кассационное определение от 8 июля 2004 г. N 18- О04-64СП[669]).}

Подвітоживая сказанное, заключим: напутственное слово

председателвствующего представляет собой, во-перввіх, социокод, т.е. оперативное информационное взаимодействие председателвствующего и коллегии присяжных заседателей с целью оптимизации совместно выполняемой работы - рассмотрения и разрешения по существу уголовного дела. Во-вторых, оно - напутственное слово председательствующего - отражение системности заключенного в нем знания, демонстрация взаимосвязи и взаимообусловленности его внутренних элементов, которые обеспечивают рационально-логическую уголовно-правовую и уголовно-процессуальную реконструкцию события уголовно-правового конфликта, необходимую для вынесения вердикта коллегией присяжных заседателей и постановления на его основе судьей приговора по уголовному делу.