Реализация права на защиту лица, запрашиваемого к выдаче для уголовного преследования, при применении к нему уголовно-процессуального принуждения
Право на защиту лица, запрашиваемого к выдаче, осуществляется практически на всем протяжении экстрадиционной процедуры. Однако на разных этапах выдачи лица происходит это неодинаково.
На каждом из них функционирует свой определенный механизм реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче. Данное обстоятельство позволяет говорить о соответствующих видах указанной реализации. Не является исключением и применение мер процессуального принуждения в отношении запрашиваемого к выдаче, которое в литературе иногда называется «одной из стадий экстрадиционного процесса»169, что сути сказанного не меняет.Применение принуждения в ходе экстрадиции предполагает ограничение свободы лица170. Такое ограничение приводит к возрастанию вероятности нарушения его прав и законных интересов171. Это особенно типично для случаев применения к лицу задержания и заключения под стражу. В результате проблема реализации его права на защиту ставится наиболее остро.
Как показывает судебная практика, наиболее часто запрашиваемый к выдаче подвержен именно задержанию и заключению под стражу. Объясняется это тем, что данные меры облегчают выполнение запроса о выдаче лица.
Вопросы задержания запрашиваемого к выдаче в основном являются объек- [169] [170] [171] том внимания таких международно-правовых документов, как Европейская конвенция о выдаче 1957 г. и Минская конвенция (1993). Примечательно, что задержание в связи с поступившим запросом о выдаче международными договорами рассматривается поверхностно. Так, Европейская конвенции о выдаче 1957 г.[172] в одном случае лишь упоминает постановление о задержании наряду с другими документами (обвинительным заключением, приговором, постановлением об аресте), которые в виде подлинника или заверенной копии должны сопровождать соответствующий запрос (п. Значительно больший интерес в этом и других международно-правовых документах проявлен к проблеме задержания, применяемого до получения государством запроса о выдаче. Такое задержание касается случаев, не терпящих отлагательства, и в некоторых многосторонних и двусторонних договорах оно называется временным. Его регламентация отличается большей тщательностью. В частности, предусматриваются условия, при которых просьба о таком задержании подлежит удовлетворению; способы направления указанной просьбы запрашиваемому государству; сроки задержания; основания отмены задержания (п.п. 1-4 ст. 16 Европейской конвенции о выдаче 1957 г.; п.п. 1-5 ст. 24 Договора между Российской Федерацией и Турецкой Республикой о взаимной правовой помощи по уголовным делам и выдаче[174] и др.). Другой разновидностью задержания лица до получения запроса о его выдаче является задержание при наличии предусмотренных законодательством оснований подозревать, что лицо совершило на территории другой Договаривающейся Стороны преступление, повлекшее выдачу. При этом согласно п. 2 ст. ст. 61 Минской конвенции (1993) такое задержание может состояться и без ходатайства о взятии лица под стражу. Изучение материалов о выдаче показало, что задержание до поступления запроса о выдаче не является редкостью. Однако и в случае поступления запроса о выдаче применение уголовно-процессуального принуждения к лицу нередко также начинается с задержания. Данная мера, затрагивая наиболее существенные интересы лица, должна сопровождаться заботой государства о реализации его права на защиту. В Российской Федерации такая забота наиболее отчетливо прослеживается в некоторых ведомственных актах[175], актах применения права[176], в документах информационно-разъяснительного характера по вопросам применения законодательства Российской Федерации в части выдачи лица для привлечения к уголовной ответственности[177]. Причем указанный перечень в данном документе остается открытым, позволяя надеяться на то, что существуют и иные не запрещенные законом средства и способы защиты запрашиваемого к выдаче лица. Однако на законодательном уровне этот и другие важные вопросы, относящиеся к задержанию запрашиваемого к выдаче, не проработаны. Более того, сам термин «задержание» применяется к данной категории лиц лишь в одном случае. Речь идет о ч. 1 ст. 461 УПК РФ, предостерегающей иностранные государства от совершения следующих действий в отношении лица, выданного иностранным государством: задержание, привлечение в качестве обвиняемого, осуждение без согласия государства, выдавшего данное лицо, передача третьему государству за преступление, не указанное в запросе о выдаче. Других вариантов использования термина «задержание» в отношении запрашиваемого к выдаче УПК РФ не содержит. Чем же руководствуется правоприменитель, задерживая лицо в целях его последующей выдачи? Ничем иным, по справедливому замечанию помощника [178] Борского городского прокурора Нижегородской области, юриста 1 класса Н.А. Варламова, как общими правилами задержания, предусмотренными главой 12 УПК РФ в отношении подозреваемого[179]. Кстати, такой ориентир содержится и в комментариях к УПК РФ, призывающих принимать решение о задержании в порядке, установленном ст. ст. 92-96 УПК РФ[180]. Полагаем, что упомянутому замечанию необходимо отвести место в тексте УПК РФ, вследствие чего комментарии ученых и практиков по данному вопросу будут иметь законодательную основу. Однако только этой новацией недостаточно. Подозреваемый и запрашиваемый к выдаче - совершенно разные лица, появляющиеся в уголовном судопроизводстве при непохожих обстоятельствах. В отличие от подозреваемого запрашиваемый к выдаче официально не признан законодателем участником уголовного судопроизводства. А правовая регламентация задержания запрашиваемых к выдаче на уровне международно-правовых актов часто характеризуется отсутствием единообразия, четких границ между задержанием и заключением под стражу, а также противоречивостью. Например, разграничение указанных мер принуждения особенно необходимо при использовании норм о временном задержании запрашиваемых к выдаче. Ведь сроки временного задержания, обозначенные в международно-правовых актах, не совпадают со сроком, применяемым в отношении подозреваемого согласно п. 11 ст. 5, ст. 10, ч. ч. 2, 3 ст. 94 УПК РФ, а разнятся между собой. Данное обстоятельство уже попадало в поле зрения авторов[181]. Так, из содержания п. 4 ст. 16 Европейской конвенции о выдаче 1957 г. следует, что «временное задержание может продолжаться 18 дней, если просьба о выдаче так и не получена, но в любом случае этот период не может превышать 40 дней с даты такого задержания». Между тем пункт 4 ст. 8 Договора между Российской Федерацией и Республикой Ангола о выдаче от 31 октября 2006 г. В подобной ситуации применительно к лицу, запрашиваемому к выдаче, необходимо предусмотреть в отдельной статье УПК РФ не только предельный срок задержания без судебного решения, срок составления протокола задержания и требования, предъявляемые к нему, субъектов задержания, но и ряд гарантий такому задержанному (объявление протокола запрашиваемому к выдаче лицу, вручение лицу его копии под расписку, сообщение прокурору о произведенном задержании, получение объяснений у задержанного, свидание с защитником, условия освобождения задержанного). Говоря о предельном сроке задержания запрашиваемого к выдаче, необходимо руководствоваться уголовно-процессуальными нормами, регламентирующими задержание подозреваемого. А этот срок до момента доставки такого лица к судье не должен превышать 48 часов, тем более что, именно на такую продолжительность ориентирует и Комитет ООН по правам человека[183]. По истечении указанных 48 часов лицо может содержаться под стражей только на основании судебного решения. Этим документом в отношении запрашиваемого к выдаче избирается заключение под стражу. Указанный подход позволяет понять и структуру временного задержания, о котором говорится в международно-правовых актах. Она представлена двумя частями. Первая - это часть, не требующая судебного решения и сроком не превышающая 48 часов. Вторая часть временного задержания может получить право на существование лишь в одном случае, если имеется судебное решение. А это значит, что вторая часть временного задержания в нашем понимании является ничем иным как заключением под стражу, т.е. мерой пресечения. Относительно сроков составления протокола задержания запрашиваемого к выдаче и требований, предъявляемых к данному документу, следует сказать, что они должны соответствовать нормам, содержащимся в ч. ч. 2 и 3 ст. 92 УПК РФ «Порядок задержания подозреваемого». Относительно гарантий запрашиваемого к выдаче, подвергнутого задержанию, в первую очередь следует иметь в виду те, которые создадут ему дополнительные возможности для реализации своего права на защиту. Речь идет о новых способах, предназначенных для использования в указанной сфере. За их основу вполне можно взять и те, которые содержатся в информационном письме Генеральной прокуратуры Российской Федерации, адресованном прокурорам субъектов Российской Федерации, приравненным к ним военным прокурорам и прокурорам иных специализированных прокуратур от 20 апреля 2009 г. № 81/4-27606- 9. О таких способах говорилось ранее (например, дача объяснения лица по вопросам, связанным с процедурой экстрадиции; отказ от дачи объяснений и др.). Все они адресованы лицам, не обладающим властными полномочиями (запрашиваемому к выдаче, его защитнику, законному представителю). Вместе с тем не обеспеченные деятельностью должностных лиц такие способы теряют свою актуальность. Поэтому нормативному закреплению подлежат не только возможности запрашиваемого к выдаче, его защитника, законного представителя, но и корреспондирующие им обязанности должностных лиц. Это позволит достичь корреляции между способами, применяемыми в этой области должностными лицами, и способами, используемым запрашиваемым к выдаче, его защитником и законным представителем. Однако статус нормативного закрепления указанных возможностей должен быть поднят с уровня ведомственных актов до уровня УПК РФ. Это связано с тем, что УПК РФ в отличие от ведомственных актов является источником уголовнопроцессуального права. В этих целях в текст УПК РФ требуется включить нормы о задержании лица, запрашиваемого к выдаче. Данное предложение было поддержано практиками. По данным проведенного нами анкетирования, 87% судей, 95% прокуроров, 97% адвокатов высказались о необходимости закрепления задержания запрашиваемого к выдаче в виде отдельной статьи, включенной в главу 54 УПК РФ. Не чужда данная идея и ученым. Так, С.В. Вершинина применительно к экстрадиции предлагает «отдельно регламентировать в законе основания, условия и порядок задержания лица, подлежащего выдаче»[184], правда, при этом применение задержания связывается автором только с одной мерой пресечения - заключением под стражу. А.Е. Косаревой был предложен вариант статьи 465-1 УПК РФ «Задержание лица, числящегося в международном (межгосударственном) розыске» следующего содержания: «1. При обнаружении лица, числящегося в международном (межгосударственном) розыске, объявленном компетентным органом иностранного государства, орган дознания, дознаватель, следователь или прокурор вправе задержать это лицо на срок до 48 часов. 2. По истечении 48 часов с момента задержания лицо подлежит освобождению, если: а) инициатором розыска (запрашивающей стороной) каналами быстрой связи не представлено письменное заверение о намерении обращения в Г енеральную прокуратуру РФ с запросом о выдаче задержанного и копия постановления компетентного органа запрашивающей стороны о заключении разыскиваемого и задержанного на территории РФ лица под стражу; б) судом в отношении задержанного лица не была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу в порядке, предусмотренном частью 1 статьи 466 настоящего Кодекса»[185]. Полагаем, что предложенный вариант статьи 465.1 УПК РФ не решает всех необходимых вопросов задержания запрашиваемого к выдаче. В связи с этим требуется иной подход в ее разработке. За основу подобного конструирования следует взять главу 12 УПК РФ, приняв во внимание Указание Генеральной прокуратуры РФ от 5 марта 2018 г. № 116/35, а также научные достижения в рассматриваемой области, анализ которых был дан в работе ранее. При этом немаловажным будет учет опыта белорусского и украинского нормотворчества в рассматриваемой области. Так, в УПК Республики Беларусь и УПК Украины рассматриваемый вопрос наряду с другими подвергнут тщательной регламентации. Наконец, нельзя не считаться с частью первой статьи 10 Минимальных стандартных правил Организации Объединенных Наций, касающейся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинских правил)[186], согласно которой «при задержании несовершеннолетнего, родители или опекун немедленно ставятся в известность о таком задержании, а в случае невозможности такого немедленного уведомления родители или опекун ставятся в известность позднее в кратчайшие возможные сроки». Данная норма продублирована и в текстах УПК различных государств (например, в ч. 1 ст. 433 УПК Азербайджанской Республики, ч. 3 ст. 492 УПК Украины). С учетом сказанного содержание статьи 465.1 «Задержание для обеспечения возможной выдачи лица» видится следующим: «1. Задержание для обеспечения возможной выдачи лица допускается при отсутствии на этот момент данных, исключающих выдачу задержанного иностранному государству или международному суду. Задержание не может длиться свыше 48 часов с момента фактического задержания, по истечении которых задержанный должен быть освобожден из-под стражи либо в отношении его должна быть применена мера пресечения, предусмотренная настоящим Кодексом. 2. В момент фактического задержания лицу вручается под роспись уведомление, в котором указывается время фактического задержания и содержится разъяснение прав задержанного. 3. Должностное лицо органа дознания, куда доставлен задержанный, немедленно делает письменное сообщение о произведенном фактическом задержании прокурору. 4. После доставления задержанного в орган дознания в срок не более 3 часов должен быть составлен протокол задержания, в котором делается отметка о том, что лицу разъяснены права, предусмотренные статьей 460.1 настоящего Кодекса. В протоколе указываются сведения, содержащиеся в части второй статьи 92 настоящего Кодекса. Протокол объявляется задержанному. Протокол подписывается лицом, его составившим, и задержанным. Копия протокола немедленно под роспись вручается задержанному, а также сразу же направляется прокурору. 5. В случае задержания несовершеннолетнего лица, запрашиваемого к выдаче, об этом немедленно извещаются его законные представители. Если немедленное сообщение невозможно, законные представители несовершеннолетнего уведомляются о задержании в максимально короткие сроки». Соответственно, в изменениях нуждается и ст. 92 УПК РФ, регламентирующая другой вид задержания - задержание подозреваемого. Цель их - в уравнивании процессуальных возможностей задержанного лица, выдача которого запрашивается, и задержанного подозреваемого. Для этого формулировка предложения, завершающего часть 2 ст. 92 УПК РФ, должна выглядеть следующим образом: «Подозреваемому немедленно вручается под роспись копия протокола с полным перечнем его процессуальных прав и обязанностей». Ссылка в части 4 предлагаемой к закреплению в УПК РФ статьи 465.1 на часть 2 статьи 92 УПК РФ позволит распространить на запрашиваемого к выдаче правило о необходимости указания в протоколе задержания полного перечня процессуальных прав и обязанностей задержанного. Несмотря на сходство двух видов задержания - задержания запрашиваемого к выдаче и задержание подозреваемого - процедура их осуществления должна быть регламентирована нормами разных глав УПК РФ. Ведь речь идет о задержании разных лиц. Одно (подозреваемый) задержано по подозрению в совершении преступления, другое (запрашиваемый к выдаче) - в порядке поступившего требования о выдаче. Кстати, разграничение указанных задержанных прослеживается и в содержании статьи 14 Федерального закона «О полиции»[187]. В приведенном в ней перечне лиц, подлежащих задержанию полицией, лица, подозреваемые в совершении преступления, и лица, в отношении которых поступило требование о выдаче, указаны в разных пунктах (п. 1 и п. 13). Поэтому считаем нецелесообразным вносить какие-либо изменения, касающиеся вопросов выдачи лица в главу 12 «Задержание подозреваемого». В связи с этим спорным является мнение А.К. Строгановой относительно дополнения перечня оснований, предусмотренного ч. 1 ст. 91 УПК РФ, нахождением лица в международном розыске[188]. Очевидно, что предложенное основание совершенно иного рода, чем те, которые перечислены в ст. 91 УПК РФ. Последние позволяют подозревать лицо в совершении преступления, а основание, предлагаемое А.К. Строгановой, носит более обеспечительный характер, так как лицо признано иностранным государством подозреваемым или обвиняемым не потому, что оно объявлено в розыск, скорее, розыск является следствием подозрения лица в совершении преступления. Поэтому полагаем более правильным обеспечительную цель задержания закрепить не в главе 12, а в главе 54 отдельной статьей 465.1 УПК РФ, посвященной задержанию для обеспечения возможной выдачи лица. Выделение в УПК РФ группы норм, регламентирующих задержание запрашиваемого к выдаче, требует внесения изменений и в некоторые пункты ст. 5 УПК РФ. Во-первых, запрашиваемое к выдаче лицо необходимо упомянуть в тексте п. 15 ст. 5 УПК РФ с той целью, чтобы официально распространить на него правило о моменте фактического задержания. Во-вторых, запрашиваемого к выдаче, подвергнутого задержанию или заключению под стражу, надлежит указать в п. 42 ст. 5 УПК РФ среди подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей. Эти меры будут способствовать признанию на законодательном уровне задержания запрашиваемого к выдаче разновидностью процессуального задержания. В отличие от задержания лица, запрашиваемого к выдаче, заключение под стражу этого же лица находится под более пристальным вниманием российского законодателя. В частности, об этой мере пресечения речь идет главным образом в ст. 466 УПК РФ, рассчитанной на случаи поступления запроса о выдаче. Название указанной статьи подразумевает в обозначенном случае избрание любой меры пресечения, предусмотренной главой 13 УПК РФ. С такой трактовкой не все соглашаются. Так, Е.В. Быкова считает, что в тексте статьи речь идет только о заключении под стражу, которое является единственно приемлемой мерой в ситуации, связанной с экстрадицией. Такое положение, на ее взгляд, обусловлено спецификой института выдачи и сложившейся практикой. «Принятие иных мер пресечения, до и при получении запроса о выдаче, - пишет автор, - является отходом от общепринятой международной практики вообще и ненадлежащим исполнением своих обязательств (в данном случае Европейской конвенции о выдаче) в частности»[189]. Аналогичную позицию разделяет и С.И. Вершинина[190]. Такой подход в основном согласуется и со сложившейся практикой выдачи в Российской Федерации. В ходе ее обобщения в ряде регионов установлено, что к лицам, подвергшимся указанной процедуре, в качестве меры пресечения применялось в основном заключение под стражу, реже - домашний арест. Вместе с тем в решении рассматриваемого вопроса далеко не все однозначно. С одной стороны, обеспечить выдачу лица легче с помощью строгих мер, максимально ограничивающих права граждан на свободу. А с другой - частое использование заключения под стражу усугубляет пока не решенную для России проблему необоснованно широкого применения заключения под стражу. Вместе с тем ЕСПЧ настаивает на ее решении[191]. Процесс наведения порядка идет, о чем свидетельствует анализ правоприменительной практики, сделанный рядом исследователей[192], а также предлагаемые к принятию проекты федеральных законов, которые ориентированы на это[193]. Кроме того, нельзя не учитывать и те немногочисленные случаи, когда целесообразны меры, способные уменьшить степень такого ограничения. Эти случаи, связаны с обстоятельствами, перечисленными в п. п. 16, 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.06.2012 г. № 11, и никак не свидетельствуют об уклонении лица от правоохранительных органов. На наш взгляд, именно поэтому некоторые зарубежные государства не смогли отказаться от идеи применения к лицу, выдача которого запрашивается, других, кроме заключения под стражу, мер пресечения. Так, Украина предоставляет возможность следственному судье при наличии обстоятельств, гарантирующих предотвращение побега лица и обеспечение в последующем его выдачи, избирать в отношении лица, запрашиваемого к выдаче, меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей (ч. 1 ст. 585 УПК Украины). Полагаем, что предложенная Е.В. Быковой трактовка ст. 466 УПК РФ, не оставляющая лицу шансов быть подвергнутым менее строгим мерам пресечения, не способствует реализации его права на защиту. Кроме того, приведенное толкование ст. 466 УПК РФ противоречит ее названию и содержанию, рассчитанным на избрание любой меры пресечения. Подтверждая сказанное, следует обратиться к мнению авторов комментариев к УПК РФ. В одном их них однозначно утверждается, что прокурор решает вопрос о применении к лицу, запрашиваемому к выдаче, одной из мер пресечения, предусмотренных главой 13 УПК РФ. И, лишь когда выбор прокурора падает на заключение под стражу или домашний арест, он обращается с ходатайством в соответствующий суд194. В другом комментарии к УПК РФ также допускается возможность применения в отношении указанного лица иных мер пресечения. Данный вывод следует и из рассуждений А.П. Рыжакова о том, что понимать под надлежащим поведением несовершеннолетнего, которое обеспечивается в ходе присмотра за ним. «Надлежаще себя вести - пишет автор, - это значит ... не препятствовать исполнению приговора или возможной выдаче лица в порядке, предусмотренном ст. 466 УПК»195. (курсив наш. - Н.А.). Тем самым допускается избрание в отношении несовершеннолетнего, запрашиваемого к выдаче, присмотра согласно ст. 105 УПК РФ. Мысль о возможности избрания в отношении лица, запрашиваемого к выдаче, другой, кроме заключения под стражу, меры пресечения, подкрепляется и п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.06.2012 г. № 11 «При решении вопроса об избрании (продлении) меры пресечения в виде заключения под стражу, - отмечается в постановлении, - суду необходимо рассмотреть возможность избрания иной меры пресечения, которая должна быть достаточной для [194] [195] обеспечения возможной выдачи лица». Надо сказать, что Верховный Суд РФ сохраняет указанный подход и к другим случаям заключения под стражу, не связанным с выдачей лица для уголовного преследования[196]. Наконец, факты применения иных мер пресечения к лицам, запрашиваемым к выдаче для уголовного преследования, имеют место на практике. Так, 4 сентября 2013 г. заключение под стражу, примененное к Г. Салиеву, в отношении которого Киргизией был направлен Российской Федерации запрос о выдаче для уголовного преследования, было заменено другой мерой пресечения (личное поручительство), призванной обеспечить явку лица для выполнения действий, связанных с экстрадиционной проверкой[197] [198]. Таким образом, заключение под стражу не является единственной мерой пресечения, применяемой в ходе процедуры выдачи лица для уголовного преследования. Более того, ее избрание не является безоговорочным, если учесть остальные положения постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.06.2012 г. № 11, касающиеся, в частности, необходимости обоснования в постановлении о заключении под стражу либо в постановлении о продлении данной меры пресечения невозможности избрания (продления) в отношении лица иной 198 меры пресечения . Возвращаясь к анализу статьи 466 УПК РФ, нельзя не отметить, что отношение к ней ученых неоднозначно. Эта неоднозначность содержит в ряде случаев критику. Так, некоторые авторы говорят, что в поле зрения статьи 466 УПК РФ попали лишь некоторые общие вопросы избрания меры пресечения к лицу при получении Российской Федерацией запроса о его выдаче. «Действующая редакция статьи 466 УПК РФ, - пишет А.Г. Вениаминов, - не предусматривает порядок избрания меры пресечения до поступления запроса о выдаче в течение 48 часов с момента задержания лица, как того требует статья 22 Конституции РФ, не регламентирует порядок обжалования судебного решения о заключении под стражу, а равно применения данной меры пресечения прокурором на основании решения суда иностранного государства, не предусматривает процедуру продления срока содержания под стражей, а также ряд других существенных вопросов»[199]. По этой причине предлагается внести ряд изменений и дополнений как в ст. 466 УПК РФ, так и в некоторые другие статьи УПК РФ (в частности, ст. 108 и 109)[200]. Надо сказать, что нормы, содержащиеся в ст. 466 УПК РФ, стали предметом дискуссии еще в то время, когда Уголовно-процессуальный кодекс РФ не вступил в законную силу и находился в стадии обсуждения. И тогда же обращалось внимание на необходимость дополнения УПК РФ положениями об освобождении взятого под стражу лица в случае непоступления в течение установленного срока дополнительных сведений, необходимых для решения вопроса о выдаче; о «правилах взятия под стражу лица до получения требования о выдаче; праве лица, взятого под стражу в целях обеспечения выдачи, предстать перед судьей для утверждения, изменения или отмены избранной в отношении него меры пресечения»[201]. Целиком соглашаясь с приведенными точками зрения, нельзя не отметить, что ситуация, в которой оказалась правовая регламентация избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу в целях выдачи, затрудняет работу правоприменителя, способствуя обращению заинтересованных лиц с жалобами на использование данной меры. В ответ на это правоприменитель пытается предотвратить нежелательную для себя ситуацию усложнением процедуры, дающим шанс надлежащим образом обеспечить право на защиту запрашиваемых к выдаче. Это проявляется в том, что прокурор начинает обращаться в суд для избрания заключения под стражу практически во всех случаях: и когда к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, и когда такое приложение отсутствует. Дополнительную уверенность в том, что выбран верный путь для решения указанной проблемы, правоприменителю придает ряд обстоятельств. Среди них: многочисленные постановления ЕСПЧ, в которых законность положения части 2 статьи 466 УПК ставится под сомнение ввиду его неясности[202]; запрет судам отказывать «в рассмотрении ходатайства прокурора об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста лицу, в отношении которого поступил запрос о выдаче с приложением решения судебного органа запрашивающего государства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу»[203]; требование получать решение российского суда во всех случаях, когда речь идет о заключении под стражу лица, разыскиваемого правоохранительными органами Украины. В этой связи нормы, содержащиеся в ч. 2 ст. 466 УПК РФ, становятся все менее востребованными. Исправлению указанной ситуации может способствовать дополнение части 2 ст. 466 УПК РФ положениями, предусматривающими срок, на который прокурор может подвергнуть лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации; возможность и порядок обжалования вынесенного в связи с этим постановления прокурора; порядок продления меры пресечения. А пока недоурегулированность правовыми нормами вопроса избрания заключения под стражу в целях экстрадиции не только обуславливает действия правоприменителя по усложнению уголовно-процессуальной формы, но и она нередко создает ему предпосылки для явного отступления от смысла и духа закона. Подобная ситуация прослеживается в деле «Рахмонов против России». Европейским Судом было выявлено отсутствие конкретного срока содержания под стражей в судебном постановлении о заключении заявителя под стражу с целью экстрадиции в Республику Узбекистан, что было расценено как «грубое и очевидное нарушение, способное придать содержанию заявителя под стражей на основании данного постановления произвольный и, следовательно, незаконный характер по смыслу п. 1 ст. 5 Конвенции»[204]. На наш взгляд, случившемуся способствовало отсутствие в УПК РФ нормы об обязательности указания в постановлении об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу даты и времени, до которых она избирается. В результате правоприменитель воспользовался ситуацией отнюдь не в целях реализации права на защиту лица, подвергнутого указанной мере пресечения. Полагаем, что в связи с этим необходимо дополнение п. 1 части 7 ст. 108 УПК РФ последним предложением следующего содержания: «В постановлении об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу указываются дата и время, до которых она избирается». Ущербность существующей ныне правовой регламентации уголовнопроцессуального принуждения в целях обеспечения возможной выдачи лица не лучшим образом сказывается, как это было видно из приведенного выше примера, на состоянии законности заключения под стражу запрашиваемых к выдаче. Последнюю проблему необходимо рассматривать в общем контексте законности избрания данной меры пресечения к обвиняемым и подозреваемым. Однако решить ее нельзя, не учитывая по данному вопросу как мнения Европейского Суда по правам человека, так и позиции Российской Федерацией. К сожалению, они не всегда совпадают. Если ЕСПЧ регулярно фиксирует в своих постановлениях факты нарушения законности заключения под стражу лиц российскими властями, подчеркивая неудовлетворительное состояние в этой сфере[205], то компетентные государственные органы и должностные лица Российской Федерации отмечают положительную динамику в данной области. Так, А.Н. Савенков, будучи начальником Следственного департамента МВД России, на проходившем в июле 2015 года расширенном совещании с руководителями органов предварительного следствия в системе МВД России, в котором принимали участие представители Администрации Президента Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, Г ене- ральной прокуратуры Российской Федерации, правоохранительных органов, Общественного Совета при МВД России, отметил, что впервые за последние семь лет снизилось с 45 до 33 процентов количество необоснованно содержавшихся под стражей[206]. Пока такое разногласие будет существовать, проблема соблюдения законности заключения под стражу лиц в нашей стране останется нерешенной. Поэтому необходимо выявить причины разногласий по рассматриваемому вопросу, а затем принять меры к их разрешению. Считаем, что решение данного вопроса, впрочем, как и других, попавших в поле зрения ЕСПЧ, в конечном счете непременно поставит Российскую Федерацию перед выбором: или покинуть пространство ЕСПЧ, избежав нарушения основополагающих конституционных принципов, сохранив верховенство национального законодательства над европейским, или адаптировать свою правоприменительную практику к европейским стандартам, ориентировав ее на неукоснительное соблюдение законности[207]. Кстати, определенные шаги в первом направлении нашим государством уже предпринимаются. Достаточно вспомнить решение России не выполнять постановление Страсбургского суда по делу экс-сотрудника ЮКОСа Алексея Пичугина[208]. Однако до окончательного решения проблемы оптимального соотношения национальных и наднациональных институтов еще далеко. И все же в настоящее время на национальном правовом уровне можно предпринять следующее: во-первых, соблюдать уже существующие правовые предписания в обозначенной сфере; во-вторых, детализировать правовую регламентацию указанных вопросов, а сориентироваться в этом помогут научные достижения в указанной области,а также судебная практика. Полезно было бы воспользоваться и опытом других государств в регламентации указанных вопросов. Интересным в этом плане является белорусский опыт в сфере применения уголовно-процессуального принуждения к лицу в порядке исполнения просьбы органа иностранного государства.. Именно Республика Беларусь в отличие от многих других государств уделила достаточно пристальное внимание проблемам уголовно-процессуального принуждения по отношению к лицу, именуемому нами запрашиваемым к выдаче, посвятив ему целую главу в УПК. Речь идет о главе 56 УПК Республики Беларусь «Задержание лица либо применение к нему меры пресечения на основании решения об исполнении просьбы органа иностранного государства либо в связи с нахождением в международном розыске с целью выдачи». Нанаш взгляд, главе 54 УПК РФ также отсутствует ряд статей, которые были бы посвящены применению заключения под стражу при выдаче лица для уголовного преследования. Кроме того, следует дополнить и уже имеющиеся статьи этой главы. В этой связи трудно не согласиться с Н.В. Несмачной, рекомендующей продублировать в «части четвертой ст. 466 УПК РФ отдельные положения пункта 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ, предусматривающие сроки нахождения лица под стражей до получения запроса о выдаче (до одного месяца, а если запрашивающее государство является участником Протокола к Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, то - до сорока дней)»[209]. В этой части ее модель ст. 466 УПК РФ более предпочтительна, чем предложенная А.С. Гришиным[210], хотя и она небезупречна. В частности, не ясно, почему Н.В. Несмачной не учтена прописанная в данном постановлении еще одна разновидность срока содержания под стражей до получения запроса о выдаче, рассчитанная на ситуацию, в которой запрашивающее государство одновременно является участником международного договора Российской Федерации и Европейской конвенции о выдаче (до сорока дней). Полагаем, этот срок необходимо отразить в нормах статьи 466 УПК РФ, тем более, что предложения на этот счет встречались в литературе и ранее[211]. Хочется отметить, что по пути признания необходимости закрепления в УПК РФ вопросов применения меры пресечения в виде заключения под стражу до получения запроса о выдаче идут и авторы проекта Федерального закона № 67509-7. Правда, в отличие от Н.В. Несмачной они делают акцент на сорокадневном сроке применения указанной меры в обозначенных условиях, не оговаривая возможности применения месячного срока. Кроме того, большей осторожности требует отсылка к правилам статьи 108 УПК РФ, закрепляющим порядок и условия применения меры пресечения в виде заключения под стражу к подозреваемому и обвиняемому, так как среди них есть и такие, которые вряд ли безоговорочно можно применить к запрашиваемому лицу. Например, правило, предусмотренное ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ, запрещающее применение заключения под стражу за ряд преступлений, совершенных в сфере предпринимательской деятельности, среди которых есть и преступления, касающиеся налогообложения, пользующиеся особым вниманием со стороны разработчиков норм, содержащихся в международных договорах[212]. К тому же не самой удачной выглядит попытка авторов упомянутого законопроекта объединить в одной статье вопросы избрания меры пресечения и ее отмены, поскольку это перегружает и так объемную по своему характеру статью 466 УПК РФ. Считаем, что освобождению лица из-под стражи должна быть посвящена отдельная статья. Большей основательности требует и статус лица, подвергнутого мерам уголовно-процессуального принуждения для обеспечения его возможной выдачи. Ему также, на наш взгляд, должна быть посвящена отдельная статья в главе 54 УПК РФ. Вместе с тем весьма актуальными в модели ст. 466 УПК РФ, предложенной авторами проекта Федерального закона № 67509-7, являются следующие позиции. Во-первых, правила применения заключения под стражу к запрашиваемому к выдаче, впрочем, как и правила ее отмены, распространяются и на домашний арест (ч.ч. 1, 3, 4, 7, 9 проектной статьи 466). Во-вторых, сохраняется возможность избрания и других мер пресечения, предусмотренных УПК РФ (ч. 2 ст. 466). В- третьих, предусмотрена возможность обжалования «в порядке ст. 125 УПК РФ постановления прокурора о применении меры пресечения в соответствии с частью первой статьи 466 УПК РФ, о применении иной меры пресечения, об отказе в отмене или изменении меры пресечения (п. 2 ч. 9 ст. 466 УПК РФ)». Но надо признать, что проблема надлежащей регламентации такого обжалования до конца не решена, поскольку авторами указанного законопроекта не предлагаются соответствующие изменения в саму статью 125 УПК РФ, которая в настоящее время не рассчитана на случаи обращения с жалобой запрашиваемого к выдаче лица, потому что правило ч. 1 ст. 125 УПК РФ о подаче жалобы в суд по месту совершения деяния явно не вписывается в уголовно-процессуальные отношения выдачи лица для уголовного преследования. Вместе с тем оптимальные моменты предлагаемой авторами законопроекта конструкции статьи 466 УПК РФ необходимо учитывать при совершенствовании уголовно-процессуального законодательства. Наконец, нельзя не считаться с положениями, предусмотренными в частях 1 и 2 ст. 13 Пекинских правил, требующих, чтобы содержание под стражей применялось лишь в качестве крайней меры и в течение кратчайшего периода времени, а при наличии возможностей заменялось другими альтернативными мерами. В итоге, на наш взгляд, необходимо дополнение статьи 466 УПК РФ частями 4-9, дополнение части 2 указанной статьи и пункта 1 части 7 ст. 108 УПК РФ, дополнение ч. 1 ст. 125 УПК РФ, а также включение в главу 54 УПК РФ статьи 466.1 «Освобождение лица из-под стражи». Содержание статьи 466 УПК РФ видится следующим[213]: «1. При получении от иностранного государства запроса о выдаче лица, если при этом не представлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор в целях обеспечения возможности выдачи лица решает вопрос о необходимости избрания ему одной из мер пресечения, предусмотренных настоящим Кодексом, достаточной для обеспечения выдачи лица. 2. Если к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе подвергнуть это лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации на срок, не превышающий два месяца с момента задержания (часть 1 статьи 109 УПК РФ). Постановление прокурора о заключении лица под стражу может быть обжаловано в суд в порядке, предусмотренном статьей 125 УПК РФ. Продление меры пресечения осуществляется исключительно судом. 3. Генеральный прокурор Российской Федерации или его заместитель незамедлительно уведомляет компетентный орган иностранного государства, направивший запрос о выдаче лица. 4. В отношении лица может быть избрана мера пресечения до получения запроса о выдаче при наличии следующих обстоятельств: 1) международный договор Российской Федерации предусматривает не только возможность избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу, но и срок действия указанной меры; 2) запрашивающее государство является участником указанного международного договора; 3) если компетентным органам Российской Федерации представлены: ходатайство о взятии под стражу; поручение об осуществлении розыска; другие документы, необходимые для заключения лица под стражу либо применения к нему иных мер пресечения в соответствии с подлежащими применению международными договорами Российской Федерации. 5. Прокурор до вынесения постановления о применении к лицу в целях обеспечения возможной выдачи меры пресечения в виде заключения под стражу обязан взять у него объяснение по факту объявления его в международный розыск с целью выдачи. 6. Избрание и дальнейшее продление в целях обеспечения возможной выдачи меры пресечения лицу в виде заключения под стражу или домашнего ареста, за исключением предусмотренных частью второй настоящей статьи случаев избрания указанной меры пресечения, допускается по судебному постановлению, принятому на основании ходатайства прокурора в порядке, предусмотренном статьей 108 УПК РФ. 7. Сроки содержания под стражей или домашнего ареста лица в целях обеспечения возможной выдачи определяются в порядке, установленном ст. 109 УПК РФ и международными договорами Российской Федерации. Срок содержания под стражей или домашнего ареста лица в целях обеспечения возможной выдачи до получения запроса о выдаче не должен превышать одного месяца, а если запрашивающее государство является участником Протокола к Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, то указанный срок не может быть свыше 40 дней. Если запрашивающее государство одновременно является участником международного договора Российской Федерации и Европейской конвенции о выдаче, то срок содержания под стражей или домашнего ареста лица до получения запроса о выдаче не должен превышать сорока дней. 8. Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или домашнего ареста может быть обжаловано в порядке, установленном ч. 11 ст. 108 настоящего Кодекса. 9. При решении вопроса об избрании меры пресечения к несовершеннолетнему лицу, запрашиваемому к выдаче, в каждом случае должна обсуждаться возможность отдачи его под присмотр в порядке, установленном статьей 105 настоящего Кодекса. О заключении под стражу или продлении срока содержания под стражей несовершеннолетнего лица, запрашиваемого к выдаче, незамедлительно извещаются его законные представители». Часть 6 видоизмененной статьи 466 УПК РФ снимает потребность закреплять в ч. 3 ст. 108 УПК РФ положение о том, что прокурор имеет право возбуждать перед судом ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в случае, предусмотренном ч. 1 ст. 466 УПК РФ. На данную потребность в одной из своих работ указывала Н.В. Несмачная[214]. Действительно, среди должностных лиц, наделенных правом возбуждения перед судом такого ходатайства, прокурор в ч. 3 ст. 108 УПК РФ отсутствует. На наш взгляд, это имеет объяснение, ибо современная редакция ст. 108 УПК РФ предусматривает главным образом вопросы избрания меры пресечения в виде заключения под стражу по уголовным делам, находящимся в производстве следователей и дознавателей, работающих на территории Российской Федерации. А вот решение аналогичной проблемы применительно к лицу, которое запрашивается к выдаче, осуществляется в рамках экстрадиционного производства. Поэтому логично многие аспекты избрания меры пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста в отношении запрашиваемого к выдаче предусмотреть в статьях главы 54 УПК РФ, а не в ст. 108 УПК РФ, посвященной не только другой уголовно-процессуальной форме, но и другим участникам уголовного судопроизводства. Что касается статьи 466.1 «Освобождение лица из-под стражи», которой предлагается дополнить главу 54 УПК РФ, то она возможна в следующем варианте: «Статья 466.1. Освобождение лица из-под стражи Лицо, к которому применена мера пресечения в виде заключения под стражу в целях обеспечения возможной выдачи, освобождается из-под стражи, если: 1) поступило уведомление компетентного органа иностранного государства об освобождении этого лица из-под стражи; 2) Российской Федерацией не был получен в срок, предусмотренный международным договором Российской Федерации, надлежащим образом оформленный запрос о выдаче; 3) дополнительные сведения, необходимые для удовлетворения запроса о выдаче лица, запрошенные Генеральной прокуратурой Российской Федерации, не представлены в установленный срок; 4) стали известны основания для отказа в его выдаче иностранному государству, предусмотренные настоящим Кодексом; 5) имеется вступившее в законную силу постановление судьи об освобождении этого лица из-под стражи; 6) истек срок его содержания под стражей». Следствием видоизменения ст. 466 УПК РФ является не только появление ст. 466.1, но и дополнение п. 13 ст. 5, ст. 125 УПК РФ, а также коррекция части 5 ст. 460 УПК РФ. Дополнение п. 13 ст. 5 УПК РФ вызвано тем, что содержащаяся в нем дефиниция «избрание меры пресечения» не учитывает среди субъектов, подвергаемых таким мерам, запрашиваемого к выдаче. Полагаем, что дополнение указанной дефиниции фразой «а также запрашиваемого к выдаче лица» изменит положение данного участника в лучшую сторону. Дополнение же ст. 125 УПК РФ обусловлено тем обстоятельством, что в ч. 2 ст. 466 УПК РФ предлагается закрепить нормы о возможности принесения запрашиваемым к выдаче жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ. Такое дополнение должно быть произведено в первой части ст. 125 УПК РФ и выглядеть следующим образом: «Постановление прокурора о применении меры пресечения к запрашиваемому к выдаче, о применении к нему иной меры пресечения, об отказе в отмене или изменении меры пресечения могут быть обжалованы в районный суд по месту нахождения соответствующей прокуратуры». Необходимость такого дополнения обусловлена тем, что ныне действующая редакция ч. 1 ст. 125 УПК РФ ориентирует на обжалование в суд, место которого определяется совершением деяния или нахождением органа, в производстве которого находится уголовное дело. Очевидно, что данное условие неисполнимо в отношении жалобы, подаваемой запрашиваемым к выдаче. Поэтому в ст. 125 УПК РФ необходимо внести соответствующие дополнения, учитывающие специфику указанных жалоб и определяющие в качестве места обжалования районный суд по месту нахождения данного лица. Что касается части 5 ст. 460 УПК РФ, то в ней необходимо поменять фразу о том, что к запросу о выдаче для уголовного преследования должна быть приложена заверенная копия постановления судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу. Эта фраза противоречит ч.ч. 1, 2 ст. 466 УПК РФ, позволяющим избирать заключение под стражу как при получении судебного решения об этом, так и в случае непредставления такого решения. Полагаем, что это нетрудно сделать, исключив из текста части 5 ст. 460 УПК РФ слово «судьи». В таком варианте данная норма будет наиболее точно соответствовать части 2 ст. 58 Минской конвенции (1993), согласно которой требование о выдаче для осуществления уголовного преследования должна сопровождать заверенная копия постановления о заключении под стражу. Кстати, Европейская Конвенция о выдаче от 13 декабря 1957 г. использует похожий подход. В п. «а» ч. 2 ст. 12 указанного документа речь идет о заверенной копии постановления об аресте как об одном из сопроводительных документов запроса. Предложенная нами коррекция уголовно-процессуальных норм призвана расширить существующую систему способов реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче при применении к нему уголовно-процессуального принуждения, сохранив за данным лицом следующие возможности, обеспечивать которые призваны государственные органы и должностные лица: давать объяснения; отказаться от дачи объяснений; пригласить защитника; обжаловать решение суда об избрании заключения под стражу; использовать родной язык или язык, которым владеет; участвовать в судебном заседании при рассмотрении вопроса об избрании заключения под стражу; участвовать в судебном заседании при рассмотрении жалобы на избрание заключения под стражу. Перечисленные возможности воплощают основные существующие на сегодняшний день способы реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче при применении к нему уголовно-процессуального принуждения. Всем им, впрочем, как и в целом всей системе способов реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче при применении к нему уголовно-процессуального принуждения, свойственна специфика, определяемая: • кругом лиц, использующих указанные способы. В этот круг не входят обвиняемый и подозреваемый, как это имеет место при уголовно-процессуальном принуждении, применяемом в порядке ст. ст. 91-96, 97-110 УПК РФ. Вместо них - лица, запрашиваемые к выдаче. Это требует адаптации к лицам, запрашиваемым к выдаче, такой важной процессуальной гарантии, как процедура уголовно- процессуального принуждения. Существующее на сегодняшний момент разъяснение таким лицам прав подозреваемых (ст. 46 УПК РФ), когда они подвергаются уголовно-процессуальному принуждению, нельзя признать удачным, так как у запрашиваемых к выдаче должен быть свой процессуальный статус; • осуществлением в условиях отсутствия процессуального решения компетентного органа о начале соответствующего производства. Применительно к производству по уголовному делу такое начало оформляется возбуждением уголовного дела, до которого применение мер уголовно-процессуального принуждения недопустимо, на что в литературе уже обращалось внимание[215]. В условиях процедуры выдачи лица для уголовного преследования подобный ограничитель для применения мер уголовно-процессуального принуждения не срабатывает, поскольку отсутствует само возбуждение производства о выдаче лица для уголовного преследования; • дополнительными процессуальными возможностями некоторых субъектов, применяющих указанные способы. Такие возможности у указанных субъектов отсутствуют в традиционных условиях избрания некоторых мер пресечения по отношению к обвиняемому и подозреваемому. Однако они возникают в рамках процедуры выдачи, и то только при определенных условиях. Показателен в этом плане пример с прокурором. В случаях избрания заключения под стражу в отношении подозреваемого или обвиняемого прокурор может лишь давать согласие дознавателю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании указанной меры пресечения в отношении подозреваемого и обвиняемого и участвовать в судебном заседании, в котором решается вопрос об избрании меры пресчения. С помощью этих действий, направленных на осуществление надзора за соблюдением прав указанных лиц, прокурор способствует реализации их права на защиту. Что же касается участия прокурора в экстрадиционных отношениях, то закон позволяет ему не только участвовать в судебном заседании на случай избрания указанных мер пресечения судом, но и самому подвергать запрашиваемое к выдаче лицо домашнему аресту или заключению под стражу (ч. 2 ст. 466 УПК РФ). Указанное обстоятельство обусловливает появление у него дополнительных возможностей позаботиться о реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче лица, помимо тех, которые следуют из общего требования, предусмотренного статьями 107, 108, 109 УПК РФ, и связаны в основном с его участием в судебном заседании, рассматривающем постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или домашний арест. Прокурор, применяющий меры пресечения, обязан разъяснить право арестованному лицу, запрашиваемому к выдаче, включая право судебного порядка обжалования постановления прокурора об избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу (в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ), вручить копию указанного постановления данному лицу. Иными словами, такой прокурор получает доступ к обеспечительным способам, находящимся обычно в распоряжении суда как участника, принимающего решение об избрании меры пресечения в подавляющем большинстве случаев. Все это говорит о более широком арсенале способов, применяемых прокурором для реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче лица, подвергаемого уголовно-процессуальному принуждению, по сравнению с арсеналом, используемым тем же прокурором в отношении обвиняемого и подозреваемого в похожих ситуациях. Кроме того, способы реализации права на защиту, особенно применяемые лицом, запрашиваемым к выдаче, его защитником и законным представителем, не ориентированы на опровержение подозрения и обвинения, доказывание меньшей степени виновности лица. Ведь вопросы виновности запрашиваемого к выдаче в ходе экстрадиционной процедуры не обсуждаются. Указанные способы призваны предотвратить ущемление прав запрашиваемого к выдаче, устранить или смягчить ограничения, порождаемые процедурой выдачи и, главным образом, ее этапом, связанным с применением мер уголовнопроцессуального принуждения; • процессуальным режимом применяемых мер уголовнопроцессуального принуждения, включая сроки содержания под стражей запрашиваемого к выдаче. Последние могут отличаться от аналогичных сроков, применяемых в отношении подозреваемого и обвиняемого. Это наблюдается в случае со сроками содержания под стражей лица до поступления запроса о его выдаче. Их истечение при отсутствии указанного запроса дает запрашиваемому к выдаче право на освобождение из-под стражи. Воспользоваться этим дополнительным способом реализации своего права на защиту лицо может, если запрос не получен Российской Федерацией в установленный срок или если не предоставлены в установленный срок запрошенные Российской Федерацией дополнительные сведения, без которых не подлежит удовлетворению запрос о выдаче. Доступ к такому способу со стороны запрашиваемого к выдаче вполне реален, так как применительно к нынешнему дню некачественное оформление запроса и приложений к нему, неправильный перевод или его отсутствие стали не редкостью, являясь одной из основных причин неисполнения запросов[216]. Вместе с тем описанная ситуация не может никоим образом касаться подозреваемого и обвиняемого по уголовному делу, поскольку его участие в уголовном судопроизводстве никак не связано с запросом о выдаче. Несмотря на то, что способы реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче лица при применении уголовно-процессуального принуждения обладают определенной спецификой, они не лишены общих признаков, которые их роднят с аналогичными способами, используемыми в отношении подозреваемого и обвиняемого. Это и понятно, поскольку существование способов реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче лица при применении уголовно - процессуального принуждения предопределено способами реализации права на защиту подозреваемого и обвиняемого. Последние способы образуют фундамент для первых. Вместе с тем способы реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче лица при применении уголовно-процессуального принуждения тоже имеют в известной мере базовое значение, но уже для других видов реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче (например, для реализации права на защиту лица в ходе принятия решения о выдаче, а также для реализации права на защиту при фактической передаче лица). Это связано с тем, что основы успешной реализации права на защиту запрашиваемого к выдаче закладываются именно на этапе применения к нему уголовно-процессуального принуждения. Подводя итог исследованию реализации права на защиту при применении уголовно-процессуального принуждения в отношении запрашиваемого к выдаче, необходимо сформулировать следующие выводы: 1. Совершенствование реализации права на защиту при избрании мер процессуального принуждения в отношении запрашиваемого к выдаче предполагает оптимизацию на национальном уровне правового регулирования применения к указанному лицу задержания и заключения под стражу. Такая оптимизация вызвана необходимостью поднятия на законодательный уровень регулирования значительной части вопросов, связанных с применением уголовно-процессуального принуждения в отношении запрашиваемого к выдаче, которые на сегодняшний день частично отражены в ведомственных актах и постановлении Пленума Верховного Суда РФ. Для этого в УПК РФ должна быть предусмотрена возможность применения задержания в отношении запрашиваемого к выдаче и порядок такого задержания, а также завершена регламентация ключевых моментов избрания мер пресечения в отношении данного лица. 2. Относительно задержания лица, запрашиваемого к выдаче, в главу 54 УПК РФ необходимо: а) ввести статью 465.1 «Задержание для обеспечения возможной выдачи лица», которая должна предусматривать информацию о допустимости такого задержания с указанием его цели, содержать правила задержания лица, запрашиваемого к выдаче, включая указание на субъектов задержания, предельный срок задержания без судебного решения, срок составления протокола задержания и требования, предъявляемые к нему, гарантии задержанному, в том числе требование об обязательном извещении законных представителей несовершеннолетнего лица, запрашиваемого к выдаче, задержанного с целью обеспечения его выдачи для уголовного преследования; б) дополнить п. 15 ст. 5 УПК РФ фразой «а также запрашиваемого к выдаче лица», тем самым официально распро- странив на запрашиваемого к выдаче правила о моменте фактического задержания. 3. Относительно заключения под стражу запрашиваемого к выдаче необходимо более четко продумать применение мер пресечения к лицу, запрашиваемому к выдаче. Для этого: а) внести дополнения в ст. 466 УПК РФ, в которых наряду с уже существующими в литературе предложениями авторов о регламентации избрания меры пресечения к указанным лицам до получения запроса об их выдаче должна содержаться информация о сроке, на который прокурор вправе подвергнуть лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации; об обжаловании этого решения; о возможности избрания меры пресечения до получения запроса о выдаче; о правилах избрания меры пресечения к несовершеннолетнему лицу, запрашиваемому к выдаче; б) ввести в главу 54 УПК РФ статью 466.1 «Освобождение лица из-под стражи», предусматривающую основания такого освобождения; в) дополнить п. 13 ст. 5 УПК РФ фразой «а также запрашиваемого к выдаче лица», тем самым распространив действие законодательной дефиниции «избрание меры пресечения» и на запрашиваемого к выдаче; г) упомянуть в п. 42 ст. 5 УПК РФ запрашиваемое к выдаче лицо, к которому применены задержание или мера пресечения в виде заключения под стражу, тем самым сформулировав понятие «содержание под стражей» с учетом данного лица. 3.2.