<<
>>

§ 4. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на обжалование процессуальных действий (бездействия) и решений

Обеспечение содержащимся под стражей и в местах лишения свободы права на обжалование процессуальных действий и решений осуществляется с помощью деятельности властвующих участников и существует наряду с:

- обеспечением процессуальных прав других участников, обжалующих действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования, принимаемых в ходе досудебного производства по уголовному делу (ч.

ч. 1-3 ст. 124 и ч. 1 ст. 125 УПК РФ);

- обеспечением возможностей должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, по обжалованию ими действий (бездействия) и решений прокурора и руководителя следственного органа в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу (ч. 4 ст. 124 УПК РФ).

- обеспечением обжалования судебных решений в инстанционном порядке (ст. 127 УПК РФ).

Указанные виды правообеспечительной деятельности соответствуют трем основным вариантам обжалования1, правовая регламентация которых берет свое начало в ст. 19 УПК РФ, провозглашающей возможность обжалования в уголовном судопроизводстве.

Являясь максимально общим установлением, статья 19 УПК РФ реализуется в первую очередь через правила, предусмотренные главой 16 УПК РФ . Среди них есть и те, которые регулируют вопросы обжалования должностными лицами, осуществляющими производство по уголовному делу, [211] [212] действий и решений прокурора и руководителя следственного органа в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу (ч. 4 ст. 124 УПК РФ). Поэтому нельзя согласиться с утверждением А.О. Бекетова о том, что «система отношений по разрешению противоречий (правового спора) между органами и должностными лицами, осуществляющими производство на досудебных стадиях, не обусловлена принципом обжалования процессуальных действий и решений (ст. 19 УПК РФ)»1. Как верно отмечается в одном из комментариев к статье 19 УПК РФ, правом обжалования действий (бездействия) и решений обладают все участники, включая и суд, прокурора, следователя, орган дознания и дознавателя[213] [214] [215].

Такая трактовка полностью согласуется со ст. 33 Конституции РФ, провозглашающей право каждого на обращение.

Применительно к содержащимся под стражей и в местах лишения свободы положения ст. 3 Конституции РФ и ст. 19 УПК РФ Конституционным Судом Российской Федерации не без основания трактуются буквально. Это особенно четко прослеживается в его позиции по вопросу обжалования лицами, отбывающими наказание в виде лишения свободы и подвергнутыми дисциплинарному взысканию. Права указанных лиц ранее подвергались необоснованному ограничению. В своих решениях Конституционный Суд Российской Федерации обратил внимание на то, что право обращаться с жалобами в суд не предполагает каких-либо изъятий и ограничений для осужденных, подвергнутых дисциплинарным взысканиям, в том числе осужденных, к которым на основании ч. 1 ст. 115 УИК РФ решением должностного лица исправительных учреждений применено взыскание в виде перевода в единое помещение камерного типа. Указанное право предоставлено осужденным, исходя из ст. ст. 125 и 126 УПК РФ . Однако реализация данного права может быть затруднена из-за давления со стороны органов, наделенных властью, тем более, что оказывать его на содержащегося под стражей или в местах лишения свободы значительно проще, чем на лицо, которое находится на свободе. На этот счет ЕСПЧ в § 47 Постановления по делу «Булдаков против Российской Федерации» подчеркнул, что право на подачу индивидуальной жалобы, согласно статье 34 Конвенции, действительно только в том случае, если заявитель может свободно взаимодействовать с Судом без какого-либо давления со стороны властей. В рассматриваемом контексте выражение «любая форма давления» включает в себя не только прямое принуждение или угрозу в отношении заявителя либо его законного представителя, но также грубые косвенные действия и контакты, имеющие целью разубедить их использовать средства правовой защиты, предоставленные Конвенцией. Форма давления включает в себя и действия либо контакты, которые могут оказать «охлаждающее действие» на реализацию права подачи индивидуальной жалобы заявителем или его законным представителем1.

Такое повышенное внимание со стороны высших судебных органов к проблеме обеспечения содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на обжалование не случайно.

Именно обжалование имеет для содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы особую значимость, поскольку к нему они наиболее часто прибегают, тем самым активно используя свое право, нашедшее отражение в ст. 19 УПК РФ. Содержащиеся под стражей или отбывающие наказание в виде лишения свободы получают возможность обжаловать не только процессуальные решения, которые являются предметом [216] [217] обжалования находящихся на свободе участников, имеющих аналогичный процессуальный статус, но и наделяются дополнительными возможностями. В частности, речь идет об обжаловании судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и судебного решения о продлении меры пресечения в виде заключения под стражу. Знаменательно, что законодатель наконец-то откликнулся на предложения ученых о расширении круга лиц, чьи действия (бездействие) и решения подлежат обжалованию в уголовном судопроизводстве, и Федеральным законом от 30.12.2015 № 440- ФЗ включил в него начальника органа дознания и начальника подразделения дознания (ст. 19 УПК РФ). А вот в Федеральном законе от 15.07.1995 № 103- ФЗ, который также является источником уголовно-процессуального права, это новшество не было учтено. В нем по-прежнему, так же как это было на момент его принятия, к лицам, действия и решения которых подлежат обжалованию, отнесены: суд, лицо, производящее дознание, следователь и прокурор (ч. 5 ст. 21 УПК РФ). Знаменательно и то, что упомянутый закон не воспринял и изменение названия одного из участников уголовного судопроизводства, произошедшее в связи с принятием УПК РФ. Лицо, производящее дознание, не переименовано в дознавателя. А ведь первое понятие в определенном смысле устарело, поскольку использовалось в тексте УПК РСФСР. С принятием УПК РФ вместо него законодатель стал использовать термин «дознаватель».

Кроме того, границы объекта обжалования подозреваемых и обвиняемых по Федеральному закону от 15.07.1995 № 103-ФЗ не вполне соответствуют аналогичным границам, определенным ст. ст. 19, 123, 125 УПК РФ. Часть 5 статьи 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ, упомянув в числе объекта обжалования действия и решения государственных органов и должностных лиц, обошла своим вниманием их бездействие.

Сказанное свидетельствует о необходимости внесения корректив в ч. 5 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ. К их числу следует отнести расширение границ объекта обжалования. Для этого целесообразно в часть 5 статьи 21 указанного закона после слова «действия» добавить слово «бездействие». Таким образом, объект обжалования по Федеральному закону от 15.07.1995 № 103-ФЗ будет представлен действиями, бездействием и решениями государственных органов и должностных лиц.

Кроме того, часть 5 статьи 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ должна включать в число субъектов обжалования тех же лиц, которые указаны в ч. 1 ст. 19 и ч. 1 ст. 123 УПК РФ: суд, дознавателя, следователя, прокурора, орган дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, руководителя следственного органа.

Однако это не единственная коррекция, которой должна быть подвергнута ч. 5 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ. Изменения продиктованы различным подходом указанного Федерального закона и УПК РФ к решению вопроса о сроках направления поданных жалоб. В настоящее время согласно ч. 5 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ жалобы направляются не позднее трех дней с момента их подачи. Статья же 126 УПК РФ говорит о немедленном направлении прокурору или в суд администрацией места содержания под стражей жалобы подозреваемого, обвиняемого, содержащегося под стражей. Какой же срок для направления жалобы следует признать оптимальным? Полагаем, что более реальным вариантом будет срок, о котором идет речь в ч. 4 ст. 15 УИК РФ и в ч. 2 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ.

Он распространяется в настоящее время на случаи подачи осужденными к аресту, содержанию в дисциплинарной воинской части, лишению свободы, смертной казни предложений, заявлений, ходатайств и жалоб «президенту Российской Федерации, в палаты Федерального Собрания Российской Федерации, Правительство Российской Федерации, законодательные (представительные) органы субъектов Российской Федерации, органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, суд, органы прокуратуры, вышестоящие органы уголовно - исполнительной системы и их должностным лицам, Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации, Уполномоченному при Президенте Российской Федерации по правам ребенка, Уполномоченному при Президенте Российской Федерации по защите прав предпринимателей, уполномоченному по правам человека в субъекте Российской Федерации, уполномоченному по правам ребенка в субъекте Российской Федерации, уполномоченному по защите прав предпринимателей в субъекте Российской Федерации, в общественные наблюдательные комиссии, образованные в соответствии с законодательством Российской Федерации, а также в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека»1.

Часть 2 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ говорит о том, что указанные предложения, заявления или жалобы направляются адресату не позднее следующего за днем их подачи рабочего дня.

Более четкая формулировка на этот счет содержится в ч. 4 ст. 15 УИК РФ, согласно которой указанные обращения передаются операторам связи для их доставки по принадлежности не позднее одного рабочего дня. Ее и необходимо учитывать при коррекции и ч. 5 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ и ст. 126 УПК РФ.

Тем не менее, при конструировании новой нормы есть что позаимствовать и из УПК РФ, и из Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ. Так, исчисление срока для направления жалоб должно идти не в днях, как это предусмотрено в ч. 4 ст. 15 УИК РФ, а в сутках, как это регулируется ст. 128 УПК РФ. На данное обстоятельство вполне справедливо обратил свое внимание В.Ю.

Мельников . А способ направления таких жалоб как нельзя лучше предусмотрен ч. 2 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ. В данной норме говорится, что указанные жалобы, предложения и заявления направляются адресату в запечатанном пакете. Если учесть, что могут обжа- [218] [219] ловаться действия (бездействие), решения руководителя следственного органа, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, органа дознания, то содержание ч. 5 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ целесообразно сформулировать следующим образом: «Жалобы на действия (бездействие) и решения органа дознания, начальника органа дознания, дознавателя, начальника подразделения дознания, следователя, руководителя следственного органа, прокурора и суда направляются адресату в запечатанном пакете не позднее суток с момента их подачи.».

Подобный подход к процедуре принесения жалоб подозреваемого, обвиняемого, содержащегося под стражей, целесообразно использовать и в ст. 126 УПК РФ. Впрочем, это не единственное изменение, которое должна претерпеть ст. 126 УПК РФ. Учитывая, что указанные участники могут обращаться с жалобами не только к прокурору, в суд, но и к руководителю следственного органа, как это следует из ст. 124 УПК РФ, необходимо включить руководителя следственного органа в число лиц, которым администрация места содержания под стражей направляет жалобы подозреваемого, обвиняемого, содержащегося под стражей. Думается, норма, предусмотренная ст. 126 УПК РФ, должна выглядеть следующим образом: «Администрация места содержания под стражей направляет руководителю следственного органа, прокурору или в суд адресованные им жалобы подозреваемого, обвиняемого, содержащегося под стражей, в запечатанном пакете не позднее суток с момента их подачи.».

Реализация указанных предложений по корректировке ч. 5 ст. 21 Федерального закона и ст. 126 УПК РФ будет способствовать повышению эффективности обеспечения процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы. Такого же мнения придерживается и большинство опрошенных нами прокуроров (65%), судей (78%) и адвокатов (89%). Вполне объяснимо и то, что значительное число следователей (78%) указанное предложение не поддержало, так как именно их действия (бездействие) обжалуются в большинстве случаев1.

Весьма важным является вопрос о том, кто из лиц, содержащихся под стражей, может воспользоваться правом на обращение с жалобой в государственные органы и к должностным лицам. Следует согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что к обжалованию могут прибегнуть как заинтересованные участники уголовного судопроизводства и их представители, так и иные лица, не имеющие формально-определенного процессуального статуса[220] [221]. Следовательно, не вызывает сомнений право обжалования действий органа дознания, дознавателя, следователя и иных должностных лиц, указанных в ч. 1 ст. 123 УПК РФ, лицами, подвергшимися фактическому задержанию, но не получившими официального статуса подозреваемых либо обвиняемых по уголовному делу.

Одним из серьезных вопросов обеспечения права на обжалование процессуальных действий и решений содержащихся под стражей и в местах лишения свободы является проблема способов подачи жалоб указанными участниками. Ведомственными актами[222] и судебной практикой за лицами, содержащимися в учреждениях, исполняющих наказания в виде лишения свободы, признаются две формы реализации права на обращение: письменная и устная. В отношении указанной категории не допускается форма электронного сообщения, которой могут пользоваться осужденные к наказаниям, не связанным с лишением свободы. Такие ограничения, как указано в определении Апелляционной коллегии Верховного Суда РФ от 6 сентября 2012 г. № АПЛ 12-479, обусловлены целями исполнения и отбывания лишения свободы, предусмотренными уголовно-исполнительным законодательством, и режимом содержания в исправительных учреждениях[223]. Кроме того, трудности идентификации отправителя жалобы и возможность изменения содержания жалоб и заявлений после их отправления также нельзя сбрасывать со счетов.

Другой стороной проблемы способа подачи жалоб участниками уголовного судопроизводства, содержащимися под стражей и в местах лишения свободы, является разрешение принесения жалобы не только через администрацию места содержания под стражей, но и через своего адвоката - защитника. В настоящее время УПК РФ отдает предпочтение отправлению жалоб участниками уголовного судопроизводства, содержащимися под стражей и в местах лишения свободы, через администрацию места содержания под стражей (ст. 126 УПК РФ). В то же время нормативное закрепление возможности таких участников отправлять жалобы через адвоката-защитника способствовало бы повышению уровня правовой защиты их уголовно - процессуальных прав. Объясняется это следующими факторами.

Во-первых, передача жалобы через адвоката-защитника позволяет резко ограничить возможность ознакомления с ее содержанием лиц, действия которых обжалуются, до получения ее адресатом. Как следует из Аналитического обзора проблем, связанных с жестоким, бесчеловечным обращением с гражданами в деятельности правоохранительных органов и пенитенциарных учреждений Российской Федерации, подготовленного Т.И. Шелковениковой, некоторые уполномоченные по правам человека в субъектах РФ зачастую получают от осужденных, подозреваемых, обвиняемых не «закрытые письма», а жалобы и заявления, которые прошли официальную цензуру администрации следственного изолятора и исправительного учреждения. При этом нарушаются сроки отправки корреспонденции, установленные федеральным

законодательством1.

Во-вторых, передача жалоб через адвоката-защитника, а не через почтовых операторов связи способствует оперативности доставления их в органы, осуществляющие прокурорский надзор или судебный контроль. А это особенно важно, поскольку запоздалое доставление жалобы лицу, осуществляющему в уголовном судопроизводстве контрольные или надзорные полномочия, в ряде случаев делает невозможным ее эффективное разрешение. Особенно важна оперативность при проверке жалоб о пытках или жестоком обращении. Отметим, что согласно п. 79 Стамбульского протокола государства должны обеспечивать оперативное и эффективное расследование жалоб и сообщений о случаях пыток.

В-третьих, передача жалобы через адвоката-защитника, а не через почтовых операторов является более надежным способом доставки жалобы, предотвращающим ее утерю. Примеры утери жалоб и заявлений участников уголовного судопроизводства, находящихся под стражей, не являются единичными и были не раз предметом рассмотрения ЕСПЧ .

В-четвертых, передача жалобы через адвоката-защитника позволяет использовать более выразительные средства доведения ее до нужного адресата. Ведь адвокат-защитник имеет возможность на личном приеме передать жалобу и изложить ее содержание конкретному компетентному лицу, которое, по мнению адвоката-защитника и его доверителя, может принять меры к ее квалифицированному и объективному разрешению.

В связи со сказанным полагаем необходимым дополнить ст. 126 УПК РФ частью второй следующего содержания: «2. Подозреваемый, обвиняемый, содержащиеся под стражей могут направлять прокурору или в суд адресо- [224] [225]

ванные им жалобы через своего защитника из числа адвокатов.».

Предоставление участникам уголовного судопроизводства, содержащимся под стражей и в местах лишения свободы, возможности отправлять свои жалобы через адвоката-защитника должно обязательно дополняться гарантиями от утечки через таких адвокатов не подлежащей распространению информации, исходящей от лиц, содержащихся под стражей. В настоящее время такие гарантии содержатся в Правилах внутреннего распорядка исправительных учреждений. Так, согласно п. 58 указанных Правил переписка осужденного с защитником или иным лицом, оказывающим юридическую помощь на законных основаниях, «цензуре не подлежит, за исключением случаев, если администрация ИУ располагает достоверными данными о том, что содержащиеся в переписке сведения направлены на инициирование, планирование или организацию преступления либо вовлечение в его совершение других лиц. В этих случаях проверка писем, почтовых карточек, телеграфных и иных сообщений осуществляется по мотивированному постановлению начальника ИУ или его заместителя»[226].

На наш взгляд, указанное требование, ввиду того что оно затрагивает наиболее важные права содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, должно содержаться не в подзаконном акте, а в федеральном законодательстве. А контроль указанной переписки целесообразно было бы осуществлять по судебному решению. По крайней мере, это способствовало бы обеспечению таких фундаментальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, как право на защиту и право на уважение чести и достоинства личности.

В связи с этим предлагаем предусмотреть в ч. 2 ст. 29 УПК РФ пункт 8.1 следующего содержания: «8.1) о разрешении администрации исправительного учреждения на контроль переписки осужденного с защитником или иным лицом, оказывающим юридическую помощь, в случаях, когда имеются достоверные данные о том, что содержащиеся в переписке сведения направлены на инициирование, планирование или организацию преступления либо вовлечение в его совершение других лиц;».

Кроме того, аналогичные дополнения необходимо включить в ст. 8 «Адвокатская тайна» Федерального закона от 31.05.2002 № 63 -ФЗ1 в виде пункта 4 следующего содержания: «4. Суд правомочен дать разрешение администрации исправительного учреждения на контроль переписки осужденного с защитником или иным лицом, оказывающим юридическую помощь, в случаях, когда имеются достоверные данные о том, что содержащиеся в переписке сведения направлены на инициирование, планирование или организацию преступления либо вовлечение в его совершение других лиц.».

Соответствующие изменения должны быть внесены и в п. 58 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений.

Важным направлением обеспечения содержащимся под стражей и в местах лишения свободы права на обжалование процессуальных действий и решений является судебный контроль. Н.С. Манова, сосредотачиваясь на его преимуществах перед другими формами контроля и надзора, пишет о том, что в деятельности суда наиболее полно реализуются принципы уголовного судопроизводства[227] [228].

Ценность и исключительность судебного контроля подчеркивается и в правовых источниках. Так, во Всеобщей декларации прав человека отмечается, что каждый вправе рассчитывать на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами. Право на судебный контроль закрепляется в ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. О действиях ЕСПЧ по поступившей жалобе говорится в ст. ст. 27-45 Конвенции о защите прав и основных свобод человека.

Говоря о судебной деятельности в качестве одного из направлений обеспечения содержащимся под стражей и в местах лишения свободы права на обжалование, необходимо иметь в виду, что она является разновидностью судебного контроля, предполагающего, как верно отмечается в литературе, рассмотрение судом жалоб участников на действия (бездействие) и решения государственных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство'[229].

В рассматриваемом нами контексте уместно выделить следующие формы судебного контроля:

1) принятие в апелляционном, кассационном порядке решения о законности и обоснованности заключения под стражу, продления срока содержания под стражей (ст. 389.3, глава 47.1 УПК РФ);

2) рассмотрение жалоб на действия (бездействие) и решения должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию (ст. 125 УПК РФ).

Судебный контроль в указанных формах зачастую возникает:

- либо как следствие судебного санкционирования, предполагающего принятие решения об избрании в виде меры пресечения заключения под стражу, а также решения о продлении срока содержания под стражей (ст. ст. 108, 109 УПК РФ). Здесь судебный контроль способствует обеспечению права на обжалование подозреваемого, обвиняемого, осужденного, запрашиваемого к выдаче лица;

- либо как следствие разрешения дела по существу, в ходе которого применяется заключение под стражу и назначается наказание в виде лишения свободы (ст. ст. 255, п. 10 ч. 1 ст. 398 УПК РФ). С помощью такого судебного контроля обеспечивается право подсудимого и осужденного на обжалование.

Каждый из указанных видов судебной деятельности сопровождают свои специфические проблемы. Так, применительно к судебному санкционированию все активнее обсуждается вопрос о передаче следственному судье полномочий по санкционированию (согласованию, утверждению) всех мер пресечения, способных существенно ограничить конституционные права и свободы, включая и заключение под стражу. Причем, такая модель, по мнению В.В. Рудича, должна распространяться независимо от категории расследуемого преступления1. Дискуссией по данному вопросу охвачено много ученых. Достаточно назвать Т.Г. Морщакову, А.В. Смирнова, Н.Н. Ковтуна, А.С. Александрова, Т.К. Рябинину и др.

Проблема эта злободневна и для некоторых зарубежных ученых, обосновывающих необходимость расширения пределов судебного контроля. Так, вполне разумным видится предложение профессора А.Н. Ахпанова, адресованное, правда, казахстанскому законодателю, реализовать стандарт, предусмотренный Международным пактом о гражданских и политических правах,

0 доставлении каждого задержанного органами уголовного преследования к следственному судье, независимо от необходимости избрания меры пресечения, санкционируемой им[230] [231]. Ведь следственный судья наряду с возможностью избрания меры пресечения также должен иметь возможность проверить законность и обоснованность задержания лица. Качество судебного контроля от этого только выиграет. Однако нельзя не считаться и с тем, что для данной реформы потребуются серьезные денежные затраты. Данное обстоятельство для некоторых авторов является решающим, и поэтому они критически относятся к введению в уголовное судопроизводство института следственных судей1. Но, даже если институт следственного судьи не будет воспринят российским законодателем, решение в российском уголовном судопроизводстве проблемы расширения пределов судебного контроля за законностью задержания особенно необходимо. В настоящее время данный вид судебного контроля существует в единственной форме. Это обжалование задержанным, его защитником, законным представителем незаконного задержания в суд в порядке ст. 125 УПК РФ.

Международный пакт о гражданских и политических правах говорит еще об одной форме судебного контроля за законностью задержания - это доставление задержанного судье с целью проверки законности задержания, которому подверглось лицо (ч.ч. 3, 4 ст. 9). Причем такое доставление не ставится в зависимость от необходимости избрания меры пресечения, санкционируемой судом. Однако, несмотря на то, что Российская Федерация должна выполнять обязательства, вытекающие из указанного международного документа, предусмотренная в нем форма судебного контроля за законностью задержания до настоящего времени не получила своего отклика в УПК РФ. Следствием такого положения являются обращения заявителей в ЕСПЧ с жалобами на то, что они не были немедленно доставлены в суд после их задержания. Примечательно, что ЕСПЧ нередко реагирует на такие жалобы в пользу заявителя, усматривая нарушение требований Конвенции о праве на свободу и личную неприкосновенность[232] [233].

Вместе с тем упрекать российское государство в равнодушии к проблеме доставления задержанного к судье с целью проверки законности его задержания нет оснований. Попытки решить эту проблему ранее предпринимались. Достаточно вспомнить, что Концепция судебной реформы в РСФСР от 24 октября 1991 года ориентировала на то, чтобы задержанные в короткие сроки доставлялись к судье для решения вопроса о нахождении их под стражей до суда. На данное обстоятельство справедливо обратил внимание В.Ю. Мельников1.

Не остался равнодушным к данной проблеме и Пленум Верховного Суда РФ, который в одном из своих постановлений говорит о необходимости проверки судом обоснованности подозрения лица в совершении преступления, если решается вопрос об избрании заключения под стражу . Данный документ говорит об обосновании обстоятельств, указанных в ч. 1 ст. 91 УПК РФ, которые являются основаниями задержания. В связи с этим возникает вопрос: не проще ли было обязать суд до избрания заключения под стражу проверять обоснованность не подозрения, а задержания лица? Это особенно важно, если учесть, что задержание не всегда сопряжено с подозрением в совершении преступления. Задержание возможно и для исполнения приговора, как это имеет место в отношении осужденных, уклоняющихся от отбывания наказания, и для выдачи лица иностранному государству. Более того, нельзя не учитывать, что постановление Пленума Верховного Суда РФ ставит перед судом неразрешимую дилемму, на что справедливо обратил внимание В.С. Шадрин: с одной стороны - проверить обоснованность подозрения, а с другой не оценивать виновность лица . [234] [235] [236]

Сказанное позволяет заключить, что назрела необходимость закрепить в УПК РФ требование об обязательной проверке в суде законности любого задержания путем доставления задержанного в срочном порядке к судье. Но поскольку нормы главы 12 УПК РФ универсальны и применяются как при задержании лица, подлежащего выдаче иностранному государству, так и при задержании осужденного, уклоняющегося от отбывания наказания, то регламентация требования об обязательной проверке в суде законности любого задержания путем доставления задержанного в срочном порядке к судье должна осуществляться в контексте статей, рассчитанных на подозреваемого.

Предлагаемое требование может быть сформулировано в новой ч. 3.1 ст. 92 УПК РФ в следующем варианте: «3.1. Каждый задержанный подозреваемый в срочном порядке должен быть доставлен к судье для решения вопроса о законности произведенного задержания.».

Потребуется дополнение и в ст. 94 УПК РФ. В нее необходимо включить часть 1.1. следующего содержания: «1.1. Подозреваемый подлежит освобождению по постановлению судьи, к которому он был доставлен после задержания, если такое задержание было произведено незаконно.».

Применительно к проблеме судебного санкционирования в контексте исследуемой темы еще один вопрос стоит особенно остро - это вопрос об увеличении удовлетворенных судом ходатайств об избрании заключения под стражу и продлении сроков содержания под стражей. Данная тенденция отмечается в постановлениях ЕСПЧ, который связывает проблему чрезмерно частого избрания и продления содержания под стражей с проблемой переполненности следственных изоляторов1. Об этой тенденции говорится и в литературе. Так, Н.Н. Ковтун пишет: «Суды как удовлетворяли порядка 91-92% вносимых ходатайств, так этот показатель в целом и сохранился» . [237] [238]

В.В. Конин замечает, что суды с необоснованно большим доверием относятся к заявленным стороной обвинения доводам, которые содержатся в указанных ходатайствах, даже если они не подкреплены никакими доказательствами и основаны на предположениях1. Вместе с тем при решении вопроса о мере пресечения суд обязан рассматривать доказательства, о чем пишут многие ученые . Так, Э.А. Адильшаев, конкретизируя указанный тезис, подчеркивает, что избирать заключение под стражу к подозреваемому и обвиняемому возможно при условии наличия фактических данных, дающих основание для обоснованного предположения о совершении данным лицом преступления . О необходимости убедительного обоснования ограничения свободы личности говорит и Е.А. Перфильева[239] [240] [241] [242] [243]. Данная идея прослеживается и в работах А.О. Зайцева, утверждающего, «что одно лишь упоминание в судебном решении оснований, перечисленных в ст. 97 УПК РФ, в отсутствие ссылки на конкретные факты и доказательства, обосновывающие эти основания, свидетельствует о его незаконности и необоснованности»[244].

Как видно, указанными высказываниями затрагивается еще одна проблема, которая сопровождает принятие не только решения суда об избрании меры пресечения, но и судебного решения о законности и обоснованности заключения под стражу, продлении срока содержания под стражей. Она касается таких правообеспечительных средств, как рассмотрение и оценка судом всех доводов, которые приводятся в жалобах, мотивировка ответов на жалобы путем указания на конкретные, достаточные с точки зрения разумности основания, по которым аргументы жалоб отвергаются судом. Значимость данных действий подтверждается одним из определений Конституционного Суда РФ. В нем обращено внимание на то, что положения статей 7, 123, 125, 388 и 408 УПК РФ не дозволяют судам и другим правоприменителям отказываться от выполнения указанных действий при проверке заявлений, ходатайств, жалоб участников уголовного судопроизводства1. К сожалению, случаи отступления от этого указания Конституционного Суда РФ носят распространенный характер. Такие отступления допускаются не только судами, избирающими меры пресечения, но и судами, проверяющими законность и обоснованность таких решений. Как верно отмечают В.А. Лазарева и А.Ф. Закотянская, суд апелляционной инстанции не замечает необоснованное ограничение права на личную неприкосновенность, используя, как и нижестоящий суд, общие фразы, не способные доказать соразмерность ограничения конституционных прав[245] [246].

Правильность данной мысли подтверждается и результатами анкетирования практических работников. Ее поддерживают 100% опрошенных адвокатов1. Безусловно, что такое положение дел свидетельствует в пользу правильности вывода о том, что судебный контроль при избрании заключения под стражу формален и не способен обеспечить защиту прав личности . В пользу данного вывода свидетельствуют и результаты изучения уголовных дел, по которым к подозреваемому и обвиняемому применялось уголовнопроцессуальное принуждение. Оно показало, что доля дел, по которым вышестоящая судебная инстанция удовлетворяла жалобы лиц на незаконное применение к ним заключения под стражу или его продление, составила лишь 8%[247] [248] [249].

Что касается проблем, сопровождающих рассмотрение жалоб согласно ст. 125 УПК РФ, которое является другой формой судебного контроля, то среди них необходимо назвать участившиеся отказы в удовлетворении жалоб, поступающих в том числе от содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы, и затрагивающих следующие вопросы: принятия решения о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица, оформленного в виде постановления дознавателя, следователя и руководителя следственного органа; отказа в назначении защитника; отказа в допуске законного представителя; производства выплат или невозврата имущества реабилитированному лицу.

Правда, тенденция к отказу в удовлетворении жалоб, рассматриваемых в соответствии со ст. 125 УПК РФ, проявляется не столь ярко, как аналогичная тенденция, относящаяся к случаям продления содержания под стражей.

Причины таких отказов по-разному комментируются в литературе.

Некоторые исследователи в качестве одной из причин такого положения дел называют злоупотребления субъективными правами заявителя, которые, по их мнению, можно классифицировать как правомерные (легальные) и противоправные \

На наш взгляд, такой подход является ошибочным. Если право закреплено в законодательстве, то его реализация в любом случае является легальной. А носители этого права из числа лиц, не обладающих властными полномочиями, не обязаны согласовывать эту реализацию с соблюдением принципов уголовного судопроизводства, тем более что для тех из них, кто не является профессиональным юристом, сделать это невозможно . Следовательно, подача жалоб и заявлений, подвергающих сомнению законность и обоснованность действий (бездействия) лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, в любом случае является легальной. Собственно, на этом постулате основан институт обжалования действий (бездействия) суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, в вышестоящие судебные и правоохранительные органы.

Подача участником уголовного судопроизводства, находящимся под стражей, жалобы, признанной необоснованной, в любом случае, не свидетельствует о нелегитимности подачи такой жалобы. Тем более, что в судебной и следственной практике нередкими являются случаи, когда содержащиеся в жалобе доводы заявителя, первоначально признанные необоснованными, в ходе рассмотрения вышестоящих инстанций признаются обоснованными. На данное обстоятельство в литературе уже обращалось внимание со стороны авторов, выражающих сомнения относительно корректности применения в уголовном судопроизводстве понятия «злоупотребление правом»3. [250] [251] [252]

Кроме того, большинство юристов, занимающих должности прокуроров и судей, не обладают необходимой методикой выявления злоупотребления правом на обжалование на этапе поступления жалобы, что признается даже сторонниками наличия явления злоупотребления правом при подаче жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ1. И это вполне объяснимо, поскольку и сам законодатель не вносит ясности в вопрос о том, что считать таким злоупотреблением. Попытки отдельных авторов «навести порядок» в данной области, в том числе и путем дополнения статьи 19 УПК РФ положением о недопустимости злоупотребления правом на обжалование[253] [254], нельзя признать удачными. Как верно отмечает А.А. Насонов, это не вносит ясности в вопрос о понятии злоупотребления. Аргументируя данный тезис, автор не без основания подчеркивает, что указанное дополнение ст. 19 УПК РФ лишь будет стеснять лицо в его возможности обратиться с жалобой за защитой своих прав, ограничивать его конституционное право на защиту всеми не запрещенными законом способами, а текст уголовно-процессуального закона будет перегружен оценочными понятиями, к которым относится и «злоупотребление правом»[255].

Немаловажен и учет менталитета правоприменителей в части оценки характера жалоб на действия (бездействия) и решения суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Проведенный автором опрос показал, что 35% опрошенных судей и 44% прокуроров считают, что жалобы, подаваемые содержащимися под стражей или отбывающими нака-

зание в виде лишения свободы, в своем большинстве являются необоснован-

1

ными .

Тем не менее, доля жалоб, признанных судом необоснованными в ходе их рассмотрения в порядке ст. 125 УПК РФ, является весьма внушительной (более 90%), даже с учетом явления злоупотребления правом. Возможно, что объяснения следует искать как в недостатках и упущениях судей, рассматривающих такие жалобы, так и в несовершенстве норм, регламентирующих судебный порядок рассмотрения жалоб. Способы решения указанных проблем предлагаются рядом авторов. Так, П.А. Луценко в целях обеспечения защиты прав и законных интересов граждан при реализации судом полномочий по судебному контролю не без основания предлагает: увеличить срок проверки судом законности и обоснованности действий (бездействия) и решений дознавателя, следователя, прокурора до 10 суток, отразив это в ч. 3 ст. 125 УПК РФ; указать в ч. 5 ст. 125 УПК РФ на возможность вынесения судьей постановлений об отказе в принятии жалобы к рассмотрению и о прекращении производства по жалобе[256] [257].

Комплекс мер по совершенствованию редакции ст. 125 УПК РФ был предложен и другим автором - Т.Ю. Герасимовой, обосновывающей необходимость включения в содержание данной статьи положений, закрепляющих: обязанность суда по информированию органов уголовного преследования и прокурора о сущности поданной жалобы путем направления им в срок до трех суток с момента подачи ее гражданином копии жалобы; право суда направлять запрос органам уголовного преследования о представлении материалов, необходимых для законного и обоснованного разрешения поступившей жалобы, в тот же срок; последствия неявки лиц, своевременно извещенных о времени рассмотрения жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ, хотя и не настаивающих на ее рассмотрении с их участием (должно быть отложение рассмотрения жалобы, а при повторной неявке заявителя судом выносится постановление об оставлении жалобы без рассмотрения); вопросы исполнения постановления суда, принятого по итогам рассмотрения жалобы, поданной в соответствии со ст. 125 УПК РФ (установленное постановлением суда нарушение, допущенное должностными лицами, подлежит исполнению не позднее трех суток со дня поступления копии указанного постановления руководителю следственного органа (начальнику органа дознания, прокурору^1.

Полагаем, что указанные предложения касаются разных граней проблемы судебного порядка рассмотрения такой категоричной формы обращения содержащихся под стражей и в местах лишения свободы как жалоба[258] [259] и являются весьма интересными.

Завершая данный параграф, можно утверждать, что обеспечение права содержащихся под стражей и в местах лишения свободы на обжалование процессуальных действий, бездействия и решений осуществляется в форматах судебного контроля, судебного санкционирования, вынесения приговора, рассмотрения жалоб прокурором и руководителем следственного органа. Вместе с тем объем правообеспечительных средств применительно к каждому формату различен. Их арсенал будет больше и разнообразнее применительно к тем уголовно-процессуальным формам, основной целью которых является проверка законности и обоснованности поступивших жалоб и их разрешение. Такая цель характерна для судебного контроля (ст. ст. 125, 125.1 УПК РФ) и рассмотрения жалоб прокурором, руководителем следственного органа (ч. 3 ст. 124 УПК РФ). Что касается судебного санкционирования (ч.

ч. 6-14 ст. 108 УПК РФ) и постановления приговора по уголовному делу (глава 39 УПК РФ), то сопровождающее их обеспечение права на обжалование процессуальных действий, бездействия и решений содержащимся под стражей и в местах лишения свободы сводится зачастую лишь к одному правообеспечительному средству: разъяснению таким участникам права на обжалование решений, принятых в рамках таких форм (ч. 3 ст. 101, ч. 11 ст. 108, ч. 3 ст. 310, п. 16 ч. 3 259, ч. 3 ст. 309 УПК РФ).

Совершенствованию обеспечения права содержащихся под стражей и в местах лишения свободы на обжалование процессуальных действий и решений будут способствовать следующие меры по коррекции действующего законодательства:

1) расширение закрепленного ч. 5 ст. 21 Федерального закона от

15.07.1995 № 103-ФЗ круга участников, чьи действия и решения могут быть обжалованы, за счет органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, руководителя следственного органа. Использование в тексте ч. 5 ст. 21 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ понятия «дознаватель» вместо словосочетания «лицо, производящее дознание»;

2) включение руководителя следственного органа в содержащийся в ст. 126 УПК круг лиц, которым администрацией места содержания под стражей направляются жалобы подозреваемого и обвиняемого, содержащегося под стражей, поскольку данные участники могут обращаться с жалобами не только к прокурору, в суд, но и к руководителю следственного органа, как это следует из ст. 124 УПК РФ;

3) дополнение предусмотренного ч. 5 ст. 21 Федерального закона от

15.07.1995 № 103-ФЗ и ст. 126 УПК РФ порядка направления жалоб содержащегося под стражей требованием об обязательном направлении жалоб адресату в запечатанном пакете не позднее суток с момента их подачи;

4) предоставление содержащимся под стражей и в местах лишения свободы возможности отправлять свои жалобы через адвоката (посредством дополнения ст. 126 УПК РФ частью второй);

5) возложение на суд полномочия по разрешению администрации исправительного учреждения осуществлять контроль переписки осужденного с защитником или иным лицом, оказывающим юридическую помощь, если есть достоверные данные о том, что содержащиеся в переписке сведения направлены на инициирование, планирование или организацию преступления либо вовлечение в его совершение других лиц (посредством изменения и дополнения ст. 8 «Адвокатская тайна» Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ, п. 58 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, ст. 29 УПК РФ);

6) закрепление в УПК РФ требования об обязательной проверке в суде законности любого задержания путем доставления задержанного в срочном порядке к судье. Предлагаемое правило может быть сформулировано в новой ч. 3.1 ст. 92 УПК РФг

7) регламентация в законе правила об освобождении по постановлению судьи, к которому был доставлен задержанный, если такое задержание было произведено незаконно. Данное положение необходимо закрепить в виде новой части 1.1. ст. 94 УПК РФ.

<< | >>
Источник: ВЛАДИМИРОВА ЮЛИЯ КОНСТАНТИНОВНА. ОБЕСПЕЧЕНИЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ПРАВ УЧАСТНИКОВ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА, СОДЕРЖАЩИХСЯ ПОД СТРАЖЕЙ ИЛИ ОТБЫВАЮЩИХ НАКАЗАНИЕ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Воронеж - 2018. 2018

Еще по теме § 4. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на обжалование процессуальных действий (бездействия) и решений:

- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Антимонопольно-конкурентное право - Арбитражный (хозяйственный) процесс - Аудит - Банковская система - Банковское право - Бизнес - Бухгалтерский учет - Вещное право - Государственное право и управление - Гражданское право и процесс - Денежное обращение, финансы и кредит - Деньги - Дипломатическое и консульское право - Договорное право - Жилищное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История - История государства и права - История политических и правовых учений - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Маркетинг - Медицинское право - Международное право - Менеджмент - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Права человека - Право зарубежных стран - Право социального обеспечения - Правоведение - Правоохранительная деятельность - Предпринимательское право - Семейное право - Страховое право - Судопроизводство - Таможенное право - Теория государства и права - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия - Финансовое право - Хозяйственное право - Хозяйственный процесс - Экологическое право - Экономика - Ювенальное право - Юридическая деятельность - Юридическая техника - Юридические лица -