§ 3. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на уважение чести и достоинства личности
Обеспечение права на уважение чести и достоинства личности - исключительно важный вид обеспечения общих процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы.
Анализ действующего законодательства, а также правоприменительной практики позволяет говорить о том, что право на соответствующие духовные блага, принадлежащее указанным участникам, состоит из двух компонентов: право на уважение чести, достоинства, которое должно соблюдаться в условиях выполнения в отношении них процессуальных действий и принятия решений, и право на уважение чести, достоинства во время нахождения лица в местах содержания его под стражей или в местах лишения свободы.
Каждому из названных компонентов соответствует свой вектор правообеспечительных действий должностных лиц. Первый из них достаточно четко закреплен в ч. 1 ст. 9 УПК РФ и предполагает правообеспечительные действия в условиях выполнения в отношении участников уголовного судопроизводства процессуальных действий и принятия решений. Вывод о существовании второго вектора можно сделать, анализируя ч. 2 ст. 9 УПК РФ, которая в виде общего посыла запрещает подвергать насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению любого участника уголовного процесса. Причем уточнений относительно случаев применения указанного правила в ч. 2 ст. 9 УПК РФ не содержится. Это отличает ее от ч. 1 ст. 9 УПК РФ и позволяет безоговорочно применять и к условиям выполнения в отношении участников уголовного судопроизводства процессуальных действий и принятия решений в отношении них, и к условиям, когда участник находится в местах содержания под стражей или в местах лишения свободы. Примечательно, что о необходимости обеспечения права на уважение чести и достоинства участников уголовного судопроизводства в местах их содержания под стражей или в местах лишения свободы говорится в судебных решениях.
Так, практика ЕСПЧ изобилует рассмотрением жалоб на ненадлежащие условия содержания заявителя в местах, которые ему определены на период применения соответствующих мер уголовно - процессуального принуждения, а также в местах лишения свободы[182]. Реже основанием таких жалоб является поведение работников правоохранительных органов и судей[183] [184] [185].Говоря о первом направлении обеспечения права рассматриваемых субъектов на уважение чести и достоинства, а именно правообеспечительных действиях в условиях выполнения процессуальных действий и принятия решений в отношении них, необходимо обратить внимание на то, что закон запрещает осуществлять действия и принимать решения, унижающие честь участника уголовного судопроизводства, а также допускать обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. Абсолютность данного требования ставится под сомнение некоторыми авторами, которые допускают в той или иной форме возможность правомерного унижения чести и достоинство человека в уголовном судопроизводстве . Так, А.В. Смирнов, говоря о действиях, подлежащих запрещению, характеризует сопутствующий им вид унижения чести и достоинства человека как неправомерный и незаслуженный[186]. Такое утверждение дает возможность думать, что есть и правомерное унижение чести и достоинства человека. Прямым текстом об этом говорит А.Р. Белкин. Как отмечает указанный автор, вынесение обвинительного приговора пятнает репутацию осужденного, личный обыск или освидетельствование, сопровождающееся обнажением, унижает человеческое достоинство личности, а задержание лица,
оказывающего сопротивление, нередко чревато опасностью для его здоро-
1
вья .
На наш взгляд, согласиться с указанным мнением нельзя. Уголовное судопроизводство, осуществляемое в рамках закона, в принципе не может быть сопряжено с унижением достоинства лица и его чести. Поэтому унижение достоинства лица и его чести всегда неправомерно и незаконно.
Если оно допускается профессиональными участниками в ходе производства по уголовному делу, то они совершают профессиональные преступления.Процессуальные меры, носящие характер принуждения, применяемые в ходе уголовного судопроизводства, не должны быть нацелены на унижение чести и человеческого достоинства. Они являются необходимым процессуальным инструментом реализации назначения уголовного судопроизводства, который в определенной мере можно сравнивать с врачебной деятельностью, нередко сопряженной с причинением боли, обнажением и другими действиями. А для того чтобы подобных неудобств лицу причинялось как можно меньше, законодатель в ряде случаев установил в УПК РФ дополнительные гарантии, исключающие даже неумышленное нарушение чести и достоинства личности в ходе применения процессуального принуждения. Например, согласно ч. 3 ст. 184 УПК РФ личный обыск производится только лицом одного с ним пола и в присутствии понятых и специалистов того же пола, если они участвуют в данном следственном действии. Относительно обвинительного приговора нужно сказать следующее. Если он вынесен с соблюдением требований законности и обоснованности, то он также не может унижать честь и достоинство осужденного. Государственные органы в данном случае не посягают на его честь и достоинство, а констатируют совершение им преступления, за которое он несет заслуженное наказание. Особенно очевидны- 1 ми на этот счет являются случаи, когда осужденный искренне раскаивается в содеянном.
Вместе с тем вероятность нарушения требования уважать честь и достоинство личности при производстве по уголовному делу все равно сохраняется, так как возможности использования средств правовой защиты лицами, честь и достоинство которых унижаются, весьма ограничены. Наиболее популярным средством защиты права на уважение чести и достоинства среди подозреваемых и обвиняемых является обращение с жалобами, большую часть которых, как показало изучение уголовных дел, занимают жалобы на незаконные действия правоохранительных органов \ По известным причинам нарушения принципа уважения чести и достоинства личности наиболее часто фиксируются именно в сфере уголовного судопроизводства.
В связи с этим спорным выглядит бытующее мнение о том, что потребность в закреплении вышеупомянутого принципа в Уголовно-процессуальном кодексе спорна вследствие его универсальности и необходимости соблюдения во всех сферах государственной деятельности.Применительно к участникам уголовного судопроизводства, содержащимся под стражей и в местах лишения свободы, принцип уважения чести и достоинства должен содержать не только стандарты поведения должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. В нем необходимо предусмотреть также требования к условиям содержания лица под стражей или в местах лишения свободы, поскольку именно в этих условиях может таиться не меньшая опасность для лица с точки зрения обращения, как унижающего его человеческое достоинство, так и угрожающего его жизни и здоровью. Примером такого недопустимого обращения с содержащимися под стражей или отбывающими наказание в виде лишения свободы является применение пыток со стороны сотрудников правоохранительных органов. К сожалению, это явление не изжито в практике отечественного уголовного судопроизводства. Так, широкий общественный резонанс вызвал случай применения пы- [187] ток по отношению к задержанному со стороны сотрудников полиции районного отдела «Дальний» в Татарстане. В результате применения пыток задержанный скончался1.
Отметим, что в практике деятельности органов расследования встречаются случаи, когда должностные лица правоохранительных органов вступают в преступный сговор с иными осужденными, находящимися под стражей или отбывающими наказание в местах лишения свободы, которые выступают в качестве исполнителей замыслов должностных лиц. Чаще всего такие замыслы заключаются в принуждении лица, находящегося в ИВС или СИЗО, к признанию в совершении конкретных преступлений. Так, в 2013 г. суд г. Энгельса Саратовской области вынес обвинительный приговор в отношении начальника СИЗО-1 г. Саратова А., а также двух лиц, ранее осужденных за совершение преступлений против жизни - П.
и Ч.Как следует из приговора суда, по инициативе оперуполномоченного ФСБ М., который находится в федеральном розыске, истязаниям подвергался осужденный за вымогательство Н., из которого «выбивали признание» в убийстве криминального авторитета Б. Начальник следственного изолятора А. оказал содействие оперуполномоченному, поскольку отвечал за перемещение осужденных по камерам. Непосредственно избивали и пытали Н. двое его сокамерников.
Судебный процесс по делу о пытках продолжался около года. Решением суда начальник СИЗО на время судебного разбирательства был отстранен от своей должности, а впоследствии осужден за превышение должностных полномочий. Осуждены и непосредственные исполнители пыток[188] [189]. Данные примеры свидетельствует о том, что проблема обеспечения права на уважение чести и достоинства содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, приобретает острые очертания, зачастую перерастая в проблему обеспечения личной безопасности указанных лиц. Такое сочетание проблем является следствием взаимосвязи двух принципов уголовного процесса: уважения чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ) и охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 10 УПК РФ). Это вполне понятно, поскольку личная безопасность, отнесенная законодателем к одному из направлений реализации принципа, предусмотренного ст. 10 УПК РФ, служит средством, ограждающим участника уголовнопроцессуальных отношений от обращения, создающего опасность для его жизни и здоровья. В этом смысле личная безопасность может рассматриваться как необходимое и обязательное условие уважения чести и достоинства личности. Значит, проблема личной безопасности должна существовать не только в рамках принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, но и в контексте принципа уважения чести и достоинства личности. Угрозы личной безопасности, а значит, и обеспечению права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы на уважение чести и достоинства могут исходить от лиц, ведущих производство по уголовным делам, и сотрудников учреждений, в которых находятся заключенные под стражу или отбывающие наказание в виде лишения свободы, и от иных лиц, которые заключены под стражу или отбывают наказание в виде лишения свободы. Правовые средства защиты от обозначенных угроз содержатся как в международном, так и в отечественном законодательстве. Недопустимость применения насилия к лицам, пребывающим под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы, оговорена в ст. 5 Всеобщей декларации прав человека1, ст. 3 Европейской конвенции, ст. 7 Международного Пакта о гражданских и политических правах[191] [192] [193]. Требование не подвергать лицо, находящееся под стражей, насилию, пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению и наказанию отдельно закреплено в ряде иных международно-правовых актов . Их положения получили свое развитие в отечественном законодательстве. В частности, согласно ч. 2 ст. 21 Конституции РФ никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. А в ч. 2 ст. 9 УПК РФ закрепляется запрет насилия, пыток, другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения. Не остались в стороне от рассматриваемой проблемы и подзаконные нормативные акты, в особенности те, в которых конкретизируется реализация прокурорского надзора как важнейшего вектора обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы. К таким актам относится приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 16 января 2014 № 6, в котором обращается внимание на то, что прокурор: не имеет права игнорировать использование недозволенных мер воздействия и незаконного применения администрациями указанных учреждений физической силы (п. 1.2); должен добиваться неукоснительного соблюдения установленного законом порядка исполнения и отбывания лишения свободы, обеспечивающего охрану осужденных, реализацию их прав и законных интересов, личную безопасность (1.3); организовывать проведение проверки обстоятельств смерти лиц, содержащихся в исправительных и лечебно-профилактических учреждениях, следственных изоляторах, причин и условий, способствовавших этому (п. 1.5)[194]. Значительный вклад в решение проблемы обеспечения права на уважение чести и достоинства личности внесла и судебная практика. Так, в § 68 постановления по делу «Лилякин против Российской Федерации» ЕСПЧ сформулировал следующие критерии минимального уровня суровости в обращении с лицом: «длительность обращения, его физические и психологические последствия, пол, возраст и состояние здоровья жертвы, являлось ли целью обращения оскорбление и унижение лица, оказывало ли оно с точки зрения последствий отрицательное влияние на его личность, выход испытываемых страданий и унижения за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения, публичный характер обращения, необходимость применения оспариваемой меры»1. Данные пороговые признаки жестокого обращения применительно к ситуации, сложившейся по делу «Лилякин против Российской Федерации», были подвергнуты тщательному анализу В.Н. Григорьевым . Изучение как нормативной базы, так и судебной практики по вопросу обеспечения содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на уважение чести и достоинства позволяет утверждать, что приоритетным для законодателя и правоприменителя является создание и функционирование правового механизма, нейтрализующего угрозы личной безопасности, исходящие от лиц, ведущих производство по уголовному делу. Причем такой механизм приобретает достаточно прозрачные очертания в случае, когда речь идет о предотвращении указанной угрозы для участника уголовного судопроизводства. Однако, как показывает следственная и судебная практика, не являются единичными случаи, когда претерпевают насилие, пытки, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение и лица, не имеющие определенного процессуального статуса, то есть, строго говоря, не являющиеся участниками уголовного судопроизводства в смысле п. 58 ст. 5 УПК РФ. Прежде всего, речь идет о «фактически задержанных». Нередко в их отношении имеется не только оперативно-розыскная, но и иная информация о том, что они могут быть причастны к совершению конкретных преступлений (ранее привлекались к уголовной ответственности за данный вид преступлений и т.д.). На этом основании лица доставляются в помещения правоохранительных органов, как правило, подразделений МВД России, где в их отношении применяется насилие, другое жестокое или унижающее достоинство человека обращение с целью по- [195] [196] лучения так называемых «признательных показаний». Однако правовой механизм защиты от угрозы личной безопасности тех, кому процессуальный статус не присвоен, только зарождается. И рассчитан он, как это следует из ч. 3 ст. 11 УПК РФ, в первую очередь на близких родственников, родственников, близких лиц потерпевшего, свидетеля и иных участников уголовного процесса в ситуации угрозы убийством, применения насилия, уничтожения или повреждения имущества либо иных опасных противоправных деяний. Примечательно, что в общей норме, провозглашающей уважение чести и достоинства, среди субъектов, наделенных соответствующим правом, никак не упоминаются лица без процессуального статуса, которые могут иметь определенное касательство к уголовно-процессуальным отношениям. В связи с этим необходимо в уголовно -процессуальном законодательстве закрепить процессуальные средства, которые бы гарантировали права на уважение чести и достоинства указанных лиц, включая и право на их личную безопасность. Один из вариантов указанной меры был предложен О.З. Че- лохсаевым. Он заключается в коррекции ч. 1 и 2 ст. 9 УПК РФ, предполагающей замену используемой в них формулировки «участник уголовного судопроизводства» на формулировку «личность»[197]. Вряд ли такой вариант можно признать удачным. Во-первых, редакция частей ст. 9 УПК РФ в ходе такого изменения рискует выглядеть нелепо. Например, ч. 2 ст. 9 УПК РФ после ее преобразования будет смотреться следующим образом: Никто из личностей не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению. Очевидно, что это предложение будет не самой лучшей фразой в УПК РФ. Во-вторых, хотя в названиях некоторых принципов используется термин «личность» (например, уважение чести и достоинства личности, неприкосновенность личности), содержание этих и других принципов ориентировано не на систему качеств человека, его особенности, а на человека как на отдельно- го индивидуума, для обозначения которого используются понятия «лицо» (например, ч. 3 ст. 10, ч. 2 ст. 11 УПК РФ), «гражданин» (например, ч. 1 ст. 13 УПК РФ), «участник уголовного судопроизводства» (например, ст. 9, ч. 2 ст. 18 УПК РФ), «подозреваемый» (например, ч. 2 ст. 14, ч. 1 ст. 16 УПК РФ), «обвиняемый» (например, ч. 1 ст. 14, ч. 1 ст. 16 УПК РФ), «подсудимый» (например, ч. 3 ст. 8 УПК РФ). Кроме того, в тексте статей, посвященных принципам уголовного судопроизводства, иногда используется местоимение «никто». Учитывая указанные приемы, используемые законодателем, предлагаем в ч. 1 ст. 9 УПК РФ фразу «участника уголовного судопроизводства» заменить на слово «лица». А из содержания части 2 ст. 9 УПК РФ фразу «из участников уголовного судопроизводства» вообще исключить. В результате ст. 9 УПК РФ будет выглядеть следующим образом: «1. В ходе уголовного судопроизводства запрещаются осуществление действий и принятие решений, унижающих честь лица, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. 2. Никто не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению.». В такой редакции ст. 9 УПК РФ будет распространяться не только на участников уголовного судопроизводства, но и на лиц, фактически задержанных по подозрению в совершении преступления, а также других лиц, процессуальный статус которых законодателем не определен. Примечательно, что к этому предложению в целом положительно отнеслось большинство опрошенных нами работников правоохранительных органов, адвокатов и судей (64% следователей, 73% прокуроров, 94% адвокатов и 79% судей)[198]. Вместе с тем одним только совершенствованием соответствующей нормативной базы проблему обеспечения права лица на уважение чести и достоинства не решить. Необходима работа по формированию «должного и неподдельного уровня правосознания у лиц, ответственных за принятие решений о применении заключения под стражу»[199]. К тому же побудить лиц, ведущих производство по уголовным делам, и сотрудников учреждений, в которых находятся заключенные под стражу или отбывающие наказание в виде лишения свободы, к соблюдению запретов, которые следуют из принципа уважения чести и достоинства личности, могут и следующие мероприятия: - организационно-технические мероприятия, направленные на повышение «прозрачности» работы правоохранительных органов и обеспечивающие реальный общественный контроль. В число данных мероприятий могут входить оборудование рабочих мест оперативных и следственных работников стенами (перегородками), позволяющим производить визуальное наблюдение иными лицами, находящимися в помещении правоохранительного органа; оборудование мест, где имеется возможность применения пыток, средствами видео-фиксации; - воспитательная работа среди персонала, побуждающая его, прежде всего, к соблюдению общих правил культуры поведения по отношению к тем, кто оказался в местах содержания под стражей. Данная проблема в России существует давно. С ней в свое время столкнулся А.Ф. Кони. Будучи прокурором Петербургского окружного суда, А.Ф. Кони предпринял неудачную попытку задержать вора, предложившего ему купить трость с золотым набалдашником, и оказался по недоразумению водворенным в узилище, где был заперт вместе с преступниками. А.Ф. Кони использовал этот случай для изучения методов работы ночной полиции. Одним из пожеланий, с которым он обратился к околоточному, покидая участок, было следующее: «Хотелось бы только побольше свежего воздуха и вежливости»1. Воспитательная работа среди персонала правоохранительных органов должна быть дополнена методической работой, направленной на предотвращение случаев применения пыток. Отметим, что необходимость осуществление такой работы прямо закреплена в ст. 10 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения и наказания. Г осударство-участник должно обеспечить учебные материалы и информацию относительно запрещения пыток и включить ее в программы подготовки персонала правоприменительных органов; - неуклонное привлечение виновных в применении пыток к уголовной ответственности независимо от вида правоохранительного органа, должностного положения и заслуг. К сожалению, следует отметить, что в судебной практике встречаются случаи как сокрытия пыток руководителями правоохранительных органов, так и назначения судами необоснованно мягкого наказания лицам, пытавшим задержанных либо арестованных[200] [201]. Однако не только от лиц, ведущих производство по уголовным делам, и сотрудников учреждений, в которых находятся заключенные под стражу или отбывающие наказание в виде лишения свободы, зависит соблюдение правила об уважении чести и достоинства лица. Это правило должно соблюдаться и иными лицами, содержащимися под стражей или отбывающими наказание в виде лишения свободы, которые, к сожалению, не всегда действуют в рамках правового поля. Именно исходящая от них угроза представляет особую опасность для участников уголовного судопроизводства. Объясняется это следующими причинами. Во-первых, в местах содержания под стражей и отбывания наказания в виде лишения свободы задержанному, арестованному или осужденному постоянно приходится сталкиваться с лицами, совершившими тяжкие и особо тяжкие преступления против жизни и здоровья, имеющими стойкие антиобщественные личностные установки, поддерживающими и реализующими криминальные стереотипы поведения. По данным исследований, проведенных Э.Е. Кудряшовым, среди лиц, которые находятся под стражей, в настоящее время около половины (47%) составляют те, кто обвиняется в совершении умышленных убийств, изнасилований, причинении тяжкого вреда здоровью, разбоях и грабежах; более половины этих лиц (57%) судимы неоднократно [202]. Во-вторых, в местах содержания под стражей и отбывания наказания в виде лишения свободы совершается значительное количество преступлений, в том числе против жизни и здоровья, несмотря на усилия правоохранительных органов. Указанные обстоятельства снижают вероятность соблюдения режима уважения чести и достоинства относительно конкретного лица, содержащегося под стражей и в местах лишения свободы, и увеличивают угрозу его личной безопасности со стороны иных задержанных, арестованных, осужденных. Вместе с тем надлежащие условия содержания лица под стражей и в местах лишения свободы могли бы благотворно влиять на режим уважения чести и достоинства. Учитывая данное обстоятельство, законодатель предусмотрел в УПК РФ требование о надлежащих условиях содержания лица под стражей и в местах лишения свободы. Например, ч. 3 ст. 10 УПК РФ ориентирует на содержание задержанного или заключенного под стражу лица в условиях, исключающих угрозу его жизни и здоровью. Предлагаем расширить сферу действия указанной нормы, распространив ее и на осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы, отразив это в ч. 3 ст. 10 УПК РФ. Ведь они тоже входят в круг участников уголовного процесса. Более того, в дополнениях нуждается и ст. 11 УПК РФ, которая закрепляет гарантии личной безопасности участников уголовного судопроизводства, тем самым развивая содержащиеся в ст. 9 УПК РФ тезис о недопустимости создания опасности для их жизни и здоровья. Прежде всего, в ней важно отразить, что всем участникам, включая и тех, кто пребывает под стражей или отбывает наказание в виде лишения свободы, гарантировано право на обеспечение личной безопасности. Этот шаг обусловлен тем, что само право на обеспечение личной безопасности участников уголовного процесса носит универсальный характер. Оно, являясь основополагающим правом личности в уголовном судопроизводстве, распространяется на всех его участников (как на тех, которые пребывают под стражей или отбывают наказание в виде лишения свободы, так и на тех, которые находятся на свободе). Об универсальности такого права уже говорилось в литературе. Так, И.А. Насонова, предлагая распространить действие ч. 3 ст. 11 УПК РФ и на обвиняемого, поясняет, что необходимость в мерах безопасности может возникнуть и у этого участника уголовного судопроизводства1. С этой позицией в определенной мере согласуется и мнение Г.П. Ло- зовицкой[203] [204], относящей обвиняемого и подозреваемого к лицам, на которых распространяется государственная защита в соответствии с Федеральным законом от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ[205]. Полагаем, следует согласиться с данным предложением со следующей поправкой: дополнить предусмотренный ч. 3 ст. 11 УПК РФ перечень лиц, которые могут рассчитывать на применение в отношении них мер безопасности, еще и подозреваемым. Как показывает следственная и судебная практика, насилие в отношении подозреваемого и обвиняемого применяется нередко, подталкивая их в ряде случаев к сотрудничеству со следствием, в определенной мере гарантирующему им личную безопасность. Однако сотрудничество со следствием не должно быть обязательным условием для предоставления лицу гарантий его личной безопасности. Распространение на подозреваемого и обвиняемого гарантий их личной безопасности должно быть безусловным и не зависеть от того, согласился участник на содействие уголовному судопроизводству или нет. В связи с этим ошибочным, на наш взгляд, является утверждение Л.В. Казариновой о том, что обязанность применения мер безопасности должностными лицами должна включать элемент согласия участника уголовного процесса на содействие уголовному судопроизводству[206]. Реализация на практике данного предложения может привести к отрицательным последствиям. Работники правоохранительных органов получат неправильную установку на обеспечение безопасности лишь участников судопроизводства, которые оказывают содействие уголовному производству, иными словами, «сотрудничают» с органами расследования. Такая «избирательность» принципиально противоречит положению о том, что права всех участников уголовного судопроизводства должны обеспечиваться публичными субъектами. Охрана жизни и здоровья участников уголовного судопроизводства, не должна зависеть от того, сотрудничают они с властвующими субъектами или нет. Кроме того, нежелание отдельных участников уголовного судопроизводства сотрудничать со следствием нельзя однозначно расценивать как отрицательный фактор, негативно характеризующий их личность. Оно далеко не всегда предопределено устойчивыми антигосударственными и антиобщественными установками, стремлением определенных лиц избежать ответственности и заслуженного наказания. В судебной практике имеется немало случаев, когда нежелание взаимодействовать со следствием было обусловлено: неправомерным воздействием со стороны лиц, совершивших преступления, и их окружения; страхом за собственную жизнь, здоровье, а также за своих близких; необоснованным привлечением к уголовной ответственности лиц, которые в действительности не совершили уголовно наказуемых деяний, в том числе привлечением к уголовной ответственности заведомо невиновных. Для лиц, которые отбывают наказание в местах лишения свободы, отказ от сотрудничества со следствием может быть обусловлен стремлением избежать физического и психического насилия со стороны осужденных, придерживающихся уголовных традиций и имеющих стойкую антиобщественную направленность. Обнародование факта сотрудничества с органами расследованиями может повлечь отторжение лица, давшего такое согласие, от среды осужденных, снижение авторитета среди окружающих; «перевод» в низший разряд тюремной иерархии и т.д. Безопасность жизни и здоровья пребывающих под стражей и отбывающих наказание в виде лишения свободы не должна расцениваться как поощрение со стороны представителей государственных органов, а должна являться их обязанностью, в том числе процессуальной. Еще в одном дополнении нуждается ч. 3 ст. 11 УПК РФ. В частности, в нее нужно включить следующее предложение: «.В случаях, не терпящих отлагательства при наличии реальной угрозы жизни и здоровью осужденных - начальник органа, исполняющего наказание, по заявлению осужденного или по собственной инициативе принимает незамедлительно в отношении указанных лиц меры безопасности. Об осуществлении указанных мер начальник органа, исполняющего наказание, обязан немедленно уведомить лиц, осуществляющих производство по уголовному делу.». Похожее дополнение следует внести и в ч. 4 ст. 13 УИК РФ. Такие предложения продиктованы необходимостью оперативного принятия мер безопасности в отношении осужденных в экстренных случаях, когда промедление может привести к необратимым и отрицательным последствиям для них, включая убийство. К тому же определенный шаг в направлении обеспечения личной безопасности заключенным под стражу или отбывающим наказание в виде лишения свободы со стороны сотрудников учреждений, в которых они находятся, уже сделан на уровне ведомственных нормативных актов. Так, в п. 187 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений закреплено, на наш взгляд, обоснованное положение, согласно которому в случаях, не терпящих отлагательства, перевод осужденных в безопасное место производится дежурным помощником начальника ИУ до прихода начальника ИУ либо лица, его замещающего, но не более, чем на 24 часа. В выходные и праздничные дни дежурный помощник начальника ИУ вправе продлить срок содержания в безопасном месте еще на 24 часа1. Кстати, перевод осужденных в безопасное место по результатам опроса практических работников признан самой эффективной мерой безопасности, применяемой в отношении осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы. Так считают 93% опрошенных нами следователей, 89% дознавателей, 87% руководителей следственного органа, 90% прокуроров, 73% судей, 95% адвокатов[207] [208]. В практике деятельности правоохранительных органов Воронежской области в рассматриваемом контексте показателен пример с содержанием в Следственном изоляторе № 3 УФСИН по Воронежской области гражданки Украины Н. Савченко в качестве подозреваемой и обвиняемой по уголовному делу об убийстве в Донбассе российских журналистов ВГТРК. Ввиду большого общественного значения и международного политического резонанса данного дела в УФСИН были приняты беспрецедентные меры безопасности по обеспечению её изоляции. Так, Савченко была помещена в специальный блок СИЗО, оборудованный видеонаблюдением и полностью исключающий какой-либо контакт с другими подследственными. Для обеспечения постоянного контроля и надзора на законных основаниях она была поставлена на профилактический учёт, что давало администрации право постоянно контролировать её поведение в камере, где она содержалась одна, как гражданка иностранного государства. Несмотря на безусловное соблюдение администрацией Следственного изолятора № 3 УФСИН по Воронежской области всех необходимых требований по обеспечению режима и условий содержания Савченко, за период содержания её посетили - консул Украины в России, Уполномоченный по правам человека в России, воронежский омбудсмен, председатель Общественной наблюдательной комиссии Воронежской области. Вместе с тем личную безопасность участников уголовного судопроизводства с абсолютной гарантией, то есть полностью, нельзя обеспечить в условиях мест содержания под стражей или отбытия наказания в виде лишения свободы. Так считают большинство опрошенных практических работников. 85% следователей, 72% прокуроров, 69% судей, 95% адвокатов полагают, что в условиях мест содержания под стражей или отбывания наказания в виде лишения свободы личная безопасность подозреваемых, обвиняемых, потерпевших, свидетелей может быть обеспечена с высокой степенью надежности, но полностью исключить реализацию угрозы безопасности нельзя1. В качестве примера, подтверждающего обоснованность указанного мнения, можно сослаться на следующую ситуацию из практики зарубежных органов уголовной юстиции. После ареста Синдоны - одного из ключевых членов преступной организации в Италии - его поместили в специальное изолированное крыло женской тюрьмы. Охрана тюрьмы была усилена, а ключ от контейнера, в котором доставлялась еда Синдоне, находился у начальника охраны. Несмотря на принятые меры, арестант был отравлен[209] [210]. В заключение параграфа следует отметить, что обеспечение права лица на уважение чести и достоинства личности тесно связано с обеспечением его права на защищенность жизни и здоровья, то есть права на личную безопасность. Это предопределяется тем, что состояние личной безопасности субъекта является необходимым и обязательным условием уважения его чести и достоинства. Право на защищенность жизни и здоровья, то есть право на личную безопасность, следует рассматривать в качестве важного компонента права на уважение чести и достоинства личности, гарантии которого закреплены в ч. 3 ст. 11 УПК РФ и в других статьях данного нормативного акта. Соответственно, и обеспечение личной безопасности относится к механизму обеспечения права на уважение чести и достоинства личности. Правообеспечительные средства указанного механизма должны распространяться на всех участников уголовного судопроизводства, а также на лиц, не получивших определенного процессуального статуса. Указанные обстоятельства применительно к содержащимся под стражей и в местах лишения свободы должны быть уточнены в УПК РФ путем: - распространения положений ст. 9 УПК РФ на всех лиц, не имеющих процессуального статуса, но вовлеченных в уголовное судопроизводство (посредством замены в ч. 1 ст. 9 УПК РФ фразы «участника уголовного судопроизводства» на слово «лица», а также посредством исключения из ч. 2 ст. 9 УПК РФ фразы «из участников уголовного судопроизводства»); - закрепления за осужденным, находящимся в местах лишения свободы, так же как и за лицами, заключенными под стражу, и лицами, задержанными по подозрению в совершении преступления, права содержаться в условиях, исключающих угрозу его жизни и здоровью (посредством дополнения ч. 3 ст. 10 УПК РФ); - включения в предусмотренный частью 3 ст. 11 УПК РФ перечень лиц, нуждающихся в применении мер безопасности, подозреваемого и обвиняемого (посредством дополнения ч. 3 ст. 11 УПК РФ); - закрепления обязанности начальника органа, исполняющего наказание, в случаях, не терпящих отлагательства, принимать по заявлению осужденного или по собственной инициативе незамедлительно меры безопасности в отношении осужденного, о чем немедленно уведомлять лиц, осуществляющих производство по уголовному делу (посредством дополнения ч. 3 ст. 11 УПК РФ).