Глава 1. Процессуальный факт и процессуальный состав

Как и гражданское законодательство, Гражданский процессуальный ко­декс Российской Федерации {далее по тексту - ГПК РФ) и Арбитражный про­цессуальный кодекс Российской Федерации {далее по тексту - АПК РФ) не со­держат специальных разделов, посвященных юридическим фактам соответст­венно гражданского процессуального и арбитражного процессуального права {далее по тексту для целей разграничения с юридическими фактами граждан­ского права - процессуальный факт).

Указанное обусловило обращение к изучению вопросов процессуальных фактов. Вместе с тем исследование этих вопросов не предполагает изолирован­ность от проведенной разработки проблем юридических фактов (см. первую часть настоящего исследования). Напротив, единственно верным является ис­пользование научных результатов, полученных ранее применительно к теории юридических фактов, для постановки и разрешения вопросов теории процессу­альных юридических фактов {далее по тексту - теория процессуальных фак-

²⁰⁸В литературе обычно подчеркивается, что в отечественной доктрине гражданского процессуального права вопрос о процессуальных фактах стал предметом самостоятельных исследований только во второй поло­вине XXвека. До этого времени интерес к процессуальным фактам был связан главным образом с исследова­ниями возникновения и динамики процессуальных отношений. Впервые комплексную разработку процессуаль­ные юридические факты получили в работе В.В.

170

тов). Но это предполагает не элементарное заимствование созданных правовых конструкций и концепций, а критическое осмысление в каждом случае допус­тимости их восприятия {далее разбираются вопросы, значимые для судебного прогресса по делам частноправового характера; вопросы, значимые для судеб­ного процесса по делам, возникающим из публичных правоотношений, здесь не рассматриваются).

Необходимость изучения теорий юридических фактов гражданского и процессуального права в сопоставительном аспекте обусловлена известной «связанностью» цивилистики с арбитражным процессуальным и гражданским процессуальным правом {далее по тексту — процессуальное право), нередко за­трудняющей четкое размежевание составляющих их институтов. Так, В.А. Ря-зановский, подчеркивая самостоятельное значение гражданского права и граж­данского процессуального права, их принципиальное различие, писал о том, что между ними «существует связь, взаимное влияние, есть известная область труд-

~ 209

но разграничимых явлении» .

Такая «связанность» гражданского права и процессуального права в науч­ной литературе обосновывается единством материального содержания и про­цессуальной формы права на защиту. В.П. Грибанов по этому поводу писал сле­дующее: «Единство материально-правового содержания права на защиту и его процессуальной формы состоит в том, что возможности правового характера, предоставляемые управомоченному лицу правом на защиту, предполагают и возможность их осуществления в определенной, установленной законом про­цессуальной форме, в установленном законом порядке»²¹⁰.

Вместе с тем нельзя забывать о том, что гражданское право принципиаль­но отличается от процессуального права, являющегося правом публичным²¹¹.

²⁰⁹ Рязановский В.А. Единство процесса. С. 16.

²¹⁰ Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. С. 113.

²¹¹ Сравнивая публичное и частное право, И.А. Покровский писал: «...в одних областях отношения регу­ лируются исключительно велениями, исходящими от одного единственного центра, каковым является государ­ ственная власть. Эта последняя своими нормами указывает каждому отдельному лицу его юридическое место, его права и обязанности по отношению к целому государственному организму и по отношению к другим от­ дельным лицам. Только от нее, от государственной власти, могут исходить распоряжения, определяющие поло­ жение каждого отдельного человека в данной сфере отношений, и это положение не может быть изменено ника­ кой частной волей, никакими частными соглашениями... Вот этот-то прием... составляет основную сущность

171

Это отличие обусловлено разницей в предмете регулирования: гражданско-правовые отношения есть отношения между равными участниками гражданско­го оборота, тогда как процессуально-правовые отношения традиционно харак­теризуются как обладающие властной природой и носящие характер властеот­ношении, являющиеся разновидностью не частных отношений, а публичных.

Понятие процессуального правоотношения. В качестве стержневой черты всяких властеотношении признается наличие у компетентного органа властных полномочий по отношению к иным лицам, соответственно занимаю­щих подчиненное положение.

В процессуальных правоотношениях властными полномочиями, конечно, обладают арбитражный суд и суд общей юрисдикции {далее по тексту ~ госу­дарственный суд), которые вправе реализовать их в отношении других участни­ков судебного процесса (сторон, третьих лиц, свидетелей, экспертов и проч.), занимающих подчиненное положение. Это выражается, в частности, в том, что государственный суд руководит ходом процесса, выносит решения, которыми подводится итог судебному разбирательству с разрешением дела по существу или без такового {далее по тексту — итоговое решение) либо разрешаются от­дельные вопросы {далее по тексту - решение по текущему (промежуточному) вопросу).

При этом обладающий властными полномочиями государственный суд связан императивными предписаниями процессуального законодательства, обя­зывающего его осуществлять защиту нарушенных и оспариваемых прав и за­конных интересов частных лиц (ст. 2 АПК РФ, ст. 2 ГПК РФ). В силу возложен­ных на него государством функций и в соответствии с названными норматив­ными предписаниями государственный суд не может уклониться от разрешения

публичногоправа...К совершенно иному приему прибегает право в тех областях, которые причисляют­ся к сфере права частного, или гражданского. Здесь государственная власть принципиально воздерживается от непосредственного и властного регулирования отношений; здесь она не ставит себя мыслен­но в положение единственного определяющего центра... Вследствие же этого гражданские права суть только нрава, а не обязанности: субъект, которому они принадлежат, волен ими пользоваться, но волен и не пользо­ваться; неосуществление права не составляет никакого правонарушения» (Покровский И.Л. Основные пробле­мы гражданского права. М.: Статут, 1998. С. 38-40).

172

подаваемых на его рассмотрение заявлений, жалоб, ходатайств (при условии, что они отвечают формальным требованиям, установленным АПК РФ и ГПК РФ), осуществления иных возложенных на него обязанностей: «процессуальные права суда являются вместе с тем и его процессуальными обязанностями»²¹², «право и обязанность суда по правосудию неделимы, как неделима и та задача, которую преследует его деятельность» .

Некоторое сходство можно обнаружить между положением государствен­ного суда и положением лиц, привлекаемых для содействия правосудию (к та­ковым следует отнести экспертов (в гражданском процессе - также и специали­ста), свидетелей, переводчиков, секретаря судебного заседания (в арбитражном процессе - также и помощника судьи)). Участие этих лиц в судебном процессе вызвано целью не способствования защите прав той или иной стороны, а созда­ния условий для вынесения государственным судом законного и обоснованного решения (содействие правосудию).

В то же время стороны и третьи лица не связаны обязанностью совершать какие-либо процессуальные действия: они могут совершать их, но вправе и без­действовать. Например, сторона не лишена возможности не являться в судебное заседание, вправе не представлять отзыв на исковое заявление. Мера участия каждой из сторон или третьего лица в судебном процессе определяется их соб­ственными интересами, и «пользование или непользование процессуальными правами должно зависеть исключительно от усмотрения их обладателей»²¹⁴. Та­кой подход основан на принципе, обозначенном Г.Ф. Шершеневичем, согласно которому инициатива защиты в гражданско-правовом порядке всегда принад-

²¹² Васьковский E.B. Учебник гражданского процесса / Под ред. B.A. Томсшгава. М.: Зерцало, 2003. С. 175.

²¹³ Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия. С. 16.

²¹⁴ Васьковский E.B. Учебник гражданского процесса. С. 177.

173

лежит частному лицу²¹⁵, вследствие чего никто не может быть понуждаем к за­щите собственных прав.

Таким образом, действия сторон и третьих лиц не в точном соответствии с нормами процессуального права или их бездействие в судебном процессе не яв­ляются нарушением норм процессуального права, но последствия таких дейст­вий или бездействия целиком возлагаются на это лицо.

Определенными особенностями отличается положение лиц, выступающих в судебном процессе в защиту интереса иного частного лица (чужого интереса) или публичного интереса: это, в частности, прокурор, государственные органы, органы местного самоуправления. Их участие в деле обусловлено обязанно­стью, вытекающей из сферы их деятельности и установленной соответствую­щим законом, и подобно лицам, привлекаемым для содействия правосудию, они не имеют цель защитить собственный частноправовой интерес.

С учетом сказанного можно сделать вывод о том, что для процессуальных правоотношений юридически значимыми являются действия (а в некоторых случаях - и бездействие) государственного суда и участников судебного про­цесса.

Анализируя сущность процессуальных правоотношений, нельзя не отме­тить и сущностных отличий между гражданским и процессуальным правоотно­шениями, проявляющихся, в частности, в их юридическом содержании, струк­туре и субъектном составе.

Юридическое содержание гражданского правоотношения, как и любого другого правоотношения, составляют определенные, корреспондирующие друг другу субъективные права и обязанности участников этого отношения. При этом субъективное гражданское право составляют юридические возможности,

²¹⁵Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права. М.: Статут, 2003. С. 217.

174

предоставленные субъекту права в сфере отношений, возникающих по поводу имущества, а также личных неимущественных отношений, связанных с имуще­ственными. Корреспондирующие каждому субъективному гражданскому праву обязанности предполагают определенное должное поведение в той же сфере со стороны другого лица (лиц), обеспечиваемое возможностью государственного принуждения этого лица к такому поведению.

Следует особо подчеркнуть значительное многообразие содержания субъ­ективных гражданских прав, каждое из которых, по мнению B.C. Ема, исчерпы­вается разновариантными комбинациями трех правомочий: (1) правомочие тре­бования; (2) правомочие на собственные действия; (3) правомочие на защиту этих прав²¹⁶. При этом, как представляется, право на защиту субъективных гра­жданских прав (правомочие на защиту), являющееся одним из аспектов права на защиту, входит в качестве составляющей в каждое субъективное гражданское право, обеспечивая возможность применения лицом, право которого нарушено, различных средств правовой защиты²¹⁷.

Юридическое содержание процессуального правоотношения, по мнению большинства ученых-процессуалистов, составляют субъективные процессуаль­ные права и обязанности, принципиально отличающиеся от содержания субъек­тивных гражданских прав и обязанностей. Поддерживая эту позицию, следует возразить утверждениям, согласно которым содержание процессуальных отно­шений составляет поведение (действия) участников судебного процесса²¹⁸ или субъективные процессуальные права и обязанности вкупе с поведением участ­ников процесса²¹⁹: правоотношение не может приравниваться к поведению, равно как и иметь двойное содержание.

²¹⁶ Гражданское право: учеб. В 2 т. Т. 2 / Под ред. Е.А. Суханова. М.: БЕК, 1993. С. 47.

²¹⁷ См. подробнее: Рожкова М.Л. Средства и способы правовой защиты сторон коммерческого спора. С. 19-25.

²¹⁸ См., например: Курс советского гражданского процессуального права. В 2-х т. Т. 1. М.: Наука, 1981. С. 197 (автор - А.Л. Мельников); Щеглов B.H. Понятие гражданского процессуального правоотношения // Докл. итог. науч. конф. юрид. фак. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1965. С. 92.

²¹⁹ См., например: Власов А.А. Гражданское процессуальное право: учеб. М.: TKВелби, 2003. С. 65-^6; Джалилов Д.Р. Гражданское процессуальное правоотношение и его субъекты. Душанбе, 1962. С. 27.

175

Специфика процессуального правоотношения во многом обусловлена формой его существования - процедурой, то есть установленным законом по­рядком осуществления деятельности²²⁰. И именно в форме процедуры - в форме существования процессуальных отношений - осуществляется поведение (дейст­вия) участников судебного процесса по реализации принадлежащих им процес­суальных прав и обязанностей (вследствие этого далее по тексту для целей разграничения с юридическими последствиями, наступаюгцими вследствие фактов гражданского права, юридические последствия применительно к сфере процессуальных правоотношений будут именоваться как «процедурные по­следствия»).

Надо сказать, что в форме процедуры осуществляется также, например, деятельность государственных органов по принудительному исполнению су­дебного акта, регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, при­нятию законодательного акта, вынесению ненормативного правового акта. И важным представляется следующее замечание Д.М. Чечота: «Каждый юрисдик-ционный орган действует, применяя права, в рамках процедуры (процессуаль­ной формы), предусмотренной для данного вида органов. Более того, процессу­альная форма присуща, на наш взгляд, деятельности и тех органов, которые юрисдикционных функций не осуществляют»²²¹.

По сути, в развитие позиции Д.М. Чечота Т.Ю. Баришпольская, классифи­цирующая гражданские процедуры, указывает, что «процесс», в том числе и гражданский, рассматривается как видовое понятие к понятию «процедура». Она выделяет «гражданскую регулятивную процедуру» (в ее состав, в частно­сти, входят порядок заключения договоров и исполнения некоторых обяза­тельств, нотариальное удостоверение сделок) и «гражданскую охранительную процедуру», объединяющую организационные формы реализации гражданских

²²⁰Процедура - официальный порядок действий, выполнения, обсуждения чего-нибудь (Ожегов СИ. Указ. соч. С. 625).

"' Чечот Д.М. Иск и исковые формы защиты права // Правоведение. - 1969. -№ 4. - С. 76.

176

охранительных правоотношений, к которым отнесены, например, претензион-

222

ная процедура урегулирования спора и гражданский процесс .

Рассматривая такую разновидность процедуры, как судебный процесс в государственном суде (в частности, по уголовным или гражданским делам), нельзя не заметить, что он отличается от прочих процедур значительным свое­образием и большим объемом нормативных предписаний. Это позволило Н.М. Коркунову утверждать: «Особенности судебной деятельности так харак­терны, что привели к выделению особой науки, имеющей своим предметом су­доустройство и судопроизводство. Напротив, изучение организации законода­тельной и исполнительной власти никогда и нигде не выделяются в особые нау­ки и всегда изучаются совместно, составляя содержание одной и той же науки

223

государственного права» .

Более того, специфика судебной деятельности и тенденции развития гра­жданского и уголовного, а затем - конституционного, арбитражного, админист­ративного процессов дали повод для разработки концепции единого процессу­ального или судебного права, объединяющего существующие виды судебного

224

процесса .

Не останавливаясь на проблематике судебного права как не имеющей зна- -чения в рамках настоящего исследования нельзя не заметить следующего. Умо­заключениям о наличии в российской правовой системе такой отрасли права способствует и слишком общее определение в доктрине цели различных судеб­ных процессов, которая нередко усматривается либо в осуществлении правосу­дия, либо в рассмотрении юридического дела.

Такая слишком общая трактовка целевой направленности всякого судеб­ного процесса заставляет игнорировать специфические черты правоотношения, возникающего в форме этого процесса (процессуальное правоотношение). И

²²² Барншпольская Т.Ю. Гражданские процесс и процедура: понятие, служебная роль, проблемы теории и практики: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. -Томск, 1988. С. 9, 20.

²²³ Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. 9-е изд., СПб., 1914. С. 273.

"⁴См.: Попова Ю. А. О концепции судебного права в России // Заметки о современном гражданском и ар­битражном процессуальном праве / Под ред. М.К. Треушникова. М.: Городец, 2004. С. 145-153; Скігтович В.В. Концепция судебного права: опыт критического переосмысления // Проблемные вопросы гражданского и ар­битражного процессов / Под ред. Л.Ф. Лесницкой, М.А. Рожковой. М.: Статут, 2008. С. 5-25.

177

получило распространение мнение, согласно которому всякое процессуальное правоотношение есть только отношение, возникшее в связи и по поводу осуще­ствления правосудия (вариант: рассмотрения юридического дела).

Так, согласно энциклопедическому словарю процессуальные отношения -это «отношения, возникающие в связи с осуществлением правосудия между су­дом, с одной стороны, и участниками судопроизводства (процесса) - с другой, урегулированное процессуальным правом. В зависимости от того, в какой сфере правосудия возникают эти отношения и какой отраслью процессуального права они регулируются, различают гражданские, арбитражные и уголовно-процессуальные отношения. Все 3 вида процессуальных правоотношений име­ют общие черты, при этом между гражданскими и арбитражными процессуаль­ными правоотношениями практически нет различий, а уголовно-процессуальным правоотношениям присущи некоторые особенности, предо­пределяемые порядком возбуждения уголовного дела и принципом публично­сти»²²⁵. Г.Л. Осокина пишет о том, что гражданское процессуальное правоот­ношение «представляет собой урегулированное нормами гражданского процес­суального права общественное отношение, возникшее в связи и по поводу рас-смотрения судом юридического дела» .

Между тем понятие «юридическое дело» С.С. Алексеев определяет как «случай, который по своему характеру нуждается в решении - во властной дея-

227

тельности по применению права со стороны компетентных органов» . То есть данным понятием охватываются не только частноправовые споры, переданные на разрешение суда общей юрисдикции или арбитражного суда, но и всякие другие вопросы, требующие разрешения не только судебным, но и иным юрис-дикционным органом. Иными словами, понятие «юридическое дело» употреб­ляется в отношении как споров, так и иных дел, передаваемых на рассмотрение судебных органов, а также в отношении других вопросов, которые также тре-

²²⁵ Процессуальное право: Энциклопедический словарь. М.: Норма, 2003. С. 469.

²²⁶ Осокина Г.Л. Гражданский процесс. Общая часть. М.: Норма, 2008. С. 57.

²²⁷ Алексеев С.С. Общая теория социалистического права (курс лекций). С.15.

178

буют своего разрешения юрисдикционными органами (регистрация прав на не­движимое имущество, удостоверение нотариусом доверенности и т.п.).

Отсюда следует, что предлагаемое определение гражданских процессу­альных правоотношений слишком обще и не отражает особенностей этого пра­воотношения. При таком подходе, например, уголовное процессуальное право­отношение должно определяться как урегулированное нормами уголовного процессуального права общественное отношение, возникшее в связи и по пово­ду рассмотрения государственным судом юридического дела. И является оче­видным, что такое определение не позволяет увидеть целевую направленность судебного процесса по уголовным делам, которая в силу ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса РФ состоит в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления, а также в защите личности от неза­конного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и сво­бод. Верным было бы понимать уголовное процессуальное правоотношение как урегулированное нормами уголовного процессуального права общественное от­ношение, осуществляемое посредством разрешения юридического дела, воз­никшего в связи с защитой интересов потерпевших от преступления и защитой подозреваемого (обвиняемого) от незаконного и необоснованного осуждения.

Судебный процесс по делам частноправового характера (далее по тексту - судебный npoifecc) нацелен не на вообще разрешение юридического дела, а на решение юридических дел, связанных с защитой нарушенных или оспаривае­мых прав и интересов частных лиц. Такая целевая направленность судебного процесса вытекает из задач арбитражных судов и судов общей юрисдикции (ст. 2 АПК РФ, ст. 2 ГПК РФ). В свое время на это обращал внимание В.А. Ря-зановский: «...гражданский процесс - есть институт публичного права, на ко­торый возложено поддержание правопорядка путем защиты субъективных гра-

228

жданских прав отдельных граждан» .

Следовательно, судебный процесс представляет собой специальную про­цедуру, направленную на реализацию государственным судом одного из на-

²*^sРязановский В.А. Единство процесса. С. 15.

179

званных ранее правомочий, составляющих субъективное гражданское право, -правомочия на защиту (права на защиту субъективных гражданских прав). Иными словами, судебный процесс есть специальный порядок принудительной реализации государственным судом права частного лица на защиту: в рамках судебного процесса государственный суд решает вопрос относительно осущест­вления защиты субъективных гражданских прав или интересов частного лица (и удовлетворяет требование о защите или отказывает в его удовлетворении).

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что рассматриваемые процес­суальные правоотношения, существующие в форме судебного процесса, пред­ставляют собой урегулированные нормами процессуального права обществен­ные отношения, возникающие при решении юридического дела по защите субъ­ективных гражданских прав и интересов частного лица.

Исходя из (1) права частных лиц на защиту собственных прав и интересов, допускающую его реализацию в судебном порядке; (2) задачи (и обязанности) государственного суда осуществить защиту нарушенных и оспариваемых прав и законных интересов лиц путем разрешения переданного на его рассмотрение соответствующего юридического дела; (3) обязанностей лиц, привлекаемых для содействия правосудию, можно говорить о необходимости выделять в рамках процессуальных правоотношений два блока, объединяющих соответствующие субъективные процессуальные права и корреспондирующие им обязанности участников судебного процесса.

Первый (основной) блок процессуальных правоотношений основан на реализации в форме судебного процесса права (правомочия) на защиту нару­шенных и оспариваемых прав и законных интересов частным лицом, защи­щающим собственные права и интересы (стороны и третьи лица), или иным ли­цом, действующим в защиту чужого или публичного интереса (прокурор, госу­дарственные органы и проч.). Этот блок охватывает и соответствующую обя­занность государственного суда решить вопрос о защите нарушенных и оспари­ваемых прав и законных прав и интересов частного лица путем рассмотрения и разрешения юридического дела.

180

Реализуя в судебном порядке право на защиту субъективных гражданских прав, участвующие в деле лица обладают целым конгломератом процессуаль­ных прав, предоставляемых им АПК РФ и ГПК РФ. Предусмотренные процес­суальным законодательством субъективные права участвующих в деле лиц по своей сути представляют собой правомочия, направленные к одной общей цели - получить судебную защиту нарушенных и оспариваемых прав и законных ин­тересов. Стремясь к достижению именной этой цели, стороны и третьи лица, участвующие в деле, знакомятся с материалами дела, ходатайствуют об истре­бовании доказательств, заявляют отводы, обжалуют вынесенные государствен­ным судом решения, возражают относительно ходатайств и доводов других лиц и т.д. Само по себе (вне рамок процессуального правоотношения) ни одно из указанных правомочий значения не имеет - все они не более чем средства для достижения указанной цели защиты субъективных гражданских прав.

Несколько иную характеристику заслуживают процессуальные обязанно­сти участвующих в деле лиц, которые вовсе не схожи с гражданско-правовыми обязанностями. Причем важное для целей настоящего исследования отличие их заключается в том, что первые по общему правилу не предусматривают воз­можность государственного принуждения к определенному в процессуальном

229

законе поведению, тогда как вторые это предполагают .

Иными словами, являясь мерой должного поведения участника судебного процесса²³⁰, процессуальная обязанность участвующего в деле лица не может обеспечиваться возможностью государственного принуждения. Это позволило М.А. Гурвичу сделать следующий вывод: «...мы полагаем, что лица, участвую­щие в деле, как общее правило, юридических обязанностей в процессе не несут, в частности, и тогда, когда закон их поведение называет «обязанностями». Та­кое наименование не служит в данном случае правовой характеристикой пове-

²²⁹B.C. Ем определяет правовую обязанность как «закрепленное в норме права требование к субъекту, выражающее социально обусловленную необходимость определенного поведения, обеспеченное возможностью государственного принуждения субъекта к такому поведению» (Ем B.C. Категория обязанности в советском гражданском праве (вопросы теории): Дис. ...канд. юрид. наук. - М., 1981. С. 39).

-²³⁰«Юридическая обязанность - определенная законом мера должного поведения участника данного (конкретного) правоотношения - носителя этой обязанности» (Большой юридический словарь. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. А.Я. Сухарева. М.: Инфра-М, 2007).

181

дения как юридически обязательного; оно означает не принуждение, а лишь побуждениек совершению соответствующих действий. Отступление от норм, определяющих подобные «обязанности», не рассматривается как проти­воправное»²³¹.

Вследствие сказанного, как уже указывалось ранее, действия участвующе­го в деле лица определяются только его интересами и зависимы от его усмотре­ния: это утверждение в полной мере распространяется как на процессуальные права, так и на процессуальные обязанности участвующих в деле лиц.

Обычное неисполнение процессуальной обязанности участвующим в деле лицом, не являющееся процессуальным правонарушением, которые будут ана­лизироваться далее, не предполагает возложение на него ответственности, но ограничивает возможность самого этого лица в части защиты собственных прав и интересов²³². Например, в случае неисправления истцом выявленных судом недостатков его исковое заявление будет возвращено, при непредоставлении встречного обеспечения в удовлетворении ходатайства об обеспечении иска бу­дет отказано и т.д.

В свою очередь государственный суд как орган государственной власти, обязанный решить поставленную перед ним задачу защиты прав и интересов частного лица посредством рассмотрения и разрешения юридического дела, не только исполняет обязанности. Для реализации этой задачи государственный суд использует инструментарий, предоставляемый ему АПК РФ и ГПК РФ, и вправе требовать от участвующих в деле лиц того, чтобы они осуществляли свое право на судебную защиту в полном соответствии с предписаниями нормы процессуального права, поскольку только в этих условиях выносимое судебное решение будет правосудным.

Таким образом, несмотря на то, что первый (основной) блок процессуаль­ных правоотношений предполагает, что управомоченными лицами являются

²³¹ Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия. С. 28.

²³² Не совсем корректно это положение закреплено в ч. 3 ст. 41 АПК РФ, гласящей: «Неисполнение про­ цессуальных обязанностей лицами, участвующими в деле, влечет за собой для этих лиц предусмотренные на­ стоящим Кодексом последствия».

182

лица, участвующие в деле, а обязанным - государственный суд, каждый из этих участников судебного процесса наделен соответствующими их процессуальной роли правами и обязанностями .

Второй (вспомогательный) блок процессуальных правоотношений строит­ся на праве государственного суда требовать содействия определенных лиц при рассмотрении им юридического дела (свидетели, эксперты, переводчики и проч.) и корреспондирующей этому праву обязанности упомянутых лиц осуще­ствлять соответствующую деятельность. В целях настоящей работы данный блок не представляет того исследовательского интереса, который вызывает пер­вый, и поэтому рассматриваться не будет.

В условиях существования указанных двух блоков процессуальных пра­воотношений и исходя из многочисленности субъектов этих правоотношений нельзя обойти вниманием его структуру, также имеющую важное значение в рамках настоящего исследования.

Надо признать, что отечественной наукой гражданского процесса была воспринята конструкция, разработанная германским правоведом О. Бюловым, согласно которой субъектами процессуального отношения являются суд и сто­роны; но спорящие стороны не имеют по отношению друг к другу процессуаль-

"УХ л

ных прав и обязанностей" . То есть, начиная с XIXвека позиция об отсутствии между спорящими сторонами процессуальных отношений является главенст­вующей в отечественном процессуальном праве.

Указанное позволило некоторым правоведам говорить о существовании единого сложного (комплексного) процессуального правоотношения, возни­кающего применительно к судебному процессу по одному делу, выделяя в нем

²³³ Существующие отличия в объеме правомочий участвующих в деле лиц позволили М.А. Гурвичу вы­ делять с участием суда следующие группы процессуальных правоотношений: (1) главные, в которых с другой стороны участвуют стороны, третьи лица, заявляющие самостоятельные требования на предмет спора; лица, участвующие для защиты прав и интересов иных лиц; (2) дополнительные, в которых с другой стороны участ­ вуют прокурор и органы государственного управления, участвующие для дачи заключения, и третьи лица с по­ бочным участием (не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора); (3) служебно- вспомогательные, в которых с другой стороны участвуют свидетели, эксперты, переводчики (Гурвич М.А. Гра­ жданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия. С. 49-53).

²³⁴ ВаськовскиП E.B. Учебник гражданского процесса. С. 179-181; Елисеев Н.Г. Понятие процессуального правового отношения в российском и зарубежном праве // Арбитражный и гражданский процесс. - 2006. - № 1.

183

ряд элементарных процессуальных правоотношений, связывающих, в частно­сти, суд и истца, суд и ответчика, суд и третьих лиц, суд и свидетелей, суд и эксперта²³⁵.

Следует отметить, что практически общепринятым на сегодня является отождествление процессуального правоотношения с судебным производством по конкретному делу, в силу чего моментом возникновения процессуального правоотношения считается момент возбуждения производства по делу²''⁶. Отсю­да за правоотношениями, возникающими между государственным судом и зая­вителем (истцом) на стадии решения вопроса о принятии искового заявления (либо апелляционной, кассационной, надзорной жалобы) к производству, ус­матривается характер лишь предшествующих, предварительных.

Такой подход неверен. Производство по делу есть только часть процедуры в государственном суде - судебного процесса (хотя и важнейшая для решения поставленной задачи защиты субъективных гражданских прав), которая следует за другой частью этого процесса, предусматривающей решение вопроса относи­тельно принятия искового заявления и возбуждения производства по делу. При­нятие искового заявления и возбуждение производства по делу, равно как и воз­вращение искового заявления, во-первых, осуществляется в рамках судебного процесса; во-вторых, полностью подчинено нормам процессуального права, ко­торое применительно к правовым моделям составляющих его действий опреде­ляет их процедурные последствия; в-третьих, влечет процедурные последствия.

Вследствие сказанного правоотношения государственного суда с истцом (заявителем), возникающие вследствие предъявления иска (подачи жалобы), следует рассматривать как элементарные процессуальные правоотношения (да­лее по тексту - элементарные процессуальные отношения), которые могут по­ложить начало для возникновения единого сложного (комплексного) процессу-

²³⁵ См., например: Гражданский процесс: учеб. / Под ред. М.С. Шакарян. М.: Былина, 1996. С. 49; Щеглов В.Н. Гражданское процессуальное правоотношение. М.: Юрид. лит., 1966. С. 56.

²³⁶ См., например: Гражданский процесс России: учеб. / Под ред. М.А. Викут. М., 2006. С. 237-238 (автор главы - Т.И. Евстифеева); Зейдер Н.Б. Гражданские процессуальные правоотношения. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1965. С. 66; Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения. Л., 1962. С. 54; Щеглов В.Н. Граждан­ ско-процессуальные юридические факты //Докл. итог. науч. конф. юрид. фак. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1965. С. 95.

184

ального правоотношения (далее по тексту - сложное процессуальное правоот­ношение).

Таким образом, особенностью элементарных процессуальных отношений является то, что они возникают в различные периоды времени. Например, эле­ментарное процессуальное отношение государственного суда с истцом возника­ет с момента предъявления последним иска; элементарное процессуальное от­ношение государственного суда с ответчиком и третьими лицами - с момента вынесения определения о принятии искового заявления и возбуждении произ­водства по делу; элементарное процессуальное отношение государственного суда со свидетелями или экспертами - с момента вынесения соответствующих определений.

В связи со сказанным нужно отметить то, что сложное процессуальное правоотношение возникает не во всех случаях: например, в ситуации предъяв­ления иска и возвращения искового заявления государственным судом сложное процессуальное правоотношение так и не появится.

Здесь же следует внести некоторую ясность в отношении момента окон­чания сложного процессуального правоотношения.

Данный вопрос встал перед отечественными правоведами в связи с пози­цией Европейского суда по правам человека, согласно которой закрепленное п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод право на суд (ему будет уделено внимание далее) не исчерпывается правом на обращение в суд, а охватывает и право на исполнение вынесенного судебного решения. В по­становлении по первому делу, вынесенному по жалобе против России («Бурдов против России») Европейский суд по правам человека, подчеркнув обязатель­ность исполнения окончательных судебных актов, указал: «Право на суд было бы иллюзорным, если бы правовая система государства - участника Конвенции допускала, чтобы судебное решение, вступившее в законную силу и обязатель­ное к исполнению, оставалось бы недействующим в ущерб одной из сторон. Было бы непостижимым, если бы статья 6 (п. 1) Конвенции, описывая детально процессуальные гарантии, предоставленные спорящим сторонам, ... не защи-

185

щала при этом выполнение судебных решений»²³⁷. Эта позиция отражена во всех последующих постановлениях Европейского суда по правам человека по жалобам против России, предметом которых было неисполнение или длитель­ное неисполнение окончательных судебных актов (то есть судебных решений, вступивших в законную силу и обязательных к исполнению).

Из этого правоположения Европейского суда по правам человека отечест­венными правоведами делается вывод о том, что исполнительное производство должно рассматриваться как часть судебного разбирательства, а процессуальное правоотношение продолжается и после окончания производства по делу, по­скольку существует необходимость принудительного исполнения судебного

238

решения .

При том что процессуальное правоотношение не совпадает по смыслу и по времени своего существования с производством по делу, изложенная трак­товка упомянутого правоположения Европейского суда по правам человека вы­зывает серьезные возражения.

Гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также ст. 46 Конституции РФ право на суд, действительно, требует не только формальной реализации этого права (вынесения судебного решения по юридическому делу), но и реального исполнения содержащейся в данном реше­нии резолюции. Однако это не означает, что судебный процесс по разрешению юридического дела и процедура по принудительному исполнению вынесенного решения должны быть объединены.

Названные процедуры совершенно различны: (1) они регулируются раз­ным законодательством (для первой - это АПК РФ и ГПК РФ, для второй - Фе­деральный закон «Об исполнительном производстве»); (2) имеют различный субъектный состав (в первом случае их субъектами являются государственный суд и иные участники судебного процесса, во втором - служба судебных при-

²³⁷ Постановление Европейского суда по правам человека от 7 мая 2002 г. по делу «Бурдов против Рос­ сии» (Burdovv. Russia), жалоба № 59498/00.

²³⁸ См., например: Елисеев Н.Г. Понятие процессуального правового отношения в российском и зарубеж­ ном праве.

186

ставов и участники исполнительной процедуры: взыскатель; должник; лица, не­посредственно исполняющие требования судебного решения; лица, оказываю­щие содействие в принудительном исполнении судебного решения (ст. 48 Фе­дерального закона «Об исполнительном производстве»)); (3) перед ними стоят различные задачи (в первом случае это защита нарушенных или оспоренных субъективных гражданских прав и интересов, во втором - правильное и свое­временное исполнение судебного решения (ст. 2 Федерального закона «Об ис-полнительном производстве»)) и т.д.

Вследствие сказанного сомнения вызывает заключение о продолжении процессуального правоотношения после вынесения судебного решения. Дума­ется, очевидным является вывод о том, что разрешение государственным судом юридического дела по существу (рассмотрение жалобы на вынесенное решение) влечет прекращение процессуального правоотношения, и в ситуации, когда взыскатель реализует цель принудительного исполнения вынесенного решения (посредством обращения в службу судебных приставов), возникает соответст­вующее процедурное правоотношение - по исполнению судебного решения.

В рамках настоящего исследования наибольший интерес представляют процессуальные правоотношения суда и истца, суда и ответчика, суда и третьих лиц. Процессуальные правоотношения суда и иных участников судебного про­цесса (прокуроров, свидетелей, экспертов, переводчиков и проч.) не являются значимыми для целей настоящей работы, поэтому в дальнейшем основной ис­следовательский упор будет сделан на процессуальные правоотношения, кото­рые связывают государственный суд со сторонами и третьими лицами.

Понятие процессуального факта. Как и в отношении юридических фак­тов, при определении процессуальных фактов нельзя опираться на получившее

Впервые обосновал наличие самостоятельного предмета и метода отдельной отрасли права - исполни­тельного права М.К. Юков (Юков М.К. Самостоятельность норм, регулирующих исполнительное производство // Краткая антология уральской процессуальной мысли. Екатеринбург: Изд-во Гуманит. ун-та. 2004. С. 579-586). Д.Х. Валеев предлагает выделять в качестве самостоятельной отрасли права «исполнительное процессуальное право» (Валеев Д.Х. Система процессуальных гарантий прав граждан и организаций в исполнительном произ­водстве: Автореф. дне. ...докт. юрид. наук. - Екатеринбург, 2009. С. 7).

187

широкое распространение определение юридического факта как «жизненного обстоятельства, с которыми нормы права связывают наступление юридических последствий».

В части первой настоящей работы обоснована необходимость четкого раз­граничения понятий «правовая модель обстоятельства» и «юридический факт (здесь: «процессуальный факт»), а также невозможность для нормы права свя­зывать какие-либо последствия с конкретным жизненным обстоятельством (норма права устанавливает правовую модель обстоятельства и именно с ней связывает возможность наступления соответствующего правового результата).

Следовательно, процессуальный факт следует понимать как реальное жизненное обстоятельство, с правовой моделью которого норма права связыва­ет наступление определенных процедурных последствий. Но это не окончатель­ное, а «промежуточное» определение процессуального факта, поскольку им не охвачены главные присущие процессуальному факту признаки.

Судебный процесс (как форма процессуального правоотношения) слагает­ся из последовательно совершаемых действий (а иногда и бездействия), в кото­рых выражается воля государственного суда, сторон или третьих лиц и реали­зуются соответствующие права и обязанности. Причем в рамках этой процеду­ры за действиями сторон традиционно усматривается двигательное начало су­дебного процесса²⁴⁰, в отсутствие которого о судебном процессе не могло быть и речи, тогда как действия государственного суда влекут разрешение того или иного промежуточного (текущего) вопроса либо юридического дела в целом²⁴¹.

Нельзя упускать из виду, что процессуальным фактом, воздействующим на процессуальное правоотношение, будет признано только то действие участ­ников процесса (государственного суда и участвующих в деле лиц), о правовой

²⁴⁰ Советский гражданский процесс: учеб. / Под ред. М.А. Гурвича. М.: Высш. шк., 1975. С. 27.

²⁴¹ Надо отметить, что использование в настоящей работе термина «разрешение промежуточного (теку­ щего) вопроса» связано с тем, что далеко не всегда законодатель разграничивает понятия «разрешение дела» и «разрешение вопроса». То же отмечает Г.Л. Осокина: «Четкое разграничение правоприменительных актов - ре­ шения и определения должно опираться на принципиальное различие таких категорий, как «завершение дела» и «разрешение вопроса или дела по существу» (Осокина Г.Л. Понятие, виды и отличительные особенности поста­ новлений суда первой инстанции // Цившшстические исследования: Ежегодник гражданского нрава. Вып. 3 / Под ред. Б.Л. Хаскельберга, Д.О Тузова. М.: Статут, 2007. С. 424). Не всегда необходимость этого разграниче­ ния учитывается и при проведении теоретических изысканий.

188

модели которого упоминается в процессуальном законодательстве и для кото­рого, как правило, в законе прямо предусмотрен конкретный правовой резуль­тат. И например, (гипотетически допускаемое) соглашение государственного суда и стороны по делу не будет рассматриваться как процессуальный факт, по­скольку процессуальное законодательство не упоминает о возможности заклю­чения подобного соглашения.

Большинство процессуальных фактов, с правовой моделью которых про­цессуальное право связывает наступление тех или иных процедурных последст­вий, упоминаются в АПК РФ и ГПК РФ (хотя существуют и иные федеральные законы, содержащие процессуальные нормы). Это обусловлено тем, что судеб­ная процедура в государственном суде предусматривает ее весьма подробное урегулирование с целью снизить (а в идеале - исключить) вероятность принятия незаконного и необоснованного решения. Соответственно те имевшие место действия, в отношении правовых моделей которых процессуальное законода­тельство не устанавливает процедурных последствий, так и останутся только фактическими действиями, не получившими «статус» процессуальных фактов. Такой подход сопряжен с общим постулатом, действующим в публичном пра­ве: запрещено все то, что прямо не разрешено (в отличие от постулата частного права, разрешающего все, что не запрещено).

Таким образом, действие, совершенное участником процесса в рамках элементарного процессуального отношения или сложного процессуального пра­воотношения, является процессуальным фактом вне зависимости от содержания его процедурных последствий, если его правовая модель упомянута в процессу­альном законодательстве.

Упоминание ранее в качестве процессуальных фактов исключительно действий и бездействия участников судебного процесса (то есть волевых актов) не случайно, а основано на убеждении, что события, как обстоятельства, не за­висящие от воли человека, не могут рассматриваться в качестве процессуальных фактов. Иными словами, в настоящем исследовании поддерживается позиция ученых, высказывающих мнение, согласно которому в рамках процессуального

189

правоотношения события приобретают значение только в соединении с процес­суальными действиями²⁴², а следовательно, не имеют значения самостоятельных процессуальных фактов, способных влечь наступление процедурных последст­вий.

Противники данной позиции, относящие к числу процессуальных фактов не только действия (бездействие) участников судебного процесса, но и события, в качестве примера последнего, как правило, приводят обстоятельство смерти одной из сторон.

Высказывая подобную позицию, авторы не учитывают следующего. Смерть одной из сторон может привести, в частности, (1) к ликвидации спора, если спорное отношение не допускает правопреемство или в отсутствие право­преемника этой стороны, а уже ликвидация спора в свою очередь - к прекраще­нию процессуального правоотношения по причине утраты судебным разбира­тельством предмета рассмотрения; (2) к замене стороны ее процессуальным правопреемником на основании соответствующего ходатайства, что приведет к изменению процессуального правоотношения. Кроме того, смерть одной из сто­рон может остаться для государственного суда и противной стороны вовсе не­известной. Отсюда со всей очевидностью следует вывод о том, что смерть уча­стника процесса не может самостоятельно оказывать непосредственное воздей­ствие на процессуальные правоотношения²⁴³.

²⁴² См., например: Гражданский процесс / Под ред. М.С. Шакарян. С. 52 (автор - М.С. Шакарян); Граж­ данский процесс: Учеб. / Под ред. К.С. Юдельсона. М.: Юрид. лит., 1972. С. 52 (автор - Р.Е. Гукасян); Курс со­ ветского гражданского процессуального права. Т. 1. С. 194 (автор - А.А. Мельников); Осокина Г.Л. Граждан­ ский процесс. Общая часть. С. 30; Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения. С. 47.

²⁴³ Небезынтересно, что оппоненты Н.А. Чечиной, настаивающие на отнесении событий к числу процес­ суальных фактов, подтверждают отсутствие у них самостоятельного значения. Например, П.Ф. Елисейкин пи­ шет: ««...события служат только поводом к процессуальным действиям (бездействию). Так, в случае смерти одной из сторон суд обязан приостановить производство по делу, если спорное отношение допускает правопре­ емство... Здесь соответствующее отношение возникает непосредственно не из события смерти, а в результате действий суда (по вынесению определения о приостановлении производства по делу)... События, таким обра­ зом, служат юридическим фактом гражданского процесса в соединении с процессуальными действиями...» (Елисейкин П.Ф. Гражданские процессуальные правоотношения. Ярославль: Изд-во ЯрГУ, 1975. С. 34). Подоб­ ная позиция высказывается и B.B. Ярковым: «События (например, факт смерти) служат основанием совершения последующего процессуального действия. В данном случае правовое последствие вызывается не только процес­ суальным действием, но и событием...» (Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм граж­ данского процессуального права. С. 16).

190

Другим примером, обосновывающим отнесение событий к числу процес­суальных фактов, традиционно называется срок, который рассматривается как не зависящий от воли человека, то есть событие.

Вместе с тем не учитывается, что событием является течение времени, что было успешно доказано ранее. Имеющее значение для процессуального права

244 /,ч

понятие «срок» характеризуется тем, что: (1) он устанавливается человеком для определенных целей; (2) очерчивается, по крайней мере, начальными и ко­нечными моментами; (3) масштабы и эталоны срока сознательно избираются (год, месяц, день, час либо обстоятельство); (4) и главное - они допускают ма­нипуляции с ним (как известно, сроки могут быть продлены, приостановлены, восстановлены и т.п.).

Отсюда следует, что соблюдение или несоблюдение сторонами процессу­ального срока, восстановление, продление или установление процессуального срока государственным судом (при том что сами по себе эти действия проце­дурных последствий не порождают) так или иначе зависимы от воли человека и связаны с каким-либо конкретным обстоятельством. Таким образом, установле­ние или продление процессуального срока государственным судом либо соблю­дение или нарушение процессуального срока стороной представляют собой не самостоятельный процессуальный факт, а элемент состава процессуального факта, который будет исследован далее.

Например, арбитражный суд в ситуации принятия предварительных обес­печительных мер выносит определение, содержащее помимо прочего требова­ние о необходимости заявителю предъявить соответствующее исковое заявле­ние в конкретный срок (ст. 99 АПК РФ). Вряд ли можно обнаружить основания для утверждений о том, что установление срока здесь следует рассматривать как самостоятельный процессуальный факт: процессуальным фактом будет реше­ние арбитражного суда о принятии предварительных обеспечительных мер, оформленное определением.

Об этом пишет, например Е.В. Исаева (Исаева E.B. Указ. соч. С. 70).

191

Несколько другую оценку получит истечение процессуального срока (сравним с наступлением срока). Истечение процессуального срока имеет с те­чением времени одну общую черту: он действительно независим от воли чело­века. В гражданских правоотношениях, например, наступление срока нередко выступает в качестве самостоятельного юридического факта гражданского пра­ва, влекущего юридические последствия (например, наступление определенного в гарантии срока, на который она выдана, прекращает обязательство гаранта пе­ред бенефициаром), о чем говорилось ранее.

Вместе с тем истечение процессуального срока в рамках процессуального правоотношения имеет несколько иное значение, нежели в гражданских право­отношениях значит наступление срока. В процессуальных правоотношениях ис­течение срока само по себе никаких процедурных последствий не порождает. Именно это и не позволяет усматривать за истечением процессуального срока качество самостоятельного процессуального факта.

Например, не влечет никаких процедурных последствий истечение срока на апелляционное обжалование, если стороны не обжалуют вынесенное реше­ние. В то же время, если одна из сторон решит подать апелляционную жалобу, соблюдение срока ее предъявления будет необходимо для возникновения слож­ного процессуального правоотношения; в условиях же истечения этого срока и отсутствия уважительных причин его пропуска элементарное процессуальное отношение арбитражного суда с заявителем, как правило, оканчивается решени­ем о возращении апелляционной жалобы, оформляемым определением.

Таким образом, в процессуальных отношениях истечение срока следует рассматривать как элемент состава процессуального факта.

С учетом вышесказанного окончательное определение процессуального факта должно базироваться на понимании его как реального (совершенного) действия либо бездействия, а его дефиниция должна объединять следующие признаки: во-первых, закрепление в норме процессуального права абстрактной модели этого действия или бездействия, с осуществлением которого связывают­ся определенные процедурные последствия; во-вторых, фактическое его совер-

192

шение; в-третьих, возможность самостоятельно порождать процедурные по­следствия. С учетом сказанного общее определение должно звучать следующим образом: процессуальный факт есть реальное действие (бездействие) участника судебного процесса, с правовой моделью которого процессуальное право связы­вает определенные процедурные последствия и фактическое осуществление ко­торого влечет соответствующие последствия применительно к элементарному процессуальному отношению или сложному процессуальному правоотноше­нию.

Процедурные последствия процессуального факта. Прежде всего нельзя не заметить, что неверно понимать в качестве процедурного последствия одного процессуального действия другое процессуальное действие. Так, получило ши­рокое распространение мнение, согласно которому процедурным последствием действия стороны процесса является действие государственного суда, что, по всей видимости, и дало Н.А. Чечиной основания относить последовательность возникновения процессуальных фактов к числу их характерных черт²⁴⁵. Однако это не совсем так.

В рамках судебного процесса как формы существования процессуального правоотношения, предусматривающей поэтапное осуществление процессуаль­ной деятельности, действие одного участника судебного процесса, действитель­но, влечет за собой действие другого его участника: судебный процесс слагается из последовательно совершаемых действий. Но эта последовательность свойст­венна судебному процессу как форме процессуальных правоотношений и явля­ется его отличительной чертой, никак не характеризуя процессуальные факты, значимые для процессуального правоотношения.

С позиции процессуального правоотношения второе из названных дейст­вий есть самостоятельный процессуальный факт, который не может расцени­ваться как процедурное последствие другого - предыдущего - процессуального

" Курс советского гражданского процессуального права. Том 1. С. 196, 197; Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения. С. 54, 55.

193

действия. Каждый из названных процессуальных фактов или объединяющий их процессуальный состав (процессуальный состав будет подробнее исследоваться далее) влечет соответствующие ему процедурные последствия, но признавать процедурным последствием одного процессуального действия совершение дру­гого процессуального действия нет никаких оснований.

Как правило, ученые-процессуалисты в качестве процедурных последст­вий процессуальных фактов рассматривают лишь движение процессуального правоотношения, включающее в себя их возникновение, изменение и прекра­щение²⁴⁶. Однако В.В. Ярков верно подметил, что процессуальные факты влекут не только возникновение, изменение и прекращение правоотношения, но и иные процедурные последствия, например, нормальное функционирование процессу­ального отношения²⁴⁷.

С учетом научных результатов, полученных в первой части настоящей ра­боты, можно сделать вывод о том, что процедурное последствие совершения различного рода процессуальных действий (или бездействия) предполагает причисление к нему следующих значимых для процессуального правоотноше­ния последствий:

1) движение процессуального правоотношения (элементарного процессу­ального отношения или сложного процессуального отношения), включающее:

- возникновение процессуального правоотношения;

- изменение процессуального правоотношения;

- прекращение процессуального правоотношения.

Так, процедурным последствием предъявления искового заявления, как указывалось ранее, будет возникновение элементарного процессуального отно­шения государственного суда с истцом, а вынесение государственным судом определения о принятии иска к производству влечет возникновение элементар-

²⁴⁶ См., например: Щеглов B.H. Гражданско-процессуальные юридические факты. С. 95; Арбитражный процесс: учеб. / Под ред. М.К. Треушникова. М.: Зерцало, 1995. С. 21 (автор - M.K. Треушников); Афанасьев С.Ф, Борисова В.Ф. О возникновении гражданских процессуальных правоотношений на стадии возбуждения гражданского судопроизводства // Арбитражный и гражданский процесс. - 2008. - № 6, 7 (доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс»).

²⁴⁷ Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. С. 13,22.

194

ного процессуального отношения государственного суда с ответчиком и в це­лом создает сложное процессуальное правоотношение²⁴⁸. Возвращение искового заявления государственным судом (либо допускаемый нормами ГПК РФ отказ в принятии искового заявления) приводит к прекращению элементарного процес­суального отношения государственного суда с истцом. Изменение процессуаль­ного правоотношения будет иметь место в тех случаях, когда, например, госу­дарственный суд произвел замену ненадлежащего ответчика по делу, сменился судебный состав либо изменен предмет (или основание) иска. Прекращение сложного процессуального правоотношения (и соответственно всех составляю­щих его элементарных процессуальных отношений) полагается с разрешением дела по существу либо окончанием производства по делу без вынесения реше­ния по существу (прекращение производства по делу, оставление заявления без рассмотрения);

2) последствия реализации процессуальной правосубъектности или компе­тенции государственного суда. Такого рода действия влекут не движение про­цессуального правоотношения, а его функционирование, нормальное разверты­вание, «жизнедеятельность», вследствие чего нормы процессуального права и упоминают правовые модели таких действий, не всегда четко определяя модели их процедурных последствий. Например, заявление стороны о рассмотрении дела в ее отсутствие, равно как и решение государственного суда об отказе в удовлетворении такого заявления, не оказывает непосредственного влияния на движение процессуального правоотношения, но влечет его нормальное развер­тывание, функционирование;

3) последствия защиты нарушенных процессуальных прав. Например, воз­ложение на лицо, злоупотребившее своими процессуальными правами, соответ­ствующих санкций, предусмотренных законом, отмена судебного решения, вы­несенного с нарушением норм процессуального права.

Н.Б. Зейдер подчеркивал свойство процессуальных фактов, создающих или прекращающих одни про­цессуальные отношения, одновременно изменять другие (Зейдер Н.Б. Гражданские процессуальные правоотно­шения. С. 73).

195

Изложенное свидетельствует о том, что процедурные последствия имеют все процессуальные действия государственного суда, сторон и третьих лиц, а в установленных законом случаях - действия иных участников судебного процес­са, но в одних случаях последствия их совершения или наступления будут со­вершенно очевидными, в других - менее различимыми. За последними нельзя вовсе отрицать процедурное значение, поскольку такой подход «переводит» их из категории процессуальных фактов в разряд фактических обстоятельств. Кро­ме того, данное утверждение направлено и к подтверждению позиции, согласно которой процессуальные факты имеют ту же черту неотвратимости возникнове­ния процедурных последствий, которая характеризует юридические факты гра­жданского права, о чем упоминалось ранее.

Вследствие сказанного весьма сомнительным представляются умозаклю­чения В.Н. Щеглова, видевшего значение юридических фактов за предъявлени­ем иска, отказом от иска, заключением мирового соглашения, изменением осно­вания или предмета иска и др., но отрицавшего влияние на процессуальные пра­воотношения иных процессуальных действий: действий государственного суда, участвующих в деле лиц и других субъектов, совершаемых в ходе разбиратель­ства и разрешения дела по существу, пересмотра судебных решений, определе­ний и постановлений и их исполнения²⁴⁹.

Состав процессуального факта и его дефектность. Нормы процессу­ального права, как было сказано ранее, устанавливают правовые модели дейст­вий или бездействия (которые будут иметь место в реальной действительности) и предусматривают для них наступление соответствующих процедурных по­следствий. При этом норма права закрепляет определенные требования к право­вой модели действия (или бездействия), соответствие которым реального дейст­вия необходимо для наступления тех или иных процедурных последствий. Тре­бование о необходимости наличия некоторых признаков (свойств, качеств, ха­рактеристик) содержится в гипотезе нормы процессуального права и может

²⁴⁹Щеглов В.Н. Гражданско-процессуальные юридические факты. С. 97.

196

предъявляться к правовой модели действия (в том числе его субъекту или объ­екту).

Таким образом, для возникновения предусмотренных процессуальным правом последствий процессуальное действие (или бездействие) должно не только реально иметь место, но и отвечать тем требованиям, которые установ­лены нормой процессуального права применительно к правовой модели этого действия (бездействия).

Например, процессуальное законодательство (ст. 170 АПК РФ, ст. 198 ГПК РФ) предъявляет определенные требования к оформлению судебного ре­шения: как процессуальный документ оно должно состоять из четко выражен­ных четырех частей - вводная, описательная, мотивировочная и резолютивная -имеющих свое назначение²⁵⁰.

Отдельные признаки, свойства, качества, характеристики или их совокуп­ность, относящиеся к самому реально совершенному действию, его субъекту или объекту входят в состав процессуального факта в качестве его элементов.

В первой части настоящей работы была обозначена необходимость анали­за состава юридического факта (как совокупности образующих юридический факт элементов). Здесь же следует еще раз подчеркнуть, что понятие «юридиче­ский факт» и «состав юридического факта» взаимосвязаны, но не тождествен­ны, и их следует разграничивать.

Элементами состава всякого юридического факта являются лишь те при­знаки, условия, характеристики, которым норма права придает значение (при­менительно к модели такого факта). Ведь в норме права предусматривается не только сама правовая модель, но и определяются некоторые требования к ее на­ступлению, устанавливается обязательность наличия некоторых признаков, свойств, качеств, характеристик и т.д. И при соответствии тем или иным требо­ваниям нормы и (или) наличии тех или иных признаков, свойств, качеств, на-

* Актуальные проблемы требований к содержанию судебного акта освещены в статье: Рожкова М.А., Фогель B.A., Шмидт С.Г. Содержание судебного решения по германскому и российскому праву // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. - 2009. - № 2. - С. 68-107.

197

пример, процессуальное действие стороны влечет соответствующие процедур­ные последствия.

С учетом указанного процессуальный факт представляет собой не только реальное действие участника судебного процесса, но действие, отвечающее ус­тановленным в норме процессуального права требованиям, условиям, призна­кам и в силу этого подпадающее под действие этой нормы. Отсутствие какого-либо элемента процессуального факта приводит к иным процедурным послед­ствиям, нежели те, к которым стремилось осуществляющее это действие (без­действие) лицо.

Сказанное наиболее выпукло может быть продемонстрировано на примере такого действия, как предъявление иска. Как известно, предъявление иска пред­ставляет собой одновременно и юридический факт гражданского права, и про­цессуальный факт. При этом юридическим последствием первого (при условии предъявления иска в установленном порядке) становится перерыв течения срока исковой давности, что закреплено в ст. 203 ГК РФ, а непосредственным проце­дурным последствием второго (при условии предъявления иска в установлен­ном порядке) - возникновение элементарного процессуального отношения (ст. 127 АПК РФ и ст. 133 ГПК РФ).

Предъявление иска всегда влечет возникновение элементарного процессу­ального отношения государственного суда с истцом. Но только в ситуации, ко­гда это действие соответствует всем предъявляемым законом формальным тре­бованиям, оно послужит одним из процессуальных фактов возникновения эле­ментарных процессуальных отношений государственного суда с ответчиком, государственного суда с третьими лицами, «участвуя» в создании сложного процессуального правоотношения. В противном же случае элементарное про­цессуальное отношение государственного суда с истцом прекратится (как пра­вило, вследствие возвращения государственным судом искового заявления, а в гражданском процессе - также и отказа в принятии искового заявления, о чем будет сказано далее).

198

Таким образом, предъявление иска может привести к возникновению сложного процессуального правоотношения только при условии соответствия этого действия всем названным в процессуальном законодательстве требовани­ям, к которым относятся следующие.

1) Требование к форме и содержанию.

Прежде всего следует указать, что предъявление иска в государственный суд (действие истца) предполагает обязательное облачение его в письменную форму, и предъявление иска в иной форме не будет иметь процедурных послед-

ОСІ

ствий (не будет процессуальным фактом) .

Вообще, вопрос оформления процессуальных действий для процессуаль-ных правоотношений является весьма значимым : публичный характер арбит­ражного процессуального и гражданского процессуального права (а отсюда и свойственная им черта императивности нормативных предписаний) обусловили весьма жесткие требования именно к форме всех совершаемых процессуальных действий, тем более к форме основополагающего для судебного процесса акта -предъявления иска. И лишь при условии соответствия формы процессуального действия предъявляемым законодательством требованиям предполагается на­ступление тех процедурных последствий, которые предусмотрены для подобной правовой модели в процессуальном законодательстве.

Статьи 125, 126 АПК РФ, ст. 131, 132 ГПК РФ закрепляют требования, предъявляемые к форме и содержанию искового заявления, а также к прилагае­мым к нему документам. И для того чтобы предъявление иска привело в конеч­ном счете к возникновению сложного процессуального правоотношения, необ­ходимо, чтобы это действие истца было оформлено в соответствии с предъяв­ляемыми требованиями. Несоответствие формы предъявления иска некоторым

Вопросы «электронного правосудия» здесь не рассматриваются в силу ограничений объема настоящей работы.

²⁵²Документы, облачающие в предусмотренную законом форму действия сторон, обозначают как процес­суальные бумаги. При этом те из процессуальных бумаг, «которые содержат в себе доводы в пользу требований, предъявленных к противной стороне, и возражения против ее требований, называются состязательными бума­гами...: исковое прошение, ответ на него, апелляционная жалоба, объяснение на нее и т.п.» (Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 196).

199

из требований закона приведет к прекращению элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом.

2) Требования оплаты государственной пошлиной.

Статьи 102, 126 АПК РФ, ст. 88, 132 ГПК РФ устанавливают общее требо­вание, согласно которому обращение в государственный суд с иском возможно при условии его оплаты государственной пошлиной, размер и порядок уплаты которой конкретизированы в соответствующей главе Налогового кодекса РФ.

Возложение данного бремени преследует цель возместить (в определен­ной степени) те затраты, которые несет государство в связи с осуществлением функции правосудия. Кроме того, взимание государственной пошлины нацеле­но и на то, чтобы исключить неосновательное обращение в государственный суд, а также в какой-то мере дисциплинировать участников гражданского обо­рота.

Требование оплаты иска государственной пошлиной представляет собой императивное предписание закона, неисполнение которого истцом приведет в конечном счете к прекращению элементарного процессуального отношения го­сударственного суда с истцом: вначале суд оставит исковое заявление без дви­жения, а затем - при неустранении этого упущения - возвратит истцу исковое заявление. Устранение данного упущения в установленный срок повлечет даль­нейшее развертывание процессуального отношения государственного суда с истцом.

3) Требование подведомственности.

Проблему определения сущности понятия «подведомственность», в отно­шении которого правоведы долгое время расходились во взглядах²⁵³ (одни при­держивались мнения о том, что подведомственность представляет собой круг дел, отнесенных к ведению того или иного органа, другие - свойство дел, в силу

См. об этом, например: Авдеенко Н.И. Общие правила определения судебной подведомственности // Вопросы государства и права. Сб. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. С. 147; Дружков П.С. Судебная подведомственность споров о праве и иных правовых вопросов, рассматриваемых в порядке гражданского судопроизводства: Авто-реф. ...канд. юрид. наук. - Свердловск, 1966. С. 3—4; Жуйков В.М. Судебная защита прав граждан и юридиче­ских лиц. М.: Городец, 1997. С. 3-5; Жуйков В.М. Теоретические и практические проблемы конституционного права на судебную защиту: Автореф. дис. ...докт. юрид. наук. - М., 1997. С. 9-13.

200

которого подлежат разрешению определенным органом), можно признать ре­шенной.

На сегодняшний день есть все основания для вывода о том, что круг дел, на рассмотрение и разрешение которых уполномочен конкретный орган граж­данской юрисдикции, есть компетенция последнего. В свою очередь подведом­ственность представляет собой свойство нуждающегося в разрешении юридиче­ского дела, необходимого для отнесения его к компетенции одной из ветвей су­дебной системы (здесь: суда общей юрисдикции или арбитражного суда)²⁵⁴. Это отчасти подтверждено законодателем, который в гл. 4 АПК РФ «Компетенция арбитражных судов» определил круг дел, подведомственных и подсудных ар­битражному суду.

Говорить о подведомственности дела допустимо в том случае, если дело по предъявленному иску будет отвечать установленным в законе критериям, ко­торые позволяют определить в отношении этого дела компетентный государст­венный суд. К критериям принято относить по крайней мере субъектный состав участников материального правоотношения, из которого возник спор, и сферу спорного правоотношения ^ээ. При этом следует подчеркнуть, что особенностью правил о подведомственности дел государственным судам является то, что пра­вила о ней должны закрепляться только в федеральном законодательстве (как непосредственно в АПК РФ или ГПК РФ, так и в иных федеральных законах).

Подробнее см.: Рожкова М.Л. К вопросу о содержании понятий «компетентный суд» и «подведомст­венность дела» // Журнал российского права. — 2006. - № 1. - С. 19-29.

²⁵⁵Надо отметить, что с учетом того, что арбитражному суду подведомственны отдельные дела с участи­ем граждан (например, ч. 4 ст. 27, ст. 33 АПК РФ), субъектный состав спора далеко не всеми учеными признает­ся критерием разграничения подведомственности между государственными судами. Такая позиция основана и на том, что на стадии разработки действующих процессуальных кодексов обсуждалась возможность разграни­чения компетенции между государственными судами на основании исключительно второго критерия: в компе­тенцию арбитражных судов предлагалось передать все споры, вытекающие, например, из корпоративных отно­шений, а также ряд других дел, которые по своей сути являются спорами в коммерческом обороте независимо от участия в них граждан и организаций (не являющихся юридическими лицами). Однако эти предложения бы­ли приняты и отражены в процессуальных кодексах лишь частично. С другой стороны, в литературе нередко предлагается и достаточно большее число критериев. Например, B.B. Ярков выделяет пять критериев подведом­ственности дел арбитражным судам, относя к ним: (1) характер или предмет дела (экономический и связанный с предпринимательской или иной экономической деятельностью); (2) субъектный состав сторон; (3) наличие соглашения сторон; (4) спорность или бесспорность права; (5) характер нормативного акта по признаку норма­тивности и предмета его регулирования (Ярков В.В. Основные критерии подведомственности // Законы России. Опыт, анализ, практика. - 2007. - № 8. - С. 11).

201

Таким образом, основания для утверждений о неподведомственности дела появляются в ситуации несоответствия иска тем критериям, которые необходи­мы для рассмотрения его судом общей юрисдикции или арбитражным судом в качестве компетентного государственного суда в отношении этого дела.

Важно отметить, что на сегодняшний день действующие процессуальные кодексы по-разному определяют результаты предъявления иска с очевидным нарушением правил подведомственности, что представляется неверным.

В силу п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ предъявление иска с очевидным наруше­нием правил подведомственности влечет за собой отказ в принятии искового за­явления, что приводит к прекращению элементарного процессуального отноше­ния государственного суда с истцом. В то же время АПК РФ, из арсенала кото­рого институт отказа в принятии искового заявления сегодня исключен, для этих случаев предусматривает возбуждение производства по делу (возникнове­ние сложного процессуального правоотношения), проведение подготовки дела к судебному разбирательству (обычное развертывание процессуального правоот­ношения) и только затем на основании п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ - прекращение производства по делу (прекращение сложного процессуального правоотноше­ния).

Подход, заложенный в АПК РФ, обязывает арбитражный суд, уже на ста­дии принятия искового заявления обнаруживший очевидную неподведомствен­ность дела, возбудить производство по такому делу, провести (формальную) подготовку этого дела к судебному разбирательству и лишь затем прекратить производство по нему. Такая длительная процессуальная деятельность, резуль­тат которой заранее предрешен, бесспорно, не может быть оценена положи­тельно с позиций принципа процессуальной экономии. Кроме того, нельзя не отметить, что зачастую судьи, не имеющие физической возможности,работать «вхолостую», используют различные возможности для обхода этого правила, и наиболее частым приемом стала ссылка на неподсудность дела, которая дается в обоснование определения государственного суда о возвращении искового заяв-

202

ления в условиях неподведомственности этого дела данной ветви государствен­ных судов.

Помимо того, что возвращение искового заявления, неподведомственного арбитражному суду, со ссылками на его неподсудность противоречит нормам АПК РФ, следует отметить и следующее. Такое возвращение в условиях факти­ческого установления неподведомственности дела арбитражному суду создает видимость допустимости обращения с тем же иском в другой арбитражный суд, куда заявитель, возможно, и обратится и, конечно, вновь не получит искомое. В результате для заявителя необоснованно удлиняется период «состояния право­вой неопределенности» - состояния, которое согласно практике Европейского суда по правам человека считается возникшим у лица в момент нарушения его прав или интересов и существует вплоть до фактического исполнения оконча­тельного судебного решения либо до вынесения отказа в удовлетворении его требования о защите прав. Необоснованное удлинение периода «состояния пра­вовой неопределенности» рассматривается в качестве одного из аспектов нару­шения права на суд, гарантированного п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав чело­века и основных свобод (подробно о праве на суд будет говориться далее).

В силу сказанного заложенный в АПК РФ подход обязательного принятия арбитражным судом к производству очевидно неподведомственного ему дела, несомненно, нуждается в изменении. Думается, что исключительно для ситуа­ций очевидной неподведомственности дела возможно введение в арбитражный процесс правила об отказе в принятии искового заявления²⁵⁶.

4) Требование подсудности.

Помимо соответствия требованию подведомственности предъявление иска должно осуществляться с соблюдением требования подсудности.

Разграничивая понятия компетенции, юрисдикции, подведомственности и подсудности, Ю.К. Осипов трактовал понятие «подсудность» как понятие, про-

²⁵⁶На необходимость восстановления в ЛПК РФ норм о праве суда отказывать в принятии заявления, ес­ли дело не подлежит рассмотрению в арбитражном суде, в том числе и по причине его неподведомственности, указывает И.Г. Моисеева (Моисеева И.Г. Окончание рассмотрения дела арбитражным судом без вынесения ре­шения по существу спора: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. — М., 2004. С. 6).

203

изводное от подведомственности и являющееся разновидностью подведомст­венности в применении к судебным органам²⁵⁷. В современных условиях под­судность, действительно являющуюся в некотором роде разновидностью подве­домственности, следует определить как свойство нуждающегося в разрешении юридического дела, позволяющее установить конкретный государственный суд одной из систем федеральных судов - конкретный арбитражный суд или суд общей юрисдикции - полномочный рассмотреть данное дело.

Требование о подсудности дела есть императивное предписание закона, неисполнение которого истцом в конечном счете приведет к прекращению эле­ментарного процессуального отношения государственного суда с истцом (вследствие возвращения искового заявления (п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ, п. 2 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ)). Но при этом истец не лишается права обратиться в другой суд той же системы федеральных судов с соблюдением правил подсудности, что приведет к возникновению другого элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом.

Сказанное позволяет говорить о том, что такое действие, как предъявле­ние иска, в любом случае приводит к возникновению элементарного процессу­ального отношения государственного суда с истцом. Но для того чтобы имело место возникновение сложного процессуального правоотношения (включающее элементарное процессуальное отношение государственного суда с ответчиком и проч.), необходимо соответствие этого действия целому «набору» требований, предусмотренных процессуальным законодательством. Только в том случае, ес­ли все поименованные в соответствующих нормах требования реально выпол­нены истцом, будет иметь место надлежащее предъявление иска.

Из сказанного следует вывод о том, что свойства и признаки такого про­цессуального действия, как предъявление иска, которым норма процессуального права придает значение (применительно к правовой модели этого действия), са­ми по себе не являются самостоятельными процессуальными фактами. Соответ-

²⁵⁷Осипов Ю.К. Подведомственность юридических дел: учеб. пособ. Свердловск, 1973. С. 11, 26, 28, 31; Курс советского гражданского процессуального права. Т. 1. С. 6.

204

ствие (несоответствие) требованиям к форме и содержанию, оплата государст­венной пошлиной, подведомственность, подсудность - это те элементы, входя­щие в состав процессуального факта (здесь - предъявление иска), в зависимости от которых этот факт влечет те или иные процедурные последствия. То есть со­став рассматриваемого процессуального факта помимо собственно реального действия охватывает и упомянутые элементы.

Ранее уже была подвергнута критике получившая всеобщее распростране­ние позиция отождествления процессуального правоотношения и судебного производства по конкретному делу, согласно которой моментом возникновения процессуального правоотношения считается момент возбуждения производства по делу (то есть вынесение государственным судом определения о принятии ис­кового заявления к производству и возбуждении производства по делу)²⁵⁸.

Надо сказать, что не слишком удалены от этой позиции заключения М.А. Гурвича, признававшего основанием возникновения судебного процесса именно иск. Правовед считал, что предъявление иска находится вне процессу­ального правоотношения, и, в частности, писал: «Проверяя его (исковое заявле­ние. - М.Р.), суд осуществляет предварительную, «преюдициальную» деятель­ность: с одной стороны, она возбуждена заявлением и, следовательно, имеет черты процесса; с другой - это еще не гражданское дело в полноте его смысла, не разбирательство по существу спорного права, а только рассмотрение процес­суального правомочия заявителя. Это пока предварительное, прелиминарное производство: его обозначают иногда в теории гражданского процесса под об­разным наименованием «процесса относительно процесса», отличие которого от собственно процесса выражается в ряде особенностей...»²³⁹.

Обозначив ранее различия между содержанием процессуального правоот­ношения и формой существования этого правоотношения — судебным процес­сом, следует еще раз подчеркнуть, что производство по делу - это только часть

²⁵⁸ См., например: Гражданский процесс России: учеб. / Под ред. М.Л. Викут. С. 237-238 (автор главы - Т.И. Евстифеева); Зейдер Н.Б. Гражданские процессуальные правоотношения. С. 66; Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения. С. 54; Щеглов B.H. Гражданско-процессуальные юридические факты. С. 95.

²⁵⁹ Гурвич М.А. Структура и движение гражданского процессуального правоотношения // Гурвич М.А. Избранные труды. Т. 2. Краснодар: Совет. Кубань, 2006. С. 85.

205

(хотя и основная) судебного процесса, следующая за этапом, на котором реша­ется вопрос относительно принятия иска и возбуждения производства по делу. Данный этап не выходит за рамки судебного процесса и подчинен нормам про­цессуального права (которое применительно к правовым моделям составляю­щих его действий определяет их процедурные последствия). Действия истца и государственного суда на этом этапе влекут движение процессуального право­отношения (по крайней мере, возникновение элементарного процессуального правоотношения государственного суда с истцом, а в случае возвращения иска -прекращение этого правоотношения). Поэтому нет оснований относить эти дей­ствия к «предшествующим» процессуальному правоотношению, характеризуя их тем самым как не имеющие юридического значения, безразличные для про­цессуальных отношений.

Противоположный подход отнимает юридическое значение не только у действия по предъявлению иска, а также у действия по подаче апелляционной, кассационной, надзорной жалобы, но и у действий государственного суда по возвращению заявления или жалобы (а в гражданском процессе - действий суда общей юрисдикции по отказу в принятии искового заявления), что представля­ется безосновательным и вредным для понимания существа процессуального правоотношения.

Важным представляется и то, что прекращение упомянутого элементарно­го процессуального отношения государственного суда с истцом (вследствие возврата искового заявления судом) не лишает совершенные действия значения процессуальных фактов. Например, ч. 2 ст. 135 ГПК РФ предусматривает, что при возвращении искового заявления по мотиву неподсудности государствен­ный суд в определении указывает, в какой конкретно суд заявителю следует об­ратиться. Данное указание государственного суда может обосновывать предъ­явление заявителем иска в другой суд (с учетом правил подсудности), то есть станет элементом процессуального факта.

Далее следует обозначить сформировавшуюся и получившую широкое распространение точку зрения, согласно которой процессуальные действия сто-

206

рон влекут возникновение процессуального правоотношения только «через дей­ствия суда»²⁶⁰, санкционирующего эти действия. В частности, П.Ф. Елисейкин пишет: «Существует мнение, согласно которому действия участвующих в деле лиц получают значение юридических фактов при условии их подтверждения судом. Например, если истец просит о вызове свидетеля, то его ходатайство еще не вызовет гражданских процессуальных правоотношений с участием свидете­ля; для этого нужно, чтобы суд удовлетворил ходатайство истца. В принципе этот вывод правилен. Вместе с тем нельзя упускать из виду, что ходатайство стороны представляет собой использование ею своего права... которому кор­респондирует соответствующая обязанность суда. Возбуждая ходатайство, за­интересованное лицо ставит суд в состояние необходимости обсудить его. Та­ким образом, самое ходатайство и его рассмотрение судом проистекают в рам­ках элементарного процессуального правоотношения. Удовлетворение этого ходатайства влечет за собой возникновение нового процессуального правоот­ношения (в данном случае - с участием свидетеля). Отказ суда в удовлетворе­нии такого ходатайства повлечет возникновение другого элементарного процес­суального правоотношения, если сторона обжалует его в предусмотренном за­коном порядке... Очевидно, действие стороны (ее ходатайство) имеет значение юридического факта, поскольку оно вызывает ту или иную ответную реакцию

261

суда» .

Обозначенная точка зрения в корне ошибочна, и явно недостаточно ска­зать о том, что обязательной санкции государственного суда требуют не все процессуальные действия участвующих в деле лиц²⁶²: в рамках процессуальных отношений процессуальные действия названных лиц являются самостоятель­ными процессуальными фактами по отношению к процессуальным действиям государственного суда. Формирование изложенной точки зрения связано не

" См., например: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 185.

²⁶¹ Елисейкин П.Ф. Указ. соч. С. 35-36. Эта позиция воспроизводится в учебной литературе (см., напри­ мер: Арбитражный процесс: учеб. / Под ред. М.К. Треушникова. М.: Городец-издат, 2003. С. 44 (автор - M.K. Треушников)).

²⁶² См.: Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. С. 19-20.

207

только с неправильным пониманием момента возникновения процессуального правоотношения (элементарного процессуального отношения), не только с не­обоснованным отождествлением процессуального правоотношения с формой его существования - судебным процессом, а нередко - с отождествлением этого правоотношения с производством по делу. Оно также основано и на неверной трактовке процессуального действия государственного суда как процедурного последствия процессуального действия участвующего в деле лица, на что уже указывалось ранее. Это ошибочное мнение, конечно, не может быть поддержа­но.

М.А. Гурвич подчеркивал, что судебный процесс в своем движении не са­мозарождается и для этого ему необходим толчок, внешний стимул, вызываю-щий движение (двигательное начало) , под которым ученый понимал соответ­ствующее заявление стороны (исковое заявление, кассационную, надзорную жалобу). Опираясь на это заключение, можно говорить о том, что возникнове­ние процессуального правоотношения (и самого первого его «кирпичика» -элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом) связано исключительно с процессуальными действиями стороны: предъявлени­ем истцом иска, подачей стороной апелляционной, кассационной или надзорной жалобы.

А вот следующее - «ответное» - процессуальное действие осуществляет государственный суд, в компетенцию которого входит проверка предъявленно­го иска или поданной жалобы на соответствие указанным требованиям процес­суального законодательства. Решение государственного суда по этому вопросу, оформляемое определением, создает соответствующие процедурные последст­вия, которые уже были описаны ранее.

Содержание процедурных последствий действий государственного суда различно. В одних случаях это возникновение еще одного элементарного про­цессуального отношения государственного суда с другой стороной теперь уже в рамках сложного процессуального правоотношения и функционирование (нор-

²⁶³Советский гражданский процесс: учеб. / Под ред. М.А. Гурвича. С. 27.

208

мольное развертывание) существующего элементарного процессуального от­ношения. В других — прекращение существующего элементарного процессуаль­ного отношения. В третьих - изменение существующего процессуального пра­воотношения и, например, возникновение еще одного элементарного процессу­ального отношения в рамках сложного процессуального правоотношения. Такой список может быть продолжен, но в любом из указанных случаев процессуаль­ное действие государственного суда приводит к процедурным последствиям для процессуального правоотношения. То есть процессуальное действие государст­венного суда есть самостоятельный процессуальный факт, который не только не отнимает значение процессуального факта у действия стороны, предъявившей иск или подавшей соответствующую жалобу, но и осуществляется на их основе.

Таким образом, процессуальные действия сторон являются самостоятель­ными процессуальными фактами, порождающими процедурные последствия. Оценка государственным судом этих действий с учетом их соответствия раз­личным признакам, свойствам или качествам, предусмотренным нормой права, и вынесение в соответствии с этим выводом соответствующего решения есть следующий самостоятельный процессуальный факт.

Указание в норме права на признаки, свойства или качества действия представляет собой требования, соблюдение которых обязательно для того, чтобы реальное действие повлекло установленные законом и желаемые совер­шающим их лицом процедурные последствия. Отсутствие элементов состава процессуального факта, требование о которых предъявляет норма права, позво­ляет говорить о том, что процессуальное действие не повлечет процедурных по­следствий, к наступлению которых стремилось совершившее его лицо (предъ­явление иска с нарушением процессуальных норм не приведет к возникновению сложного процессуального правоотношения).

Таким образом, состав процессуального факта представляет собой про­цессуальное действие в единстве с его признаками, свойствами, качествами, ха­рактеристиками или их совокупностью, требование о которых вытекает из нор-

209

мы процессуального права и в зависимости от наличия которых оно влечет те или иные процедурные последствия.

С учетом вышеизложенного нельзя согласиться с трактовкой подведомст-венности как «(производного) юридического факта» : подведомственность, равно как и подсудность, представляет собой элементы процессуального факта.

Думается, отправной ошибкой при трактовке подведомственности как процессуального факта является следование позиции, высказанной Р.А. Ханна-новым, который, по сути, объединял понятия «элементы юридического факта» с гипотезой нормы права воедино, именуя эту общность термином «нормативные условия»²⁶⁵ (нормативные условия были предметом рассмотрения в главе 1 пер­вой части настоящего исследования). Им не учитывалось то, что юридический факт и гипотеза нормы права не могут рассматриваться в качестве совокупно­сти, поскольку первый представляет собой реальный жизненный факт, а вторая - нормативно-правовую абстракцию. Требования, предъявляемые к абстрактной модели обстоятельства, закрепленные в норме права, не выступают в сочетании с юридическим фактом, а, по сути, определяют те условия, качества, свойства, признаки и т.д., реальное существование которых создает из фактического об­стоятельства юридический факт.

Следовательно, состав- процессуального факта - это самостоятельная пра­вовая категория. Она охватывает собой как реальные действия участников су­дебного процесса, так и отличающие их признаки, свойства, качества и условия, требования о которых установлены нормой процессуального права.

Термин «состав процессуального факта» с точки зрения фонетики не­сколько схож с термином «процессуальный состав» {которым здесь и далее по тексту будут обозначаться несколько самостоятельных процессуальных фак­тов, совокупность которых необходима для наступления предусмотренного

' Такое мнение высказывает, в частности, B.B. Ярков (Ярков B.B. Юридические факты в механизме реа­лизации норм гражданского процессуального права: Автореф. дне. ...докт. юрид. наук. - Екатеринбург, 1992. С. 6).

²⁶⁵См.: Ханнанов Р.А. Указ. соч. С. 123-127. Схожая позиция впоследствии была высказана А.А. Матго-хиным (Матюхин А.А. Нормативные условия осуществления норм советского права // Вестник МГУ (Серия «Право»).-1982.-№6).

210

нормой права последствия). Однако различие между ними принципиально: по­нятие «процессуальный состав» позволяет раскрыть связь между самостоятель­ными процессуальными фактами и наступлением процедурных последствий, тогда как понятие «состав процессуального факта» объясняет связь между кон­кретным действием участника судебного процесса и условиями его совершения (последние самостоятельными процессуальными фактами не являются). Отри­цание за условиями совершения процессуального действия значения самостоя­тельных процессуальных фактов является основополагающим, поскольку про­тивоположный подход приведет к отождествлению понятий «состав процессу­ального факта» и «процессуальный состав» (вопросы процессуального состава будут исследоваться подробно далее).

Входящие в состав процессуального факта элементы представляют собой отдельные условия (свойства, признаки, качества), характеризующие само про­цессуальное действие (иногда его субъект или объект). Поэтому составы про­цессуальных фактов неоднородны: всякий из них образуется из определенного ряда элементов.

Например, к элементам состава такого процессуального факта, как подача апелляционной жалобы, относятся не только характеристики самого процессу­ального действия (соответствие требованиям формы и содержания апелляцион­ной жалобы, оплата государственной пошлиной, подсудность); в состав этого процессуального действия входят также условия, относящиеся к его субъектам (в силу ч. 1 ст. 257 АПК РФ обжаловать в порядке апелляционного производст­ва решение арбитражного суда вправе лица, участвующие в деле, а также лица, о правах и обязанностях которых арбитражный суд принял решение (ст. 42 АПК РФ)) и к срокам подачи жалобы (согласно ч. 1 ст. 259 АПК РФ по общему пра­вилу апелляционная жалоба может быть подана в течение месяца после приня­тия арбитражным судом первой инстанции обжалуемого решения).

Дефектность процессуального факта и нарушение процессуальных прав. Гражданское право, как известно, отличается диспозитивным методом ре-

211

гулирования. Процессуальное же право, устанавливающее специальный поря­док защиты субъективных гражданских прав государственным судебным орга­ном, содержит в большинстве своем императивные нормативные предписания. Применительно к правовым моделям процессуальных действий участников су­дебного процесса процессуальное право закрепляет весьма определенные тре­бования, которые должны обязательно соблюдаться.

На практике не исключены случаи, когда совершенное участником судеб­ного процесса процессуальное действие все же отвечает не всем требованиям, предъявляемым к его правовой модели. Вследствие этого нуждаются в рассмот­рении проблемы, связанные с ситуациями, когда состав совершенного процес­суального факта является неполным или упречным (не соответствующим требо­ваниям процессуальной нормы).

Переходя к анализу обозначенных проблем нельзя игнорировать исследо­вание дефектности юридических фактов гражданского права, проведенное в главе 1 первой части настоящего исследования, однако далеко не все сформули­рованные по его итогам выводы распространяются на ситуации неполного или упречного состава процессуальных фактов.

Главным является то, что последствия совершенного процессуального факта, который отвечает не всем требованиям процессуального законодательст­ва, принципиально разнятся в зависимости от субъекта, совершившего соответ­ствующее процессуальное действие. Данное утверждение нуждается в поясне­ниях.

Как было указано ранее, процессуальные правоотношения характеризуют­ся образованием двух блоков. Первый (основной) блок, в рамках которого сто­роны и третьи лица обладают правом требовать защиты нарушенных и оспари­ваемых прав и законных интересов, а государственный суд обязан рассмотреть и разрешить юридическое дело о защите прав, позволяют различать управомо-ченных лиц (стороны и третьи лица) и обязанное лицо (государственный суд). Напротив, второй (вспомогательный) блок, в рамках которого государственный суд обладает правом требовать содействия при рассмотрении им юридического

212

дела, а соответствующее лицо обязано осуществлять соответствующую дея­тельность, позволяет увидеть иную картину: управомоченное лицо (государст­венный суд) и обязанные лица (эксперты, свидетели и проч.).

В рамках основного блока действия управомоченных лиц (сторон и треть­их лиц) подчинены стремлению защитить собственные права и интересы. Сле­довательно, для целей получения такой защиты указанные лица должны осуще­ствлять свои действия в полном соответствии с требованиями процессуального законодательства.

Но нередко, как уже отмечалось ранее, их действия отвечают не всем тре­бованиям процессуального закона: в действии стороны или третьего лица мо­жет, например, отсутствовать необходимый признак (свойство или характери­стика), либо этот признак (свойство или характеристика) не полностью соответ­ствует требованиям процессуального закона. Такое отсутствие в составе про­цессуального факта какого-либо признака, свойства, условия, либо незапрещен-ное несоответствие какого-либо его признака, свойства, условия требованиям, предъявляемым нормой права, позволяют говорить не об отсутствии процессу­ального факта, а об ограничении самим этим лицом возможности защитить соб­ственные нарушенные или оспариваемые права и интересы. Например, подача апелляционной жалобы по истечении срока на апелляционное обжалование приведет к возникновению элементарного процессуального отношения государ­ственного суда с подателем жалобы, но в отсутствие ходатайства о восстанов­лении срока, обусловленного уважительными причинами, по всей вероятности, не сможет привести к возникновению сложного процессуального правоотноше­ния и пересмотре дела в апелляционном порядке.

Такого рода процессуальные факты следует рассматривать как имеющие дефектность. И под дефектностью процессуального факта нужно понимать от­сутствие какого-либо признака, свойства, характеристики в составе процессу­ального действия, совершенного участвующим в деле лицом, либо незапре-щенное несоответствие какого-либо из них требованиям процессуального права. Дефектность (порочность) процессуального факта не исключает создание им

213

процедурных последствий, но эти последствия могут быть (и обычно бывают) иными, нежели те, к которым стремилось совершавшее их лицо.

Вместе с тем дефектность процессуальных фактов, не являющуюся про­цессуальным правонарушением, следует отличать от злоупотребления процес­суальными правами, под которыми принято понимать «осуществление их тя­жущимися для достижения целей, несогласных с целью процесса - правильным и скорым разрешением дел» .

Характеризуя злоупотребление процессуальными правами, Е.В. Васьков-ский следующим образом иллюстрировал их: «Недобросовестные лица могут предъявлять заведомо неосновательные иски, если знают, что у ответчика нет доказательств, способных опровергнуть их требования (что, напр., он потерял платежную расписку, что умер единственный свидетель, которому были извест­ны обстоятельства дела, и т.п.). Точно так же возможно обжалование решений суда в полном сознании их правильности и возбуждение бесцельных ходатайств только для проволочки процесса (напр., о вызове свидетелей, которые в дейст­вительности ничего по делу не знают или даже не существуют), заявление заве­домо неправильных отводов и т.д. Равным образом, стороны могут сообщать суду ложные фактические сведения и представлять фальшивые доказательства (поддельные документы, подкупленных свидетелей и проч.), извращать обстоя­тельства дела, сбивать суд юридическими и логическими софизмами и т.д.»²⁶⁷.

Разграничивая дефектность процессуальных фактов и злоупотребление процессуальными правами, необходимо указать следующее.

Дефектность процессуальных фактов, допущенная одним участвующим в деле лицом, не создает препятствий для реализации другим участвующим в деле лицом права на судебную защиту (права на суд), не препятствует и государст­венному суду в осуществлении его деятельности по рассмотрению юридическо­го дела по защите субъективных гражданских прав. Дефектность процессуаль­ного факта, как правило, препятствует достижению осуществившим его лицом

²⁶⁶Васьковскин Е.В. Курс гражданского процесса. М., 1914. § 81 (цит. по: Гурвич М.А. Право на иск. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 122).

*⁶⁷Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 183.

214

того результата, к достижению которого это лицо стремилось, ограничивая воз­можности этого лица в части защиты собственных прав и интересов.

Противоположно по своей сути злоупотребление процессуальными пра­вами²⁶⁸. При том что процессуальное действие лица, злоупотребляющего свои­ми процессуальными правами, как правило, внешне полностью соответствует требованиям процессуальной нормы (либо его бездействие вовсе не противоре­чит нормативным предписаниям), его цель состоит в том, чтобы не допустить надлежащую реализацию права на судебную защиту другого участвующего в деле лица²⁶⁹.

Таким образом, в отличие от дефектности процессуальных фактов зло­употребление процессуальными правами представляет собой процессуальное правонарушение, которое препятствует реализации права на суд участвующего в деле лица и рассмотрению государственным судом дела по защите субъектив­ных гражданских прав.

Другая ситуация имеет место в рамках вспомогательного блока процессу­ального правоотношения: совершаемые обязанным лицом (лицами, привлекае­мыми для содействия правосудию: свидетелями, экспертами и проч.) процессу­альные действия подчинены цели оказать содействие в осуществлении государ­ственной власти - осуществлении правосудия. Действия этих лиц могут быть полезны только при условии полного соответствия их закону, а несоответствие их требованиям процессуального законодательства лишает их не только полез­ности для отправления правосудия, но и вообще свойств процессуального факта

Сегодня предпринимаются попытки ввести в юридический обиход другое понятие в качестве более широкого - «воспрепятствование правосудию». Среди наиболее распространенных приемов воспрепятствова­ния разрешению дела в арбитражных судах упоминаются: заявление ходатайства о рассмотрении дела с участи­ем арбитражного заседателя, явка которого в суде по тем или иным причинам невозможна или затруднена; ук­лонение от получения судебных извещений; возбуждение ответчиком параллельного судебного процесса в це­лях приостановления производства по ранее возбужденному делу; инспирирование вступления в процесс новых лиц в целях осложнения процесса и т.п. (см.: Приходько А.И. Проблемы воспрепятствования разрешению дел в арбитражных судах: Лвтореф. дис. ...канд. юрид. наук. - М., 2006. С. 8; Приходько А.И. Воспрепятствование разрешению дел в арбитражных судах. М.: Волтерс Клувер, 2006).

* Что помимо указываемых Ю.А. Тарасенко обстоятельств (Тарасенко Ю.А. Злоупотребление правом: теория проблемы с точки зрения применения в арбитражном процессе // Вестник Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа. - 2004. - № 2. - С. 98) также затрудняет выявление злоупотребления процес­суальными правами.

215

(хотя в некоторых случаях они становятся юридическими фактами примени­тельно к иным правовым отношениям).

Например, сообщение свидетелем сведений, не относящихся к рассматри­ваемому делу, либо лицом, которое неспособно правильно понимать факты и давать о них показания, не являются процессуальными фактами, за правовой моделью которых процессуальное право признает процедурные последствия.

Следовательно, в случае отсутствия какого-либо признака, свойства, уело-вия, характеристики в составе процессуального действия, совершенного лицом, привлеченным для содействия правосудию, либо его несоответствия требовани­ям процессуального права, следует говорить об отсутствии процессуального факта (несостоятельность процессуального факта).

Особый случай — ситуация, когда государственный суд совершает процес­суальное действие, в составе которого отсутствует признак, свойство или усло­вие, либо признак, свойство, условие, входящие в состав процессуального фак­та, не соответствуют требованиям нормы процессуального права. Несмотря на то что применительно к основному блоку процессуальных правоотношений го­сударственный суд - обязанное лицо, а применительно к вспомогательному -лицо управомоченное, в любом случае его деятельность - это деятельность ор­гана государственной власти (органа судебной власти). Вследствие этого все действия государственного суда должны быть строго подчинены требованиям процессуального законодательства и осуществляться в точном соответствии с ними.

В противном случае действия государственного суда нарушают право ча­стного лица на суд, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав чело­века, право на судебную защиту (ст. 46 Конституции РФ).

Учитывая, что положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод являются составной частью правовой системы Российской Федерации, представляется важным подробнее обозначить те требования, которые предъяв­ляет Европейский суд по правам человека к деятельности судебных органов го­сударств - участников Конвенции.

216

Пункт 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод пре­дусматривает: «Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанно­стях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона...». В нем закрепле­но одно из основных прав - право на суд, содержание которого раскрывается в постановлениях Европейского суда по правам человека по конкретным делам²⁷⁰.

Европейский суд по правам человека при рассмотрении жалоб на наруше­ние данной статьи Конвенции о защите прав человека и основных свобод оце­нивает различные аспекты права на суд, совокупность которых позволяет ему сделать вывод относительно соблюдения государством-ответчиком этого права.

Право на суд может считаться надлежащим образом реализованным, если при разрешении конкретного дела в суде не были нарушены требования: (1) о доступе к суду; (2) справедливости судебного разбирательства; (3) независимо­сти и беспристрастности суда; (4) рассмотрении дела судом, созданным на ос­новании закона; (5) публичности судебного разбирательства; (6) разумности срока судебного разбирательства. Причем соответствие судебного разбиратель­ства по конкретному делу только всем указанным требованиям с точки зрения Европейского суда по правам человека позволяет говорить о соблюдении права на суд, гарантированного п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основ­ных свобод. Если судебное разбирательство не соответствует хотя бы одному из названных требований, заинтересованное лицо может ставить вопрос о наруше­нии его права на суд.

1) Доступность суда принято рассматривать как совокупность условий, создающих возможность для беспрепятственного обращения всякого заинтере­сованного лица в суд за защитой своих нарушенных или оспоренных прав. Как

Подробнее о праве на суд см.: Рожкова М.А., Афанасьев Д.В. Комментарий к информационному пись­му Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1999 г. № С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским Судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие» // Практика рассмотрения коммерческих споров: Анализ и комментарии постанов­лений Пленума и обзоров Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Вып. 5 / Рук. про­екта Л.А. Новоселова, М.А. Рожкова; Исследов. центр частного права. М.: Статут, 200S. С. 194-244.

217

пишет Л.В. Туманова, в российской доктрине процессуального права она связы­вается с рядом обстоятельств, важнейшими из которых признаются:

- возможность беспрепятственного обращения в суд за защитой нарушен­ного или оспоренного права либо охраняемого законом интереса;

- простота судебной процедуры (возбуждения дела и его ведения), а также исполнения вынесенного решения;

- территориальная приближенность судов к месту жительства (месту на­хождения) лиц, обращающихся за судебной защитой;

- наличие системы льгот при уплате государственной пошлины и других судебных расходов;

- возможность воспользоваться юридической помощью при ведении дела

271

в суде .

Европейский суд по правам человека при рассмотрении конкретных дел, касавшихся различных аспектов права на суд, опирается на аналогичные об­стоятельства при решении вопроса о доступности суда. Как правило, этот во­прос поднимается Европейским судом по правам человека при рассмотрении весьма актуальных для России дел, связанных с неисполнением судебных реше-

"272 НИИ .

Деятельность судебных органов по созданию условий доступности суда может проявляться, в частности, в принятии необходимых мер для информиро­вания общественности о месте нахождения и компетенции судов, порядке об­ращения в суд и уплаты государственной пошлины и т.д.²⁷³ Такого рода требо­вания закреплены, например, в Рекомендации Комитета министров Совета Ев­ропы от 14 мая 1981 г. R(81)7 о способах облегчения доступа к правосудию. В

" Туманова Л.В., Некоторые вопросы обеспечения права на справедливое судебное разбирательство // Современная доктрина гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: Теория и прак­тика: Сб. науч. ст. Краснодар; СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. С. 51. См. об этом также: Решетникова И.В., Яр-ков В.В. Судебная реформа в сфере гражданской юрисдикции в России // Судебная реформа: проблемы граж­данской юрисдикции. Екатеринбург, 1996. С. 28.

²⁷² См., например, постановление от 10 мая 2007 г. по делу «Глушакова против России» (Glushakovav. Russia), жалоба № 23287/05.

²⁷³ О необходимости рассматривать информированность заинтересованных лиц как один из аспектов дос­ тупности суда указывает также и М.С. Еременко (Еременко М.С. Стандарты Совета Европы в области граждан­ ского судопроизводства и проблема доступа к правосудию // http://www.legist.ru/coni7_Eremenko.htm).

218

частности, Рекомендация предусматривает, что в самом суде либо в иной ком­петентной службе может быть представлена следующая информация общего характера: (1) процессуальные нормы (эта информация не должна содержать юридических советов по существу дела); (2) порядок обращения в суд и сроки, в течение которых это обращение возможно; (3) предусмотренные законом тре­бования к такому обращению и необходимые в связи с этим документы; (4) по­рядок выполнения решения суда и, по возможности, расходы по его выполне­нию.

2) В своих постановлениях Европейский суд по правам человека неодно­кратно разъяснял, что п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод закрепляет необходимость справедливости судебного разбирательства, что достигается при условии обеспечения равных процессуальных возможно­стей обеих сторон, участвующих в деле.

Обеспеченность равных процессуальных возможностей сторон определя­ется Европейским судом по правам человека исходя из анализа, в частности, следующих аспектов:

- фактической (реальной) состязательности сторон в процессе;

- независимости и законности назначения экспертов и экспертиз;

- законности методов получения доказательств;

- мотивированности судебных актов;

- порядка и фактической возможности обжалования вынесенного судеб­ного акта сторонами;

- невозможности вмешательства в порядок обжалования со стороны лиц, не участвующих в деле, и лиц, чьи права не затронуты вынесенным судебным актом;

- фактической возможности участия сторон в рассмотрении дела на всех стадиях процесса.

Надо специально подчеркнуть, что под справедливым судебным разбира­тельством в Конвенции о защите прав человека и основных свобод подразуме­вается справедливость самого судебного процесса, и, как отмечает Дж. Мак-

219

Брайд, это понятие не следует смешивать с понятием справедливости результата этого процесса²⁷⁴: справедливость судебного решения - вопрос самостоятель­ный, который не попадает в орбиту внимания Европейского суда по правам че­ловека. «Контроль (Европейского суда по правам человека. - М.Р) распростра­няется лишь на соответствие процедуры, которая привела к полученному ре­зультату, Конвенции. Следовательно, целью является соблюдение правил игры, а не материальное содержание решений национальных судов, которое, как тако­вое, не подлежит контролю Суда. Сама идея наднационального контроля, при­нятая государствами, исходит из того, что Суд не должен подменять своей оценкой факта и права на их оценку национальным судьей, кроме как в том слу­чае, когда такая оценка затрагивает другое право или другую свободу.. .»²⁷⁵.

При рассмотрении жалобы на нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейский суд по правам человека исследу­ет справедливость именно судебного разбирательства. Если по результатам оценки судебного разбирательства Европейский суд по правам человека делает вывод о том, что разбирательство осуществлялось с соблюдением вышеназван­ных требований, то он признает его проведение справедливым. Если же при рассмотрении дела суд нарушил какое-либо из этих требований, оснований со­глашаться со «справедливостью судебного разбирательства» у Европейского суда по правам человека нет.

В качестве наиболее распространенного нарушения данного требования российскими судами можно привести ненадлежащее уведомление участвующих в деле лиц о дате судебного слушания в судебных заседаниях²⁷⁶. Другим осно-

²⁷⁴ Мак-Брайд Дж. Глава 1. Понятие справедливости судебного разбирательства и его основные элементы // Европейские стандарты права на справедливое судебное разбирательство и российская практика / Под общ. ред. Л.В. Деменевой. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2004. С. 8.

²⁷⁵ Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения / Под общ ред. B.A. Туманова и Л.М. Энтина. М.: Норма, 2002. С. 84-85 (автор главы - Л.Б. Алексеева). Это утвер­ ждение подтверждает и прецедентная практика Европейского суда по правам человека. Например, в решении от 15 мая 2007 г. относительно приемлемости жалобы «Долгоносое против России» (Dolgonosovv. Russia), жалоба № 74691/01, отмечалось, что задачей Европейского суда по правам человека «не является исследование предпо­ лагаемых ошибок правового и фактического характера, допущенных национальными судами, в т.ч. если не ус­ тановлена несправедливость судебного разбирательства».

²⁷⁶ См., например, постановления Европейского суда по правам человека от 3 мая 2007 г. по делу «Проко­ пенко против России» (Prokopenkov. Russia), жалоба № 8630/03; от 21 июля 2005 г. по делу «Росэлтранс против России» (Roseltransv. Russia), жалоба № 60974/00.

220

ванием для того, чтобы говорить об отсутствии справедливого судебного разби­рательства, может выступить, например, недостаточность мотивировки судеб­ных актов: важность полноты мотивировочной части судебного решения для целей признания судебного разбирательства справедливым неоднократно под-

277

черкивалась в практике Европейского суда по правам человека . Помимо ска­занного следует отметить и внимание Европейского суда по правам человека к

77R

проблеме законности методов получения доказательств .

Требование справедливости судебного разбирательства может быть реали­зовано только при условии, что стороны имели равные процессуальные воз­можности (то есть имело место «равенство оружия»). И, следовательно, судеб­ное разбирательство не будет признано справедливым, если, например:

- одна из сторон была лишена возможности изложить и защищать свою позицию;

- суд отказался заслушать главного свидетеля одной стороны, чем создал преимущества для другой стороны процесса;

- сторона была лишена возможности представлять относящиеся к делу документы.

3) Справедливость судебного разбирательства напрямую зависит от неза­висимости и беспристрастности суда. Примечательно, что два эти понятия раз­делены Европейским судом по правам человека (и имеют достаточно четкие и определенные признаки), но вместе с тем они настолько тесно связаны, что Суд применительно к конкретным делам обычно рассматривает их вместе.

Практика Европейского суда по правам человека свидетельствует о том, что судебный орган должен быть в равной степени независимым, во-первых, от иных ветвей государственной власти (законодательной и исполнительной), что подразумевает недопустимость давления на судью со стороны должностных лиц исполнительной (административной) власти; во-вторых, от сторон дела.

²⁷⁷См., например, постановления Европейского суда по правам человека от 24 марта 2005 г. по делу «Фризен против России» (Frizenv. Russia), жалоба № 58254/00; от 13 мая 2008 г. по делу «Галич против России» (Galichv. Russia), жалоба № 33307/02.

Решение Европейского суда по правам человека от 8 июня 2006 г. относительно приемлемости жалобы «Трифонцов против России» (Trifontsovv. Russia), жалоба № 12025/02.

221

При решении вопроса о независимости судей в каждом конкретном случае Европейский суд по правам человека учитывает, например, сроки пребывания их в должности, существование гарантий от внешнего давления, условия опла­ты судей, возможности получения ими инструкций от других органов власти и угрозы их перевода на другие должности в случае вынесения решения вопреки таким инструкциям²⁷⁹.

Беспристрастность суда толкуется Европейским судом по правам человека как обязанность судебных органов решать передаваемые им дела на основе об­стоятельств дела и в соответствии с законом, без каких-либо ограничений и предвзятости, вне зависимости от неправомерного влияния (включая давление, угрозы или иное вмешательство (прямое или косвенное)) с чьей бы то ни было стороны и по каким бы то ни было причинам. Европейский суд по правам чело­века при оценке судебного разбирательства на предмет беспристрастности уча­ствовавших в нем судей устанавливает не то, действительно ли кто-то из судей предвзято и необъективно относился к одной из сторон, а то, были ли у этой стороны достаточные основания подозревать у суда отсутствие беспристрастно­сти (объективной или субъективной).

Объективная беспристрастность суда подразумевает видимую (внешнюю) беспристрастность, исключающую любые сомнения. Ярким примером наруше­ния требования об объективной беспристрастности является участие в разбира­тельстве конкретного дела судьи, который ранее участвовал в этом деле в ином качестве. В подобных случаях обычно есть все основания для вывода о наруше­нии требования о беспристрастности суда (объективной беспристрастности) да­же и при отсутствии каких-либо доказательств того, что в отношении данного дела у суда действительно сформировалась предубежденность, предвзятость. То есть само участие этого судьи при рассмотрении этого дела на предыдущих ста­диях создает возможность формирования у него соответствующей позиции,

Гончарова Е. Независимость и беспристрастность суда: требования статьи 6 Европейской конвенции и их воплощение в российском законодательстве и судебной практике // Европейские стандарты права на спра­ведливое судебное разбирательство и российская практика. С. 93 и ел.

222

вследствие чего отсутствуют явные (внешние) признаки беспристрастности су­дьи.

В частности, сомнения в объективной беспристрастности суда могут воз­никнуть у сторон конкретного дела, если имеют место:

- нарушения при принятии заявления к производству («пострадала» эф­фективность принятия заявлений к рассмотрению);

- нарушения объективности порядка распределения дел в суде;

- произвольное и необоснованное объединения (разъединения) дел;

- передача дел из одного судебного подразделения в другое;

- необоснованная передача дел от одного судьи к другому. Субъективная (личная) беспристрастность суда в практике Европейского

суда по правам человека рассматривается как субъективное мнение судьи в от­ношении сторон спора; она проявляется в высказываниях судьи, в его поведе­нии и проч. Как подчеркивает Дж. Мак-Брайд, «манера поведения судьи в ходе процесса может свидетельствовать о недостаточной справедливости его подхо­да к сторонам в деле. Проявление враждебности в том, как судья представляет дело, может являться свидетельством того, что заинтересованная сторона была лишена надлежащего разбирательства ее дела»²⁸⁰.

Здесь же следует специально подчеркнуть, что право на суд подразумевает не только независимость и беспристрастность судей, но и их компетентность (то есть профессионализм), на который рассчитывает каждое обращающееся в суд лицо. Этот вывод основан на п. 1.1 Европейской хартии о статусе судей от 10

281

июля 1998 г. , в котором указывается, что целью статуса судей является обес­печение компетентности, независимости и беспристрастности, которых каждый вправе ожидать от судебных инстанций и от каждого судьи при обращении за защитой собственных прав. Согласно п. 1.5 данной Хартии судьи при исполне­нии своих обязанностей должны проявлять готовность к работе и быть уважи­тельными по отношению к обращающимся к ним лицам, следить за поддержа-

³⁸⁰Мак-Брайд Дж. Глава 1. Понятие справедливости судебного разбирательства и его основные элементы. С. 27. ^

²⁸¹Была принята на многосторонней встрече, проходившей 8-10 июля 1998 г. в Лиссабоне.

223

ниєм высокого уровня компетентности (профессионализма), необходимого для решения дел в каждом конкретном случае, а также сохранять в тайне сведения, ставшие известными им в ходе судебного разбирательства. Важно подчеркнуть и то, что п. 4.3 Европейской хартии о статусе судей прямо закрепляет обязан­ность судей воздерживаться от поведения, действий или высказываний, которые подрывают уверенность в его беспристрастности и независимости.

4) Требование о рассмотрении дела судом, созданным на основании зако­на, прямо названо в п.1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и направлено на то, чтобы не допустить лишения лица права на рассмот­рение его дела в том суде и тем судьей, к компетенции которых оно отнесено

282

законом .

При решении вопроса о том, является ли суд, рассмотревший конкретное дело, созданным на основании закона, учитывается не только (и не столько) со­ответствие создания самого суда законодательным актам, но и ряд других осно­ваний. В частности, для вывода о том, что суд был создан на основании закона, необходимо, чтобы не было допущено нарушений при:

- назначении судьи-докладчика (в производстве которого находится дело);

- формировании состава суда по делу;

- рассмотрении ходатайств об отводе судьи (судей);

- рассмотрении ходатайств о самоотводе судьи.

Важно отметить, что рассмотренное требование распространяется не только на федеральных и мировых судей, но и, в частности, на заседателей, привлекаемых в установленном законом порядке к участию в отправлении пра­восудия, поскольку они при осуществлении правосудия пользуются правами и несут обязанности судей. То есть, как неоднократно подчеркивал Европейский суд по правам человека, словосочетание «созданный на основании закона» от-

* В п. 1 ст. 47 Конституции РФ это положение звучит следующим образом: «Никто не может быть ли­шен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом».

224 носится не только к правовому основанию самого существования суда, но и к

_283

составу суда по каждому конкретному дрпу .

5) В п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод пря­мо закреплено и требование публичности судебного разбирательства, соблюде­ние которого позволяет говорить о надлежащей реализации права на суд.

Прежде всего требование публичности судебного разбирательства подра­зумевает обеспечение возможности проведения судебного заседания при уча­стии всех лиц, отстаивающих свои права в данном деле, а также лиц, заинтере­сованных в присутствии на судебном заседании. Такое требование обусловлено необходимостью защиты участников процесса от «тайного» отправления право­судия вне контроля со стороны общества и необходимо для обеспечения дове­рия как к судам первой инстанции, так и к судам апелляционной, кассационной, надзорной инстанций.

Из текста п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод следует, что обстоятельствами, исключающими возможность присутствия в су­дебном заседании иных (кроме участвующих в деле) лиц и средств массовой информации, могут служить: 1) соображения морали; 2) требования обществен­ного порядка; 3) требования национальной безопасности; 4) интересы несовер­шеннолетних детей; 5) необходимость защиты частной жизни сторон процесса; 6) иные обстоятельства, когда публичность (гласность) разбирательства нару-

е- 284

шала бы интересы правосудия .

Европейский суд по правам человека исходит из того, что при рассмотре­нии дела в суде первой инстанции публичность разбирательства предполагает и его устность. Иными словами, публичность судебного разбирательства подра­зумевает предоставление заявителю возможности устного освещения его право­вой позиции, (по крайней мере в суде первой инстанции). Требование устного проведения процесса приобретает особое значение, когда необходимая инфор-

²⁸³ См., например, постановления Европейского суда по правам человека от 4 марта 2003 г. по делу «По­ сохов против России» (Posohovv. Russia), жалоба № 63486/00; от 13 апреля 2006 г. (Fedotovav. Russia), жалоба №73225/01.

²⁸⁴ См., например, решение Европейского суда по правам человека от 30 июня 2005 г. относительно при­ емлемости жалобы «Загородников против России» (Zagorodnikovv. Russia), жалоба № 66941/01.

225

мация, имеющая значение для разрешения дела, может быть получена только в ходе устных слушаний.

Здесь же следует отметить, что устность подразумевает право каждого быть выслушанным в суде, которое может быть реализовано в полной мере, ес­ли лицо, обратившееся за защитой своих прав, в частности:

- реально уведомлено (на понятном ему языке) о времени и месте судеб­ного заседания;

- имеет возможность защищать свои права лично или через своих пред­ставителей;

- при необходимости получает помощь переводчика;

- свободно в представлении доказательств, подтверждающих его права; и т.д.

Надо специально отметить, что право быть выслушанным не ограничено рамками разбирательства в суде первой инстанции: это право действует и в дру­гих инстанциях, хотя и зависит от предусмотренной национальным (здесь: рос­сийским) процессуальным законом. Безусловно, присутствие заинтересованного лица в последующих инстанциях (апелляционной, кассационной и особенно надзорной) уже не имеет того значения, каким оно обладает в суде первой ин­станции, но тем не менее обязанность суда выслушать это лицо на стадии пере­смотра вынесенного судебного решения сохраняется.

Но проведением устных слушаний требование публичности судебного разбирательства не исчерпывается. Другими аспектами публичности судебного разбирательства является публичность вынесения судебного решения и доступ-ность судебных документов .

6) Важность соблюдения требования разумности срока судебного разбира­тельства постоянно подчеркивается Европейским судом по правам человека, ко­торый считает необходимым максимально возможное сокращение продолжи­тельности состояния, которое принято обозначать термином «состояние право-

²⁸⁵Подробнее см.: Рожкова М.А., Афанасьев Д.В. К вопросу об объявлении судебного решения // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. — 2008. — № 8.

226

вой неопределенности». Данное состояние считается возникшим у лица в мо­мент нарушения его прав или законных интересов и существует вплоть до окончательного разрешения дела и восстановления нарушенных прав заявителя либо до вынесения мотивированного отказа в удовлетворении его требований.

На недопустимость необоснованного удлинения «состояния правовой не­определенности» неоднократно указывал Европейский суд по правам человека при рассмотрении жалоб против России о длительном судебном разбирательст­ве либо затянувшемся неисполнении окончательных судебных решений. В рам­ках настоящей главы интерес представляет вопрос «разумности» именно срока судебного разбирательства.

Несоответствие сроков судебного разбирательства в российских судах требованиям разумности неоднократно устанавливалось Европейским судом по правам человека²⁸⁶. Но, надо сказать, практика Европейского суда по правам че­ловека не определяет точно, какой срок является «разумным» сроком судебного процесса, равно как и не содержит указаний на границы «разумности» срока. При этом на срок судопроизводства^ безусловно, оказывают влияние:

- сложность дела (Европейский суд по правам человека неоднократно, признавая чрезмерно длительным срок судебного разбирательства, указывал на то, что судебное дело, касательно которого была подана жалоба, не было слож­ным²⁸⁷);

- поведение заявителя в судебном процессе (Европейский суд по правам человека учитывает, не стали ли действия либо бездействие самого заявителя причиной задержек в судебном разбирательстве, например в случаях, если сам заявитель не являлся в судебные заседания и не выполнял иные процессуальные требования либо подал множество ходатайств и запросов в отношении дела и

т.д.);

²⁸⁶ См., например, постановления Европейского суда по правам человека от 1 июня 2006 г. по делу «Ку- ценко против России» (Kutsenkov. Russia), жалоба № 12049/02; от 29 июня 2006 г. по делу «Ольшанникова про­ тив России» (Olshannikovav. Russia), жалоба № 22892/03; от 22 июня 2006 г. по делу «Кирсанова против Рос­ сии» (Kirsanovav. Russia), жалоба № 76964/01; от 13 июля 2006 г. по делу «Дубинская против России» (Dubins- kayav. Russia), жалоба № 4856/03.

²⁸⁷ См., например, постановление Европейского суда по правам человека от 29 января 2004 г. по делу «Кормачева против России» (Kormachevav. Russia), жалоба № 53084/99.

227

- поведение и добросовестность суда²⁸⁸;

- действия органов власти государства в смысле их возможного влияния на затягивание судебного процесса, если они были обязаны участвовать в су­дебном процессе (это, в частности, органы прокуратуры, эксперты, судебные приставы²⁸⁹);

- важность рассматриваемых вопросов для заявителя (в частности, Евро­пейский суд по правам человека признает, что судебное разбирательство по восстановлению заявителя на работе весьма важны для него, то есть споры о трудоустройстве должны рассматриваться с особой быстротой²⁹⁰);

- обстоятельства самого дела и т.д.

Изложенное ранее позволяет говорить о том, что Европейский суд по пра­вам человека в развитие п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основ­ных свобод сформулировал ряд требований, которым должна соответствовать деятельность (действия) суда, чтобы по ее результатам можно было говорить об отсутствии нарушений прав на суд при разрешении конкретного дела.

Между тем, как показывает практика, государственные суды соблюдают не все предписания процессуального права при совершении процессуальных действий либо государственный суд необоснованно уклоняется от совершения ' действия, что в результате приводит к нарушению права на судебную защиту участвующих в деле лиц (права на суд). С учетом вышесказанного и исходя из прецедентной практики Европейского суда по правам человека такого рода процессуальные действии нельзя назвать дефектными - это совершаемые госу­дарственным судом процессуальные правонарушения.

Следовательно, в случае отсутствия какого-либо признака, свойства, усло­вия, характеристики в составе процессуального действия, совершенного госу-

См., например, постановления Европейского суда по правам человека от 13 января 2005 г. по делу «Раш против России» (Rashv. Russia), жалоба № 28954/02; от 19 октября 2006 г. по делу «Романенко и Романен-ко против России» (RomanenkoandRomanenkov. Russia), жалоба № 19457/02; от 5 октября 2006 г. по делу «Во­ловин против России» (Volovichv. Russia), жалоба № 10374/02.

²⁸⁹ См., например, постановление Европейского суда по правам человека от 2 декабря 2004 г. по делу «Ярославцев против России» (Yaroslavtsevv. Russia), жалоба № 42138/02.

²⁹⁰ См., например, постановление Европейского суда по правам человека от 9 декабря 2004 г. по делу «Ев­ гений Степанович Бирюков против России» (YevgeniyStepanovichBirykovv. Russia), жалоба № 12049/02.

228

дарственным судом, либо несоответствия этого признака, свойства, условия, ха­рактеристики требованиям процессуального права, а также уклонения государ­ственного суда от совершения процессуального действия имеет место процессу­альное правонарушение.

Надо отметить, что нередко под процессуальным правонарушением пони­мают, например, действия лиц, которые непосредственно присутствовали в су­дебном разбирательстве (как участники судебного процесса, так и не являю­щиеся таковыми) и нарушили порядок в судебном заседании, что влечет возло­жение на них штрафа. Кроме того, в качестве такого же правонарушения рас­сматривают уклонение переводчика, эксперта, свидетеля от явки в суд или над­лежащего исполнения обязанности: эти правонарушения влекут за собой взы­скание с нарушителей соответствующего штрафа или возложение уголовной от­ветственности²⁹¹. Между тем по своей природе такого рода правонарушения яв­ляются административными или уголовными правонарушениями в гражданском или арбитражном процессе. Схожую позицию занимает В.В. Молчанов, указы­вающий, что процессуальной ответственности нет, есть ответственность в про­цессе - административная, уголовная²⁹².

Процессуальные правонарушения, допускаемые государственным судом, нарушают право лиц, участвующих в деле, на судебную защиту (право на суд), что нередко приводит и к вынесению неправосудного решения. Однако посред­ством использования института обжалования состоявшегося судебного решения ситуация может быть исправлена далеко не во всех случаях.

В связи с этим внимания заслуживает ст. 13 Конвенции о защите прав че­ловека и основных свобод, устанавливающая право на эффективное средство защиты: «Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государст-

* Согласно ч. 5 ст. 55 ЛПК РФ за дачу заведомо ложного заключения эксперт несет уголовную ответст­венность. В силу ч. 4 ст. 56 ЛПК РФ, ч. 2 ст. 70 ГПК РФ за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний свидетель несет уголовную ответственность. На основании ч. 6 ст. 57 ЛПК РФ за заведомо непра­вильный перевод переводчик несет уголовную ответственность.

²⁹²Гражданский процесс: учеб. / Под ред. М.К. Треушникова. М.: Городец-издат, 2003. С. 201, 207 (автор - B.B. Молчанов).

229

венном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовав­шими в официальном качестве».

Цель ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод состоит в том, чтобы исключить ситуации, когда заявитель в случае нарушения его прав не имеет средств правового воздействия на государственный (в том числе су­дебный) орган, деятельность которого нарушает его права, гарантированные Конвенцией и Протоколами к ней. Для достижения этой цели каждое государст­во - участник Конвенции обязано закрепить во внутреннем законодательстве возможность использования таких средств правовой защиты, которые позволи­ли бы заинтересованным лицам результативно (действенно) защищать свои на­рушенные права. При этом государствам - участникам предоставлена возмож­ность по собственному усмотрению решать, какое средство правовой защиты будет эффективным в том или ином случае, и определять во внутреннем зако­нодательстве средство (либо совокупность средств) правовой защиты, которое

г- 293

может быть использовано .

К сожалению, действующее российское законодательство не всегда четко определяет те средства правовой защиты, которые могут быть использованы и будут эффективными (то есть результативными) в том или ином случае. Отсут­ствие эффективных средств правовой защиты вынуждает лиц, чьи права были нарушены, использовать все средства правовой защиты, которые им доступны, но которые не являются эффективными и не приводят к достижению желаемого результата. В этих случаях при рассмотрении Европейским судом по правам че­ловека жалоб, возникающих из подобных ситуаций, делается вывод о наруше­нии ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Так, в упомянутом деле «Кормачева против России»²⁹⁴ установлено, что заявительница в октябре 1996 г. предъявила в районный суд исковое требование

²⁹³ См., например, постановление Европейского суда по правам человека от 26 января 2006 г. по делу «Михеев против России» (Mikheyevv. Russia), жалоба №77617/01. В постановлении по данному делу ЕСПЧ подчеркнул, что в случае возникновения вопроса о нарушении прав, установленных Конвенцией, согласно ст. 13 Конвенции лицу, право которого нарушено, должно быть предоставлено средство правовой защиты для того, чтобы установить должностное лицо или государственный орган, виновных в этом нарушении.

²⁹⁴ См., например, постановление Европейского суда по правам человека от 29 января 2004 г. по делу «Кормачева против России» (Kormachevav. Russia), жалоба № 53084/99.

230

к работодателю об уплате задолженности по выплате заработной платы, отпу­скных и выходного пособия, а также надлежащем оформлении ее увольнения

В связи с тем, что судебное разбирательстве в 1997-1999 гг. не проводи­лось, заявительница неоднократно направляла жалобы на районный суд в ок­ружной суд, квалификационную коллегию судей автономного округа, Высшую квалификационную коллегию судей, а впоследствии - Уполномоченному по правам человека в РФ, министру юстиции РФ, в Правительство РФ, Государст­венную Думу и Конституционный Суд РФ. Данные жалобы перенаправлялись названными должностными лицами и государственными органами в судебные органы автономного округа, либо ответы, направленные заявительнице, содер­жали рекомендации сделать это ей самой.

В июле 1998 г. районный суд информировал заявительницу о том, что ее дело не может быть рассмотрено, поскольку суд недоукомплектован судьями и перегружен работой. В апреле 1999 г. председатель районного суда был уве­домлен о том, что окружная квалификационная коллегия судей посетит район­ный суд с целью проверки его бездействия. В июне 1999 г. районный суд, удов­летворив иск заявительницы, вынес решение, которое в декабре 1999 г. было отменено судом кассационной инстанции, и дело было направлено на новое рассмотрение. В апреле 2000 г. окружная квалификационная коллегия сделала выговор судье районного суда, в производстве которого находилось дело. Кол­легия предупредила судью, что он может быть лишен права занимать свою должность в случае повторного нарушения. В марте 2001 г. районный суд, удовлетворив иск заявительницы частично, вынес решение, которое в октябре 2001 г. было отменено судом кассационной инстанции, дело было направлено на новое рассмотрение. В октябре 2002 г. заявительница предъявила требование о взыскании с районного суда ущерба в сумме 200 000 руб. в качестве компен­сации за задержки, допущенные в ходе рассмотрения ее дела.. Данное требова­ние было выделено районным судом в отдельное производство. В ноябре 2002 г. районный суд, удовлетворив иск заявительницы частично, вынес решение, ко­торое в мае 2003 г. было частично отменено судом кассационной инстанции,

231

вынесено новое определение, согласно которому требования заявительницы были частично удовлетворены.

В июне 2003 г. районный суд прекратил производство в отношении требо­вания о возмещении ущерба в сумме 200 000 руб. в качестве компенсации за за­держки, допущенные в ходе рассмотрения дела. Данное судебное решение было отменено судом кассационной инстанции на том основании, что районный суд не должен рассматривать иск, поданный против него же (разбирательство по этому делу продолжалось на момент рассмотрения жалобы в Европейском суде по правам человека).

Европейский суд по правам человека сделал вывод о том, что при рас­смотрении дела заявительницы был нарушен п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (чрезмерная длительность судебного разбиратель­ства), а также ст. 13 Конвенции, поскольку у заявительницы не было средства правовой защиты, которое могло бы способствовать ускорению рассмотрения ее судебного дела. Те средства правовой защиты, которые использовала заяви­тельница (жалобы в вышестоящие судебные инстанции и административные ор­ганы), не были эффективными, поскольку их применение не принесло ожидае­мого результата.

Вне зависимости от того, преднамеренным было отступление государст­венного суда от требований норм процессуального права либо случайным, речь идет о судебной ошибке - процессуальном действии, нарушающем процессу-альные нормы (процессуальном правонарушении). Такие ошибки, безуслов­но, нуждаются в устранении как подрывающие авторитет одной из ветвей госу­дарственной власти - власти судебной. Однако на сегодняшний день говорить о существовании эффективных инструментов, позволяющих выявлять и исправ­лять судебные ошибки, явно преждевременно. В силу этого нуждается в совер­шенствовании механизм, который бы обеспечивал соблюдение государствен­ными судами предписаний процессуального права, а также правоположений,

Ярков B.B. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. С. 10.

232

выработанных Европейским судом по правам человека применительно к п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

С учетом сказанного можно говорить о дефектности процессуального факта в ситуациях неполного состава процессуального действия участвующего в деле лица; о несостоявшемся процессуальном факте - в ситуациях неполного состава процессуального действия лица, оказывающего содействие в осуществ­лении правосудия; о процессуальном нарушении - в ситуациях неполного со­става процессуального факта, совершенного государственным судом, или его уклонении от совершения процессуального действия, а также при злоупотреб­лении процессуальными правами участвующими в деле лицами.

Понятие и содержание процессуального состава. Для возникновения процедурных последствий зачастую недостаточно одного процессуального фак­та, а необходимо наличие нескольких таких фактов, которые организуют слож­ное образование - процессуальный юридический состав (далее по тексту -процессуальный состав).

Под процессуальным составом следует понимать совокупность процессу­альных фактов, которая в силу нормы права необходима для наступления про­цедурных последствий. Следует специально подчеркнуть, что процессуальный состав подразумевает объединение именно процессуальных фактов: юридиче­ские факты гражданского права не могут входить в процессуальный состав и влечь процедурные последствия, о чем подробно будет говориться далее.

В то же время нельзя исключать ситуаций, когда обстоятельство, расцени­ваемое как юридический факт гражданского права, одновременно является юридически значимым и для процессуальных правоотношений. В этом случае одно и то же действие рассматривается одновременно как юридический факт, влекущий гражданско-правовые последствия, и как процессуальный факт, вле­кущий процедурные последствия. Примерами таких фактов являются, в частно­сти, упоминаемое ранее предъявление иска, а также вынесение государствен­ным судом итогового решения по существу дела, возражения.

233

Нормы процессуального права довольно часто предусматривают такого рода ситуации, в которых единичное процессуальное действие является недос­таточным для создания процедурных последствий. Например, для возникнове­ния элементарного процессуального отношения государственного суда со сви­детелем явно недостаточно только предъявления истцом искового требования: по общему правилу необходимо еще и соответствующее ходатайство заинтере­сованной стороны и решение государственного суда по промежуточному (те­кущему) вопросу, оформляемое определением. То есть нередко норма процес­суального права требует совокупности нескольких самостоятельных обстоя­тельств, каждое из которых становится элементом процессуального состава.

Процессуальный состав является совокупностью отдельных процессуаль­ных действий, каждое из которых обычно выступает в качестве самостоятельно­го процессуального факта. Так, оба указанных в примере действия (процессу­альное действие стороны и процессуальное действие государственного суда) являются самостоятельными процессуальными фактами.

Норма процессуального права, определяющая процедурные последствия для абстрактной модели совокупности обстоятельств, связывает эти последст­вия с наступлением всей указанной совокупности. То есть для наступления про­цедурных последствий необходим не единичный процессуальный факт, а имен­но совокупность таких фактов.

Вследствие этого процессуальные факты, призванные образовать процес­суальный состав, несколько ограничиваются в своей «автономности» и уже ка­ждый из них не влечет самостоятельные последствия (а только их совокуп­ность), но это не лишает их этого свойства вообще (анализ эффектов процессу­ального состава будет дан далее).

Таким образом, процессуальный состав может быть образован только со­четанием процессуальных фактов. И здесь особенно четко проявляется слож-

234 ность отграничения состава процессуального факта, о котором говорилось ра-

296

нее, от процессуального состава, которые нередко отождествляют .

Исходя из того, что процессуальный факт может отличаться своими при­знаками, свойствами, качествами, характеристиками или их совокупностью, на что уже указывалось ранее, можно говорить о том, что процессуальный состав включает в себя два и более составов процессуальных фактов. Все признаки, свойства, качества и пр., относящиеся к каждому процессуальному факту, рас­сматриваются как элементы состава каждого процессуального факта и само­стоятельного юридического значения не приобретают. Но только при условии соответствия каждого из составов процессуального факта предъявляемым к не­му требованиям будет иметь место образование процессуального состава.

Процессуальный состав необходимо отграничивать от предваряющих его необходимых общих предпосылок наступления процедурных последствий. Ха­рактеризуя последние, важно отметить следующее.

Общие предпосылки наступления процедурных последствий представля­ют собой такие правовые явления, которые признаются нормами процессуаль­ного права общими (и обязательными) компонентами для наступления проце­дурных последствий вследствие состоявшегося процессуального факта (исходя из того, что такого рода предпосылки необходимы во всех случаях, они назы­ваются общими предпосылками наступления процедурных последствий). Если это имеет место в сфере процессуальных правоотношений, то указание на необ­ходимость такой предпосылки как бы выносится за скобки и содержится в об­щей части процессуального права.

Первая общая предпосылка наступления всяких процедурных последствий - это норма процессуального права. Подобное мнение высказывал, в частности, П.Ф. Елисейкин: «Нормы гражданского процессуального права выступают в ка­честве абстрактной (общей) предпосылки. Регулируя соответствующий вид об­щественных отношений, они придают им характер гражданских процессуаль-

²⁹⁶Аналогичная проблема характерна для гражданского права, что отмечал О.А. Красавчиков, настаивая на том, что элементы юридического состава не следует смешивать с элементами юридического факта и наобо­рот (Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 57).

235

ных правоотношений... Гипотезы гражданских процессуальных норм преду­сматривают обстоятельства, при которых может возникнуть гражданское про­цессуальное правоотношение. Сами эти обстоятельства, таким образом, высту­пают в качестве юридических фактов гражданского судопроизводства. Именно в этом смысле нормы гражданского процессуального права выступают в качест­ве общей абстрактной предпосылки гражданских процессуальных правоотно-

~ 297

шении» .

Итак, норма процессуального права устанавливает правовую модель об­стоятельства и предусматривает последствия его наступления (например, воз­никновение элементарного процессуального отношения или его нормальное развертывание (функционирование) и т.д.). Но норма права не может, минуя процессуальные факты, сама порождать процессуальное правоотношение и «двигать» его: она только создает возможность наступления каких-либо проце­дурных последствий, указывая на те условия, при которых эти последствия мо­гут возникнуть. Именно в силу этого норма процессуального права рассматри­вается в качестве общей предпосылки наступления процедурных последствий, а процессуальный факт - в качестве частной (конкретной) основы наступления соответствующих процедурных последствий.

Вторая общая предпосылка наступления всяких процедурных последствий - это процессуальная правосубъектность участвующих в деле лиц (объеди­няющая процессуальные правоспособность и дееспособность).

Входящая в состав процессуальной правосубъектности процессуальная правоспособность понимается в АПК РФ как возможность иметь процессуаль­ные права и нести процессуальные обязанности (ч. 1 ст. 43). В ГПК РФ процес­суальная правоспособность определена по-иному - как возможность реализации права на судебную защиту (ст. 36); такое уточнение обусловлено доктринальной позицией, согласно которой процессуальная правоспособность и процессуаль-

Елисейкин П.Ф. Указ. соч. С. 17.

236

ная дееспособность есть возможности, предоставленные лишь сторонам и третьим лицам²⁹ .

Процессуальная правоспособность не может сама по себе наделить лицо правами либо возложить на него обязанности - она лишь создает такую юриди­ческую возможность. В силу сказанного справедливы следующие выводы М.С. Шакарян: «Процессуальная правоспособность, как и гражданская, - это абстрактная возможность правообладания. По условиям возникновения граж­данская процессуальная правоспособность совпадает с гражданской правоспо­собностью, т.е. возникает с момента рождения и прекращается со смертью гра­жданина, а у организации - соответственно с момента создания, а прекращается в случае ликвидации. Однако по содержанию процессуальная правоспособность отличается от материальной (гражданско-правовой)»²⁹⁹.

Так, ч. 1 ст. 41 АПК РФ, ч. 1 ст. 35 ГПК РФ содержат открытый перечень прав (правомочий) участвующих в деле лиц, а кроме того, многие другие статьи процессуального законодательства упоминают о возможности этих лиц совер­шать и иные действия. В частности, участвующие в деле лица вправе знако­миться с материалами дела, делать выписки из них, снимать копии, заявлять от­воды, представлять доказательства и знакомиться с доказательствами, представ­ленными другими лицами, участвующими в деле, до начала судебного разбира­тельства, участвовать в исследовании доказательств и проч. Для того чтобы эти правомочия могли быть реализованы, необходимо совершение ряда процессу­альных действий: предъявление иска, принятие его государственным судом и возбуждение производства по делу, представление отзыва ответчиком и проч.

Вследствие этого процессуальная правоспособность выступает в виде об­щей юридической основы, которая определяет характер и объем процессуаль­ных прав и обязанностей сторон и третьих лиц. В отличие от нее процессуаль-

" Шакарян М.С. Субъекты советского гражданского процессуального права. М.: Юрид. лит., 1970. С. 85-86. См. также: Зейдер Н.Б. Гражданские процессуальные правоотношения. С. 40-41.

²⁹⁹Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (пост.) / Отв. ред. М.С. Шакарян. М.: Велби; Проспект, 2003. С. 109 (автор комментария — М.С. Шакарян).

237

ные факты - это частная юридическая основа совокупности процессуальных прав и обязанностей названных субъектов.

Другая составляющая процессуальной правосубъектности - процессуаль­ная дееспособность - определена в ч. 2 ст. 43 АПК РФ, ч. 1 ст. 37 ГПК РФ как способность своими действиями осуществлять гражданские права и исполнять процессуальные обязанности (ГПК РФ в процессуальную дееспособность вклю­чает еще и способность поручать представителю вести дела в суде общей юрис­дикции). Иными словами, процессуальная дееспособность представляет собой юридическую способность участвующих в деле лиц совершать различного рода самостоятельные действия, влекущие наступление процедурных последствий.

Процессуальная дееспособность сама по себе также не порождает послед­ствий - она лишь создает для участвующих в деле лиц юридическую возмож­ность своими действиями реализовать правоспособность. Вследствие этого дее­способность выступает в виде общей юридической основы деятельности участ­ников судебного процесса по осуществлению субъективных процессуальных прав и обязанностей, а также и созданию иных процедурных последствий. В от­личие от процессуальной дееспособности процессуальные факты - это частная юридическая основа возникновения правового результата (наступления проце­дурных последствий).

Сказанное позволяет говорить о том, что процессуальная правосубъект­ность участвующих в деле лиц есть общая предпосылка наступления всяких процедурных последствий, тогда как процессуальный факт - всегда частная (конкретная) основа наступления этих последствий.

Третья общая предпосылка наступления процедурных последствий - это компетенция государственного суда.

Под компетенцией принято понимать круг установленных законом власт­ных полномочий органов государства, должностных лиц и иных организаций, которые в то же время являются их обязанностями³⁰⁰. В своем узком значении

³⁰⁰Осипов Ю.К. Подведомственность юридических дел. : учеб. пособ. Свердловск: Свердл. юрид. ин-т., 1973. С. 11.

238

понятие «компетенция» охватывает круг главных (профильных) полномочий соответствующего органа .

Следовательно, компетентный суд - это суд, обладающий компетенцией на разрешение переданного на его рассмотрение конкретного юридического де­ла. Следует отметить то, что компетенция государственного суда принципиаль­но отличается от процессуальной правоспособности участвующих в деле лиц. По меткому замечанию М.С. Шакарян, «правоспособность - это возможность обладания правами и обязанностями..., компетенция - это наличные права и обязанности, установленные законом... Суд - носитель компетенции, то есть полномочий по разрешению ...дел... Образование определенного суда означает наделение его не правоспособностью, а полным объемом прав и обязанностей, осуществляемых судом в каждом случае по делу»³⁰².

Компетенция предполагает разграничение полномочий между: (1) судами общей юрисдикции и арбитражными судами (с помощью института подведом­ственности); (2) судами различных инстанций в рамках одной системы феде­ральных судов; (3) судами одного звена, действующими в качестве первой ин­станции (с помощью института подсудности).

В отсутствие у государственного суда компетенции на разрешение пере­данного ему дела сложное процессуальное правоотношение не должно возни­кать по причине несоответствия такого правоотношения требованиям процессу­ального закона; в этих условиях допустимо возникновение лишь элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом, которое вследст­вие установления отсутствия у первого компетенции должно прекращаться. Данный вывод подтверждает высказанную ранее позицию о необходимости введения в арбитражный процесс правила об отказе в принятии искового заяв­ления исключительно для ситуаций выявления бесспорной неподведомственно­сти дела арбитражному суду или суду общей юрисдикции.

³⁰¹ Об узком и широком смысле понятия «компетенция» см.: Рожкова М.А. К вопросу о содержании по­ нятий «компетентный суд» и «подведомственность дела». С. 19—22.

³⁰² Шакарян М.С. Субъекты советского гражданского процессуального права. С. 4.

239

Вместе с тем надо признать возможным выявление отсутствия у государ­ственного суда компетенции и в рамках уже возникшего сложного процессу­ального правоотношения. Речь не только о ситуациях, когда государственный суд не смог установить неподведомственность или неподсудность дела до при­нятия дела к производству, но и о других случаях.

В рамках изучения вопроса компетенции государственного суда значимо­стью обладает требование о рассмотрении дела судом, созданным на основании закона, которое является одним из аспектов права на суд, как указывалось ра­нее. Соблюдение этого требования обусловлено целью не^- допустить лишения лица права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к компетенции которых оно отнесено законом. С учетом правоположений, сформулированных в практике Европейского суда по правам человека, можно говорить, что на ос­новании п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не только нарушение, например, правил подведомственности или подсудности, но и неправильное распределение дел между судьями либо неправосудное решение в отношении ходатайства об отводе судьи позволяют заинтересованному лицу ставить вопрос об отсутствии у суда компетенции на рассмотрение переданного ему дела.

Помимо указанного значимостью для рассмотрения вопроса о компетен­ции суда обладает и другое требование к суду, выводимое из п. 1 ст. 6 Конвен­ции о защите прав человека и основных свобод. Речь идет о необходимости на­личия в каждом судебном разбирательстве беспристрастности суда: суд должен обязательно отвечать и этому требованию. В противном случае в рамках слож­ного процессуального правоотношения нет оснований для признания суда ком­петентным в отношении переданного на его рассмотрение дела.

Вышесказанное позволяет говорить о том, что компетенция государствен­ного суда есть общая предпосылка наступления процедурных последствий в рамках сложного процессуального правоотношения (и прежде всего обязатель­ная для возникновения самого сложного процессуального правоотношения), то-

240

гда как процессуальный факт - всегда частная (конкретная) основа наступления упомянутых последствий.

Процессуальные факты, как указывалось ранее, есть реальные действия, с правовой моделью которых норма процессуального права связывает наступле­ние процедурных последствий, и они не могут рассматриваться как общая предпосылка наступления этих последствий: факты представляют собой част­ную основу наступления процедурных последствий. Заключение о том, что процедурные последствия возникают только после наступления соответствую­щего процессуального факта, высказывает, например, В.В. Ярков³⁰³.

С учетом сказанного наступление процедурных последствий по общему правилу является результатом взаимодействия трех общих предпосылок (нор­мы процессуального права, процессуальной правосубъектности участвующих в деле лиц и компетенции государственного суда) и процессуального факта (про­цессуальных фактов).

Процедурным последствием взаимодействия первых двух общих предпо­сылок и процессуального факта выступает возникновение элементарного про­цессуального отношения (нормы процессуального права предусматривают пра­во каждого, считающего, что его права нарушены или оспариваются, обратиться в суд с иском (первая общая предпосылка), это лицо предполагается обладаю­щим процессуальной правосубъектностью (вторая общая предпосылка), и предъявление им иска (процессуальный факт) приводит к возникновению эле­ментарного процессуального отношения между ним и государственным судом (процедурное последствие)). В ситуации наличествования всех трех общих предпосылок и процессуального факта процедурным последствием должно стать возникновение сложного процессуального правоотношения.

Но элементарное процессуальное отношение государственного суда с ист­цом (либо возникшее сложное процессуальное правоотношение) может не толь-

Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. С. 12.

241

ко двигаться, но и изменяться, а таюке способствовать возникновению и (или) движению другого процессуального правоотношения и проч.

Например, государственный суд сочтет целесообразным раздельное рас­смотрение соединенных требований, что приведет к возникновению другого сложного процессуального правоотношения. Либо исковое заявление будет ос­тавлено без рассмотрения (сложное процессуальное правоотношение прекра­тится) в результате установления того, что в производстве другого суда имеется дело по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основани­ям (уже имеет место сложное процессуальное правоотношение по такому спо-

РУ)-

В указанных условиях необходимо говорить о существовании еще одной

предпосылки. Четвертая общая предпосылка наступления процедурных послед­ствий - процессуальное правоотношение, соотношение и связь которого с про­цессуальными фактами строится на иных началах, нежели те, на которых осно­вана связь процессуальных фактов и первых двух общих предпосылок.

Например, подача кассационной жалобы лицом, участвующим в деле, обусловлена рассмотрением соответствующего дела в арбитражном суде первой инстанции. То есть процессуальное правоотношение, связывающее суд первой инстанции с иными участниками процесса, необходимо для другого процессу­ального правоотношения.

Следовательно, одно процессуальное правоотношение может оказывать влияние на другое процессуальное правоотношение, однако не как процессу­альный факт (процессуальное правоотношения не может рассматриваться как процессуальный факт), а именно в качестве необходимой предпосылки. Иной подход (признание элементарного процессуального отношения или сложного процессуального правоотношения процессуальным фактом) приведет к абсурд­ному заключению, что правоотношение может воздействовать и само на себя. Процессуальное правоотношение в любом случае не может рассматриваться в качестве процессуального факта, поскольку само по себе оно не порождает про­цедурных последствий и только в некоторых случаях представляет собой об-

242

щую (необходимую) предпосылку наступления процедурных последствий в рамках другого процессуального правоотношения.

Таким образом, при взаимодействии уже названных предпосылок и про­цессуального факта процессуальное правоотношение (как четвертая общая предпосылка) может стать необходимым для наступления процедурных послед­ствий.

Пятой общей предпосылкой наступления процедурных последствий могут стать юридические факты гражданского права, за которыми традиционно не признается процессуальное значение, при том что правоведы нередко связыва­ют с этими фактами, в частности, движение элементарного процессуального от­ношения или сложного процессуального правоотношения (то есть наступление процедурных последствий). Например, В.Н. Щеглов пишет: «...гражданско-правовые юридические факты не имеют процессуального значения, хотя и яв­ляются предметом доказывания: установление или неустановление таких фак­тов не может предопределять возникновение, изменение и прекращение граж­данских процессуальных правоотношений. Гражданско-процессуальное значе­ние имеют только действия по изменению гражданско-правовых фактов (изме­нение оснований иска)»³⁰⁴.

Безусловно, нет оснований утверждать, что юридические факты граждан­ского права могут оказывать непосредственное воздействие на процессуальное правоотношение, но нет никаких оснований вовсе не признавать за ними опре­деленного «стимулирующего» значения применительно к процессуальным пра­воотношениям.

Обосновать данный вывод можно следующими примерами.

Так, переговоры сторон по спору, переданному на рассмотрение государ­ственного суда, могут закончиться урегулированием этого спора и заключением мирового соглашения (гражданско-правовой сделки). В случае утверждения ми­рового соглашения государственным судом (осуществляемого определением суда) спор между сторонами признается ликвидированным, и вследствие этого

³⁰⁴Щеглов В.Н. Гражданско-процессуальные юридические факты. С. 95.

243

судебное разбирательство утрачивает предмет. Логичным итогом этого является прекращение процессуальных правоотношений. То есть не непосредственно мировое соглашение как гражданско-правовая сделка влечет наступление про­цедурных последствий в виде прекращения процессуального правоотношения, а основанные на юридическом факте гражданского права процессуальные дейст­вия сторон (ходатайство об утверждении мирового соглашения, ликвидировав­шего спор между сторонами) и государственного суда (утверждение этого ми­рового соглашения и последующее прекращение производства по делу).

Другой пример. Уступка права (требования) традиционно рассматривается как основание процессуального правопреемства. Но сама по себе уступка права не влечет процессуального правопреемства: для этого необходимы соответст­вующие ходатайство истца, если речь идет о правопреемстве истца, либо его со­гласие, если речь идет о правопреемстве ответчика, и соответствующее решение государственного суда по данному промежуточному вопросу (оформляемое оп­ределением). Именно эти процессуальные факты приводят к изменению процес­суального правоотношения (изменению его субъектного состава).

Таким образом, при взаимодействии указанных ранее предпосылок юри­дический факт гражданского права (при обязательном «присутствии» процессу­ального факта) может стать общей предпосылкой наступления процедурных по­следствий, но частной основой для наступления этих последствий может стать только процессуальный факт (процессуальные факты).

Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что каждая отдельно взя­тая общая предпосылка не влечет за собой наступление процедурных последст­вий: процедурные последствия наступают только в результате взаимодействия общих предпосылок с частной основой - процессуальным фактом. Причем структура связи общих предпосылок с процессуальными фактами может суще­ственно различаться, то есть далеко не во всех случаях для наступления проце­дурных последствий необходимо наличие всех пяти общих предпосылок в сово­купности с процессуальным фактом.

244

Таким образом, можно говорить о том, что наступление процедурных по­следствий является результатом взаимодействия прежде всего нормы процессу­ального права (первой общей предпосылки) и процессуального факта; при этом для наступления процедурных последствий обычно необходима также процес­суальная правосубъектность сторон и третьих лиц (вторая общая предпосылка) и компетенция государственного суда (третья общая предпосылка). В некото­рых случаях необходимым становится наличие иного процессуального отноше­ния или сложного процессуального правоотношения (четвертая общая предпо­сылка) или юридического факта гражданского права (пятая общая предпосыл­ка). В любом случае в отсутствие необходимых двух первых общих предпосы­лок никакое реальное обстоятельство не может повлечь процедурных последст­вий, значимых для судебного процесса.

Эффекты процессуального состава. Итак, процессуальный состав пред­ставляет собой совокупность процессуальных фактов, наступление которых в итоге порождает соответствующие процедурные последствия.

Предложенная и обоснованная в главе 1 первой части настоящего иссле­дования позиция о необходимости различать: (1) эффект поглощения одного элемента другим и (2) эффект накопления элементов (применительно к юриди­ческим составам в гражданском праве) в полной мере распространяется и на процессуальные составы.

Так, эффект поглощения одного элемента другим элементом процессуаль­ного состава выпукло проявляется, например, при передаче дела по месту нахо­ждения большинства доказательств (п. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ, п. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ), приводящей к изменению сложного процессуального правоотношения. По смыслу названных норм для такой передачи дела необходимо прежде всего, чтобы каждая из сторон представила в государственный суд ходатайство о рас­смотрении дела по месту нахождения большинства доказательств.

Если ходатайство представит только одна из сторон, то в отсутствие тако­го действия с другой стороны не будет необходимого процессуального состава,

245

и указанные процедурные последствия однозначно не наступят. Если же, как и предусматривают нормы процессуального законодательства, обе стороны пред­ставят в государственный суд указанные ходатайства, то налицо будет одновре­менное их волеизъявление (даже если ходатайства представлены не одномо­ментно, а поочередно), направленное к единой цели.

Такие сонаправленные волеизъявления являются односторонними: это не двусторонняя сделка, предполагающая взаимно направленную (встречную) во­лю двух сторон, которая, совпадая, образует единый волевой акт, а общий акт двух участников судебного процесса, выступающих совместно, при том что они не связаны между собой процессуальным правоотношением, но каждый из них связан таким отношением с государственным судом. По поводу таких актов Е.В. Васьковский писал, что «одинаковое значение с заранее заключенными между тяжущимися соглашениями имеют односторонние их заявления суду, со­гласные по содержанию»³⁰⁵. С учетом сказанного рассмотренный процессуаль­ный состав предусматривает поглощение двух самостоятельных процессуаль­ных фактов (односторонних процессуальных действий сторон) единым процес­суальным фактом - их совместным (сонаправленным) актом, адресованным су-

ДУ-

Подобное поглощение двух элементов процессуального состава наблюда­ется и при заявлении сторонами о признании ими фактических обстоятельств (ст. 70 АПК РФ): представление таких самостоятельных заявлений-актов рас­сматривается как единый процессуальный акт. То есть заявления сторон входят в процессуальный состав, и с момента представления второго заявления они ут­рачивают самостоятельное юридическое значение как односторонние действия сторон, будучи поглощены признанным судом совместным (сонаправленным) актом сторон в отношении фактов, не требующих дальнейшего доказывания. Процедурное последствие такого акта — нормальное развертывание (функцио­нирование) сложного процессуального правоотношения.

Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 192.

246

Таким образом, обобщая, можно говорить о том, что в рассмотренных случаях наступление завершающего процессуальный состав обстоятельства уничтожает предыдущие процессуальные факты: они поглощаются замыкаю­щим процессуальный состав обстоятельством.

Однако гораздо более распространенным применительно к процессуаль­ному составу является, конечно, эффект накопления процессуального состава. Он возникает вследствие последовательного совершения (наступления) процес­суальных фактов, итогом чего становится совокупность таких фактов, в силу процессуальной нормы необходимая для наступления процедурных последст­вий процессуального состава.

Например, упоминавшаяся ранее уступка права, повлекшая переход субъ­ективных гражданских прав от одного лица (истца) к другому, как юридический факт гражданского права становится общей предпосылкой (помимо прочих) на­ступления процедурных последствий. Но вступление в судебный процесс пра­вопреемника истца, как обоснованно отмечает Г.Л. Осокина, зависит от его же­лания³⁰⁶, которое должно быть доведено до сведения суда соответствующим хо­датайством.

Следовательно, изменение сложного процессуального правоотношения (изменится лицо, участвующее в деле) станет процедурным последствием нако­пления всего процессуального состава. Он включает, во-первых, заявление хо­датайства о замене правопредшественника его преемником (процессуальное действие истца) и, во-вторых, вынесение государственным судом решения по текущему (промежуточному) вопросу (процессуальное действие суда, оформ­ляемое определением).

Ни первое из входящих в процессуальный состав действий, ни тем более юридический факт гражданского права, являющийся общей предпосылкой, не влекут процедурных последствий: эти последствия настанут только в результате последовательного накопления указанных процессуальных фактов и наступле­ния завершающего процессуального факта - судебного решения. То есть завер-

³⁰⁶Осокина Г.Л. Гражданский процесс. Общая часть. С. 201.

247

шение (накопление) процессуального состава влечет наступление процедурных последствий.

Резюмируя вышесказанное, можно говорить о том, что процедурные по­следствия возникают вследствие эффекта процессуального состава (эффекта по­глощения или эффекта накопления), который появляется по наступлении за­вершающего процессуальный состав обстоятельства и представляет собой скачкообразный переход процессуального состава из незавершенного состояния в завершенное.

Следует заметить, что такая черта судебного процесса, как последователь­ность совершения процессуальных действий, о которой упоминалось ранее, проявляется применительно к процессуальному составу, который требует имен­но последовательного наступления процессуальных фактов в рамках этого со­става. Так, отложение судебного разбирательства (нормальное развертывание (функционирование) сложного процессуального правоотношения) требует на­личия двух процессуальных фактов: заявления стороной соответствующего хо­датайства, основанного на определенных обстоятельствах, и решения государ­ственного суда по данному текущему вопросу, оформляемого определением. Эти действия должны совершаться именно в указанной последовательности; иной порядок их накопления в рамках данного процессуального состава невоз­можен.

Несмотря на очевидную необходимость в последовательном совершении процессуальных действий, нельзя игнорировать упоминаемую В.В. Ярковым возможность «вмешательства» непредвиденных процессуальных фактов, оказы­вающих влияние на нормальное функционирование гражданского правоотно-

307

шения .

Указанное позволяет отрицать допустимость свободной связи между про­цессуальными фактами в рамках процессуального состава, которая подразуме­вает отсутствие очередности, последовательности в накоплении процессуаль-

³⁰⁷Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. С. 14.

248

ных фактов. То есть процессуальные составы по характеру связи между процес­суальными фактами могут делиться на связанные и смешанные.

Связанный процессуальный состав подразумевает под собой совокупность процессуальных фактов, между которыми существуют очевидная временная по­следовательность и жесткая зависимость: наступление фактов происходит в строго определенном порядке. Такого рода процессуальные составы в целом наиболее характерны для процессуальных отношений: нормы процессуального права обычно прямо предусматривают последовательное наступление процес­суальных фактов в процессуальном составе для возникновения определенных процедурных последствий. Например, возникновение процессуального отноше­ния государственного суда с экспертом подразумевает последовательное насту­пление следующих процессуальных фактов: (1) заявление участвующим в деле лицом ходатайства о проведении экспертизы; (2) вынесение государственным судом решения о назначении экспертизы, оформляемого определением, которое и становится замыкающим процессуальный состав процессуальным фактом.

Смешанный процессуальный состав представляет собой совокупность процессуальных фактов, связь между которыми частично свободна, а частично связанная. Примером такого процессуального состава будет ситуация, когда в нормальное течение судебного процесса «вмешивается» злоупотребление про­цессуальными правами.

Изучая эффекты процессуального состава, необходимо уделить некоторое внимание процессуальным действиям суда в сопоставлении с предшествующи­ми им процессуальными действиями участвующих в деле лиц. Их сопостави­тельный анализ только на первый взгляд подтверждает поддерживаемую боль­шинством правоведов точку зрения, согласно которой действия участвующих в деле лиц требуют подтверждения их судом и только в силу этого становятся процессуальными фактами. Соглашаясь с такой позицией, Е.В. Васьковский пи­сал: «...разница между процессуальными действиями суда и сторон состоит в том, что первые ведут к юридическим последствиям непосредственно,

249

а вторые - только через посредство первых» ³⁰⁸. Как уже отмечалось ранее, та­кая точка зрения является ошибочной.

Процессуальные действия участвующих в деле лиц (осуществляемые по­средством предъявления иска, подачи апелляционных, кассационных, надзор­ных жалоб, возражений и отзывов на иск и проч.) есть процессуальные факты, самостоятельно влекущие процедурные последствия - возникновение элемен­тарных процессуальных отношений суда с заявителем.

Вместе с тем иные процессуальные действия участвующих в деле лиц (за­явление ходатайств, подача заявлений и проч.), как правило, в качестве само­стоятельных процессуальных фактов входят в процессуальный состав, проце­дурные последствия которого наступают только по совершении замыкающего процессуального действия - судебного решения по промежуточному (текуще­му) вопросу. В этих условиях вывод будет следующим: зависимость между этими процессуальными действиями участвующих в деле лиц и последующими процессуальными действиями государственного суда состоит в том, что вторые, выступая фактами, замыкающими процессуальный состав, могут создавать про­цедурные последствия только при наличии первых.

Такая ситуация возникает в силу того, что реализация судебной власти го­сударственным судом подразумевает, что ни одно ходатайство (заявление, жа­лоба) заинтересованного лица не должно остаться без подобающего ответа го­сударственного суда (обязанного рассмотреть это ходатайство, заявление, жа­лобу). При этом инициатива самого государственного суда ограничивается про­цессуальным законодательством: в большинстве случаев он может выносить судебные решения по промежуточным (текущим) вопросам только при наличии соответствующего ходатайства, заявления, жалобы заинтересованного лица, но не по собственной инициативе. Именно в подобных случаях судебные решения представляют собой замыкающий процессуальный состав факт, а процедурные последствия наступают при полном (завершенном) процессуальном составе.

Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 185.

250

Упоминаемая ранее последовательность совершения процессуальных дей­ствий позволила некоторым правоведам в рамках процессуального состава по степени взаимосвязи выделять первоначальные и производные (вторичные, а также и третичные) процессуальные факты³⁰⁹. Отсюда делался вывод о том, что совершение одних процессуальных действий «включает» в процесс другие про­цессуальные действия (производные факты), что обусловливает необходимость проверки судом достоверности других фактов, обусловивших возникновение первых.

Деление процессуальных фактов на первичные и производные возможно не во всех случаях. Как указывалось ранее, в рамках процессуального состава юридические факты гражданского права не влекут процедурных последствий: совершению процессуального действия государственным судом (по разреше­нию текущего (промежуточного) вопроса) будут предшествовать рассмотрен­ные ранее общие предпосылки и процессуальное действие участвующего в деле лица. Однако в тех случаях, когда процессуальное действие государственного суда совершается только на основании общих предпосылок (без предшествую­щего ему процессуального действия участвующего в деле лица), выделять пер­вичные и производные процессуальные факты не получается: здесь не будет процессуального состава, в рамках которого можно было бы подобным образом разграничивать процессуальные факты.

Итак, не во всех случаях процессуальные действия государственного суда входят в процессуальный состав в качестве завершающего факта: иногда они выступают в качестве самостоятельного процессуального факта, влекущего процедурные последствия.

Прежде всего к таким исключениям следует отнести судебное решение относительно принятия к производству иска, а также, например, апелляцион­ной, кассационной, надзорной жалобы. Названное процессуальное действие заявителя (предъявление иска, подача жалобы) самостоятельно порождает про-

³⁰⁹Осипов Ю.К. Элементы и стадии применения норм советского гражданского процессуального права // Проблемы применения норм гражданского процессуального права. Свердловск-, 1976. С. 33 (привод, по кн.: Яр-ков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. С. 47).

251

цедурные последствия: в любом случае возникает элементарное процессуальное отношение суда с заявителем. Следующее - «ответное» - процессуальное дей­ствие осуществляет государственный суд, в компетенцию которого входит про­верка предъявленного иска или поданной жалобы на соответствие указанным требованиям процессуального законодательства. Решение государственного су­да по этому вопросу, оформляемое определением, создает соответствующие процедурные последствия, которые уже упоминались ранее: это, в частности, возникновение сложного процессуального правоотношения (если государствен­ный суд принимает решение принять иск или жалобу к производству) либо пре­кращение элементарного процессуального отношения (если государственный суд возвращает исковое заявление или жалобу заявителю).

Другим исключением из общего правила, согласно которому процессу­альное действие государственного суда является завершающим процессуальный состав фактом, будут случаи, когда законодатель предоставляет государствен­ному суду возможность инициировать рассмотрение промежуточного (текуще­го) процедурного вопроса и вынести по нему решение. Например, государст­венный суд в случае невозможности получения доказательств, находящихся на территории другого субъекта Российской Федерации, вправе поручить соответ­ствующему суду произвести определенные действия; в некоторых случаях го­сударственный суд вправе по собственной инициативе назначить проведение экспертизы.

Основным же исключением из анализируемого правила является, конечно, итоговое судебное решение (это не обязательно решение по существу дела - су­дебный процесс может окончиться и без разрешения дела по существу, поэтому такое решение может быть оформлено определением, решением, постановлени­ем, приказом³¹⁰).

О классификации судебных актов см.: Загайнова С.К. Судебные акты в механизме реализации судеб­ной власти в гражданском и арбитражном процессе. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 109-113; Она же. Судебные акты в гражданском и арбитражном процессе: теоретические и прикладные проблемы: Автореф. дне. ...докт. юрид. наук. - Екатеринбург, 2008. С. 21.

252

Разрешение по существу юридического дела по защите нарушенных и ос­поренных прав и интересов подразумевает строгую проверку обстоятельств это­го дела, их оценку и определение юридических последствий и т.д. Назначение государственного суда, таким образом, по словам Е.А. Нефедьева, состоит в решении вопроса о том, «вытекает ли из тех фактов, которые ей указаны, то или другое право на основании закона... в подведении фактов под закон и в извле-чении отсюда известного вывода» . Результат деятельности суда по установ­лению круга фактов, необходимых для решения дела по существу, исследова­нию, проверке и оценке обстоятельств, положенных в обоснование требований и возражений сторон, юридический анализ фактических обстоятельств дела и применение соответствующей нормы материального права отражаются в судеб­ном акте, который содержит общий вывод по итогам разрешения дела по суще-ству (итоговое решение) . Важным является замечание А.С. Пиголкина о том, что действия государственного суда, тесно связанные между собой и «предше­ствующие вынесению решения, представляют собой единый процесс, и выде­лить в нем отдельные стадии, в том числе и изучение обстоятельств дела, можно лишь логически, а не в смысле последовательности во времени»³¹³. Это дает ос­нование утверждать, что вынесение государственным судом итогового решения по существу дела не позволяет рассматривать упомянутые действия как само­стоятельные: они составляют единый процессуальный факт вынесения государ­ственным судом итогового решения.

Итоговое решение, которым юридическое дело не разрешается по сущест­ву (например, о прекращении производства по делу, об оставлении заявления без рассмотрения), предполагает установление судом обстоятельств, препятст­вующих разрешению этого дела. При том что с позиций материального права такое решение принципиально отличается от итогового решения по существу

^3.1 Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. М., 1909. С. 20.

^3.2 Такое итоговое судебное решение представляет собой «одностороннее волеизъявление, вытекающее из общей, установленной законом компетенции суда осуществлять правосудие» (Гурвич М.А. Судебное решение. Теоретические проблемы. М.: Юрид. лит., 1976. С. 7).

³¹³Пиголкин А.С. Изучение фактических данных и обстоятельств дела при применении норм права // Со­ветское государство и право. - 1968. -№ 9. - С. 31.

253

дела, с процессуальных позиций оно приводит к тем же последствиям - пре­кращению процессуального правоотношения.

Следовательно, вынесение итогового судебного решения есть процессу­альный факт, который самостоятельно влечет наступление процедурных по­следствий - прекращение сложных процессуальных правоотношений, а также составляющих их элементарных процессуальных отношений.

Таким образом, в настоящей главе обоснованы следующие выводы.

1) Констатируются принципиальные отличия гражданского права, являю­ щегося частным правом, от процессуального права, являющегося правом пуб­ личным. При этом отмечается, что гражданско-правовые отношения есть отно­ шения между равными участниками гражданского оборота, тогда как процессу­ ально-правовые отношения традиционно характеризуются как обладающие вла­ стной природой, носящие характер властеотношений. Кроме того, обозначаются различия в юридическом содержании, структуре и субъектном составе назван­ ных правовых отношений.

Подчеркивается, что поведение (действия) участников судебного процесса по реализации принадлежащих им процессуальных прав и обязанностей осуще­ствляется в форме процедуры (как формы существования процессуальных от­ношений). И сделан вывод о том, что именно форма существования процессу­ального правоотношения - процедура - во многом обусловливает специфику этого правоотношения.

2) Проведенное исследование позволило заключить, что получившее ши­ рокое распространение определение гражданского процессуального отношения как урегулированного нормами гражданского (или арбитражного) процессуаль­ ного права общественного отношения, возникающего в связи и по поводу рас­ смотрения государственным судом юридического дела (или спора), слишком обще и не отражает особенностей этого правоотношения.

С учетом того, что судебный процесс по делам частноправового характера нацелен не на вообще разрешение юридического дела или спора, а на решение

254

юридических дел, связанных с защитой нарушенных или оспариваемых прав и интересов частных лиц, уточнено определение понятия процессуального пра­воотношения. Под ним предлагается понимать урегулированное нормами про­цессуального права общественное отношение, возникающее при решении юри­дического дела по защите субъективных гражданских прав и интересов частно­го лица.

3) В отечественной доктрине процессуального права принято выделять единое сложное (комплексное) процессуальное правоотношение, которое воз­никает применительно к судебному процессу по одному делу, и в его рамках -ряд элементарных процессуальных правоотношений, связывающих, в частно­сти, суд и истца, суд и ответчика, суд и третьих лиц, суд и свидетелей, суд и эксперта.

С учетом данного положения доказывается недопустимость отождествле­ния процессуального правоотношения с судебным производством по конкрет­ному делу и необходимость отхода от позиции, согласно которой моментом возникновения процессуального правоотношения следует считать момент воз­буждения производства по делу. Такой вывод обосновывается следующим.

Производство по делу - есть только часть процедуры в государственном суде, которая следует за этапом, предусматривающим решение вопроса относи­тельно принятия искового заявления и возбуждения производства по делу. Дея­тельность государственного суда по принятию искового заявления и возбужде­нию производства по делу, равно как и возвращение искового заявления, (1) осуществляется в рамках этой процедуры; (2) полностью подчинена нормам процессуального права, которое применительно к правовым моделям состав­ляющих его действий определяет их процедурные последствия, а также (3) вле­чет процедурные последствия.

С учетом сказанного правоотношение государственного суда с истцом (заявителем), возникающее вследствие предъявления иска (подачи жалобы), следует рассматривать как элементарное процессуальное отношение, которое может положить начало возникновению единого сложного (комплексного) про-

255

цессуального правоотношения. Но сложное процессуальное правоотношение возникает не во всех случаях: например, в ситуации предъявления иска и воз­вращения искового заявления государственным судом сложное процессуальное правоотношение не возникнет.

4) Исходя из проведенного ранее разграничения понятий «правовая мо­ дель обстоятельства» и «юридический факт» предложено новое определение процессуального факта, базирующееся на понимании его как реального (совер­ шенного) действия либо бездействия. Его дефиниция подразумевает объедине­ ние таких признаков, как: (1) закрепление в норме процессуального права абст­ рактной модели этого действия или бездействия, с осуществлением которого связываются определенные процедурные последствия; (2) фактическое его со­ вершение; (3) возможность самостоятельно порождать процедурные последст­ вия.

С учетом сказанного процессуальный факт определяется как реальное действие (бездействие) участника судебного процесса, с правовой моделью ко­торого процессуальное право связывает определенные процедурные последст­вия и фактическое осуществление которого влечет соответствующие последст­вия применительно к элементарному процессуальному отношению или слож­ному процессуальному правоотношению.

5) В настоящем диссертационном исследовании излагаются доводы в под­держку недопустимости причисления событий к числу процессуальных фактов. Эта позиция обусловлена тем, что события, как обстоятельства, не зависящие от воли человека, не могут рассматриваться в качестве процессуальных фактов: события приобретают значение только в соединении с процессуальными дейст­виями, а следовательно, не имеют значения самостоятельных процессуальных фактов, которые способны влечь наступление процедурных последствий.

6) Проведенные исследования стали основанием для вывода о неправиль­ности получившего практически всеобщее признание подхода, в силу которого один процессуальный факт является процедурным последствием другого про­цессуального факта. Обосновывая данный вывод, следует указать следующее.

256

В рамках судебного процесса как формы существования процессуального правоотношения, предусматривающей поэтапное осуществление процессуаль­ной деятельности, действие одного участника судебного процесса, действитель­но, влечет за собой действие другого его участника, поскольку судебный про­цесс слагается из последовательно совершаемых действий. Но эта последова­тельность свойственна судебному процессу как форме процессуальных право­отношений и является отличительной чертой самой формы существования пра­воотношения, никак не характеризуя процессуальные факты.

Применительно к процессуальному правоотношению как первое, так и второе названное процессуальное действие есть самостоятельный процессуаль­ный факт, каждый из которых влечет соответствующие процедурные последст­вия. Поскольку процессуальный факт не может расцениваться как процедурное последствие, признавать процедурным последствием одного процессуального действия совершение другого процессуального действия нет оснований.

7) Результатом анализа возможных процедурных последствий процессу­альных фактов является вывод о том, что к процедурным последствиям следует относить: (1) движение процессуального правоотношения (элементарного про­цессуального отношения или сложного процессуального отношения), вклю­чающее его возникновение, изменение и прекращение; (2) последствия реализа­ции процессуальной правосубъектности или компетенции государственного су­да, которые влекут не движение процессуального правоотношения, а его функ­ционирование, нормальное развертывание (вследствие чего нормы процессу­ального права, упоминающие правовые модели таких действий, не всегда четко определяют модели их процедурных последствий); (3) последствия защиты на­рушенных процессуальных прав.

8) С учетом ранее сформулированного определения состава юридического факта гражданского права в настоящем исследовании дана новая дефиниция понятия состава процессуального факта, под которым понимается процессуаль­ное действие в единстве с его признаками, свойствами, качествами, характери­стиками или их совокупностью, требование о которых вытекает из нормы про-

257

цессуального права и в зависимости от наличия которых оно влечет те или иные процедурные последствия.

Такое понимание состава процессуального факта обосновывает заключе­ние о неверности трактовки подведомственности и подсудности в качестве са­мостоятельных процессуальных фактов (производных юридических фактов): подведомственность, равно как и подсудность, представляют собой элементы процессуального факта.

9) В настоящем исследовании сделан вывод о том, что под процессуаль­ ным составом следует понимать совокупность процессуальных фактов, которая в силу нормы права необходима для наступления процедурных последствий, причем юридические факты гражданского права не могут входить в процессу­ альный состав.

С учетом выводов, сделанных применительно к юридическому составу, подчеркивается, что процессуальный состав включает в себя два и более соста­вов процессуальных фактов. Все признаки, свойства, качества и пр., относящие­ся к каждому процессуальному факту, рассматриваются как элементы состава каждого процессуального факта и самостоятельного юридического значения не приобретают. И только при условии соответствия каждого из составов процес­суального факта предъявляемым к нему требованиям будет иметь место образо­вание процессуального состава.

10) Проведенное исследование позволило обосновать ошибочность тезиса о том, что юридический факт гражданского права, а также процессуальное пра­ воотношение могут рассматриваться в качестве процессуального юридического факта. При этом была произведена классификация предпосылок наступления процедурных последствий, позволившая выделить общие и частные предпосыл­ ки.

Общие предпосылки наступления процедурных последствий представля­ют собой такие правовые явления, которые признаются нормами процессуаль­ного права общими (и обязательными) компонентами для наступления проце­дурных последствий вследствие состоявшегося процессуального факта. В их

258

число входят: (1) норма процессуального права, которая устанавливает право­вую модель обстоятельства и предусматривает последствия его наступления; (2) процессуальная правосубъектность участвующих в деле лиц (объединяющая процессуальные правоспособность и дееспособность); (3) компетенция государ­ственного суда (как круг установленных законом властных полномочий органов государства, должностных лиц и иных организаций, которые в то же время яв­ляются их обязанностями); (4) нередко - процессуальное правоотношение, ко­торое как и предыдущие общие предпосылки не может само по себе порождать процедурные последствия; (5) юридические факты гражданского права, которые не могут оказывать прямого воздействия на процессуальные отношения.

Частная предпосылка наступления процедурных последствий - процессу­альный факт или процессуальный состав. Процедурные последствия наступают только в результате взаимодействия трех первых общих предпосылок (нередко в совокупности с четвертой общей предпосылкой) с частной предпосылкой. В отсутствие частной предпосылки процедурные последствия не наступают: об­щие предпосылки ни самостоятельно, ни в совокупности не могут влечь проце­дурных последствий. В то же время в отсутствие необходимых общих предпо­сылок никакое обстоятельство не может влечь процедурных последствий.

11) Обоснована позиция, согласно которой (как и при формировании юри­дического состава) процессуальным составам свойственен как эффект поглоще­ния одного элемента другим, так и эффект накопления элементов.