§ 1. Квалификация спора как корпоративного

Актуальность предметного анализа закрепленного в ст. 225.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) понятия корпоративного спора обуславливается тем, что оно было введено в текст данного нормативно-правового акта в 2009 году, а легальное определение понятия корпоративных отношений было дано значительно позднее - в 2013 году.

Нормативное закрепление особенностей рассмотрения корпоративных споров было необходимо для того, чтобы на законодательном уровне пресечь возможность использования, собственно, самого законодательства, а также пробелов в регулировании соответствующих отношений, для осуществления различного рода неправомерных действий в корпоративной среде (недружественные захваты и поглощения, манипуляция подсудностью и подведомственностью при рассмотрении корпоративных споров). Данную задачу, стоит признать, законодателю совместно с учеными и правоприменителями, удалось решить. Но важно отметить другое - определение корпоративных споров в норме ст. 225.1 АПК РФ было дано в условиях, когда материальное законодательство не предусматривало ни понятия корпоративных отношений, ни деления юридических лиц по признаку наличия отношений участия (членства). Поэтому произошедшие в дальнейшем изменения в гражданском

законодательстве в части определения корпоративных отношений и классификации юридических лиц по признакам наличия отношений участия в них субъектов гражданского оборота, на наш взгляд, послужили веским поводом для анализа определения корпоративных споров, данного в ст.

Правовой спор чаще всего возникает из предшествующего ему материального отношения, поэтому невозможно дать определение корпоративного спора без анализа тех отношений, из которых спор возник.

Принимая во внимание тезис о связи спора с предшествующим ему материальным отношением, можно прийти к выводу о том, что понятие корпоративных споров подчинено более широкому по смыслу понятию корпоративных отношений, данному в норме ст. 2 ГК РФ, и не должно ему противоречить. Может сложиться мнение о том, что смысла в самостоятельном сосуществовании в законодательстве двух понятий - корпоративного отношения и корпоративного спора - немного. Второе понятие из числа приведенных отражает лишь конфликтную сторону отношений, охватываемых основным понятием (корпоративное правоотношение), не выделяя каких-либо иных содержательных свойств описываемых отношений.

Суд, перед тем, как установить, какие нормы процессуального законодательства ему следует применять при разрешении спора, должен определить материально-правовую природу правоотношений, из которых он возник. Можно представить, что для решения обозначенной задачи суд мог бы воспользоваться не нормой ст. 225.1 АПК РФ, а нормой ст. 2 ГК РФ, в которой, повторимся, дано легальное определение корпоративных отношений как отношений, связанных с участием в корпоративных юридических лицах или управлением ими^[2]. Однако, стоит заметить, подобная метода не облегчает суду работу по установлению объектов, содержания и субъектного состава корпоративных отношений.

Определение понятия корпоративного спора, данное в ст. 225.1 АПК РФ, содержит указание на отношения по созданию юридического лица, участию или управлению корпорацией, как на те признаки, которые свидетельствуют о корпоративной природе спора. Мы соглашаемся с мнением тех ученых, которые оценивают понятие корпоративных споров как более широкое по своему содержанию, нежели понятие корпоративных отношений, данное в норме ст.

Расширяет содержание понятия корпоративных споров приведенный в норме ст. 225.1 АПК РФ неисчерпывающий перечень разновидностей таких споров, включающий в себя, к примеру, споры, связанные с эмиссией ценных бумаг, в том числе с оспариванием ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, решений органов управления эмитента, с оспариванием сделок, совершенных в процессе размещения эмиссионных ценных бумаг, отчетов (уведомлений) об итогах выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг^[4].

Таким образом, легальное определение понятия корпоративных споров шире по объему своего содержания, нежели легальное определения понятия корпоративных отношений, хотя, на наш взгляд, подобного расхождения быть не должно. Споры возникают именно из предшествующих им отношений, поэтому неверно относить к корпоративным спорам те разногласия, которые зародились в рамках иных правоотношений, пусть отдаленно и связанных с участием или управлением корпорацией. Реализованный в законодательстве подход к определению исследуемого понятия методологически неверен, поскольку основан на искусственном расширении объема подчиненного, зависимого понятия - корпоративные споры - по отношению к объему определяющего понятия (корпоративные отношения).

Об искусственном характере расширения предметного критерия корпоративных споров говорится в абз.8-9 п.1 пояснительной записки к законопроекту, посвященному введению в АПК РФ главы 28.1 АПК РФ, в которых указано, что разработчики стремились закрепить корпоративный спор как понятие, раскрываемое через набор двух признаков - субъектного и предметного критериев, однако они при этом намеренно избегали легальной дефиниции данного понятия, принимая во внимания дискуссионность вопроса о содержании корпоративных отношений^[5].

Однако дальнейшие изменения материального гражданского законодательства привели к появлению легального определения корпоративных отношений, следовательно, все остальные понятия должны быть приведены в соответствие с ним. Норма ст. 225.1 АПК РФ в действующей редакции от 2009 года, если можно так выразится, выполнила свое предназначение, заключающееся в отнесении к категории корпоративных споров большого и разнообразного по своей природе количества споров, так и или иначе связанных с отношениями по созданию, участию или управлению в корпоративном юридическом лице, в условиях, когда ни законодательство, ни доктрина не содержали определения или единообразного понимания ключевого и отправного понятия - корпоративных отношений.

Несмотря на более широкое содержание, норма ст. 225.1 АПК РФ не предлагает правоприменителю дополнительных ориентиров для квалификации спора, поэтому при толковании приведенной нормы он сталкивается со сложностью раскрытия содержания категорий «участие в корпорации» и «управление корпорацией».

Кроме указанного содержания, а также перечисления организационно - правовых форм корпораций, норма ст. 225.1 АПК РФ содержит

неисчерпывающий перечень разновидностей корпоративных споров, наличие которого упрощает задачу по квалификации споров, поскольку

правоприменителю зачастую будет достаточно соотнести рассматриваемое отношение, из которого возникло разногласие, с признаками приведенных в перечне разновидностей корпоративных споров.

Приведенные размышления, вкупе с отмеченным отсутствием в определении понятия корпоративного спора дополнительных содержательных характеристик отношений, охватываем более общим по смыслу понятием корпоративных отношений, указывают на то, что с научной точки зрения самостоятельной ценности в понятии корпоративных споров немного. Включение в категорию корпоративных споров разногласий, возникших из иных правоотношений, например, публично-правовых, косвенно связанных с отношениями участия или управления в корпорации, не может рассматриваться в качестве тех новых содержательных характеристик, подчеркивающих самостоятельность понятия корпоративных споров по отношению к понятию корпоративных отношений.

В связи с наличием в гражданском законодательстве определения понятия корпоративных отношений, для решения важнейшей задачи по квалификации спора как корпоративного значение имеет не столько содержащийся в понятии корпоративного спора предметный критерий (ст. 225.1 АПК РФ), сколько приведенный в данной норме неисчерпывающий перечень разновидностей таких споров. Можно представить, что в отсутствии нормы ст. 225.1 АПК РФ субъекты правоприменительной деятельности квалифицировали бы корпоративные споры, пользуясь легальным определением понятия корпоративных отношений, данным в ст. 2 ГК РФ. Но в отсутствии неисчерпывающего перечня таких споров, который закреплен в процессуальном кодексе, данная деятельность была бы сопряжена с серьезными затруднениями.

Поэтому можно сделать вывод о том, что понятие корпоративных споров производно от понятия корпоративных отношений, поскольку спору предшествует материальное правоотношение. Содержащееся в АПК РФ легальное определение понятия «корпоративные споры» шире по своему содержанию, чем понятие «корпоративные отношения», что, как мы уже отметили, нельзя признать допустимым.

Достижению сугубо утилитарной цели, заключающейся в облегчении квалификации спора и выборе подлежащих при его рассмотрении процессуальных норм, способствует наличие в ст. 225.1 АПК РФ неисчерпывающего перечня корпоративных споров, а не легальное определение данного понятия. В этой связи, полагаем, дальнейшая гармонизация процессуального и материального законодательства должна включать в себя пересмотр определения понятия корпоративных споров за счет его полного подчинения по содержанию тому определению корпоративных отношений, которое содержится в ст. 2 ГК РФ.

Теперь позволим себе небольшой и вынужденный, учитывая обозначенные задачи настоящего исследования, экскурс в теорию гражданского права, посвященную анализу корпоративных отношений.

Разработка теории корпоративных отношений была начата еще в XIX-XX веках. Одним из первых создателей данной теории стал немецкий цивилист Отто фон Гирке, чья работа «Германское кооперационное право» содержала новые теоретические положения, которые образовали основу для органической теории сущности юридического лица и доктрины того, что мы сейчас именуем корпоративным правом.

Важнейшей заслугой отечественных дореволюционных цивилистов стало то, что в своих исследованиях им удалось обосновать принципиальные отличия корпоративного правоотношения от других известных видов правоотношений, прежде всего вещных и обязательственных. И.Т. Тарасов в своей работе «Учение об акционерных компаниях» писал, что «правовые отношения, вырабатывающиеся в акционерных компаниях, следует осторожно подводить под известные, старые юридические построения, имея всегда в виду, что новые формы соединства вызывают и новые юридические отношения»^[6]. Л.И. Петражицкий указывал на существование гражданских прав, не относимых ни к вещным, ни к обязательственным, подразумевая под ними права, удостоверяемые акциями^[7].

В современной доктрине корпоративного права не сложилось единообразного понимания корпоративных правоотношений. Прежде всего, известно мнение о том, что последние следует понимать в широком и узком смыслах, при этом корпорация в широком смысле охватывает любые формы объединения лиц ради достижения общей цели, хотя бы такое объединение и не было организовано в форму правосубъектного юридического лица (например, сособственников имущества или лиц, осуществляющих совместную деятельность по договору простого товарищества)^[8].

Определение понятия корпоративного отношения является задачей ученых в области гражданского права и должно основываться на положениях материального законодательства. В этой связи следует отметить, что в цивилистической доктрине как зарубежных стран, так и России, сложились отличающиеся друг от друга подходы к определению рассматриваемого понятия^[9], вызванные различным пониманием природы юридического лица как субъекта правоотношений. В качестве примера приведем несколько вариантов определений корпоративных отношений, данных современными исследователями.

Так, И.С. Шиткина под такими отношениями понимает урегулированные нормами права общественные отношения, возникающие в связи с созданием и деятельностью корпорации^[10]. Д.В. Ломакин отмечает собирательный характер термина «корпоративное правоотношение», охватывающего два вида отношений: отношения участия (членства), имеющих имущественную и неимущественную составляющие, а также производные от них отношения зависимости (правоотношения между корпорацией и ее участниками, правоотношения между участниками корпорации, правоотношения между корпорацией и третьими лицами)^[11]. В.В. Долинская квалифицировала как корпоративные отношения наследования акций или долей в уставном капитале^[12].

Однако в современной научной литературе высказывается сомнение относительного того, что корпоративное отношение вообще следует рассматривать как правоотношение. В частности, В.А. Белов членство (участие) в корпорации рассматривает как юридическую возможность приобретения субъективных прав при наличии необходимых для этого юридических фактов, а само отношение участия (членства) проистекает, по мнению ученого, в форме не правоотношения (таковыми являются отношения при наступлении необходимого юридического факта), а в форме корпоративной правоспособности^[13]. Рассмотрение отношения участия (членства) в корпорации как юридической возможности для возникновения субъективных прав, на наш взгляд, не дискредитируют возможность выделения понятия «корпоративных споров», поскольку под таковыми можно рассматривать неурегулированные разногласия, возникшие из правоотношений, которые, в свою очередь, стали возможны в виду реализации субъектами корпоративной правоспособности.

Формулирование определения корпоративного правоотношения имеет огромную значимость для процессуального права, поскольку на основании данного определения можно установить критерии квалификации споров как корпоративных. Кроме того, потенциальная возможность использования группового иска как средства защиты нарушенных корпоративных прав обуславливает постановку вопроса о наличии основания для подачи данного вида иска. Если придерживаться взгляда о том, что корпоративное правоотношение едино и выступает предпосылкой для возникновения второстепенных правоотношений, то в таком случае все участники (члены) корпорации связаны единым правоотношением и, следовательно, данный факт указывает на наличие возможности подачи группового иска, поскольку в соответствии с ч.1 ст. 225.10 АПК РФ основанием подачи данного вида иска является связанность заявителя и присоединившихся к требованию лиц одним и тем же правоотношением.

Также определение понятия корпоративных отношений имеет значение для установления круга участников производства по делу. Например, актуален вопрос о том, являются ли участниками единого правоотношения акционеры, голосующие на общем собрании акционеров общества. Если они связаны правоотношением, а юридическое лицо - нет, то кто должен привлекаться в качестве ответчика (третьих лиц без самостоятельных требования) по искам об оспаривании решений общего собрания акционеров? Более подробно мы рассмотрим этот вопрос во второй главе настоящей работы.

Отсутствие единообразия во взглядах на определение корпоративного отношения (правоотношения), его структуру, разумеется, не способствует четкому определению понятия корпоративных споров. Определение последних должно основываться на том, как материальное законодательство раскрывает корпоративные отношения. Аргументами в поддержку данного тезиса нам видятся следующие соображения. Во-первых, как мы уже отмечали, спор вытекает из предшествующего материального отношения, с неизбежностью вбирая в себя черты такого отношения. Во-вторых, процессуальное законодательство призвано регламентировать порядок рассмотрения возникающих из материальных правоотношений споров, а не давать им определение. Процессуальное законодательство учитывает материально-правовые особенности дел для того, чтобы выработать такие правила, которые способствовали бы их эффективному рассмотрению со всей присущей таким делам спецификой. Однако процессуальное законодательство не может в своем регулировании изменять материально-правовые свойства дел, также как и не может относить дела к той или иной категории, к которой таковые по своим материально-правовым признакам не относятся.

Необходимо отметить, что Е.С. Раздьяконовым ранее была высказана идея о том, что понятие корпоративного спора следовало бы закрепить в акте материального права^[14], поскольку оно больше связано с материальным законодательством, нежели процессуальным.

Статья 2 ГК РФ, отнеся корпоративные отношения к числу регулируемых гражданским законодательством, определяет такие отношения через их связь с участием в корпоративных организациях или управлением ими.

Теперь обратимся к определению понятия корпоративного спора, данному в ст. 225.1 АПК РФ. Законодатель предусмотрел два критерия определения споров как корпоративных: предметный и субъектный. Предметный критерий заключается в том, что споры должны быть связаны с созданием юридического лица, управлением им или участием в юридическом лице^[15]. Соотношение дефиниций нормы ст. 225.1 АПК РФ и ст. 2 и п.1 ст. 65.1 ГК РФ свидетельствует о том, что процессуальный закон содержит в себе более расширенное толкование споров как корпоративных, относя к ним, в частности, споры, связанные с созданием юридических лиц, в то время как материальное законодательство отношения по созданию юридических лиц прямо не относит к корпоративным. На данный факт обращают внимание исследователи

Приоритет материального права над процессуальным в контексте обозначенной проблемы соотнесения понятия корпоративного спора, данного в ст. 225.1 АПК РФ, и определения корпоративных отношений, выступает обоснованием необходимости пересмотра закрепленного в ст. 225.1 АПК РФ понятия в целях обеспечения его соответствия положениям материального законодательства. Это будет означать изъятие из содержания ст. 225.1 АПК РФ указания о том, что споры из отношений по созданию юридических лиц признаются корпоративными.

Отношения, возникающие при создании юридического лица, можно рассматривать как корпоративные только при использовании описанного В.А. Беловым широкого подхода к формулированию корпоративных отношений^{[16] [17]. Действия лиц, решивших совместно учредить корпоративную организацию, согласованны, направлены на достижение единой цели - создание организации, ради которой принимаются акты (решение об учреждении юридического лица). Однако современное гражданское законодательство не допускает рассмотрения корпоративных отношений в обозначенном широком смысле, не относит к числу таковых любые отношения между объединившимися вокруг общей цели лицами, для которых совместные действия являются необходимым средством для достижения такой цели. Содержание ст. 2 ГК РФ однозначно связывает корпоративные отношения с участием или управлением делами корпоративных организаций. Отношения, возникающие между учредителями при создании юридического лица не являются отношениями участия, поскольку лицам и состоять негде, так как правосубъектная организация еще не создана. Правовая природа таких отношений отлична от корпоративных в их понимании, отраженном в содержании нормы ст. 2 ГК РФ.}

Н.В. Козлова оценивала отношения между учредителями до государственной регистрации юридического лица как обязательственные Статья 2 ГК РФ не упоминает отношения по созданию юридического лица в числе корпоративных. Необходимость следования процессуального законодательства, в котором содержится определение корпоративных споров, материальному гражданскому законодательству, означает необходимость пересмотра содержания ст. 225.1 АПК РФ путем исключения из предметного критерия указания на споры, связанные с созданием юридического лица. Подобное изменение будет способствовать гармонизации двух отраслей законодательства и исключит расширительное толкование корпоративных правоотношений, которое прослеживается в норме ст. 225.1 АПК РФ по отношению к той части ст. 2 ГК РФ, в которой раскрыто содержание корпоративных отношений.

Аналогичную позицию выражает С.А. Синицын, по мнению которого, отношения, предшествующие возникновению создаваемого юридического лица не являются корпоративными^{[18] [19].}

Во избежание возможных разногласий о подведомственности дел, вытекающих из отношений по созданию коммерческих корпоративных юридических лиц, допустимо подчинение соответствующей категории дел к специальной подведомственности арбитражных судов (ч.6 ст. 27 АПК РФ).

Содержание нормы ст. 225.1 АПК РФ оставляет определенный простор суду как правоприменителю для того, чтобы квалифицировать прямо непоименованный в данной норме спор как корпоративный, пользуясь указанными критериями, которые с точки зрения их смыслового содержания могут пониматься весьма широко. Законодатель, поименовав некоторые корпоративные споры, несколько сориентировал в такой оценочной деятельности правоприменителя, но едва ли устранил некоторую «каучуковость» нормы ст. 225.1 АПК РФ. Необходимо учитывать, что перечислить все возможные споры, возникающие из корпоративных отношений, в одной норме, едва ли возможно, особенно учитывая, что само корпоративное законодательство находится в перманентном развитии и в этой связи указанные в законе критерии должны помогать правоприменителю в квалификации спора.

Отношения по созданию юридического лица (споры из которых действующим процессуальным законодательством отнесены к корпоративным) включают в себя весь комплекс правоотношений, возникающих при исполнении решения об учреждении юридического лица. Однако следует отметить, что споры об отказе в государственной регистрации, уклонении от государственной регистрации юридических лиц в силу п.3 ч.6 ст. 27 АПК РФ квалифицируются как некорпоративные. При этом Д.В. Бурачевский отмечает, что оспаривание актов регистрирующего органа, принимаемых в связи с государственной регистрацией юридических лиц при их создании, реорганизации и ликвидации, ведении единого государственного реестра юридических лиц, должны признаваться корпоративными спорами, так как они связаны с участием в акционерных обществах^[20].

Некоторыми исследователями отмечается неопределенный характер содержания понятия «управление юридическим лицом», используемого в формулировке предметного критерия определения споров как корпоративных. В частности, ученые задаются вопросом о том, следует ли ограничиваться в понимании управления внутренними аспектами деятельности организации или включать и внешние проявления деятельности юридического лица от имени последнего^[21]. Управление организацией представляет собой систему отношений, возникающих между самой организацией, представленной органами управления, и ее участниками. Но следует иметь в виду, что материальное законодательство учитывает возможность осуществления управления организацией «извне» лицами, не входящими в состав органов управления (п.3 ст. 53.1 ГК РФ). ГК РФ не содержит и не должно содержать легального определения понятия «управление делами организации», при этом гражданское законодательство регламентирует систему органов управления, отношения по их формированию и установлению структуры таких органов, а также определяет их компетенцию.

Поэтому, на наш взгляд, споры, возникающие в связи с реализацией предусмотренных законом или учредительным документов прав участников участвовать в формировании органов управления и принятии решений должны рассматриваться как возникающие из отношений управления корпорацией. Управление организацией должно включать в себя отношения по формированию органов управления корпорации, установлению их системы и компетенции, назначению, прекращению или приостановлению полномочий лиц, входящих в такие органы, а также отношения по принятию органом управления конкретных решений и совершения сделок, связанных с деятельностью организации и оспариванию таких решений или сделок (например, оспаривание решения общего собрания участников общества, оспаривание крупных сделок и сделок с заинтересованностью, совершенных обществом в нарушение установленного порядка их одобрения).

По содержанию ст. 225.1 АПК РФ участие в организации должно вбирать в себя отношения (и возникающие из них споры), которые не связаны с управленческой деятельностью организации, поскольку закон содержит искусственное разграничение отношений участия и отношений управления. Уместно отметить, что такое разграничение проводится в статье 2 ГК РФ, в которой указанные группы отношений перечислены с использованием разделительного союза «или». Учитывая приведенное законодательное разграничение, нелогично рассматривать под участием в корпорации осуществление некоторых корпоративных прав, перечисленных в ст. 65.2 ГК РФ, поскольку данные права связаны с управленческой деятельностью организации, за исключением права требования предоставления информации о деятельности организации и знакомства с бухгалтерской и иной отчетностью. А вот реализация прав, перечисленных в ст. 67 ГК РФ, может проходить в рамках отношений, которые можно отнести к участию в организации. Следует отметить, что осуществленная в материальном и процессуальном законодательстве идея разграничения отношений участия (членства) и управления критикуется учеными, отстаивающими взгляды о том, что отношение участия (членства) является первичным отношением, обуславливающим саму возможность члена корпорации участвовать в управлении делами последней, а правомочия управления в этом смысле производны от участия (членства), направлены на обслуживание интересов, которые достигаются путем участия (членства) в корпорации^[22].

Споры, связанные с участием в юридическом лице, могут возникать в отношении самого права участия в организации. Это могут быть разногласия о принадлежности акций (долей, пая), их количестве (размере), а также споры относительно требования о принудительном прекращения участия какого-либо лица в организации. Как весьма ценно подмечено Д.В. Бурачевским, критерий связи с участием в организации позволяет охватить споры с учетом динамики правоотношений, и под действие данного критерия подпадают споры о списании акций со счета акционера и другие споры, когда лицо до обращения в суд являлось участником организации или может стать таковым после разрешения спора^[23]. Споры, связанные с восстановлением утраченного права участия в корпорации (п.3 ст. 65.2 ГК РФ) или с выплатами компенсации в случае отказа суда в возращении доли лицу, ранее являвшемуся участником корпорации, подпадают под критерий связи с участием в организации и поэтому должны признаваться корпоративными.

В этой связи принципиально важно отметить, что корпоративный характер будет иметь спор, один из субъектов которого не является участником корпоративного юридического лица на момент рассмотрения спора, но разрешение спора связано с возможностью приобретения прав участия в корпорации (споры о восстановлении корпоративного контроля, споры по восстановлению данных утраченного реестра акционеров). В содержании нормы ст. 225.1 АПК РФ не содержится указания, что для того, чтобы спор был квалифицирован как корпоративный, необходимо, чтобы стороны спора на момент его возникновения являлись участниками (членами) корпоративной организации.

Следует отметить, что на возможность не фактического, а потенциального участия в корпоративных отношениях третьих лиц, не являющихся участниками корпорации, указывал в своей монографии Д.В. Ломакин, приводя в качестве примера осуществление намерения лица приобрести 30% и более акций открытого акционерного общества в порядке, предусмотренном законом^[24].

Однако современная судебная практика являет случаи, когда споры, разрешение которых приведет к возникновению корпоративных прав у лица, которое на момент спора не является участником корпорации, не рассматриваются в качестве корпоративных. В качестве примера можно привести получившее широкий резонанс среди юристов дело по иску первого заместителя Г енерального прокурора РФ в пользу Российской Федерации к ряду компаний об истребовании в пользу государства акций ОАО «Башнефть» из чужого незаконного владения и списании акций с лицевого счета ответчика и зачисления на лицевой счет Росимущества^[25]. По условиям данного дела, государство не являлось владельцем акций, которые виндицировались в его пользу, однако удовлетворение исковых требований привело к истребованию акций в его пользу, следовательно, Российская Федерация стала с момента передачи акций и внесения соответствующих сведений в реестр акционеров ОАО «Башнефть» акционером общества.

Характер заявленного требования (при всей спорности избрания виндикационного иска вместо закрепленного в п.3 ст. 65.2 ГК РФ способа защиты) свидетельствует о возникновении спора о правах на акции, который согласно пп.2 ст. 225.1 АПК РФ является разновидностью корпоративных споров, а также о связи требования с возможностью возникновения отношений участия в корпорации, однако, суд не счел необходимым квалифицировать спор как

корпоративный, что привело к рассмотрению спора в арбитражном суде города Москвы, а не в суде по месту нахождения корпорации, в отношении акций которой возник спор^[26].

Законодатель причисляет к корпоративным те споры, которые по весьма чуткому наблюдению А.В. Габова, М.Е. Глазковой и А.Е. Молотникова «хотя бы в какой-то степени связаны с участием (прямым или косвенным) и управлением юридическим лицом»^[27]. Действующая редакция ст. 225.1 АПК РФ относит к корпоративным спорам ряд правовых разногласий, которые не возникают из корпоративных отношений. В этой связи необходимость пересмотра содержания понятия корпоративных споров, заключающаяся в подчинения его понятию корпоративных отношений, данному в ст. 2 ГК РФ, становится особенно актуальным.

Так, согласно ст. 225.1 АПК РФ, к корпоративным отнесены споры, связанные с созданием, реорганизацией и ликвидацией юридического лица. Наша оценка правовой природы споров, связанных с созданием организации, уже была дана. Что касается споров из отношений реорганизации и ликвидации, то мы не можем не отметить крайне расплывчатый характер формулировки таковых. Можно ли причислить к спорам из указанных отношений иск кредитора реорганизуемого (ликвидируемого) юридического лица к организации? На наш взгляд, ответ с очевидностью отрицательный, поскольку основанием для таких исков являются наличие неисполненных или исполненных ненадлежащим образом обязательств, а реорганизация (ликвидация) организации-должника выступает основанием для предъявления требований досрочно или включения требований в ликвидационный баланс с учетом принципа очередности их исполнения.

Само принятие решения о ликвидации или реорганизации, а равно их оспаривание, умещается в рамки отношений по управлению организацией. Требование одного из участников корпорации о принудительной ликвидации организации в случае невозможности достижения целей, ради которых оно создано, в том числе в случае, если осуществление деятельности юридического лица становится невозможным или существенно затрудняется, предъявление которого стало возможным в силу появления соответствующей новеллы абз.5 ч.3 ст. 61 ГК РФ, на наш взгляд, проистекает из корпоративных отношений. Рассмотрение такого спора судом означает необходимость погружения в исследование корпоративных по своей природе отношений и их характеристик, обуславливает необходимость выявления судом корпоративного конфликта, его природы, установления целей деятельности корпорации и оценки возможности дальнейшего существования организации и т.д. Следовательно, такие споры являются корпоративными.

Споры, связанные с принадлежностью акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паев членов кооперативов, установлением их обременений, ст. 225.1 АПК РФ отнесены к корпоративным спорам, но некоторыми учеными, в частности, С.А. Синицыным, квалифицируются иначе, а именно как споры о принадлежности объекта гражданского оборота^[28]. Согласно логике ученого, в основе споров о принадлежности указанных объектов лежат не корпоративные отношения, а отношения из соответствующих договоров или иных сделок. Их связь с предметным критерием, изложенным в ст.225.1 АПК РФ, однако, можно проследить: спор о принадлежности таких объектов влечет за собой разрешение спора о праве на участие в корпорации, поскольку обладание указанными объектами выступает юридическим фактом, дающим право участия и управления корпорацией. Неудивительно, что можно встретить и противоположное мнение по данному вопросу: Д.Ю. Ионова в своей научной статье безапелляционно относит споры о принадлежности акций (долей, пая) к корпоративным^[29].

В конце 2015 года в ст. 225.1 АПК РФ были внесены изменения, уточняющие перечень корпоративных споров, в частности, к ним были отнесены разногласия, вытекающие из договора купли-продажи акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ, товариществ, партнерств, а также споры, связанные с обращением взыскания на данные объекты гражданских прав; споры, вытекающие из соглашений участников корпорации по поводу управления данным юридическим лицом, включая споры из корпоративных договоров

Дела об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов и должностных лиц, связанных с эмиссией ценных бумаг, поименованы в числе корпоративных споров в ст. 225.1 АПК РФ, что вызывает сомнения у некоторых ученых по причине того, что указанные дела не связаны с разногласиями участников юридического лица^{[30] [31]. Указанные дела возникают из публично-правовых отношений, отличных по своей природе от корпоративных. Однако акты правоприменения, которые выносятся компетентным органом о регистрации выпуска эмиссионных ценных бумаг, о государственной регистрации отчета об итогах выпуска эмиссионных ценных бумаг, решение о признании выпуска ценных бумаг несостоявшимся или недействительным входят в сложный юридический состав. Так, акт государственной регистрации выпуска акций имеет, по мнению Ф.А. Афауновой, правоустанавливающее значение и с моментом вынесения такого акта связывается последствие в виде появления акций как объектов гражданский правоотношений[32].}

Решение о признании выпуска ценных бумаг несостоявшимся или недействительным влечет за собой в соответствии с ч. 11 ст. 26 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» изъятие акций из обращения и возвращение владельцам таких акций денежных средств или иного имущества, полученного от данных субъектов эмитентом в счет оплаты акций, размещенных по подписке^[33]. То есть одним из правовых последствий вынесения указанных актов правоприменения будет являться прекращение права участия в акционерном обществе, поскольку акция, закрепляющая данное право, изымается из обращения. Оспаривание правоприменительного акта о признании выпуска ценных бумаг несостоявшимся или недействительным со стороны приобретшего акции лица или общества-эмитента будет ориентировано на сохранение права участия в акционерном обществе или сохранения акций как объектов гражданских прав, дающих возможность состоять в корпоративных отношениях с соответствующим акционерным обществом. Полагаем, в силу указанных причин дела данного вида АПК РФ относит к корпоративным спорам, несмотря на то, что спор о частном праве отсутствует, а оспариваемые акты вынесены в рамках публичных правоотношений.

Споры с нотариусами, вытекающими из деятельности по удостоверению сделок с долями в обществах с ограниченной ответственностью, по сути, означают оспаривание правомерности совершения нотариусами или отказа в совершении нотариального действия в виде удостоверения соответствующей сделки и не касается спора в отношении самой сделки. Споры напрямую не затрагивает прав на долю в уставном капитале общества, он имеет совершенно другой предмет. При их разрешении выясняется законность и обоснованность соответствующего действия нотариуса или отказа в совершении нотариального действия, без оспаривания самой сделки. Поэтому в отношении таких дел возникают сомнения в допустимости их отнесения к числу корпоративных. Если же при рассмотрении выяснится, что споры связаны с самой сделкой с долей в уставном капитале, то они должны быть квалифицированы как связанные с решением вопроса о принадлежности соответствующей доли, то есть как споры о праве.

Корпоративные отношения выделены в качестве самостоятельных отношений в ст. 2 ГК РФ вместе с иными видами гражданских отношений, в частности вещными и обязательственными. В этой связи чрезвычайно важно отметить, что у участников (членов) организации в связи с данными отношениями могут возникать обязательственные права. Например, акционеры акционерного общества имеют право на дивиденды, однако принято отличать право на участие в распределении прибыли общества (корпоративное по природе) и право на выплату объявленных дивидендов, которое представляет собой обязательственное право^[34]. Те же соображения актуальны и в отношении выплаты доходов участникам других коммерческих хозяйствующих обществ. Возникает вопрос: следует ли относить споры о выплате объявленных дивидендов (или части прибыли, если речь идет не об акционерном обществе) к числу корпоративных? Если соответствующее право является обязательственным, то по смыслу ст. 2 ГК РФ его осуществление не может проистекать в рамках корпоративного отношения, следовательно, нарушение данного права не может составлять предмет корпоративного спора. Но согласно абз. 3 ст. 225.1 АПК РФ, споры связанные с реализацией вытекающих из акций (долей, паев) прав подпадают под категорию корпоративных.

Обладание указанными объектами выступают юридическим фактом, порождающим отношения участия (членства) в юридическом лице, предполагающего наделение субъекта целым комплексом прав и обязанностей (ст.65.2, 67 ГК РФ). Сам по себе факт обладания акцией (долей в уставном капитале общества, паем) предоставляет право участия в управлении делами юридического лица, в том числе и в разрешения вопроса о распределении прибыли (п.1 ст. 67 ГК РФ). Право требования выплаты дивиденда или части дохода организации связывается с другим юридическим фактом - принятием общим собранием акционеров решения о выплате дивидендов (ч.3 ст. 42 Федерального закона «Об акционерных обществах») или принятием решения о распределении прибыли (ч.1 ст. 28 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью») и порождает, как уже было отмечено, обязательственное право требования участника к организации выплаты части причитающихся денежных средства (или передачи части имущества, если дивиденды или часть прибыли выплачивается в неденежной форме). Право участия в распределении прибыли будет корпоративным, поскольку связано с участием или управлением делами организации, следовательно, корпоративными следует признавать только те споры, которые возникают в отношении нарушения данного права, а не споры, появившиеся в связи с неисполнением обязательства по уплате объявленных дивидендов или части прибыли. Полагаем, соблюдение четкого разграничения корпоративных и иных видов гражданских отношений необходимо при осуществлении деятельности по квалификации споров как корпоративных.

Реализованный в ст. 225.1 АПК РФ подход, основанный на отнесении к корпоративным спорам разногласий, которые возникли из иных правоотношений, но в которых косвенно просматривается связь с созданием, участием или управлением в корпорации, на наш взгляд, нельзя признать оправданным на текущий период развития законодательства, прежде всего материального, поскольку описываемый подход основывается на выходе за пределы содержания корпоративных отношений и оправдывает его.

Известен альтернативный подход в определении перечня корпоративных споров и их легальном обозначении. Насколько мы можем судить, он был впервые предложен на страницах научной юридической периодики Н.Г. Фроловским^[35]. Подход основан на необходимости установления факта возникновения спора именно из корпоративных правоотношений для соответствующей квалификации спора. На наш взгляд, он более обоснован с научной позиции, базирующейся на идее о том, что спор имеет свои истоки в предшествующем ему правоотношении, и способен исключить неоправданное расширение категории корпоративных споров за счет исключения тех правовых конфликтов, которые возникли из иных отношений, хотя бы определенным образом и связанных с участием или управлением в корпоративном юридическом лице.

Для достижения целей гармонизации материального и процессуального законодательства в части установления соотношения между понятиями корпоративных отношений и корпоративных споров видится необходимым исключение из предметного критерия, используемого для квалификации споров как корпоративных, указания на отношения по созданию юридического лица, с сохранением двух других признаков (отношения участия в корпорации и управления ею), а также пересмотр примерного перечня корпоративных споров.

Данный перечень следует дополнить указанием о том, что корпоративными спорами являются споры о восстановлении права участия в корпорации или выплаты соответствующей компенсации в случае отказа в восстановлении, в том числе споры о восстановлении утраченных данных реестра акционеров; споры о принудительной ликвидации юридического лица по иску участника организации в случае невозможности достижения целей, ради которых оно создано, в том числе в случае, если осуществление деятельности юридического лица становится невозможным или существенно затрудняется.

Что же касается тех споров, которые действующим законодательством отнесены к корпоративным, но которые своим происхождением имеют иные правоотношения, то на них возможно распространение процессуальных правил, регулирующих отношения по рассмотрению корпоративных споров. При этом такие споры не должны именоваться корпоративными. Н.Г. Фроловский предложил именовать их как «непосредственно связанные с корпоративными отношениями» и обосновал допустимость распространения на отношения, связанные с рассмотрением и разрешением таких споров, процессуальных правил, установленных законодательством для корпоративных споров^[36].

Введение указанного понятия отвечает методологическому подходу квалификации споров, поскольку исключает искусственное расширение категории корпоративных споров, к числу которых должны быть отнесены только те, которые вытекают из корпоративных отношений. Распространение на некорпоративные споры, связанные с участием или управлением в корпорации, правил главы 28.1 АПК РФ преследует другую цель - необходимость соблюдения гарантий защиты прав всех заинтересованных лиц, в том числе за счет подчинения такой категории споров правилам специальной подведомственности и исключительной подсудности. Хотя формально относимые к данной категории споры не будут именоваться корпоративными, при их рассмотрении предлагается применять те же процессуальные нормы, что и при рассмотрении корпоративных споров (нормы главы 28.1 АПК РФ).

В свое время разработчики законопроекта объясняли введение дефиниции корпоративных споров «необходимостью обеспечения юридической экономии и усовершенствованием юридической техники»^[37]. Полагаем, что предлагаемые новеллы соответствуют достижению обозначенных целей.

К некорпоративным спорам, связанным с участием или управлением в корпорации (или, если следовать терминологии Н.Г. Фроловского - спорам, непосредственно связанным с корпоративными отношениями)^[38] следует отнести разногласия, вытекающие из деятельности нотариусов по удостоверению сделок с долями в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью; споры, связанные с эмиссией ценных бумаг, в том числе с оспариванием ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, решений органов управления эмитента, с оспариванием сделок, совершенных в процессе размещения эмиссионных ценных бумаг, отчетов (уведомлений) об итогах выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг.

Кроме того, реализация исследуемого подхода вызывает необходимость изменения наименования главы 28.1 АПК РФ, дополнения ст. 225.1 АПК РФ указанием на подчинение правилам указанной главы АПК РФ некорпоративных споров, связанных с участием или управлением в корпорации с формированием их перечня, а также внесения изменений в нормы о специальной подведомственности и исключительной подсудности, направленных на распространение этих правил на вводимую категорию дел.

Корпоративные споры могут возникать только в связи с отношениями участия или управления существующей корпорацией. Если организация не приобрела правосубъектность, то ее нельзя признать участником оборота, следовательно, другим субъектам гражданских правоотношений негде

участвовать и нечем управлять.

Обобщая все вышесказанное, предлагаем определить понятие корпоративного спора как неурегулированных разногласий, связанных с отношениями участия или управления в существующем на момент возникновения спора корпоративном юридическом лице. Такие споры могут возникать между корпоративной организацией и ее участниками (членами) или между участниками (членами) корпорации, а также между лицом, не являющимся участником корпорации и лицами, являющимися участниками (членами) корпорации или самой корпорацией, если спор связан с возможным в будущем участием лица в управлении организацией. Содержание корпоративных отношений следует устанавливать, в первую очередь, исходя из положений материального законодательства.

Что же касается субъектного критерия, то норма ст. 225.1 АПК РФ относит к числу корпоративных споры, связанные с созданием, участием или управлением коммерческими организациями, некоммерческими партнерствами, ассоциациями (союзами) коммерческих организаций, иной некоммерческой организации, объединяющей коммерческие организации и индивидуальных предпринимателей, некоммерческие организации, имеющие статус саморегулируемой организации.

В п.30 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации (далее - ВС РФ) от 23.06.2015 года №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Г ражданского кодекса Российской Федерации» высшая судебная инстанция указала, что споры, вытекающие из создания, участия или управления государственными и муниципальными унитарными предприятиями являются корпоративными и в силу ст. 33 АПК РФ подведомственны арбитражным судам^[39].

Согласно ст. 225.1 АПК РФ, субъектный критерий включает все коммерческие организации, а в силу п.2 ст. 50 ГК РФ, унитарные предприятия являются коммерческими юридическими лицами. Но при этом данные виды организаций не являются корпоративными и прямо отнесены законом к унитарным (что следует из самого наименования юридических лиц, а также из пп.1 п.1 ст. 65.1 ГК РФ). При рассмотрении споров, возникающих из отношений по созданию или управлению унитарными предприятиями нет необходимости прибегать к тем процессуальным правилам, которые применяются при рассмотрении корпоративных споров, по причине того, что в указанных юридических организациях отсутствуют отношения членства, следовательно, нет вероятности, что разрешение спора затронет права участников. В применении таких правил, как информирование о корпоративном споре (ст.225.4 АПК РФ), действие исключительной подсудности (ст.38 АПК РФ) при рассмотрении споров с участием учредителя и унитарного предприятия нет необходимости, поскольку отношения между ними не являются отношениями членства. Поэтому, на наш взгляд, государственные и муниципальные унитарные предприятия не должны быть включены в субъектный критерий определения споров как корпоративных вопреки позиции ВС РФ, толкующего закон иначе.

Следует заметить, что указанное разъяснение высшей судебной инстанции формально вытекает из закона, но, как мы уже отмечали, противоречит существу корпоративных отношений. Подобное толкование является прямым следствием устаревания самого легального определения понятия корпоративных споров, данного в ст. 225.1 АПК РФ и является признаком, подчеркивающим это.

Необходимость в субъектном критерии с тем содержанием, которое отражено в действующей редакции ст. 225.1 АПК РФ, на наш взгляд, отсутствует, поскольку материальное законодательство закрепило классификацию юридических лиц на корпоративные и унитарные. Вполне очевидно, что если спор связан с отношениями участия или управления в организации, отнесенной ГК РФ к корпоративным юридическим лицам, то налицо именно корпоративное разногласие. В целях определения подведомственности данных видов споров используется другой признак, а именно их экономический или неэкономический характер, а правила специальной подведомственности позволяют не учитывать статус лиц, участвующих в деле, для решения вопроса о подведомственности.

На наш взгляд, субъектный критерий, используемый для квалификации споров как корпоративных, утратил свое значение в связи с проведенным гражданским законодательством подразделением юридических лиц на корпоративные и унитарные.

Корпоративные споры могут возникать между самим юридическим лицом и ее участниками (членами) или между участниками (членами) корпорации, а также между лицом, не являющимся участником корпорации и лицами, являющимися участниками (членами) корпорации или самой корпорацией, если спор связан с участием лица в управлении организацией, в том числе с приобретением права участия в будущем. Вопрос о том, необходимо ли включать субъектный критерий в текст статьи 225.1 АПК РФ, является открытым. На наш взгляд, инкорпорация его в текст нормы приведет к усложнению определения понятия корпоративных споров, поскольку данный критерий будет умещен вместе с предметным критерием. Вполне допустимо, если описываемый критерий будет раскрыт на уровне доктрины или в акте судебного органа по толкованию процессуальных норм, применяемых при рассмотрении корпоративных споров.

Другой сложностью на пути раскрытия субъектного критерия, используемого при квалификации спора как корпоративного, является дискуссионность вопроса о том, каков круг участников корпоративного отношения. Так, С.Н. Кукушкин видит субъектами данных отношений корпорацию, а также учредителей, приобретших статус участников после регистрации юридического лица, органы управления^[40]. По мнению В.В. Долинской, субъектный состав акционерных правоотношений образуют само юридическое лицо, учредители, акционеры и органы управления^[41]. А, к примеру, И.С. Шиткина не считает органы юридического лица самостоятельными участниками корпоративных правоотношений^[42].

Введение понятия корпоративного спора вызвано, среди прочего, и необходимостью разграничения данных разновидностей споров от споров, возникающих из иных правоотношений с участием юридических лиц, в частности, договорных отношений и отношений, связанных с недвижимым имуществом. И для решения указанной задачи правоприменители должны ориентироваться на критерии, закрепленные в законе (ст. 225.1 АПК РФ).

Судебная практика обнаружила некоторые затруднения, с которыми столкнулись суды при отграничении корпоративных споров от споров о правах на недвижимое имущество. Так, по одному из дел Президиум Высшего Арбитражного суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) РФ указал, что иск

0 признании сделки по поводу недвижимости недействительной и о применении последствий ее недействительности не может считаться корпоративным спором даже в том случае, если основанием недействительности является нарушение норм корпоративного законодательства, поскольку исполнение соответствующего решения суда влечет внесение, изменение или прекращение записи в единый государственный реестр прав^[43]. Однако, следует заметить, что после принятия Постановления Конституционного суда Российской Федерации (далее - КС РФ) от 26.05.2011 года №10-П, в котором было отмечено, что спор о правах на недвижимое имущество должен рассматриваться как гражданско-правовой исходя из природы отношений, из которых он возник, а последствия его разрешения в виде внесения изменений в единый государственный реестр прав на недвижимое имущество не меняет природу спора, арбитражные суды стали менять практику в данной сфере. Принятое в 2010 году совместное Постановление Пленумов ВАС РФ и ВС РФ № 10/22 содержит разъяснение в виде указания конкретных споров о правах на недвижимое имущество (иски об истребовании имущества из чужого незаконного владения, об устранении нарушений права, не связанных с лишением владения, о признании права, об установлении сервитута, об установлении границ земельного участка, об освобождении имущества от ареста )^[44].

Весьма показательным в конктесте вышеизложенного является дело, рассмотренное Президиумом ВАС РФ в 2011 году: физическое лицо, являясь участником хозяйственного общества, обратилось в арбитражный суд с иском к самому обществу и одному из ее участников (физическому лицу) о признании недействительной сделки, совершенной обществом, о продаже объекта незавершенного строительства и земельного участка, а также об исключении участника из общества. Суд первой инстанции в части требования об исключении участника из общества отказал, а в другой части требования производство по делу было прекращено, поскольку суд усмотрел его неподведомственность арбитражным судам, потому что покупателем по договору было физическое лицо, а сам спор не был квалифицирован как корпоративный. Суды апелляционной и кассационной инстанций согласились с выводом суда первой инстанции, но

Президиум ВАС РФ все постановления по делу отменил, указав, что спор о признании договора недействительным является корпоративным, если он возник между участником и обществом, а основания оспаривания договора состоят в нарушении норм корпоративного законодательства^[45].

Весьма интересным мы находим вопрос о том, все ли перечисленные в ст. 225.1 споры являются таковыми с точки зрения процессуальных представлений о споре о праве. Наличие или отсутствие спора о праве не может выступать универсальным критерием для разграничения видов судопроизводств^[46], однако позволяет лучше уяснить сущность предмета разбирательства.

Большинство из упомянутых в ст. 225.1 споров имеют своим происхождением частноправовые гражданские правоотношения, а сам спор возникает относительно гражданских прав, нарушенных или оспариваемых. Споры, возникающие в связи с эмиссией ценных бумаг и имеющие своим предметом оспаривание ненормативных правовых актов органов публичной власти имеют несколько иную правовую природу, поскольку они возникают из отношений публично-правовых. Два этапа процедуры эмиссии, связанные с государственной регистрацией выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг или присвоения выпуску идентификационного номера и с государственной регистрацией отчета об итогах такого выпуска, умещаются в рамки публично-правовых отношений, в которых одной из сторон выступает орган, наделенный соответствующими публичными полномочиями. Д.В. Бурачевский отмечает, что отказ в регистрации выпуска и (или) проспекта ценных бумаг, приостановление эмиссии, признание выпуска несостоявшимся применяются регистрирующим органом и являются мерами административного характера^[47].

Наличие спора о праве в делах, возникающих из административных и иных публично-правовых отношений констатируется учеными, однако учитывается, что спор возникает не в отношении субъективных гражданских прав, а в отношении права публичного^[48]. Применительно к рассматриваемой категории дел спор представляет собой разногласие, которое возникло между корпоративной организацией (эмитентом) или ее участниками и регистрирующим органом.

Споры, вытекающие из деятельности нотариусов по удостоверению сделок с долями в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью, представляют собой разногласие по поводу совершения или отказа в совершении нотариусом соответствующего нотариального действия. Ставится под сомнение законность деятельности нотариуса, но при этом спор не возникает относительно прав на долю как предмета сделки или ее действительности (заключенности). Спор как разногласие налицо в делах такого рода, но он не возникает вокруг субъективных прав сторон, а связан с деятельностью лица, не являющегося носителем субъективных гражданских прав. Дела об оспаривании совершенных нотариусом действий или отказа в их совершении по мнению некоторых ученых, изначально содержат в себе спор о публичном праве^[49]. По мнению Н.А. Чудиновской, дела такого рода должны рассматриваться по правилам публичного производства, поскольку нотариус наделен публично-правовыми полномочиями^[50].

Оспаривание нотариальных действий или отказа в их совершении ГПК РФ относит к числу дел, рассматриваемых по правилам особого производства (гл. 37 ГПК РФ). Причем, заявителем по таким делам может быть как физическое, так и юридическое лицо. АПК РФ не предусматривает в рамках особого производства оспаривание нотариальных действий или отказа в их совершении. Следует отметить, что указанный кодекс к особому производству относит только дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение (ст. 30, 217 и 218 АПК

РФ). Толкование ст. 225.1 в совокупности с нормой ст. 225.2 АПК РФ свидетельствует о том, что рассмотрение дел об оспаривании действий нотариуса, связанных с удостоверением сделок с долями общества, должно осуществляться в рамках искового производства. Отнеся такие споры к корпоративным, законодатель подчинил их правилам специальной подведомственности (п.2 ч.6 ст. 27 АПК РФ), исключив возможность оспаривания соответствующих нотариальных действий в рамках особого производства в судах общей юрисдикции.

Рассмотрение данной категории дел в плоскости искового производства позволяет прийти к выводу о том, что ответчиком по такому иску будет сам нотариус, а истцом может выступать любое заинтересованное лицо, в том числе и не являющееся стороной сделки. Насколько допустимости рассмотрение дела, не характеризующегося наличие спора о субъективном праве, в рамках искового производства, которому как раз присуще именно наличие такого спора?

Ответ на данный вопрос затрагивает существующую уже длительное время дискуссию о критериях разделения видов производств в цивилистическом процессе, а также дискуссионный вопрос о том, так ли бесспорны дела, отнесены ГПК РФ и АПК РФ, к особому производству.

Выдающийся процессуалист И.А. Жеруолис указывал на бесспорный характер правоотношений, рассматриваемых в рамках особого производства, при этом выделяя дела, в которых имеется «потенциальный ответчик»^[51], спор о праве и «двусторонность судопроизводства». При этом ученый отмечал, что спорное и бесспорное производство не противостоят друг другу и между ними имеется немало процессуальных общностей^[52].

Рассмотрение дел, в которых отсутствует спор о субъективном праве, в рамках искового производства может вызывать критические замечания, если исходить из теоретических соображений о необходимости четкого разграничения дел по видам производств. Исковое производство не снижает уровня предусмотренных законодательством процессуальных гарантий для правильного разрешения дела по существу, предоставляет широкий круг прав для участвующих в деле лиц. Но рассмотрение споров, предусмотренных п. 9 ст. 225.1 АПК РФ в форме искового, а не особого производства, противоречит идее принадлежности дел, в которых отсутствует спор о праве, к особому производству.

В то же время следует отметить, что ученые-процессуалисты высказывали идеи о необходимости внесения изменений в АПК РФ в части расширения подвидов дел, рассматриваемых в рамках особого производства. Так, Л.А. Грось в своей докторской диссертации указывала на необходимость включения в раздел об особом производстве АПК РФ дел по оспариванию совершенных нотариальных действий или отказа в их совершении и о восстановлении прав по утраченным ордерным ценным бумагам или на предъявителя, если такие дела связаны с осуществлением предпринимательской или иной экономической деятельности^[53]. О необходимости закрепления вызывного производства в АПК РФ в целях укрепления гарантий защиты прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей высказывается В.М. Шерстюк^[54].

Поэтому в качестве совершенствования действующего процессуального законодательства следует рассматривать идею распространения компетенции арбитражных судов в отношении дел по оспариванию совершенных нотариусом действий или отказа нотариуса в их совершении, а также вызывного производства, связанных с осуществлением предпринимательской или иной экономической деятельности. Такие дела надлежит рассматривать в рамках особого производства. Подобное изменение законодательного регулирования отношений по рассмотрению соответствующих категорий дел будет в большей степени соответствовать их правовой природе. Следует отметить, что согласно опубликованному тексту Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, дела по рассмотрению заявлений о совершенных нотариальных действиях или об отказе в их совершении подлежат рассмотрению только судами общей юрисдикции^[55], с чем едва ли можно согласиться.

Некоторые изменения положений ГК РФ о юридических лицах привели к появлению новых подвидов корпоративных споров и споров, не являющихся таковыми, но связанных с отношениями участия или управления в корпорации. Мы уже писали о корпоративном характере требований, возникающих из корпоративных договоров, и споров, связанных с реализацией права участника корпорации обратится с иском в суд о принудительной ликвидации организации.

Норма п.3 ст. 67.1 ГК РФ закрепила новые правила об удостоверении факта принятия общим собранием участников хозяйственного общества решения и состава участников общества, присутствовавших при его принятии.

Совершение действий по удостоверению факта принятия общим собранием участников хозяйственного общества решения и состава присутствующих на таком собрании участников общества, непосредственно связано с реализацией управленческой деятельности в данных корпоративных организациях, осуществляемой в описываемом случае таким органом управления, как общее собрание акционеров (участников). По своему смыслу такое удостоверение выступает элементом в последовательности совершения юридически значимых действий по принятию решения общим собранием участников (наряду с созывом общего собрания участников, формированием его повестки дня, проведением процедуры голосования), то есть выступает юридическим фактом в фактическом составе отношений по принятию решения высшим органом управления организации. Удостоверение обозначенных фактов необходимо для придания дополнительной достоверности фиксируемых фактов для третьих лиц. Неслучайно закон правила об удостоверении указанных фактов закрепил в норме ст. 67.1 ГК РФ, названной как «Особенности управления и контроля в хозяйственных товариществах и обществах».

Акты, отражающие удостоверенные факты принятия решения общим собранием участников хозяйственного общества и состав присутствующих на таком собрании лиц из числа участников общества, могут содержать в себе какие- либо ошибки или неточности. Например, можно представить, что субъект, удостоверяющий такие факты, не учтет кого-либо из присутствующих участников общества или неправильно укажет удостоверяемое решение конкретного участника общества, или допустит ошибку в указании количества голосов, отданных за принятие какого-либо решения. Возникает необходимость определения порядка разрешения спора, вытекающего из деятельности таких лиц, связанных с удостоверением указанных фактов. Связь такого спора с отношениями по управлению корпорацией налицо.

Выбор того вида производства, в рамках которого будет осуществляться судебное рассмотрение дела по поводу совершения или отказа в совершении нотариусом действий по удостоверению факта принятия решения общего собрания участников общества и состава принимавших участия в голосовании участников юридического лица, видится крайне непростым вопросом. Он напрямую связан с процессуальными различиями между исковым производством и рассмотрением заявлений о совершенных нотариальных действиях или отказе в их совершении, осуществляемых исключительно судами общей юрисдикции независимо от субъектного состава участников по правилам особого производства (гл.37 ГПК РФ). Разница проводится по признаку наличия спора о праве^[56]. Согласно норме ч.3 ст. 263 ГПК РФ, если при подаче заявления или рассмотрении дела в порядке особого производства устанавливается наличие спора о праве, подведомственного суду, суд выносит определение об оставлении заявления без рассмотрения, в котором разъясняет заявителю и другим заинтересованным лицам их право разрешить спор в порядке искового производства^[57].

Поэтому в случаях, когда нотариус отказал в совершении нотариальных действий по удостоверению фактов, указанных в ст. 67.1 ГК РФ, сама корпорация или ее участник вправе обратиться в суд с заявлением об оспаривании отказа в совершении нотариального действия. Также допустимо, на наш взгляд, рассмотрение заявления о неправильности совершенного нотариального действия по удостоверению указанных фактов, по правилам особого производства, если заявителем выступает участник корпорации, принимавший участие в совершении соответствующего удостоверения и при этом отсутствует спор о праве. В тех случаях, когда участник корпорации не принимал участия в голосовании общего собрания участников юридического лица, но его голос по каким-либо причинам был учтен, то оспаривание нотариального акта, удостоверяющего данный факт, возможно только в рамках искового производства, поскольку налицо спор о праве (необходимость защиты прав участника корпорации), а заинтересованное лицо не принимало участия в совершении нотариального действия.

Оспаривание нотариально удостоверенных фактов, перечисленных в ст. 67.1 ГК РФ, возможно в рамках искового производства тогда, когда заинтересованное лицо вместе с опровержением фактов заявляет иные требования, направленные на защиту нарушенного или оспоренного права, а опровержение факта необходимо для такой защиты. Как пишет Д.А. Фурсов, спор

0 праве всегда связан с установлением наличия или отсутствия нарушенного субъективного права и если спорные вопросы установления фактов рассматриваются через призму спора о праве, то в особом производстве не будет необходимости^[58]. В приведенном нами случае недостоверность факта, удостоверенного нотариусом, входит в предмет доказывания по иску. Например, по иску о признании крупной сделки организации недействительной акционер, который фактически не голосовал за одобрение соответствующей сделки, но по каким-либо причинам нотариус удостоверил его присутствие и голос на общем собрании акционеров, должен доказать факт своего отсутствия на голосовании наряду с другими обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, с учетом распределения доказательственного бремени по ст. 65 АПК РФ.

Нотариус не выступает субъектом корпоративных отношений, поэтому дело, в рамках которого оспариваются указанные факты, нельзя прямо отнести к корпоративным спорам. Поэтому, на наш взгляд, целесообразнее, принимая во внимание связь данных нотариальных действий с отношениями по управлению делами корпоративного юридического лица, рассматривать такие дела как некорпоративные дела, связанные с управлением или участием в корпорации при условии введения в законодательство данной категории. В том же случае, если этого не произойдет, дела об оспаривании нотариально удостоверенного факта принятия решения общим собранием участников корпорации и состава присутствующих на голосовании участников должны быть отнесены к корпоративным спорам по причине наличия связи между отношениями по удостоверению нотариусом обозначенных фактов и отношениями, складывающимися вокруг принятия управленческого решения в юридическом лице.

Мы уже отмечали на страницах настоящей работы, что АПК РФ не предусматривает рассмотрение в рамках особого производства дел по оспариванию нотариальных действий или отказа в их совершении. Обращение же в суд общей юрисдикции с заявлением об оспаривании нотариального действия по удостоверению принятого общим собранием участников коммерческого хозяйственного общества решения и числа принявших участие в собрании его участников, противоречит идее концентрации корпоративных споров, связанных с участием или управлением коммерческими организациями, в системе арбитражных судов.

В соответствии с ч.1 ст. 225.2 АПК РФ корпоративные споры, в которых фигурирует нотариус, рассматриваются по правилам искового производства, принимая во внимание отсутствие специального указания на рассмотрение дел об оспаривании совершенных нотариусом действий или отказа в их совершении в рамках особого производства. Определение таких дел как спорных не отвечает доктринальным представлениям о спорном характере дел (споре о субъективном праве), рассматриваемых в рамках искового производства. Но в виду отсутствия возможности оспаривания нотариальных действий в рамках особого производства в арбитражном процессе, а также указания нормы ст. 225.2 АПК РФ на то, что рассмотрение корпоративных споров осуществляется по правилам двух видов производств (искового и производства, возникающего из административных и иных публичных отношений) и, что особенно важно, связи данных дел с отношениями управления в корпорации, возможно некое отступление от положений процессуальной доктрины, разделяющей исковые дела и дела особого производства по признаку спорного характера отношений, из которых возник предмет судебного разбирательства ^[59]

Более правильным нам видится другое решение. Необходимо расширить круг дел, рассматриваемых арбитражными судами в рамках особого производства, за счет отнесения к ним дел по оспариванию совершенных нотариусом действий или отказа в их совершении, затрагивающих права и законные интересы заявителя в сфере экономической, в том числе предпринимательской деятельности. Дела об оспаривании совершенного нотариусом удостоверения принятия решения общим собранием участников коммерческого юридического лица и состава принимавших участие в голосовании участников такой организации или отказа в совершении нотариального действия следует рассматривать в рамках особого производства.

Еще одной новеллой материального гражданского законодательства стала норма п.5.2 ст. 64 ГК РФ, урегулировавшая отношения по распределению обнаруженного имущества уже ликвидированной организации, исключенной из единого государственного реестра юридических лиц. Согласно данной норме, заинтересованное лицо или уполномоченный государственный орган вправе обратиться в суд с заявлением о назначении процедуры распределения обнаруженного имущества среди лиц, имеющих на это право (п.5.2 ст. 64 ГК РФ).

Разумеется, проблема распределения обнаруженного после ликвидации организации имущества между ее бывшими участниками возникла до принятия соответствующей нормы в ГК РФ, однако ранее такие отношения напрямую нормами права не регулировались. Пробел в законе был восполнен. Новые правила обусловили постановку вопроса о том, являются ли дела о распределении обнаруженного имущества ликвидированной организации корпоративными спорами в том смысле, как их определяет норма ст. 225.1 АПК РФ, а также вопроса о виде производства, в рамках которого должны рассматриваться такие дела. Закон ограничился указанием, что распределение имущества осуществляется в судебном порядке на основании заявления заинтересованных лиц, под которыми, видимо, следует понимать бывших участников ликвидированной организации, которые имели соответствующий статус на момент внесения записи в реестр юридических лиц о ликвидации организации, а также уполномоченный государственный орган.

Право на распределение оставшегося после ликвидации коммерческой организации имущества закон связывает с наличием корпоративных прав участников в отношении юридического лица (п.8 ст. 63 ГК РФ), а также с правом на получение части имущества, оставшегося после расчетов с кредиторами, или его стоимости (пп.3 п.1 ст. 67 ГК РФ). По природе своей требование о предоставлении части имущества, сохраненного после ликвидации организации, носит обязательственный характер, но в основу такого права возложено право участия в организации. В этой связи считаем уместным привести мнение Д.В. Ломакина о том, что в подобных отношениях обязательственного характера акционер выступает уже не как участник общества, а как его кредитор особого рода, чье право требования обусловлено отношениями членства в организации

После того, как юридическое лицо было ликвидировано, о чем имеется соответствующая запись в едином государственном реестре юридических лиц, корпоративные отношения были прекращены, поскольку прекратилась правосубъектность самой организации. Весьма примечательно, что сам закон, ^[60] регулируя отношения по распределению оставшегося после ликвидации имущества пока еще существующего юридического лица, указывает на право учредителей (участников) организации на ликвидационную квоту (п. 8 ст. 63 ГК РФ), а в случае распределения обнаруженного имущества организации уже после ее ликвидации закон, предоставляя право на обращение с заявлением о распределении имущества, использует словосочетание «заинтересованные лица» (п. 5.2. ст. 64 ГК РФ). Право на часть распределяемого имущества организации, обнаруженного после ее ликвидации, вероятно, основано на ранее существовавшем праве участия в организации (корпоративном праве) и праве требования в отношении организации, возникшем в связи с внесением имущества участника организации в ее уставный капитал. Объем правомочий, при этом, влияет на определение размера доли в уставном капитале (ст. 67 ГК РФ; пп.2 п.1 ст. 66 ГК РФ).

Норма ст. 225.1 АПК РФ к числу корпоративных относит споры, связанные с управлением корпорацией или участием в ней, то есть подразумевает такие разногласия, которые возникают в отношении существующей на момент их возникновения организации, а также споры, связанные с осуществлением управленческих полномочий организации, даже если осуществляющее такие полномочия лицо на момент возникновения спора уже не входит в орган управления или не выполняет соответствующих полномочий. Например, споры по иску к бывшему директору о возмещении причиненных организации убытков при осуществлении им управленческой деятельности следует рассматривать в качестве корпоративных по причине существования корпорации как претерпевающего убытки субъекта и причинения убытков в рамках принятия управленческих решений.

К числу споров, связанных с ликвидацией юридического лица (п.1 ст. 225.1 АПК РФ) относятся такие разногласия, которые возникают в ходе осуществления соответствующей процедуры, то есть до момента, когда организация прекратит свою деятельность, поэтому нельзя отнести к числу таковых дела, связанные с распределением обнаруженного уже после ликвидации организации имущества.

Именно поэтому, на наш взгляд, дела о распределении имущества, обнаруженного уже после ликвидации организации, не могут отвечать критериям, используемым для определения корпоративного спора.

Вопрос о том, в порядке какого вида производства надлежит рассматривать заявление о распределении такого имущества, также видится нам крайне актуальным. Законодатель указывает в п. 5.2 ст. 64 ГК РФ лишь на то, что заинтересованные лица вправе обратиться в суд с соответствующим заявлением (а не иском). По смыслу данной процедуры суд должен привлечь к распределению обнаруженного имущества всех заинтересованных лиц. То есть сам суд не распределяет такое имущество, а ограничивается лишь назначением такой процедуры. Само распределение имущества подчиняется правилам, регулирующим отношения по ликвидации юридических лиц. Из нормы п. 5.2 ст. 64 ГК РФ вытекает, что суд для этого назначает арбитражного управляющего.

С одной стороны, распределение обнаруженного имущества ликвидированной организации может происходить и без спора о праве. Само юридическое лицо уже прекратило свое существование. Заинтересованные лица обосновывают свои притязания на имущества посредством предоставления доказательств, свидетельствующих о размерах их долей в уставном капитале организации на момент ее ликвидации. Следует заметить, что на момент ликвидации организации в ней вообще могло участвовать всего лишь одно лицо, и в таком случае его заявление может не затронуть прав иных лиц.

Однако можно представить и возникновения спора по таким делам, если, к примеру, одно из заинтересованных лиц не согласиться с тем, как будет распределено имущество. Спор может возникнуть с участием третьих лиц, являющихся фактическими владельцами имущества, сохранившегося после ликвидации организации, и предметом спора может служить наличие прав на имущество у ликвидированной организации на момент утраты ею правосубъектности.

Материальное и процессуальное законодательство не содержат прямого ответа на вопрос, как в таких случаях заинтересованное лицо должно отстаивать свои права. Видимо, такие споры должны рассматриваться в рамках искового производства, поскольку они являются спорами о праве.

Дела о распределении оставшегося после ликвидации организации имущества носят потенциально спорный характер, но на момент подачи соответствующего заявления спора о праве как такового нет.

Если предположить, что соответствующее заявление о распределении обнаруженного после ликвидации организации имущества, ей принадлежавшего, подлежит рассмотрению в порядке искового производства, то совершенно неясно, кто будет выступать ответчиком, поскольку сама организация прекратила существование, лица, бывшие участниками на момент ликвидации организации, не могут рассматриваться в качестве субъектов, нарушивших или оспаривающих субъективные права, да и самого спора на момент обращения в суд нет, поскольку заявитель по смыслу п. 5.2 ст. 67 ГК РФ требует лишь начала процедуры распределения имущества. Такой спор может возникнуть в дальнейшем. Сама такая процедура по содержанию совершаемых в ее рамках действий не связана с разрешением возникших имущественных споров, а вмещает в себя иные действия, связанные с назначением арбитражного управляющего, привлечением заинтересованных лиц, проверкой наличия достаточных средств, необходимых для осуществления процедуры.

Особое производство, на наш взгляд, более соответствует существу совершаемых судом и лицами, участвующими в деле, процессуальных действий по рассмотрению заявлений о распределении обнаруженного после ликвидации организации имущества. Как известно, особое производство характеризуется отстутсвием спора о праве. Однако АПК РФ ограничился отнесением к данному виду производства только дел об установлении имеющих юридическое значение фактов. Распределение обнаруженного после ликвидации организации имущества представляет собой деятельность по установлению ряда юридических фактов (принадлежность имущества организации; членство заявителя и других лиц в организации на момент ее ликвидации; размер долей бывших участников в ее уставном капитале и т.д.), в той степени, в которой любое разбирательство спора сводится к установлению обстоятельств и квалификации их как юридических фактов, имеющих значение для разрешения спора. Рассмотрение заявления о распределении имущества ликвидированного юридического лица явно не ограничивается установлением одного или нескольких юридических фактов, а включает в себя и иные действия (проверка наличия необходимого имущества, назначение арбитражного управляющего), которые не позволяют отнести соответствующую категорию дел к производству по установлению юридически значимых фактов.

Поэтому, по нашему мнению, законодатель, приняв соответствующую новеллу в ГК РФ, по сути создал предпосылку к формированию новой процедуры, реализуемой в судебном порядке, которая формально не умещается в рамки ни одного из видов производств, установленных АПК РФ, принимая во внимание предметное ограничение в арбитражном процессе особого производства рассмотрением дел по установлению юридически значимых фактов. Однако, полагаем, что суть действий, совершаемых при рассмотрении заявлений о распределении обнаруженного после ликвидации организации имущества, и изначальное отсутствие спора о праве указывают на близость таких дел к особому производству.

Законодателю надлежит детально урегулировать требование к содержанию заявления, которое подает заинтересованное лицо, порядок осуществления процессуальных действий по привлечению всех заинтересованных лиц в процесс (кто это должен делать: суд или заявитель, на данный момент, неясно), выбор арбитражного управляющего, определить порядок, в котором должны рассматриваться все споры, возникшие в связи с распределением имущества. Подчинение правилам особого производства дел по распределению обнаруженного имущества ликвидированной организации означает, что при обнаружении спора о праве такие дела должны рассматриваться в исковом производстве. Следовательно, иски по спорам о распределении обнаруженного имущества организации должны рассматриваться в отдельном судебном процессе.

Другим вариантом регламентирования отношений может быть установление правила, что возникшие в ходе распределения имущества споры подлежат рассмотрению судом в рамках уже начатого производства по распределению обнаруженного имущества по аналогии с производством по делам о несостоятельности (банкротстве). Подобное регулирование возможно в случае, если дела такого вида не будут отнесены к особому производству.

Важным является решение вопроса о территориальной подсудности таких дел. Варианты определения подсудности могут быть различны: место жительства заявителя, место нахождения обнаруженного имущества, последнее место нахождения организации до того, как она была ликвидирована, место нахождения недвижимого имущества. Также требуется четкое закрепление

подведомственности таких дел арбитражным судам (путем указания в ст. 33 АПК РФ).