Глава 2. Классификации юридических фактов

Полная и всесторонняя характеристика различных видов юридических фактов в гражданском праве может быть наилучшим образом достигнута по­средством приведения их в строгую логическую систему, то есть путем класси­фикации.

Отправляясь в изучение классификаций юридических фактов, нельзя не подчеркнуть, что подразделение юридических фактов по признаку зависимости их от человеческой воли традиционно признается основной классификацией в теории юридических фактов⁷³. Но эта классификация не является универсаль­ной.

Создать одну общую (универсальную) классификацию юридических фак­тов вообще невозможно, поскольку в такой классификации должно было бы ис­пользоваться одновременно несколько признаков (критериев). О.А. Красавчи­ков, критикуя стремление юристов использовать одновременно два и более кри­териев для построения единой классификации, писал: «Ценность всякой клас­сификации, в том числе и классификации юридических фактов, отчасти в том и состоит, что все классифицируемые явления систематизируются по одному за­ранее избранному признаку подразделения, систематизации. В противном слу­чае классификация теряет свой научный характер и практическое значение; она становится произвольным, случайным нагромождением явлений и фактов, ве­щей и обстоятельств. ... Поэтому трудно признать обоснованными попытки сделать «универсальной» одну, хотя и весьма совершенную, в частности, «воле­вую» классификацию путем одновременного использования двух признаков в одном акте разграничения»⁷⁴.

О.Л. Красавчиков считает, что основанная на «волевом» признаке классификация юридических фактов является главной классификацией, которая учитывает характерные черты и сущность классифицируемого пред­мета, призвана служить определяющей сущность и юридическую природу каждого отдельного юридического факта. При этом ученый допускает проведение классификации юридических фактов и по другим признакам: по юридическим последствиям, по форме их проявления (а для юридических действий и по форме из выражения), по завершенности тех или других явлений, составляющих существо того или другого факта (Красавчиков О.А.

⁷⁴Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 86-87.

79

Таким образом, юридические факты могут быть разделены по различным классификационным признакам (критериям), и литература позволяет обнару­жить большое количество классификаций, имеющих собственный (и единст­венный) критерий, который используется для их подразделения.

Выбор критерия классификации определяется теми задачами, которые по­ставлены при проведении самого исследования. Например, юридические факты классифицируют в зависимости от закрепления их в объективной форме. Безус­ловно, юридические факты, представляющие собой реальные жизненные об­стоятельства, не всегда могут быть оформлены документально, и формы их за­крепления могут быть различными: те, которые оформлены документами, маг­нитными записями, фотографиями и иным образом, признают оформленными; те, которые существуют в незафиксированном виде, - неоформленными.

За основу классификации юридических фактов берутся и иные критерии, и поэтому, как было сказано, в цивилистической науке существует немало раз­личных классификаций юридических фактов. К сожалению, нередко правоведы забывают о том, что классификация тогда целесообразна и значима, когда она подтверждена практикой и основана на фактах.

Выискивать и рассматривать все возможные классификации юридических фактов нет необходимости . Думается, для целей настоящего исследования достаточно ограничиться подробным анализом основных систематизации юри­дических фактов по квалификационным критериям, избранным С.С. Алексее­вым⁷⁶, которых он насчитывает четыре:

1) последствия, к которым приводит юридический факт;

2) форма юридических фактов (положительные и отрицательные);

3) характер действия юридического факта (факты ограниченного (одно­кратного) действия и факты-состояния);

Обзоры возможных классификаций юридических фактов даны в работах: Горюнова Е.Н. Диалектика юридических фактов в системе правовых норм.

⁷⁶Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Свердловск, 1964. С. 157-171; Он же. Проблемы теории права: Основные вопросы общей теории социалистического права. Курс лекц. в 2-х т. Т. 1. Свердловск, 1972. С. 341-370.

80

4) характер связи факта с индивидуальной волей лиц (юридические собы­тия и юридические действия).

Классификация по последствиям, к которым приводит юридический факт. Несомненный интерес в рамках настоящего исследования представляет широко распространенная классификация юридических фактов по критерию последствий их наступления.

Традиционно по этому критерию юридические факты подразделяются на правообразующие, правоизменяющие и правопрекращающие (исходя из того, что всякое гражданское правоотношение в своем движении, как правило, про­ходит три этапа - возникновение, изменение и прекращение).

К правообразующим юридическим фактам относят те из них, которые вы­зывают возникновение гражданского правоотношения, «вдыхают жизнь» в пра­воотношение⁷⁷. Среди них обычно называют гражданско-правовые сделки, при­чинение вреда, публичные акты и т.п. Правоизменяющие юридические факты влекут за собой изменение уже существующих гражданских правоотношений: изменения обнаруживаются в субъектном составе или содержании правоотно­шения, которые происходят, при том что само гражданское правоотношение в целом сохраняется (соглашение об изменении условий договора, замене его объекта и т.д.). Правопрекращающими в гражданском праве называют такие юридические факты, которые влекут прекращение гражданских правоотноше­ний в целом. К этой разновидности юридических фактов относят, например, ги­бель индивидуально-определенной вещи, потребление вещи, исполнение воз­ложенной обязанности, смерть лица, слияние должника и кредитора в одном лице, соглашение сторон о расторжении договора и т.п.

В литературе издавна подразделяют основания возникновения права собственности на первоначальные и производные, и столь же долго ведется дискуссия о критерии этого разграничения.

81

В литературе высказывается мнение о том, что подразделение юридиче­ских фактов на правообразующие, правоизменяющие и правопрекращающие в значительной мере является условным, поскольку в разных ситуациях одни и те же юридические факты могут выступать как в роли фактов правообразующих, так и в роли правоизменяющих или правопрекращающих⁷⁸.

Например, сделка купли-продажи вещи является фактом правообразую-щим в отношении покупателя и правопрекращающим - в отношении продавца. Смерть гражданина будет правопрекращающим фактом во всех гражданских правоотношениях с его участием, в которых недопустимо правопреемство; и одновременно правообразующим - для наследственных отношений, правоизме-няющим - для правоотношения по социальному найму жилого помещения⁷⁹. Цессию (ст. 382 ГК РФ) нередко относят одновременно к правообразующим, правопрекращающим и правоизменяющим юридическим фактам, поскольку, как отмечает О.А. Красавчиков, при рассмотрении одного и того же правоотно­шения «с точки зрения прав и обязанностей двух и более субъектов, то окажет­ся, что правоотношение может одновременно возникать для одного, прекра­щаться для другого и изменяться для третьего»⁸⁰.

Но более важным представляется подчеркнуть то, что граница между звеньями данной классификации настолько размыта, что ученые подчас затруд­няются отнести юридический факт к той или иной группе.

В частности, большие трудности вызывает определение места новации. Одни правоведы указывают на то, что этот юридический факт, прекращая пра­воотношение, одновременно является и основанием возникновения другого правоотношения; и вследствие исполнения этим фактом одновременно роли факта, прекращающего правоотношение и образующего новое правоотношение между теми же сторонами, допускают его отнесение именно к фактам правоиз-

⁷⁸ Такое мнение вслед за С.С.

⁷⁹ П.А. Якушев считает правильным разграничивать правопрекращающие юридические факты на факты, не влекущие правопреемство, и факты, влекущие правопреемство. При этом последние, как он указывает, будут одновременно являться и правообразующими фактами (Якушев П.А. Указ. соч. С. 23).

⁸⁰ Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 77.

82

меняющим. Другим правоведам такая позиция представляется далеко не безу­пречной по той причине, что правоизменяющие факты все же подразумевают сохранение прежнего правоотношения, а в рассматриваемом случае граждан­ское правоотношение прекращается; и они относят новацию к правопрекра-щающим фактам, но при этом - к фактам «относительно-прекращающим»⁸¹.

К названной группе относительно-прекращающих юридических фактов нередко относят и юридические факты, влекущие перемену носителей конкрет­ного субъективного права в субъективном правоотношении, и здесь обнаружи­вается совершенная путаница.

Так, рассмотренная выше цессия представляет собой юридический факт, влекущий перемену носителя субъективного права в обязательственном право­отношении, и это традиционно признается изменением обязательственного пра­воотношения (в отношении прежнего кредитора это может быть правопрекра-щающий факт, а в отношении нового - правообразующий). С другой стороны, дарение вещи также является юридическим фактом, влекущим перемену носи­теля субъективного права в вещном правоотношении, то есть перемену собст­венника вещи, и этот факт, несомненно, большинство отнесет к фактам право-прекращающим для дарителя (и одновременно правопорождающим - для ода­ряемого).

В связи с изложенным нельзя обойти вниманием и ведущуюся дискуссию относительно существования кроме правообразующих, правоизменяющих и правопрекращающих юридических фактов еще одной группы.

⁸¹К фактам «абсолютно-прекращающим» относят обычно те юридические факты, которые окончательно уничтожают права. Анализируя эту группу юридических фактов, О.А. Красавчиков говорит о том, что «специ­фичность данных фактов состоит в том, что они, прекращая право известного лица, не влекут за собой перене­сения этого права на другое лицо» (Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 88).

См. об этом, например: Гордон В.М. Основания иска в составе изменения исковых требований. СПб., 1902. С. 129; Клеіінман А.Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. С. 34-35; Рясенцев В.А. Юридические факты в семейном праве СССР // Ленинские идеи и новое законодательство о браке и семье: тез. докл. науч. конф. Саратов, 1969. С. 49.

83

Противниками выделения группы «правопрепятствующих фактов» выска­зывается замечание о том, что определение юридического факта как факта, с ко­торым норма связывает наступление юридических последствий, вряд ли допус­кает отнесение к ним таких обстоятельств, «свойство которых состоит именно в том, что они не влекут правовых последствий»⁸³.

Допуская существование обстоятельств, которые в реальных ситуациях служат препятствием наступлению другого юридического факта, иногда гово­рят о том, что такого рода обстоятельства во многих случаях рассматриваются одновременно и в качестве правоизменяющих или правопрекращающих фактов. Например, просрочка заказчика (кредитора) по исполнению обязанности по пе­редаче строительных материалов преграждает подрядчику (должнику) возмож­ность исполнить его обязательство по договору строительного подряда. И эта просрочка кредитора в силу ст. 406 ГК РФ дает должнику право на возмещение причиненных просрочкой убытков, а в соответствии с п. 2 ст. 719 ГК РФ - пра­во отказаться от исполнения договора и потребовать возмещения убытков. То есть просрочка заказчика в рассмотренном случае препятствует наступлению такого юридического факта, как прекращение договора надлежащим исполне­нием: в первом случае она является правоизменяющим юридическим фактом (наделяет подрядчика правом требовать возмещения убытков); а во втором -правопрекращающим (допускает прекращение обязательства из договора под­ряда при условии возмещения возникших убытков).

В других ситуациях юридические факты, препятствующие наступлению других юридических фактов, признают отражением отсутствия правопорож-дающих фактов, поскольку юридический состав вынужден «дожидаться» на­ступления необходимого юридического факта (например, отсутствие согласия общего собрания акционерного общества на совершение крупной сделки, безус­ловно, является преградой для совершения обществом такой сделки). И в связи с этим О.А. Красавчиков возражает против выделения правопрепятствующих фактов в отдельную категорию, указывая, что правопрепятствующее значение

⁸³Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 172.

84

такого рода юридических фактов является «оборотной стороной» правопорож-дающих фактов⁸⁴.

Резюмируя все вышесказанное, можно говорить о том, что четкое одно­значное и окончательное подразделение юридических фактов на правообра­зующие, правоизменяющие, правопрекращающие и правопрепятствующие не­возможно. И поэтому такое группирование не может служить средством систе­матизации юридических фактов, которым является всякая классификация. Вследствие этого подразделение юридических фактов на правообразующие, правоизменяющие, правопрекращающие, правопрепятствующие вообще не мо­жет быть признано классификацией по критерию последствий наступления юридического факта.

Однако, бесспорно, нельзя отрицать, что юридические факты, взаимодей­ствуя между собой, влекут в одних случаях образование прав и обязанностей, в других - прекращение прав и обязанностей, в третьих - препятствуют наступ­лению иных юридических фактов и т.п. И здесь, несомненно, речь идет о вы­полнении юридическими фактами разнообразных динамических функций⁸⁵, то есть о воздействии юридических фактов друг на друга и на гражданское право­отношение.

Анализ функций юридических фактов позволяет уяснить взаимодействие юридических фактов между собой в юридическом составе и возможность влия­ния единичных юридических фактов или целых юридических составов на граж-данское правоотношение . Иными словами, большое практическое значение имеет исследование именно функций юридических фактов, которых одновре­менно можно увидеть за каждым юридическим фактом несколько, чему было приведено немало примеров ранее.

⁴Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 90. При этом ученый под­черкивал, что категория юридических фактов, препятствующих наступлению других юридических фактов, во­все не имеет права на самостоятельное существование в материальном праве.

⁸⁵ Функция: 1. В философии: явление, зависящее от другого и изменяющееся по мере изменения этого другого явления... 4. Роль, значение, назначение (Ожегов СИ. Указ. соч. С. 856).

⁸⁶ О специальных функциях юридических фактов, которые связаны с включением их в качестве элемен­ тов в юридические составы см.: Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. С. 61-62.

85

Так, юридические факты могут одновременно выполнять функции право-прекращения и правообразования, либо правообразования, правоизменения и правопрекращения; либо правовосстановления и правообразования; либо пра­вообразования и правопрепятствования и т.п. Словом, один и тот же юридиче­ский факт может выполнять одновременно две и более функций. Но классифи­цировать юридические факты в зависимости от выполняемых ими функций, как

on

показала практика, бесперспективно .

Сказанное ранее, впрочем, вовсе не означает отсутствие надобности в классификации по критерию последствий наступления юридического факта. Только классификационным критерием должны выступать не функции юриди­ческих фактов, а непосредственно юридические последствия, возникающие вследствие наступления юридических фактов. А таких последствий можно на­считать всего два. Это:

1) движение гражданского правоотношения;

2) иные юридические последствия, не предполагающие движение граж­данского правоотношения.

Как уже было доказано ранее, юридические факты могут не только влиять на движение гражданского правоотношения (влечь его возникновение, измене­ние или прекращение), но и вызывать иные последствия. Это последствия про­явления гражданской правосубъектности и совершения действий по защите на­рушенных или оспоренных субъективных гражданских прав. С учетом этого в зависимости от наступающих юридических последствий юридические факты могут делиться на:

- правовоздействующие (как правило, их называют правопорождающими, но это название не совсем точно отражает их существо);

- правопозитивные (они не влияют на движение правоотношения, но вле­кут юридические последствия, которые «не безразличны» праву).

⁸⁷Проводя в достаточной мере условную аналогию, можно указать, что задаток рассматривается как вы­полняющий три функции: доказательственную (он служит доказательством факта заключения договора), пла­тежную (он засчитывается в счет причитающихся по договору платежей) и обеспечительную (обеспечивает вы­полнение обязательства). Классифицировать задаток в зависимости от выполняемой им функции - задача труд­новыполнимая, если вообще возможная.

86

Отнесение юридического факта к группе правовоздействующих фактов (к фактам, воздействующим на движение гражданских правоотношений) вряд ли вызовет серьезные затруднения.

Другое дело группы правопозитивных юридических фактов: в литературе они вовсе не исследовались. Для создания ориентира можно указать, что к этим группам относятся те из юридических фактов, которые влекут предусмотренные нормой права юридические последствия, не воздействуя при этом на движение гражданского правоотношения. Это и предъявление искового требования, и за­явление возражений⁸⁸, и виндикационное требование, и применение мер опера­тивного воздействия (в некоторых случаях), и заключение арбитражного согла­шения и т.п.

Допустимость классификации по форме проявления юридических фактов. Науке гражданского права давно известна, хотя она редко упоминается в цивилистических работах, классификация юридических фактов на положи­тельные и отрицательные (иногда их именуют соответственно позитивными и негативными).

Для подразделения юридических фактов в рамках этой классификации ис­пользуют такой критерий, как форма проявления юридических фактов. При этом в качестве основы этой классификации указывают обычно на способ связи права с явлением действительности. То есть, указывая, что право может связы­вать возникновение последствий как с существованием некоторого явления (об­стоятельства), так и с его отсутствием, утверждается, что в первом случае юри­дический факт будет положительным (или позитивным), во втором случае - от­рицательным (или негативным).

Рассматриваемая классификация, бесспорно, представляет немалый теоре­тический интерес, однако она является не классификацией юридических фактов (реальных жизненных обстоятельств), и даже не правовых моделей обстоя-

⁸⁸Указанные действия вовсе не являются действиями исключительно процессуальными (см. об этом под­робнее: Рожкова М.А. Средства и способы правовой защиты сторон коммерческого спора. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 183-203,214-227).

87

тельств, а делением норм права в зависимости от способа их выражения. И в связи с этим следует поддержать вывод Н.В. Зернина, который пишет следую­щее: «Не имеют права на самостоятельное существование так называемые от­рицательные юридические факты, поскольку правовые последствия не могут связываться с тем, чего нет. Факт - это явление наступившее. Иллюзию отрица­тельных фактов создает своеобразный технико-юридический прием»⁸⁹.

Таким образом, не может иметь места группирование юридических фак­тов (реальных жизненных обстоятельств) на те, которые есть и те, которые от­сутствуют. Однако с точки зрения исследования закрепления в нормах права аб­страктных моделей обстоятельства данная классификация представляет инте­рес, поскольку право нередко связывает наступление каких-либо последствий именно с отсутствием некоторых обстоятельств.

Итак, под (условным) термином «положительный юридический факт» следует понимать правовую модель обстоятельства, с наступлением которой нормы гражданского права связывают определенные последствия. «Положи­тельные юридические факты» - это большинство закрепленных в нормах права моделей обстоятельств, к которым можно отнести публичные акты, явления стихийного характера, причинения вреда, факты исполнения обязательства и т.д.: с их наступлением или совершением норма права связывает возникновение каких-либо последствий.

Сущность положительных фактов достаточно ясна и не требует много­словных дополнительных пояснений, чего нельзя сказать о фактах отрицатель­ных.

Рассмотрение «отрицательных юридических фактов» можно, вероятно, начать с обозначения позиции P.O. Халфиной, которая писала следующее: «То, что автор (С.С. Алексеев. - М.Р.) называет отрицательными фактами, является, по существу, обстоятельствами, препятствующими тому, чтобы определенное другое обстоятельство могло выступить в качестве юридического факта. Поэто-

⁸⁹Зернин Н.В. Юридические факты в советском авторском праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. -Свердловск, 1984. С. 14.

88

му нет оснований эти препятствия рассматривать как юридический факт, хотя бы и отрицательный»⁹⁰.

С этим мнением сложно согласиться. Как уже было доказано ранее, «пра-вопрепятствование» представляет собой одну из функций юридического факта, которая вовсе не может объединять группу юридических фактов. А кроме того, отождествление понятий «правовая модель обстоятельства» и «юридический факт», по сути, препятствует проникновению в существо рассматриваемой кате­гории.

Итак, говоря об «отрицательных юридических фактах», под этим понима­ют отсутствие определенного обстоятельства, которое норма гражданского пра­ва рассматривает в качестве обязательного условия для наступления определен­ных последствий. То есть норма права связывает последствия с наличием пра­вовой модели обстоятельства, но при условии обязательного отсутствия иного обстоятельства (иных обстоятельств).

Таковы, например, положения п. 4 ст. 22¹ Федерального закона «О госу­дарственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимате­лей», предусматривающего, что зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя может быть гражданин, обратившийся за регистрацией, при условии, что:

- он не должен быть уже зарегистрирован в таком качестве;

- не истек годичный срок со дня принятия судом решения о признании его несостоятельным (банкротом) в связи с невозможностью удовлетворить требо­вания кредиторов, связанные с ранее осуществляемой им предпринимательской деятельностью;

- не истек годичный срок со дня принятия судом решения о прекращении в принудительном порядке его деятельности в качестве индивидуального пред­принимателя,

- не истек срок, на который он по приговору суда был лишен права зани­маться предпринимательской деятельностью.

⁹⁰Халфина P.O. Указ. соч. С. 287.

89

В отсутствие всех поименованных в данной норме права обстоятельств можно говорить о том, что требуемый «отрицательный юридический факт» имеет место: и в этом случае (при условии отсутствия всех указанных обстоя­тельств) в реальной действительности могут возникать предусмотренные нор­мой права последствия. Если же любое из поименованных в норме права об­стоятельств существует (например, гражданин уже ранее зарегистрирован в ка­честве индивидуального предпринимателя), то предъявляемое нормой права требование не соблюдено и требуемого «отрицательного юридического факта» нет.

Таким образом, отсутствовать должен не сам «отрицательный юридиче­ский факт», а то обстоятельство, которое составляет его содержание .

Например, возникновение права собственности на находку поставлено в зависимость от нескольких «отрицательных юридических фактов»: если лицо, управомоченное получить эту вещь, не установлено или само не заявит о своем праве на вещь нашедшему ее лицу либо в милицию или орган местного само­управления (п. 1 ст. 228 ГК РФ). Наличие любого из указанных обстоятельств (будь то заявление собственника вещи или установление собственника вещи милицией) свидетельствует об отсутствии «отрицательного юридического фак­та» и, следовательно, препятствует наступлению указанного последствия (то есть препятствует возникновению у нашедшего эту вещь лица права собствен­ности на нее). И напротив, отсутствие всех поименованных в норме права об­стоятельств позволяет говорить о наличии «отрицательного юридического фак­та» и влечет указанное юридическое последствие (возникновение права собст­венности на эту вещь у нашедшего ее лица).

Раскрывая значимость рассмотренных категорий для целей настоящего исследования, можно говорить о том, что «положительный юридический факт» представляет собой нормальную правовую модель обстоятельства, обычно ус­танавливаемую гипотезой нормы права. В то же время «отрицательный юриди­ческий факт» есть предусмотренное нормой права требование к наступлению

⁹¹Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 92.

90

обстоятельства - требование, соблюдение которого необходимо для признания юридического факта наступившим и возникновения из него юридических по­следствий. В этих условиях отсутствие обстоятельств, составляющих содержа­ние «отрицательного факта», будет входить в состав юридического факта.

Классификация по характеру действия юридического факта. Распро­странение получила и классификации юридических фактов по характеру воз­действия. Однако ее нельзя назвать получившей широкое распространение, при том что данная классификация, несомненно, заслуживает пристального внима­ния.

Говоря о характере действия, под ним обычно подразумевают такой кри­терий, как однократность или продолжительность воздействия юридических фактов, который предусматривает их подразделение на факты ограниченного (однократного) действия и факты-состояния (длящиеся факты).

Существование фактов ограниченного (или однократного) действия не вызывает возражений, поскольку они составляют основную массу юридических фактов гражданского права. Их особенностью признается то, что они вызывают юридические последствия в каждом конкретном случае в результате однократ­ного воздействия. Например, заключение договора, причинение вреда и т.д.

Учитывая обозначенную особенность их воздействия, следует согласиться с высказываемой в литературе точкой зрения о том, что более точным было бы называть рассматриваемую группу юридических фактов как «факты однократ­ного действия», избегая, таким образом, использования слова «ограниченного». Это объясняется тем, что «последнее понятие наводит на мысль об ограничен­ности самих последствий, которые эти факты вызывают»⁹², хотя юридические факты, составляющие рассматриваемую группу, вызывают вовсе не ограничен­ные последствия. Последствия, порождаемые этими фактами, весьма широки: от возникновения гражданского правоотношения (заключение договора, приоб­ретение акций акционерного общества) до его прекращения (уничтожение иму-

⁹~ Баринов О.В. Классификация юридических фактов и их значение в трудовом праве. С. 76.

91

щества). Кроме того, упоминание об однократности действия юридического факта этой группы позволяет более выпукло обозначить его разницу с группой фактов-состояний.

И здесь необходимо отметить, что в отличие от общепризнанной группы фактов однократного действия положение фактов-состояний (длящихся фактов) в системе юридических фактов не является однозначным. Более того, вопрос о классификации фактов-состояний является одним из наиболее дискуссионных.

Наибольшее распространение, пожалуй, получила идея о выделении со­стояний в рамках классификации по «волевому» признаку (эта классификация будет рассмотрена далее), где им было определено место наряду с событиями и действиями в качестве особого звена⁹³. Состояния определяли как относительно стабильные обстоятельства, которые существуют длительное время, порождая непрерывно или периодически определенные юридические последствия. К ним относили, в частности, естественные свойства вещей (неделимость, потребляе­мость, принадлежностный характер), состояние в родстве или в браке, несовер­шеннолетие, нетрудоспособность и т.д.

Другая группа правоведов высказывала мнение о том, что состояние, как некий длящийся процесс, является предпосылкой правоотношений, но не может. рассматриваться в качестве юридического факта; при этом высказывалось умо­заключение о том, что юридическим фактом является не состояние само по се­бе, а те изменения, которые оно претерпевает (возникновение или прекраще­ние)⁹⁴. Из дальнейших рассуждений сторонников этой позиции следовало, что если и относить состояние к числу юридических фактов, то «совершенно оче­видно, что нельзя классифицировать юридические факты на действия, события и состояния. Действия отличаются от событий по тому признаку, что первые за­висят от человеческой воли, а вторые - нет; состояния же отличаются от дейст-

См. например: Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. С. 629; Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 13-14. А.К. Стальгевич указывает, что идея о необходимости выделения состояния как разновидности юри­дических фактов была высказана им в диссертации «Введение в изучение государства и права» еще в 1940 г. (Стальгевич А.К. Некоторые вопросы теории социалистических правоотношений // Советское государство и право.- 1957.-№2.-С. 31).

⁹⁴Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 288.

92

вий и событий своим длящимся характером, т.е. по совершенно другому при­знаку»⁹⁵.

Последнее замечание представляется весьма ценным, особенно с учетом того, что даже и сторонники выделения состояний в качестве особого звена в классификации по «волевому» признаку признавали, что состояния могут иметь как волевой характер (присущий действиям), так и неволевой характер (свойст­венный событиям). Именно здесь обнаруживается проблема «сопряжения» группы состояний с действиями и событиями, которую можно проиллюстриро­вать следующими примерами.

Так, нетрудоспособность по причине заболевания традиционно рассмат­ривается как событие (юридический факт, не зависящий от воли человека). В том случае, если она длится один день, можно ли с учетом данного ранее опре­деления рассматривать ее как состояние? Представляется, что, отправляясь от краткости времени ее существования, отнести ее в группу состояний (длящихся фактов) достаточно проблематично, но можно признать ее фактом однократного действия. Но если временная нетрудоспособность «затягивается», то она пере­ходит из группы фактов однократного действия в группу фактов-состояний. Та­ким образом, один и тот же юридический факт «мигрировал» в рамках «воле­вой» классификации в зависимости от продолжительности воздействия - иного критерия, нежели наличие воли.

Проиллюстрировать указанное можно и на примере сопоставления обыч­ного гражданско-правового договора с так называемым генеральным догово­ром. Первый договор влечет «однократное» возникновение обязательства (обя­зательственного правоотношения). Второй (длящийся) договор предусматрива­ет заключение на его основании и во исполнение ряда однотипных договоров⁹⁶, то есть выступает тем самым фактом-состоянием (длящимся фактом), который существует определенное время и в сочетании с другими юридическими факта-

⁹⁵ Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 174.

⁹⁶ Это, например, направленные на организацию перевозок грузов годовые договоры перевозчиков с гру­ зоотправителями, служащие основанием для последующего заключения договоров перевозки конкретных гру­ зов; договоры участников межбанковских отношений об организации расчетов по конкретным будущим сдел­ кам купли-продажи валюты или ценных бумаг и т.д.

93

ми периодически способствует возникновению новых юридических последст­вий.

Думается, изложенное позволяет согласиться с тем, что в «роли» состоя­ния могут выступать и действия, и события, причем факты-состояния «являются по своей сути либо повторяющимися действиями, либо длящимися событиями. Ничего иного состояния представлять собой не могут» . И в этих условиях без­условной поддержки заслуживает вывод С.С. Алексеева о необходимости рас­сматривать состояние как звено в особой (самостоятельной) классификации юридических фактов по характеру действия, но не в рамках классификации по «волевому» признаку, предусматривающей разграничение юридических фактов на события и действия⁹⁸.

Установив, таким образом, что факты-состояния есть группа юридических фактов в самостоятельной (рассматриваемой) классификации, следует указать, что неделимость, потребляемость, принадлежностный характер вещей, нахож­дение в родстве и прочие характеристики самого жизненного обстоятельства, его субъектов или объектов не могут быть разграничиваемы по указанному кри­терию характера воздействия. Это объясняется тем, что указанные характери­стики (равно как и иные свойства, признаки и т.п.) являются элементами состава¹ юридического факта, но они не могут рассматриваться как самостоятельные юридические факты, о чем уже говорилось ранее.

В рамках настоящей главы нельзя также оставить без внимания весьма серьезно обсуждаемую в литературе проблему разграничения состояния и для­щегося правоотношения. Однако здесь не будет предприниматься попытка оты­скать критерий для проведения указанного разграничения. Для решения этой проблемы важным является то, что гражданское правоотношение представляет собой общественное отношение, урегулированное нормами гражданского права, которое не может одновременно рассматриваться в качестве жизненного об­стоятельства, с которым норма права связывает наступление юридических по-

Баринов О.В. Классификация юридических фактов и их значение в трудовом праве. С. 74. Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. С. 157, 160.

94

следствий, - юридического факта. Отождествление понятий «правоотношение» и «юридический факт» демонстрирует непонимание существа основных пра­вовых категорий.

Всякое правоотношение, как долговременно длящееся, так и кратковре­менное может выступать только как одна из предпосылок (общих предпосылок) наступления юридических последствий. И не только ошибочны, но и вредны для теории гражданского права утверждения о необходимости включения граж­данского правоотношения в число юридических фактов, а также предложения о выделении «фактов-правоотношений», которые представляют собой производ­ные юридические факты, вторичные к определенным группам обстоятельств".

Результатом смешения понятий «правоотношение» и «юридический факт» является, например, то, что состояние в браке традиционно признается фактом-состоянием, тогда как оно представляет собой не что иное, как семейное отно­шение. Семейное отношение («состояние в браке») является юридическим по­следствием такого юридического факта, как вступление в брак, и само по себе никаких последствий не порождает. Вместе с тем, выступая в качестве общей предпосылки наступления юридических последствий, с учетом наступления различного рода юридических фактов это правоотношение способствует воз­никновению известных юридических последствий.

Таким образом, классификация юридических фактов по характеру воздей­ствия допускает нахождение совпадающих по содержанию юридических фактов в различных группах. То есть в зависимости от длительности своего воздейст­вия аналогичным жизненным обстоятельствам может придаваться «различное звучание»: в результате аналогичные юридические факты порождают различ­ные юридические последствия в зависимости от того значения, которое прида­ется длительности его воздействия в соответствующей норме права.

Проводимое в рамках этой классификации разграничение на группу фак­тов однократного действия и группу фактов-состояний (длящихся фактов) в за-

⁹⁹См.: Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. С. 36-37. См. также: Исаков В.Б. Проблемы теории юридических фактов: Дис. ...докт. юрид. наук. — Свердловск, 1985. С. 91-93.

95

висимости от однократности или продолжительности воздействия юридических фактов охватывает все существующие юридические факты. Как указывалось выше, большинство юридических фактов представляют собой факты однократ­ного действия, тогда как к числу фактов-состояний (длящихся фактов) относят­ся либо повторяющиеся действиями (например, повторяющееся нарушение обя­зательства), либо длящимися событиями (например, обильный затянувшийся снегопад).

Основная классификация юридических фактов - по «волевому» при­знаку. Е.В. Васьковский понимал под юридическими фактами (facta) обстоя­тельства, порождающие перемены в правах, которые могут быть произведены волей заинтересованных лиц (например, договор) или происходить независимо от воли (например, истечение срока)¹⁰⁰. То есть уже при определении юридиче­ских фактов он разграничивал их по признаку отношения к человеческой воле.

«Волевой» признак позволил создать главенствующую в отечественной теории юридических фактов классификацию: на основании признака зависимо­сти от наличия проявления воли в юридических фактах был проведен основной водораздел юридических фактов на две большие группы - юридические собы­тия и юридические действия (первый уровень разграничения в рамках данной классификации)¹⁰¹.

Именно в силу того, что данная классификация признается основной клас­сификацией в теории юридических фактов, в настоящем исследовании она за­мыкает ряд анализируемых классификаций. Иной подход не позволил бы со всей четкостью провести разграничения по "иным критериям: анализ правовой литературы позволяет говорить о том, что большинство исследователей, клас­сифицируя юридические факты по иным, нежели человеческая воля, критериям, невольно учитывают одновременно и «волевой» критерий.

Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. С. 138. ¹⁰¹См. Красавчиков О.А. Теория юридических фактов в советском гражданском праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. - Свердловск, 1950. С. 10 и далее.

96

Так, разграничение юридических фактов на факты однократного действия и продолжительного воздействия может встретить возражения, основанные на том, что одни и те же факты (например, двусторонние сделки) могут одновре­менно оказываться в различных подразделениях, и это при том, что разграниче­ние по характеру воздействия не предусматривает использование «волевого» критерия.

Итак, рассматриваемая классификация, как указано ранее, в зависимости от наличия проявления воли в юридических фактах разграничивает все юриди­ческие факты на юридические события и юридические действия.

Группа юридических фактов, которая не зависит от наличия в них прояв­ления воли (юридические события), не допускает более подробного разграниче­ния в зависимости от избранного критерия человеческой воли. В силу этого она будет рассматриваться в конце настоящей главы.

Вместе с тем другая группа юридических фактов, в которой прямо прояв­ляется человеческая воля - юридические действия, - предусматривает и даль­нейшее (более дробное) разграничение составляющих ее юридических фактов по тому же (волевому) признаку.

Исходя из того, что юридическое действие представляет собой единство воли и волеизъявления, можно говорить о том, что для всякого юридического действия недостаточно только наличия воли - воля должна себя реально прояв­лять. Вследствие сказанного дальнейшая классификация производится в зави­симости от особенностей внешнего проявления воли, или, как принято гово­рить, изъявления воли.

Второй уровень разграничения в рамках «волевой» классификации — на действия дозволенные и недозволенные. Сегодня вторым уровнем разграниче­ния в «волевой» классификации признается деление юридических действий в зависимости от соответствия изъявлений воли нормам права на правомерные действия и неправомерные действия.

97

Подразделение юридических действий на правомерные и неправомерные (в зависимости от соответствия изъявлений воли нормам права) не может не вы­зывать возражений, поскольку эта классификация, безусловно, не является со­вершенной и в некоторых случаях не позволяет дать характеристику тем или иным юридическим действиям.

Так, в литературе длительное время ведется дискуссия о том, можно ли рассматривать недействительную сделку в качестве правомерного действия (сделки). Анализируя правовую природу недействительных сделок, одни уче­ные признают ее одной из разновидностей сделки, относя недействительность больше к последствиям сделки, нежели к самой сделке. Другие исходят из того, что, поскольку сделка недействительна и поэтому неправомерна, она не может быть отнесена к числу правомерных действий и, следовательно, не является сделкой. Иные идут дальше и прямо причисляют недействительную сделку к правонарушениям. Длительность и ожесточенность этой дискуссии объясняется отчасти несовпадениями в определении понятия «сделка», отчасти - иными причинами¹⁰².

Для целей настоящего исследования нет нужды в подробном изложении и анализе противоположных позиций участников указанной дискуссии, которой и без того уделяется значительное внимание в литературе. Но попутно нельзя не отметить, что предлагаемая авторская классификация юридических фактов по «волевому» признаку будет способствовать «снятию напряжения» в том числе и в упомянутом вопросе.

Подвергнув критическому анализу подразделение юридических действий на правомерные и неправомерные, следует говорить о более правильной клас­сификации юридических действий на дозволенные и недозволенные. Это пред-

¹⁰²О дискуссии по данному вопросу см. подробнее: Гутников О.В. Недействительные сделки в граждан­ском праве. Теория и практика оспаривания. М.: Книжный мир, 2005. С. 20-30; Гутников О.В. К вопросу о поня­тии недействительных сделок // Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденции, практика: сб. ст. / Отв. ред. М.Л. Рожкова. М.: Статут, 2006. С. 58-94; Кот Л.А. Природа недействительных сделок // Там же. С. 95-115; Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 12-19; Пав­лова И.Ю. Недействительность сделок в российском гражданском праве. Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. -М., 2004. С. 11-12; Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. М.: Юрайт, 1999. С. 10-16.

98

ложение подразумевает под собой не только терминологическое отличие клас­сификаций, но и сущностное.

Подразделение юридических действий на дозволенные и недозволенные не является новым - эта классификация использовалась и раньше. Но, разграни­чивая юридические действия на дозволенные и недозволенные, правоведы ис­ходили, по сути, из признака направленности воли действующего лица на соз­дание юридических последствий (эта классификация используется и сегодня для разграничения правомерных действий на юридические акты и юридические поступки; она будет рассмотрена дальше). Например, Г.Ф. Дормидонтов под дозволенным действием понимал действие, умышленно направленное на уста­новление, изменение или прекращение правоотношений; недозволенные дейст­вия рассматривались им как действия, происходящие помимо воли действую-

103

щего лица, но влекущие при этом юридические последствия .

Л.И. Петражицкий также разграничивал юридические факты на дозволен­ные и недозволенные. Но, отмечая, что под «недозволенными, запрещенными действиями разумеют такие действия или упущения, которые противны требо­ваниям («велениям») права и вследствие этого вызывают известные (для нару­шителя невыгодные) юридические последствия, например, обязанность возмес­тить причиненный вред или потерпеть наказание»¹⁰⁴, не раскрывал сущность действий дозволенных. В рамках настоящего исследования важным является его замечание о том, что недозволенные действия часто отождествляют с пра­вонарушениями, «но это неправильно, ибо многие правонарушения, например, нарушения так называемые legesimperfectae, норм без санкций не влекут за со­бой никаких юридических последствий»¹⁰⁵.

Надо сказать, что в некоторых современных работах встречаются указания на такие группы юридических фактов, как недозволенные и дозволенные дейст-

См. об этом, например: Дормидонтов Г.Ф. Указ. соч. Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 361. Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 361.

99

вия, однако они, как правило, используются только в качестве синонимов соот­ветственно неправомерных и правомерных действий¹⁰⁶.

Для разграничения юридических действий на дозволенные и недозволен­ные должен быть использован иной критерий. Эта классификация подразумева­ет подразделение действий в зависимости от соответствия изъявлений воли об­щим дозволениям права на:

1) недозволенные действия (действия, в отношении которых имеется пря­мой запрет закона);

2) дозволенные действия (действия, относительно которых существует общее дозволение закона).

При кажущейся схожести с разделением юридических действий на право­мерные и неправомерные предложенная классификация выгодно отличается. Во-первых, она исключает выход за рамки двучленного деления юридических действий: разграничение их на дозволенные и недозволенные охватывает всю сферу правовой действительности, которая характеризуется наличием двух про­тивоположностей. А во-вторых, позволяет дополнительно характеризовать эти группы: дозволенные действия - это действия, которые призваны порождать нормальные для гражданского оборота юридические последствия и требующие применения регулятивных норм; недозволенные действия - действия, которые нарушают гражданский оборот, вызывая потребность его восстановления, а также создающие угрозу гражданским правам частных лиц, как следствие, тре­бующие применения охранительных норм права.

Недозволенные юридические действия. Каждое такого рода действие, по колоритному определению В.И. Синайского, «принадлежит к патологическим явлениям гражданского оборота» ; причем он подчеркивал, что всякое недоз­воленное действие тем не менее будет юридическим действием, так как влечет за собой те или другие юридические последствия.

¹⁰⁶ См., например, Реутов СИ. Теория юридических актов по советскому праву // Теоретические вопросы государства и права развитого социализма: межвуз. сб. науч. тр. Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 1980. С. 145.

¹⁰⁷ Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 175.

100

Под недозволенным действием следует понимать такое действие, которое прямо запрещено законом, либо, напротив, это может быть бездействие в ситуа­циях, когда закон прямо возлагает на субъекта обязанность совершения опреде­ленного действия. К числу недозволенных действий можно отнести:

- злоупотребление правом;

- причинение вреда;

- неосновательное обогащение;

- совершение ничтожной сделки;

- неправомерный односторонний отказ от исполнения договора;

- создание препятствий в осуществлении права собственности и т.д.

Совершение любого из недозволенных действий (в том числе противо­правное уклонение от совершения обязательного действия) подразумевает под собой «покушение» на гражданский оборот. И в любом случае оно расценивает­ся как противоправное. И здесь возникает вопрос, что следует понимать под противоправностью недозволенного действия.

Обращаясь к цивилистическим исследованиям, посвященным категории противоправности, нельзя не отметить, что разработкам этой проблемы всегда уделялось достаточно мало внимания, что неоднократно подчеркивалось в тео­ретических трудах. В большинстве своем исследование этой категории имело место попутно - в работах, посвященных ответственности и санкциям в граж­данском праве.

Противоправным действием, несомненно, является такое действие, со­вершение которого прямо запрещено законом в той или иной форме (прямой запрет, возложение юридической обязанности совершить позитивное действие, установление наказуемости деяния и др.) . Противоправность есть свойство,

О.С. Иоффе подчеркивал, что «действие признается неправомерным, если оно запрещено законом или иным нормативным актом» (Иоффе О.С. Советское гражданское право: курс лекций. Л.: Изд-во ЛГУ, 1958. С. 443).

101

определяющее суть недозволенных действий и создающее предпосылки для возложения на совершившее такое действие лицо ответственности .

«Понятие «запрещенность правом», - писал И.С. Самощенко, - очень точ­но выражает содержание признака противоправности. Противоправны те дея­ния, которые отступают от требуемого государством должного поведения. Требование же государством определенного поведения есть одно­временно и запрещение поведения отступающего от должного. Запре­щение деяния того или иного рода осуществляется государством, в конечном счете, путем установления юридических санкций на случай их совершения. По­этому можно с полным основанием утверждать, что противоправны те деяния, которые запрещены государством под страхом наступления последствий, пре­дусмотренных правовыми санкциями»¹¹⁰. В целом поддерживая обозначенную позицию по данному вопросу, хотелось бы примкнуть к точке зрения В.П. Шахматова, который, соглашаясь с правильностью изложенных соображе­ний, подчеркивал, что санкция не содержит запрета, а устанавливает юридиче­ские последствия нарушения запрета (санкция применяется, потому что дейст­вие противоправно)¹¹¹.

При этом нельзя не подчеркнуть, что понятие «противоречие закону» яв­ляется куда более узким, нежели понятие «несоответствие закону»: не всякое несоответствие закону может быть признано противоправным. Такую позицию - понятие «противоречие закону» должно трактоваться более узко, нежели по­нятие «несоответствие закону», - поддерживал В.П. Шахматов¹¹². О.Э. Лейст писал о том, что в тех случаях, когда правовая норма устанавливает определен­ный порядок, но не содержит запрещения уклоняться от него (например, при определении формы договора или реквизитов искового заявления), не может

¹⁰⁹ Говоря о неисполнении лицом общей обязанности воздерживаться от причинения имущественного вреда, С.Н. Братусь определил юридическую ответственность как опосредованное государственным принужде­ нием исполнение обязанности (Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (очерк теории). М.: Городец-издат, 2001. С. 86).

¹¹⁰ Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству // Литология уральской цивилистики. 1925-1989: сб. ст. М.: Статут, 2001. С. 312.

¹¹¹ Шахматов В.П. Виды несоответствия сделок требованиям норм права // Антология уральской цивили­ стики. 1925-1989: сб. ст. С. 312-313.

¹¹² Шахматов В.П. Виды несоответствия сделок требованиям норм права. С. 335.

102

быть и речи о противоправном действии . С учетом изложенного дефектность юридического факта, который был предметом рассмотрения в настоящем ис­следовании, имеет место в тех случаях, когда нет прямого нормативного запрета и соответственно норма права не устанавливает последствия нарушения этого запрета, однако есть незапрещенное несоответствие какого-либо признака, свойства, характеристики юридического факта требованиям нормы права.

Вследствие сказанного юридические действия, имеющие некоторые не за­прещенные нормой права несоответствия, не будут рассматриваться как проти­воправные и, следовательно, не могут быть отнесены к недозволенным действи­ям (в частности, оспоримые сделки, внимание которым будет уделено далее).

При рассмотрении противоправных действий во многих цивилистических работах обычно поднимается вопрос разграничения их на гражданские правона­рушения, уголовные преступления, административные правонарушения, дисци­плинарные проступки. Это обусловлено тем, что прежде (в период плановой экономики) граница между гражданским правонарушением и уголовным пре­ступлением была намного призрачнее. «Так, например, неисполнение обяза­тельств по договору с государственным учреждением или предприятием в од­них случаях составляет гражданскую неправду, - пишет С.Ф. Кечекьян, - а в других случаях (при злонамеренном характере неисполнения) - преступление; выпуск недоброкачественной или некомплектной промышленной продукции в одних случаях может быть гражданским правонарушением, в других - уголовно наказуемым деянием»¹¹⁴.

В рамках современного отечественного права грань между преступления­ми и иными правонарушениями стала четкой; и многое из того, что ранее рас­сматривалось как уголовное преступление, теперь относится к разряду иных правонарушений. То есть разграничение гражданского правонарушения и уго­ловного преступления затруднений вызывать не должно.

¹¹³ ЛейстО.Э. Санкции в советском праве. М., 1962. С. 55-56.

¹¹⁴ Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 181.

103

Рассматривая понятие «правонарушение», нельзя не уделить внимание понятию «состав правонарушения», тесно связанному с первым, но не тождест­венному ему¹¹⁵. Связь понятий «правонарушение» и «состав правонарушения» -это связь, которая объединяет понятие «юридический факт» с понятием «состав юридического факта»; она была раскрыта ранее. С учетом изложенных там вы­водов, которые нет нужды воспроизводить, следует проанализировать понятие «состав гражданского правонарушения», каковому уделяется значительное ме­сто во многих трудах, но которое практически не претерпевает каких-либо из­менений, кочуя из работы в работу.

Анализируя состав гражданского правонарушения, С.С. Алексеев в 1958 г. пишет о том, что этому понятию «родственно понятие состава преступления, охватывающего признаки правонарушения в области отношений, регулируемых уголовным правом. Однако если в сфере уголовного права решающую роль иг­рают отношения, связанные с общественной опасностью действий и личности правонарушителя, то в области гражданского права решающее значение прида­ется отношениям, складывающимся на базе имущественной обособленности их участников. В связи с этим было бы неправильным определять элементы (сто­роны) состава гражданского правонарушения по модели элементов (сторон) со­става преступления»¹¹⁶. Разделив таким образом состав уголовного правонару­шения и состав гражданского правонарушения, ученый вместе с тем признает, что при характеристике этих родственных категорий неизбежны совпадающие моменты и вполне правомерно применительно к гражданскому правонаруше­нию использование таких понятий, как субъект и объект правонарушения, а также его объективная сторона.

Безусловно, не может не обнаруживаться совпадающих моментов при ха­рактеристике юридических фактов, хотя бы и относящихся к различным отрас­лям права. И общая теория права стремится обобщить разработки состава по

¹¹⁵См. об этом, например, Грызунова E.B. Правонарушение: юридический состав и его особенности (применительно к различным видам правонарушений). Саратов: Сарат. акад. права, 2002. С. 5.

" Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение. — 1958. -№ 1.

104

отдельным видам правонарушений (уголовным, гражданским, административ­ным, дисциплинарным).

Однако нельзя отворачиваться от специфики регулируемых правом отно­шений: уголовное право есть совокупность норм, определяющих преступность и наказуемость деяний, а гражданское право - норм, регламентирующих иму­щественные и связанные с ними неимущественные правоотношения. Это опре­деляет то, что принципами уголовного права являются, в частности, законность, гуманизм, личная ответственность, неотвратимость наказания, принцип спра­ведливости и принцип вины; а принципами, на которых строится гражданское право, - признание равенства участников гражданских отношений, неприкосно­венность собственности, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства в частные дела, судебная защита нарушенного права; приобре­тение частными лицами гражданских прав в своей воле и в своем интересе.

С учетом сказанного можно говорить о существенных отличиях между понятием «состав уголовного правонарушения», содержание которого раскры­вается в теории уголовного права, и понятием «состав гражданского правона­рушения», которое анализируется в гражданском праве. Специфика каждой из названных отраслей права заставляет правоведов концентрировать внимание на тех признаках, которые значимы для соответствующей сферы отношений: в первом случае это признаки, необходимые для признания конкретного лица ви­новным в совершении определенного преступления и привлечения его к уго­ловной ответственности за это преступление; во втором - признаки, необходи­мые для признания одного лица понесшим имущественный или неимуществен­ный ущерб от действий другого лица, что создает возможность первому требо-вать от второго компенсации причиненного ущерба .

¹¹⁷Таким образом, верным будет вывод о том, что основным субъектом внимания в уголовном праве вы­ступает правонарушитель, а в гражданском праве -лицо, которому причинен ущерб. Здесь же надо подчеркнуть отмечаемую В.Ф. Яковлевым особенность принудительных мер в гражданском праве: «... все принудительные меры в гражданском праве есть меры в пользу потерпевшего лица. Государство здесь проявляет себя лишь осу­ществляющим функцию принуждения, но оно не выступает в данном случае в качестве субъекта, в пользу кото­рого взыскиваются предусмотренные законом санкции (штрафы, пени), как это имеет место, например, в нало­говых или уголовных правоотношениях» (Яковлев В.Ф. Принуждение в гражданском праве // Проблемы совре­менного гражданского права: сборн. ст. М.: Городец, 2000. С. 216). Это обусловлено изменившейся ролью госу­дарства в имущественном обороте: «в условиях рынка государство призвано прежде всего определять «правила

105

Так, состав гражданского правонарушения при деликте (состав юридиче­ского факта) включает в себя такие элементы: (1) само жизненное обстоятельст­во - действие, причинившее вред; (2) противоправность действия причинителя, причиняющего вред; (3) наличие имущественных потерь у другого лица; (4) виновность действия причинителя вреда . Отсутствие любого из условий на­ступления жизненного обстоятельства (здесь действия, причинившего вред) не позволит говорить о наступлении юридического факта, что «не даст» возник­нуть юридическим последствиям - обязательству из причинения вреда (граж­данскому правоотношению). Вследствие такого отсутствия хотя бы одного из элементов состава гражданского правонарушения нет условий для удовлетворе­ния требования о возмещении внедоговорного вреда.

В рамках настоящего исследования необходимо уделить некоторое вни­мание вине, не углубляясь в проблематику «гражданского наказания»¹¹⁹.

«Всякое неправомерное действие, - пишет Д.Д. Гримм в работе «Лекции по догме римского права», - с точки зрения гражданского права, по общему правилу, предполагает с объективной стороны известный вред, а с субъектив­ной стороны - известную вину лица, culpaв обширном смысле, в силу которой действие может быть вменено ему» . И в большинстве современных работ в качестве обязательного признака гражданского правонарушения рассматривает­ся вина лица, совершившего правонарушение, и анализируются различные сте­пени вины (умысел, грубая неосторожность, небрежность и т.п.). При этом вина обычно определяется как отношение правонарушителя к собственному проти­воправному поведению и его последствиям, хотя такое понимание вины харак-

игры», не вмешиваясь в конкретные договорные и иные отношения участников имущественного оборота, если этого не требует защита интересов государства или общества в целом» (Внтрянский В.В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: сборн. памяти С. А. Хохлова / Отв. ред. А.Л. Маковский; Иссл. центр части, права. М.: МЦФЭР, 1998. С. 138).

¹¹⁵Как известно, к условиям возникновения обязательства по возмещению вреда принято относить: 1) противоправность поведения лица, которое полагается причинителем вреда; 2) наличие вреда; 3) причинную связь между противоправным поведением причинителя и наступившими вредоносными последствиями; 4) вину причинителя вреда

¹¹⁹ Мейер Д.И. Русское гражданское право. В 2-х ч. М.: Статут, 2003. С. 250.

¹²⁰ Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2003. С. 178.

106

терно для публичного права (в частности, уголовного права), устанавливающего ответственность человека за противоправное деяние.

В гражданском праве вина определенно имеет специфику, и можно согла­ситься с утверждениями тех авторов, которые подчеркивают, что в связи с тем, что субъектами гражданского оборота являются в том числе юридические лица и иные организации, говорить об их психическом отношении к совершенному недозволенному действию весьма сложно, если вообще возможно. Кроме того, нельзя не подчеркнуть, что гражданское право, регулирующее гражданские правоотношения, имеет основной своей задачей не наказание нарушителя (как это имеет место, например, в уголовном праве), а восстановление имуществен­ной сферы пострадавшего лица, компенсацию причиненного имущественного или неимущественного ущерба.

С учетом сказанного современное гражданское право отказалось от тради­ционного для уголовно-правовой сферы подхода к пониманию вины, и сегодня вина в гражданско-правовом смысле может трактоваться как непроявление не­обходимой заботливости или осмотрительности, характеризующее субъекта (п. 1 ст. 401 ГКРФ).

Непременно надо отметить то, что понятие «гражданское правонаруше­ние» не совпадает с понятием «недозволенное действие»: первое понятие более узкое, нежели второе. И правильным будет вывод о том, что всякое правонару­шение представляет собой недозволенное действие, однако не всякое недозво­ленное действие является правонарушением.

О гражданском правонарушении речь идет в ситуациях, когда одному ли­цу действиями (бездействием) другого лица причинен ущерб. Этот вывод, на­пример, следует из определения, данного В.И. Синайским, который понимал под правонарушением «юридическое действие, недозволенное, причинившее вред какому-либо лицу и нарушившее его право»¹²¹. То есть одной из особенно­стей, характеризующих гражданское правонарушение, является причинение имущественного или неимущественного ущерба частному лицу.

¹²¹Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 175.

107

В связи с этим представляется важным акцентировать внимание на том, что гражданским правонарушением будет признано только то недозволенное действие (бездействие), которое повлекло за собой причинение ущерба частно­му лицу (имущественного или неимущественного) или иное нарушение субъек­тивных гражданских прав частного лица. Понятием «ущерб» в данном контек­сте охватывается и, например, ущемление интереса кредитора, которое позволя­ет ему требовать взыскания неустойки в ситуации, когда неисправный должник не причинил кредитору имущественного ущерба .

Другой разновидностью недозволенных действий будет запрещенное за­коном действие (бездействие), которое не привело к причинению ущерба. В от­сутствие вредоносных последствий нет оснований говорить о совершении гра­жданского правонарушения, но подобное «покушение» на гражданский оборот также влечет за собой соответствующие юридические последствия.

Гражданскому праву не свойственна превентивная функция возложения ответственности при отсутствии так называемых вредоносных последствий. Однако в современном ГК РФ в отличие от ранее действовавшего гражданского законодательства появилась прямая норма, предусматривающая возможность пресечения действий, создающих угрозу нарушения права (ст. 12 ГК РФ). И на ее основании, например, ст. 1065 ГК РФ допускает предъявление искового тре­бования о запрещении деятельности, которая создает опасность причинения вреда в будущем, а п. 2 ст. 715 ГК РФ предусматривает право заказчика отка­заться от исполнения договора и потребовать возмещения убытков, если под­рядчик не приступает своевременно к исполнению договора или выполняет ра­боту настолько медленно, что окончание ее к сроку становится явно невозмож­ным. То есть современное гражданское право вынуждено пресекать действия

М.И. Брагинский пишет о том, что значение неустойки заключается в том, чтобы компенсировать ин­терес кредитора, денежная оценка которого невозможна или хотя бы затруднительна (Комментарий к Граждан­скому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. колл. и отв. ред. О.Н. Садиков. М.: Контракт, Инфра-М, 1997. С. 577). См. об этом также: Рожкова М.А. Комментарий к Обзору практики при­менения арбитражными судами статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации // Практика рассмот­рения коммерческих споров: Анализ и комментарии постановлений Пленума и обзоров Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Вып. 10 / Рук. проекта Л.А. Новоселова, М.А. Рожкова; Исследов. центр частного права. М.: Статут, 2009. С. 184-213.

108

еще на стадии, когда они не причиняют ущерба частному лицу, но со всей оче­видностью могут повлечь его причинение. И в этом смысле можно говорить о специально предусмотренных правом моделях ситуаций, когда недозволенное действие при отсутствии реального ущерба может влечь специально предусмот­ренные для этих ситуаций юридические последствия.

Таким образом, недозволенное действие, совершенное или возможность совершения которого является очевидной, но не причинившее ущерба частному лицу, так же как и гражданское правонарушение, повлекшее причинение иму­щественного или неимущественного ущерба частному лицу, создает юридиче­ские последствия.

Гражданское право, устанавливая прямой запрет на совершение какого-либо действия (либо прямо обязывая совершить какое-нибудь действие), опре­деляет правовые модели обстоятельства такого недозволенного действия и со­ответствующих юридических последствий.

Нацелившись обозначить юридические последствия недозволенных дей­ствий, нельзя обойти вопрос их вариативности, зависящей от факта реального причинения вреда.

Юридическим последствием гражданского правонарушения, повлекшего причинение ущерба частному лицу, как правило, является возникновение граж-

123

данского правоотношения - охранительного правоотношения .

Самым простым и очевидным примером возникновения такого правоот­ношения является внедоговорное (деликтное) обязательство, которое было опи­сано ранее.

Несколько сложнее обнаруживается такое правоотношение в ситуации, когда его стороны уже связаны гражданским правоотношением (например, обя­зательственным). В этом случае возникновение между сторонами охранитель­ного гражданского правоотношения также имеет место, причем по смыслу ст. 207 ГК РФ требования из возникающего охранительного правоотношения

¹²³См., например: Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. С. 193-194; Стоякин Г.Я. Ме­ры защиты в советском гражданском праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. - Свердловск, 1973. С. 18.

109

именуются как дополнительные требования: к ним относят, например, требова­ния об уплате неустойки, штрафа, пени.

Охранительное правоотношение возникает и в ситуации, когда вследствие неисполнения обязательства, первоначальным предметом которого являются вещи (или услуги), кредитор по обязательству требует от должника-нарушителя уплатить деньги взамен исполнения обязательства. В таком случае, как подчер­кивает Л.А. Лунц, первоначальное обязательство прекращается заменой его но­вым, направленным на уплату денег, что может быть результатом соглашения сторон или вытекать из закона¹²⁴. Сказанное позволяет говорить о том, что в по­добных случаях регулятивное правоотношение трансформируется в охрани­тельное.

Анализ литературы свидетельствует об отсутствии единого мнения в от­ношении оснований и содержания охранительного правоотношения¹²⁵ и в це­лом о явно недостаточной изученности этого правоотношения, но в целях на­стоящего исследования нет нужды в подробном его изучении. Следует заметить только, что при характеристике охранительного правоотношения важно под­черкнуть, что оно представляет собой гражданское правоотношение, которое, как правило, исчерпывается правом требования (правом притязания) со стороны лица, которому причинен ущерб, и обязанностью лица, причинившего ущерб, исполнить это требование, компенсировав первому лицу его потери. При этом, как подчеркивает В.Ф. Яковлев, по своему содержанию права требования (права притязания) могут серьезно различаться¹²⁶.

Требуют рассмотрения и юридические последствия недозволенных дейст­вий, не повлекших причинение ущерба. К таким последствиям относятся как возникновение гражданского (охранительного) правоотношения, так и дефор-

* Лунц Л.А. Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран // Луни Л.Л. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве. М.: Статут, 1999. С. 155.

¹²⁵ Обзор мнений по этому вопросу см., например: Кархалев Д.Н. Основание возникновения охранитель­ ного правоотношения в гражданском праве // Закон. - 2008. - № 8 (август). - С. 184-189; Ненашев М.М. О соот­ ношении регулятивных, охранительных и процессуальных правоотношений // Иски и судебные решения: сб. ст. / Рук. авт. колл. и отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2009. С. 215-229.

¹²⁶ Яковлев В.Ф. Россия: экономика, гражданское право (вопросы теории и практики). М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2000. С. 85.

110

мация правоотношения - создание правовой неопределенности в гражданском правоотношении.

Возникновение охранительного правоотношения уже было описано. Здесь требуют внимания юридические последствия создания правовой неопределен­ности в гражданском правоотношении, рассмотреть которое подробнее можно на примере неисполненной ничтожной сделки, являющейся недозволенным действием

Совершение ничтожной сделки признается нарушением правового запре­та, что в любом случае позволяет говорить о ней как о недозволенном действии. В связи с этим можно согласиться с позицией тех авторов, которые отрицали за

127

ничтожной сделкой значение сделки , но, с другой стороны, - поддержать мнение о том, что ничтожная сделка является все же юридическим (недозволен­ным) действием, и неверно вообще не видеть за ней значение юридического факта¹²⁸.

Строго говоря, ничтожная сделка не должна рассматриваться как сделка -это уподобленное сделке действие, совершаемое вопреки существующему пра­вовому запрету (недозволенное действие). К ничтожным относятся сделки, в ча­стности, совершенные: (1) с пороками содержания, то есть сделки с целью, про­тивной основам правопорядка и нравственности, мнимые, притворные и др. (ст. 169-170 ГК РФ); (2) с нарушением требования о нотариальном удостовере­нии или о регистрации сделки (п. 1 ст. 165 ГК РФ); (3) с нарушением требова­ний закона (иного правового акта¹²⁹), специально предусмотренных для кон-

Например, И.С. Перетерский подчеркивал, что если «действие имеет вид сделки, но направлено против закона или в обход закона (то есть является ничтожной сделкой. - М.Р.), то оно не является сделкой» (Перетер­ский И.С. Гражданский кодекс РСФСР: науч. комм. Вып. 5. Сделки. Договоры. М., 1929. С. 6).

¹²⁸ В частности, Д.И. Мейер отмечал, что факт совершения ничтожной сделки «все-таки существует и может повлечь за собой другие юридические последствия, например, последствия нарушения права, если сделка составляет таковое юридическое действие. Положим, совершена купля-продажа чужого имущества: купля- продажа недействительна как сделка, юридически ничтожная; но факт совершения продажи чужого имущества тем не менее существует как нарушение права и влечет за собой известные юридические последствия» (Мейер Д.И. Русское гражданское право. С. 233).

¹²⁹ Используемый в ст. 168 ГК РФ термин «закон или иные правовые акты», по мнению О.Н. Садикова, должен трактоваться расширительно и охватывать все надлежаще установленные нормы гражданского законо­ дательства РФ, в том числе нормы международного права, которые являются составной частью правовой систе­ мы РФ (Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Части первой / Рук. авт. колл. и отв. ред. О.Н. Садиков. С. 359). С учетом этого при анализе сделки на предмет соответствия требованиям закона или иных правовых актов необходимо исходить из императивно установленных правил гражданского законодатель-

Ill

кретной категории сделки или вида договора, а также - в отношении объекта сделки, когда по смыслу этого закона последствием несоблюдения предусмот­ренного в нем требования является ничтожность сделки.

В том случае, если ничтожная сделка совершена сторонами, но к ее ис­полнению они не приступали, речь идет о совершенном недозволенном дейст­вии, которое не привело к возникновению ущерба ни у одной из сторон. Это не­дозволенное действие, не приобретшее свойств гражданского правонаруше-

130

ния , влечет возникновение правовой неопределенности в гражданском право­отношении, которое может быть устранено вследствие рассмотрения судом со­ответствующего требования лица, заинтересованного в санации сделки или при­знании ее недействительной. И совершенно прав М.А. Гурвич, подчеркнувший следующее: «Встречаются, однако, интересы, находящиеся вне содержания субъективных (материальных) прав заинтересованных лиц; последним не пре­доставлено ни право требовать от кого-либо определенного поведения с воз­можностью применения санкции, ни самому произвести действие, удовлетво­ряющее материальный интерес... Тем не менее такой интерес может защищать­ся законом. Характерным примером здесь может служить интерес в определен­ности материального правоотношения, то есть в устранении угрозы его наруше­ния, возникшей вследствие спора о существовании или содержании правоотно­шения»¹³¹.

Таким образом, недозволенные действия влекут соответствующие их сущности юридические последствия, которые входят в группу последствий движения гражданского правоотношения.

Дозволенные действия. Под такими действиями следует понимать дейст­вия, относительно которых существует общее дозволение закона, то есть в Дей­ства, предусмотренных специально для этой категории сделки (данного вида договоров) и действующих на мо­мент ее заключения.

¹³⁰Интересно, что Д.О. Тузов считает, что саму недействительную сделку нельзя считать правонарушени­ем, но правонарушением, по его убеждению, следует признавать лишь представление по этой сделке (Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Дис. ... канд. юрид. наук. -Томск, 1999. С. 44).

¹Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия // Гурвич М.А. Избранные труды. Т. 2. Краснодар: Совет. Кубань, 2006. С. 39.

112

ствующем законодательстве отсутствует прямой запрет на их совершение. К числу дозволенных действий можно отнести, в частности:

- совершение сделки;

- издание акта государственным органом или органом местного само­ управления;

- проведение публичных торгов;

- государственную регистрацию юридических лиц;

- вынесение решения органом юридического лица;

- выпуск ценных бумаг и т.д.

Впрочем, наличие общего дозволения закона не препятствует признанию судом упомянутых действий недействительными в том случае, если при их со­вершении не были соблюдены требования правовых норм.

Например, совершение сделки нередко несет такое несоответствие нормам права, которое, по определению О.С. Иоффе, трудно распознаваемо и не может быть выявлено без представления и оценки необходимых доказательств¹³². Та­кое несоответствие не позволяет говорить о ничтожности сделки (недозволен­ном действии), но позволяет сделку оспаривать. До вынесения соответствующе­го судебного решения, как и при отсутствии оспаривания, такая (оспоримая) сделка является обычной действительной сделкой и влечет соответствующие ее природе юридические последствия.

Иными словами, закон не запрещает существование сделок с некоторыми «погрешностями», допуская возможность их ликвидации со всеми имевшими место юридическими последствиями только посредством признания судом (по специальному иску) их недействительности и применения последствий недей­ствительности. Именно в силу судебного решения оспоримая сделка аннулиру­ется с обратной силой: все имевшие место с момента ее совершения юридиче­ские последствия «разворачиваются»¹³³ (ст. 167, 168 ГК РФ). Но до момента

¹³²Иоффе О.С. Советское гражданское право. С. 230.

ГК РФ допускает отступление от этого правила, предусмотрев, что в случае, когда из содержания ос­поримой сделки вытекает, что она может быть лишь прекращена на будущее время, суд, признавая ее недейст­вительной, прекращает ее действие на будущее время (п. 3 ст. 167 ГК РФ).

113

признания судом недействительной сделка, относящаяся к категории дозволен­ных действий, является действительной сделкой. Вследствие сказанного обос­нованной является точка зрения М.А. Агаркова, делившего сделки: на (1) безус-

1 ^ 1

ловно действительные и (2) условно действительные (или оспоримые) '.

Впрочем, нет никакого основания говорить о том, что признание оспори­мой сделки недействительной «переводит» это действие из группы дозволенных действий в группу действий недозволенных. Признавая это дозволенное дейст­вие недействительным, суд тем самым признает, что это действие не обладает качествами юридического факта - качествами, необходимыми для возникнове­ния юридических последствий. Иными словами, признание судебным решением недействительности действия уничтожает его как юридический факт и в этом случае все имевшие место последствия такого действия «лишаются» правового основания. Именно уничтожение юридического действия путем признания его судом недействительным и является причиной применения последствий его не­действительности.

Таким образом, имеющие дефект дозволенные действия (дефектные юри­дические факты) - все те же дозволенные действия, которые могут стать и не­редко становятся предметом рассмотрения суда по иску о признании их недей­ствительными (то есть признании отсутствия у них «силы» юридического фак­та). И только положительное решение суда о признании недействительным доз­воленного действия (сделки, акта государственного органа, публичных торгов и т.д.) позволяет относиться к такому действию как к несовершенному.

Последующие уровни разграничения в рамках «волевой» классифика­ции. Продолжая классификацию юридических действий, можно констатиро­вать, что в общепринятом виде современная классификация по «волевому» при­знаку предусматривает следующий (третий) уровень подразделения: правомер-

Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. С. 347.

114

ные действия в зависимости от направленности воли на юридические последст­вия делятся на юридические акты и юридические поступки¹³⁵.

Сам критерий разграничения - направленность воли на юридические по­следствия - возражений не вызывает, что, к сожалению, нельзя сказать о давае­мой в литературе трактовке этого критерия.

Так, при подразделении правомерных действий на юридические акты и юридические поступки большинство правоведов исходят из того, что юридиче­ские акты прямо направлены на возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений. В то же время под юридическими поступками обычно понимаются действия, которые вызывают подобные юридические по­следствия независимо от того, «сознавал или не сознавал субъект их правовое значение, желал или не желал наступления правовых последствий»¹³⁶. Иными словами, к юридическим актам сегодня принято относить действия, в любом случае направленные на движение гражданского правоотношения, а к юридиче­ским поступкам - действия, которые могут иметь такую направленность (на­правленность на достижение юридических последствий), но могут и не иметь таковой.

Подобная трактовка упомянутого критерия с учетом упоминавшегося в начале настоящего исследования очень узкого толкования юридических послед­ствий лишает определенности критерий направленности воли на юридические последствия. Это обстоятельство, во-первых, препятствует четкому разграниче­нию на две группы правомерных действий, влекущих движение правоотноше­ния, и, во-вторых, вовсе не позволяет «втиснуть» в рамки этой классификации те правомерные действия, которые не имеют направленностью движение право­отношения. Например, следуя обозначенной позиции, нельзя со всей однознач­ностью ответить на вопрос, следует ли относить исполнение к двусторонним

¹³⁵ Этот критерий, по-видимому, проистекает из подразделения на умышленные действия (то есть умыш­ ленно направленные на создание, изменение или прекращение правоотношений - так называемые сделки или акты) и неумышленные действия, использовался дореволюционными правоведами.

¹³⁶ Исаков В.Б. Юридические факты в российском праве. С. 16.

115

или односторонним сделкам, юридическим поступкам либо вовсе к фактиче­ским действиям.

Резюмируя, можно говорить о нецелесообразности сохранения подобного подхода к трактовке рассмотренного критерия разграничения (разграничения в зависимости от направленности воли на юридические последствия), хотя, бес­спорно, сам критерий при условии наполнения его новым смыслом может и должен использоваться в классификации юридических фактов по «волевому» признаку.

Общепринятая классификации юридических фактов по «волевому» при­знаку предусматривает также следующий (четвертый) уровень разграничения: юридические акты сегодня принято разграничивать в зависимости от субъектов правоотношений на сделки, административные акты и судебные решения. Ис­пользуя этот же критерий - зависимость от субъектов правоотношений, -О.А. Красавчиков подразделял юридические акты на: (1) административные; (2) гражданско-правовые; (3) семейно-правовые; (4) судебные¹³⁷.

В рамках анализируемой «волевой» классификации представляется очень сомнительной допустимость разграничения юридических актов на основе тако­го критерия, как субъекты правоотношений. Вряд ли введение дополнительного критерия в рассматриваемую классификацию послужит цели ее совершенство­вания. Подтверждением правильности этих соображений служат и утверждения О.А. Красавчикова, который подчеркивал недопустимость одновременного ис­пользования нескольких критериев в одной классификации, указывая, что про­тивоположный подход лишает всякую классификацию научно-познавательного

іто

смысла и практического значения .

В этих условиях, несомненно, необходимо отказаться от разграничения юридических фактов в рамках «волевой» классификации на основе такого кри-терия как субъекты гражданского правоотношения . Взамен следует предло-

¹³⁷ Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 82.

¹³⁸ Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 86.

¹³⁹ В то же время нет никаких препятствий для проведення самостоятельной классификации юридических фактов по субъектному признаку, если имеется нужда в таком подразделении.

116

жить иное подразделение третьего и последующих уровней в рамках данной классификации.

Третий уровень подразумевает разграничение всех дозволенных действий в зависимости от характера волеизъявления сторон на две группы:

- двух(много) сторонние сделки (действия, требующие встречного воле­изъявления двух или более сторон);

- односторонние действия (действия, для совершения которых достаточно волеизъявления одной стороны).

Четвертый уровень предполагает разграничение односторонних действий в зависимости от направленности воли на юридические последствия на:

- юридические акты (действия, направленные на движение гражданского правоотношения);

- юридические поступки (действия, направленные на реализацию граж­данской правосубъектности или защиту нарушенных субъективных граждан­ских прав);

- результативные действия (действия, не направленные на создание юри­дических последствий, с результатом совершения которых закон связывает юридические последствия).

Пятый уровень предусматривает деление юридических актов в зависимо­сти от степени формализации волеизъявления на:

- односторонние сделки (действия, воля на совершение которых склады­вается свободно);

- публичные акты (действия, подразумевающие обязанность волеизъявле­ния).

Таким образом, авторская классификация юридических фактов по «воле­вому» признаку предусматривает разграничение:

1) юридических фактов в зависимости от наличия проявления воли в юри­дических фактах на юридические действия и юридические события;

2) юридических действий в зависимости от соответствия изъявлений воли общим дозволениям права на недозволенные и дозволенные действия;

17

3) дозволенных действий в зависимости от характера волеизъявления сто­ рон на двух(много)сторонние сделки и односторонние действия;

4) односторонних действий в зависимости от направленности воли на юридические последствия на юридические акты, юридические поступки, ре­зультативные действия;

5) юридические акты в зависимости от степени формализации волеизъяв­ления делятся на односторонние сделки и публичные акты.

В целом изложенная классификация может быть наглядно представлена в следующей схеме:

ЮРИДИЧЕСКИЕ ФАКТЫ

ЮРИДИЧЕСКИЕ ДЕЙСТВИЯ

ЮРИДИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ

ДОЗВОЛЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ

НЕДОЗВОЛЕН­НЫЕ ДЕЙСТВИЯ

ДВУХ(МНОГО)СТО-РОННИЕ СДЕЛКИ

ОДНОСТОРОННИЕ ДЕЙСТВИЯ

ЮРИДИЧЕСКИЕ АКТЫ

ЮРИДИЧЕСКИЕ ПОСТУПКИ

РЕЗУЛЬТАТИВНЫЕ ДЕЙСТВИЯ

ОДНОСТОРОННИЕ СДЕЛКИ

ПУБЛИЧНЫЕ АКТЫ

Проведенная ревизия классификации юридических фактов по «волевому» признаку позволяет согласиться с мнением З.Д. Ивановой, утверждавшей: «Юридические факты столь разнообразны по своему содержанию, а порой столь противоположны по социальному звучанию..., что их объединяет в одну

118

юридическую категорию лишь то, что нормы права связывают с ними опреде­ленные юридические последствия. Поэтому глубокие исследования возможны только при изучении отдельных разновидностей юридических фактов» ' .

С учетом того, что рассмотренная классификация, бесспорно, требует бо­лее подробного рассмотрения составляющих, ее групп юридических фактов и соответствующих пояснений, далее будут подробнее проанализированы все упомянутые в рамках «волевой» классификации группы юридических фактов.

Третий уровень разграничения юридических фактов в рамках «воле­вой» классификации. Разграничение дозволенных действий на двух(много)сторонние сделки и односторонние действия в зависимости от ха­рактера волеизъявления сторон основано не только по количественной характе­ристике (волеизъявление одной или двух сторон¹⁴¹), но и одновременно по каче­ственной характеристике - необходимости наличия взаимности (или встречно-сти) волеизъявления этих сторон. Иными словами, такой критерий как, «харак­тер волеизъявления сторон» представляет собой совокупность двух характери­стик. Подразделение на основе этой совокупности позволяет не только более четко разграничить, в частности, двусторонние и односторонние сделки, но бо­лее точно и емко охарактеризовать названные группы юридических фактов.

Двух(много)сторонние сделки - это действия, которые всегда специально направлены на произведение какого-либо юридического последствия и являют­ся результатом встречного взаимодействия воли двух или более сторон¹⁴². Они представляют собой действия лиц, волеизъявления которых имеют взаимный (встречный) характер и вследствие этого, совпадая, образуют единый с юриди­ческой точки зрения волевой акт. То есть двух(много)сторонняя сделка является

¹⁴⁰ Иванова З.Д. Указ. соч. С. 33.

¹⁴¹ B.H. Синюков предлагает классификацию юридических фактов «по числу субъектов, формирующих данный факт» (Синюков B.H. Юридические факты в системе общественных отношений. С. 140).

¹⁴² Д.В. Дождев указывая на необходимость различать многосторонние сделки (например, договор това­ рищества) и двусторонние - более распространенные, подчеркивает, что понятие двусторонней сделки опреде­ ляется не числом участников, а числом сторон (Дождев Д.В. Указ. соч. С. 130-131). Соглашаясь с этой позицией, вместе с тем следует добавить, что разграничение двусторонних и многосторонних сделок производится не по количеству сторон (упоминаемый автором договор товарищества может быть заключен двумя товарищами, но он не становится от этого двусторонней сделкой), а исходя из природы таких сделок.

119

не суммой двух или более односторонних волеизъявлений, а выражением общей взаимнонаправленной воли сторон. Так, заключая договор подряда, стороны со­обща стремятся к возникновению между ними договорного обязательства, ис­полнение которого позволит одной стороне приобрести новую вещь, а другой -деньги за выполненную работу.

Анализируя вопросы взаимности (встречности) волеизъявления сторон, характеризующей двух(много)сторонние сделки, важно подчеркнуть необходи­мость отличать число сторон правоотношения от числа его участников (участ­вующих в правоотношении лиц). Такое разграничение приобретает значение для правильной классификации дозволенных действий в тех случаях, когда они совершаются совместно несколькими лицами: например, к односторонним дей­ствиям (односторонним актам) следует относить и выдачу доверенности, со­вершенную совместно несколькими лицами, и решение общего собрания ак­ционеров об одобрении крупной сделки, и т.д.

Под сторонами следует понимать лиц, имеющих взаимно удовлетворяе­мый (встречный) интерес. Так, сторонами являются продавец и покупатель, арендодатель и арендатор, страховщик и страхователь и т.д.

При этом может иметь место множественность участвующих лиц (участ­ников) как на одной стороне, так и на обеих сторонах (например, при продаже имущества продавцом может выступать одно лицо, а сторона покупателя быть представлена несколькими участвующими лицами). То есть участники есть са­мостоятельные лица, имеющие сонаправленный (а не встречный) интерес, кото­рый позволяет им вступать в правоотношение на одной стороне. В указанном ранее примере покупки имущества несколькими лицами у одного продавца дей­ствия покупателей будут сонаправлены и нацелены на достижение единого юридического последствия - переход к ним права собственности на имущество.

Таким образом, совершение действия двумя и более сторонами позволяет говорить о двух(много)сторонней сделке, тогда совершение действия двумя и более участниками свидетельствует о совершении одностороннего акта множе-

120

ством лиц (в котором воля участвующих лиц сонаправлена, что не позволяет относить такие акты к двух(много)сторонним сделкам).

Безусловно, более широкое «применение» приобрели сделки двусторон­ние, но и многосторонние сделки, требующие волеизъявления большего числа сторон, также получили распространение на практике. В подавляющем боль­шинстве случаев многосторонние сделки - это сделки организационные: учре­дительный договор¹⁴³, договор простого товарищества (обычно именуемый до­говором о совместной деятельности), соглашения о сотрудничестве (к ним обычно относят договоры о создании финансово-промышленной группы, хол­динга, концерна и др.).

Характеризуя двух(много)стороннюю сделку как один из видов дозволен­ных действий, можно говорить о том, что она может быть направлена не только на движение гражданского правоотношения, но и на достижение любых иных предусмотренных законом юридических последствий.

Несомненно, движение гражданского правоотношения, то есть его воз­никновение, изменение или прекращение, было и остается самым, пожалуй, распространенным юридическим последствием (правовым результатом) совер­шения двух(много)сторонней сделки. Сделка, направленная на движение граж­данского правоотношения, для которой необходимо выражение согласованной взаимнонаправленной воли двух сторон (двусторонняя сделка) либо трех или более сторон (многосторонняя сделка), традиционно именуется договором (ст. 153, п. 1,3 ст. 154 ГК РФ).

Попутно нельзя не отметить, что в гражданском законодательстве, равно как и в гражданско-правовой доктрине, при употреблении термина «договор» нередко смешиваются несколько различных понятий. На сегодняшний день можно говорить по крайней мере о трех значениях термина «договор», исполь­зуемого для обозначения: (1) договора-сделки, представляющего собой основа-

¹⁴³Учредительный договор регламентирует: 1) создание юридического лица; 2) участие учредителями в формировании имущества (уставного капитала) создаваемого юридического лица; 3) организацию деятельности, реорганизации и ликвидации создаваемого юридического лица. Таким образом, учредительный договор являет­ся одновременно и имущественным договором, и договором организационным.

121

ниє возникновения гражданского правоотношения (юридический факт); (2) до­говора-правоотношения, то есть самого договорного правоотношения, основа­нием возникновения которого является договор-сделка; (3) договора-документа, в котором волеизъявление сторон нашло свое закрепление.

Анализ состояния правовых разработок в области договорного права не позволяет жаловаться на отсутствие интереса к договорам как юридическим фактам, влекущим движение гражданского правоотношения: сегодня этим про­блемам уделяется значительное внимание в гражданском праве. В связи с нали­чием большого количества работ, посвященных этой проблематике, такие двух(много)сторонние сделки здесь подробнее рассматриваться не будут.

С точки же зрения исследуемой тематики требующими более детального изучения являются двух(много)сторонние сделки, направленные на иные, неже­ли движение гражданского правоотношения, юридические последствия.

Как уже говорилось ранее, к юридическим последствиям относятся и по­следствия проявления гражданской правосубъектности, и последствия защиты нарушенных субъективных гражданских прав. Очевидным является то, что двух(много)сторонние сделки также могут порождать эти юридические послед­ствия. Используемые для достижения названных в этом абзаце правовых ре­зультатов двух(много)сторонние сделки обычно носят название не договоров, а соглашений¹⁴⁴ (подробнее они рассматриваются в главе 2 третьей части настоя­щего исследования). Кроме того, для их обозначения используются и иные тер­мины: например, акт приема-передачи вещи (двухсторонняя сделка).

Выводы о двух(много)сторонних сделках, направленных не на движение гражданского правоотношения, наверняка встретят возражения, причем, дума­ется, последние будут базироваться на положениях ст. 153 ГК РФ, в которой да­но определение сделки, характерным признаком которой является ее направ-

¹⁴⁴Высказываются различные точки зрения по вопросу о соотношении терминов «договор» и «соглаше­ние». Наибольшее распространение получила, пожалуй, точка зрения, согласно которой понятие «соглашение» более широкое, нежели понятие «договор». Так, указывая, что объемы понятий «договор» и «соглашение» не совпадают, М.И. Брагинский подчеркивает: «...если договор - это соглашение, то не всякое соглашение пред­ставляет собой договор». Но, как далее пишет ученый, непосредственно в ПС РФ термин «соглашение» исполь­зуется для обозначения основания для движения правоотношения, имеющего форму двух(много)сторонней сделки (Брагинский М.И., Витряпский В.В. Договорное право. Общие положения. С. 116, 119).

122

ленность на возникновение, изменение и прекращение правоотношения. Как правило, с опорой на это понятие обычно отвергается допустимость сделки, не воздействующей непосредственно на движение самого гражданского правоот­ношения.

Однако, думается, сделки, направленные на иные, нежели движение пра­воотношения, юридические последствия, не только имеют право на существо­вание, но и более того, испытывают настоятельную потребность в легальном признании¹⁴⁵. В качестве аргументов такому умозаключению можно указать следующее.

М.М. Агарков писал, что большинство сделок направлено на установле­ние, прекращение или изменение правоотношений. Однако, подчеркивал он, имеются и другие сделки, не оказывающие влияния на движение правоотноше­ния, которые «все же правильно считать сделками, так как на них распростра­няются те же правила, которые существуют для сделок»¹⁴⁶. Так, ученый призна­вал, что не каждая сделка, взятая отдельно, достаточна для произведения такого юридического эффекта, как движение гражданского правоотношения. Установ­ление, изменение, прекращение правоотношения, с его точки зрения, может быть результатом более сложного фактического состава, чем одна лишь сделка и, в частности, включать две и даже более сделок («сложная сделка»). Отсюда он делает следующий вывод: «Направленность действия на установление, изме­нение или прекращение гражданских правоотношений имеется не только тогда, когда стороны выразили волю непосредственно произвести этот эффект, но и тогда, когда они выразили волю, направленную на определение тех условий, от которых будет зависеть наступление эффекта» ' .

Здесь же следует отметить и то, что ст. 153 ГК РФ содержит весьма широкую формулировку, позво­ляющую весьма свободно толковать понятие «сделка» и распространять его на явления, сделочная природа ко­торых сомнительна (см. об этом: Витрянский В.В. Некоторые итоги кодификации правовых норм о гражданско-правовом договоре // Кодификация российского частного права / Под ред. Д.А. Медведева. М.: Статут, 2008. С. 94-95; проект Концепции совершенствования Общих положений Гражданского кодекса Российской Федера­ции // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. - 2009. - № 4).

¹⁴⁶ Агарков М.А. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. С. 349.

¹⁴⁷ Тамже. С. 350.

123

В качестве иллюстрации вышесказанному допустим следующий пример. Стороны заключили договор (двух(много)стороннюю сделку, направленную на движение гражданского правоотношения), в результате чего между ними воз­никло договорное отношение. Учитывая вероятность допущения нарушений с каждой из сторон, участники сделки согласовали также определенную модель защиты прав, то есть совершили двухстороннюю сделку, потенциально направ­ленную на защиту прав. Такая сделка может найти свое отражение в основном договоре-документе (например, договорные условия о неустойке, соглашение о подсудности), но может оформляться и самостоятельным документом (напри­мер, арбитражное соглашение, соглашение о залоге).

Двух(много)сторонняя сделка, которая не имеет целью движение правоот­ношения, но направлена, как в рассмотренном случае, на защиту субъективных гражданских прав одной стороны в случае их нарушения другой стороной, без­условно, иногда заключается уже после состоявшегося оспаривания или нару­шения субъективных гражданских прав. Например, арбитражное соглашение может выступать в виде третейской записи, заключаемой сторонами после на­рушения прав (самостоятельный договор-документ); также после нарушения субъективных гражданских прав (или при возникновении правовой неопреде­ленности) стороны вправе заключить мировую сделку.

С учетом сказанного соглашения двух и более лиц, направленные на за­щиту субъективных гражданских прав, являются двух(много)сторонними сдел­ками вне зависимости от того, воздействуют они на движение гражданского правоотношения или нет.

Используя двух(много)стороннюю сделку как средство правовой защиты, стороны преследуют цель достижения различных правовых результатов. Вслед­ствие этого все двух(много)сторонние сделки, направленные на защиту прав (далее по тексту - соглашения о защите прав), подразделяются на три группы, которые будут подробнее рассмотрены в главе 2 третьей части настоящего ис­следования. Это сделки, определяющие:

124

1) форму защиты прав (например, соглашение о подсудности, арбитраж­ное соглашение);

2) способ защиты прав (например, мировые сделки);

3) средства защиты прав (например, соглашение об ограничении возраже­ний).

Не меньший интерес вызывают двух(много)сторонние сделки, направлен­ные на осуществление субъективных гражданских прав (в рамках проявления гражданской правосубъектности). И здесь, надо отметить, допустимость сделок, связанных с осуществлением субъективных гражданских прав, вызывает возра­жения большинства правоведов. В частности, сомнения высказываются в отно­шении отнесения к двух(много)сторонним сделкам действий по передаче вещи приобретателю, сдаче ее перевозчику для отправки или в организацию для пе­ресылки и т.п.

Вместе с тем в литературе высказывается и мнение о том, что всякое ис­полнение следует рассматривать как двустороннюю сделку, которая, однако, не является договором¹⁴⁸.

Последний тезис представляется небесспорным. Думается, что для тех случаев, когда закон требует встречного волеизъявления сторон для принятия исполненного, стороны, исполняя обязанности, совершают

двух(много)стороннюю сделку. Так, передача имущества требует волеизъявле­ния одной стороны на передачу этого имущества и другой стороны - на приня­тие этого имущества.

В тех же ситуациях, когда допускается одностороннее волеизъявление, направленное на исполнение обязанности, имеет место юридический поступок, который будет рассматриваться далее. Исполнение в качестве юридического поступка (одностороннего действия) может иметь место, например, тогда, когда

¹⁴⁸Обзор мнений относительно правовой природы исполнения см. в кн.: Сарбаш СВ. Исполнение дого­ворного обязательства. М.: Статут, 2005. С. 27-84. СВ. Сарбаш заключив, что надлежащее исполнение обяза­тельства как юридический факт влечет прекращение обязательства (Сарбаш СВ. Исполнение обязательства как волевой акт // Цивилист. - 2004. - № 1. - С. 47), делает вывод о том, что исполнение обязательства является двухсторонней сделкой особого рода, направленной исключительно на прекращение обязательства посредством доставления кредитору и принятия последним объекта гражданского права и mutatismutandisправ на него (Сар­баш СВ. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005. С. 83).

125

предметом обязательства выступает воздержание должника от действия: воле­изъявление должника состоит в несовершении действия, а встречного волеизъ­явления кредитора здесь вовсе не требуется. Либо в ситуации, когда кредитор уклоняется от принятия исполнения, последнее может быть осуществлено должником посредством внесения денег или ценных бумаг в депозит нотариуса (ст. 327 ГК РФ). Хотя, наверное, в большинстве случаев исполнение представ­ляет собой все же двухстороннюю сделку, которая требует единства и взаимно­сти волеизъявления сторон¹⁴⁹.

Характер волеизъявления в односторонних действиях существенно раз­нится с характером волеизъявления в двух(много)сторонних сделках: односто­ронние действия в отличие от двух(много)сторонних сделок не нуждаются во встречном волеизъявлении с другой стороны и для их совершения достаточно волеизъявления только одной стороны правоотношения (в некоторых случаях сонаправленного волеизъявления нескольких участников, о чем говорилось ра­нее). При этом если воля сторон двух(много)сторонних сделок всегда направле­на на возникновение юридических последствий («юридический же интерес дей­ствия происходит от соприкосновения одного человека с другим»¹⁵⁰), то воля лиц, совершающих односторонние действия, может иметь и иную направлен­ность, что будет описано далее.

Дать развернутую общую характеристику группе односторонних действий несколько затруднительно по причине их большого разнообразия, вследствие чего они будут рассмотрены последовательно в зависимости от разграничения по направленности воли на юридические последствия (причем юридические ак­ты - в завершение).

К сожалению, волеизъявление одной стороны сделки по исполнению не всегда проявляется выпукло, и в связи с этим юристы нередко вовсе отказывают в признании за исполнением свойств юридического действия. Самым распространенным обоснованием этой позиции является ссылка на отсутствие волеизъявления со сторо­ны кредитора (услугополучателя) при исполнении длящегося обязательства по оказанию услуг. Между тем дли­тельность получения услуги и пассивность поведения кредитора не означает отсутствие с его стороны волеизъ­явления, направленного на получение услуги, вследствие чего обоснован вывод СВ. Сарбаша о том, что испол­нение есть юридическое действие (Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. С. 38—39). ¹⁵⁰ Мейер Д.И. Русское гражданское право. С. 175.

126

Четвертый уровень разграничения юридических фактов в рамках «во­левой» классификации. В зависимости от направленности воли на юридиче­ские последствия допускаемые законом односторонние действия, как говори­лось ранее, можно разделить на три группы:

1) юридические поступки (действия, направленные на реализацию граж­данской правосубъектности или защиту нарушенных субъективных граждан­ских прав);

2) результативные действия (действия, направленные на достижение фак­тических последствий, с результатом совершения которых закон связывает юридические последствия);

3) юридические акты (действия, направленные на движение гражданского правоотношения).

Юридические поступки, как разновидность юридических фактов стала предметом исследования сравнительно недавно.

Наименование «юридические поступки» было присвоено М.М. Агарковым той части юридических действий, которые были направлены не на юридические последствия, а на признание фактов или уведомление о фактах, которые будут иметь место в будущем и которые влекут за собой юридические последствия не­зависимо от того, были указанные действия направлены на эти последствия или нет.

Анализ юридических поступков позволяет согласиться с мнением О.А. Красавчикова, который считал, что сфера применения юридических по­ступков была М.М. Агарковым необоснованно сужена¹⁵¹, равно как и поддер­жать его вывод о необходимости выделять несколько видов юридических по­ступков. Вместе с тем предложенное О.А. Красавчиковым определение юриди­ческого поступка как правомерного юридического действия, с которым нормы

О.А. Красавчиков выделял по меньшей мере пять разновидностей юридических поступков, относя к ним юридические поступки, посредством которых осуществляется: (1) передача имущества, выполнение работ и оказание услуг; (2) уведомление (признание) об определенных фактах; (3) создание новых (уничтожение, по­требление существующих) объектов прав; (4) право требования, принадлежащее данному лицу; (5) самозащита прав и охраняемых законом интересов лиц (Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 157).

127 права связывают юридическое последствие независимо от того, было направле-

152

но это действие на указанные последствия или нет , представляется недоста­точно четким.

В связи со сказанным следует по-иному определить юридические поступ­ки.

Юридические поступки имеют с юридическими актами то общее, что и они совершаются со специальным намерением вызвать юридические последст­вия. Отличие же юридического акта от юридического поступка проявляется именно в том, что первый направлен на движение правоотношения, тогда как второй - только на реализацию гражданской правосубъектности или защиту на­рушенных субъективных гражданских прав. Или иными словами, всякое дозво­ленное одностороннее действие, направленное на осуществление или защиту субъективных гражданских прав, с которым нормы права связывают юридиче­ские последствия, - это юридический поступок.

Юридические поступки весьма многообразны, и охватить все разнообра­зие рассматриваемой категории весьма сложно, в том числе и по той причине, что за действиями, направленными на реализацию гражданской правосубъект­ности или защиту нарушенных субъективных гражданских прав, отечественные цивилисты вовсе не признавали значение юридических действий.

Например, С.Ф. Кечекьян прямо отрицал значение юридических фактов за таким действиями, как «обращение к должнику, прерывающее течение исковой давности; признание долга; рекламация о ненадлежащем качестве продукции; предупреждение неисправного поставщика; подача заявления органу админист­рации; составление акта; обращение кредитора к должнику до подачи искового заявления в суд с предложением удовлетворить добровольно требования креди­тора и многие другие»¹⁵³. При этом его утверждения о том, что будто юридиче­ские поступки не имеют значение юридических актов (при том что оно является

¹⁵² Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 156.

¹⁵³ Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 163.

128

юридически релевантным действием), не имеет под собой теоретического обос­нования, на что справедливо обращает внимание Ю.К. Толстой¹⁵⁴.

Результатом подобного подхода явилось то, что признание долга боль­шинство юристов затрудняются классифицировать, тогда как это является обычным юридическим поступком, который напрямую связан с реализацией гражданской правосубъектности и не воздействует на движение гражданского правоотношения.

Рассматривая юридические поступки, можно говорить о том, что по своей направленности юридические поступки могут быть разграничены на две груп­пы. Первая из них - юридические поступки, направленные на реализацию граж­данской правосубъектности, - охватывает сравнительно небольшой круг дозво­ленных односторонних действий. К ним можно отнести признание долга, при­нятие наследства, иногда - использование (потребление) объекта прав и т.д.

Другая группа юридических поступков - юридические поступки, направ­ленные на защиту субъективных гражданских прав, - несомненно, более много­численна, К ним можно отнести и предъявление нарушителю требования об оп­ределенном поведении (предъявление претензии или искового требования), за­явление возражений на предъявленные требования (ответ на претензию или от­зыв на иск), отказ от принятия ненадлежащего исполнения, удержание, отказ от оплаты не предусмотренных договором работ и т.д.

Самым своеобразным из юридических поступков является, наверное, су­дебное решение, характеристика которого будет дана в главе 1 третьей части настоящего исследования). Отграничение судебного решения от публичных ак­тов, которые будут рассматриваться далее, вовсе не свидетельствует о том, что судебное решение - не акт государственного органа, что пытается доказать, на­пример, Д.В. Пятков¹⁵⁵. Принципиальное отличие судебного решения от пуб­личных актов состоит в том, что первый нацелен на защиту нарушенных прав и

¹⁵⁴В частности, он подчеркивает, что классический пример юридического поступка - признание должни­ком своего долга, прерывающее течение исковой давности, - относится к юридическим поступкам потому, что влекут наступление предусмотренных правом юридически последствий (Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 16).

' Пятков Д.В. Акты государственных органов и органов местного самоуправления как основание воз­никновения гражданских правоотношений // Государство и право. — 2004. — № 8. - С. 55.

129

интересов частных лиц (что характерно для юридических поступков), а вторые - на движение гражданских правоотношений (что характерно для юридических актов).

Важно отметить, что в отличие от иных дозволенных действий, допус­кающих признание их недействительными, применительно ко всем юридиче­ским поступкам вопрос об их недействительности подниматься не может.

Выделять в самостоятельную группу действия, которые влекут юридиче­ские последствия только при наличии указанного в законе объективированного результата, было предложено М.М. Агарковым. Он именовал их как действия, создающие предусмотренные нормами права объективированные результаты, имеющие хозяйственное или культурное значение, и относил к числу таких дей­ствий создание литературного, художественного, музыкального или научного произведения, изобретение, техническое усовершенствование, а также добро­вольную деятельность в чужом интересе^15б.

Данная классификационная группа не встретила широкой поддержки у правоведов. Например, СИ. Вильнянский объединял в одну группу юридиче­ские поступки и действия, создавшие объективированный результат¹⁵⁷. Другие ученые вовсе не признавали за такими действиями значение юридического фак­та¹⁵⁸. С.Ф. Кечекьян, предложивший термин «результативные действия» (со ссылкой на то, что едва ли правильно употреблять слово «поступок» в примене­нии, например, к художественному или литературному творчеству, написанию романа или созданию кинокартины), понимал под ним не только действия, соз­дающие объективированные результаты, но и юридические поступки¹⁵⁹. Можно говорить, что и сегодня нет единства взглядов относительно необходимости вы­деления в самостоятельную группу результативных действий, отсутствуют чет­кие представления о том, какие действия следует к ним относить.

Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. С. 353-354.

¹⁵⁷ Вильнянский СИ. Лекции по советскому гражданскому праву. Харьков: Изд-во Харьков, ун-та, 1958. С. 85.

¹⁵⁸ См., например: Гордон M.B. Советское авторское право. М.: Госюриздат, 1955. С. 31; Серебровский В.И. Вопросы советского авторского права. М.: Изд-во АН СССР, 1956. С. 62.

¹⁵⁹ Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 163-164, 175-176.

130

Термин «результативные действия» представляется весьма удобным, в си­лу чего он используется в настоящем исследовании, но не в том значении, кото­рое придавал ему С.Ф. Кечекьян, а для обозначения лишь действия, создающего предусмотренные нормами права объективированные результаты.

В современных теоретических работах результативные действия принято относить к группе юридических поступков, но они, несомненно, выделяются из числа последних, образуя самостоятельную группу. Даже отвлекаясь от сомни­тельности тезиса о том, что термин «поступок» допустимо применять к художе­ственному или научному творчеству, можно заметить, что самостоятельность результативных действий обладает целым рядом специфических признаков, на которые следует обратить внимание.

Прежде всего эта группа действий отличается от прочих односторонних действий целевой направленностью: лица, совершающие результативные дейст­вия, вовсе не имеют целью достижение правового результата, ими движет стремление получить реальные плоды своих фактических действий. И только с появлением реальных плодов (объективированного результата) совершения фактических действий возникают конкретные юридические последствия. Так, изготовление вещи влечет возникновение права собственности на нее, создание произведения литературы или искусства — интеллектуальных прав и т.д., по­скольку именно эти последствия предусмотрены нормой права в случае появле­ния указанных результатов деятельности.

Характерной особенностью результативных действий является то, что право предусматривает возникновение последствий не в связи с совершением действия, а именно с появлением объективированного результата этих действий - созданной вещью, произведением искусства, кладом и т.п. В отсутствие же этого объективированного результата фактических действий говорить о совер­шении результативного действия не приходится.

Анализируя данную группу односторонних действий, нельзя говорить о том, что, совершая результативное действие, лицо вовсе не изъявляло воли -воля лица была выражена на совершение фактических действий, но не на созда-

131

ниє юридических последствий. Но поскольку в рассматриваемом случае в силу правовых предписаний юридические последствия возникают «не с волеизъявле­нием данного лица, которое может и не подозревать правового эффекта совер­шаемого им действия, а с объективированным результатом, который является следствием его деятельности»¹⁶⁰, юридические последствия возникают и при отсутствии воли на их создание: результативные действия сами по себе влекут наступление правового результата (как правило, возникновение гражданского правоотношения¹⁶¹).

Так, создавая произведение искусства, его создатель может и не знать о возникновении гражданского правоотношения и соответственно интеллекту­альных прав, обладателем которых он становится в силу факта создания этого произведения¹⁶². Обнаружение клада при определенных условиях порождает для собственника имущества, где был сокрыт клад, и лица, его обнаружившего, право собственности на обнаруженные вещи, при том что воля названных лиц вовсе не была направлена на возникновение гражданского правоотношения.

Привязка юридических последствий не к самим (фактическим) действиям, а к возникновению их объективированного результата позволяет утверждать, что результативные действия имеют юридическое значение вне зависимости от дееспособности совершившего их лица. Н.Г. Александров по этому поводу от­мечает, что «авторское право, например, возникает и у малолетнего композито­ра. Право на вознаграждение за находку..., несомненно, возникает и у несовер­шеннолетнего лица, нашедшего вещь»¹⁶³.

Серебровский В.И. Вопросы советского авторского права. С. 62.

¹⁶¹ Объективированный результат, таким образом, становится объектом возникшего правоотношения. Эту особенность отметил Н.В. Зернин, но сделал ошибочный вывод о недопустимости того, чтобы объект правоот­ ношения становился и основанием его возникновения (Зернин Н.В. Некоторые вопросы юридических фактов в авторском праве // Государство и право в системе социального управления. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1981. С. 71).

¹⁶² Несколько иной будет ситуация с возникновением исключительных прав на изобретение, полезную модель и промышленный образец, поскольку возникновение прав на эти объекты зависит от признания резуль­ тата творчества охраноспособным. Именно в этом проявляется особенность названных объектов исключитель­ ных прав: охране подлежит не форма, как это имеет место в произведениях литературы и искусства, а содержа­ ние. И поэтому предусмотренные правом юридические последствия возникают не только в силу создания объ­ ективированного результата, а в силу накопления юридического состава, который образуется из результативно­ го действия (создания объекта интеллектуальной собственности), обращения автора с заявкой в патентное ве­ домство и выдачи патента этим ведомством.

¹⁶³ Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. С. 169.

132

Вследствие сказанного право совершать результативное действие принад­лежит также и лицам, не обладающим общегражданской дееспособностью, что порождает для них возникновение предусмотренных правом юридических по­следствий. При этом, как обоснованно подчеркивает Ю.К. Толстой, из того, что при совершении таких действий закон не требует от субъектов дееспособности, «вовсе не следует, что эти действия являются юридически безразличными»¹⁴. Действительно, написание картины или обнаружение клада недееспособным лицом порождают у него соответственно интеллектуальные права или право собственности.

Помимо сказанного нельзя не отметить, что объективированный результат совершения фактических действий может иметь не только «положительный», но и «отрицательный» характер. И в качестве примера последнего утверждения, хотелось бы проанализировать результаты действий, совершенных в состоянии необходимой обороны (ст. 1066 ГК РФ), и действий, совершенных в состоянии крайней необходимости (ст. 1067 ГК РФ).

Как известно, в отличие от причинения вреда, которое в рамках настоящей классификации рассматривается как недозволенное действие, совершение на­званных действий, также влекущее причинение вреда, будет признаваться дей­ствием дозволенным¹⁶⁵. Право при определенных условиях дозволяет соверше­ние лицом фактических действий, которые могут создать негативные последст­вия для посягающего лица или иных лиц. Наступление этих негативных послед­ствий (причиненный вред) и есть тот объективированный результат рассматри­ваемых действий, и право связывает юридические последствия именно с этим объективированным результатом (наличием вреда). В том случае, если причи­ненный вред (объективированный результат) отсутствует, юридических послед­ствий не возникнет вовсе.

¹⁶⁴ Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 16.

¹⁶⁵ Действия, совершенные в состоянии необходимой обороны, традиционно не признаются противоправ­ ными, в силу чего вред, причиненный ими, не подлежит возмещению. Не признаются противоправными и дей­ ствия, совершенные в состоянии крайней необходимости, хотя по общему правилу вред, причиненный такими действиями, подлежит возмещению лицом, причинившим вред.

133

Таким образом, действия, совершенные в состоянии необходимой оборо­ны или крайней необходимости, представляют собой один из интереснейших примеров результативных действий, объективированный результат которых но­сит «отрицательный» характер. Как и при совершении иных результативных действий, воля лица, причинившего вред в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости, направлена не на создание юридических последст­вий, а только на фактическую защиту имущества и иных благ. Стало быть, дей­ствия, совершенные в состоянии необходимой обороны, равно как и действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, есть разновидность резуль­тативных действий.

Ранее уже отмечалось, что говорить о недействительности можно только применительно к тем дозволенным действиям, в которых проявилась воля субъ­екта на создание юридических последствий и в отношении которых в законе от­сутствует прямой запрет. Учитывая, что при совершении результативных дейст­вий воля лиц не направлена на создание юридических последствий и в качестве юридического факта выступает скорее не действие, а возникновение результата этого действия, в отношении этой разновидности односторонних действий во­прос о действительности подниматься не может.

Юридические акты относятся к разряду односторонних действий, которые совершаются с целью породить конкретные юридические последствия: они имеют направленностью только возникновение, изменение или прекращение гражданского правоотношения, то есть движение правоотношения.

Совершение юридического акта влечет движение гражданского правоот­ношения. То есть движение правоотношения в этом случае является следствием волеизъявления только одной стороны правоотношения. В то же время другая сторона этого правоотношения может:

- ожидать совершения этого действия (так, представитель вправе ожидать от представляемого выдачи доверенности);

134

- возражать против его совершения (например, возражения должника при одностороннем отказе кредитора от договора или возражения собственника при реквизиции имущества по решению государственного органа);

- вовсе не знать о совершении этого действия (например, неведение на­следника о составлении завещания).

И в силу этого к порядку осуществления и оформлению юридического ак­та зачастую предъявляются специальные требования. Так, право традиционно предусматривает специальные требования к форме завещания и доверенности, порядку принятия решения органами юридических лиц и т.д.

Установленные правом специальные требования к форме и порядку со­вершения юридических актов в большинстве случаев предусмотрены в импера­тивной форме¹⁶⁶ и, следовательно, не допускают отклонения от них. Признавать за односторонним действием значение юридического акта можно прежде всего при условии, что оно отвечает специальным требованиям, предъявляемым к его форме и порядку совершения. В противном случае совершенный акт не будет признаваться в качестве наступившего юридического факта, влекущего возник­новение юридических последствий, то есть такое действие с юридической точки зрения будет рассматриваться как фактическое обстоятельство. В частности, та­кой случай может иметь место при выдаче неудостоверенной нотариусом дове­ренности на совершение сделки, требующей нотариальной формы, при издании акта органом государственной власти с нарушением предусмотренной законом процедуры и т.п.

Соблюдение же специальных требований, предъявляемых к форме и по­рядку совершения юридического акта, позволяет говорить о состоявшемся юри­дическом факте, но вовсе не препятствует постановке вопроса о действительно­сти этого юридического акта. По этому поводу еще в XIXвеке Е.Н. Трубецкой писал, что для «совершения юридических актов закон устанавливает опреде-

Правда, не всегда требования к форме юридического акта выражены в норме права достаточно катего­рично.

135

ленный способ, причем соблюдение этого способа во всех случаях дает возмож­ность удостовериться в действительности совершения актов»¹⁶⁷.

Таким образом, всякий юридический акт может быть оспорен в судебном порядке посредством предъявления специального иска о признании его недей­ствительным по мотивам несоответствия закону или иному нормативному пра­вовому акту, превышения органом государственной власти компетенции, несо­блюдении предусмотренной законом формы акта или порядка его совершения и т.д.

Анализ практики совершения юридических актов позволяет говорить о том, что не всегда воля субъекта волеизъявления может складываться свободно - в некоторых случаях право специально возлагает на субъекта волеизъявления обязанность проявить волю. Речь, конечно, идет о случаях совершения юриди­ческих актов публичными органами, к которым относятся государственные ор­ганы и органы местного самоуправления. Для них правом установлены опреде­ленные стандарты поведения: по вопросам, отнесенным к их компетенции, пуб­личные органы не только вправе изъявить волю, но и обязаны это делать при отсутствии формальных оснований для отказа в совершении такого юридиче­ского акта. Таким образом, на публичные органы возлагается обязанность осу­ществить стандартное волеизъявление по вопросу их компетенции, что позволя­ет говорить о высокой степени формализации волеизъявления этих лиц.

Так, в силу ст. 51 ГК РФ регистрирующие органы, осуществляющие реги­страцию юридических лиц, обязаны зарегистрировать вновь созданное юриди­ческое лицо (осуществить стандартное волеизъявление). Отказ в регистрации допускается только в случаях, установленных в законе (в ранее действовавшей редакции специально указывалось, что отказ в регистрации по мотивам нецеле­сообразности создания юридического лица не допускается). В этих условиях от­сутствие формальных оснований для отказа в регистрации вновь созданного юридического лица такой отказ, равно и уклонение от совершения этого юри­дического акта, рассматривается как недозволенное действие (уклонение от со-

¹⁶⁷Трубецкой Е.Н. Указ. соч. С. 191.

136

вершения действия в тех случаях, когда правом прямо возложена обязанность совершения такого действия).

В отличие от публичных органов частные лица могут беспрепятственно и независимо проявлять волю на совершение юридического акта (что, впрочем, не отменяет необходимости соблюдения императивных требований к форме и по­рядку их совершения) либо вовсе не изъявлять волю на совершение односто­роннего действия. То есть отсутствие предусмотренных правом стандартов по­ведения для частных лиц позволяет говорить об отсутствии формализации во­леизъявления частных лиц и санкционирует самостоятельность этих лиц в ре­шении вопроса совершения или несовершения одностороннего действия.

Пятый уровень разграничения юридических фактов в рамках «волевой» классификации. Вышеизложенное позволило разграничивать юридические ак­ты по степени формализации волеизъявления на односторонние сделки и пуб­личные акты.

Безусловно, разграничение юридических актов по степени формализации волеизъявления обнаруживает совершенно определенную зависимость от субъ­екта волеизъявления (для первых двух случаев такими субъектами традиционно признаются частные лица, для второго - государственные органы). Но все же не субъект, а именно степень формализации волеизъявления позволяет разделить юридические акты на две упомянутые группы.

Разграничивать юридические факты по критерию субъектов волеизъявле­ния в рамках «волевой» классификации юридических фактов представляется неверным (об этом говорилось ранее). И, кроме того, это не дало бы необходи­мых результатов в силу следующего.

Российская Федерация, ее субъекты и муниципальные образования дейст­вуют через систему своих органов, наделяемых компетенцией, объем и содер­жание которой определяется в специальных правовых актах. Публичные органы (государственные органы и органы местного самоуправления), в общем, созда­ются для решения публично-правовых (общественных, государственных) задач,

137

вследствие чего они обладают вполне определенными полномочиями и компе­тенцией по изданию ненормативных правовых актов, властно воздействующих на гражданские правоотношения.

В рамках своей компетенции публичные органы могут соответственно от имени Российской Федерации, субъекта Федерации или муниципального обра­зования вступать в гражданский оборот, приобретая или осуществляя подо­бающие права и обязанности. Например, Федеральный закон «О концессионных соглашениях» допускает, что орган местного самоуправления, выступающий от муниципального образования, вправе выступать в установленном порядке в ка­честве концедента, предоставляющего в эксплуатацию частным лицам объекты в сфере общественных и коммунальных услуг (это могут быть, в частности, об­щественный транспорт, водоотведение, городское хозяйство и т.д.). В результа­те такого рода действий публичных органов участниками гражданских правоот­ношений становятся публично-правовые образования (Российская Федерация, субъект Федерации или муниципальное образование), которые, как обычно от­мечается, «созданы не для участия в гражданских правоотношениях, которое носит для них вынужденный, вспомогательный по отношению к основной дея-

1 ЛЯ

тельности характер» .

Таким образом, вступление в гражданский оборот от имени соответст­вующего публично-правового образования не влечет непосредственно для пуб­личных органов возникновение гражданских прав и обязанностей.

Но нельзя забывать о том, что публичные органы, создаваемые по общему правилу в форме учреждения (некоммерческой организации), могут вступать в гражданский оборот и от собственного имени для реализации собственных нужд. При этом, вступая в гражданский оборот, такие учреждения (публичные органы), как предполагается, действуют как равноправные его участники, не обладающие преимуществами по сравнению с другими субъектами - граждана­ми и юридическими лицами. Например, орган регистрации прав на недвижимое имущество при покупке канцелярских товаров вступает в договорные отноше-

¹⁶³Гражданское право: учеб. В 2 т. Т. I/ Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: БЕК, 1998. С. 283.

138

ния как частное лицо, которое, бесспорно, обладает равными правами с другим частным лицом - продавцом этих товаров.

Это означает, что публичные органы при вступлении их в гражданский оборот от собственного имени приравниваются к частным лицам, в силу чего они обладают возможностями осуществлять различного рода дозволенные дей­ствия, обычно «доступные» частным лицам (например, совершать двухсторон­ние и односторонние сделки, если иное не предусмотрено законом). Так, пуб­личный орган (учреждение) может выдать доверенность, в одностороннем по­рядке отказаться от исполнения договора (если это допускается законом), объя­вить публичный конкурс и т.д.

В этом проявляется особенность положения публичных органов как субъ­ектов гражданского права - положения, которое существенно отличается от по­ложения граждан и юридических лиц. И именно двойственность положения публичных органов является еще одним препятствием для использования в рамках «волевой» классификации такого критерия, как субъект волеизъявления. И напротив, подразделение юридических актов по степени формализации воле­изъявления дает весьма четкую картину: если волеизъявление на совершение юридического акта является обязательным, ограничено рамками компетенции и формализовано (стандартное волеизъявление) такой юридический акт, несо­мненно, является, публичным актом. Если же волеизъявление является свобод­ным, то это - односторонняя сделка, в том числе и тогда, когда субъектом во­леизъявления выступил публичный орган.

Односторонние сделки, являясь разновидностью юридических актов, на­правлены на достижение такого правового результата, как движение граждан­ского правоотношения. Это в определенной степени сближает их с двухсторон­ними сделками, направленными на движение гражданского правоотношения (договорами), и в силу ст. 156 ГК РФ позволяет применять к таким юридиче­ским последствиям односторонних сделок, как возникновение, изменение или прекращение обязательств общие положения об обязательствах и договорах по-

139

стольку, поскольку это не противоречит закону, характеру и существу односто­ронней сделки¹⁶⁹.

За исключением отмеченного сходства, односторонние сделки существен­но отличаются от сделок двух(много)сторонних; каждое из названных юридиче­ских действий обладает своими специфическими свойствами.

Прежде всего в отличие от двух(много)сторонней сделки для совершения односторонней сделки достаточно волеизъявления одной стороны правоотно­шения. Но юридические последствия односторонней сделки, безусловно, отра­жаются на движении гражданского правоотношения в целом: ее (сделки) право­вым результатом может быть возникновение, изменение или прекращение этого правоотношения, установленного по крайней мере между двумя лицами. В ка­честве иллюстрации можно было бы сослаться на такие односторонние сделки, как, например, составление завещания, объявление торгов, публичное обещание награды, объявление публичного конкурса, в результате которых возникают гражданские правоотношения, а также односторонний отказ от договора или одностороннее изменение его условий (когда это предусмотрено законом или договором), влекущих соответственно прекращение или изменение правоотно­шения.

Общее правило, установленное в ст. 155 ГК РФ предусматривает, что од­носторонняя сделка создает обязанности для лица, совершившего сделку. То есть лицо, совершившее одностороннюю сделку, тем самым принимает на себя обязанность по отношению к адресату сделки (или нескольким адресатам). Так, публичное обещание награды влечет соответствующую обязанность у лица, объявившего публично о выплате денежного вознаграждения или выдаче иной

Статья 156 ГК РФ имеет следующую редакцию: «К односторонним сделкам соответственно применя­ются общие положения об обязательствах и о договорах постольку, поскольку это не противоречит закону, од­ностороннему характеру и существу сделки». Однако анализ нормы ст. 156 ГК РФ дает основания для вывода о том, что в ней имеется в виду не собственно односторонняя сделка как основание возникновения договорного обязательства, а последствия ее совершения, то есть само возникшее обязательственное правоотношение. При­менение к односторонней сделке правил о заключении, изменении или расторжении договора недопустимо, равно как и других положений, которые регулируют договор как основание возникновения обязательственного правоотношения.

140

награды, по отношению к тому, кто совершит указанное в объявлении действие в указанный в нем срок (п. 1 ст. 1055 ГК РФ).

Вместе с тем ст. 155 ГК РФ допускает в некоторых случаях создание од­носторонней сделкой обязанности для других лиц, ограничивая такие случаи специальным указанием в законе или наличием соглашения с лицом, на которое возлагается эта обязанность. Данное положение представляется важным с той точки зрения, что позволяет разграничивать односторонние сделки на два вида: односторонние сделки, которые сами по себе (автономно) влекут движение гражданского правоотношения, и односторонние сделки, которые носят вспомо­гательный характер и входят как элемент в юридический состав, влекущий ука­занные юридические последствия.

Односторонних сделок, которые сами по себе (автономно) влекут упомя­нутые юридические последствия, не слишком много. В число таких сделок, ав­тономно воздействующих на движение гражданского правоотношения, входят некоторые из названных ранее видов: завещание, объявление торгов, публичное обещание награды, объявление публичного конкурса, односторонний отказ от договора или одностороннее изменение его условий в допускаемых законом случаях, отказ от принятия наследства. Такого рода сделка не только не требует взаимности (встречности) волеизъявления другой стороны, но и более того, для ее совершения вовсе не требуется согласования с другой стороной правоотно­шения. Таким образом, ее отличительной чертой является самостоятельный ха­рактер.

Большинство же односторонних сделок носят вспомогательный характер и входят в качестве одного из элементов в юридический состав, который только в завершенном состоянии «движет» правоотношение. Повода признавать их са­мостоятельно порождающими названные последствия не имеется.

Односторонние сделки, носящие вспомогательный характер, гораздо мно­гочисленнее. И в качестве самого популярного примера такой сделки можно назвать согласие. Не порождая движение правоотношения, но являясь промежу­точным юридическим фактом, согласие в случаях, определенных в законе либо

141

договоре, является обязательным условием заключения договора, то есть вы­ступает необходимым элементом юридического состава, направленного на воз­никновение договорных отношений.

Согласие может сводиться к волеизъявлению одного лица или совпадаю­щему волеизъявлению нескольких участников одной стороны, имеющих сона-правленный интерес. Вторая разновидность согласия возбуждает, вероятно, наибольший интерес, поскольку, имея частое применение на практике, вызыва­ет немалое количество споров, как среди теоретиков, так и среди практиков.

Согласие, требующее совпадения волеизъявления нескольких лиц, может быть выражено в ходе их непосредственного контакта (на переговорах, на засе­дании исполнительных органов юридического лица, на общем собрании и т.д.) либо иметь разрыв во времени (например, при переписке).

В тех случаях, когда согласие должно быть выражено несколькими участ­никами, выступающими на одной стороне гражданского правоотношения, про­блем, как правило, не возникает. Например, п. 1 ст. 1044 ГК РФ требует получе­ния согласия всех товарищей на совершение сделки при совместном ведении дел; отсутствие согласия одного из них не позволяет говорить о выполнении этого условия.

Немаловажным представляется отметить также и то, что выражение со­гласия на совершение сделки представляет собой одностороннюю сделку, но­сящую вспомогательный характер, но не являющуюся элементом двух(много)сторонней сделки. Выражение согласия (односторонняя сделка) есть обязательный юридический факт, необходимый для накопления юридиче­ского состава; до его получения в тех случаях, когда согласие признается обяза­тельным, все совершенные действия рассматриваются как действия, не влеку­щие юридических последствий.

В тех же случаях, когда совершение односторонней сделки требует от ли­ца, к которому она обращена, осуществления конкретных действий для того, чтобы воспользоваться вытекающими из нее правами, речь идет уже нередко не о выражении согласия, а об осуществлении субъективных прав. Например, для

142

приобретения наследства требуется, чтобы наследник принял его посредством фактического вступления во владение наследственным имуществом или подал заявление о принятии наследства. Равно и получение награды, о которой было публично объявлено, требует от обратившихся лиц предоставления соответст­вующей информации. Такого рода ответные действия - не что иное, как дейст­вия, направленные на осуществление субъективных гражданских прав и вслед­ствие этого к односторонним сделкам не относящиеся (в первом случае это юридический поступок, о котором будет говориться далее; во втором - двухсто­ронняя сделка). Как и упомянутые односторонние сделки (здесь завещание, публичное обещание награды), названные действия носят также самостоятель­ный характер.

Еще одной «популярной» разновидностью односторонних сделок, на ко­торых хотелось бы кратко остановиться, являются решения органов юридиче­ских лиц.

Вообще, вопрос о правовой природе решений органов юридических лиц является сегодня весьма дискуссионным. Многие авторы отрицают значение сделки за решениями органов юридических лиц, в том числе и по причине того, что существующая классификация юридических фактов (события и действия, действия правомерные и неправомерные; правомерные действия - юридические поступки и юридические акты; юридические акты - сделки, административные акты, судебные решения) не позволяет «встроить» в нее решения органов юри­дических лиц¹⁷⁰.

Надо сказать, что указанная проблема «встраивания» отдельных юридиче­ских фактов в ныне существующую и критикуемую в настоящем исследовании «волевую» классификацию существует достаточно давно, и об этом неодно­кратно упоминалось ранее.

См. об этом, например: Ломакин Д.В. Очерки теории акционерного права и практики применения ак­ционерного законодательства. М.: Статут, 2005. С. 158; Телюкина М. Проблемы недействительности решений собраний акционеров // эж-Юрист. - 2005. — № 41; Тимаев Ф.И. Реорганизация акционерных обществ // Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

143

Однако правовая природа решений органов юридических лиц (которые, по сути, представляют собой акты частных лиц) в период существования команд­но-административной системы не вызывала исследовательского интереса у оте­чественных цивилистов и дискуссий не порождала. Бурное развитие корпора­тивных отношений сегодня подняло упомянутую проблему «на поверхность», и обнаруженное отсутствие теоретических разработок правовой природы реше­ний частных лиц служит дополнительным препятствием в выработке единых подходов к решению различных вопросов в сфере корпоративных отношений.

Литература свидетельствует о том, что до сих пор решения публичных ор­ганов и решения органов частных лиц в общем не разграничиваются. И доста­точно широкое распространение получило мнение о том, что положения Закона РФ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан», который называет в числе предметов обжалования, в частности, оп­ределенные действия (решения) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений, общественных объединений, должностных лиц и государственных служащих, распространяет­ся и на случаи обжалования решений органов юридических лиц¹⁷¹.

Думается, что неверно объединять в единую категорию публичные акты и акты частных лиц, к которым относятся решения органов юридических лиц. Публичные акты, которым будет уделено внимание далее, и акты частных лиц, напротив, следует четко разграничивать: у них различные цели, сфера и порядок действия, форма и проч. Объединяет их только то, что они являются односто­ронними действиями, которые совершаются с целью движения правоотноше­ния.

И здесь надо специально отметить, что, возражая против рассмотрения решений органов юридических лиц в качестве сделок или соглашаясь рассмат-

¹⁷¹Несмотря на то, что в Законе РФ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» говорится о правах и свободах гражданина, Конституционный Суд РФ признает, что его по­ложения в равной степени применимы и к юридическим лицам (см. Определение Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2004 г. № 213-0 «По жалобе общественного благотворительного учреждения «Институт обществен­ных проблем «Единая Европа» на нарушение конституционных прав и свобод статьями 255 и 258 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и статьями 2 и 5 Закона Российской Федерации «Об обжалова­нии в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан»»).

144

ривать их в этом качестве, подавляющее большинство авторов не видят этот юридический факт в качестве сделки односторонней. Например, Н.В. Козлова считает, что всякое решение органов юридического лица, будь то решение об­щего собрания учредителей (участников, акционеров, членов), совета директо­ров, правления или иного коллегиального органа юридического лица, является «многосторонней гражданско-правовой сделкой, совершенной субъектами, об­разующими коллегиальный орган юридического лица»¹⁷².

Между тем здесь имеет место множество лиц на одной стороне - это уча­стники, имеющие сонаправленный интерес, который позволяет выступать на одной стороне (об отличиях сторон и участников говорилось ранее). Вследствие этого решение органов юридического лица не может рассматриваться в качестве многосторонней сделки - это одностороннее действие, относящееся к группе юридических актов¹⁷³. Особенность принятия решения органом юридического лица состоит в том же, что и в ситуации выражения согласия общего собрания акционеров акционерного общества на совершение крупной сделки - большин­ство здесь может игнорировать волю меньшинства¹⁷⁴. Первопричины же ука­занных ранее умозаключений о многосторонности такой сделки, как решение органа юридического лица, проистекают, по всей видимости, из недостаточной разработанности в отечественной доктрине теории односторонних сделок¹⁷⁵.

Как правило, наряду с согласием решения органов юридических лиц вы­ступают как юридические факты (односторонние сделки), входящие в юридиче-

¹⁷² Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. М.: Статут, 2005. С. 384.

¹⁷³ Мнение о том, что решение общего собрания акционеров о реорганизации представляет собой одно­ стороннюю сделку, высказывает, в частности, Б.П. Архипов (Архипов Б.П, Юридическая природа фактического состава, опосредующего реорганизацию акционерного общества // Законодательство. - 2002. - № 3). Автор на­ стоящего исследования также обосновывала эту идею (см.: Рожкова М.А. Юридические факты в гражданском праве // Приложение к ежемесячному юрид. журналу «Хозяйство и право». М., 2006., С. 58-59). Из сравнитель­ но недавних работ в поддержку этого мнения высказывался С.С. Вилкин (Вилкин С.С. Гражданско-правовая природа волевых актов коллегиальных органов юридического лица: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. - М„ 2009. С. 10-11).

¹⁷⁴ На эту особенность решения собрания акционеров обращает внимание А.В. Егоров (Егоров А. Закон и практика: от борьбы к единству // эж-Юрист. - 2004. - № 3 (январь)). При этом он указывает, что, в частности, в Германии неоспоримым постулатом стала позиция, согласно которой при выработке общего мнения участников собрания решение может быть принято не только при полном совпадении воль, но и большинством голосов.

¹⁷⁵ Нельзя не согласиться с сетованиями отечественных цивилистов о том, что главными вопросами в учебниках и научной литературе являются вопросы двусторонних сделок, то есть «крен сделан в пользу двусто­ ронних сделок. Но в практике, в гражданском обороте, в осуществлении гражданских прав огромное значение имеют односторонние сделки» (Ем B.C. Некоторые проблемы теории сделок // Цивилистическая практика: ин- фор. бюлл. Выи. 5. Екатеринбург: Институт частного права, 2002. С. 9).

145

ский состав. Но в отличие от согласия, начинающего накопление юридического состава, решение органов юридических лиц обычно завершает промежуточный или полный юридический состав, направленный на движение гражданского правоотношения. Собственно в этом, по всей вероятности, и проявляется основ­ное отличие согласия от решения: согласие должно начинать юридический со­став, а решение органа юридического лица - замыкать промежуточный или полный юридический состав.

Например, решение совета директоров акционерного общества о вынесе­нии какого-либо вопроса на общее собрание акционеров порождает обязанность общего собрания рассмотреть этот вопрос (порождает промежуточные юриди­ческие последствия). Проведение этого собрания и вынесение по его результа­там решения есть завершающее юридический состав обстоятельство, которое уничтожает предыдущий юридический факт принятия решения о вынесении вопроса на общее собрание акционеров - предыдущий факт поглощается замы­кающим (эффект поглощения будет подробнее рассмотрен далее). Практиче­ским результатом этого вывода будет то, что после вынесения решения общего собрания акционеров невозможно самостоятельно обжаловать решение совета директоров о назначении собрания - все доводы о ненадлежащем извещении и прочее должны быть изложены при оспаривании решения общего собрания.

Другой пример, демонстрирующий решение органа юридического лица в качестве замыкающего юридический состав обстоятельства. Устав акционерно­го общества может предусматривать срок и порядок выплаты дивидендов. Вме­сте с тем именно решение о выплате (объявлении) дивидендов, в том числе о размере дивиденда и форме его выплаты по акциям, принимаемое общим соб­ранием акционеров, является тем действием, совершение которого влечет для этого акционерного общества возникновение обязанности по выплате объяв­ленных дивидендов. То есть решение органа юридического лица (в рассмотрен­ном случае - общего собрания акционеров) является замыкающим юридический состав юридическим фактом, который влечет изменение гражданского правоот-

146

ношения (порождая для этого юридического лица конкретную обязанность по выплате дивидендов лицам, имеющим право на их получение).

Публичные акты (в ст. 8, 12, 13 ГК РФ они называются актами государст­венных органов и органов местного самоуправления¹⁷⁶) традиционно рассмат­риваются как юридические факты, воздействующие на движение гражданского правоотношения (то есть признаются основанием возникновения гражданских прав и обязанностей).

Характеризуя публичные акты, нельзя обойти вниманием то, что к компе­тенции публичных органов может относиться издание как нормативных, так и ненормативных актов.

В том случае, если акты государственных органов и органов местного са­моуправления носят нормативный характер, то есть содержат в себе общие пра­вила поведения граждан и организаций, то они юридическими фактами не яв­ляются¹⁷⁷, ибо издание такого акта «не приводит к возникновению конкретных правоотношений, а ограничивается лишь формулированием условий, при на-ступлений которых правоотношения могут возникнуть» . Всякий норматив­ный акт, содержащий общее предписание, не может «помимо юридических фактов, ни наделить субъектов правами и обязанностями, ни освободить их от существующей правовой связи. ... Поэтому норма права выступает в качестве одной из общих юридических предпосылок возникновения, изменения и пре-

" 179

кращения гражданских правоотношении» .

В то же время акты государственных органов и органов местного само­управления, которые адресованы конкретным лицам и направлены на установ-

¹⁷⁶ В.Ф. Яковлев делает следующее важное замечание: «...властные акты государственных органов поте­ ряли свое былое значение в качестве оснований гражданских прав и обязанностей. Административные акты со­ хранились в качестве оснований гражданских прав и обязанностей лишь в порядке исключения в некоторых институтах, например, в институте опеки и попечительства, в отношении социального жилищного найма. С дру­ гой стороны, возросло значение таких административных актов, как государственная регистрация предпринима­ тельской деятельности, юридических лиц, прав на недвижимость, изобретений, которая входит в юридические составы» (Яковлев В.Ф. Гражданский кодекс Российской Федерации: развитие общих положений гражданского права // Кодификация российского частного права / Под ред. Д.А. Медведева. М.: Статут, 2008. С. 44).

¹⁷⁷ Иную позицию высказывает С.А. Зинченко, предлагающий определение понятия «нормативного юри­ дического факта» как «волевого акта соответствующего компетентного органа, который порождает, изменяет или прекращает объективное право (нормы права)» (Зинченко С.А. Юридические факты в механизме правового регулирования. М.: Волтерс Клувер, 2007 (Доступ из справ.-правовой системы «Гарант»)).

⁷⁸Иоффе О.С. Советское гражданское право. С. 194. ¹⁷⁹Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 27.

147

ление, изменение или прекращение конкретных гражданских правоотношений, имеют силу юридических фактов. Именно эти — ненормативные - акты государ­ственных органов и органов местного самоуправления названы в настоящем ис­следовании публичными актами.

Ненормативные акты государственных органов и органов местного само­управления здесь специально названы публичными актами, а не администра­тивными актами, поскольку административные акты - понятие куда более ши­рокое. Административные акты, как известно, могут устанавливать не только гражданские правоотношения: иногда они ограничиваются установлением от­ношений административных. И в этом случае они, бесспорно, не представляют интереса с точки зрения цивилистики¹⁸⁰. Хотя надо согласиться с О.С. Иоффе, который считал, что акты, «даже направленные на установление гражданских правоотношений, порождают в то же время и определенные административные правоотношения, ... орган, издающий административный акт, сам не становится участником возникшего из этого акта гражданского правоотношения, тогда как лицо, совершающее сделку в целях установления гражданского правоотноше-

181

ния, само становится участником этого правоотношения» .

В литературе признается, что посредством вынесения публичных актов государственные органы нередко реализуют строго императивные веления, ко­торые обязывают их к принятию однозначного решения, и в этом случае право­применение ограничивается пассивным проведением в жизнь воли законодате­ля, «поскольку возможности правоприменителя жестко детермированы содер-

В связи с этим нельзя согласиться с Д.В. Пятковым, который искренне недоумевает, «зачем потребова­лось менять достаточно краткий и емкий термин «административным акт» на новое словосочетание «акты госу­дарственных органов и органов местного самоуправления»» (Пятков Д.В. Указ. соч. С. 52). Позиция названного автора в отношении правовой природы пропагандируемых им «административных актов» отличается большой самобытностью: в частности, он считает, что решения уполномоченных органов, которые обычно выносятся в связи с обращением к ним частных лиц, следует рассматривать как пример акцепта, который вкупе с обращени­ем частного лица (офертой в понимании Д.В. Пяткова) представляет собой договор. Совсем сомнительными выглядят утверждения автора о том, что анализ действующего законодательства «позволяет предположить, что даже некоторые федеральные законы по своему содержанию являются сделками» (Там же. С. 54). В качестве примера к своему утверждению он рассматривает Федеральный закон «О некоммерческих организациях», ст. 7.1 которого предусматривает, что государственная корпорация создается на основании федерального закона, что, по мнению Д.В. Пяткова, позволяет приравнивать этот федеральный закон к учредительному договору о создании хозяйственного общества или постановлению администрации города о создании муниципального уч­реждения.

¹⁸¹Иоффе О.С. Советское гражданское право. С. 196.

148

жанием нормы»¹⁸². Но и в других случаях, когда применяемая норма права дает возможность публичному органу избрать один из допускаемых нормой вариан­тов решения, этот орган обладает некоторой свободой усмотрения, но в целом он связан обязанностью осуществить стандартное волеизъявление по вопросу его компетенции (о высокой степени формализации волеизъявления публичных органов говорилось ранее).

Иными словами, публичные органы совершают юридические акты (одно­сторонние действия) во исполнение установленных для них законом обязанно­стей в соответствии с объемом и содержанием своей компетенции. Они могут проявлять свое усмотрение только в рамках выбора наиболее рационального и целесообразного решения из нескольких возможных (если закон предоставляет им такое право) исходя из лежащей на них общей обязанности по совершению этих действий. В соответствии с этим наиболее обоснованным, законным и ра­зумным решением они и должны совершать юридический акт - выносить пуб­личный акт.

Публичные акты, как и односторонние сделки, весьма разнообразны. Пуб­личные акты также можно разделить на те, которые сами по себе влекут движе­ние гражданского правоотношения, и те, которые наряду с иными юридически­ми фактами входят в юридический состав, влекущий определенные юридиче­ские последствия.

Особенностью публичных актов можно признать то, что сами по себе (ав­тономно) они влекут только изменение или прекращение гражданского право­отношения (например, решение о реквизиции прекращает право собственности (ст. 242 ГК РФ)). В то же время возникновение гражданского правоотношения сами по себе публичные акты повлечь «не в силах»: обычно это юридическое последствие наступает результатом всего юридического состава, элементом ко-торого является публичный акт . Так, заключению концессионного соглаше-

¹⁸² Глазырин В.В., Никитинский В.И. Эффективность правоприменительных актов // Советское государ­ ство и право. - 1984. - № 2. - С. 12.

¹⁸³ Анализ ст. 8 ГК РФ позволяет говорить о том, что речь в ней идет о возникновении гражданских прав и обязанностей, что, безусловно, не тождественно возникновению гражданского правоотношения в целом.

149

ния предшествует целый ряд подготовительных действий, первым из которых является решение концедента (публичного органа) о заключении концессионно­го соглашения, в котором устанавливается конкурсная документация, определе­ны условия концессионного соглашения, порядок его заключения и состав кон­курсной комиссии.

Сказанное позволяет говорить о том, что вынесению публичного акта предшествует ряд других обстоятельств (и нередко такой общей предпосылки наступления обстоятельства, как наличие гражданского правоотношения). По­этому обязательной стадией процедуры, предшествующей вынесению публич­ного акта, выступает уяснение публичным органом всех этих обстоятельств (и общих предпосылок), что обеспечивает законность публичного акта. Только в этих условиях, завершив процедуру применения права, вынесенный публичный акт (самостоятельно или в юридическом составе) влечет предусмотренные нор­мой права юридические последствия.

Другой отличительной чертой публичных актов является разнообразие их оформления. Наверное, первым приходящим на ум публичным актом будет ре­шение или постановление государственного органа, оформление которого отли­чается ярко выраженной внешней атрибутикой: наименование публичного акта, номер, дата и место его совершения (издания), текст (содержание), подпись с расшифровкой фамилии и должностного положения подписавшего лица, а так­же печати, штампы и т.п. В то же время акт государственной регистрации права на недвижимость, также являясь одним из публичных актов, облачен совсем в иную форму. Такой публичный акт, как согласие антимонопольного органа на осуществление некоторых сделок, также имеет свою форму, которая преду­сматривает определенные внешние формальные реквизиты.

Здесь же необходимо отметить, что характерной чертой публичных актов являются также и достаточно жесткие требования к их оформлению - соблюде­ние формы является нередко непременным условием действительности публич-

150

ных актов¹⁸⁴. При этом ст. 13 ГК РФ прямо закрепляет возможность признания публичного акта недействительным по мотиву несоответствия закону или иным правовым актам при нарушении гражданских прав и охраняемых законом инте­ресов гражданина или юридического лица.

В связи со сказанным весьма любопытны замечания С.Ф. Кечекьяна, ко­торый различает ничтожные публичные акты (с его точки зрения, они характе­ризуются грубыми и явными нарушениями требований, предъявляемых к ним законом, то есть противоправные) и оспоримые публичные акты (они имеют лишь некоторые менее значительные отступления от этих требований). Он пи­шет: «Первые не влекут за собой никаких юридических последствий, не порож­дают ни прав, ни обязанностей, на возникновение которых они направлены. Вторые сохраняют свою обязательность до их отмены и должны исполняться всеми лицами, к которым они относятся, но могут быть обжалованы заинтере­сованными лицами»¹⁸⁵. К числу ничтожных публичных актов он относит, в ча­стности, акты, изданные лицами, некомпетентными на их издание; акты, яв­ляющиеся результатом нарушения компетенции (например, присвоение судеб­ных полномочий иными органами); акты, не относящиеся к кругу ведения орга­на, их издавшего¹⁸⁶. Публичный акт ничтожен и в том случае, если он требует невозможного, например, совершения противозаконных, наказуемых или за­прещенных деяний, деяний безнравственных и т.п. «Нет нужды - пишет уче-ный, - в отмене таких актов: они ничтожны с самого начала» .

Данная позиция, конечно, заслуживает внимания. Однако говорить об от­сутствии надобности в оспаривании «ничтожных» публичных актов, наверное,

Безусловно, основная масса публичных актов оформляется в виде документа - фиксируется с помо­щью пишущих средств на бумаге. Однако нельзя не согласиться с утверждением Р.Ф. Васильева о том, что се­годня смысловое значение термина «документ» серьезно изменилось в связи с внедрением новых технических носителей информации, что в свою очередь требует доктринального и официального изменения толкования это­го термина (Васильев Р.Ф. Акты управления (понятие, юридические свойства): Автореф. дис. ... докт. юрид. наук.-М., 1980. С. 23).

¹⁸⁵ Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 179. Указание на ничтожность актов можно встретить и в раб.: Васильев Р.Ф. Указ. соч. С. 18.

¹⁸⁶ Подобные выводы, но применительно к нормативным актам, высказывает Е.Н. Горюнова: «Норматив­ ные акты как юридические факты, базирующиеся на ложных, непригодных посылках, следует признавать ни- чгожными» (Горюнова Е.Н. Диалектика юридических фактов в системе правовых норм. С.70).

¹⁸⁷ Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 179.

151

преждевременно: в большинстве случаев частные лица будут практически не защищены в ситуации, когда публичный орган издает акты, явно противореча­щие требованиям закона (например, с превышением собственной компетенции или вовсе не имеющие под собой правового основания). Даже в ситуации нали­чия оснований для оспаривания «негодных» публичных актов, учитывая несо­вершенство правового регулирования порядка рассмотрения требований об ос-

1 RR

паривании ненормативных правовых актов и проблемы судебной практики , заинтересованные лица не всегда могут получить адекватную защиту своих на­рушенных прав и интересов.

Юридические события. Разнообразные явления, в том числе и повсе­дневные, которые не зависят от воли человека, - рождение и смерь человека, изменение речного русла, обильные снегопады и наводнения — все это события. То есть в отличие от любого юридического действия, которое зависимо от воли человека, юридические события представляют собой реальные жизненные об­стоятельства, которые наступают независимо от воли человека, что и повлекло их обозначение как «юридических фактов в строгом смысле слова»¹⁸⁹.

Как и всякие другие жизненные обстоятельства, события могут быть отне­сены к юридическим фактам (юридическим событиям) в том случае, если они влекут за собой возникновение юридических последствий. А это возможно лишь тогда, когда норма права предусматривает для абстрактной модели собы­тия наступление подобных последствий.

При этом надо иметь в виду, что, как правило, юридическое событие само по себе не влечет юридических последствий - для их возникновения необходи­мо «пересечение» юридического события с иным жизненным обстоятельством -юридическим действием¹⁹⁰. Иными словами, обычно юридические последствия

См., например: Войтко И.А. Оспаривание нормативных и ненормативных актов // Иски и судебные решения: сб. ст. / Рук. авт. колл. и отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2009. С. 255—288.

¹⁸⁹Санфилиппо 4. Курс римского частного права: учеб. / Под ред. Д.В. Дождева. М.: БЕК, 2000. С. 65.

¹° Именно это и способствовало умозаключению о том, что юридические события занимают зависимое и подчиненное положение по отношению к юридическим действиям.

152

возникают из юридического состава, включающего юридическое событие и юридическое действие (юридические действия).

Например, наводнением разрушен склад пиломатериалов, которые отно­сит вниз по реке далеко от места нахождения разрушенного склада. Собствен­ник земельного участка, на который вынесло эти материалы, может, рассматри­вая их как бесхозяйные, приобрести их в собственность в силу приобретатель-ной давности (п. 1,2 ст. 225 ГК РФ). Очевидно, что наводнение, разрушившее склад и «перенесшее» имущество иному лицу, является в данном случае юри­дическим событием, которое способствует (но не влечет автономно) возникно­вению права собственности.

Вместе с тем сказанное вовсе не означает, что юридическое событие не является самостоятельным фактом. Юридическое событие может и самостоя­тельно порождать юридические последствия, и классическим примером этого утверждения будет прекращение обязательства невозможностью исполнения, вызванной непреодолимой силой (п. 1 ст. 416 ГК РФ). То есть юридическое со­бытие, вызвавшее невозможность исполнения обязательства одной из сторон договорного обязательства перед другой, прекращает обязательственное право­отношение.

Вообще, категория непреодолимой силы представляет собой правовую ка­тегорию, которая давно выступает предметом анализа и толкования. Из смысла п. 3 ст. 401 ГК РФ вытекает, что под непреодолимой силой понимаются чрезвы­чайные и непредотвратимые в конкретных условиях обстоятельства. Иными словами, понятие непреодолимой силы по действующему ГК РФ позволяет объ­единять как действия, так и события, а не только события (как это было уста­новлено ст. 85 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г.). То есть сегодня категория непреодолимой силы не умещается в рамках юридического события.

Сопоставляя действие непреодолимой силы с существенно изменившими­ся обстоятельствами (ст. 451 ГК РФ), обычно отмечают, что причины их схожи: они лежат за пределами действий контрагентов и от последних никак не зави­сят. Отличия же их заключаются только в том, что первое влечет полную или

153

частичную невозможность исполнения обязательства, тогда как второе не пре­пятствует такому исполнению, но делает его обременительным (экономически невыгодным) для одной из сторон договора¹⁹ .

Сказанное позволяет говорить о том, что одни и те же обстоятельства мо­гут выступать в качестве непреодолимой силы, делающей невозможным испол­нение обязательства, и в этих условиях освобождая субъекта от гражданско-правовой ответственности. В иных ситуациях те же обстоятельства могут вы­ступать в качестве обстоятельства, которое при наличии всех перечисленных в ст. 451 ГК РФ условий¹⁹² позволяет сделать вывод о существенном изменении обстоятельств, нарушающем баланс интересов сторон (делает исполнение дого­вора для одной из сторон экономически невыгодным) и позволяющем требовать расторжения (изменения) договора. Следовательно, такого рода обстоятельства, обычно обобщенно именуемые форс-мажором (или форс-мажорными обстоя­тельствами), с учетом выработанных в международной практике подходов¹⁹³ позволяют относить к ним следующие обстоятельства:

1) объявленная или необъявленная война, гражданская война, беспорядки и революции, акты пиратства, саботаж;

2) стихийные бедствия, ураганы, циклоны, землетрясения, цунами, навод­нения, разрушения в результате молнии;

3) взрывы, пожары, разрушения машин, заводов и любых установок;

4) бойкоты, забастовки и локауты в любой форме, замедление работы, за­нятие предприятий или их помещений, остановки в работе, происходящие на предприятии стороны, которая просит об освобождении от ответственности;

5) действия властей, законные или незаконные¹⁹⁴.

¹⁹¹ См., например: Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров. С. 208.

¹⁹² Подробнее об этом см.: Рожкова М.А. К вопросу о доказывании существенного изменения обстоя­ тельств // Судебно-арбитражная практика Московского региона. Вопросы правоприменения. - 2003. — № 5 (сен­ тябрь-октябрь). - С. 77-83.

¹⁹³ См., например: Форс-мажорные обстоятельства. Публикация № 421 (Е). Сер. «Издания Международ­ ной торговой палаты». Пер. с англ. М.: Консалтбанкир, 1997. С. 18.

¹⁹⁴ Следует согласиться с выводами А.С. Кайгородовой, которая говорит о том, что при квалификации ак­ та государственного органа в качестве непреодолимой силы нельзя рассматривать законность или незаконность этого акта как определяющий фактор. Иными словами, вне зависимости от того, является вынесенный акт за­ конным или незаконным, в том случае, если он препятствует исполнению обязательства, он должен рассматри­ ваться как действие непреодолимой силы; иной подход не будет соответствовать положениям п. 3 ст. 401 ГК

154

Конечно, обычно под юридическими событиями понимают природные яв­ления, разнообразие которых серьезно препятствует их систематизации и клас­сификации. В литературе приводится несколько традиционных классификаций, которые нельзя обойти вниманием в рамках настоящего исследования.

Прежде всего по критерию повторяемости юридические события делят на уникальные (например, солнечное затмение) и периодические (например, дож­ди, снегопады). В зависимости от критерия протяженности во времени выделя­ют моментальные (то есть происшествия) и протяженные (то есть явления, про­цессы) юридические события. Кроме того, юридические события делят и по та­кому критерию, как характер последствий, на обратимые и необратимые.

Но самой распространенной классификацией, вероятно, будет градация юридических событий по критерию зависимости от человеческой деятельности на абсолютные (явления, не имеющие отношения к человеческой деятельности и наступающие помимо нее) и относительные (явления, вызванные деятельно­стью человека, но выступающие уже независимо от породивших их причин, то есть вне воли человека).

Наиболее «популярной» иллюстрацией разграничения событий на абсо­лютные и относительные является пример лесного пожара. В том случае, если пожар в лесу возник вследствие удара молнии в дерево, то это событие (при ус­ловии, что оно в совокупности с другим юридическим фактом повлекло возник­новение юридических последствий), безусловно, относится к абсолютным. В том случае, если причинами пожара в лесу послужили действия человека (под­жог, неправильное использование электроприборов, непогашенный костер), это событие в тех же условиях является относительным.

Разграничивая юридические события на абсолютные и относительные, нельзя не отметить, что научно-технический прогресс серьезно расширил чело­веческие возможности по воздействию на естественные явления. И сегодня многие из природных катаклизмов могут выступать как управляемые человеком

РФ, исчерпывающе устанавливающего признаки, которые в совокупности определяют непреодолимую силу (Кайгородова Л.С. Юридический форс-мажор: миф или реальность? // Законодательство. — 2000. - № 1 (ян­варь)).

155

процессы или по крайней мере предвидимые естественные события. Вследствие этого можно утверждать, что круг юридических событий постепенно сужается, поскольку сокращается диапазон явлений, не зависящих от воли человека.

Не меньший интерес, вероятно, вызовет классификация юридических со­бытий по критерию воздействия на поведение уполномоченных органов на ор­динарные и чрезвычайные. Первые требуют только фиксации их наступления (рождение, смерть, вступление в брак), вторые же требуют вмешательства и принятия экстренных мер, направленных на борьбу с вредоносным событием или на устранение последствий (например, ст. 242 ГК РФ предусматривает, что в случаях стихийных бедствий, аварий, эпидемий, эпизоотии и при иных об­стоятельствах, носящих чрезвычайный характер, имущество в интересах обще­ства по решению государственных органов может быть изъято у собственника в порядке и на условиях, установленных законом, с выплатой ему стоимости имущества).

События бывают желательными или нежелательными, но поскольку это естественные явления, они не могут быть правомерными или неправомерными (равно как и последствия юридических событий). Понятие правомерности или неправомерности применимо только к юридическим действиям¹⁹³.

Кратко обозрев юридические события, нельзя не отметить специально су­ществование двух из них, которые имеют принципиальное значение и представ­ляют интерес для многих отраслей права. Это предусматриваемое римским пра­вом «истечение времени» и «ошибка».

Наступление срока. В римском праве за временем усматривалось огром­ное значение, и истечение времени всегда рассматривалось в качестве «юриди­ческого факта в строгом смысле». При этом истечение времени понималось как юридический факт, который может привести к приобретению некоторых пра-

¹⁹⁵В.А. Рахмилович обоснованно указывает, что нормативное предписание может быть нарушено только тем, кому адресовано, а нормы права адресованы лицам, обладающим способностью действовать сознательно и целенаправленно. «Следовательно, противоправным может быть только акт поведения такого лица», — пишет ученый (Рахмилович В.А. Избранное. М.: Юстицинформ, 2005. С. 172).

156

вомочий (в качестве примера обычно указывалось на приобретение по давно­сти) либо, наоборот, к их утрате (здесь самым «популярным» примером было, безусловно, истечение срока исковой давности, которое делало субъективное право «голым», не обеспеченным судебной защитой)¹⁹⁶.

Думается, что этот традиционный и для современного гражданского права постулат требует переосмысления и должен быть подвергнут критическому анализу.

Вероятно, не встретит возражений утверждение о том, что течение време­ни, представляющее собой объективную реальность, вовсе не зависит от воли и сознания людей - время вечно и необратимо. Исходя из этой характеристики, с известной долей условности можно было бы говорить о том, что течение време­ни с юридической точки зрения могло бы рассматриваться как абсолютное юридическое событие. Однако закон не предусматривает зависимость каких-либо последствий от такого явления, как течение времени, что дает полное пра­во говорить о том, что течение времени не может рассматриваться как юридиче-ский факт вообще и юридическое событие в частности .

Совсем иную категорию представляют сроки, которые только соотносятся с частью общего потока времени, но при этом характеризуются следующими чертами:

1) они устанавливаются человеком для определенных целей;

2) очерчиваются по крайней мере начальными и конечными моментами;

3) масштабы и эталоны срока сознательно избираются: это может быть, например, год, месяц, день, час либо обстоятельство;

Санфилиппо Ч. Указ. соч. С.66. ¹⁹⁷О том, что истечение времени вообще не может рассматриваться как юридический факт, пишет А.В. Жгунова (Жгунова А.В. Сроки в советском гражданском праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. - Свердловск, 1971. С. 5). К ней присоединяется, правда не столь категорично, и Е.В. Исаева, отмечая при этом, что в ряде случаев законодатель оперирует наряду с понятием «срок» понятием «время». Так, ст. 12 Федерального закона «Об исполнительном производстве», озаглавленная «Время совершения исполнительных действий», соседству­ет со ст. 13, имеющей название «Сроки совершения исполнительных действий» (Исаева Е.В. Процессуальные сроки в гражданском и арбитражном процессе: учеб.-практ. пособ. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 70). См. также: Лебедева К.Ю. Исчисление гражданско-правовых сроков // Цивилистические исследования: Ежегодник граж­данского права. Вып. 2 / Под ред. Б.Л. Хаскельберга, Д.О Тузова. М.: Статут, 2006. С. 453-454.

157

4) и главное - они допускают манипуляции с ним (как известно, сроки мо­гут быть продлены, приостановлены, восстановлены и т.п.).

Тщательный анализ сказанного позволяет сделать два ценных для настоя­щего исследования вывода.

Во-первых, установление, продление, ограничение, соблюдение или несо­блюдение срока, сознательно и целенаправленно совершаемые человеком и, безусловно, зависимые от воли человека, представляют собой элементы состава юридического факта. Например, при совершении сделки стороны предусматри­вают срок действия договора или иной значимый срок, и установление в дого­воре срока ни при каких условиях не будет рассматриваться как самостоятель­ный юридический факт, но во многих случаях это непременное условие заклю­чения самого договора (то есть условие наступления юридического факта).

Все упомянутые установление, продление, соблюдение сроков и проч. представляют собой именно элементы состава юридического факта: они не мо­гут рассматриваться в качестве самостоятельных юридических фактов, по­скольку сами по себе никаких юридических последствий не порождают. В поль­зу этого утверждения можно указать на то, что сроки устанавливаются, прекра­щаются, приостанавливаются, соблюдаются и т.п. только в связи с каким-либо обстоятельством, но не «в отрыве» от него. При этом, как было сказано ранее, это осуществляется человеком и целиком зависимо от его воли¹⁹⁸ (несоблюде­ние срока по объективным предпосылкам здесь не рассматривается).

Во-вторых, в отличие от установления, продления, соблюдения сроков, производимых человеком, наступление срока есть самостоятельное юридиче­ское событие, которое следует причислять к относительным юридическим со­бытиям (оно вызвано деятельностью человека, но происходит независимо от воли человека). Так, в ставшем классическим примере приобретение по давно­сти имущества возникает из двух юридических фактов: владения имуществом -

¹⁹⁸Именно это значение можно углядеть за высказыванием P.O. Халфиной, которая писала о том, что «далеко не всегда юридические последствия, связанные с истечением времени, не зависят от воли людей. На­пример, истечение срока исковой давности свидетельствует о том, что лицо не принимало мер для осуществле­ния своего права. Непредъявление иска в течение установленного законом времени представляет собой акт уже волевого поведения» (Халфина P.O. Указ. соч. С. 289).

158

добросовестного, открытого и непрерывного владения имуществом как своим собственным, а также наступления установленного срока (как известно, ст. 234 ГК РФ предусматривает 15-летний срок владения для недвижимых вещей и пя­тилетний - для движимых). То есть юридическое последствие - право собст­венности на имущество - возникает только при накоплении всего необходимого юридического состава.

Но такое юридическое событие, как наступление срока, может и самостоя­тельно влечь наступление юридических последствий. Например, наступление определенного в гарантии срока, на который она выдана, прекращает обязатель­ство гаранта перед бенефициаром (п. 1 ст. 378 ГК РФ). Сказанное, безусловно, позволяет говорить о том, что наступление срока представляет собой самостоя­тельный юридический факт, который в одних случаях может самостоятельно влечь наступление юридических последствий, в других - входить в юридиче­ский состав в качестве одного из составляющих элементов.

Наступление срока имеет главную общую черту с течением времени - оно независимо от воли человека. И именно с этой позиции можно поддержать ут­верждения о том, что соотношение времени и срока есть в известной мере соот­ношение объективного и субъективного¹⁹⁹, однако течение времени и наступле­ние срока - понятия соприкасающиеся, но не совпадающие.

Действительно, течение времени объективно, на него нельзя воздейство­вать. В свою очередь срок, представляющий собой определенный момент во времени либо определенный промежуток (период) времени, начав течение от момента, установленного человеком (а возможно, где-то по воле человека пре­рвавший свое течение и возобновивший его вновь), рано или поздно приходит к

200

своему истечению .

Грибанов В.П. Сроки в гражданском праве // Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М.: Статут, 2000. С. 250.

²⁰⁰И в связи с этим прав B.C. Ем, указывающий, что сроки «по происхождению зависят от воли субъектов или воли законодателя, но течение сроков подчинено объективным законам течения времени» (Гражданское право: учеб. В 2 т. Т. 1 / Под ред. Е.Л. Суханова. М.: БЕК, 1998. С. 327), хотя и с оговоркой о том, что «и во вре­мя течения определенного срока на него существенное влияние может оказывать воля и деятельность людей» (Грибанов В.П. Сроки в гражданском праве. С. 250).

159

Наступление срока есть объективное обстоятельство, не зависящее от воли человека, и именно наступление срока (самостоятельно или в юридическом со­ставе), а не его течение, может влечь за собой возникновение юридических по­следствий.

В продолжение и развитие изложенной точки зрения можно указать на мнение, высказанное В.И. Синайским. В частности, он пишет, что в тех случаях, когда истечение времени влияет на права и обязанности (на правоотношение), «недостаточноодного истечения времени; необходимы, сверх того, еще особые условия, при которых течет время... Короче, необходима давность»²⁰¹.

Данный вывод позволяет говорить о том, что наступление срока - дав­ность - есть юридическое событие, которое помимо самого обстоятельства (на­ступления времени) требует и наличия некоторых условий, то есть представляет собой состав юридического факта . Сказанное, таким образом, опровергает ут­верждение С.С. Алексеева, подчеркивающего недопустимость использования понятия «состав юридического факта» в отношении юридических событий²⁰³.

Таким образом, правовая природа срока может быть раскрыта только при соотнесении его с волей человека. Эта операция позволяет увидеть срок с двух сторон:

- субъективной, подразумевающей свободное его установление, продле­ние, восстановление, соблюдение человеком (то есть зависимость от человече­ской воли), и с этой точки зрения он представляет собой элемент состава юри­дического факта;

- объективной, предусматривающей его наступление вне зависимости от воли человека, и с этой точки зрения он всегда юридическое событие, допус­кающее включение в свой состав иных элементов юридического факта.

Проиллюстрировать этот вывод можно на следующем примере. По требо­ванию из денежного обязательства истек трехлетний срок исковой давности

²⁰¹ Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 190.

²⁰² Например, в зависимости от объекта различается срок приобретательной давности; в зависимости от требования - срок исковой давности и проч. Давность не будет подробно рассматриваться в настоящем исследо­ вании; она, без сомнения, заслуживает самостоятельных разработок.

²⁰³ Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения.

160

(юридическое событие). Кредитор предъявил исковое требование о взыскании долга по истечении срока исковой давности (юридический поступок), о чем бы­ло заявлено должником в судебном заседании (юридический поступок). Воз­никший юридический состав подпадает под действие ст. 199 ГК РФ, предусмат­ривающей, что предъявление искового требования при условии пропуска срока исковой давности истцом и соответствующем заявлении ответчика является ос­нованием к вынесению судом решения об отказе в иске.

Следовательно, неверно утверждение о том, что срок по своему характеру представляет собой нечто среднее между юридическим действием и юридиче­ским событием: манипуляции по установлению, восстановлению, соблюдению, перерыву и проч. есть элементы юридического факта, тогда как наступление срока, разновидностью которого является наступление (истечение) давности, -всегда юридическое событие.

Ошибка (заблуждение). Римское право в качестве юридического события рассматривало также и ошибку (error) - неправильное представление о чем-нибудь²⁰⁴. Причем юридическое значение признавалось не за «ошибкой в пра­ве», поскольку не считалось извинительным незнание закона (хотя из общего правила случались и исключения), а за «ошибкой в факте».

Фактическая ошибка («ошибка в факте») могла относиться к личности ли­бо к свойству лица (субъект полагает, что он совершил сделку с одним лицом, а на самом деле контрагентом было другое лицо - errorinpersona); могла она от­носиться и к предмету (субъект полагал, что он приобретает один земельный участок, а продавец имел в виду иной земельный' участок - errorincorpore). Могла фактическая ошибка относиться и к сущности или качеству объекта (субъект покупал вещь, полагая, что она изготовлена из одного материала, а она была изготовлена из другого - errorinsubstantia) либо к его количеству (арендо­датель полагал, что сдал имущество за одну сумму, а арендатор пребывал в уве-

²⁰⁴Санфилиппо 4. Указ. соч. С. 67. Д.Д. Гримм пишет о том, что за errorв римском праве не признавалось принципиальных отличий от ignorantia(неведения, то есть отсутствия представления о чем-нибудь) (Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. С. 130).

161

ренности, что за другую - errorinquantitate); либо распространяться на сущест­во сделки (субъект полагал, что получает вещь в дар, тогда как ее дали взаймы -errorinnegotio) и т.д.

Отечественная доктрина взамен термина «ошибка» уже традиционно ис­пользует термин «заблуждение», понимая под ним собственно ошибку. Так, Г.Ф. Шершеневич пишет о том, что «заблуждение в законе у нас неизвинитель­но, потому что никто не может отговариваться неведением закона, когда он был обнародован установленным порядком» . При этом он соглашается, что пред­положение о том, что каждый русский подданный не только знает, но совер­шенно правильно понимает все русское законодательство, - чистейшей воды фикция, поскольку «всего содержания 16 томов не знают даже юристы-практики и теоретики, а существование в нем неясностей и противоречий до­пускает сам законодатель. Но установление противоположного правила могло бы повести к грубым злоупотреблениям, если бы силу всякого действия, ока­завшегося невыгодным, можно было ослабить оговоркой незнания его послед-

~ 206

ствии» .

Как и в римском праве, сегодня принято выделять следующие фактиче­ские ошибки («ошибки в факте»): заблуждение в лице (исполнение произведе­но не тому лицу), заблуждение в сущности сделки (оно может возникнуть при неясной редакции договора), заблуждение в объекте сделки или качестве и ко­личестве объекта (случаи, когда вследствие своих свойств вещь становится не­пригодной для предполагаемой цели или ее количество не отвечает цели самой сделки) и проч.

«Ошибка в факте» не есть последствие обмана - это «самостоятельное» заблуждение самого лица, принимающего решение совершить действие (заклю­чить сделку, совершить юридический поступок). Обман же представляет собой намеренное действие - создание одним лицом у другого ложного (искаженного) представления о чем-либо; заблуждение вследствие обмана - это «навязанное со

²⁰⁵ Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. С. 155; Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М.: Спарк, 1995. С. 116.

²⁰⁶ Там же. С. 155.

162

стороны» заблуждение лица. Вследствие этого, возможно, было бы более пра­вильным говорить об «ошибке в факте» в первом случае и заблуждении - во втором, однако в соответствии с нормами ст. 178-179 ГК РФ такая возможность исключена. Таким образом, заключение сделки, совершенное под влиянием за­блуждения (то есть при ошибке одного из заключающих сделку лиц), при усло­вии существенного значения этого заблуждения позволяет требовать признания этой сделки недействительной (ст. 178 ГК РФ); заключение сделки под влияни­ем обмана позволяет заявлять требование о признании ее недействительной (ст. 179ГКРФ).

Фактическая ошибка как юридическое событие может иметь значение в том случае, если норма права предусматривает правовую модель такого явле­ния, связывая с нею наступление определенного последствия. Примером ошиб­ки может быть исполнение должником обязательства не тому лицу или иная ошибка в исполнении (отгрузка незаказанной продукции, передача наряду с объектом, обусловленным договором, иных объектов, не входящих в объект до­говора и т.п.). В этом случае положениями ст. 1103 ГК РФ исполненное подле­жит возврату.

Общим правилом признается то, что «ошибка в факте» обычно выгодна лицу заблуждающемуся. Однако в некоторых случаях она может иметь не по­ложительные, а отрицательные результаты для заблуждающегося лица. Напри­мер, если лицо исполнило обязательство по истечении срока исковой давности, ошибочно считая, что срок исковой давности по данному обязательству еще не истек, обратно требовать исполненное он не может (ст. 206 ГК РФ).

Разновидностью фактической ошибки можно признать ошибку в расчетах, которая состоит в неправильном установлении показателей, применении коэф­фициентов или индексов, рассчитываемых на основе некоторых первичных фактических обстоятельств, и т.п. Однако признание за ошибкой в расчетах значение юридического факта вовсе не означает, что сами расчеты следует рас­сматривать в качестве самостоятельного юридического факта. Такой подход вел бы к недопустимому выводу о том, что произведенные расчеты сами по себе

163

могут влечь возникновение юридических последствий. В силу сказанного нель­зя согласиться с мнением В.Б. Исакова, который приписывает расчетам значе­ние юридических фактов²⁰⁷.

Таким образом, в настоящей главе обоснованы следующие выводы.

1) Проведенное исследование показало невозможность однозначного и окончательного подразделения юридических фактов на правообразующие, пра-воизменяющие, правопрекращающие и правопрепятствующие. Это обусловлено тем, что один и тот же факт в одном случае может рассматриваться как порож­дающий права и обязанности, в другом - как прекращающий правоотношение, в третьем - как препятствующий наступлению иных юридических фактов и т.п. Иными словами, юридические факты могут выполнять разнообразные динами­ческие функции (или выполнять одновременно несколько функций), вследствие чего группирование юридических фактов в зависимости от выполняемой ими функции не может служить средством систематизации юридических фактов, ко­торым является всякая классификация.

Вместе с тем с учетом ранее изложенного обоснования трех групп юриди­ческих последствий допустимо классифицировать юридические факты по кри­терию таких последствий (последствий наступления юридического факта), ис­ходя из следующего.

Юридические последствия предполагают, во-первых, движение граждан­ского правоотношения (возникновение, изменение или прекращение правоот­ношения) и, во-вторых, иные юридические последствия, не предполагающие движение гражданского правоотношения (последствия реализации гражданской правосубъектности или защиты нарушенных субъективных гражданских прав). Следовательно, в зависимости от наступающих юридических последствий юри­дические факты могут делиться на правовоздействующие и правопозитивные.

Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. С. 43.

164

2) Констатируется, что в гражданском праве нашла определенное приме­ нение классификация юридических фактов на положительные и отрицательные (иначе - позитивные и негативные).

Между тем данная классификация является классификацией не юридиче­ских фактов (реальных жизненных обстоятельств), и даже не правовых моделей обстоятельств, а градацией норм права в зависимости от способа их выражения.

3) Проведенное исследование позволило по-новому классифицировать юридические факты по «волевому» критерию.

В зависимости от наличия проявления воли в юридических фактах все юридические факты разграничиваются на (1) юридические события и (2) юри­дические действия (первый уровень разграничения в «волевой» классифика­ции). Поскольку юридическое действие представляет собой единство воли и во­леизъявления, для всякого юридического действия недостаточно только нали­чия воли - воля должна себя реально проявлять. С учетом критического пере­осмысления «волевой» классификации и исходя их того, что «волевая» класси­фикация зависима от особенностей внешнего проявления воли (то есть особен­ностей изъявления воли) предложена новая концепция этой классификации.

На втором уровне в рамках данной классификации предлагается разделять юридические действия в зависимости от соответствия изъявлений воли общим дозволениям права на (1) дозволенные (действия, относительно которых суще­ствует общее дозволение закона) и (2) недозволенные (то есть действия, в от­ношении которых имеется прямой запрет закона).

На третьем уровне подразумевается разграничение всех дозволенных дей­ствий в зависимости от характера волеизъявления сторон на (1) двух(много)сторонние сделки (действия, требующие встречного волеизъявле­ния двух или более сторон) и (2) односторонние действия (действия, для совер­шения которых достаточно волеизъявления одной стороны).

Четвертый уровень предполагает разграничение односторонних действий в зависимости от направленности воли на юридические последствия на (1) юри­дические акты (действия, направленные на движение гражданского правоотно-

165

шения); (2) юридические поступки (действия, направленные на реализацию гражданской правосубъектности или защиту нарушенных субъективных граж­данских прав); (3) результативные действия (действия, не направленные на соз­дание юридических последствий, с результатом совершения которых закон свя­зывает юридические последствия).

Пятый уровень предусматривает деление юридических актов в зависимо­сти от степени формализации волеизъявления на (1) односторонние сделки (действия, воля на совершение которых складывается свободно); (2) публичные акты (действия, подразумевающие обязанность волеизъявления).

4) Характеризуя недозволенные действия, надо отметить, что под ними понимаются действия, которые нарушают гражданский оборот, вызывая по­требность его восстановления, а также создающие угрозу гражданским правам частных лиц и, как следствие, требующие применения охранительных норм права. Недозволенным является такое действие, которое прямо запрещено зако­ном, либо это бездействие в ситуациях, когда закон прямо возлагает на субъекта обязанность совершения определенного действия (злоупотребление правом, причинение вреда, неосновательное обогащение, совершение ничтожной сдел­ки, неправомерный односторонний отказ от исполнения договора, создание препятствий в осуществлении права собственности и т.д.).

В настоящем исследовании доказывается недопустимость отождествления понятий «противоречие закону» и «несоответствие закону». Действие, соверше­ние которого прямо запрещено законом в той или иной форме (прямой запрет, возложение юридической обязанности совершить позитивное действие, уста­новление наказуемости деяния и др.) является действием, совершенным в про­тиворечие закону, то есть недозволенным действием. Действие, совершенное с некоторыми не запрещенными нормой права несоответствиями (когда нет пря­мого нормативного запрета и, соответственно, норма права не устанавливает последствия нарушения этого запрета), рассматривается как действие, совер­шенное не в соответствии с законом. Такое действие не противоречит закону и

166

не может быть отнесено к недозволенным - это дефектное дозволенное дейст­вие (например, оспоримая сделка).

5) В диссертационном исследовании обосновывается необходимость раз­ граничения понятий «гражданское правонарушение» и «недозволенное дейст­ вие»: первое понятие более узкое, нежели второе. Сделан вывод о том, что вся­ кое правонарушение представляет собой недозволенное действие, однако не всякое недозволенное действие является правонарушением: гражданским пра­ вонарушением является недозволенное действие (бездействие), которое повлек­ ло за собой причинение ущерба (имущественного или неимущественного) част­ ному лицу или иное нарушение субъективных гражданских прав частного лица. Юридическим последствием гражданского правонарушения, повлекшего при­ чинение ущерба частному лицу, как правило, является возникновение граждан­ ского правоотношения - охранительного правоотношения.

Применительно к недозволенным действиям, не повлекшим причинение ущерба, сделан вывод о том, что к юридическим последствиям их совершения относятся как возникновение гражданского (охранительного) правоотношения, так и деформация правоотношения - создание правовой неопределенности в гражданском правоотношении.

6) При характеристике дозволенных действий отмечается, что это дейст­ вия, которые призваны порождать нормальные для гражданского оборота юри­ дические последствия и требующие применения регулятивных норм. Под таки­ ми действиями следует понимать действия, относительно которых существует общее дозволение закона, то есть в действующем законодательстве отсутствует прямой запрет на их совершение (совершение сделки, издание акта государст­ венным органом или органом местного самоуправления, проведение публичных торгов, государственная регистрация юридических лиц, вынесение решения ор­ ганом юридического лица, выпуск ценных бумаг и т.д.).

Наличие общего дозволения закона не препятствует признанию судом та­кого рода действий недействительными в том случае, если при их совершении не были соблюдены требования правовых норм. То есть имеющие дефект доз-

167

воленные действия (дефектные юридические факты) - все те же дозволенные действия, которые могут стать предметом рассмотрения суда по иску о призна­нии их недействительными. Положительное решение суда, которым признается недействительным дозволенное действие (сделка, публичные торги, акт госу­дарственного органа и т.д.) позволяет относиться к такому действию как к несо­вершенному.

7) Разграничение дозволенных действий на двух(много)сторонние сделки и односторонние действия дало основание настаивать на выявлении не только количественной (волеизъявление одной или двух сторон), но и качественной ха­ рактеристики волеизъявления (необходимость наличия взаимности (или встреч- ности) волеизъявления).

Результатом проведенного исследования стал вывод о настоятельной не­обходимости разграничивать число сторон правоотношения (лиц, имеющих взаимно удовлетворяемый (встречный) интерес) и число участников правоот­ношения (лиц, имеющих сонаправленный (а не встречный) интерес, который позволяет им вступать в правоотношение на одной стороне).

8) Проведенное исследование позволило прийти к новому для отечествен­ного права выводу о том, что соглашения о защите прав (сделки двух и более лиц, направленные на защиту субъективных гражданских прав) могут опреде­лять: (1) форму защиты прав (например, соглашение о подсудности, арбитраж­ное соглашение); (2) способ защиты прав (например, мировые сделки); (3) сред­ства защиты прав (например, соглашение об ограничении возражений).

9) Изучение результативных действий позволило заключить, что их осо­бенностью, выделяющей их из числа прочих односторонних действий, является то, что юридические последствия наступают не в связи с совершением самого действия, а только с появлением объективированного результата этих действий (созданной вещью, произведением искусства, кладом и т.п.). Привязка юриди­ческого последствия не к самому (фактическому) действию, а к возникновению его объективированного результата позволяет утверждать, что результативные

168

действия имеют юридическое значение вне зависимости от дееспособности со­вершившего их лица.

10) Изучение юридических последствий событий позволило сделать сле­дующий вывод. Одни и те же обстоятельства в одних случаях выступают в ка­честве непреодолимой силы, делающей невозможным исполнение обязательст­ва (освобождая субъекта от гражданско-правовой ответственности). В других -в качестве обстоятельства, которое при наличии всех перечисленных в ст. 451 ГК РФ условий позволяет сделать вывод о существенном изменении обстоя­тельств, нарушающем баланс интересов сторон (делает исполнение договора для одной из сторон экономически невыгодным) и позволяющем требовать рас­торжения (изменения) договора.

11) Проведенное исследование дало основания для вывода о неверности утверждений о том, что срок по своему характеру представляет собой нечто среднее между юридическим действием и юридическим событием.

С учетом этого сделан вывод о том, что установление, продление, ограни­чение, соблюдение или несоблюдение срока, сознательно и целенаправленно совершаемые человеком (и, безусловно, зависимые от воли человека), представ­ляют собой элементы состава юридического факта. Эти элементы не могут рас­сматриваться в качестве самостоятельных юридических фактов, поскольку са­ми по себе никаких юридических последствий не порождают.

В то же время доказывается, что наступление срока есть самостоятельное юридическое событие, которое следует относить к относительным юридиче­ским событиям: оно вызвано деятельностью человека, но происходит независи­мо от воли человека.

169