§ 1. Историко-правовые предпосылки становления правового института преюдиции

В правовой науке для конкретизации положений об обязательной силе судебных актов арбитражных судов и судов общей юрисдикции, которые вступили в законную силу используют понятие «преюдиция».

Преюдиция как правовое явление возникло еще в римском праве. Термин произошел от латинского praejudicium, который в переводе означает «предрешение вопроса, заранее принятое решение», «обстоятельство, позволяющее судить о последствиях»^[1]. Если разобрать слово «praejudicium» по частям, то мы получим приставку «prae» со значением «нахождение впереди» и «judicium» в переводе с латинского языка - «судебное решение». Именно в сочетании данных слов мы получаем правовой термин со значением - «предрешение вопроса, заранее принятое решение», «обстоятельство, позволяющее судить о последствиях»^[2].

Свидетельства о применении преюдиции в римском праве сохранились документально. Труды Цицерона и Цезаря являются самыми ранними из сохранившихся подтверждений о природе преюдиции, преюдициальных формулах в формулярном процессе, преюдициальных исках. Встречаются также единичные упоминания о преюдициальных связях в трудах

Квинтилиана, Ливия, Плиния, Тацита, Сенеки, Курция, Фронтона, Мацера, Апулея, Светония, Павла, Ульпиана. Однако более ясно и четко понятие praejudicium дано в «Институциях» Гая («Institutiones» Gai) и в «Своде

-э

римского права» («Corpus iuris civilis»). Под praeiudicium понималось предварительное определение, решение, направленное на установление, признание, удостоверение правового или фактического отношения, от которого зависит решение другого вопроса, составляющего предмет особого судебного разбирательства, а также убытки, проистекающие из предварительного разрешения побочного процесса^{[3] [4].}

В разные периоды становления римского права термин praejudicium имел широкое юридическое значение и включал в себя различные трактовки. В Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона дается следующее определение: «Praeiudicium в римском судопроизводство - мнение, которое, раз будучи установлено, делается для судей на будущее время прецедентом (exemplum) во всех подобных случаях. По Квинтилиану, слово Р. означает еще предварительное расследование или решение спорного вопроса (согласно этимологическому значению слова). В этом последнем случае Р. - то же, что action или formula praeuidicialis, то есть такая гражданская процедура, целью которой было установить наличность предусмотренных законом правовых отношений или факт, имеющий с точки зрения закона важность; судья, не осуждая и не оправдывая, просто давал свое заключение по делу, in quo iure sit res aut persona. На этом решении судьи, как на базисе, шла дальнейшая тяжба»^[5]. Указанная формулировка была дана судебным оратором Квинтиллианом. Исходя из этого, мы видим, что под praeiudicium, прежде всего, понимался судебный прецедент, который мог быть использован во всех последующих судебных делах.

Из анализа этих работ становится понятно, что преюдицию в рамках римского права понимали как правовое явление, которое определяло влияние окончательного судебного решения на последующие разбирательства по тому же предмету спора и между теми же сторонами - Res Judicata, и как предварительное решение, направленное на установление фактического отношения, от которого будет зависеть решения другого вопроса, а также убытки, которые вытекают из предварительного решения побочного процесса, принятого в ущерб одной из сторон.

Л.Л. Кофанов приходит к выводу, что praeiudicium в контексте римского права рассматривала в нескольких значениях, а именно как: 1) судебный прецедент; 2) досудебные решения или как частные определения по делу органов государственной власти или авторитетных юристов. Необходимо уточнение, мнение юристов, несмотря на их авторитет и вклад, который они привнесли, понимается как «мнение», которое суд может учесть, а может и отклонить при принятии судебного решения; 3) предварительные, досудебные действия претора, которые связаны с принятием искового заявления и оформлением дела претором для дальнейшей передачи его в суд^{[6] [7].}

В российском законодательстве в дореволюционном гражданском и уголовном процессе сущность института преюдиции была сформулирована в значении «предсудимости», что было свидетельством заимствования из французского процессуального права.

Выражение praejudicialis quastio, которое обозначает преюдициальные вопросы, состоит из двух слов - «praejudicialis» в переводе с латинского языка, обозначающий вещный иск, посредством которого устанавливается предварительно какое-нибудь правовое или фактическое отношение, от

п

которого зависит разрешение (другого) главного процесса и «quastio», который переводится, в данном случае, как вопрос. Из этого следует, что преюдициальные вопросы устанавливают правовые или фактические отношения, от которых будут зависеть последующие разбирательства.

И.Г. Щегловитов писал, что «стремление избежать противоречий в деятельности судебных установлений, а также нежелание предоставить суду рассмотрение вопросов, выходящих из пределов его формальной компетенции, хотя бы они относились к главному вопросу, как причина к следствию, послужили поводом к установлению в начале нынешнего столетия особого института предсудимости, зачатки которого существовали и

подведомственных суду, призванному его разрешить, раздробляется между отдельными судами с тем, чтобы решения их были обязательны для других

о

органов правосудия» .

Таким образом, предсудимость означала, что органы судебной власти были уполномочены рассматривать все вопросы, разрешение которых были необходимы для достижения поставленной им законом цели.

9

приостанавливается до разрешения спорного предмета судом гражданским» , то есть пока решение гражданского суда не вступит в законную силу.

К.С. Случевский писал, что «задачи, преследуемые судом уголовным и судом гражданским, существенно,...отличаются друг от друга. Разностью преследуемых задач обуславливается и разностью форм и обрядностей, коим законодательство обставило деятельность того и другого суда. В виду этой разности, не только разрешение уголовного дела в порядке гражданского, или наоборот, переход одного порядка производства в другой составляет ^{[8] [9] существенное нарушение закона. Каждое дело должно быть производимо в том суде, кому оно подведомственно по свойствам своим. По этой же причине уголовный суд не может быть признан компетентным к разрешению таких, обуславливающих разрешение вопроса о виновности, вопросов гражданского права, которое подлежат разрешению гражданского суда»[10].}

Помимо всего прочего, автор обращал внимание на то, что существуют и противоположные точки зрения по вопросу разрешения уголовного дела в порядке гражданского, или наоборот, переход одного порядка производства в другой. В первую очередь, можно исходить из того соображения, что рассмотрение преюдициальных вопросов, принадлежащих к области

гражданского права, должно быть представлено не уголовному, а

гражданскому суду. За данную точку зрения говорят «интересы твердости гражданских сделок»^[11]. С другой стороны, автор отмечал, что против рассмотрения преюдициальных вопросов судом гражданским говорят

интересы уголовной политики.^{[12] [13]. Существует и третья точка зрения, она заключалась в том, что уголовный суд не может быть безусловно отстранен от разрешения вопросов гражданского права, обуславливающих обвинение, так же, как ему не может быть предоставлен полный простор в данном вопросе.}

Необходимо указать, что законодательное регулирование института предсудимости являлся не полным и, можно сказать, размытым. В связи с этим процессуалисты того времени отмечали, что учение о предсудмости и преюдициальных вопросах принадлежит к числу трудных и

-13

малоисследованных учений .

Как уже было сказано выше, статья 27 УУС указала на вопросы гражданского права, к разрешению которых уголовный суд признали некомпетентным. Указанная статья устанавливает, что если определение преступности деяния зависит: 1) от определения в установленном порядке прав состояния, или 2) собственности на недвижимое имущество, или же 3) свойства несостоятельности обвиняемого, то преследование уголовным судом не возбуждается и дело приостанавливается до разрешения спорного предмета судом гражданским.

Смысл статьи 27 УУС не дает никаких сомнений, что указанные в ней три категории преюдициальных вопросов имеют исчерпывающее значение, и что за их пределами уголовный суд имеет право, в интересах разрешения уголовного дела разрешать те вопросы гражданского права, которые будут встречаться ему на пути. В связи с этим были предприняты попытки судебной практики заполнить пробелы по данному вопросу. Сенат, помимо преюдициальных вопросов, предусмотренных статьей 27 УУС, признал также преюдициальными те вопросы, для оценки которых необходимо применение предусмотренных гражданских доказательств^[14]. В данном случае, обращение к таким доказательствам необходимо, уголовный суд должен признать себя некомпетентным и приостановить производство по делу, а также суд должен предоставить возможность заинтересованной стороне возбудить дело в гражданском суде. Необходимо отметить тот факт, что если уголовный суд не признал себя некомпетентным и не приостановил производство по делу, то, в дальнейшем, он мог рассматривать соответствующий вопрос гражданского права.

По Уставу гражданского судопроизводства (далее по тексту - УГС) 1864 года, возникновение преюдициального вопроса также являлось одним из оснований для приостановление производства по делу.

Статья 8 УГС указывает, что когда во время производства гражданского дела, из обстоятельств которого откроется противозаконное действие, требующее уголовного преследования, то производство гражданского дела приостанавливается, если разрешение дела зависит от рассмотрения уголовного обстоятельства^[15]. В статье 28 УГС указано, что обнаружение преступления или проступка при рассмотрении дела в суде гражданском не освобождает уголовный суд от надлежащего производства для определения уголовной ответственности обвиняемого^{[16] [17] [18]. Следует подчеркнуть, что дело может быть продолжено гражданским судом в деле о подлоге по}

ходатайству сторон в тех частях, в которых решение не зависит от уголовного рассмотрения.

В теории советского гражданского процессуального права сам термин «преюдиция» трансформировался и стал применяться как правило, освобождающее от обязанности доказывания. Однако использование термина «преюдиция» в значение предсудимости имело место быть.

Нормы, касающиеся преюдициального значения решений для уголовного дела и приговоров для гражданского дела нашли свое отражение в Уголовно-Процессуальном кодексе РСФСР 1922 года (далее по тексту - УПК РСФСР 1922 г.). В статье 12 УПК РСФСР 1922 г. говорится, что вступившие в законную силу решения гражданского суда являются обязательными для уголовного суда только в отношении вопроса, имело ли место событие или деяние, но не в отношении вопроса виновности подсудимого . Статья 13 указанного акта закрепляет положение, что приговор уголовного суда, вступивший в законную силу, является обязательным для суда по гражданским делам в тех случаях, когда данным судом рассматриваются гражданские последствия преступления, рассмотренного уголовным судом^{[19] [20]. Как мы видим, из приведенных норм УПК РСФСР 1922, отсутствует прямое указание на то, что факты, установленные вступившим в законную силу решением суда или приговором не могут быть оспорены лицами, участвующие в деле, и не подлежат повторному доказыванию, однако это представляется очевидным из приведенных нормативных предписаний.}

В Гражданско-Процессуальном кодексе РСФСР 1923 г. не нашлось ни одного упоминания касательно взаимной преюдиции судебных решений и приговоров . Только в 1961 году Законом СССР «Об утверждении Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик» (далее по тексту - Основы гражданского судопроизводства) была введена норма, согласно которой вступившие в законную силу судебные решения, определения и постановления являются обязательным для всех судебных органов, государственных учреждений, предприятий, организаций. В статье 21 указанного акта было закреплено, что установленные факты приговором суда являются обязательными для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица по вопросам, имело ли место соответствующие действия и совершены ли они данным лицом^[21]. Впоследствии данная норма в полном объеме была включена в ч. 3 ст. 55 Гражданского процессуального кодекса РСФСР 1964 года (далее по тексту - ГПК РСФСР 1964 г.). Развивая положение статьи 21, законодатель закрепил невозможность лицам, участвующим в деле, и их правопреемникам оспаривать в другом процессе установленные факты и правоотношения^[22].

В статье 28 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1960 г. (далее по тексту - УПК РСФСР 1960 г.) было закреплено, что судебное решение по гражданскому делу, вступившее в законную силу приобретает обязательное начало для суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание только по вопросу, имело ли место событие или действие, но не в отношении виновности обвиняемого.

Обоснование преюдициального значения решений и приговоров сводилось к тому, что в результате процесса доказывания и оценки доказательств происходит установление фактов, а весь процессуальный порядок гарантировал истинность установленных фактов, вследствие чего нет необходимости повторно открывать однородный процесс доказывания.

Принимая во внимание преюдициальное значение решений и приговоров, во избежание противоречий, одним из оснований приостановления производства по делу в советском гражданском процессе являлось невозможность рассмотрения дела ранее окончания производство другого.

Правовая природа предсудимости в советском законодательстве и практике, в определенной степени, была поддержана. При рассмотрении одних и тех же обстоятельств судом гражданским и уголовным происходило приостановление гражданского дела. Данная практика была одобрена по причине особого характера уголовного процесса, а именно в поиске истины. Считалось, что более эффективным судопроизводством в данном вопросе является уголовное в сравнении с гражданским судопроизводством. Однако в теории гражданского процесса институт предсудимости не получил достаточное освещение и по словам К.С. Юдельсона - «советским правом

23

отрицался» , несмотря на то, что предсудимость использовалась по некоторым категориям дел. Так, например, в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 01. 07. 1966 года № 6 «О судебной практике по делам о наследовании» было сказано, что граждане могут быть в судебном порядке лишены права наследования в случае, если «совершение наследником против наследодателя или кого-либо из его наследников деяний, преследуемых в уголовном порядке, должно быть подтверждено ^[23] приговором суда»^{[24] [25]. Еще одним примером является Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 15.11.1984 г. № 22 «О применении судами законодательства, регулирующего отношения, возникающие в связи с открытиями, изобретениями, рационализаторскими предложениями и промышленным образцами» разъяснил, что в споры об авторстве (соавторстве) на открытие, изобретение или промышленный образец могут быть рассмотрены в суде, при условии, что Государственный комитет СССР по делам изобретений, открытий принял соответствующее решение о признании заявленного положения открытием или о выдаче авторского свидетельства, патента на изобретения или о признании художественноконструкторского решения изделия промышленным образцом . Однако как отмечал К.С. Юдельсон предсудимость в рамках советского судопроизводства все-таки исключалась, но не устранялась и приводил следующие аргументы[26] [27]: 1) гражданские и уголовные дела общей подсудности рассматриваются одними и теми же судебными органами единой судебной системы; 2) процессуальный порядок рассмотрения гражданских и уголовных дел касательно доказательственного права постороен на единстве основных принципов и положений. Таким образом, мы должны говорить не об институте «предсудимости», а об «преюдициальности решений и приговоров».}

Содержание преюдициального значения решений и приговоров обосновывается не только как стремление избежать противоречия между решениями и приговорами по поводу одного и того же факта. К.С. Юдельсон отмечал, что «источник преюдициальной силы приговора и решения коренится в их собственной природе» .

Автор пришел к выводу, что решение (приговор), вступившее в законную силу, устанавливает материальную истину, вследствие чего, факт установления такой истины, исходя из своего содержания, будет иметь юридическое значение и исключать последующие производства по их повторному установлению. Таким образом, необходимость в повторном установлении фактов отпадает, так как судебное решение (приговор), вступившее в законную силу, содержит материальную истину.

Развивая положение, ученый рассматривал преюдициально установленные факты как освобождение от доказывания, однако, по словам автора, нельзя при рассмотрении дел во второй и надзорной инстанции считать, что все последующие решения подлежат отмене только потому, что по данному вопросу было вынесено другое судебное решение. Нужно уметь отвлекаться от существа дела, и к тому же, автор подчеркивал, что в распоряжении суда имеется достаточно процессуальных средств для обеспечения по делам законного, обоснованного и материально-истинного судебного решения .

В ходе трансформации термин «преюдициальность» стал рассматриваться как одно из свойств законной силы судебного решения. Из чего следует, что преюдицию в советском процессуальном праве начали рассматривать как окончательные выводы о юридических фактах и правоотношениях относительно конкретных лиц, содержащиеся во вступивших в законную силу судебных актов. Необходимо отметить, что такие выводы являлись обязательными и для других судебных и административных органов, при условии, что они касаются вопросов о наличии тех же фактов и правоотношений относительно тех же субъектов.

Ю.К. Осипов использовал понятие «преюдициальные факты» . Под преюдициальными фактами автор понимал такие факты, которые были установлены вступившим в законную силу приговором или решением суда по другим судебным делам и обязательные для суда, рассматривающего ^{[28] [29] данное дело. Основой таких фактов, по словам автора, будет являться законная сила судебных решений.}

Термин «преюдиция» и иные образующие от него термины не нашли своего законодательного закрепления в ГПК РСФСР 1964 года. Однако статья 55 ГПК указывает, что факты, установленные вступившим в законную силу решением суда по одному гражданскому делу, не доказываются вновь при разбирательстве других гражданских дел, в которых участвуют те же лица^[30]. Суд, в данном случае, ограничивается лишь истребованием соответствующего решения или приговора. Правило о недопустимости доказывания преюдициальных фактов для суда являлось обязательным, но действия его являлось ограниченным определенными пределами. Первое ограничение заключалось в том, что факты приобретают преюдициальное значение лишь после вступления решения или приговора в законную силу и сохраняет свое значение до тех пор, пока решения или приговор не будут отменены в порядке надзора или по вновь открывшимся обстоятельствам. Второе ограничение состояло в том, что не все факты, установленные решением или приговором приобретали преюдициальное значение, а лишь те, которые были прямо указаны в законе. Например, в статье 21 Основ гражданского судопроизводства было указано, что вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого состоялся приговор суда, лишь по вопросам о том, имелись ли действия в действительности и совершены ли они данным лицом^[31]. После вступления решения или приговора в законную силу выводы суда о фактах, содержащихся в них, приобретают преюдициальное значение для всех лиц, участвующих в деле, и их правопреемников. Однако третье ограничение, как раз, состояло в том, что для лиц, которые не участвовали в деле, но их права и интересы затрагиваются решением или приговором, то такие факты в дальнейшем не имеют преюдициального значения.

Институт преюдиции в советском гражданском процессе рассматривался как эффективное правило для избежания вынесения противоречащих друг другу судебных актов по одним и тем же вопросам. Необходимо также отметить, что преюдиция рассматривалась также и как эффективный способ для разрешения дела с наименьшей затратой времени и средств. Что являлось, равным образом, и изначальной целью доктрины Res Judicata.

По мнению А.П. Еремкиной, преюдиция в советском гражданском процессе была двух видов: юридическая и логическая, юридическая преюдиция, в свою очередь, являлась условной и безусловной .

М.А. Гурвич использовал понятие «преюдициально установленные факты». Преюдициально установленные факты рассматривались как факты, установленные ранее вынесенным и вступившим в законную силу приговором или решением суда по другому делу . Однако автор указывал, что наряду с преюдицией, прямо предусмотренной в законе (ст. 55 ГПК РСФСР 1964 г.), существует и другой вид преюдиции, которую можно обозначить как «условная преюдиция».

Сторонники условной преюдиции считают, что установленные факты обязательны для любого другого процесса, независимо от того, кто в нем участвует, если только эти факты не оспариваются лицами, которые ранее не участвовали в рассмотренном деле.

Преюдициальная связь может существовать не только между двумя гражданскими делами, но и между уголовным и гражданским делом. Если факт совершения преступления и факт совершения его осужденным установлены приговором суда, то эти выводы обязательны для суда, рассматривающего дело в гражданском порядке. Данное положение было закреплено в ст. 21 Основ гражданского судопроизводства, а затем и в ст. ^{[32] [33] 55 ГПК РСФСР 1964 г. Другие факты, установленные приговором суда, преюдициального значения не имели.}

По мнению М.А. Гурвича, сущность условной преюдиции лежит в законной силе судебного решении и общеобязательности судебного решения. Автор указывал, что общеобязательность является самостоятельным правовым явлением, которое не входит в понятие законной силы судебного акта и не имеет субъективных границ^[34]. Общеобязательность решения представляется как обязательность решения, то есть веление органа государственной власти и как общеобязательность подтвержденного или измененного судебным решением гражданского правоотношения^[35]. Законная же сила судебного решения определялась М.А. Гурвичем как

неизменяемость действия решения, которое была гарантирована неоспоримостью и неопровержимостью судебного решения.

Исходя из этого, автор предполагал, что основой преюдиции может выступить как законная сила судебного решения, так и общеобязательность. В случае, если основой преюдиции выступает законная сила, то в новом процессе участвуют те же лица, которые участвовали в предыдущем процессе. В случае, если основой выступает общеобязательность, то в новом деле принимают участие другие лица, ранее не участвующие в процессе. В данном случае, действие преюдиции проявляется в том, что суд не может по-новому пересмотреть ранее исследованные обстоятельства, если лица, которые ранее не были привлечены в рассмотренном деле и не возражают против соответствующего решения. Стоит заметить, что, если лица, не участвующие в деле оспаривают факты и правоотношения, закрепленные в судебном решении, то суд обязан принять меры для установления обстоятельств, не ограничиваясь исследованием только решения суда по другому делу.

Е. Г. Малых отмечает, что наличие условной преюдиции является спорным, так как в доказательственном праве молчание сторон в ответ на заявление другой стороны никогда не рассматривалось как признание и не влекло процессуальных последствий для сторон^[36]. Согласие с каким-либо фактом, выраженное прямо, устно или письменно, может закрепляться в порядке, установленном ч. 2 ст. 68 ГПК РФ и, в дальнейшем, являться как основание, освобождающее от доказывания факта, которое ранее было признано.

А.П. Еремкиной рассматривает условную преюдицию как выводы о фактах и правоотношениях, которые закреплены в соответствующих постановлениях правоприменяющих органов. Важным условием такой преюдиции является тот факт, что данные выводы не исключают возможность их проверки.

Содержание условной преюдиции может иметь различный характер в случаях, когда предицируется судебный акт и для случаев, когда предицируется акт несудебного органа. В первом случае, суд не может пересмотреть выводы о фактах и правоотношениях, которые закреплены в судебном акте по ранее рассмотренному делу, однако при условии если лица, не участвующие в деле, не оспаривают такие факты и правоотношения. С другой стороны, в случае акта несудебного органа, суд вправе проверить и пересмотреть факты и правоотношения по заявлению лиц, участвующих в деле, или по своей инициативе.

Безусловной преюдицией являются выводы юрисдикционных органов о фактах и правоотношениях, закрепленные в соответствующих судебных актах. В дальнейшем такие выводы исключают возможность их проверки судом и предполагают освобождение лиц, участвующих в деле, от доказывания этих фактов и правоотношений.

Основой безусловной преюдиции может быть либо законная сила судебных актов, либо невозможность суда разрешать вопросы о фактах и правоотношениях, установление которых отнесено законом к ведению несудебных органов.

Преюдиция может быть и логической, которая представляется как высказанные судом суждения о фактах и правоотношениях, из которых вытекают выводы о других фактах и правоотношениях, подлежащих установлению в том же процессе.

Логическая преюдиция возникает при соединении в одном процессе нескольких требований, где суд обязан вынести решение по каждому из них. Наряду с этим нередко решение по одному требованию обуславливает решение по другому требованию, из чего следует, что связь решений в этих случаях будет преюдициальной, основанная на законах логики, то есть

37

возникает логическая преюдиция .

Таким образом, логическая преюдиция возникает при соединении в одном процессе нескольких требований. Такое соединение может возникнуть при использовании правил о соединении исков и правил о встречном иске. Данный вид преюдиции предполагает, что предъявление требования об «обуславливающем правоотношении» совместно с иском об «обусловленном правоотношении» либо как средство защиты от последнего иска будет являться обязательным . Как указал Е.Г. Малых, данная обязательность логически основана на законах мышления, а юридически на законодательных положениях, устанавливающих обязательность судебного санкционирования возникновения, изменения либо прекращения правоотношения^{[37] [38] [39]}.

К.С. Юдельсон писал, что преюдициальная сила, которой обладают во многих случаях решения и приговоры, имеет в советском доказательственном праве большое значение как обстоятельство, освобождающее от доказывания^{[40] [41] [42]}.

М.А. Гурвич указывал, что встречающееся иногда на практике вторичное доказывание и установление фактов, которые уже были установлены по другому делу с теми же участниками, подрывает авторитет суда, так как при этом не исключена возможность противоречивых выводов по одним и тем же вопросам. Кроме того, это вызывает ненужное усложнение и

41

задержку процесса .

Проблемы преюдиции привлекали внимание ученых, как в области советского гражданского процесса, так в области уголовного процесса. Однако отдельные вопросы преюдиции, которые являются существенными, оставались не выясненными или спорными. Недостаточная правовая регламентация, неисследованность теоретической составляющей преюдиции, спорность взглядов, трудность разрешения отдельных вопросов преюдиции на практике - вся это было в рамках института преюдиции. В настоящее время данные вопросы и проблемы не теряют своей актуальности.

В дальнейшем, в связи с созданием системы арбитражных судом и разработкой и принятия в 1992 году первого Арбитражного Процессуального кодека Российской Федерации (далее по тексту - АПК РФ 1992 г.), пределы преюдиции были расширены. Необходимо отметить, что в АПК РФ 1992 г. в отношении освобождения от доказывания преюдициальных фактов закреплялось исключительно по отношению фактов, установленных вступившим в законную силу решением арбитражного суда. Что

дублировало положение ч. 2 ст. 55 ГПК РСФСР 1964 г. в которой указывалось, что «факты, установленные вступившим в законную силу решением суда по одному гражданскому делу, не доказываются вновь при разбирательстве других гражданских дел, в которых участвуют те же

42

лица» .

Определение понятия «преюдиция» также отсутствует в нормах Г ражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее по тексту - ГПК РФ) и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее по тексту - АПК РФ). Однако в статье 90 Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) содержится данный термин в качестве названия статьи. Необходимо отметить, что определения понятия преюдиции в данной статье не дается. Статья 90 УПК РФ только устанавливает, что «обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговора, постановленного судом в соответствии с УПК РФ признаются судом, прокурором, дознавателем без дополнительной проверки» .

В 2002 году новый Гражданский Процессуальный кодекс Российской включил следующее положение: «При рассмотрении гражданского дела обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением арбитражного суда, не должны доказываться и не могут оспариваться лицами, если они участвовали в деле, которое было разрешено арбитражным

44

судом» .

В пункте 2 статьи 69 АПК РФ указано, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же

45

лица .

В настоящее время, суд создает все необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дел, оказывает сторонам содействия в осуществлении их прав. Необходимо отметить, что для судебного познания основополагающее значение имеют не все обстоятельства, имеющие значение для дела, а лишь те обстоятельства, ^{[43] [44] [45] которые представлены сторонами суду. Однако цель судебного процесса остается неизменной.}

Такая тенденция нашла свое отражение в правоприменительной деятельности. В Конституционный Суд Российской Федерации обратился с жалобой гражданин А.А. Мельников, который оспаривает конституционность ч. 2 ст. 61 ГПК РФ, согласно которой обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением и ранее рассмотренному делу, обязательны для суда; указанные обстоятельства не доказываются вновь не подлежат оспариванию при рассмотрении другого

46

дела, в котором участвуют те же лица .

Решением суда общей юрисдикции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции гражданину А.А. Мельникову было отказано в удовлетворении заявления к федеральному государственному предприятию о признании его действия нарушением Отраслевого Соглашения по атомной энергетики и промышленности на 2012-2014 года (утверждено Общероссийским отраслевым объединённым работодателей «Союз работодателей атомной энергетики и науки России», «Российским профессиональным союзом работников атомной энергетики и промышленности, Госкорпорацией «Росатом» 10 февраля 2012 года), о признании приказов незаконными, о взыскании материальной помощи и морального вреда.

По мнению А.А. Мельникова, часть вторая статьи 61 ГПК РФ противоречит статьям 2, 15, 17-19, 45, 46 и 123 Конституции РФ, поскольку не препятствует суду общей юрисдикции в зависимости от предмета спора устанавливать обстоятельства иначе, чем они были установлены ранее вступившим в законную силу решением суда по спору между теми же лицами. ^[46]

На жалобу Конституционный Суд РФ указал Постановление от 21.12. 2011 года № 30-П , в котором суд установил, что признание

преюдициального значения судебного решения, будучи направленным на обеспечение стабильности и общеобязательности судебного решения, исключение возможного конфликта судебных актов, предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения принимаются другим судом по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если они имеют значение для разрешения данного дела. Тем самым преюдициальность служить средством поддержания непротиворечивости судебных актов и обеспечивает действие принципа правовой определенности. Наделение судебных решений, вступивших в законную силу, свойством преюдициальности - сфера дискреции федерального законодательства, который мог бы прибегнуть и к другим способам обеспечения непротиворечивости обязательных судебных актов в правовой системе, но не вправе не установить те или иные институты, необходимые для достижения данной цели. Введение же института преюдиции требует соблюдения баланса между такими конституционного защищаемыми ценностями, как общеобязательность и непротиворечивость судебных решений, одной стороны, и независимость суда и состязательность судопроизводства - с другой. . Вследствие этого, Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии к рассмотрению жалобы гражданина А.А. Мельникова, поскольку нельзя признать, что ч. 2 ст. 61 ГПК РФ нарушает конституционные права.

В настоящее время суды устанавливают процессуальную, формальную истину по делу. Однако такие вопросы как имеет ли такая истина преюдициальный характер, обладает ли качеством неоспоримости и не подлежит повторному доказыванию являются открытыми. Суды, применяя нормы, которые касаются правил о преюдиции, сталкиваются с рядом ^{[47] [48]}

вопросов, не получивших соответствующего закрепления в действующем законодательстве.

История становления института преюдции позволило нам более ясно сформулировать сущность данного института и обозначить проблемы современной российской практики, а также сделать выводы, что сложившееся представление об институте преюдиции - это этап прогрессии в гражданском процессуальном праве в России. Таким образом, назрела необходимость определиться с понятием преюдиции для выяснения ее сущности в современном процессуальном праве.