§ 1. Использование группового иска по корпоративным спорам

Появление в 2009 году в АПК РФ главы 28.2 «Рассмотрение дел о защите прав и законных интересов группы лиц» стало важнейшим событием для всей правовой системы России, так как до этого момента процессуальное право не предусматривало возможности использования частного группового иска в целях защиты прав и законных интересов многочисленной группы лиц.

Институт группового иска возник и начал свое развитие в США и Великобритании - странах англо-саксонской правовой семьи. Впоследствии данный институт получил распространение в ряде стран, традиционно относимых к романо-германской правовой семье (Италия, Нидерланды, Бельгия, Германия, Бразилия, Швеция, Россия и др.).

Разработка и внедрение института частного группового иска в процессуальную систему России осуществлялись вместе с рядом других положений, посвященных главным образом совершенствованию процедуры рассмотрения и разрешения корпоративных споров. Однако законодатель не счел необходимым ограничивать сферу применения таких исков сферой корпоративных отношений.

Групповой иск обладает следующими характерными признаками, выделяющими данный вид исков среди других процессуальных средств защиты нарушенного права:

1.

2. Все члены группы и заявитель должны находиться в определенной правовой связи. Данная связь законодательством кладется в основу условия для предъявления иска. Так, в США и ряде других стран заявителя группового иска и участников группы должны связывать общие вопросы фактов, послуживших основанием иска, и общие вопросы спорного права. Российская модель группового иска согласно ст. 225.10 АПК РФ предусматривает в качестве такой связи наличие единого для истца и лиц, образующих группу, правоотношения, из которого возник спор;

3. Группа образуется за счет большого количества лиц, находящихся в определенной связи с заявителем иска (используется две системы формирования такой группы - система «opt-in» и система «opt-out»). Состав такой группы персонифицируется в ходе подготовки дела к разбирательству и в ходе его осуществления, а на момент предъявления иска точный состав не может быть установлен;

4. Групповой иск предъявляется к одному и тому же ответчику или нескольким ответчикам;

5. Вынесенное судебное решение распространяет свои свойства законной силы, исполнимости и преюдициальности на всех лиц, присоединившихся к групповому требованию.

Целями группового производства, как отмечает канадский профессор права Дженет Уокер, являются расширение доступа к правосудию, процессуальная экономия и влияние на поведение участников оборота^[209]. Идеей обеспечения процессуальной экономии за счет создания такого механизма, который бы позволил объединять однородные требования большой группы лиц к одному или нескольким ответчикам, руководствовались разработчики российского закона о групповых исках. Объединение однородных требований в едином процессе, возбужденном по групповому иску, существенно разгружает суды, которые при отсутствии данного вида иска вынуждены были бы рассматривать такие требования в самостоятельных процессах с риском вынесения противоречивых судебных решений.

Указанные цели группового производства сочетаются и с некоторыми идеями, лежащими в основе процессуальных правил рассмотрения корпоративных споров. Исключительная подведомственность таких споров, рассмотрение их судом по месту нахождения юридического лица, направлены на недопустимость возбуждения участниками корпоративных отношений параллельных процессов в различных судах, как это имело место быть в юридической практике до внесения соответствующих изменений в АПК РФ. Применение группового иска по корпоративным спорам также способствует идее концентрации требований в рамках одного судебного процесса.

Определение перспектив применения группового иска по корпоративным спорам, на наш взгляд, напрямую зависит от результатов анализа правового регулирования производства по такому иску, установления возможной фактической заинтересованности участников такого спора в обращении к данному средству защиты прав, что, в свою очередь, требует выяснения преимуществ группового иска перед другими процессуальными средствами защиты прав.

Обратимся к норме статьи 225.10 АПК РФ, которая гласит: «Юридическое или физическое лицо, являющееся участником правоотношения, из которого возникли спор или требование, вправе обратиться в арбитражный суд в защиту нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов других лиц, являющихся участниками этого же правоотношения». Буквальное толкование данной нормы означает, что право на предъявление группового иска связано с юридическим фактом - участием заявителя и присоединившихся к иску лиц в одном правоотношении. Комментируя данную норму, В.В. Ярков пишет о том, что возникает «вопрос не только теоретического, но и прикладного характера - понимание правоотношения как простого или как единого сложного правоотношения, объединяющего множество элементарных правоотношений и основанного на многосубъектности»^[210]. То есть решение вопроса о наличии условия для предъявления группового иска будет, по сути, разрешением вопроса об определении понятия единого правоотношения и выяснения, состояли ли заявитель и присоединившиеся к иску лица в таком правоотношении.

Вопрос определения понятия единого правоотношения является дискуссионным. Существует различные трактовки. Так, С.С. Алексеев рассматривает такое правоотношение как тесную связь нескольких правоотношений между собой, их взаимообусловленность и неразрывную целостность^[212]. Применительно к анализу ст. 225.10 АПК РФ И.А. Приходько высказывает мнение, что данная норма подразумевает под собой «любые споры со множественностью участников спорных отношения»^[213]. Возникает логичный вопрос: как должна пониматься многосубъектность правоотношения? Как связь каждого участника отношения с каждым, если такое отношение возникло применительно к одному объекту? Или возможно какое-либо иное понимание? В.В. Долганичев справедливо констатирует, что практически все реально существующие правоотношения не подпадают под условие о едином правоотношении^[214].

Для выяснения вопроса о толковании ст.225.10 АПК РФ обратимся к судебной практике. Следует заметить, что на данный момент, практика применения групповых исков крайне скудна, что, очевидно, является верным признаком несовершенства правового регулирования в данной сфере процессуальных отношений. Незначительность объема сложившейся практики применения главы 28.2 АПК РФ не позволяет вывести какой-то более или менее унифицированный подход арбитражных судов к толкованию нормы ст. 225.10 АПК РФ, но есть весьма показательный казус.

По одному из дел банк обратился к должнику с групповым иском, предметом которого выступило требование о взыскании суммы задолженности по выданным должником облигациям. К такому иску присоединились несколько других владельцев облигаций, выданных им тем же должником. В итоге суд не счел необходимым квалифицировать данный иск как групповой и рассмотреть его по правилам главы 28.2 АПК РФ, а рассмотрел по общим правилам искового производства, указав, что все присоединившиеся к иску лица состоят в разных правоотношениях с должником-ответчиком^[215].

Анализ позиции, выраженной в данном судебном акте, позволяет увидеть следующее: при очевидном сходстве требований лица, обратившегося в защиту интересов группы и членов таковой, арбитражный суд не нашел оснований для рассмотрения дела по правилам группового производства, поскольку квалифицировал отношения между кредиторами и должником по облигационному займу как самостоятельные отношения.

Полагаем, действующая редакция ст. 225.10 АПК РФ не позволяет предъявлять групповые иски в защиту прав участников корпоративных юридических лиц по причине того, что такие лица не состоят в едином правоотношении. В каждом конкретном случае правоотношение будет существовать между одним конкретным участником корпорации и конкретной организацией или между конкретными участниками организации. И даже единство требования и сходство фактических обстоятельств, указанных в качестве обоснования таких требований, не будут свидетельствовать об общем правоотношении заявителя и лиц, присоединившихся к иску, поскольку, повторимся, в материально-правовом отношении каждый участник корпорации будет лично противостоять организации либо другому участнику корпоративного правоотношения.

На наш взгляд, недостаток в формулировании условия для предъявления группового иска выступает серьезным препятствием на пути активного использования данного средства в целях защиты корпоративных прав, как, впрочем, и прав, возникающих из других материальных правоотношений.

Очевидно, что статья 225.10 АПК РФ нуждается в изменении в сторону расширения оснований для предъявления группового иска. Некоторые исследователи ссылаются на правила 23 Федеральных правил гражданского процесса США, которые предусматривают четыре условия для предъявления и принятия к производству группового иска: 1)группа настолько многочисленна, что присоединение к процессу всех ее участников не представляется возможным; 2) существуют общие для группы вопросы права или факта; 3) требования, представленные заявителям, типичны требованиям членов группы; 4) представитель группы будет добросовестно и адекватно защищать ее интересы^[216].

Указание нескольких юридических фактов в качестве оснований для предъявления группового иска, на наш взгляд, существенно облегчают работу

судьи по оценке допустимости его предъявления. Мы может только положительно оценить предложение разработчиков Единого гражданского процессуального кодекса Российской Федерации закрепить более четкие условия предъявления группового иска (многочисленность или неопределенность участников группы, делающая затруднительным привлечение их в качестве соучастников; однородность предмета и основания требований участников группы; общий ответчик и т.д.).

Вторым условием рассмотрения иска по правилам группового производства является, согласно ч.2 ст. 225.10 АПК РФ, присоединение не менее пяти лиц к иску до подачи такого заявления в суд. Формирование состава группы не заканчивается стадией предъявления группового иска, а происходит также на стадии подготовки дела к судебному разбирательству (ст. 225.14 АПК РФ). Присоединение лица к группе возможно и на стадии рассмотрения дела по существу, до удаления суда в совещательную комнату. Данный вывод основан на толковании нормы ч. 4 ст. 225.16 АПК РФ.

Действующее правовое регулирование рассмотрения гражданских дел по групповым искам порождает наиболее серьезные вопросы о правовом статусе субъектов, выступающих в групповом иске на стороне истца. Законодатель не счел необходимым указать в ст. 40 АПК РФ «Состав лиц, участвующих в деле», являющейся общей по смысловому содержанию и закрепляющей перечень всех субъектов процесса вне зависимости от вида производства, ни фигуру лица, обратившегося в защиту прав и законных интересов группы лиц, ни фигуру лица, присоединившегося к такому требованию.

В силу прямого указания ч. 2 ст. 225.12 АПК РФ, лицо, обратившееся в защиту прав и законных интересов группы лиц, пользуется процессуальными правами и несет процессуальные обязанности истца. Данный субъект имеет свой материально-правовой интерес в исходе дела, так как сам является участником правоотношения, из которого, выражаясь языком законодателя, возник спор или требование. При этом лицо, предъявив иск, возбудило производство по делу. Но все эти признаки не позволяют данную процессуальную фигуру отнести к категории истца, так как лицо, обратившееся с групповым иском, защищает не только свои права и законные интересы, но еще и группы лиц, что несколько роднит данного субъекта с фигурой представителя.

В то же время, такое лицо не является представителем в том смысле, в котором определяет данную процессуальную фигуру норма ст. 59 АПК РФ: во- первых, как уже было отмечено, лицо, предъявившее групповой иск, само имеет материальный интерес в разрешении дела, во-вторых, полномочия представителя основываются на доверенности или указании нормативных правовых актов, учредительных документов, а лицо, предъявившее групповой иск в силу указания ч.1 ст. 225.12 АПК РФ действует без доверенности на основании документов, свидетельствующих о присоединении лиц к требованию. В-третьих, его полномочия могут быть прекращены по требованию большинства лиц, присоединившихся к иску, а также в связи с отказом от иска.

Анализ правового статуса такого субъекта позволяет прийти к выводу о том, что введя институт группового иска, законодатель способствовал появлению совершенно новой, не знакомой процессуальной системе ранее, фигуры, сочетающей в себе черты истца и представителя. В этой связи кажется обоснованным применение для обозначения данного субъекта достаточно распространенного в научной среде термина «истец-представитель»^[217], несмотря на то, что АПК РФ в нормах главы 28.2 поименовывает данного субъекта как «лицо, обратившееся в защиту прав и законных интересов группы лиц».

Фигура истца-представителя является ключевой в производстве по групповому иску, поскольку обладая правами и обязанностями истца, данный субъект своими процессуальными действиями обеспечивает защиту прав и законных интересов всей группы. Лицо, присоединившееся к групповому иску, может вовсе не являться в процесс, доверив свое требование истцу- представителю, причем, данное доверие основывается на норме ч.2 ст. 225.12 АПК РФ, обязывающей истца-представителя группы добросовестно защищать ее права и законные интересы. Полномочия истца-представителя прекращаются определением арбитражного суда в двух случаях:

1) в случае отказа от иска;

2) по требованию большинства лиц, присоединившихся к требованию такой группы, при наличии серьезных оснований для прекращения полномочий, в частности грубого нарушения этим лицом своих обязанностей или обнаружившейся неспособности к разумному ведению дела о защите прав и законных интересов группы лиц.

Истец-представитель, следуя буквальному толкованию уже цитированной нормы о наделении данного субъекта правами и обязанностями истца, вправе заключить от имени всей группы мировое соглашение, а также осуществлять иные распорядительные права. Возникает серьезнейший вопрос, разрешение которого имеет принципиальное значение: вправе ли истец-представитель заключать мировое соглашение, изменять предмет иска, увеличивать размер исковых требований, признавать обстоятельства и факты по делу путем заключения соглашения самостоятельно и без контроля со стороны лиц, присоединившихся к требованию, или же такие действия должны

контролироваться с их стороны? Полагаем, не вызывает сомнений тот факт, что совершение любых обозначенных выше распорядительных действий истцом- представителем напрямую затрагивает права и интересы лиц, присоединившихся к групповому иску, что придает важнейшее значение разрешению данного вопроса. Речь идет о правах и интересах (как материальных, так и процессуальных) лиц, которые доверили их защиту иному лицу.

Норма ст. 225. 15 АПК РФ регламентирует исключительно осуществление такого распорядительного действия как отказ от иска. Порядок заключения мирового соглашения истцом-представителем от имени всей группы, а также осуществления иных распорядительных действий, законом специально не урегулирован, а потому может сложиться представление, что совершение таких процессуальных действий основывается исключительно на свободе усмотрения истца-представителя. Дискуссионным выглядит решение этой проблемы в научной юридической литературе. Так, В.В. Ярков приходит к мнению, что указанные распорядительные действия полностью находятся в компетенции истца-представителя, так как он действует от имени всей группы без доверенности^[218].

Крайне любопытную позицию в решении данного вопроса занимает С.В. Левичев, который отмечает, что закон не указывает на то, как принимаются решения об одобрении заключения истцом-представителем мирового соглашения или изменения предмета иска, и объясняет подобную ситуацию наличием пробела в законе^[219]. А раз имеется пробел, то правоприменитель, столкнувшийся с ним, должен восполнить его путем применения аналогии закона, а именно распространить на все случаи осуществления распорядительных действий лицом, обратившимся в защиту прав и законных интересов группы лиц, правила, регулирующие процедуру замены такого лица (ч. 8 ст. 225.15 АПК РФ). Иными словами, по мнению С.В. Левичева, осуществление распорядительных действий истцом-представителем должно подчиняться воле большинства лиц, присоединившихся к требованию, следовательно, суду следует выяснять волю такого большинства перед тем, как принять такие действия.

Еще раз считаем необходимым отметить, что закон не регламентирует специальным образом осуществление истцом-представителем группы распорядительных прав, кроме права отказа от иска. Свидетельствует ли такая ситуация о наличии пробела в правовом регулировании рассмотрения дел о защите прав группы ли? Умышленно ли законодатель подчинил осуществление иных распорядительных прав, кроме права на отказ от иска, воле истца?

Все действия лиц, участвующих в деле, иных субъектов процессуального правоотношения, реализуются в рамках процессуальной формы. Закон, определяя эту процессуальную форму, предусматривает набор действий, которые субъекты вправе совершать в рамках процесса. Своеобразие процессуальной формы заключается в строгом предписании возможностей поведения субъектов процесса, установлении форм реализации такого поведения^[220]. Следовательно, все процессуальные действия заранее предопределены законом. Едва ли рассмотрение процессуальных отношений, складывающихся при групповом производстве, через призму гражданской процессуальной формы, в рамках которой они реализуются, позволяет говорить о возможности участником отношения совершать действия, не предусмотренные напрямую законом, хотя бы такая возможность имеет логическое объяснение.

Мы полагаем, что вопрос о порядке осуществления распорядительных прав от имени группы должен законодательно разрешаться с учетом особой природы группового иска как процессуального средства защиты материальных и процессуальных прав лиц, которые, присоединившись к иску, доверили истцу- представителю защиту этих прав. Интерес группы всегда должен превалировать над интересом отдельного субъекта. Поэтому наиболее правильным разрешением данной проблемы, на наш взгляд, было бы четкое законодательное закрепление процедуры получения согласия большинства лиц, присоединившихся к групповому иску, на совершение распорядительных процессуальных действий (по аналогии с ч. 8 ст. 225.15 АПК РФ), но пока такая процедура отсутствует, полагаем, суд должен осуществлять контроль за тем, чтобы совершение таких действий не вызывало ущемления прав членов группы.

Следует отметить, что ученые-процессуалисты, занимающиеся изучением производства по групповому иску, отмечают особую роль, которую играет суд в процессе рассмотрения таких исков. Как пишет Стефан Вот, «как в странах общего права, в континентальном праве судья становится своего рода руководителем дела. Такое развитие является положительным, так как процессуальное решение дела не должно управляться стратегиями сторон, принимать и контролировать его должен суд. В судебных процессах по групповым искам, даже больше, чем в индивидуальных процессах, требуется судья как руководитель дела в связи с тем, что он выполняет общественную функцию, защищая интересы отсутствующих членов группы и ответчиков»^[221].

Если допустить применение групповых исков по корпоративным спорам, то проблема контроля со стороны суда за мировым соглашением, заключаемым истцом-представителем группы с ответчиком, решается следующим образом.

Норма ч.2 ст. 225.5 АПК РФ содержит правило, согласно которому арбитражный суд не принимает отказ истца от иска, признание иска ответчиком, не утверждает мировое соглашение сторон в случаях, если это противоречит закону либо нарушает права и (или) законные интересы других лиц, в том числе юридического лица, указанного в статье 225.1 АПК РФ. Следовательно, контроль со стороны суда за осуществлением распорядительных действий истца- представителя группы по корпоративному спору должен основываться на указанном правовом предписании. Причем, «под другими лицами» следует понимать лиц, не присоединившихся к групповому иску. Тем не менее, такой судебный контроль не снимает с повестки дня рассмотрение вопроса о закреплении механизма получения истцом-представителем согласия от членов группы на совершение распорядительных процессуальных действий. Данное правило согласуется с сущностью группового производства, в котором должны превалировать коллективные интересы. Отсутствие таких механизмов в законе, на фоне наличия нормы, регламентирующей отказ представителя группы от иска, является существенным недостатком правового регулирования данных отношений.

Определяя правовой статус лиц, присоединившихся к групповому иску, законодатель ограничился пунктом одной статьи 225.16 АПК РФ, наделяющей данных субъектов правом знакомиться с материалами дела, делать из них выписки, снимать с них копии. В опосредованной форме участники группы наделены правом ходатайствовать о замене истца-представителя в связи с серьезными основаниями, в частности, неспособностью к разумному ведению дела или грубому нарушению обязанности добросовестно отстаивать права и законные интересы группы лиц (ч.8 ст. 225.15 АПК РФ), а также правом замены истца-представителя в случае отказа последнего от иска (ч. 1, 3 ст. 225.15 АПК РФ).

Лицо, присоединившееся к групповому иску, является уникальной процессуальной фигурой, которую нельзя однозначно отнести ни к одному из лиц, участвующих в деле, перечень которых закреплен в ст. 40 АПК РФ. Непонятна логика законодателя, не включившего данного субъекта процесса в состав таких лиц, в результате чего возник вопрос о допустимости распространения прав и обязанностей, закрепленных в ст. 41 АПК РФ, на присоединившихся к групповому требованию. При этом, такие лица в дальнейшем наделяются конкретными процессуальными правами (гл.28.2 АПК РФ), пусть и в незначительном объеме, а наличие у них материальной и процессуальной заинтересованности в исходе дела не вызывает сомнений. По нашему мнению, следует всецело согласиться с Е.Г. Стрельцовой, обратившейся к законодателю с призывом отнести лиц, присоединившихся к групповому иску, к участвующими в деле с наделением соответствующими правами и обязанностями в процессе^[222].

Об уникальности такого участника процесса, как лицо, присоединившееся к групповому иску, свидетельствует то, что данную процессуальную фигуру, на наш взгляд, нельзя отнести ни к одному из перечисленных в ст. 40 АПК РФ лиц, участвующих в деле.

Согласно классическому определению, истец - это лицо, которое предположительно является обладателем спорного права или охраняемого законом интереса и которое обращается в суд за защитой, поскольку оно считает, что его право нарушено или неосновательно оспаривается ответчиком¹. Вне всяких сомнений, лица, присоединившиеся к групповому требованию, имеют ярко выраженный материальный и процессуальный интерес в исходе дела, так как судебным решением по групповому иску разрешается вопрос об их правах и обязанностях (ст. 225.17 АПК РФ). Само присоединение к групповому иску ставится под условие о том, что такие лица являются участниками правоотношения, из которого возник спор или требование, что и истец- представитель (ч. 1 ст. 225.10 АПК РФ), следовательно, они являются такими же предполагаемыми носителями нарушенного права, что и истец-представитель. Однако, лица, присоединившиеся к групповому иску, не наделяются правами и обязанностями истцов, а сам процесс возникает в связи с обращением другого лица. Таким образом, присоединившихся к иску субъектов нельзя отнести к такому участнику судопроизводства, как истец, поскольку являясь предполагаемыми субъектами нарушенного права лицом, указанным в качестве ответчика, они не обладают процессуальными правами и обязанностями истцов и не возбуждают производство по делу непосредственно своим обращением.

Нельзя однозначно рассматривать лиц, присоединившихся к групповому иску, в качестве третьих лиц, так как судебным решением напрямую разрешается вопрос об их правах и обязанностях по отношению к ответчику, а они сами имеют прямое требование к ответчику.

Рассмотрение института групповых исков через призму традиционного для отечественного процессуальной системы института соучастия (ст. 46 АПК РФ) применительно к разрешению обозначенного вопроса непродуктивно, так как само процессуальное соучастие возможно либо на стороне истца, либо на стороне ответчика.

Несмотря на близость к процессуальной фигуре истца, мы полагаем, что лицо, присоединившиеся к групповому иску, являются абсолютно уникальным участником судопроизводства, которого не знало отечественное процессуальное законодательство ранее и которое законодатель не счел необходимым отнести к числу лиц, участвующих в деле, что следовало бы сделать. Размышления о правовой природе таких участников процессуальных отношений не являются сугубо теоретическим, так как от полученных выводов напрямую зависит определение объема процессуальных прав и обязанностей. В этой связи с явным сожалением констатируем, что Концепция единого процессуального кодекса Российской Федерации не содержит упоминания о лице, обратившемся от имени группы лиц в суд с иском, а также о лицах, присоединившихся к групповому иску, как о самостоятельных процессуальных участниках в главе, посвященной лицам, участвующим в деле, что является, на наш взгляд, существенным недостатком Концепции.

Законодатель ограничился предоставлением незначительного объема процессуальных прав лицам, присоединившимся к групповому иску, оставив неразрешенным вопрос о том, обладают ли данные субъекты какими-либо иными правами и обязанностями, в частности, вправе ли они принимать личное участие в судебных заседаниях, самостоятельно заявлять ходатайства, исследовать доказательства по делу, каким-либо образом реализовывать право контроля за процессуальными распорядительными действиями истца-представителя, а также самостоятельно обжаловать состоявшиеся по делу судебные акты.

Тезис о подчиненности процессуальных действий истца-представителя воле группы, которая выводится из самой модели группового иска как процессуального средства защиты прав множественности лиц, привела некоторых исследователей к интересной идее. В частности, Б.А. Журбин высказал предложение закрепить в главе 28.2 АПК РФ процессуальный статус «собрания группы лиц», к компетенции которого относилось бы решение всех вопросов, касающихся деятельности заявителя иска, а также осуществление контроля за его позицией по делу^[223].

Реализация истцом-представителем группы права на отказ от иска нормой ст. 225.15 АПК РФ поставлено под контроль такой группы, которая вправе в случае такого отказа заменить истца-представителя другим лицом. Совершенно непонятно, какими мотивами руководствовался законодатель, установив для отказа от иска специальную процедуру своеобразного согласования данного процессуального действия с группой, и не предусмотрев аналогичной процедуры для совершения иных распорядительных процессуальных прав, так как очевидно, что осуществление любого такого правомочия затрагивает самым непосредственным образом права и законные интересы как всей группы, так и конкретного присоединившегося лица, а потому действия истца-представителя по реализации таких прав нуждаются в контроле.

Первую попытку преодоления описываемой проблемы предпринял ВС РФ, который в своем Постановлении Пленума от 23.06.2015 года №25 в пп.6 п.32 указал, что осуществление диспозитивных прав, таких, как заключение мирового соглашения, соглашения по фактическим обстоятельствам, изменения предмета или основания иска, невозможно без согласования участника корпорации, предъявившего косвенный иск, если на осуществлении соответствующих прав настаивают корпорация в лице своего органа или присоединившиеся к требованию другие участники корпорации и, наоборот, осуществление данных диспозитивных прав невозможно без согласования с лицами, присоединившимися к групповому требованию^[224].

Давая разъяснение, правильное по своему содержанию, ВС РФ фактически сконструировал новую правовую норму, поскольку действующий АПК РФ не предусматривает такого правила, ограничиваясь установлением необходимости получения согласия присоединившихся лиц только при отказе от иска. Однако, как известно, ВС РФ не имеет полномочий создавать новые нормы права, изменяя тем самым процессуальный закон. Поэтому, на наш взгляд, единственным вариантом разрешения вопроса о контроле за осуществлением истцом- представителем группы диспозитивных процессуальных прав стало бы четкое закрепление в АПК РФ правил, требующих получения согласия на осуществление таких прав у лиц, присоединившихся к требованию.

Еще один чрезвычайно важный вопрос: вправе ли лица, присоединившиеся к групповому иску, по собственной инициативе обжаловать состоявшееся решение по делу? Наличие подобного права у истца-представителя совершенно очевидно, но при этом легко представить себе ситуацию, при которой данный субъект не воспользуется им даже при наличии явных оснований для обжалования судебного решения. Как в таких случаях могут быть защищены законные интересы участника группы, не получившего искомой защиты своего права?

АПК РФ в главе 28.2 прямо возможность обжалования судебного решения лицу, присоединившемуся к групповому иску, не предоставляет, а распространение такого права на основании ст. 41 АПК РФ в отношении данных участников судопроизводства, по уже изложенной выше причине, может оказаться затруднительным. Не подлежит применению в данном случае норма ст. 42 АПК РФ, предоставляющая право лицам, не участвовавшим в деле, обжаловать судебный акт, если он принят об их правах и обязанностях, если суд не допускает ошибки в определении персонифицированного состава лиц, подлежащих привлечению в процесс. Обозначенный вопрос не разрешен судебной практикой, по вполне понятным причинам не получил однозначного ответа и на страницах различных научных изданий.

Право на обжалование состоявшегося по делу судебного решения является неотъемлемым элементом общего права на судебную защиту, закрепленного в ст. 46 Конституции Российской Федерации^[225]. Поэтому пока законодатель не разрешил данный вопрос однозначно, полагаем, что лица, присоединившиеся к групповому иску, руководствуясь нормой о прямом действии Конституции РФ, вправе со ссылкой на соответствующие конституционные нормы, подавать жалобы на вынесенное по делу судебное решение вне зависимости от того, подал ли жалобу истец-представитель.

Часть 4 ст. 225.16 АПК РФ содержит правило, согласно которому арбитражный суд оставляет исковое заявление или заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что такое исковое заявление (заявление) подано лицом, не воспользовавшимся правом на присоединение к групповому иску, находящемуся в производстве арбитражного суда, к тому же ответчику и о том же предмете. В том же случае, если суд, приняв иск к производству, установит, что уже имеется принятое по требованию о защите прав и законных интересов группы лиц и вступившее в законную силу судебное решение, а лицо, учинившее тождественный иск, не воспользовалось ранее правом на присоединение к групповому иску к тому же ответчику и о том же предмете, суду следует прекратить производство по делу.

Логика, которой руководствовался законодатель, формулируя данные нормы, заключается в потребности объединения всех тождественных требований к ответчику в рамках единого производства по групповому иску, что позволяет суду избавиться от необходимости рассмотрения однотипных дел в разных процессах, а также исключить вынесение весьма вероятных в таких ситуациях противоречащих друг другу судебных актов. Но при всей благожелательности мотивов, законодатель данной нормой фактически лишил лиц, отказавшихся присоединятся к групповому иску, гарантированного Конституцией РФ права на судебную защиту. По сути, закон не оставляет иного выбора лицу, чьи права, наряду с правами других участников общего правоотношения, были нарушены: либо оно присоединяется к групповому требованию, либо лишается защиты нарушенного права в судебном порядке.

Мы полагает, что подобное регулирование, допущенное действующим АПК РФ, не только недопустимо в государстве, мыслящем себя как правовое, но и попросту противоречит самой сути группового иска. Приведем цитату Г.О. Аболонина, выражающую позицию, с которой мы полностью солидарны: «Данное суровое правило противоречит самому принципу группового иска - свободе выбора для каждого участника многочисленной группы: участвовать ли ему в судебной разбирательстве по групповому иску или нет»^[226].

Право распоряжения предметом защиты и выбора того процессуального средства, которым эта защита в судебном порядке может быть осуществлена - неотъемлемое право каждого лица. Применительно к рассматриваемой ситуации, данное право выражается в решении лица о присоединении к группе либо решении самостоятельно защищать свои нарушенные права и законные интересы, и никакие соображения процессуальной экономии и превенции вынесения противоречивых судебных актов не могут выступать основаниями для ограничения данного права. Отказ лица от присоединения к групповому иску не есть отказ от своего требования, а есть выражение воли самостоятельно отстаивать свои права, не доверяясь истцу-представителю, а доверяя самому себе, и именно поэтому закон не должен устанавливать таких негативных последствий отказа от присоединения к группе, как оставление иска без рассмотрения или прекращение производства по нему.

Мы полагаем, что арбитражный процессуальный закон должен предусматривать возможность приостановления рассмотрения личного иска, до момента, когда будет разрешено дело по групповому иску, а лицу, предъявившему иск, суд должен предложить присоединится к групповому требованию, однако отказ от присоединения не должен влечь для заявителя никаких негативных последствий.

Допущение возможности рассмотрения личного иска лица, отказавшегося присоединятся к групповому требованию, по которому уже состоялось судебное решение, безусловно, может создать риск вынесения противоречивых судебных актов. Данная проблема может быть решена путем признания обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением суда по групповому иску, преюдициальными фактами в отношении лица, не присоединившегося к группе, но являющегося участником того же правоотношения, что и члены группы, и заявившего иск, тождественный групповому, в отношении того же ответчика.

Подобное правило позволит свести к минимальному риск вынесения противоречащих друг другу судебных актов. Напомним, что действующее законодательство распространяет преюдициальную силу судебного решения только на лиц, являвшихся участниками группы в отношении того же ответчика.

Необходимо отметить еще одну положительную новеллу, которая предлагается в тексте Концепции единого Гражданского процессуального Кодекса Российской Федерации, а именно правило о том, что лицо, отказавшееся присоединятся к групповому иску, не должно лишаться права на судебную защиту (п.50.13 Концепции).

Вопросы и проблемы правового регулирования группового производства не исчерпываются перечисленными в настоящей работе. Например, неясным остается вопрос о несении судебных расходов. В отсутствии специального правила в главе 28.2 АПК, должно применяться общее правило несения и распределения судебных расходов (нормы главы 9 АПК РФ), то есть такие расходы должен понести истец-представитель как лицо, обратившееся с иском, с возможностью взыскать судебные расходы в случае успешного исхода дела с ответчика (ст. 110 АПК РФ). Однако применение такого общего правила выглядит неуместным, если рассмотреть природу группового производства: лицо обращается в защиту прав и законных интересов группы лиц, совершает соответствующие процессуальные действия ради достижения обозначенной цели.

В групповом производстве коллективное начало должно преобладать над индивидуальным. Возложение бремени несения судебных расходов на истца - представителя в течение развития процесса, риск несения таких расходов при неудачном исходе дела кажутся тем фактором, который будет препятствовать проявлению инициативы соответствующим лицом для обращения в защиту группы лиц. Общие правила несения судебных расходов адаптированы для случаев личной защиты своих прав, но они не подходят для решения вопроса о распределении судебных расходов в производстве по групповому иску. Конкретное разрешение данной проблемы - это одна из задач, которая должна быть решена законодателем, если он решиться на преобразование института групповых исков.

Г рупповой иск при поверхностном взгляде кажется тем средством защиты, которое адаптировано именно для применения по корпоративным спорам. Корпорация есть общность лиц и их интересов, и в тех случаях, когда права и интересы нескольких участников (членов) корпорации нарушены, именно групповой иск как средство, позволяющее возбудить производство по рассмотрению дела с участием многочисленной группы лиц, кажется подходящим для защиты. Консолидация интересов в корпоративном отношении, подчинение меньшинства большинству - идеи, актуальные и распространимые и в отношении группового производства. Однако существенные недостатки правового регулирования применения группового иска делают крайне непривлекательным обращение к данному процессуальному средству защиты прав и законных интересов.

Выбор группового иска в качестве процессуального средства защиты прав и законных интересов по спорам из корпоративных отношений должен основываться на учете преимуществ в использовании данных видов иска по сравнению с другими процессуальными средствами защиты.

Решение лица предъявить групповой иск всегда будет проявление инициативы, связанной с необходимостью защиты не только собственных прав и интересов, но и других лиц, либо с исполнением обязанности, которую закон возложил на лицо как на участника корпорации (п.2 ст. 65.2 ГК РФ). Заявитель группового иска не получает явных процессуальных преимуществ от рассмотрения такого иска, но при этом сталкивается с множеством процессуальных сложностей, с которыми сопряжено групповое производство.

В силу с ч.2 ст. 225.14 АПК РФ такое лицо вынуждено осуществлять информирование потенциальных участников группы о возбуждении процесса, что вызывает денежные расходы. При этом истец-представитель согласно общим правилам ст. 110 АПК РФ, несет все расходы по делу (если не договорится об ином распределении расходов с лицами, присоединившимися к группе) и риски проиграть процесс и понести на себе расходы другой стороны. В условиях действующего правового регулирования данных отношений желание лица подать групповой иск в отсутствии софинансирования судебных издержек со стороны лиц, присоединившихся к группе, выглядит проявлением альтруистических побуждений или невольным следованием требованию закона при отсутствии собственного желания прибегнуть к данному средству защиты права. Подобное поведение, как правило, не свойственно участникам экономических отношений, к числу которых относится участие в коммерческих корпоративных юридических лицах.

В отсутствии очевидных преимуществ от группового производства непосредственно для истца-представителя и при наличии сложностей и неудобств, а зачастую и прямых финансовых потерь, с которыми сопряжено производство по рассмотрению группового иска, обращение к данному процессуальному средству защиты прав и законных интересов выглядит маловероятным.