ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2

По результатам проведённой нами проверки выстроенной нами теории (системного комплекса теоретических концептов) на прикладном тематическом поле патентования изобретений, созданных юнитом искусственного интеллекта или при его фактически или юридически существенном участии, мы обоснованно считаем, что нам удалось подтвердить адекватность, достоверность, валидность и обоснованность нашей теории.

Вопрос относительно возможности признания отдельных прав юнитов искусственного интеллекта на результаты их интеллектуальной деятельности неотделим от вопроса возможности наделения правосубъектностью таких юнитов в целом.

По мнению одних исследователей, признание такой правосубъектности, в принципе, возможно в некоторых юрисдикциях.

К примеру, Дженнифер Робертсон отмечает, что, как и права человека, «права» юнитов искусственного интеллекта представляют собой высоко-абстрактную концепцию и в существенной мере будут зависеть от доминирующих национальных и местных институтов и практики^[411].

При этом другие исследователи указывают, что юнит искусственного интеллекта может быть наделён правами человека (модифицированными правами) лишь в том случае, если будет обладать такими свойствами, как интенциональность действий, рациональность, свободная воля и автономность^[412].

С другой стороны, в контексте вопроса об отраслевой правоспособности искусственного интеллекта в рамках права

интеллектуальной собственности необходимость наличия у него свободной воли может быть спорной.

При этом, в любом случае, необходимо учитывать, что возможность получения робототехникой квази-гражданского статуса (в некоторых ситуациях даже с опережением развития статуса реальных людей) поднимает глубинные вопросы относительно природы гражданства, а

413

также о правах человека .

С этой темой непосредственно связана тема содержания, смысла, природы и особенностей формализованной онтологии такой

правосубъектности юнита искусственного интеллекта, как «электронное лицо» (но этому будет посвящена третья глава настоящего исследования).

С учётом всего сказанного выше, в нашей авторской концепции, возможные варианты режимов правового регулирования прав интеллектуальной собственности на результаты интеллектуальной деятельности, произведённые при фактически и юридически существенном участии юнита искусственного интеллекта или произведённые полностью автономно непосредственно самим юнитом искусственного интеллекта, классифицированы следующим образом:

1) полный отказ от наделения юнита искусственного интеллекта какими-либо правами интеллектуальной собственности:

1.1) наделение юнита искусственного интеллекта правовым статусом инструмента (подобно печатной машинке) либо создание (в технических целях) вымышленного гуманоидного (человеческого) автора, с передачей прав интеллектуальной собственности:

- лицу, создавшему базовую концепцию (замысел) соответствующего результата интеллектуальной деятельности, которая в ^[413] последующем была лишь обработана (переработана, программными средствами воплощена, достроена) юнитом искусственного интеллекта при участии его пользователя-оператора;

- пользователю-оператору юнита искусственного интеллекта;

- производителю аппаратного комплекса (компьютерной системы), оснащённого искусственным интеллектом;

- владельцу базового программного обеспечения юнита искусственного интеллекта;

- владельцу аппаратного комплекса (компьютерной системы), оснащённого искусственным интеллектом;

1.2) наделение юнита искусственного интеллекта правовым статусом социального агента без предоставления ему каких-либо прав интеллектуальной собственности (соответственно, все произведения, создаваемые таким юнитом искусственного интеллекта или с его участием, автоматически переходят (считаются переходящими) в общественное достояние);

2) произведения юнита искусственного интеллекта презюмируются как служебные произведения;

3) гибридное наделение правами интеллектуальной собственности одновременно юнита искусственного интеллекта и человека, со сложносочетанным распределением таких прав:

- между юнитом искусственного интеллекта и лицом, создавшим базовую концепцию (замысел) соответствующего результата интеллектуальной деятельности, которая в последующем была лишь обработана юнитом искусственного интеллекта при участии его оператора;

- между юнитом искусственного интеллекта и его пользователем- оператором;

- между юнитом искусственного интеллекта и владельцем базового программного обеспечения;

- между юнитом искусственного интеллекта и владельцем аппаратного комплекса (компьютерной системы), оснащённого искусственным интеллектом;

4) наделение юнита искусственного интеллекта определённым объёмом прав интеллектуальной собственности.

Основные релевантные концепты разрешения вопроса относительно носителя прав на результаты интеллектуальной деятельности, произведённые при фактически или юридически существенном участии юнита искусственного интеллекта или произведённые полностью автономно непосредственно самим юнитом искусственного интеллекта:

- машиноцентрический концепт (юнит искусственного

интеллекта как полноправный автор создаваемых им результатов интеллектуальной деятельности);

- концепт гибридного авторства (юнит искусственного интеллекта как своего рода соавтор человека в создании результатов интеллектуальной деятельности);

- концепт служебного произведения (юнит искусственного

интеллекта как наёмный работник, создающий результаты

интеллектуальной деятельности, презюмируемые и позиционируемые как служебное произведение);

- антропоцентрический концепт (юнит искусственного

интеллекта просто как инструмент человека в создании результатов интеллектуальной деятельности);

- концепт «исчезающего» (нулевого) авторства;

- контаминационный концепт, отражающий особо сложные ситуации интерсекциональности (пересекаемости) вышеуказанных концептов (в разных сочетаниях и с разными весовыми характеристиками).

Считаем, что все из указанных концептов имеют свои

положительные и отрицательные стороны, ни один из них нельзя назвать полностью подходящим или полностью некорректным, и полноценное воплощение в жизнь каждого из них потребует определённого (вплоть до глубинного) реформирования законодательства, в том числе, об интеллектуальной собственности.

Однако именно такой мультимодальный подход, когда презюмируется возможность задействования любой из позиций вышеуказанной линейки концептов - в зависимости от ситуации и функционально-целевой нагрузки, в достаточно релевантной мере соответствует нашему концептуальному подходу к дефинитивному описанию и объяснению сути правосубъектности искусственного интеллекта именно через концепт её мультимодальности.

Законодательство о патентно-правовой охране изобретений и в целом законодательство о праве интеллектуальной собственности, не обнаруживающее реагирования на все описанные в настоящем исследовании серьёзнейшие новации и вызовы, связанные с интенсивным развитием и внедрением технологий и юнитов искусственного интеллекта, практикой их применения, уже безнадёжно устарело, нуждается в существенном усовершенствовании.

Право интеллектуальной собственности должно подвергнуться определённым существенным изменениям с учётом развития новых технологий (в том числе - их потенциально возможного и прогнозируемого развития), однако нет насущной необходимости скороспешно и кардинально менять всю систему и принципы данной отрасли права для того, чтобы обеспечить признание соответствующей правосубъектности юнитов искусственного интеллекта. По крайней мере, с учётом актуального уровня программно-технического и математического обеспечения развития искусственного интеллекта, нет насущной необходимости (во всяком случае - сейчас и в обозримом будущем) признания юнитов искусственного интеллекта полноценным (полноправным, полно-правосубъектным) субъектом авторских и патентных прав, в целом прав интеллектуальной собственности.