Концепт коллективного субъекта права применительно к электронному лицу (правосубъектность юнита искусственного интеллекта, коррелируемая (соотносимая, сопоставимая) с правосубъектностью юридического лица)
Правосубъектность, с одной стороны, неизменно связана с автономией личности, но с другой - она не предоставляется исключительно человеку, законом она распространена и на
негуманоидных субъектов, таких, как корпорации .
Как отмечает Энтони Гаррет Лиси, «в наших обществах уже функционируют автономные сущности, не являющиеся людьми, но наделённые людскими юридическими правами. Эти сущности - корпорации - стремятся к своим целям, не испытывая необходимости любить человеческих существ или заботиться о них»[546] [547]. В рамках этого подхода (рассматриваемого концепта) правосубъектность юнитов искусственного интеллекта рассматривается, моделируется и конструируется по определённой аналогии с правосубъектностью юридических лиц. И институт электронных лиц не предполагает реального наделения юнитов искусственного интеллекта правосубъектностью физического лица, а, скорее, схож с институтом юридических лиц, однако ещё с большей нацеленностью на достижение конкретных практических целей. Из концептов специфической правосубъектности юридических лиц выделяют следующие: - концепт юридической фикции; - концепт технической реальности, в рамках которой персонализация субъектов, отличных от человека, является лишь инструментом[548]. Юниты искусственного интеллекта и юридические лица, хотя и будучи совершенно разными, имеют некоторые сходные, соотносящиеся характеристики, в особенности - если рассматривать их как субъектов, способных действовать и способных выполнять юридически значимые действия. И если рассматривать этот вопрос с точки зрения автономности их действий, возможно, юнит искусственного интеллекта может больше заслуживать быть наделённым правосубъектностью, чем юридическое лицо[549]. На первый взгляд, организация и компьютерная программа - это совершенно разные явления, однако между ними можно всё же провести некоторые аналогии с точки зрения их правосубъектности[550]. Электронное лицо может иметь сходство с юридическим лицом в том смысле, что оба являются для их владельцев средством достижения определённой цели и существуют и создаются исключительно в интересах их владельцев или создателей. Робот, будучи наделённым правовым статусом электронного лица, не получает внезапно прав и обязанностей, аналогичных человеческим, а владелец робота создаёт юридическую фикцию, контроль над которой он способен осуществлять . Кроме того, если посмотреть на современные цифровые технологии, то, как пишет Камил Музик, нет никакой реальной необходимости в том, чтобы для подписания соглашения появлялся реальный человек, и можно предположить, что в недалеком будущем вместо целых офисов с различными департаментами будут действовать отдельные единые программы, обладающие необходимыми возможностями для управления различными операциями. В таком случае юнит искусственного интеллекта может одновременно выступать и как сама компания, и как юридическое лицо[551] [552]. Однако на этот счёт существуют и альтернативные точки зрения. Некоторое время назад более 150 специалистов в области права и робототехники подписали открытое письмо к Европейской комиссии, в котором было отмечено, что создание правового статуса электронного лица для автономных, непредсказуемых и самообучаемых роботов оправдано некорректным утверждением о том, что ответственность за ущерб, причинённый действиями робота, невозможно доказать. И с правовой и этической точки зрения, наделение юнита искусственного интеллекта самостоятельной специфической правосубъектностью необоснованно и нецелесообразно независимо от модели правосубъектности[553]. Для таких оценок есть свои резонные причины и убедительные аргументы. По мнению Шейха Солаймана, при рассмотрении вопроса о признании правосубъектности юнитов искусственного интеллекта последние нельзя сравнивать с юридическими лицами, поскольку ни одна из концепций правосубъектности юридического лица не применима к роботам. Скорее, юнит искусственного интеллекта возможно сравнить с животным по критериям автономности, самосознания или самоопределения, однако в таком случае он должен также иметь правовой статус, скорее, объекта права. К весьма существенным различиям между организациями и юнитами искусственного интеллекта можно отнести то, что организации автономны фиктивно, решения по поводу их действий принимаются их владельцами или эксплуатантами и юнит искусственного интеллекта может пользоваться гораздо большей степенью автономности по своему характеру и не контролироваться в полной мере своим владельцем или ГС7 разработчиком . Сопоставление специфической правосубъектности искусственного интеллекта с правосубъектностью юридического или физического лица юридически и фактически не вполне корректно, поскольку, по словам Натали Невеянс, предполагается, что за деятельностью последнего всё 558 равно стоят конкретные люди и юридическое лицо не может совершать действия независимо от этих людей. С учётом сказанного выше, согласно нашей концепции, наделение искусственного интеллекта индивидуальной правосубъектностью, сопоставимой с правосубъектностью человека, необоснованно и нецелесообразно по следующим причинам: - проведение аналогии между правосубъектностью электронного лица и правосубъектностью юридического лица необоснованно, поскольку подразумевается существование людей за юридическим лицом, которые руководят им, что не относится (в прямой аналогии) к роботу, который может совершать действия независимо от людей; - фикция «юридическое лицо» была сконструирована именно под цели создания юридико-технического образа организации людей (коллективного субъекта) и слепое копирование не даст работающего варианта, ибо ни одна из концепций правосубъектности юридического лица не применима к юнитам искусственного интеллекта. Вместе с тем, концепт коллективного субъекта права применительно к электронному лицу (правосубъектность юнита искусственного интеллекта, коррелируемая (соотносимая, сопоставимая) с правосубъектностью юридического лица) нам представляется более релевантным и корректным, более вероятным к воплощению, так как представляет собой лишь юридическую фикцию, которая не может повлечь за собой каких-либо социальных потрясений, а может быть направлена только на упрощение правового регулирования некоторых взаимоотношений и некоторых видов деятельности. Хотя, как уже отмечалось выше, одним из аргументов против наделения юнитов искусственного интеллекта правовым статусом электронного лица является также их ограниченная уязвимость к наказанию, тем не менее, как отмечают Самир Чопра и Лоуренс Уайт, современные корпорации также наделяются правосубъектностью, и, несмотря на то что они не могут быть, например, лишены свободы, на них могут быть наложены финансовые санкции[557]. При этом наделение юнита искусственного интеллекта правовым статусом электронного лица направлено (должно быть направлено) не на признание автономности и самостоятельности такого юнита и освобождение физических и юридических лиц от ответственности за его действия, а, наоборот, на укрепление такой подотчётности и решение проблем идентификации юнитов искусственного интеллекта и стоящих за ними реальных людей. При определении особенностей правового статуса электронного лица, необходимо учитывать, что такое лицо может представлять собой интегральное сочетание одновременно субъекта права и объекта права[558]. 3.3.5.