Концепт индивидуального субъекта права применительно к электронному лицу (правосубъектность юнита искусственного интеллекта, коррелируемая (соотносимая, сопоставимая) с правосубъектностью человека)

Всё более затруднительным становится различение деятельности человека и компьютера, если судить по конечному её продукту, и компьютеры уже доказали свою способность к выполнению функций, изначально относимым к исключительно человеческим.

528

интеллекта в качестве «лица» .

При этом возникает серьёзная проблема определения критериев, по которым агент может наделяться соответствующими правами и обязанностями.

Стивен Руза выделяет три категории технологий искусственного интеллекта следующего поколения: ^{[525] [526]}

- архитектура компьютера, которая воплощает в себе умственные процессы, основанные на обратной инженерии^{[527] [528] человеческого мозга;}

- программное обеспечение, которое имитирует определённые паттерны человеческого мышления из биологических процессов, происходящих в мозге и в природе в целом;

- нейронное протезирование, моделируемое на существующих участках мозга, которые функционируют в мозге человека или в сочетании

530

с ним

В случае применения всех этих видов технологий проблема правосубъектности искусственного интеллекта, аналогичной человеческой, будет всё более актуализироваться.

Рассмотрим возможность применения концепции индивидуальной правосубъектности к электронному лицу, как если бы оно было сопоставимо с человеком.

Патрик Хаббард указывает, что юнит искусственного интеллекта может в рамках данной концепции претендовать на следующее:

- на то, чтобы иметь определённые способности: хотя он не является человеком, может утверждаться, что он обладает теми же способностями, что и человек, чтобы считаться правосубъектным; что он является, по сути, эмулированным эквивалентом человека, так как не только способен взаимодействовать с миром, но и обладает необходимым интеллектом и уровнем психологического развития, чтобы условно быть (признаваться) сущностью, обладающей самосознанием;

- на то, чтобы иметь определённые права: если человек и юнит сопоставимы по своим возможностям, они оба имеют равные права, необходимые для того, чтобы реализовывать свои возможности в качестве автономного «существа», и при этом юнит не должен рассматриваться в таком случае как собственность, потому что это тогда сделает его, по сути

С-5 1

дела, рабом .

Современный рационалистический подход к человеческой уникальности с точки зрения права на правосубъектность основан, главным образом, на способности человека к сложному мышлению и

532

коммуникации .

Кроме того, существует подход, в рамках которого существенную роль играет наличие сознания и самосознания.

Однако этот подход является дискуссионным в некоторых своих аспектах.

Если рассматривать человеческое тело, которое осуществляет дыхательные функции, но линия электроэнцефалограммы является полностью ровной, а прогнозы на восстановление сознания отсутствуют, живым и обладающим определённой (пусть и ограниченной) правосубъектностью, то юнит искусственного интеллекта явно способен делать большее по сравнению с ним. И если на законодательном уровне будет принят определённый стандарт наличия (фиксации) определённой степени сознания и интеллекта у субъекта, для того чтобы он мог бы быть признан способным реализовывать права и осуществлять некоторые ^{[529] [530] обязанности, то это расширит возможности для признания правосубъектности юнитов искусственного интеллекта .}

Если рассматривать возможность наделения правосубъектностью с точки зрения автономности^{[531] [532], то, как указывает Мафальда Миранда Барбоза, на основании этой характеристики нельзя проводить какие-либо точные аналогии с людьми, в том числе - по причине того что автономность юнита искусственного интеллекта является технологической и основана на определённых алгоритмах, а не является проявлением нравственного выбора, как это происходит у человека[533].}

Кроме того, исследователи отмечают также, что притязания на наделение каких-либо субъектов соответствующими правами и обязанностями возникают только в рамках сообщества автономных лиц, поскольку у человека, находящегося в изоляции, нет необходимости беспокоиться по поводу отношения к нему или о взаимодействии с другими людьми. И требование лица о его праве на личность предполагает взаимные отношения с другими людьми, которые признают это право, а также заявляют о своих собственных правах на личность.

По мнению Джоанны Брайсон, Михаилиса Диамантиса и Томаса Гранта, использование термина «электронное лицо» указывает на чёткое намерение присвоить некоторым интеллектуальным предметам статус личности, наделённой правосубъектностью, которой наделены и люди .

В таком контексте определение понятия личности с юридической точки зрения является более чем актуальной темой .

Как правило, в дискуссиях по вопросу наделения правосубъектностью агентов - юнитов искусственного интеллекта речь заходит о необходимых и достаточных условиях, которым должен такой агент соответствовать, чтобы классифицироваться как подлинный познающий и мыслящий субъект наравне с человеком^{[535] [536] [537] [538]}.

Основной вопрос, обсуждаемый в рамках таких дискуссий, касается

540

того, могут ли искусственные агенты иметь самосознание , чего на данный момент развития технологий искусственного интеллекта пока не достигнуто, и нет доказательств того, что может быть действительно достигнуто в будущем^[539], во всяком случае - в обозримом будущем.

Согласно имеющей место в научной литературе точке зрения, субъект, который чувствует или каким-либо образом осознает, имеет моральное право на то, чтобы иметь соответствующий правовой статус^[540].

Соответственно, юнит искусственного интеллекта не может быть сравним в полной мере с человеком, поскольку не имеет (либо не имеет в достаточной мере или в надлежащем понимании) души, интенциональности своих действий, сознания, чувств, интересов и

свободной воли^[541].

Однако, как указывают Самир Чопра и Лоуренс Уайт, в праве сознание не является необходимым или достаточным условием для правосубъектности, поскольку, с одной стороны, полностью сознательные физические лица, такие, как дети, рабы, были лишены полной правосубъектности, а с другой стороны, люди, временно не обладающие сознанием, например - находящиеся в коме или спящие, на этом основании её не лишаются, хотя и в некоторых случаях не могут осуществлять реализацию многих своих прав.

Соответственно, с одной стороны, отсутствие сознания для человека не является основанием для исключения или лишения его общей правосубъектности, а с другой - исторический опыт показывает, что не всегда человек, находящийся в сознании, обладал полной правоспособностью и дееспособностью, что ещё более не позволяет в полной мере даже в теории приравнять правовой статус человека и правовой статус юнита искусственного интеллекта.

Есть точка зрения, что пока суды всего мира придерживаются подхода не наделять некоторые «наиболее разумные» виды животных правосубъектностью, преждевременно говорить о её предоставлении искусственным агентам.

Сюзен Хасслер указывает, что пока ещё не завершены окончательно дискуссии относительно юридического понятия личности применительно к женщинам, детям, а также высокоразвитым животным, таким как шимпанзе^[543].

Согласно нашей концепции, наделение искусственного интеллекта индивидуальной правосубъектностью, сопоставимой с

правосубъектностью человека, необоснованно и нецелесообразно по следующим причинам (соответственно, под вопросом способность такого юнита реализовывать свои права, выполнять обязанности и нести за это ответственность):

- юнит искусственного интеллекта лишён интенциональности (неотъемлемо связываемой с интеллектом естественным);

- юнит искусственного интеллекта не способен ощущать на себе последствия своих действий (бездействия), не способен страдать (существенно важно - страдать от наказания и/или от саморефлексий по поводу причинённого третьему лицу вреда);

- юнит искусственного интеллекта не способен в своём принятии решений и в своей деятельности быть связанным нравственно-этическими императивами, выбором и саморефлексиями;

- юнит искусственного интеллекта, в силу своей природы, не может быть привлечён к ответственности - в силу совершенной бессмысленности в данном случае (устоявшихся именно в отношении человека) мер уголовной или административной ответственности, которые просто неприменимы к юнитам искусственного интеллекта, лишены смысла по отношению к ним;

- при наделении юнита искусственного интеллекта правами человека (такими, как право на достоинство, на гражданство), такие права юнита ранее или поздно войдут в противопоставление и противоречие с правами человека (физического лица).

По мнению Джоанны Брайсон, Михаилиса Диамантиса и Томаса Гранта, в конечном счёте наделение юнитов искусственного интеллекта статусом электронных лиц может привести к ослаблению правовой защиты людей по сравнению с ними . Так, если рассматривать правосубъектность электронного лица как индивидуального субъекта, аналогичного человеку, то предоставление ему такого правового статуса является важным шагом на пути к получению полного набора конституционных («человеческих») прав, что может порождать в дальнейшем иные проблемы и вопросы: например, относительно того, могут ли к юнитам искусственного интеллекта применены такие конституционные гарантии, как, например, право не содержаться в рабстве^{[544] [545].}

На наш взгляд, явно недостаточно обоснованным и, соответственно, неперспективным является подход к наделению юнита искусственного интеллекта статусом электронного лица только лишь в силу его подразумеваемых свойств и качеств, позволяющих провести аналогию с человеческим существом, имеющим моральное право на правосубъектность в силу таких качеств, - в отличие от института электронного лица - юридической фикции, позволяющей релевантно решить практические проблемы, возникающие на данном этапе развития технологий искусственного интеллекта и их применения и состояния действующего законодательства.

3.3.4.