§ 1.1. Общая характеристика и современная оценка малого предпринимательства в контексте эффективности национальной и международной правовой защиты
Малое предпринимательство есть комплексное явление экономики и предпринимательского права, оно сочетает в себе публично-правовые и частноправовые стороны, охватываемые положениями предпринимательского, гражданского, финансового, налогового, административного отраслей права, в которых широко применяется императивный и диспозитивный методы воздействия на возникшие отношения.
Действующее российское законодательство, регулирующее правоотношения в сфере предпринимательской деятельности призвано обеспечить реализацию права граждан на доступ к участию в экономической деятельности, и использование своих способностей для создания рабочих мест и самостоятельной занятости. Законодательство России и раньше позволяло находить юридические пути защиты прав предпринимателей в арбитражном процессе. Однако эффективность этой защиты зависит не только от совершенства законодательства, но и от многих других обстоятельств, в частности от готовности судебной системы признать значимость права граждан на занятие предпринимательской деятельностью в форме малого предпринимательства[1].
Термин «малое предпринимательство» был зафиксирован в законодательстве и правоприменительной практике сравнительно недавно. Его «предшественником» было понятие «малое предприятие», которое появилось в эпоху Перестройки. Термин «малое предприятие» впервые упоминается и раскрывается Советом Министров СССР еще в 1989 г. (протокол № 14 от 6 июня 1989 г.)[2] [3] [4]. Согласно данному протоколу к малым предприятиям относились юридические лица с бесцеховой структурой и с числом работающих до 100 человек. Официальную фиксацию на уровне закона термин «малое предприятие» в первый раз получает в Законе СССР от 4 июня 1990 г. № 1529-I «О предприятиях в СССР» . Позднее уточнение критериев отнесения предприятий к малым было предложено посредством Постановления Совета Министров РСФСР от 18 июля 1991 г.
№ 406 «О мерах по поддержке и развитию малых предприятий в-э
РСФСР» . В указанном поднормативном документе трансформировались лимиты различным по видам деятельности. Кроме того, предписывалось рассчитывать показатель лиц, работающих на предприятии, с учетом договора подряда. Этим же постановлением не вводился такой критерий как критерий «объем оборота», что при гиперинфляции было бессмысленно[5].
Позднее, а именно в гл. 4 ГК РФ (ч. 1) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ[6], введенной в действие 8 декабря 1994 г., не было даже упоминания о малых предприятиях и малом предпринимательстве.
Следующей стадией можно признать принятие Федерального закона от 14 июня 1995 г. № 88-ФЗ «О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации»[7] [8], в котором законодатель кардинально трансформировал методы определения понятия субъекта малого предпринима-
7
тельства .
В настоящее время правовой статус малого предпринимателя определяется принятым 24 июля 2007 г. Федеральным законом № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации», в котором указаны критерии отнесения предприятия к малому бизнесу.
В настоящее время понятие субъектов малого и среднего предпринимательства определяется Федеральным законом от 24 июля 2007 г. № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации»[9] (далее - ФЗ от 24 июля 2007 г. № 209-ФЗ). Согласно ст. 3 Закона «субъекты малого и среднего предпринимательства - хозяйствующие субъекты (юридические лица и индивидуальные предприниматели), отнесенные в соответствии с условиями, установленными настоящим Федеральным законом, к малым предприятиям, в том числе к микропредприятиям, и средним предприятиям». Данные условия определены в ст. 4 Закона[10]. Таким образом, относительно арбитражного процесса указанные субъекты представляют собой полноправных участников процедуры с правом подачи иска.
Отметим, что формы участия в процессе во многом обусловлены статусом указанных субъектов в рамках уже начатого юридического конфликта - экономического спора. Законодательство Российской Федерации не содержит определения экономического спора. Вместе с тем, теория и судебная практика в широком смысле трактуют экономический спор как «спор, возникающий в сфере предпринимательской и иной экономической3
деятельности» . В узком значении экономический спор рассматривается как спор, который возникает из многообразных цивилистических отношений, в частности из гражданских, а также отдельных публичных правоотношений. Причем данный спор возникает по причине осуществления субъектом указанных правоотношений предпринимательской и иной экономической деятельности, либо в его основе лежит необходимость обеспечения доступа к такой деятельности. Кроме того, спор возможен и в связи с предъявлением юридическими лицами иных требований имущественного (экономического) характера[11].
Согласно ч. 2 ст. 45 Конституции РФ каждый вправе защищать свои права и законные интересы всеми способами, не запрещенными законом. Формы защиты прав и законных интересов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности могут быть государственные (юрисдикционные) или частноправовые (альтернативное разрешение споров).
К субъектам малого предпринимательства согласно ст. 4 Федерального закона от 24 июля 2007 г. № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» относятся внесенные в единый государственный реестр юридических лиц потребительские кооперативы и коммерческие организации (за исключением государственных и муниципальных унитарных предприятий); физические лица, внесенные в единый государственный реестр индивидуальных предпринимателей и осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического лица; крестьянские (фермерские) хозяйства, соответствующие определенным критериальным условиям, среди которых присутствует состав учредителей юридических лиц, суммарная доля участия в установном капитале, средняя численность работников за предшествующий календарный год, выручка от реализации товара (работ, услуг) без учета налога на добавленную стоимость или балансовая стоимость активов[12].
Таким образом, необходимо заметить, что указанные критерии позволяют отнести определенные хозяйствующие субъекты к малым предприятиям, но, к сожалению, не раскрывают широко используемого в литературе термина «малый бизнес». Отметим, что не все критерии отнесения предприятий к малым являются новыми для российского законодательства. Прежде всего, это относится к такому критерию (условию), как состав учредителей юридических лиц.
Согласно действующему законодательству суммарная доля участия России и ее субъектов, муниципалитетов, а также общественных, религиозных организаций (объединений), благотворительных и прочих отечественных фондов, иностранных юридических лиц в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) юридических лиц не должна быть более 25 %. При этом доля участия, принадлежащая одному или нескольким юридическим лицам, не являющимся субъектами малого и среднего предпринимательства, должна соответствовать норме не более 25 %. Кстати сказать, аналогичное условие содержалось в действовавшем ранее Федеральном законе от 14 июня 1995 г. № 88-ФЗ «О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации»[13].
Следующим критерием является средняя численность работников, но не за все время, а лишь за календарный год, который предшествовал. В категорию средних включены предприятия от ста одного до двухсот пятидесяти человек включительно. В категорию микропредприятий включены предприятия до 15 человек. Отметим, что данные положения являются новеллой для российского предпринимательского законодательства. В научных работах последнего десятилетия высказывалось мнение о том, что для создания должной законодательной базы государственной политики в области поддержки малого предпринимательства необходимо нормативно закрепить понятия «среднее предпринимательство» и «микрофирма» с целью адресного разграничения функций и взаимодействия в этой сфере органов управления федерального, регионального и местных уровней[14].
Впервые на законодательном уровне субъектам Российской Федерации органам государственной власти предоставлено право разрабатывать и утверждать перечни видов ремесленной деятельности.
Ранее такой перечень определялся лишь федеральными нормативными актами. Теперь поддержке данных субъектов посвящена отдельная статья (ст. 23)[15].Согласно части 5 ст. 4 Федерального закона от 24 июля 2007 г. № 209-ФЗ вновь созданные организации или вновь зарегистрированные индивидуальные предприниматели и крестьянские (фермерские) хозяйства в течение того года, в котором они зарегистрированы, могут быть отнесены к субъектам малого и среднего предпринимательства, если: значение выручки или балансовой стоимости, а также показатель средней численности работников за время, которое прошло с момента государственной регистрации организации или предприятия, не превышают тех значений, которые по закону являются предельными.
В состав субъектов малого предпринимательства входят не только юридические лица, но и индивидуальные предприниматели без образования юридического лица (ПБОЮЛ), которые по смыслу ФЗ № 209-ФЗ могут относиться к микро-, малым и средним предприятиям[16] [17]. Необходимо отметить, что помимо специального законодательства критерии, по которым хозяйствующие субъекты могут быть отнесены к субъектам малого предпринимательства, закреплены и в их нормативных правовых источниках, например по ст. 59 ТК РФ предприятие оценивается в качестве малого, если численность работников не свыше 35 чел., а в организациях розничной торговли и бытового обслуживания - 20 чел. Разнообразие подходов к определению сущности понятия «субъект малого предпринимательства» предопределяет различные коллизии в каждодневной практической работе предпринимателей[18]. Как правильно подчеркивается в юридической специализированной литературе, для повышения эффективности конкретного правового применения, повышения уровня результативности поддержки предприятий, причисляемых к малым, надо унифицировать гражданское и налоговое законодательство в соответствующей сфере[19]. Здесь может быть учтен богатый опыт зарубежных стран, во многих из которых во внимание принимается один из перечисленных выше критериев, например средняя численность работников, за отчетный период времени, либо размер уставного капитала. Таким образом, в большинстве зарубежных стран система определения предприятий малого бизнеса намного более проста, нежели чем в нашей стране, и не требует применения нескольких, часто противоречащих друг другу законодательных актов. Итак, подведем итоги рассмотрения понятия и критериев малого предпринимательства в России. Федеральный закон «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» расширил действующие ранее критерии, приблизив их к европейским стандартам. Впервые введено новое понятие «микропредприятие» с численностью занятых до 15 человек; в категорию «малые предприятия» определены компании с числом работающих от 16 до 100 человек, от 101 до 250 человек - «среднее предприятие»[22]. При этом общая балансовая стоимость активов или выручка, полученная от реализации товаров (работ, услуг) без учета налога на добавленную стоимость, не должна быть выше значений за предшествующий календарный год. Эти значения определяются Правительством РФ один раз в пять лет не для всех субъектов сразу, но в отдельности для каждой категории субъектов малого и среднего предпринимательства. В новом законодательстве к субъектам малого и среднего предпринимательства были отнесены и потребительские кооперативы. Согласно ст. 123.2 ГК РФ теперь под ними следует понимать основанное на членстве добровольное объединение граждан или граждан и юридических лиц в целях удовлетворения их материальных и иных потребностей, осуществляемое путем объединения его членами имущественных паевых взносов. Новое законодательное уточнение определения потребительского кооператива связано с тем, что они очень схожи с коммерческими организациями, так как прибыль, которую получают от осуществления предпринимательской деятельности, распределяется между его членами. Из субъектов малого предпринимательства исключены государственные и муниципальные унитарные предприятия. Также законодателем исключено разграничение численности работников по отраслям финансовохозяйственной деятельности, что дало российским предпринимателям больше возможностей в определении вида деятельности. Однако малое предпринимательство и его критерии важны не сами по себе, а в том числе и для того, чтобы обеспечить надлежащую правовую защиту субъектам малого предпринимательства, которое является наиболее лабильным элементом экономико-правовых отношений. В настоящее время статус малого предпринимателя и его процессуальная роль тесно связаны с рядом понятий, активно употребляемых в международно-правовом законодательстве, но, тем не менее, не нашедшим фактического отражения в арбитражной практике. В частности, проблема доступности правосудия субъектам малого предпринимательства тесно связана с феноменом справедливости в цивилистическом процессе, и праве в целом. Справедливость - тот феномен жизни человеческого общества, который относится к категориям так называемых универсалий, базовых ценностных характеристик, имеющих многомерное содержание и несущих глубинное отражение самих оснований функционирования конкретного социума. И юридическая наука, в том числе наука гражданского и арбитражного процессуального права, решая задачи отражения в праве указанных категорий (категории справедливости в частности)[23] не может не устанавливать рамок экстраполяции соответствующих понятий в границах конкретной правовой системы (национального права). В связи с этим, при наличии в правоведении самых различных позиций, теорий и точек зрения, можно указать на ряд представляющих научный и практический интерес вопросов, связанных с пониманием материальной, социальной и правовой природы справедливости, ее потенциальной и функциональной роли в праве: является ли справедливость понятием правовым или лежит за пределами права? Рассматривает ли современная отечественная правовая доктрина справедливость в качестве принципа права? Можно ли считать справедливость, в т. ч. в вышеуказанном качестве, одним из источников права? Какова диалектика отношения «постоянное - переменное» в категории справедливости? Что есть «юридическая справедливость», и какие реальные отношения она отражает? Каков уровень объективации справедливости как отражения материальных условий существования индивида и общества и как фактора права? Сравнительный уровень восприятия правом справедливости как целевого и конститутивного признака в российском и международном праве? Справедливость - в качестве формы сознания познающего и чувствующего субъекта и в качестве формоорганизующего конструктивного начала судопроизводственного процесса? Несомненно, важен и практический аспект отражения в судебных решениях и актах «справедливости воздаяния» за прямые нарушения прав, или посягательства на них, любого легального субъекта правоотношений. Отсюда становится понятным, что справедливость - категория оценочная, что должно приниматься во внимание арбитражными судами в ходе разбирательств. В целом же оценочные термины выражают нечеткие понятия закона, которые в российской правовой доктрине принято именовать оценочными понятиями. Необходимость их использования в теории права, и, применительно к тематике нашего исследования, в гражданском и арбитражном процессуальном праве, обоснованная Р.О. Опалевым, бесспорна. Данные понятия играют важную роль в праве, придавая гражданской и арбитражной процессуальной форме гибкость, стабильность, обеспечивают относительно беспробельное регулирование процессуальных правоотношений[24]. Соглашаясь с высказанным М.А. Ви- кут мнением о динамичном характере правовых понятий и терминов, возможности их изменения по содержанию и форме, что особенно актуально применительно к категории справедливости, отметим в качестве существенного недостатка занимаемой ею позиции, что указанная возможность изменения их содержания фактически реализуется не столько под влиянием совершенствования терминологического аппарата, сколько под влиянием изменения фактического наполнения содержания соответствующих понятий и терминов в процессе исторического развития общества, что, в свою очередь, влечет соответствующие изменения в праве[25]. Критически анализируя работу А.И. Овчинникова «Правовое мышление ~ з ~ в герменевтической парадигме», который относит к оценочным, лишенным объективного характера и несущим печать субъективизма, как и носящим конвенциональный характер, понятиям «справедливость», «мораль», «культуру», «свободу», «ответственность» и ряд других, В.М. Сырых обоснованно отмечает, что «обозначенное соотношение субъективного и объективного в полной мере приемлемо и для таких предельно широких категорий, как справедливость, мораль, культура, свобода, ответственность. Современное понимание названных понятий, бесспорно, во многом носит дискуссионный характер, который значительно усиливается несовпадением их трактовок правовыми теориями, школами», но отрицание объективного содержания правовых понятий и категорий ведет в теоретический и методологический тупик[26] [27] [28]. С формированием объективно-истинного понятийного аппарата науки связана и необходимость конкретно-исторического подхода в анализе и оценке тех или иных временных реалий. «Повиновение рабов следует обеспечивать не только властью, но и умеренностью, и достаточным содержанием, и справедливыми (требованиями) работы. Следовательно, ты сам должен (об этом) заботиться и обходиться с рабами справедливо и умеренно...» - приписка «боже- Л ственного Пия к прошению Альфия Юлия» . Как видим, субъективно - «справедливостью» воззрения (какой аспект ни возьми - моральный, правовой, социально-ценностный) древнеримского гражданина, в сущности, не многим отличались от современного «цивилизованного», взывающего к ценностям правового государства. Как в древние времена можно было высокоморально говорить о справедливом обхождении с рабами, не замечая «в силу естественности» самого рабства, так в современном мире можно провозглашать справедливость, всячески вуалируя извлечение и присвоение прибавочной стоимости эксплуатацией наемного труда и финансовыми спекуляциями, т.е. скрывая реальные, глубинные, фактические отноше- -э ния субъектов . Отсюда, далее, следует, что решения, на которых останавливает свой выбор законодатель, «призваны служить не чисто юридическим или исключительно юридическим проблемам; они должны содействовать урегулированию важных проблем социального характера»[29]. Сама постановка вопроса о закреплении в праве понятия юридической справедливости как некоего (превращенного) инобытия справедливости социальной (справедливости как таковой), как минимум спорна, ибо первичным критерием выступает общественная, а не правовая оценка различных событий, явлений, так же как первичны реальные, фактические отношения, лишь затем опосредуемые правом[30]. «Справедливость можно считать обобщающим философским понятием, выражающим объективные экономические, политические, правовые, нравственные условия жизни того или иного класса, общества и тенденции их развития»[31] [32]. Справедливость социальная выступает своего рода обобщенным мнением относительно всей палитры многообразных социальных явлений, которая обладает некими оттенками касательно тех или иных социальных групп и социальных слоев. Справедливость юридическая призвана отражать социальные ценности общества в праве, на сущность которого в принципах взаимозависимости, эквивалентности, общеобязательности и ответственности указывает В.М. Сырых, рассматривая логические основания права . Если говорить о взаимодействии этих двух категорий (социальная и юридическая справедливость), следует указать, что существуют они в диалектической общности, дополняя и формируя друг друга, ведь юридическая сторона вопроса - это всегда оборотная сторона социального бытия. По причине того, что социальная справедливость весьма подвижна и исторические представления о ней меняются, соответствующие изменения находят свое отражение в представлениях о юридической справедливости. Здесь социальная справедливость выступает неким ориентиром для справедливости юридической, именно в праве должны фиксироваться многие социальные установки относительно фактов бытия и окружающей нас действительности. Когда мы достигаем социальной справедливости, мы во многом достигаем справедливости юридической, через которую находят свое воплощение социальные мировоззренческие установки и представления многих людей, в том числе занимающихся предпринимательской деятельностью. Из сказанного следует, что для того чтобы правоприменитель и его работа в рамках государственной службы пользовались в обществе поддержкой и высоким авторитетом, при осуществлении данной работы нужно исходить из нравственных норм, что возможно лишь при их нормативной регламентации, или другими словами, закреплении в праве. Здесь необходима оговорка. Нравственные нормы употребляются в той части, которая не расходится с принципом законности. Отсюда становится понятным потребность в уяснении соотношения категорий законности и справедливости. Известно, что суть законности как принципа, существующего почти во всех отраслях права, изучается в юридической теории и практике изучается почти постоянно[33]. Разделяя мнение большинства о том, что законность представляет собой самостоятельное условие осуществления начала справедливости, всех подчеркнем, что указанное соотношение не всегда однозначно. В частности, следует указать на то, что авторы, рассматривающие законность в качестве предпосылки справедливости, всегда исходят из того, что официально принятый закон всегда справедлив, хотя, как показывает практика, в том числе судебная, законы далеко не всегда справедливы, и далеко не справедлив механизм их реализации. Несомненную неправильность данного тезиса демонстрируют правовые реалии сегодняшнего времени. В качестве примера защиты интересов малого бизнеса можно привести современное состояние законодательства в области, регулирующей вопросы обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств. Согласно недавно принятым поправкам к закону «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» в России внедрена процедура непосредственного урегулирования возникших убытков, а также введен упрощенный механизм оформления дорожно-транспортного происшествия. На основании указанных процедур и правовых механизмов любой пострадавший от дорожнотранспортного происшествия сможет получить денежные средства в компании, в которой застрахована его гражданская ответственность. Причем, в том случае если страховщик выплатит денежные средства собственному клиенту напрямую, то он будет обложен дополнительным налогом, который удваивается при взаиморасчетах страховых компаний между собой за счет НДС. Вполне понятно, что данные денежные суммы страховые компании, как участники малого бизнеса, захотят переложить на страхователя, например путем уменьшения сумм причитающихся выплат или увеличения исковых требований, предъявляемых в порядке регресса. В чем же тогда заключается социальная и юридическая справедливость? Однако не будем уклоняться от основной канвы рассуждений. Нам представляется, что тезис о том, что «несправедливые законы и иные нормативные акты не могут быть признаны правом...»,[34] видимо, не соответствует принципам правового государства, которые отстаивает автор настоящей цитаты. Другой методологический подход ставит под сомнение саму категорию законности. Антитеза законности и правопорядка крайне опасна. Отсюда становится понятным, что преодоление указанной антитезы возможно не за счет отрицания законности или справедливости, а за счет внедрения в действующее законодательство легального понятия принципа справедливости, (а не простого употребления термина «справедливость»), дальнейшего определения соотношения законности и справедливости, что позволит правоприменителю более эффективно использовать категорию справедливости в своей каждодневной работе. Выше уже приводились позиции ряда авторов, высказывавшихся за использование в праве понятия юридической справедливости, но так и не достигших единства в его определении. Кроме того, до настоящего времени существует терминологическая неопределенность в вопросе о том, именовать ли справедливость «правовой» или «юридической».[35] Некоторые ученые используют оба означенных термина, фактически отождествляя их[36], другие просто -э указывают на необходимость реализации данной категории в праве . Полагая необходимым устранение терминологического разнообразия в обозначении одного и того же понятия, считая некорректной позицию ряда авторов, ставящих под сомнение саму возможность присутствия справедливости в праве при прямом нормативном закреплении данного термина в ряде основополагающих международно-правовых и внутренних нормативных актов, нами в то же время не видится необходимости использования терминов «юридическая справедливость» или «справедливость правовая». Указанный вывод сделан из- за очевидной нетождественности проявления справедливости в праве и во всех остальных сферах общественной жизни, притом что справедливость выражает ту же эквивалентность, но в морали, т.е. в сфере более широкой, нежели узкой. Нами уже подчеркивалось, что с позиции социальной справедливости, как общефилософской категории, оперирующей, прежде всего, моральнонравственными категориями добра и зла, «хорошего» и «плохого», может быть дана оценка практически неограниченному кругу общественных явлений. В отличие от последней введение категории справедливости в правовую область возможно лишь при четком определении предмета ее оценки и четких критериев данной оценки. Следует сделать вывод, что с точки зрения юридической справедливости могут оцениваться лишь юридические факты, как влекущие за собой возникновение, изменение или прекращение правоотношений. Таким об- разом, юридическая справедливость распространяет свое действие лишь на те общественные отношения, которые урегулированы правом. При этом, соглашаясь с мнением И.И. Андриановской[37], заметим, что справедливость в праве может рассматриваться, во-первых, как особое качество, присущее праву в целом (всем отраслям права); во-вторых, как принцип права (общеправовой, отраслевой). Данная оценка индикативна для настоящей работы, поскольку в последующих ее разделах обосновывается необходимость нормативного закрепления общеправового принципа справедливости и на уровне отдельных отраслей, прежде всего арбитражного и гражданского процессуального права. Следует отметить, что в действующем законодательстве используется понятие справедливости, однако скорее оно носит идеологический, а не функциональный характер. В преамбуле Конституции РФ выражена вера в добро и справедливость, таким образом, идея справедливости заложена в сущности права изначально. В то же время имеет место ситуация, когда, оперируя (и притом весьма часто) данным термином,[38] законодатель не указывает, какое вложено в него содержание. Отсюда «размывание» данного понятия, а то и дробление его на множество подкатегорий, таких как «историческая справедливость», закрепленного, например, в законодательных актах посвященных реабилитации ре- -э премированных граждан, собственно «социальная справедливость» (ст. 43 УК РФ, ст. 9 закона «О политических партиях»), оперированию на нормативном уровне некоей «идеей социальной справедливости»[39] и т. д. Не отрицая саму возможность существования данных понятий в праве, и анализируя данную проблематику в сравнительно-правовом контексте, нужно отметить, что в законодательстве большинства стран континентальной Европы понятие справедливости широко употребляется, оно рассматривается как один из главных базисов, на котором строится Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 6). Причем Европейская конвенция не просто констатирует и провозглашает принцип справедливости, на котором покоится современный гражданский и уголовный процесс, она называет и раскрывает условия, при которых сам по себе процесс может быть признан в государстве справедливым и соответствующим высоким европейским стандартам в области правосудия. В частности, указывается, что справедливость судебного разбирательства предполагает разрешение гражданского или уголовного дела судом, который является независимым, беспристрастным и созданным на основании закона[40]. Возвращаясь к анализу российского законодательства, нельзя не отметить непоследовательность подхода к отражению справедливости в «родственных» процессуальных отраслях права, когда данная категория, присутствуя в арбитражном процессуальном и уголовном процессуальном кодексах, не находит отражения в нормах Налогового кодекса РФ, фактически ограничивающих доступ ряда субъектов малого предпринимательства к правосудию, несмотря на то, что -э ст. 2 АПК РФ в качестве одной из задач арбитражного судопроизводства ставит справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом. Полагаем, что с учетом категории и принципа справедливости, а также неоднородности субъектов, олицетворяющих малое предпринимательство, сле- дует говорить о необходимости установления дифференцированного уровня процессуальных гарантий для различных групп субъектов процессуальных правоотношений. Обеспечить реальное равенство участников процесса могут только адекватные нормы о доступности правосудия, поэтому следует обратить особое внимание на вопрос о социальной и юридической справедливости, например при дифференциации системы государственной пошлины для участников с различным уровнем доходов и различной ценой исков. Кроме того, с теоретико-практических позиций предложенная в законе классификация субъектов малого бизнеса представляется не подходящей для нужд обеспечения доступа к правосудию. Полагаем, необходимо классифицировать указанных субъектов не в зависимости от количества работников на предприятии, а в зависимости от годового оборота по расчетным счетам данного предприятия, что должно приниматься во внимание в ходе дальнейшего совершенствования материального и процессуального законодательства и приниматься во внимание арбитражными судами в ходе рассмотрения различных споров, возникающих из гражданских правоотношений.