§ 1.2. Конструктивно-функциональная роль арбитражных судов в системе средств и мер обеспечения государственной поддержки малого предпринимательства

Сразу следует подчеркнуть существующую ныне позитивную направляющую тенденцию, в соответствии с которой государственная помощь и поддержка приоритетных направлений предпринимательской деятельности находит все большее закрепление различных значимых федеральных нормативных актах.

Федерации в части создания подходящей налоговой обстановке для финансирования новаторской работы был внесен ряд значительных дополнений в Налоговый кодекс РФ. Они среди прочего касаются льгот по уплате налогов на добавленную стоимость и прибыль, а также ускоренной амортизации основных средств производства, которые употребляются исключительно для осуществления научно-технического функционирования^[42].

Конфигурация государственного ассемблирования экономических отношений должна быть соответственна средствам достижения генеральной цели такого ассемблирования. Без точного определения и законодательного закрепления цели государственного регулирования экономики невозможно надлежащее правовое обеспечение такого регулирования. Представляется, что главная цель государственного регулирования экономики - обеспечение рационального хозяйствования, реализация и защита публичных интересов (интересов общества), таких, как оборона страны и безопасность государства, защита прав и свобод человека и гражданина, охрана окружающей среды, надлежащее осуществление функций социального государства, в том числе защита социально уязвимых слоев населения^{[43] [44].}

Согласно Концепции государственной политики поддержки и развития

-э

малого предпринимательства в Российской Федерации от 19 декабря 2001 г.

Малое предпринимательство выковывает в стране тот класс, который принято называть средним, что приводит к образованию экономики инновационной по своей сути. Субъекты малого предпринимательства могут быстро вводить в действие новые рабочие места, что влечет за собой уменьшение безработицы и социальной напряженности. Сегодня ведется достаточно активная работа по созданию принципиально новой нормативной базы, которая будет стимулировать дальнейшее развитие малого и среднего бизнеса в России.

Среди первоочередных мер, на наш взгляд, следует назвать снижение ставки банковского рефинансирования, которая устанавливается Центральным Банком России. Высокий банковский процент ставки не дает возможность остальным банкам успешно кредитовать реальный сектор экономики, а также снизить стоимость кредитов на рынке банковских услуг. Одной из многих мер, связанных с поддержкой малого бизнеса, может стать льготное налогообложение, в частности компаний, занимающихся инновационными продуктами и производящих продукцию, которая заменяет собой импортную^[45].

Одной из актуальнейших проблем в развитии малого и среднего бизнеса является проблема неналоговых платежей, взимаемых многочисленными органами власти, контролирующими и надзорными органами, муниципальными и государственными предприятиями и учреждениями, в частности, при обращении предпринимателей за получением разрешений и справок, необходимость получения которых установлена нормативными актами. Примерами таких услуг могут служить многочисленные платежи при выделении земельных участков, получении разрешений на торговлю и строительство и т.д. Т.А. Пота- пенкова отмечает необходимость рассмотрения возможности законодательного ограничения оказания органами власти, бюджетными учреждениями платных услуг субъектам малого и среднего предпринимательства, связанных с выполнением возложенных на них функций^[46].

Суммируя сказанное, нужно подчеркнуть, малый бизнес стал очень важным компонентом экономических отношений в условиях рыночной и развивающейся экономики. На нынешнем этапе малое предпринимательство играет большую роль в экономической составляющей бытия нашего государства, являя собой многоаспектный экономико-социальный институт.

Очевидна потребность в совершенствовании законодательства в сфере деятельности субъектов малого предпринимательства. Это повлечет за собой расширение потенциала для малых предприятий, которые смогут участвовать в более крупных инвестиционных проектах, в том числе посредством обеспечения им права выполнения подобающих работ и услуг при одновременном применении позитивного опыта зарубежных стран в данной области.

Все сказанное не в полном объеме очерчивает круг мер, связанных с поддержкой малого предпринимательства в Российской Федерации. Указанные выше меры, как нам представляется, должны опираться на те начала, которые заложены в области правовой идеологии.

Как известно, система права любой страны формируется в поле определенной правовой идеологии, отвечает определенным концептуальным установлениям, опирается на определенные принципы осуществления правосудия, руководствуется определенной правовой доктриной. Это находит соответствующее отражение и закрепление в различных формах в основополагающих законодательных актах, на конституционном уровне, в судопроизводственных реалиях, в том числе практике судебного прецедента и восприятия в качестве фактического источника права судебного решения, разъяснений и обобщений судебной практики высшими судебными инстанциями.

В то же время нигде не обнаруживается достаточность систематического закрепления в законодательстве «исчерпывающего» свода неких начал, на которых выстраивается вся конструкция судопроизводственного процесса, будь то правосудие по гражданским делам, арбитражное или иное судопроизводство.

Обратимся к источникам права в гражданском судопроизводстве и производстве в арбитражных судах.

Часть 1 ст. 11 ГПК РФ и ч. 1 ст. 13 АПК РФ также указывают на Конституцию РФ и международный договор как на источники, на основании которых суд обязан разрешить дело, и соответственно в международно-правовом аспекте эти нормы можно рассматривать в качестве основания применения общепризнанных принципов и норм международного права и норм международных договоров.

В названных же статьях законов закреплен приоритет международного договора над внутренним законом, и, следовательно, нарушение или неправильное применение норм материального или процессуального права, содержащихся в международных договорах, может явиться основанием для отмены или изменения судебных актов в кассационном порядке (п. 4 ч. 1 ст. 362 ГПК РФ; ч. 1 ст. 288 АПК РФ), а также при производстве в суде надзорной инстанции. Обращает внимание, что, в отличие от ГПК РФ, в качестве одного из оснований пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам АПК РФ прямо называет установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека (п. 7 ст. 311),^[48] что само по себе не является контрольнопроверочным актом^{[49] [50].}

В связи с вышеотмеченным анализ судебной практики и действующей нормативной базы свидетельствует о наличии далеко не всегда адекватной имплементации (а то и их отсутствии) правил / процедур, устанавливаемых требованиями международных актов.

Рассмотрим, далее, применение в качестве источника российского права общепризнанных принципов международного права, то есть императивных норм общего международного права, которые применяются и признаются международным сообществом государств как нормы, отклонение от которых в соответствии со ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. недопустимо^[51].

Общепризнанные принципы международного права есть общепризнанные нормы, имеющие наиболее важное значение для обеспечения нормального функционирования межгосударственной системы и, как следствие, для решения международных проблем. При этом слова (термины) «принципы» и «нормы» выражают одну и ту же идею: «принципы» означает «правовые принципы», то есть термин «включает нормы международного права», и употребление его оправданно, поскольку речь идет о более общих и фундаментальных нормах»^[52].

Для нас важно вычленение из массива общепризнанных принципов и норм «большей юридической силы» тех из них, которые могут и должны применяться для разрешения дел национального гражданского судопроизводства в судах общей юрисдикции и производства в арбитражных судах, притом что существует проблема формального (узкого) и более широкого толкования соответствующих норм и принципов, возможности их применения лишь в случаях пробельности, коллизионности, неоднозначности или в иных случаях.

Пленум Верховного суда РФ в своем постановлении от 10 декабря 2003 г. № 5 «О признании судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» называет два общепризнанных принципа международного права (неисчерпывающий перечень): принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестности выполнения международных обязательств^[53].

Однако методология международной судебной практики позволяет выделить, помимо семи принципов, указанных в Декларации о принципах международного права, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1970 г., гораздо большее число принципов международного права.

Об этом свидетельствует практика Европейского суда по правам человека (Страсбургский суд), а также имплементация их (принципов), прежде всего через судебную практику, в национальные правовые системы. В качестве таковых можно назвать США, ФРГ, Австрию, другие страны. В частности, в качестве принципов международного (европейского) права Европейским судом по правам человека названы:

- принцип верховенства права, включающий правовую определенность, правовую эффективность в регулировании общественных отношений и свободу доступа к суду^[54];

- принцип баланса публичного и частного интереса, включающий соблюдение равновесия в защите интересов публичного порядка и защите интересов «слабой» стороны^{[55] [56];}

- принцип взаимного сотрудничества государств, в том числе судебных органов, в утверждении верховенства права, что важно не только с точки зрения эффективности регулирования материальных правоотношений, но и в процессуальном отношении, в сфере оказания международной правовой помощи, включая признание и исполнение иностранных решений .

Реалии, притом что судебная практика современной России пока едва ли успешно решила названную проблему, говорят о том, что высшие судебные инстанции в нашем государстве пошли по пути самостоятельной их детермина- ции,^[57] о чем свидетельствует вышеприведенное постановление пленума Верховного суда РФ, как и ряд постановлений Конституционного суда РФ.

Коль Россия сделала заявление о признании юрисдикции Страсбургского суда по вопросам толкования Европейской конвенции по правам человека и протоколов к ней, указанное свидетельствует, с одной стороны, о необходимости согласованного подхода в вопросе о том, какому суду (возможно, и суду ли?) принадлежит правомочие толкования и признания принципа международного права: а) любому суду, б) только Конституционному Суду РФ; в) Верховному Суду РФ; г) всем высшим судебным инстанциям^[58], а с другой - о наличии фактической императивности для отечественных судов применения норм Европейской конвенции и практики их толкования в решениях Страсбургского суда.

Таким образом, надо сделать вывод, что международный судебный прецедент в виде решений Европейского суда по правам человека приобрел для России обязательную силу и должен учитываться национальными судами, в частности при разрешении дел судами общей юрисдикции и арбитражными судами.

Статья 6 Европейской конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство. Именно каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.

По смыслу ст. 6 Конвенции в ней можно выделить три важных компонента:

1) легитимность независимого и беспристрастного суда;

2) компетентность суда в рассматриваемых вопросах;

3) доступность суда для каждого человека^[59].

Таким образом, ст. 6 Европейской конвенции по правам человека прямо ориентирована на защиту гражданско-процессуальных прав личности (в контексте темы диссертационной работы). Соответственно прецедентное право Европейского суда содержит немало решений по вопросам нарушения процессуальных прав граждан в национальных судах и необходимости их обеспечения, что будет рассмотрено ниже. Сейчас же остановимся на следующем.

В действующем российском гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном законодательстве можно найти указания на «принципы осуществления правосудия в Российской Федерации» (ч. 4 ст. 1 ГПК РФ), «основополагающие принципы российского права» (ч. 3 ст. 421 и ч. 2 ст. 426 ГПК РФ; ч. 3 ст. 233, ч. 3 ст. 239 и ч. 1 ст. 256 АПК РФ), «общие начала и смысл федеральных законов и иных нормативных правовых актов» (ч. 6 ст. 13 АПК РФ), «доктрину права» (ч. 1 ст. 14 АПК РФ).

Однако, в отличие от ряда других кодексов - скажем, УК РФ^{[60] [61] [62], где глава 1, именуемая «Задачи и принципы Уголовного кодекса Российской Федерации»,}

л

содержит статьи (в том числе Статья 6 «Принцип справедливости») , закрепляющие, легализующие ряд принципов уголовного закона и права, - ни ГПК РФ, ни АПК РФ формально ряд принципов, таковыми являющимися по существу и признанными доктринально, не легализует, или легализует без использования термина «принцип». Понимая, что в данном случае речь идет о совершенно разных по своей правовой природе кодексах, мы лишь указываем на техническую сторону вопроса.

Это приводит к ситуации, позволяющей, например, В.М. Жуйкову отметить: «В ГПК РФ в отличие от АПК РФ (ст. 6) принцип законности не обозначен и не прописан, а ведь он - основополагающий при разрешении дел» . С другой стороны, можно указать и на то, что ряд статей АПК РФ содержит нормы по сути не просто имплементации, а прямой инкорпорации норм международного (европейского) права. Таковы п. 2 ст. 2 АПК РФ (обеспечение доступности правосудия в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности), п. 3 ст. 2 АПК РФ (справедливое публичное судебное разбирательство в установленный законом срок независимым и беспристрастным судом); содержащееся в ст. 6 требование «соблюдения всеми судьями арбитражных судов правил, установленных законодательством о судопроизводстве в арбитражных судах», и ряд других.

По мнению В.М. Сырых, в самом законодательстве, системе действующих норм права правовые принципы приобретают общеобязательное значение постольку, поскольку они закреплены законодателем. «В тех же случаях, когда принципы права не осознаются учеными-юристами, не закрепляются прямо и непосредственно действующим законодательством, правовые нормы оказываются несовершенными, малоэффективными и не приводят к ожидаемым результатам»^{[63] [64]. При этом в обществе сохраняются устойчивые потребности, которые не получают надлежащего удовлетворения, а фактические отношения складываются вопреки законодательным установлениям, в обход норм права. Аналогичной точки зрения придерживаются и другие ученые .}

Однако отсутствие прямого нормативного закрепления принципов права не свидетельствует само по себе о слабости или недействительности доктринального закрепления таковых, исключая крайности, к которым приходит А.А. Демичев в утверждении, что «при желании практически любое положение ГПК РФ и АПК РФ можно подвести под категорию доктринального принципа граж-

3

данского процессуального права» .

Таким образом, «корни» указанной проблемы необходимо искать не только в самом позитивном праве, но и в правосознании, прежде всего в правосознании судей, что заставляет нас непосредственно обратиться к проблеме функциональной роли арбитражных судов, которую они выполняют в системе мер поддержки малого предпринимательства.

Общеизвестно, что на основании ст. 118 Конституции РФ правосудие в России воплощается в жизнь только судом. Судебная власть реализуется через конституционное, гражданское, административное и уголовное судопроизводство. Развитие правового демократического государства и институтов гражданского общества требует формирования компетентной, самостоятельной и транспарентной для широких кругов предпринимателей судебной власти. Ос- новной Закон страны предусматривает для государства долг обеспечить соблюдение прав, свобод и законных интересов граждан при осуществлении правосудия.

Однако системный анализ эмпирики, в частности социологических данных, судебной практики, экспертного опроса судей, приводит к заключению о том, что состояние судебной защиты прав и свобод граждан, ее действенность и сегодня не удовлетворяет потребностям граждан и организаций^[65]. Последнее объясняется некоторыми объективными причинами: не имеется достаточного количества квалифицированных кадров, материально-техническое обеспечение органов судебной власти не в полной мере отвечает современным требованиям. Не секрет, что арбитражные судьи работают при превышении допустимых нагрузок на одного судью. Судейские кадры и технические работники далеко не всегда отвечают предъявляемым запросам. При таком состоянии дел весьма нелегко надеяться на следование многим правовым нормам и принципам, направленным на организацию нужных оснований надлежащего и полного отправления правосудия.

Действующая в стране система судов, судебные процедуры далеко не всегда позволяют человеку в полной мере использовать предоставляемое ему Конституцией РФ право на обращение в суд для отстаивания своих прав и частных интересов. Многие граждане не знакомы с этими правами и не осведомлены о порядке их использования. Вместе с тем некоторые теоретики и практики утверждают, что концепция модели правосудия, которая опирается на теорию обособленности носителей судебной власти от взаимодействия с органами иных ветвей государственной власти, представляет собой правильное понимание сущности доктрины судебной власти. По нашему мнению, предлагаемая концепция не способствует формированию в судейском корпусе убежденности в том, что приоритетной во всей судебной деятельности является реализация именно правозащитной функции.

Правосудие в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности в Российской Федерации осуществляется арбитражными судами, путем разрешения экономических споров и рассмотрения иных дел, отнесенных к их компетенции Арбитражным процессуальным кодексом РФ и другими федеральными законами, по правилам, установленным законодательством о судопроизводстве в арбитражных судах. Надлежит поддержать Н.В. Федоренко и Е.Н. Честных и мнение других правоведов, полагающих, современная правовая база, которая обеспечивает ход судебных реформ, позволяет сделать вывод о том, что сегодня имеются достаточно серьезные результаты по базовым векторам развития, сигнализирующим о том, соответствует ли государство требованиям о верховенстве права^[66]. Одно из важнейших прав, которым обладает каждый, есть право на защиту. Осуществление этого права коммерческими организациями и гражданами-предпринимателями предполагает использование различных средств и способов правовой защиты, предоставленных им действующим законодательством.

Имеется важная проблема обеспечения единства толкования и применения материально-правовых и процессуально-правовых правоположений, т.е. единообразия общей судебной практики^[67], которую предполагается решить за счет деятельности вновь созданного Верховного Суда РФ.

Как известно, общее положение арбитражных судов детерминируется особенностью предмета их деятельности, а также характером и охватами анали-

3

зируемых ими дел, т.е. пределами их компетенции .

Понятие «компетенция» определяется полномочиями, которыми наделены или в целом обладают государственные органы и их должностные лица, причем эти полномочия вытекают непосредственно из федеральных законов и иных нормативных документов, например, уставов и т.д.^[68].

Правовую основу компетенции деятельности арбитражных судов в Российской Федерации составляет следующий комплекс нормативно-правовых актов. В связи с чем Н.И. Клейн, верно отмечает: «принято считать, что предметом разбирательства арбитражных судов являются экономические споры, возникающие между юридическими лицами. Однако использованный в Конституции РФ термин «экономические споры» не определяет характера правоотношений, из которых возникает спор, и правовую природу спора. Если под экономическими понимать споры, возникающие в предпринимательской деятельности, то многие дела, разрешаемые арбитражным судом, не подпадают под это понятие»^[69].

Такое мнение допустимо доказать, если исходить из свода компетенций и полномочий арбитражных судов, которыми они обладают на основании действующего законодательства.

В частности, к компетенциям и полномочиям арбитражных судов имеет отношение: рассмотрение и разрешение дел по экономическим спорам и другим делам, связанным с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности.

К специальной подведомственности дел арбитражных судов относятся дела, перечисленные в гл. 4 АПК РФ.

В связи со сказанным Ф.Р. Конова полагает, что по причине очевидности экономического характера отношений, порожденных финансовыми рынками, следует отнести к специальной подведомственности арбитражных судов, независимо от субъектного состава участников правоотношений, из которых возникли спор или требование, также дела по спорам из правоотношений, возникающих в области финансового рынка и инвестиционной деятельности; спорам, вытекающим из деятельности кредитных потребительских кооперативов и возникающих в области вложений капитального характера^{[70] [71] [72].}

Итак, представляется, что арбитражные суды являются компонентом системы поддержки малого предпринимательства в том смысле, что они выступают той площадкой, на которой субъекты малого предпринимательства могут обосновать нарушение своих прав и добиться их защиты.

Например, актуальной в последнее время становится защита преимущественного права арендатора, как малого предпринимателя, на получение в собственность занимаемого им по договору аренды объекта недвижимости. Такое право предоставлено Федеральным законом от 22 июля 2008 г. № 159-ФЗ «Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, находящегося в государственной собственности субъектов Российской Федерации или в муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего предпринимательства, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» .

Уполномоченные государственные, а также муниципальные учреждения формируют многообразные преграды на пути передачи движимых и недвижимых объектов в частную собственность, что приводит к увеличению количества

3

дел о защите прав арендаторов, имеющих право законного выкупа .

А.В. Винницкий отмечает перегруженность арбитражных судов делами об оспаривании отказов государственных и муниципальных органов в выкупе объектов недвижимости, арендуемых малым предпринимательством. Такие решения зачастую безосновательны и продиктованы стремлением сохранить имущественную базу соответствующего публичного образования, несмотря на политику, проводимую руководством страны^{[73] [74].}

В соответствии с Федеральным законом № 159-ФЗ и с учетом Федерального закона от 05 мая 2014 г. № 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации»² субъекты малого предпринимательства, будучи арендаторами недвижимого имущества, имеют преимущественное право на его приобретение, однако вследствие намеренных действий органов местного самоуправления по фиксации муниципального имущества за муниципальными учреждениями и предприятиями они фактически лишаются подобного права.

Суд может признать наличие у арендатора права на приобретение в случае, если после опубликования Федерального закона № 159-ФЗ субъектом Российской Федерации или органом местного самоуправления были совершены действия, имеющие своей целью исключительно воспрепятствование реализации субъектами малого или среднего предпринимательства права на приобретение. Например, имущество, являющееся объектом договора аренды, было внесено в уставный капитал хозяйственного общества или передано унитарному предприятию на праве хозяйственного ведения, включено в утвержденный в соответствии с ч. 4 ст. 18 Федерального закона «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» перечень государственного или муниципального имущества, предназначенного для передачи во владение и (или) пользование субъектам малого и среднего предпринимательства.

Такая судебная практика находит свое подтверждение в определении Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 июля 2010 г. № ВАС-5153/10 по делу №

А70-6551/2009^[75]. Высший Арбитражный Суд РФ в свое время указал, что, в случае если закрепление спорного помещения в числе иного недвижимого имущества на праве оперативного управления за учреждением произведено после вступления в силу Закона № 159-ФЗ, действия уполномоченных органов не соответствуют положениям п. 1 ст. 10 ГК РФ, а Постановление суда кассационной инстанции принято без учета разъяснений, содержащихся в информацион-

л

ном письме Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 ноября 2009 г. № 134 .

Таким образом, указывает А.Я. Бимбад, отсутствие простоты в реализации отдельных норм и положений Закона № 159-ФЗ, в чью задачу входит поддержка субъектов малого и среднего предпринимательства, позволяет местным властям создавать препятствия для преимущественного права предпринимателей в отношении приобретения недвижимости, однако по причине возникшей судебной практики касательно спорных вопросов соблюдения и применения Закона № 159-ФЗ порядок осуществления права преимущественного выкупа

-э

недвижимого имущества постепенно становится более или менее ясным .

Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 ноября 2009 г. было принято информационное письмо «О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, находящегося в государственной собственности субъектов Российской Федерации"».

Президиум, в частности, указал, что:

- действие Закона не распространяется на отношения по выкупу земельных участков, что не исключает приобретения субъектами малого или среднего предпринимательства земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности, в порядке, установленном земельным законодательством и законодательством о приватизации;

- перечень условий, при наличии которых арендатор обладает правом на приобретение, определен в Законе исчерпывающим образом (в частности, не имеет значения наличие или отсутствие в договоре аренды условия о выкупе арендуемого имущества), и субъекты Федерации и муниципальные образования не вправе своими нормативными правовыми актами устанавливать какие-либо ограничения либо дополнительные условия реализации права на приобретение недвижимости;

- в соответствии с Законом до 1 января 2009 г. реализация права на приобретение была возможна только в случае включения недвижимого имущества в нормативные правовые акты о планировании приватизации государственного или муниципального имущества^{[76] [77].}

Можно констатировать то, что принятие данного информационного письма в целом благоприятно отразилось на практике рассмотрения споров арбитражными судами.

Сегодня допустимо привести некоторые случаи обращения субъектов малого предпринимательства в арбитражные суды с заявлениями о признании незаконными действий органов местного самоуправления, связанных с отказом в осуществлении своего преимущественного права и об обязании устранить допущенные указанным органом нарушения.

Для примера приведем Постановления ФАС Восточно-Сибирского округа

Л

от 25 декабря 2009 г. по делу № А19-8877/09 , Северо-Западного округа по делу № А13-8523/20 09^[78], по делу № А56-9464/2009^[79]. В первом случае суд кассационной инстанции, при направлении гражданского дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции, указал на необходимость установления реализации права на приобретение имущества и последующее заключение договора купли- продажи в отношении части нежилого помещения, арендуемого предпринимателем, возможна ли реализация этого права совместно с другими субъектами малого предпринимательства и в каком порядке.

В прочих коллизиях (ФАС Северо-Западного округа) суд кассационной инстанции отказал в удовлетворении заявленных требований, поскольку объектом купли-продажи « ...может быть только имущество, в отношении которого осуществлен государственный кадастровый учет и права, на которое подлежат государственной регистрации в установленном законом порядке... При получении заявления субъекта малого или среднего предпринимательства уполномоченный орган обязан совершить действия, предусмотренные ч. 3 ст. 9 Федерального закона № 159-ФЗ, в том числе обеспечить заключение договора на проведение оценки рыночной стоимости арендуемого имущества; принять решение об условиях приватизации арендуемого имущества; направить заявителю договор купли-продажи арендованного имущества. Названной нормой не установлена обязанность уполномоченного органа в случае, если арендуемое субъектом малого или среднего предпринимательства помещение превышает по площади установленное предельное значение, после получения арендатора заявления предпринять действия по разделению этого помещения на обособленные помещения».

Думается, что в контексте возникающих в судебно-арбитражной практике вопросов, а также имея в виду необходимость создания широкого потенциала для осуществления арендатором указанного преимущественного права, является целесообразным издание официальных разъяснений и по данной проблематике.

Перечисленные примеры судебной практики являются подтверждением тому, что сформированные органами правосудия принципы защиты прав субъектов предпринимательской деятельности способствуют оперативному реаги- рованию на изменение экономических и правовых отношений. Кроме того, эти принципы и критерии вполне обеспечивают результативную и действенную охрану прав участников гражданского оборота, в том числе и малого бизнеса. Отечественный закон по объективным причинам может не успевать в своем развитии за быстрым изменением экономических связей, но при этом не имеется особых преград для того, чтобы правотворцы широко использовали предложенные судебной практикой средства и методы разрешения юридических коллизий.

Итак, под государственной поддержкой субъектов малого предпринимательства в сфере арбитражного процессуального законодательства нами предлагается понимать систему прямых и латентных процессуальных льгот, позволяющих обеспечить равный доступ к арбитражному правосудию вне зависимости от экономического состояния субъекта. Указанные формы государственной поддержки по своей правовой природе относятся к гарантиям процессуальных прав, а не к формам государственного контроля за осуществлением предпринимательской деятельности, как другие формы государственной поддержки предпринимательской деятельности.