§ 1. Изменения в правовой системе США в XX в. как предпосылка возобновления работ по кодификации уголовного права
Исследование проблемы кодификации уголовного права в США следует завершить рассмотрением особенностей ее развития в XX и XXI вв. На протяжении данного периода в правовой системе США произошли столь существенные изменения, что в совокупности они предопределили становление нового этапа в истории кодификации американского уголовного права.
Выделение периода с начала XX по начало XXI в. в качестве самостоятельного объекта для изучения объясняется его значительной самобытностью, а также тем, что причины, способствовавшие кодификации уголовного права в это время не были полностью сопоставимы с причинами ее проведения в XIX в.Своеобразным водоразделом в истории кодификации уголовного права в США следует считать последние десятилетия XIX в, которые отметили окончательный закат полномасштабного кодификационного движения, до этого момента развернувшегося и действовавшего на всей территории США. Несмотря на то, что некоторые авторы усматривают признаки его угасания уже в 1840-х - 1850-х гг., более точно было бы связать его окончание с кодификационными работами в Нью-Йорке и западных штатах, по- настоящему завершившимися лишь в 1880-х - 1890-х гг. Итогом этих работ становилось то, что практически все штаты обзавелись собственными уголовными кодексами, призванными упорядочить и сделать более определенным, доступным и предсказуемым действовавшее на их территории уголовное право. При этом кодификация, изначально направленная на сведение всего объема американского common law в единые писаные законы, так и не достигала поставленной цели. Однако благодаря процессу «американизации» права США этого требование несколько теряло свою актуальность. «Американизированное» уголовное право, сочетавшее в себе одновременно элементы кодификации и common law, более не нуждалось в радикальном вмешательстве в него со стороны государства в целях изменения его формы и содержания.
Этим и было вызвано постепенное замедление в развитии идеи кодификации, которое к концу XIX в. становилось заметно настолько, что данная проблема фактически снималась с повестки дня.Исчезновение проблемы кодификации означало, что с этого момента в развитии уголовного права США начинался период некоторого застоя. С одной стороны, между уголовным законодательством и common law, регулировавшим отдельные аспекты американского уголовного права, достигалось состояние определенного равновесия, однако с другой - в результате этого пропадала мотивация для их дальнейшего
совершенствования. В этих условиях целесообразность продолжения работ по модификации уголовных кодексов наблюдалась лишь в тех случаях, когда возникала необходимость криминализировать новые деяния, дополнить уже существующие составы преступлений или изменить санкции, установленные за их совершение. Иногда такие изменения являлись следствием выявления ошибок, недочетов и неточностей в уголовных кодексах, обнаруживавшихся в ходе правоприменительной деятельности[253]. В некотором смысле такую связь можно было расценивать как дальнейшее взаимопроникновение областей кодифицированного права и common law. Однако взаимопроникновение это отличалось заметной поверхностностью и непоследовательностью и, по сути, не привносило какой-либо новизны в практику кодификации уголовного права в США. Иными словами, стремление к интеграции писаного и неписаного уголовного права, наблюдавшееся в течение большей части XIX в. и являвшееся основной движущей силой кодификационного движения, на рубеже XIX и XX вв. практически иссякло. С учетом этого логично сделать вывод о том, что если идее кодификации американского уголовного права и суждено было восстановиться в прежнем объеме, то произойти это могло уже позднее и на измененных условиях.
Как показала практика, условия для возобновления кодификационных работ в области уголовного права действительно были воссозданы в XX в. Несмотря на то, что кодификационное движение XIX в.
осталось в прошлом, возможность полноценной кодификации уголовного права штатов с наступлением XX в. не была утеряна. Происходило это главным образом потому, что состояние застойной стабильности, в котором находилось американское уголовное право к началу XX в., не могло сохраняться достаточно долго. Во-первых, параллельное, мало согласованное развитие уголовного законодательства и common law приводило ко все большему расшатыванию баланса, который едва наметился между этими сферами по завершении процесса их «американизации». Во-вторых, вследствие этого и ряда других причин количество логических ошибок и противоречий, содержавшихся в уголовном законодательстве США со временем все больше увеличивалось, что также мало способствовало поддержанию его систематичности. В-третьих, не стояла на месте и общественная жизнь государства, и именно ее развитие в конечном итоге приводило к необходимости новой трансформации всех основных областей американской юриспруденции, не исключая и находившуюся в состоянии определенного застоя область уголовного права.По-настоящему переломными для проблемы кодификации уголовного права США выступили уже первые десятилетия XX в. Прогрессивные идеи о необходимости улучшения социальных и экономических условий функционирования государства, пользовавшиеся в это время большой популярностью, наложили заметный отпечаток на развитие всего
американского права. Предметом регулирования федерального
законодательства и законодательства штатов становился самый широкий круг общественных отношений и сфер жизнедеятельности. Вопросы организации государственной власти, экономики, труда, образования, здравоохранения, брака и семьи, проблемы экологии и технического прогресса становились в полной мере не только частью культурной, но и частью правовой жизни США[254]. При этом естественно, что необходимость регулирования всего этого спектра отношений требовала от государства сосредоточения в его руках значительных административно-финансовых ресурсов, направленных на осуществление такой деятельности.
В отличие от предыдущего столетия, выделение подобных ресурсов зачастуюдействительно оказывалось возможным: разрастание государственного бюрократического аппарата, наблюдавшееся как на уровне штатов, так и на уровне федерального правительства, открывало гораздо больше путей не только для разработки и принятия нового законодательства, но и для поддержания его в актуальном состоянии. Менее обременительными в силу этого становились также и контрольно-надзорные функции государства, позволявшие отслеживать реальное исполнение большинства положений действующего на территории США законодательства.
Наличие у штатов и федерального правительства необходимости и возможности регулировать увеличившийся круг общественных отношений не могло не привести к серьезным изменениям в такой значимой сфере общественной жизни, как сфера уголовного права. Уже начало XX в. было отмечено тем, что и штаты, и федеральное правительство с большой готовностью подошли к выполнению задач по криминализации тех областей жизнедеятельности, которые раньше практически целиком оставались в стороне от уголовно-правовой политики государства. В основном среди них фигурировали такие группы отношений, которые до того момента не были широко распространены в принципе: например, отношения в сфере налогообложения, финансового сектора, биржевой торговли и т.п. Однако в некоторых случаях дополнительной криминализации подвергались и более традиционные области общественных отношений. В частности, федеральными властями и властями штатов был принят целый комплекс уголовно-правовых мер по борьбе с нарушениями морально-нравственного характера, основанными на неэтичном поведении индивида в семье и обществе. Весьма характерна в этом отношении программа по криминализации действий, которые нарушали принятую в 1919 г. Восемнадцатую поправку к Конституции США, установившую на всей территории государства «сухой закон». Результатом ее появления становились многочисленные уголовные запреты, наполнившие собой федеральное законодательство и законодательство штатов, которые были посвящены различным аспектам незаконного оборота и потребления алкогольной продукции[255].
Примечательно, что известные побочные эффекты действия «сухого закона» в США в виде разгула организованной преступности, также служили основанием для дальнейшего расширения сферы уголовно-правового регулирования государства, что являлось еще одним наглядным примером того, как с приходом XX в. уголовное право США вступало в наиболее активную фазу своего развития.Возможность продолжения прерванных ранее работ по усовершенствованию практики кодификации уголовного права в США была явным образом заложена в каждом их этих процессов. Объемность и частота, с которой происходили изменения в уголовной политике штатов и федерального правительства в XX в., требовали от них соразмерных мер, направленных на всесторонний учет и переложение новых тенденций в развитии доктрины уголовного права на правовую почву. Естественно, что справиться с подобным объемом нагрузки государство могло лишь посредством разработки и принятия соответствующего законодательства. Только законодательство было способно обеспечить быструю и всестороннюю имплементацию столь активно развивавшихся и столь изменчивых идей в правовые системы штатов и федерального правительства без каких-либо упущений. При этом очевидно, что, несмотря на определенную разрозненность изменений, происходивших с уголовным правом США в XX в., предпочтительной оставалась именно тенденция на систематичность его развития. Учитывая, что к этому времени в США уже был накоплен достаточно больший опыт в области упорядочения уголовного права, и что связан он был преимущественно с идей кодификацией, то и в данном случае использование государством этой методики для формализации и закрепления новых уголовно-правовых норм было более чем обосновано.
Другая важная коренящаяся в этом предпосылка для возобновления работ в области кодификации американского уголовного права заключалась в постепенном движении правовой системы США к разрешению проблемы параллельного развития уголовного законодательства и common law, а точнее их места в регулировании уголовно-правовых отношений.
В силу многократно возросшей роли законодательных собраний штатов и Конгресса США в формировании уголовного права именно закон окончательно утверждался в качестве его основополагающего источника. Неудивительно, что в условиях фактического доминирования законодательной ветви власти в вопросах формирования уголовной политики США в XX в. нормы, устанавливавшие не только дефиниции преступлений и виды наказаний, но и основные принципы уголовного права, стали содержаться преимущественно в законодательных актах, а не в разрозненных судебных решениях. При этом, как правило, такие законодательные акты принимали именно форму уголовных кодексов[256].Наконец, и без того довольно благоприятные условия для возобновления работ по кодификации американского уголовного права дополнялись в XX в. и мощной идеологической составляющей. В условиях глобального переосмысления ценностей, начавшегося в этот период, на протяжении 1900-х - 1930-х гг. в США оформилось совершенно новое направление юридической мысли - так называемый правовой реализм, во многом подкрепивший будущие успехи кодификационной деятельности в США[257]. Отправными точками правового реализма послужили взгляды Карла Ллевеллина (Karl Llewellyn, 1893-1962), Джерома Фрэнка (Jerome Frank, 1889-1957) и других крупных американских правоведов, обосновавших необходимость отказа юристов от изучения права исключительно с позиций научно-формального подхода. По утверждению реалистов, правовая норма имела ценность только в том случае, если она могла быть воспроизведена в реальном мире. Поскольку право воспринималось ими в первую очередь не как формально существующая, а как реально действующая регулятивная система, они допускали самое широкое вмешательство политики и человеческого фактора в процесс его формирования. По их мнению, правовые обычаи, традиции, судебные прецеденты и нормы законов, хотя и являлись основополагающими элементами права, имели лишь ограниченное самостоятельное значение и во многом были вторичны по отношению к правоприменительной деятельности и другим механизмам его реализации[258].
Подобный подход существенным образом снижал значимость догматических и формально-логических методов исследования в американском праве и ориентировал юристов на изучение прикладных, а не теоретических аспектов правовой науки. Со временем правовой реализм практически полностью вытеснил собой юриспруденцию прошлых лет и обозначил уход американского юридического сообщества от крайностей формализма второй половины XIX в., существенно затруднявшего прогресс в кодификации уголовного права в США. Вместе с формализмом в прошлое уходили и представления юристов об идеальном праве, как о праве, основанном на принципах абсолютной системности, непротиворечивости и полного концептуального единства. Вследствие этого, в отличие от предыдущего столетия, XX в. не был отмечен ни серьезными разногласиями юристов по проблеме кодификации, ни противостоянием выдающихся правоведов по данному вопросу. Правовой реализм делал фактически безосновательной идею о том, что неточно или ошибочно сформулированные нормы законов или кодексов способны ввести американское право в состояние хаоса или каким-либо другим образом разрушить всю правовую систему США.
В связи с этим не лишним будет еще раз указать на то, что именно ранее вызывало у противников кодификационного движения в США столь оппозиционные чувства. Довольно характерны в этом отношении мысли, высказывавшиеся такими заметными правоведами XIX в., как, например, Джеймс Кулидж Картер или Кристофер Коламбус Лэнгделл. Последний, в частности, не верил в необходимость изучения своими студентами законодательства США для постижения истинной сущности права. Законы, по мнению Лэнгделла, являлись не более чем порождением политической воли, и поэтому они не были способны точно передавать содержание правовой действительности. Похожие идеи, с тем лишь отличием, что они высказывались не применительно к системе юридического образования, а применительно к системе реально действующего права, исходили и от Картера, который практически безраздельно верил в абсолют базовых человеческих обычаев и традиций, наилучшим образом раскрывавшихся посредством common law. В действительности во многом их выводы, относившиеся к проблемам кодификации и самого законодательства, являлись своеобразной реакцией на постепенно набиравший в США обороты законодательный лоббизм, разрастание системы политических преференций и засилье коррупционных начал в законотворческом процессе США второй половины XIX в.
Примечательно, например, что Картер и его сторонники намеревались частично дискредитировать попытки кодификации действовавшего в Нью- Йорке права именно на том основании, что в их основе, якобы, лежали вовсе не интересы граждан и юристов, а корыстные политические мотивы. Обвинения при этом падали в основном на ключевого представителя кодификационного движения в Нью-Йорке - Дэвида Дадли Филда. Дело в том, что, будучи успешным практикующим юристом, Филд имел широкий круг клиентов, среди которых, в частности, находились Джей Г улд и Джеймс Фиск - владельцы крупных железнодорожных компаний, а также Уильям Мэйджир Твид - нью-йоркский политик и глава влиятельно политического объединения Таммани-Холл, известные своей крупной коррупционной деятельностью[259]. Критике, таким образом, подвергался и сам Филд, защищавший их интересы в судебном порядке[260]. Некоторые юристы утверждали, что целью продвигаемых Филдом кодексов являлось вовсе не «принесение правосудия в пределы досягаемости любого человека» как утверждал он сам, а изменение действовавшего в Нью-Йорке права под нужды представляемых им корпораций[261] [262]. По их мнению, кодекс являлся наиболее эффективным способом сокрытия «личных и недостойных мотивов» при реформировании права, которыми определенно обладал Филд . Несмотря на то, что обоснованность подобных обвинений была довольно сомнительна, критикам кодификации в течение определенного времени все же удавалось отвести опасность ее проведения. Однако и далее отрицать полезность кодификационной деятельности на основании одних лишь предположений о возможном наличии в ее основе коррупционных мотивов было нецелесообразно. В полной мере правоведы осознали это уже в XX в., ознаменовавшем своим приходом окончательное вступление США в эру большой политики, в условиях которой и законодательный лоббизм, и закулисная борьба, и отчасти коррупция становились неизбежной данностью. В некотором смысле именно это имели в виду идеологи школы правового реализма, когда говорили о невозможности отрыва права от сложившихся на определенный момент времени социальных условий. Частью реалий XX в. являлась политика, и именно она во многом лежала в основе появления норм, которые впоследствии не только опосредовали ее, но при этом еще и действительно могли быть воспроизведены на практике. Фактически это означало, что если политика и политические интересы так или иначе предваряли процесс формирования американского права, то причин отказываться в силу каких- либо идеологических установок от преимуществ, которые несла в себе кодификационная деятельность, попросту не было. С учетом описанных изменений, начавших складываться в правовой системе США уже в начале XX в., многие правоведы стали воспринимать идею кодификации американского права гораздо более взвешенно. Они начинали отчетливо осознавать, что кодификация не только не несла праву какой-либо серьезной угрозы, но и, напротив, могла занять достойное место в юриспруденции США. Поэтому, оценивая дальнейшие перспективы развития права в США, многие современники были вынуждены констатировать неизбежность «возрождения кодификации» и именно за ней признать особую роль в дальнейшем становлении целого ряда областей американского права в 273 XX в., не исключая из их числа и область уголовного права .