Природа деятельности ФКС
ФКС является частью судебной власти, органом судопроизводства. Об этом прямо говорит содержание ст. 92 Основного закона, который, таким образом, точно передает волю конституционного законодателя.
На уровне обычного права нормативный текст § 1, абз. 1 Закона о ФКС также говорит о его судебной природе. Это - му корреспондирует и собственное понимание судом своих задач. Если бы, однако, возникли какие-либо сомнения относительно такой оценки ФКС, то тогда оказались бы фикцией ст. 92 Основно - го закона и § 1, абз. 1 Закона о ФКС. Следовательно, суд должен был бы в определенных и важных областях своей компетенции не отправлять правосудия, а лишь участвовать в исполнении функций Правительства (например, в разбирательстве по спорам между конституционными органами) или в законодательстве (в первую очередь при проверке действительности правовых предписаний) . Тот факт, что ФКС, проверяя конституционность правовых предписаний, как бы выполняет законодательную функцию, часто отмечался и в прошлом. Это была одна из самых спорных кон - ституционно-правовых проблем в период Веймарской Республики.Некоторые ученые приходят даже к выводу об участии Конституционного суда в законодательстве. Насколько правильно такое наблюдение об интенсивном воздействии юстиции на про - цесс формирования государственного волеизъявления народа, на - столько поспешен вывод, который отказывает в праве на сущест - вование юридическому контролю за соблюдением Конституции, Вид и способ получения судебных решений соответствует мето - дам работы судьи, призванного произвести проверку действитель- ности правовых предписаний. Он сравнивает предмет спора (а суд может начать действовать только по поступлении ходатайства) с действующими требованиями относительно законности в той ме- ре, в какой их содержит масштабное правовое регулирование. То что суд в данной связи является с точки зрения интерпретации закона и создателем масштаба оценки, склоняясь к узкому или широкому пониманию его текста, нельзя отрицать (это не являет - ся чем-то необычным и в ином судопроизводстве).
Однако сказанное не делает судебное решение актом политической воли. Федеральный конституционный суд остается (если не хочет причинить ущерб собственной легитимационной базе) обязанным действовать юридически обоснованно, что неизбежно отражает компетенцию судей. Решение по результатам про - верки действительности правовых предписаний должно быть как акт правового сознания сформулировано так, чтобы его можно было исполнить. Вынесение политического решения подчинено другим правилам. Оно, правда, должно учитывать приоритет Конституции, не осуществляя, однако, ее как программу законодательства. Политика проводит в большей степени (автономно опре - деленные цели большинства, которые достигаются, однако, только в рамках Конституции. Соблюдение этого принципа и является вопросом права. Ясно, что в условиях противопоставления позна- ния права и его формообразования не может быть дан окончательный ответ на трудный вопрос о функциональных границах конституционной подсудности в равнении с другими факторами формирования политической воли народа. По вопросу о соблюде- нии границ компетенции в конкретном деле, по которому принимается решение, время от времени, естественно, ведутся споры, имеющие актуальное политическое значение.
Для отнесения конституционного судопроизводства к правосу- дию достаточно понимание существа судебной деятельности ФКС: он является судом, который принимает имеющие обязательную силу решения по делам, связанным с оценкой действительности правовых норм.
Принцип правового государства обеспечивает каждому возможность отстаивать свои права и защищать их средствами суда. Таким образом, доступ в суды открывается общими положениями, делающими упор на признаки состава правонарушения для определения подсудности дела. Равнозначная общая оговорка, которая содержала бы возможные критерии определения конституционной юрисдикции, отсутствует. Прежде всего это указывает на то, что конституционная подсудность по типу своему не принадлежит к полномочиям по обеспечению права, вытекающим из монополии го - сударства на власть и его обязанности осуществлять судопроизвод- ство в отношении споров между собой и гражданином; в таком смысле она вполне самобытна.
Такая самобытность выражается в перечислении оснований, открывающих доступ в ФКС. Их круг отражает оба исторических корня конституционной подсудности, которая происходит, с одной стороны, из улаживания опоров между факторами двойной кон - ституционной системы, т. е. из суверенитета, первоначально поделенного между монархом и представительством народа (дела о спорах между конституционными органами), а с другой стороны, из «обязанности поддержания мира» членами федерации и цент - ральной властью государства, которая заставляет в случае необходимости выносить на рассмотрение суда спор между этими сторо - нами. Конституционная подсудность является, очевидно, по своему типу подсудностью, действующей на внутреннем пространстве фе- деративной государственности. В отличие от обязанности государства обеспечивать действие права, она никоим образом не пони - мается как нечто само собой разумеющееся. В отношении вида и масштабов дел, в которых внутреннее пространство федератив - ного государства должно быть открыто для волеобразования с помощью решения суда о правовых связях федеративной государственной власти, необходимо принять недвусмысленные решения на уровне Конституции.
Упомянутая самобытность конституционной подсудности за - ставляет, исходя из интересов федерации, развивать ее материальную сторону. Правовые отношения во внутреннем простран - стве государства являются на уровне Конституции публично-правовыми. Сегмент публичного права, относящийся к конституцион- ной подсудности, должен быть, следовательно, отделен от подсуд - ности административных судов. В законе нет указаний на каталог их полномочий, а для разграничения административной и консти- туционной подсудности применяется понятие «конституционно - правовой спор», который не должен быть подведомствен админи- стративным судам.
Это логично, поскольку федеральный законодатель не компе - тентен принимать решение о том, ставят ли земли, и если да, то в какой степени, приоритет конституций земель для процесса го - сударственного волеобразования в зависимости от оговорки, со - держащейся в решении конституционного суда земли.
Для этого необходимо скорее решение конституционного законодателя земли, которое должно уважаться федеральным законодателем. Пробелы, которые могут возникнуть, если рассматривать компетенцию ФКС мак оптимальную, не могут быть закрыты ни административным, ни обычным судом. О том, чтобы заполнить самый критический пробел, федеральный законодатель позаботился сам, установив в ст. 93, абз. 1 Основного закона дополнительную компетенцию ФКС по публично-правовым спорам в пределах одной земли.Творец административно-процессуального закона не изложил свои соображения точнее. Он удовлетворился скромным замечанием о там, что конституционные опоры не относятся к компетенции административных судов, поскольку они в большинстве случаев передаются на рассмотрение особых судов (Федеральный конституционный суд или конституционный суд земли). В этом прежде всего неоспоримо выражено то, что административная подсудность отсутствует везде, где в позитивно-правовом отношении обоснована компетентность Федерального конституционного суда. или суда земельного. С другой стороны, указания на компе - тенцию, установленную законом, здесь недостаточно, поскольку законодатели земель не обязаны подражать каталогу полномочий, содержащемуся в Основном законе.
Закон, толкующий административную компетенцию, относя - щуюся к этому спорному пункту, использует формулу, которая с догматической точки зрения не является точной и в пограничных областях ведет к трудностям в ее применении: в соответствии с ней конституционные споры отличаются тем, что толкование и применение Конституции образуют подлинное ядро спора, выра- жаясь по-другому, спорные правовые отношения должны быть решающим образом сформированы именно конституционным правом. Эта формула отсылает к решению Федерального административного суда, содержащегося в 24-м томе его решений, которое, однако, суд, следуя господствующей теории, теперь больше не ис- пользует. Более того, делается вывод, согласно которому право - отношения должны решающим образом формироваться конститу- ционным правом и спор необходимо вести исходя из конституционно-правовых отношений «между конституционными органами или органами, участвующими в конституционной жизни».
Только на основе этой формулы можно выполнить требование ст. 19, абз. 4 Основного закона, который обещает каждому гражданину правовую защиту в суде против любого государственного акта, способного нарушить право, независимо от того, в какой сфере создается этот государственный акт, причем как раз и в том случае, когда в споре речь идет об акте, который имеет своей целью толкование и применение конституционно-правовых предписаний. В пользу этого говорит и аргументация закона, который, судя по всему, не хочет вверять административному судье право Лконсти- туционных органов, а с учетом их функционально-правовой системы готов поставить исход спора в зависимость от решения кон - ституционного суда, действующего на основе накопленного опыта, что ведет к монополии ФКС на отклонение законов, принятых парламентом.6.