§ 3. Соотношение права на общее землепользование и права общего природопользования
Одним из актуальных аспектов понимания права на общее землепользование выступает его отграничение и связь с правом общего природопользования.
Прежде всего, укажем на то, что категория «природопользование» до настоящего времени не получила нормативного закрепления, а в юридической литературе отсутствует единый подход к пониманию данного термина, хоть и понятие «право общего природопользования» повсеместно распространено.
О. С. Колбасов еще в 1970-е годы отмечал, что «социальная потребность правового опосредования отношений, возникающих в связи с использованием водных и других природных объектов, удовлетворяется при помощи права пользования (землепользования, водопользования, лесопользования, пользования недрами и т.п.) .
Е.А. Бабайцева и В.Е. Головченко определяют природопользование как «совокупность всех форм экономически значимого использования гражданами и их объединениями природных ресурсов при соблюдении ограничений, установленных экологическим законодательством» .
А.Я. Рыженков находит данное определение природопользования «наиболее удачным», при этом, добавляет, что специфику отношений природопользования составляет «комплексность их правового регулирования: применяются нормы конституционной, гражданской, административной и природно-ресурсной отраслей права. Как сфера правового регулирования природопользование - это не только процесс эксплуатации природных и природно-антропогенных объектов, но и потребления природных ресурсов, т.е. компонентов природной среды, которые могут быть изъяты человеком для [43] [44] своих нужд. Этот процесс подлежит правовой регламентации норм различной отраслевой принадлежности. Именно поэтому правовые принципы 47 природопользования имеют разноплановый характер» . В числе ключевых принципов природопользования, в свою очередь, М.М. Бринчук выделает: «производность права пользования природными ресурсами от права собственности на них; рациональное природопользование; экосистемный подход к регулированию природопользования; целевой характер пользования природными ресурсами; устойчивость права пользования природными ресурсами; платность специального 48 природопользования». А.Я. Рыженков, как представляется, справедливо замечает, что «регулирование природоресурсных отношений осуществляется исходя из представления о природных объектах как о природных ресурсах, используемых человеком для личных и бытовых нужд, осуществления хозяйственной и иной деятельности и одновременно как об объекте права собственности и иных прав. Таким образом, важнейшим принципом природопользования является принцип значимости природных объектов как 49 основы жизни народа» . Категория «право общего природопользования» начала активно разрабатываться в отечественной литературе в конце 1980-х годов, на фоне детализации нормативного регулирования права природопользования и стремительного формирования экологического права как отрасли юридической науки. Как подчеркивает А.П. Ушакова, «право общего природопользования предполагает возможность свободного и бесплатного использования 50 природных ресурсов для личных нужд, в том числе и земли» . [45] [46] [47] [48] Т.И. Макарова справедливо, как представляется, отмечает, что «право общего природопользования находится на стыке права граждан на благоприятную окружающую среду и права специального природопользования физических лиц. Реализация права общего природопользования, по сути, является осуществлением многих процессов жизнедеятельности человека: когда человек дышит, любуется красотами природы, собирает цветы, ягоды, удит рыбу, он одновременно реализует свое право на благоприятную окружающую среду и право общего природопользования»[49]. Данную категорию не следует смешивать с иными смысловыми значениями общего природопользования, возникавшими на определенных исторических этапах. Так, в 1990-х гг. в природоохранном, водном законодательстве использовались термины «общее природопользование, водопользование», осуществлявшиеся без применения специальных устройств и механизмов, но противопоставлявшиеся «специальному природопользованию, водопользованию», осуществлявшемуся с применением специальных устройств и механизмов, однако в настоящее время подобные трактовки в законодательстве не используются. На текущем историческом этапе право общего природопользования справедливо рассматривается авторами[50] в качестве механизма реализации норм ч.1 ст.9 Конституции РФ, и, в более широком контексте, - инструментом реализации права граждан на доступ к природным ресурсам[51]. Как отмечает М.М. Бринчук, «общее природопользование является общедоступным, т.е. не требует в каждом конкретном случае особого разрешения со стороны компетентных государственных органов, а также юридических или физических лиц, за которыми природные объекты закреплены в пользование. Общее природопользование связано с реализацией естественного права каждого на благоприятную окружающую среду. Право на такое пользование природными объектами возникает непосредственно из законов или иных нормативных актов. При этом, однако, в ряде случаев устанавливаются пределы и условия общего пользования природными 54 ресурсами» . В рамках общего природопользования, цитируемый автор выделяет такие виды, как общее землепользование, общее пользование ресурсами недр, общее пользование водами и лесами, в отдельных случаях - общего пользования объектами животного мира. При этом, по мнению М.М. Бринчука, право общего природопользования в определенной степени осуществляется в рамках сервитутного права [52] [53]. Применительно к предмету настоящего исследования, представляется целесообразным рассмотреть особенности таких видов общего природопользования, как общее водопользование и общее лесопользование, и их связь с общим землепользованием. Целесообразно обратить внимание на то, что не существует и не может существовать связи общего землепользования со всеми объектами природопользования, например, с недрами, обеспечение свободного использования которых гражданами, безусловно, не входит в число приоритетных направлений защиты конституционных прав граждан. Говоря о водопользовании вообще, представляется целесообразным процитировать О.С. Вопросы общего водопользования начали активно разрабатываться в 1970-е годы. Как отмечал О.С. Колбасов, «типичные случаи общего водопользования, - добыча воды определенными гражданами при помощи простейших бытовых приспособлений, купанье, водопой скота непосредственно на водоемах, любительское (спортивное) рыболовство и т.п.». «Субъекты права общего водопользования вообще не нуждаются ни в каких правомочиях по распоряжению водами и практически не могли бы 58 осуществлять эти правомочия» . При этом, «пределы дозволенного в общем водопользовании устанавливаются путем ограничений по кругу объектов, когда на тех или иных водоемах общее водопользование запрещается или ограничивается, и по видам и действий, которые запрещаются на тех или иных водоемах» . В Водном кодексе РФ[58] (ВК РФ) поверхностные водные объекты определяются как состоящие из поверхностных вод и покрытых ими земель в пределах береговой линии. Объект водных правоотношений, по мнению С.А. Боголюбова, определяется как «водный объект или его часть, под которыми понимаются поверхностные воды и земли, покрытые ими или сопряженные с ними (дно и берега водного объекта)»[59]. С.А. Боголюбов отмечает, что «среди коррупционных вызовов ХХІ века, касающихся использования и охраны вод, представляется одним из основных доступ граждан к водным объектам или, иначе говоря, общее пользование водными объектами. Под принципом общего или публичного водопользования можно понимать относительно свободное для граждан, для населения комплексное использование водных богатств для рекреации, охоты, любительского и спортивного рыболовства, сбора и заготовки водных биологических ресурсов»[60] [61]. Общему водопользованию, регламентированному в российском законодательстве, в законодательстве зарубежных стран соответствуют такие термины, как социальное водопользование и рекреационное 63 водопользование . Право на общее водопользование исходит из норм ч.1 ст.9, ч.2 ст. 36, ст. 42 и 56 Конституции РФ. В соответствии с ч. 1 ст. 6 ВК РФ поверхностные водные объекты, находящиеся в государственной или муниципальной собственности, являются водными объектами общего пользования, то есть общедоступными водными объектами, если иное не предусмотрено в ВК РФ. В свою очередь, в соответствии с ч. 2 ст. 6 ВК РФ, каждый гражданин вправе иметь доступ к водным объектам общего пользования и бесплатно использовать их для личных и бытовых нужд, если иное не предусмотрено в ВК, других федеральных законах. Указанное право, которое можно именовать правом на общее водопользование, связано с рядом правоограничений. Так, в ч. 3 ст. 6 ВК РФ предусмотрено, что «общее использование водных объектов осуществляется в соответствии с правилами охраны жизни людей на водных объектах, утверждаемыми в порядке, определенном Правительством РФ, а также исходя из устанавливаемых органами местного самоуправления», а в соответствии с ч. 4 ст. 6 ВК РФ, «на водных объектах общего пользования могут быть запрещены ряд действий, в том числе установлены запреты в случаях, предусмотренных законодательством РФ и субъектов РФ». Говоря об общем водопользовании, следует отметить, что речь идет не только о праве граждан на пользование водными объектами, но также и о праве на нахождение на береговой полосе. В соответствии с ч. 6 ст. 6 ВК РФ, «полоса земли вдоль береговой линии (границы водного объекта) водного объекта общего пользования (береговая полоса) предназначается для общего пользования. Ширина береговой полосы водных объектов общего пользования составляет двадцать метров, за исключением береговой полосы каналов, а также рек и ручьев, протяженность которых от истока до устья не более чем десять километров. Совершенно очевидно, что общее землепользование тесно и неразрывно связано с общим водопользованием, поскольку реализация права доступа граждан к водным объектам не может быть обеспечена без наделения права свободного пребывания и/или перемещения на землях, покрытых поверхностными водами, занятыми водными объектами и прибрежной полосой, иных категориях земель, равно как по земельным участкам для доступа к соответствующим водным объектам. Как справедливо подчеркивает Д.О. Сиваков, само понимание водного объекта предусматривает необходимую связь водных и земельных ресурсов[62]. При этом, как отмечает Е.Ю. Чмыхало, «для обеспечения режима использования земельного участка в пределах береговой полосы водных объектов общего пользования иногда необходимо установление публичного сервитута для прохода к нему» [63] . В подп. 10 п. 3 ст. 23 ЗК РФ предусматривается установление публичного сервитута для свободного доступа к прибрежной полосе. «В настоящее время формируется правоприменительная практика, когда суды выносят решения о понуждении к совершению действий по устранению препятствий для беспрепятственного доступа граждан к береговой полосе водного объекта»[64]. В контексте настоящего исследования целесообразно подчеркнуть также, что земли, покрытые поверхностными водами, включаются и в другие категории земель: в частности, в соответствии с п. 2 ст. 77 ЗК РФ в состав земель сельскохозяйственного назначения включаются и земли, занятые водными объектами. В лесном праве, право общего лесопользования традиционно рассматривается как одна из разновидностей права лесопользования как такового, при этом, под правом лесопользования понимают систему норм права, регулирующих условия и порядок пользования лесом, систему прав и обязанностей лесопользователей[65]. О.И. Крассов, рассматривая право лесопользования как правовой институт, определяет его как «как совокупность правовых норм, устанавливающих условия и порядок многоцелевого использования, сохранения и восстановления лесной среды, права и обязанности лесопользователей, исходя из интересов общества в получении древесной и недревесной лесной продукции, использовании иных полезных свойств леса и обеспечении охраны лесов и других объектов природы»[66]. Отметим, что в соответствии со ст. 5 Лесного кодекса РФ[67] [68] [69] (далее - ЛК РФ), «использование, охрана, защита, воспроизводство лесов осуществляются исходя из понятия о лесе как об экологической системе или как о природном ресурсе», а в соответствии с ч. 1 ст. 6 ЛК РФ, леса располагаются на землях лесного фонда и землях иных категорий. При этом, в соответствии с ч. 2 ст. 6 ЛК РФ, «использование, охрана, защита, воспроизводство лесов осуществляются в соответствии с целевым назначением земель, на которых эти леса располагаются». Сама категория «право общего лесопользования» определяется как возможность граждан пребывать на территории лесного фонда (равно как и лесов, не входящих в него), собирать для собственных нужд дикорастущие ягоды и плоды, грибы и орехи, иные пищевые ресурсы леса, лекарственные растения, техническое сырье, а равно как охотиться и участвовать в различных 70 мероприятиях - туристических, спортивных, культурно-оздоровительных . При этом, «основаниями возникновения права общего лесопользования являются правомерные действия, связанные с использованием лесов, для совершения которых законодательство не требует специального 71 разрешения» . Как отмечает С.А. Боголюбов, «за рубежом используется термин «социальное лесопользование», предполагающий неполучение лесотоварной продукции, создание наилучшей среды для жизни людей, включая как природную среду жизни, рекреацию, защитное лесоразведение, так и традиционные способы использования леса местным населением (от сбора хвороста до подсечно-огневого земледелия в развивающихся странах). Применяется за рубежом и «лесопользование рекреационное» - формы и способы использования леса для рекреации, совокупность явлений, возникающих в связи с эксплуатацией леса для отдыха (в том числе туризма), то есть не только процесс потребления благ, но и как результат воздействия этого потребления на человека (терапевтический, экономический и другие эффекты), воздействие отдыхающего человека на природу» . В российской правовой системе, общее лесопользование основано на положениях ч. 1 ст. 9, ч. 2 ст. 36, 42 и 58 Конституции РФ. Указанное право закреплено в норме ст. 11 действующего ЛК РФ, в ч. 1 которой закреплено право граждан «свободно и бесплатно пребывать в лесах и для собственных нужд осуществлять заготовку и сбор дикорастущих плодов, ягод, орехов, грибов, других пригодных для употребления в пищу лесных ресурсов (пищевых лесных ресурсов), а также недревесных лесных ресурсов». При этом, на граждан возлагается обязанность по соблюдению в лесах правил пожарной, санитарной безопасности в лесах, правил лесопользования и ухода за лесами, запрет на заготовку растений и грибов, занесенных в красную книгу, равно как признаваемых наркотическими средствами. В ч. 4 ст. 11 ЛК РФ сформулирована возможность ограничения либо запрета пребывания граждан в лесах, расположенных на «на землях обороны и безопасности, землях особо охраняемых природных территорий, иных землях, доступ граждан на которые запрещен или ограничен в соответствии с федеральными законами»[70] [71]. Кроме того, в соответствии с ч. 5 ст. 11 ЛК РФ, предусмотрена возможность ограничения пребывания граждан в лесах в целях обеспечения, во-первых, пожарной и санитарной безопасности, и, во-вторых, безопасности граждан при выполнении работ. Указанные и иные нормы ЛК РФ раскрывают содержание права общего лесопользования. Как отмечает А.Я. Рыженков, «эти нормы природопользования коррелируют с положениями ст. 221 Гражданского кодекса РФ, которой предусмотрена правовая возможность граждан сбора ягод, добычи (вылова) рыбы и других водных биологических ресурсов, сбора или добычи других общедоступных вещей и животных, на которые они приобретают право собственности в соответствии с законом, общим разрешением, данным собственником, или в соответствии с местным обычаем на определённой территории. Данная норма не подлежит применению, если речь идёт о промышленной добыче природных ресурсов или сборе ягод»[72] [73]. Хотелось бы отметить, что С.А. Боголюбов использует категорию «принцип общего лесопользования» (аналогичным образом, как показано выше, цитируемый автор употребляет термин «принцип общего водопользования»): «под принципом общего или публичного лесопользования можно понимать относительно свободное для граждан, для населения комплексное использование лесных богатств для рекреации, охоты, любительского и спортивного рыболовства, сбора и заготовки ресурсов» . При этом, цитируемый автор высказывает мнение о том, что «применительно к лесам общее или публичное лесопользование приобретает повышенное значение в связи с актуализацией социальной задачи государства, предусмотренной в ч. 1 ст. 7 Конституции РФ, и посягательством со стороны коррупционного бизнеса на лесные участки»[74]. Использование категории «принцип общего лесопользования» цитируемым автором возводит обеспечение права на общее пользование лесами в число ключевых идей лесного права, поскольку в теории права под принципами права традиционно понимаются «основополагающие установки, исходные положения, ведущие начала права» «процесса его формирования, развития и функционирования»[75]. Используемый цитируемым автором термин, очевидно, отражает естественно-правовой подход к понимаю сущности права. Однако, следует также учитывать, что в современной теории права нередко встречается подход, в соответствии с которыми принципы права отождествляются с наиболее общими и ключевыми нормами права. Так, А.С. Сидоркин пишет о том, что «принципы права являются нормами права наиболее общего, абстрактного характера. Представление принципов права в качестве идей приводит к утрате их практического значения, нивелированию их роли в правовом регулировании. В связи с этим принципы права характеризуются как правовые нормы общего характера, обладающие высоким уровнем абстракции, отражающие такие сущностные свойства права как свобода, формальное равенство и справедливость. Принципы права находят свое выражение в более конкретных нормах, обеспечивая правовой характер законодательства и правового регулирования 78 в целом» . Остается дискуссионным вопрос, целесообразно ли воспринимать общее лесопользование в данном контексте как правовой принцип. Ведь общее лесопользование, как и водопользование, и землепользование, обеспечиваются далеко не во всех случаях, и нередко реализуются через специальные механизмы. Тем не менее, представляется возможным закрепление общего лесопользования (как и водопользования, и землепользования) через принцип лесного права, как основополагающего начала отраслевого законодательства. В контексте взаимосвязи общего землепользования и общего лесопользования представляется исключительно важным положение ч. 8 ст. 11 ЛК РФ, которое буквально гласит: «лица, которым предоставлены лесные участки, не вправе препятствовать доступу граждан на эти лесные участки, а также осуществлению заготовки и сбору находящихся на них пищевых и недревесных лесных ресурсов, за исключением случаев, предусмотренных настоящей статьей. Предоставленные гражданам и юридическим лицам [76] лесные участки могут быть огорожены только в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом». Причем, как уместно замечает С.А. Боголюбов, «соблюдение принципа общего лесопользования зависит не только от свободного пребывания граждан в лесах, в основном с рекреационными целями, но от целеустремленного, общественно полезного, планомерного посещения 79 гражданами лесов» . Данное положение, равно как и результаты изучения категории «общее лесопользование», в целом, позволяют сделать вывод, что обеспечение права общего лесопользования неизбежно влечет за собой, с одной стороны, право неограниченного круга граждан пребывать на землях лесного фонда (и, что особенно важно, на землях иных категорий, на которых расположены леса, с учетом соответствующих запретов и ограничений), и перемещаться по этим землям, и обязанность лиц, которым предоставлены лесные участки, обеспечить доступ граждан на них. Таким образом, общее землепользование неразрывно и тесно связано с общим водопользованием и лесопользованием. Можно констатировать, что право на общее землепользование в ряде случаев является производным от права граждан пребывать в лесах и права доступа граждан к водным объектам. Реализуя соответствующие права, граждане неизбежно сталкиваются с потребностью пересекать территорию различных земельных участков, пребывать на них, передвигаться по ним и т.п., что обеспечивается посредством установления общего землепользования. В целом, категория «общее природопользование» достаточно подробно разработана в доктрине российского экологического права и смежных отраслей юриспруденции, хотя, как абсолютно справедливо отмечает А.П.Ушакова, «в настоящий момент для закрепления подобных прав используется иная терминология. Так, в законодательстве названо право [77] граждан пребывать в лесах, а не право общего лесопользования, право доступа граждан к водным объектам, а не право общего водопользования»[78]. В этом контексте представляется целесообразным говорить не о праве общего землепользования, а о праве на общее землепользование; в данной конструкции, с учетом актуальных тенденций в конструировании правовых норм, обозначенную категорию представляется разумным использовать в настоящем исследовании. Впрочем, в условиях фактической не разработанности категории «право на общее землепользование», его отграничение от права общего природопользования представляется важной задачей. Так, хотя, как уже говорилось выше, прямое установление права на общее землепользование в отечественном законодательстве ныне отсутствует, равно как и отсутствовало на предыдущих исторических этапах, еще в советский период О.И. Крассов отмечал, что существует общее право прохода по любым землям, если это не запрещено и не влечет за собой ущерба для землепользования[79] [80]. Выше уже говорилось о взаимосвязи права на общее землепользование с конституционными правами использовать землю как основу жизни и деятельности, на свободу передвижения, свободу собраний и т.п. Кроме того, исходя из приведенных выше тезисов, в ряде случаев право на общее землепользование является производным от права общего природопользования. Так, право доступа граждан к водным объектам общего пользования, предусмотренное в статье 6 Водного кодекса РФ (далее - ВК РФ), объективно обусловливает наличие права на свободное передвижение по примыкающим к таким водным объектам землям. Равным образом, соответствующее свободное передвижение детерминирует предусмотренное в п. 2 ч. 2 ст. 7 Федерального закона РФ от 24.07.2009г. № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»[81] [82] право осуществлять любительскую и спортивную охоту в общедоступных охотничьих угодьях. Как уже говорилось, право граждан пребывать в лесах, закрепленное в ст. 11 Лесного кодекса РФ (ЛК РФ), обусловливает право свободного перемещения и пребывания на землях лесного фонда. Разграничивая право на общее землепользование и право общего природопользования, еще раз подчеркнем два аспекта, так или иначе, выделенные ранее: - земля выступает одной из разновидностей природных ресурсов, категория «природные ресурсы» является родовой по отношению к категориям «земля» и «земельные ресурсы»; - земля, при этом, выступает особым, наиболее значимым с точки зрения государственного строительства, видом природных ресурсов, что, в частности, подчеркивает отграничение земли от других природных ресурсов в нормах ч.1 и 2 ст.9 Конституции РФ. Следствием второго из приведенных обстоятельств выступает то, что на государственном уровне устанавливаются различные виды правовых режимов природных ресурсов. Хотя в ст. 9 Конституции РФ режим национального достояния применяется по отношению ко всем природным ресурсам без исключения, практическая реализация данной нормы существенно отличается в зависимости от вида природного ресурса, и проявляется, как видится в первую очередь, в превалировании государственной (муниципальной) собственности на такие объекты. Как представляется, в общем случае право общего природопользования граждан и право на общее землепользование соотносятся как родовое и видовое понятие, как общее и частное. В то же время, право на общее землепользование выступает, как было показано выше, производным от права на общее водопользование и права на общее лесопользование. Кроме того, между землепользованием, в том числе, общим, и другими видами природопользования (общего природопользования), а также природопользованием в целом, имеется ряд межотраслевых отличий. Как отмечают А.П. Анисимов с соавторами, «основное сходство земельного и иных природоресурсных отраслей права (водного, горного, лесного, фаунистического), за которыми мы признаем самостоятельное значение, состоит в том, что они находятся на «одной горизонтали», т.е. регулируют однородные общественные отношения по рациональному использованию соответствующего природного ресурса, что обусловливает единство целей, задач и принципов. При этом все они тесно взаимосвязаны с экологическим правом, нормы которого регулируют отношения по охране каждого природного объекта. Соблюдение экологических требований и норм в ходе природопользования (водо-, недро-, лесо-, землепользования) и позволяет говорить о выполнении хозяйствующим субъектом экологических правил, а следовательно, о рациональном использовании природного ресурса» . В то же время, «в числе отличий можно выделить особенности целей предоставления лесных участков, водных объектов или участков недр в пользование хозяйствующему субъекту, отношения собственности на природные ресурсы (например, недра находятся исключительно в государственной собственности, а на земельные участки реально существует многообразие форм собственности), специфику охраны от негативного [83] воздействия хозяйственной или иной деятельности (например, меры по охране лесов от пожаров совсем не актуальны для охраны земель и наоборот). При этом если законодатель допускает изъятие лесных, водных ресурсов или ресурсов недр в порядке общего или специального природопользования, то изъятие плодородного слоя почвы запрещено и может повлечь меры 86 юридической ответственности» . Одним из важнейших отличий общего землепользования от других видов общего природопользования представляется высокая социальная значимость наделения гражданам права на осуществление общего землепользования в контексте многообразия форм собственности на землю, не характерного для других видов природных ресурсов. Как справедливо отмечает Н.Н.Аверьянова, «современная тенденция такова, что большинство природных ресурсов находятся преимущественно или исключительно в государственной собственности, причем в федеральной. То есть реального многообразия форм собственности на природные ресурсы не существует. Поэтому говорить о полноценном праве муниципальной и частной собственности можно только по отношению к земле»[84] [85]. В то же время, как отмечает Е.А. Галиновская, «современное земельное законодательство, формируя особые нормы о правах на землю, их возникновении, прекращении и реализации, не ставит целью изолировать землю от общего имущественного оборота, как это было еще сравнительно недавно. Роль норм заключается, наоборот, в адекватном, приемлемом как для частных, так и для публичных интересов включения земли в общие имущественные отношения, с обязательным учетом специфики земли как объекта отношений»[86]. В условиях, когда большинство природных ресурсов находится в государственной собственности, а земли,- в различных формах собственности, право на общее землепользование требует реализации многочисленных механизмов, которые могли бы его обеспечивать и гарантировать. В частности, для дальнейшего возможного применения норм регулирования к рассматриваемым правоотношениям имеется необходимость более детальной законодательной проработки института публичного сервитута, на которую исследователи обращали внимание еще в начале 2000-х годов . Таким образом, право общего природопользования граждан и право на общее землепользование соотносятся как родовое и видовое понятие, как общее и частное, однако, право на общее землепользование лишь в отдельных случаях является производным от права общего природопользования. Право на общее землепользование находится в неразрывной и тесной связи с общим природопользованием, однако, не со всеми объектами, а с водопользованием и лесопользованием. В обоих случаях можно констатировать производный характер права на общее землепользование от права на общее водопользование и общее лесопользование. [87]