§ 2. Понятия уголовной безответственности, разумения и воспитуемости

Разумение и воспитуемость в правосудии для несовершеннолетних и в реализации их уголовной ответственности рассматриваются западными криминалистами в качестве принципов ювенального уголовного права^[51].

Концепция уголовной безответственности была первой в истории человечества, предусмотревшей юридическую защиту детей и подростков (по преимуществу малолетних), которые совершили опасные и противоправные деяния, подпадающие под уголовную ответственность и наказание. Внимание обращалось на возраст детей и подростков и на имеющиеся в связи с этим

объективные, причем именно возрастные, препятствия рассматривать несовершеннолетних как лиц, способных осознавать совершаемое ими зло. Как уже говорилось, оценка возраста несовершеннолетних существовала в Законах XII таблиц и Кодексе Юстиниана.

Эти и иные упомянутые выше историко-правовые памятники решали вопрос об уголовной безответственности не так, как принято сегодня. В них (по смыслу) речь шла о применении наказания, а не о признании несовершеннолетних невиновными. Поэтому не возникал вопрос об охранительной процедуре в суде или хотя бы об отдельных правилах такого рода.

Уголовная безответственность возникла и развивалась в течение длительного исторического периода как чисто уголовно-правовая концепция (доктрина), не оказывая влияния на правосудие, когда в его орбите был несовершеннолетний. И все-таки стоит подчеркнуть, что уголовная безответственность сыграла положительную роль, так как вывела из сферы "кары за преступление" малолетних детей (это могли быть дети 6—7-летнего возраста, в отношении которых могла применяться и смертная казнь). Именно тогда был заложен фундамент будущей персональной подсудности ювенальной юстиции — на базе возраста уголовной ответственности и его нижней и верхней границ.

Принцип разумения тоже уголовно-правовой как по его историческим корням, так и по современному его содержанию.

Из сказанного явствует, что раз речь идет о судейском усмотрении, то закон должен гарантировать защиту прав несовершеннолетнего от теоретически возможного произвола. Ясно и другое: вопрос о гарантиях прав личности в таких случаях должен быть отражен в соответствующих правилах судебной процедуры, в требованиях неукоснительного соблюдения процессуальных гарантий личности при оценке доказательств, изучении признаков личности. Именно при использовании принципа разумения на первый план выходит специфика ювенальной юстиции с ее принципами максимальной индивидуализации судебного процесса и его социальной насыщенности. Можно даже утверждать, что введение в уголовное право принципа разумения способствовало зарождению и развитию в будущем и самой ювенальной юстиции.

Термин "разумение" возник на рубеже XVIII—XIX вв. Естественным будет вопрос: что представляет собой принцип разумения и почему он возник в уголовном праве и правосудии для несовершеннолетних при наличии принципа уголовной безответственности несовершеннолетних?

Дело в том, что при возникновении понятия "разумение" ему было противопоставлено понятие "отсутствие разумения". Речь сразу пошла о действиях с разумением или без него (в его отсутствие). Известные западные исследователи проблем уголовной ответственности несовершеннолетних — представители континентальной школы уголовного и судебного права — Ф. Робер, Ж. Стефани и Ж. Левассер, Ж. Шазаль, Ж. Прадель; англосаксонской — X. Джонс, У. Кавена, Э. Моррисон, X. Гилберт, Э. Лоте, Э.

То, что указанные понятия — антонимы (противоположные) и не могут использоваться изолированно, очевидно. Нельзя с уверенностью утверждать, что подросток действовал с разумением, обоснованно не отведя предположение, что он действовал без разумения. В этом смысле введение в закон и в судебную практику принципа разумения считалось решающим для осуществления функции юридической защиты прав несовершеннолетних в уголовном праве. Но нельзя отвлекаться от других обстоятельств, а именно:

— принцип возник вслед за уголовной безответственностью, а потому его не могли рассматривать только как принцип охранительный. На правовое поле вышел принцип, который был акцентирован на понимание, осознание несовершеннолетним содеянного и его последствий, что и рассматривалось судом как основание уголовной ответственности ("разумел — подлежит уголовной ответственности");

— принцип разумения действовал только начиная с нижней границы возраста уголовной ответственности. Ниже этой границы вопрос о разумении не стоял, ибо несовершеннолетние младше этого возраста сохраняли привилегию уголовной безответственности;

— охранительная функция принципа разумения могла действовать в отношении лиц, достигших возраста уголовной ответственности, поскольку они могли быть признаны действовавшими без разумения, по этой причине освобождаясь от уголовной ответственности.

Принцип разумения служил защите прав несовершеннолетних в суде тогда, когда в законе той или иной страны не было прямого указания на уголовную безответственность несовершеннолетних. В качестве примера такой ситуации можно привести Францию. В период действия во Франции Уголовного кодекса Наполеона (1810 г.) ни в нем, ни в других законах не был указан принцип уголовной безответственности несовершеннолетних.

преступника^[52]. Кодексы Наполеона действовали во Франции вплоть до правовой реформы 1958 г. и принятия Конституции Пятой республики (действующей сейчас).

Англосаксонский вариант принципа разумения с самого начала базировался на презумпции английского общего права о том, что ребенок в возрасте до 14 лет считается doli incapax (неспособным быть виновным), иными словами, не достигшим возраста, с которого он считается действующим осмотрительно. Однако эта презумпция может быть не принята судом, если он сочтет, что ребенок знал, что поступает неправильно. И такая правовая ситуация с учетом приоритета в странах англосаксонской системы судебного прецедента есть и в действующей английской ювенальной юстиции.

Вопрос о выяснении судом факта осознания несовершеннолетним общественной опасности и противоправности совершенного им деяния как основы решения вопроса о его действии с разумением мы найдем в законах многих современных западных стран. Вспомним германский УК 1871 г., действовавший в ФРГ, а затем в объединенной Германии (с некоторыми изменениями и дополнениями). В нем принцип разумения формулировался как способность быть виновным. Принцип разумения существовал в УК Польши с 1930 г.

Указанные выше правила, касающиеся признания или непризнания действий несовершеннолетнего с разумением, не были обеспечены специальной пенитенциарной (тоже ювенальной) системой. В той же Франции до появления специальных воспитательно-исправительных учреждений для несовершеннолетних подростки, оправданные судом как действовавшие без разумения, направлялись для применения к ним принудительных воспитательных мер (такой институт тоже стал зарождаться) в обычные тюрьмы, где они содержались вместе со взрослыми осужденными^[53], не говоря уже о признанных действовавшими с разумением и осужденных несовершеннолетних.

Закон 1912 г., создавший во Франции систему судов по делам несовершеннолетних, официально установил возраст уголовной ответственности 16 лет и снял обязанность суда решать вопрос о действиях с разумением (или без него) в отношении подростков моложе 13 лет. По этому закону в отношении несовершеннолетних в возрасте до 13 лет восстанавливался принцип абсолютной уголовной безответственности. К несовершеннолетним в возрасте от 13 до 18 лет принцип разумения был сохранен, и по усмотрению суда они могли быть привлечены к уголовной ответственности и приговорены к уголовному наказанию. Здесь возникла определенная коллизия уголовно-правовых норм, касающихся этой возрастной категории несовершеннолетних: закон (ст. 66 и 67 УК Франции) предписывает применять к несовершеннолетним от 13 до 16 лет не наказание за содеянное, а принудительное воспитание. Те же статьи разрешают суду с учетом обстоятельств дела использовать свои дискреционные полномочия признать несовершеннолетнего действовавшим с разумением и применить к нему уголовное наказание.

Надо сказать, что во французской юридической литературе имеется весьма скептическое мнение и об уголовной безответственности несовершеннолетних, и о принципе разумения. Так, известный французский юрист Жан Шазаль, исследователь проблем правосудия для несовершеннолетних, отмечал, что при назначении судом подростку принудительного воспитания, и уголовная безответственность, и признание его действовавшим без разумения теряют смысл и превращаются в юридическую фикцию. По мнению Ж. Шазаля, в указанных случаях несовершеннолетний должен быть освобожден от уголовной ответственности, а значит, защищен законом от последующих принудительных мер воздействия^[55].

Такие трансформации французского уголовного и уголовнопроцессуального законодательства были важны не только для самой Франции. Вся континентальная судебная система отразила переход от принципа разумения в отношении несовершеннолетних к принципу воспитуемости, который и стал довольно скоро приоритетом как в ювенальном уголовном праве, так и в ювенальной юстиции.

Возвращаясь к принципу разумения, отметим, что он имел широкое распространение в разных странах мира, особенно до создания системы судов для несовершеннолетних.

В России как стране континентального права уголовное законодательство предусматривало институт разумения, уголовно-процессуальное законодательство включало правила назначения наказания несовершеннолетним, действовавшим с разумением, и определения дальнейшей судьбы несовершеннолетних, признанных судом действовавшими без разумения (подробнее об этом см. в лекции II).

Как известно, принцип разумения и уголовной безответственности в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве СССР и его союзных республик не был отражен. Не получал он поддержки длительное время и в правовой теории. Однако уже в модельных кодексах — уголовном и уголовнопроцессуальном — формулировались положения об ограничении уголовной ответственности несовершеннолетних в связи с определенными признаками их

личности, несмотря на общественно опасный и противоправный характер совершенного деяния. Однако речь не шла об ограниченной вменяемости — институте, привычном и для англосаксонского, и для континентального уголовного права.

К сожалению, в России до сих пор не принято соответствующее дополнение к УПК, предусматривающее проведение психологической экспертизы для определения уровня психического развития подростка.

Концепция российского варианта разумения (она стала завоевывать вновь свои позиции) исходила из таких социально-психологических свойств личности подростка, которые даже при наличии (достижении) возраста уголовной ответственности ставили под сомнение его уголовно-правовую дееспособность и способность осознавать общественную опасность и тяжкие последствия совершенного им деяния.

До принятия ныне действующего УК РФ предложения об учете возрастной уголовной дееспособности были сформулированы в Модельном кодексе УПК РСФСР, а именно выяснение при производстве предварительного следствия и судебного разбирательства уровня интеллектуального, волевого и нравственного развития и других черт его личности, имеющих значение для индивидуализации ответственности и наказания несовершеннолетнего обвиняемого. Впервые был поставлен вопрос об обязательности в таких случаях проведения судебно-психологической экспертизы.

В УК РФ 1996 г. спорный вопрос разрешен, причем более четко, чем в законах стран, где принципы уголовной безответственности и разумения применяются давно. В части 3 ст. 20 УК сказано, что, если несовершеннолетний достиг возраста уголовной ответственности (14 или 16 лет), но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности. Обратите внимание, что в данной статье речь идет не только о разумении или его отсутствии. Закон провозглашает уголовную безответственность несовершеннолетних, если установлены признаки личности подростка, перечисленные в ч. 3 ст. 20 УК. Что касается принципа разумения (он в законе не упомянут), то его применение можно предположить, если не установлены признаки уголовной безответственности и несовершеннолетний привлечен к уголовной ответственности. Здесь ситуация остается сложной: были сомнения относительно психического здоровья данного

несовершеннолетнего, но они не дали оснований для его освобождения от уголовной ответственности.

По поводу применения к нему уголовного наказания сомнения у суда могут остаться. Очевидно, что признаки личности подростка, не освобожденного от уголовной ответственности по основаниям, указанным в ч. 3 ст. 20, также должны учитываться судом. Многие вопросы здесь решаются судом еще при установлении обстоятельств, имеющих значение для дела (предмет доказывания), в том числе определения возраста

несовершеннолетнего, условий его жизни и воспитания (ст. 68 и 391 УПК РСФСР). Во всяком случае, новое российское уголовное законодательство дает простор ювенальной юстиции, прежде всего ее принципу максимальной индивидуализации процесса.

В отличие от принципов уголовной безответственности и разумения принцип воспитуемости в ювенальном уголовном праве относят к современным, хотя некоторые его элементы можно найти и в истории. Напомню, что признание подростка уголовно безответственным по возрасту, освобождение несовершеннолетнего судом от уголовной ответственности как действовавшего без разумения вовсе не освобождали его от дальнейшего воспитательного воздействия на него, причем воздействия принудительного. О правомерности такого обращения шли и идут споры в правовой науке, но принудительное воспитание несовершеннолетнего можно считать утвердившимся, главенствующим принципом в уголовном праве и правосудии для несовершеннолетних. О его содержании речь пойдет ниже.

Обратимся к истокам принципа воспитуемости. Они лежат в концепции ювенальной юстиции. Можно утверждать, что сам принцип воспитуемости — это порождение ювенальной юстиции — возник после создания в мире (точнее, во время создания) судов по делам несовершеннолетних. Таким образом, учитывая время, которое понадобилось для создания и утверждения системы этих судов, появление принципа воспитуемости как принципа ювенального уголовного права относятся к первой половине XX в.

Возникновение этого принципа, необходимость его провозглашения в рамках действующей ювенальной юстиции диктовались и самой спецификой ювенальной юстиции, ориентированной не на кару, а на воспитание, и необходимостью введения в законодательство специальных положений, касающихся исполнения принудительных мер воспитательного воздействия. Именно утверждение принципа воспитуемости стало формироваться специфические методы и формы обращения с несовершеннолетними (выбор меры воздействия, определение режима ее исполнения, постпенитенциарный режим).

Отметим, что уголовное законодательство, именно учитывая потребность ювенальной юстиции в реализации принципа воспитуемости, разработало: а) перечень принудительных мер воспитательного воздействия; б) уголовноправовые основания их назначения; в) режим исполнения.

Общим для всех стран, где действуют суды для несовершеннолетних, стало признание необходимости преимущественного применения к лицам в возрасте до 18 лет (а иногда и к молодым взрослым, т.е. совершеннолетним от 18 лет и до возраста, указанного в национальном законодательстве) принудительных воспитательных мер, а не наказания (или вместо наказания). Уже упоминавшиеся Пекинские правила ООН 1984 г. восприняли позитивный национальный опыт стран в этой области и провозгласили воспитание в числе основных правил по отправлению правосудия для несовершеннолетних.

Содержательная характеристика принципа воспитуемости отчетливее всего видна в уголовном и процессуальном законодательстве Франции —

классической представительницы континентальной ювенальной юстиции.

Принцип воспитуемости возник во Франции в результате формальной отмены Ордонансом от 2 февраля 1945 г. принципа разумения в отношении лиц в возрасте до 18 лет. Согласно ст. 2 Ордонанса суд по общему правилу должен был применить к ним не наказание, а "меры судебной защиты, помощи, надзора и воспитания, которые представляются подходящими". Исключения из этого правила, касающиеся возможности для суда применять к ним уголовное наказание в соответствии со ст. 66 и 67 УК Франции, рассмотрены выше. К сожалению, законы, формулирующие принципы права, нередко содержат исключения из них.

Ордонанс от 2 февраля 1945 г. устанавливает следующие меры воспитательного воздействия (по французской терминологии — воспитательного характера — caractere educative), которые может применить трибунал по делам несовершеннолетних в отношении подростков старше 13 лет, освобожденных от уголовной ответственности:

— возвращение подростка родителям, опекуну, лицу, которое по закону обязано его охранять, иному лицу, "достойному доверия";

— помещение подростка в учреждение (государственное или частное) воспитательного или учебно-профессионального характера;

— помещение его в медицинское или медико-педагогическое учреждение;

— помещение его в государственное учреждение надзираемого воспитания или исправительного (ст. 16 Ордонанса).

Статьей 17 Ордонанса установлено, что срок нахождения несовершеннолетних в этих учреждениях определяется судом, но не должен превышать срока достижения ими совершеннолетия.

Несовершеннолетних, достигших возраста 16 лет, трибунал и суд присяжных (по делам несовершеннолетних) могут по своему мотивированному постановлению поместить на режим судебной защиты (protection judiciaire) сроком не более пяти лет (ст. 16-бис ч. 1 Ордонанса). Эта мера является своеобразным видом судебного контроля за поведением подростка, находящегося под судебной защитой. Исполнение этой меры не состоит обязательно в лишении или ограничении свободы, однако поручается судом учреждениям надзираемого воспитания (в чем содержание их деятельности, см. раздел "Применение принудительных мер воспитательного воздействия"). Эти учреждения обязаны один раз в квартал направлять суду отчеты о том, как выполняется назначенная судом мера судебной защиты, каково поведение данного подростка, находящегося под судебной защитой. Если возникли обстоятельства, требующие изменения самой воспитательной меры или режима ее исполнения, это тоже указывается в отчете. Несовершеннолетнему может быть назначена одна или несколько мер судебной защиты. Судья для детей (напомню, что по законодательству Франции он является председателем трибунала по делам несовершеннолетних) решает данный вопрос. Он же может выбрать одну из мер, перечисленных в ст. 16 Ордонанса 1945 г., отменить одну из мер либо вообще прекратить их применение. Во всех случаях помещение на

режим судебной защиты несовершеннолетнего в возрасте старше 16 лет не должно быть дольше достижения им совершеннолетия. Следовательно, общий срок действия судебной защиты таких подростков сокращается с 5 до 2 лет. Еще раз хотелось бы подчеркнуть: судебная защита по французскому уголовному праву — мера принудительного воспитания, а не наказания.

В странах англосаксонской системы, прежде всего в Англии и Уэльсе и в США, отсутствует столь детализированная регламентация применения принудительных воспитательных мер к несовершеннолетним. Вместе с тем именно англосаксонская система значительно раньше, чем континентальная, создала институты специального воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних правонарушителей, которые затем были восприняты в уголовном праве и в уголовном процессе стран континентальной системы. Речь идет об институтах пробации (воспитательного надзора) и пэроул (условнодосрочном освобождении под поручительство). О пробации речь уже шла неоднократно, причем в разных аспектах функционирования ювенальной юстиции (лекции II и III). Пэроул рассмотрим ниже, поскольку в российском УПК есть сходный институт. В целом это меры длящегося характера, назначаемые в странах Запада только судом и им контролируемые. Их общая задача — помощь суду в контроле за несовершеннолетним, в изучении необходимых для суда условий жизни подростка, особенностей его личности.

Начиная с 80-х гг. в Англии наметился очевидный переход к принципу воспитуемости. Особенно четко это отразилось в английском Законе о заботе о детях, принятом в 1980 г., а также в Законе о правосудии 1982 г., когда после ликвидации в Англии знаменитых борстальских (исправительных) учреждений для несовершеннолетних в этой стране были созданы специальные исправительно-воспитательные центры, куда по решению суда могли быть направлены подростки-правонарушители в возрасте 15—16 лет. Решение суда зависело от того, сочтет ли суд возможным перевоспитание

несовершеннолетнего, исходя из уровня его педагогической и социальной запущенности. Если мы вспомним требования о применении к

несовершеннолетним принудительных мер воспитательного воздействия по уголовно-процессуальному законодательству России, мы найдем и там отражение этих общих требований к возможностям воспитательного воздействия на несовершеннолетнего при замене ему наказания на принудительное воспитание.

Прецедентный принцип регулирования судебной процедуры в странах общего права, в том числе и в Англии, способствовал тому, что имеющееся в этих странах законодательство не отразило привычные для континентальной системы перечень самих мер воспитательного воздействия, процедуру их назначения и исполнения. Отметим, что такая неурегулированность судопроизводства была заложена в концепции ювенальной юстиции.

Таким образом, сравнительное изучение применения принципа воспитуемости в разных странах мира дает основание для вывода, что виды мер принудительного воспитания, формы их реализации во многом зависят от принципов построения всей судебной системы того или иного государства, определяемых его принадлежностью к той или иной системе права. К примеру, сравнение соответствующих статей упомянутого выше французского Ордонанса от 2 февраля 1945 г. и ст. 2 английского Закона о детях и молодежи 1963 г. (воспроизведенной в Законе 1969 г. (в ред. 1978 г.), в Законе 1986 г.) свидетельствует, что в английских законах говорится в общих чертах о понятии ребенка, нуждающегося в заботе, защите или контроле (это повторяет общее наименование серии английских законов о детях), и перечисляются условия, при которых в отношении конкретного ребенка, подростка могут или должны быть приняты соответствующие меры. Отметим, что в законах прямо не формулируется, что меры носят воспитательный характер, хотя упомянутый в ст. 2 Закона 1969 г. контроль за подростком, безусловно, имеет воспитательный характер.

Итак, согласно ст. 2 английского Закона о детях ребенок или подросток признается нуждающимся в заботе, защите или контроле, если:

• он не получает такой заботы, защиты или руководства, которые разумно было бы ожидать от хороших родителей;

• он находится вне контроля своих родителей или опекунов;

• он попал в плохое окружение или находится в моральной опасности;

• недостаток заботы, защиты или руководства доставляет ему ненужное страдание или серьезно влияет на его здоровье или его развитие.

Следует обратить внимание на одно очень существенное различие в формулировках законов: от 2 февраля 1945 г. (французского) и от 1963 г. (английского). Первый адресован несовершеннолетнему правонарушителю и его принудительному воспитанию, второй — защите детей и подростков, оказавшихся в опасности, хотя среди них есть и правонарушители. Но сравнение дало и много общих признаков применения указанных мер. Прежде всего все они назначаются только судом\