§ 1. Понятие вещного права и его признаки

В настоящее время в цивилистической науке можно отметить тенденцию возрастающего интереса к категории вещных прав. Отчасти это вызвано принятием Концепции развития гражданского законодательства, разработкой проекта ФЗ № 47538-6.

В качестве недостатка современного правового регулирования вещных прав можно отметить, что право собственности, являясь одним из видов вещных прав, находится в несомненном приоритете по сравнению с остальными вещными правами. Исходя из названия раздела II ГК РФ «Право собственности и другие вещные права», можно сделать вывод о неком приоритете права собственности перед другими вещными правами. Правовое регулирование иных вещных прав в России носит несколько усеченный характер по сравнению с аналогичным институтом стран континентальной Европы. Как представляется, данный недостаток объясняется неустоявшимся на момент принятия Гражданского кодекса Российской Федерации правовым положением несобственников.

Таким образом, действующий ГК РФ имеет определенные недостатки в правовом регулировании вещных прав. В настоящий момент в законодательстве отсутствует определение вещного права. Нормативно закреплен лишь перечень вещных прав, а также отдельные признаки вещных прав, т. е. отсутствует полноценная общая часть, посвященная вещному праву.

Одним из крайне дискуссионных вопросов является понятие вещных прав, а также определение его признаков. Проанализировав литературу по данному вопросу, приходится констатировать разрозненный и противоречивый характер выделяемых признаков вещных прав. Не дает ответа на данный вопрос и гражданское законодательство Российской Федерации, позволяющее назвать в качестве признаков вещных прав их защиту посредством вещно-правовых исков, свойство следования. До настоящего времени спорным представляется вопрос о том, является ли перечень вещных прав, установленный ГК РФ, исчерпывающим. Признаки вещных прав не получили четкого обособления в ГК РФ, что породило множество дискуссий на данную тему.

Исторический путь развития России предопределил, что подотрасль вещное право имеет свою специфику по сравнению со странами континентальной Европы.

Наибольшее внимание проблеме вещных прав со стороны российских цивилистов было уделено в дореволюционный период. Так, разработкой категории вещных прав, а также построением системы вещных прав занимались Ю. С. Гам- баров¹, Д. И. Мейер, К. П. Победоносцев^{[6] [7], И. А. Покровский[8], Г. Ф. Шершеневич[9].}

После революции труды дореволюционных ученых будут забыты и отвергнуты как пережитки буржуазного строя. Развернутый перечень ограниченных вещных прав, существовавший до революции, становится не востребованным гражданским оборотом (ввиду проведенной национализации земли и последующим объявлением ее «достоянием государства» — ст. 21 ГК РСФСР 1922 г.), а вследствие чего и сама подотрасль гражданского права — вещное право — потеряла свою актуальность^{[10] [11].}

Возрождение подотрасли вещное право связано с появлением в России рыночных отношений в 90-х гг. Социально-экономические преобразования неизбежно повлекли изменения законодательства о вещных правах. Возрождение в 90-е гг. института частной собственности на землю приводит к восстановлению категории недвижимости. Так, Основы гражданского законодательства Союза ССР и

республик от 31 мая 1991 г. впервые с 1922 г. восстанавливают деление на дви-

6

жимость и недвижимость .

С принятием Гражданского кодекса Российской Федерации происходит достаточно полное на тот момент закрепление вещных прав, характерных для экономических отношений рыночного типа. С момента принятия Гражданского кодекса Российской Федерации прошло значительное количество времени, и вместе с тем в обществе неизбежно происходят экономические преобразования. Учитывая это, были разработаны Концепция развития гражданского законодательства, проект Федерального Закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации», в которых предлагается внести определенные коррективы в регулирование вещных прав.

Полагаем, что рассмотрение отдельных видов вещных прав невозможно без определения понятия вещных прав и его признаков.

Прежде всего, необходимо определить, что представляет собой вещное право. Будучи субъективным гражданским правом, вещное право обладает присущими ему характерными признаками. В юридической науке под субъективным гражданским правом понимается принадлежащая управомоченному лицу в целях удовлетворения его интересов мера дозволенного поведения субъекта, обеспеченная юридическими обязанностями других лиц^[12]. Однако такая возможность должна быть определена законом и обеспечиваться силой государственного принуждения, иначе управомоченное лицо не сможет реализовать свое право. Отсюда следует, что субъективное гражданское право может быть определено как предусмотренная законом и обеспеченная силой государственного принуждения мера возможного поведения лица. Вещное право, являясь разновидностью субъективного права, представляет собой возможность удовлетворения интересов субъекта права, которая обеспечивается принудительной силой государственного принуждения.

В. К. Райхер, анализируя вещные и обязательственные права, отмечал, что в науке гражданского права существуют две теории относительно того, что представляет собой вещное право. Так, по мнению представителей одной теории, вещное право — это юридическая связь между субъектом и вещью, а по мнению других исследователей, помимо самой связи лица с вещью, представляющей сущность вещных прав, существуют отношения между управомоченным лицом и другими обязанными лицами. В. К. Райхер полагал, что нельзя игнорировать социальный характер правоотношения. Любое правоотношение складывается меж- ду людьми, и вследствие этого социальный характер права не может игнорироваться и в вещных правах¹.

Дореволюционные юристы рассматривали вещное право как с позиции отношения лица к вещи, так и в качестве отношений только между субъектами прав. Ю. С. Гамбаров подчеркивал, что вещное право является правом только при существовании отношений между лицами, поскольку юридические отношения между людьми и вещами немыслимы .

3

ется господству известного лица, отдается в его волю, принадлежит ему . Г. Ф. Шершеневич сущность вещных прав видел в установлении непосредственного господства лица над вещью, в силу которого лицо для осуществления своего

4

права не нуждается в посредничестве третьих лиц .

Советская юриспруденция критиковала существовавший ранее «буржуазный» подход к вещному праву, предусматривающий наличие юридической связи между субъектом права и вещью^{[13] [14] [15] [16] [17]}. Так, юридическая связь может существовать только в отношениях между субъектами по поводу вещей.

Среди современных исследователей нет единой точки зрения на то, что лежит в основе вещных прав — юридическая связь лица с вещью либо возможно ее существование только между людьми. Так, Г. Б. Леонова полагает, что вещные правоотношения следует рассматривать как с точки зрения существования связи между лицом и вещью, так и юридической связи между субъектами гражданских прав. Отношение лица к вещи не имеет характера правоотношения до определенного момента. Оно становится правоотношением в момент, когда субъекты вещного права вступают в отношения с другими лицами по поводу конкретной вещи¹. Иной точки зрения придерживается А. Б. Бабаев. Автор подчеркивает невозможность существования связи между лицом и вещью. В юридическом аспекте возможна только связь лиц, но не вещей^{[18] [19].}

А. А. Новосёлова полагает, что действительно сложно говорить о существовании правоотношения между лицом и вещью, однако это не исключает наличие связи между лицом и вещью в правоотношении^[20]. На наш взгляд, стоит согласиться с ее мнением о существовании юридической связи между лицом и вещью, которая выражается в осуществлении лицом своего господства над вещью.

По мнению Е. Бариновой без признания связи между собственником и вещью становится затруднительным определение принадлежности вещи конкретному лицу. При отсутствии такой связи установление принадлежности вещи возможно лишь путем установления фактического владения, вследствие чего защита права собственности будет возможна только посредством защиты владения^[21].

По мнению А. А. Иванова акцент в понимании категории вещных прав должен делаться на отношении лица к вещи. Оно является основой для разграничения вещных и обязательственных прав, для выделения признаков вещных прав, осуществления их классификации, а также определения способов защиты. Отношение управомоченного лица с третьими лицами проявляется в результате его участия в гражданском обороте^[22]. На наш взгляд, стоит согласиться с мнением А. А. Иванова о существовании юридической связи между лицом и вещью, которая придает некую статику, состояние присвоенности вещи конкретному лицу. Такая связь будет носить односторонний характер, а именно — распространения господства в отношении вещи. Однако при осуществлении лицом возможностей владения и пользования вещью отношения возникают между управомоченным и третьими лицами. Таким образом, для вещного права возможно существование отношений между лицом и вещью наряду с отношениями между субъектами гражданских прав и обязанностей.

На наш взгляд, сложно говорить о существовании каких-либо правоотношений вне социума. Существование защиты прав является целесообразным только в условиях взаимодействия между людьми. Осуществление, например, права собственности возможно путем самостоятельных действий управомоченного субъекта, однако распоряжение вещью чаще всего ставится в зависимость от встречных действий третьих лиц. Исходя из этого сделаем вывод, что право собственности может носить характер фактической связи между лицом и вещью, однако как таковое осуществление права собственности и его защита невозможны вне общественных отношений. Основное назначение права — это регулирование отношений между людьми, в нашем случае по поводу вещи.

В целях наиболее полной характеристики категории вещных прав считаем возможным рассмотреть каждый из признаков по отдельности. Однако необходимо заметить, что вопрос о признаках вещных прав является крайне дискуссионным. По отдельности признаки не отражают специфику вещных прав, их совокупность позволяет отличить вещное право от иных гражданских прав, прежде всего от обязательственных.

При анализе категории вещных прав необходимо определиться с тем, что оно собой представляет и какие возможности дает его обладателю. Считается, что лицо при осуществлении вещных прав господствует над вещью. При этом, каким образом будет выражаться господство, лицо решает самостоятельно. Так, оно может выражаться в возможности для лица иметь при себе вещь, решить каким образом использовать вещь, а также определить ее юридическую судьбу. Однако нужно отметить, что объем власти над вещью может быть неодинаков для всех вещных прав. Очевидно, что он будет различен для права собственности и оперативного управления. Вместе с тем власть над вещью должна иметь определенные ограничения, установленные законодательством, хотя при осуществлении вещных прав управомоченное лицо действует вне зависимости от третьих лиц.

Вещное право как субъективная возможность лица предполагает, что лицо собственными действиями осуществляет свое право над вещью. Таким образом, лицо действует независимо от третьих лиц и может отстранять от господства над своей вещью других лиц. В обязательственных правах мы рассчитываем на определенные действия обязанного лица, вследствие чего удовлетворение интересов управомоченного лица происходит за счет выполнения иным субъектом обязанностей в силу закона или договора. Вещные права, напротив, позволяют лицу самостоятельно удовлетворять свои интересы без привлечения третьих лиц. Исходя из вышеизложенного, можно сказать, что содержание вещного права представляет собой непосредственное господство лица над вещью.

Определившись с содержанием вещных прав, обратимся к их объекту, поскольку одним из признаков, отличающих вещные права от иных субъективных гражданских прав, является объект этих прав. Согласно классическому подходу в гражданском праве объектом вещных прав являются индивидуальноопределенные вещи¹. При этом гибель вещи влечет прекращение вещных прав на нее. Однако в литературе отмечается, что и вещи, обладающие родовыми признаками, могут рассматриваться в качестве объектов вещных прав^{[23] [24] [25]. Определенные признаки и свойства могут придавать объекту статус индивидуального, хотя и изначально являвшегося родовым.}

Таким образом, среди исследователей встречаются различные точки зрения на определение объекта вещных прав. Так, Н. А. Калинин подчеркивал, что объектом вещных прав должны быть физические вещи с индивидуальными признаками, ограниченные от прочих подобных в пространстве . К. П. Победоносцев при характеристике объекта вещных прав указывал, что вещь должна иметь внешнее, вне лица существующее бытие, объективное значение^[26]. По мнению

Е. А. Суханова к объектам вещных прав не могут относиться вещи, определенные родовыми признаками, поскольку распространение господства невозможно на абстрактно представляемое имущество. Автор также исключает из объектов вещных прав обязательственные права¹.

По мнению В. В. Груздева, изменение социально-экономических условий привело к возможности относить к объекту вещных прав не только индивидуально-определенные вещи. Так, в частности, исследуется возможность существования такой юридической конструкции, как право на право. Автор предлагает признать: во-первых, юридическую фикцию, предусматривающую существование нематериальных, бестелесных вещей в качестве объекта вещных прав; во-вторых, возможность законодательного установления конструкции «право на право», а вследствие чего и возможности существования в качестве объектов не только вещей. Так, по мнению автора, законодательное оформление конструкции «право на право» нашло свое отражение в Г ерманском гражданском уложении (далее — ГГУ). Параграф 90 ГГУ в качестве объектов вещных прав называет только телесные предметы, однако далее книга третья «Вещное право» регламентирует узуфрукт на права и залоговое право на право. Существование ограниченных вещных прав на право закреплено и в Швейцарском Гражданском кодексе, Австрийском Гражданском кодексе^{[27] [28] [29]}.

М. И. Брагинский также относил к объектам права собственности или иных вещных прав обязательственные права. В поддержку своей точки зрения он приводил ст. 132 ГК РФ, относящую предприятие, а точнее имущественный комплекс, включающий земельные участки, здания, сооружения, инвентарь, сырье, продукцию, работы и услуги, к объектам вещных прав, а также ст. 559 ГК РФ, подразумевающую в качестве объекта договора купли-продажи имущественный

3

комплекс .

По мнению Е. А. Суханова, имущественные права не могут рассматриваться в качестве объектов вещных прав. Автор отмечает условность самого понятия «имущественный комплекс». Так, имущество как совокупность объектов прав (единый комплекс) выступает в таком качестве для целей оборота в обязательственных отношениях либо в случаях универсального правопреемства. В ходе обычной производственной деятельности, использования собственником имущественного комплекса проявляются особенности правового режима входящих в его состав объектов¹.

А. Б. Бабаев полагает, что нецелесообразно рассматривать в качестве объекта вещных прав имущественный комплекс. По его мнению, предприятие, будучи объектом права, не может иметь права и нести обязанности. Автор подчеркивает, что фирменное наименование присуще только субъекту права, но никак не объекту^{[30] [31] [32]}.

На наш взгляд, также представляется сомнительной возможность существования прав и обязанностей у объекта права, каким является предприятие в соответствии со ст. 132 ГК РФ. Для осуществления прав и возникновения обязанностей необходимо наличие правосубъектности у субъекта права. В связи с изложенным представляется затруднительным существование каких-либо прав и обязанностей у объекта права, который не обладает правосубъектностью.

Ю. С. Гамбаров также критиковал теорию «право на право». Так, по его мнению, «то, что называют “правом на право”, есть всегда право на объект, который или передается целиком от одного субъекта к другому, или в котором устанавливается, рядом с пользованием одного, и пользование или соучастие другого субъекта». В качестве примера ученый приводит следующую юридическую конструкцию: при существовании залога сервитута в действительности имеют дело с

3

правом не на сервитут, а на его предмет .

Полагаем, что необходимо согласиться с мнением большинства ученых, полагающих, что в качестве объектов вещных прав могут выступать индивидуальноопределенные вещи, но не права. На наш взгляд, представляется затруднительным осуществление вещных правомочий по отношению к объектам нематериального мира. Вещное право прекращается с гибелью вещи, при этом права, будучи объектами нематериального мира, таким способом не могут прекратиться.

Возможность лица осуществлять собственные действия по отношению к объекту вещных прав предполагает их абсолютный характер. Абсолютные права накладывают на третьих лиц пассивную обязанность не препятствовать управомоченному лицу в осуществлении его прав. Л. В. Щенникова, выступая с критикой данного признака, подчеркивает, что такая конструкция абсолютного правоотношения есть плод искусственного теоретизирования. В ней нет смысловой нагрузки, как нет и не может быть реальной правовой связи собственника с любым и каждым, живущим в данный момент на земле¹. При этом, в общем отвергая существования некого абсолютного правоотношения, исследователь признает необходимость защиты вещного права от любых третьих лиц, нарушающих субъективное право. Связь между управомоченным и обязанным лицом возникает непосредственно в момент нарушения права, т. е. носит конкретный характер. Третьи лица обязаны воздерживаться от нарушений лишь ввиду наличия объективных норм права, запрещающих любое противоправное поведение, имеющее своей целью причинение вреда.

Схожего с мнением Л. В. Щениковой взгляда на этот вопрос придерживается А. О. Рыбалов. Он отмечает, что не существует абсолютных правоотношений, а существуют лишь требования норм объективного права, запрещающие посягать на имущество третьих лиц. Возможность собственника реализовать интерес обеспечивается запретом для третьих лиц нарушать субъективные права. Таким образом, запрет на вмешательство в субъективное право управомоченного лица имеет конституирующее значение. Право на беспрепятственное использование вещи появляется благодаря установлению таких запретов^{[33] [34].}

Однако, по мнению А. Б. Бабаева установление обязанности только законом свойственно скорее публичному праву, нежели частному. При этом автор подчеркивает, что при совершении гражданского правонарушения вред наносится имущественному положению конкретного лица и опосредованно затрагивается публичный порядок¹.

Признак абсолютности вещных прав подвергся наибольшей критике со стороны С. Н. Аскназия, Д. М. Генкина, С. Н. Братуся, В. К. Райхера. Д. М. Генкин полагал, что нельзя представить себе, что собственник смог вступить в правоотношения с незнакомыми ему лицами, которые не знали о его существовании и принадлежности ему определенной вещи. При этом исследователь подчеркивал, что обязанность третьих лиц воздерживаться от определенных действий лежит на них непосредственно в силу закона^{[35] [36] [37]}.

В. К. Райхер, анализируя вещные и обязательственные права, пришел к выводу, что обязательственные права так же, как и вещные, могут быть нарушены третьими лицами. Так, вещь, находящаяся во владении арендатора, хранителя, перевозчика, может быть повреждена или уничтожена третьим лицом. Однако, как отмечается в литературе, деликтный иск, который может быть заявлен в связи с причинением вреда, не относится к вещно-правовым способам защиты. Обязательственные правоотношения существуют только между лицами, которые в них участвуют. Третье лицо участником правоотношений не является и, соответственно, нарушить их не может. Оно может нарушить только право собственности

3

или владения лица, передавшего вещь по договору .

Вместе с тем приходится отмечать, что абсолютность присуща конструкции не только вещных прав, но и иных прав. Например, защита личных неимущественных благ, результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации также носит абсолютный характер.

По мнению Е. А. Суханова, юридическая сущность вещных прав проявляется именно в их абсолютном характере. Устанавливается связь управомоченного лица со всеми другими (третьими) лицами, а не с конкретным обязанным лицом (что характерно для обязательственных прав, являющихся в силу этого относительными по своей юридической природе)¹. При этом третьи лица не в состоянии нарушить обязательственные права, однако они могут нарушить вещное право собственника или иное право владения вещью^{[38] [39].}

На наш взгляд, действительно могут возникнуть определенные трудности в представлении о существовании некой абстрактной связи между управомоченным лицом и всеми обязанными третьими лицами. Нормы права, запрещающие вмешательство в сферу господства управомоченного лица, на наш взгляд, не являются препятствием для существования абсолютных правоотношений, однако по характеру регулирования действительно больше тяготеют к нормам публичного права. Абстрактный запрет на вмешательство в чужое право лица носит межотраслевой характер и выступает в качестве гаранта соблюдения прав и законных интересов личности и гражданина. Так, ч. 2 ст. 8 Конституции РФ устанавливает, что в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности, в соответствии с ч. 1 ст. 35 основного закона право частной собственности охраняется законом. Согласно постановлению Конституционного Суда Российской Федерации от 13 декабря 2001 г. № 16-П в соответствии со ст. 35 Конституции РФ гарантируется защита не только права собственности, но и таких имущественных прав, как право постоянного (бессрочного) пользования или пожизненно наследуемого владения земельным участком^[40]. Действующее законодательство предусматривает защиту вещных прав не только гражданско-правовыми, но и уголовно-правовыми, административно-правовыми способами. Семейное законодательство определяет порядок раздела имущества супругов при расторжении брака, защиту имущественных прав получателей алиментов, что также способствует защите права собственности от неправомерных действий. Таким образом, в отраслях российского права закреплен общий запрет на нарушение вещных прав управомоченного лица.

Вещное право подлежит абсолютной защите посредством вещно-правовых исков. Однако в литературе обращается внимание на возможность пользоваться вещно-правовой защитой не только лицу, обладающему вещным правом, но и лицу, владеющему вещью в силу договора. Оно может выступать в защиту своего титульного владения не только в отношении любых третьих лиц, но и в отношении собственника. Статья 305 ГК РФ, предусматривающая возможность воспользоваться вещно-правовыми исками, не будучи субъектом вещного права, породила спор относительно принадлежности права аренды, залога к вещным правам.

Однако не все авторы придерживаются мнения, что вещно-правовая защита это признак вещного права. Так, по мнению О. А. Хатунцева произошла замена признаков вещных прав на последствия признания права в качестве вещного. Необходимо квалифицировать право следования и вещно-правовую защиту как последствия признания права вещным, а не как признак. Однако, на наш взгляд, характеристика вещных прав без учета права следования и вещно-правовых исков будет неполной. Право следования и защита посредством вещно-правовых исков являются выражением вещного права вовне, а не раскрывают его содержание. Наличие права следования и вещно-правовых исков для защиты некоторых обязательственных прав также не говорит о том, что они не могут называться в качестве признаков вещных прав. Так, наличие этих признаков может связываться с элементом владения в отдельных видах обязательственных прав либо с защитой права лица, передавшего вещь во временное владение, и носит исключительный характер в строго обозначенных законом случаях.

По мнению В. А. Белова, абсолютная защита вещных прав посредством вещно-правовых исков не является самостоятельным признаком этих прав, а является следствием абсолютной природы вещных прав. Признавая, что право абсолютно, необходимо признать и тот факт, что оно защищается против всех и каждого посредством абсолютных (вещно-правовых) исков. Таким образом, абсолютная защита посредством вещно-правовых исков является внешней характеристикой вещных прав, производной от свойства абсолютности самих прав¹.

В литературе отмечается, что и право следования за вещью не может выступать в качестве единого для всех признака вещных прав. Очевидно его первоочередное значение как средства обеспечительного характера для ограниченных вещных прав. Однако право следования не применяется к праву собственности ввиду невозможности перехода права собственности к другому лицу с одновременным сохранением этого же права у предшественника^{[41] [42]. В литературе в качестве примера, когда право следования не работает, приводится ситуация отчуждения собственником имущества, закрепленного на праве хозяйственного ведения или оперативного управления, третьему лицу, непубличному субъекту.}

Не всегда свойство следования выделяется в качестве самостоятельного признака вещных прав. И. А. Емелькина, анализируя признаки вещных прав, обращает внимание на тот факт, что свойство следования является элементом абсолютного характера вещных прав ввиду того, что абсолютное право защищается против третьих лиц вне зависимости от смены собственника^[43].

В качестве признаков вещных прав обозначается и право преимущества. Так, при одновременном существовании в отношении одной вещи вещного и обязательственного права первое будет иметь преимущество. Однако в качестве примера, когда право преимущества не работает, приводится случай с очередностью удовлетворения требований кредиторов при ликвидации юридического лица. В соответствии с абз. 3 п. 2 ст. 64 ГК РФ требования кредиторов по обязательствам, обеспеченным залогом имущества ликвидируемого юридического лица, удовлетворяются преимущественно перед другими кредиторами, за исключением кредиторов первой и второй очереди, в случае если их требования возникли до заключения соответствующего договора залога.

Таким образом, залоговые кредиторы относятся к третьей очереди, в связи с чем возникает вопрос о существовании права преимущества ввиду того, что требования первой и второй очереди не относятся к вещным, однако подлежат удовлетворению раньше.

На наш взгляд, удовлетворение требований кредиторов первой и второй очереди преимущественно перед залоговым правом носит характер защиты «слабой» стороны и является исключением из правил.

В доктрине отмечается и такой признак вещных прав, как порядок установления вещных прав или их закрытый перечень. При этом мнения исследователей по поводу характера перечня вещных прав по ГК РФ расходятся. Так, одни авторы считают, что перечень вещных прав носит закрытый характер и определяется только законом, другие — что вещное право может устанавливаться договором и не всегда может быть предусмотрено законом.

В. И. Синайский полагал, что способы и основания возникновения вещных прав, их виды и содержание определяются законом, никаким иным способом возникновение вещных прав невозможно¹.

По мнению З. А. Ахметьяновой, определение в законе исчерпывающего перечня вещных прав является некорректным. ГК РФ не может устанавливать порядок осуществления прав участников гражданского оборота. Она также отмечает, что установление исчерпывающего перечня вещных прав не может являться признаком вещных прав. Так, если субъективному праву присущи признаки вещных прав, то нет смысла в указании этого права в законе в качестве вещного^{[44] [45].}

О. А. Хатунцев поддерживает точку зрения З. А. Ахметьяновой о нецелесообразности закрепления перечня видов вещных прав. По его мнению, квалификация субъективного права в качестве вещного не имеет существенного значения и не способствует раскрытию понятия вещного права, а также не влияет на сущ- ность права, если оно обладает свойствами вещного права¹. О. А. Хатунцев полагает, что договор также может быть основанием возникновения вещных прав и определяет содержание этих прав. Так, автор отмечает, что сервитут возникает в силу договора, который определяет объем принадлежащих обладателю сервитута правомочий^{[46] [47].}

На наш взгляд, простое перечисление признаков вещных прав в законе без законодательного закрепления перечня вещных прав порождает значительные трудности. Третьи лица не будут знать о существовании абсолютного права, и, соответственно, невозможно возложить ответственность на лицо за нарушения абстрактных (не установленных законом) вещных прав. Отсутствие закрытого перечня вещных прав повлечет большое количество судебных споров относительно признания тех или иных прав вещными. Так, например, в п. 60 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22 указывается на то, что после передачи владения недвижимым имуществом покупателю, но до государственной регистрации права собственности покупатель является законным владельцем этого имущества и имеет право на защиту владения в соответствии со ст. 305 ГК РФ. Наличие вещно-правовой защиты является признаком вещных прав, в связи с чем возникает вопрос о правовой природе прав покупателя, владеющего вещью, но еще не зарегистрировавшего право собственности на вещь. Таким образом, судебным решением фактически признается существование иных вещных прав помимо предусмотренных законом.

Важно отметить, что закон должен не только предусматривать сами виды вещных прав, но и исчерпывающим образом определять содержание отдельно взятого вещного права. Можно подумать, что в данном случае законодатель отходит от частноправовых принципов в гражданском праве, исчерпывающе устанавливая перечень вещных прав и модель поведения субъектов вещного права. На наш взгляд, это не совсем так. Участники гражданских правоотношений самостоятельны в своем выборе того или иного права, исходя из закона. Тем более, обратившись к истории вещных прав, можно увидеть, что вещные права, известные еще римского праву, находят свое отражение и в современном гражданском обороте. Таким образом, вещные права носят стабильный, мало подвергающийся изменениям характер, вследствие чего внедрение иных вещных прав, предусмотренных сторонами по договору, кажется невозможным. Исходя из вышеизложенного, полагаем, что в ГК РФ должен быть закреплен закрытый перечень вещных прав. Более того, некоторые исследователи рассматривают установление исчерпывающего перечня вещных прав и их содержания законом в качестве признака (черты) вещного права^[48]. В Концепции развития гражданского законодательства установление исчерпывающего перечня вещных прав и их содержания законом также рассматривается в качестве признака (свойства) вещного права.

Вместе с тем, на наш взгляд, необходимость законодательного закрепления исчерпывающего перечня вещных прав не раскрывает содержания (сущности) вещных прав и не может рассматриваться в качестве свойства субъективного вещного права. Этот признак, характеризующий идеальную систему вещных прав при ее построении, оказывается эффективным приемом юридической техники, основным назначением которого является приведение в законе исчерпывающего перечня оснований возникновения субъективного права.

Обязанность не препятствовать субъекту права в осуществлении его вещных прав возложена на всех третьих лиц в силу закона, а значит, необходимо информирование этих лиц о существовании таких прав. В связи с чем вещные права на недвижимое имущество подлежат государственной регистрации. Учитывая также, что ограниченные вещные права всегда обременяют вещь, существует необходимость уведомлять третьих лиц о наличии ограниченных вещных прав. Государственная регистрация ограниченных вещных прав на недвижимое имущество способствует доведению информации до третьих лиц.

Однако, по мнению некоторых исследователей, государственная регистрация является следствием признания вещного характера права и не является при- знаком, квалифицирующим право в качестве вещного¹. На наш взгляд, стоит согласиться с этим мнением, вследствие того что абсолютный характер вещных прав и необходимость информирования других лиц о существовании таких прав влечет за собой их государственную регистрацию. Как результат, государственная регистрация вещных прав не может рассматриваться в качестве самостоятельного признака вещных прав.

Часть исследователей указывают на бессрочный характер вещных прав. Наиболее очевидно этот признак проявляется в праве собственности. Так, характеризуя собственность, Д. В. Дождев пишет: «Собственность не принимает идею конечного срока: временная собственность невозможна»^{[49] [50]. Вещное право определяет статику имущественных отношений, принадлежность вещей определенному лицу и, как следствие, не может носить срочный характер. При этом обязательственное право, регулирующее динамику имущественных отношений, наоборот, носит срочный характер, его возникновение изначально предполагает неизбежное окончание. Однако российское законодательство прямо устанавливает срочный характер сервитута, права пользования жилым помещением по завещательному отказу. Право залога, если его признавать вещным, также носит срочный характер.}

В литературе отмечается, что в настоящее время отсутствуют критерии, позволяющие однозначно отделить вещные права от обязательственных. Признаки, традиционно относящиеся к вещным правам, могут быть присущи и обязательственным правам (например, право следования, защита вещно-правовыми исками свойственны праву аренды), что приводит к вопросу о целесообразности существования категории вещных прав.

Вместе с тем существует точка зрения, согласно которой могут существовать и так называемые «смешанные» правоотношения, представляющие собой комбинацию вещных и обязательственных прав.

Бабаев А.Б., исследуя вопросы существования вещно-правовых признаков в обязательственных правах, приходит к выводу, что невозможно существование противоречивых конструкций, таких как «вещно-обязательственные», смешанные правоотношения. Так, по его мнению, сложно представить возможность соединения двух диаметрально противоположных начал — вещного и обязательственного права¹. Не признает существование «смешанных прав» и Н. В. Бадаева, полагая, что распространение права следования и вещно-правовой защиты на обязательственные правоотношения является юридико-техническим приемом. Таким образом, законодатель стремится предоставить дополнительные возможности управомоченному лицу в целях защиты его права^{[51] [52].}

Напротив, К. А. Новиков полагает, что все права, названные в ст. 216 ГК РФ как вещные, представляют собой сочетание абсолютных и относительноправовых элементов^[53]. При этом ограниченные вещные права являются относительными только в момент их возникновения. В последующем между управом- ченным и третьими лицами, а также собственником вещи возникают абсолютные отношения. По мнению Д. А. Малиновского, вещное право по своей сути — это абсолютное субъективное право конкретного лица, влекущее существование правовой связи между управомоченным и неопределенным кругом лиц. Однако вследствие нарушения субъективного вещного права возникает иное по своей природе право, оно является обязательственным^[54]. Таким образом, первоначально существует только субъективное вещное право, и лишь его нарушение становится юридическим фактом, приводящим к возникновению обязательственного правоотношения, исходя из чего напрашивается вывод о невозможности существования смешанных правоотношений.

М. А. Дмитриев, анализируя право аренды, полагает, что возможно существование параллельных прав: обязательственных — между арендодателем и арендатором; вещных — между арендатором и третьими лицами^[55].

Е. Баринова в своих рассуждениях приходит к выводу, что смешение вещных и обязательственных прав возможно только на уровне правоотношений. При этом подчеркивается, что в отношениях собственности такого смешения никогда не наблюдается, оно возможно для ограниченных вещных прав. Ограниченные вещные права содержат как абсолютное правоотношение — между управомоченным и третьими лицами, так и относительное — между собственником и управомоченным лицом. Таким образом, ограниченные вещные права порождают как абсолютные, так и относительные правоотношения¹.

Проводя различие между обязательственными и вещными правами, необходимо отметить следующее. Так, анализируя вещные права и обязательственные по кругу обязанных субъектов, можно заметить, что установление должника в обязательстве осуществляется исходя из договора или закона, т. е. относительно известного круга лиц. В вещном праве такой однозначной связи не наблюдается, лицо становится таковым только в момент нарушения субъективного права другого лица. Анализ содержания вещных прав позволяет сделать вывод, что в обязательстве на должнике чаще всего лежит обязанность совершить какое-либо действие в пользу кредитора, а реже соответственно — отрицательная обязанность не совершать какие-либо действия. В вещных правах, напротив, мы наблюдаем лежащую в силу закона обязанность не совершать какие-либо действия в отношение вещи субъекта права. А. В. Германов для разграничения вещных прав и обязательственных обращает внимание на содержание вещного права. Так, различие вещных и обязательственных прав он видит в том, что в вещных правоотношениях конкретизируется субъект права и вещь, служащая объектом права, в то время как в обязательстве конкретизируется, прежде всего, субъект обязательства и его действие, а потом уже предмет или объект его действий^{[56] [57].}

В. А. Белов указывает на то, что правомочие владения является «индикатором принадлежности» абсолютного права к категории вещных прав. Таким образом, исследователем делается вывод, что если в составе абсолютного субъектив- ного права на вещь присутствует правомочие владения, то это право — вещное. Однако, как отмечает и сам автор, правомочие владения может входить в состав не только вещных прав, но и обязательственных. Так, в частности, в праве аренды, в доверительном управлении содержится правомочие владения. Исследователь обращает внимание на то, что в обязательственных правах существует фактическое владение, основанное на законе. Однако управомоченное лицо (подрядчик, поверенный, агент, комиссионер) владеет для другого¹, тогда как обладатель вещного права владеет для себя. Что касается большинства вещных прав, правомочие владения действительно всегда присутствует в их содержании, однако наряду с иными вещными правомочиями в том или ином сочетании. В связи с чем, полагаем, должны приниматься во внимание и иные вещные правомочия. Таким образом, наличие владения в составе абсолютного субъективного права не может применяться в качестве единственного критерия, позволяющего разграничивать вещные и не вещные права.

В литературе встречается мнение о том, что существуют принципы вещного права, а не только его признаки . По мнению И. А. Емелькиной, на принципах вещных прав строится правовой режим ограниченных вещных прав. Автор отмечает, что законодатель зарубежных стран пошел по пути формирования правового регулирования принципов вещного права, а не его свойств .

Так, в германском вещном праве существуют следующие принципы: специальности, абсолютности, старшинства, абстрактности, публичности и типизации прав^{[58] [59] [60] [61]. Принцип специальности предусматривает, что объектом вещного права является индивидуально-определенная вещь, от существования которой засвистит само вещное право. Принцип абстрактности подразумевает, что обязательственные и распорядительные сделки существуют независимо друг от друга. То есть основной договор может быть признан недействительным, однако переход вещных прав признан действительным и состоявшимся. Таким образом, обеспечивается стабильность гражданских прав. Однако для вещного права России этот принцип не применяется, ввиду того что гражданскому законодательству РФ вещный договор неизвестен. Принцип типизации прав предусматривает наличие в законе строго определенных видов, а также содержания вещных прав. Принцип публичности предполагает государственную регистрацию вещных прав путем ведения государственного реестра, поземельной книги и т. д. Обращаясь к опыту законодательства стран континентальной Европы в области правового регулирования вещных прав, можно взять за основу построения вещного права России принципы публичности, типизации, старшинства, закрепив их на законодательном уровне. Вместе с тем принцип специальности вещных прав скорее указывает на то, что является объектом вещных прав, а не устанавливает основные начала правового регулирования вещных прав. Названные принципы уже предусмотрены в ГК РФ. Так, например, принцип старшинства закреплен в ст. 342 ГК РФ, которая устанавливает, что требования последующего залогодержателя удовлетворяются из стоимости заложенного имущества после требований предшествующих залогодержателей (старшинство залогов). Статья 81 ГК РФ предусматривает обязательную государственную регистрацию прав, закрепляющих принадлежность объекта гражданских прав определенному лицу. Таким образом, ввиду отсутствия общей части, посвященной вещным правам, принципы рассредоточены по ГК РФ и не представляют собой единую основу для построения правового режима вещных прав.}

Реформирование гражданского законодательства в области вещных прав, в частности принятие Концепции развития гражданского законодательства, разработка Проекта ФЗ № 47538-6, предусматривало введение общих норм, касающихся понятия вещного права и его признаков. Так, согласно проекту ФЗ № 47538-6 под вещным правом понимается непосредственное господство лица над вещью, дающее основание осуществлять вместе или по отдельности правомочия владения, пользования и распоряжения в пределах, установленных законом. В качестве признаков, характеризующих вещное право, названы: свойство следования, бессрочность, абсолютность, закрытый перечень вещных прав, а также определение их содержания законом. В проекте ФЗ также предусматривается обязательная государственная регистрация вещных прав на недвижимое имущество, с которой связывается момент их возникновения. Отдельно оговаривается, что стороны по договору об установлении вещного права вправе самостоятельно предусмотреть дополнительные условия, на которых возникает вещное право.

Вместе с тем далеко не все исследователи согласны с законодателем о включении тех или иных признаков в качестве характеризующих вещные права. Так, З. А. Ахметьянова полагает, что ипотека или иное залоговое право возникает не в силу закона, а вследствие заключенного сторонами соглашения. Опять же обращается внимание не невозможность определения законом исчерпывающего перечня субъективных прав. Установление порядка осуществления вещных прав также нецелесообразно, ввиду того что это ограничивает действия субъектов вещных прав^[62].

Мы солидарны с мнением исследователей в том, что спорной представляется позиция разработчиков проекта № 47538-6 о включении тех или иных признаков в понятие вещного права.

Так, по общему правилу установлена бессрочность вещных прав, однако Кодексом может быть установлено иное (в частности, сервитут, право залога, право застройки имеют срочный характер). Возможность определения условий договора об установлении вещных прав сторонами и, как следствие, возникновение вещных прав, условия которых зависят от воли сторон, является нехарактерным для вещных прав. Вещные правомочия владения, пользования и распоряжения могут входить в состав не только вещных прав, но и обязательственных. В связи с чем указание на возможность осуществления вещных прав посредством вещных правомочий не раскрывает сущности исследуемых прав.

Исходя из вышеизложенного, полагаем, что вещное право может быть определено как абсолютное субъективное гражданское право, предоставляющие возможность осуществления непосредственного господства над индивидуальноопределенной вещью и отстранение от такового господства других лиц. Отсюда следует, что признаками, раскрывающими сущность вещных прав, являются абсолютный характер вещных прав, а также указание на их суть (непосредственное господство лица над вещью). Абсолютная защита вещных прав посредством вещно-правовых исков является следствием признания права абсолютным и не является самостоятельным признаком. Вопреки Концепции развития гражданского законодательства и мнениям отдельных ученых о признаках вещных прав полагаем, что установление в законе исчерпывающего перечня вещных прав и их содержания не может рассматриваться в качестве свойства субъективного вещного права и не дает представления о его сущности. Указанный признак может быть рассмотрен в качестве приема юридической техники и служит основой для определения правового режима вещных прав.