§ 1. Зарубежный и российский опыт правового регулирования уступки доли в уставном капитале
Уступка доли участия встречается уже на самых ранних стадиях развития коммерческих объединений. По словам П.А. Писемского, право отчуждать свои доли {partes, pars} имели члены римских публиканорий (I в.
до н.э.)1. С.А. Муромцев также отмечал, что pars «ходили на рынке, подобно нашим акциям, повышаясь и понижаясь в курсе»[184] [185] [186]. И.Т. Тарасов, однако, возражал, что институт отчуждения долей участия появился позднее, в XII веке, и связан с германскими Gewerkschaften . В.В. Долинская указывает, что в XII веке наблюдалось настолько сильное развитие торговли куксами (доли в Gewerkschaften - Р.Ф.), что это привело к появлению особых посредников, распространению спекуляции и вмешательству государства[187]. При этом отчуждение куксов производилось по правилам отчуждения недвижимого имущества.Свободный оборот долей участия (паев) в XII веке наблюдался также на юге Франции и связан с развитием мукомольных объединений.
Дальнейшее развитие уступки прав участия связано с упоминавшимися loca в итальянских объединениях таопае (товарищества с торговыми целями). При этом loca отчуждались по распоряжению собственника путем внесения в книги маонов соответствующей записи[188].
Генуэзский банк (XV век) менял своих владельцев путем продажи долей участия (loca). При этом loca были свободно отчуждаемы[189].
Эволюция юридической и торговой мысли привела к дальнейшему упрощению передачи прав участия. В начале XVII столетия в Европе
произошло бурное развитие оборота акций таких компаний, как английская и голландская Ост-Индская компании, Компании для британской торговли в Южных морях.
С появлением товариществ с ограниченной ответственностью (Германия, 1892 год) вопрос о возможности передачи долей участия в этих товариществах также решался положительно.
В соответствии с параграфом 15 Закона Германии 1892 г. доля участия могла быть свободно отчуждена третьему лицу.Признание права на отчуждение доли в обществах с ограниченной ответственностью было логическим развитием представления об этих обществах как о промежуточной форме между полным товариществом и акционерным обществом, для которых характерно право участника отчуждать свою долю (в меньшей степени для товариществ, в большей - для акционерных компаний).
А.И. Каминка связывал необходимость признания отчуждаемости долей с тем, что товарищества с ограниченной ответственностью были капиталистическими организациями и их уставный капитал не мог быть произвольно уменьшен1.
По общему правилу германский закон не требовал согласия остальных участников на отчуждение доли, что свидетельствует о большом влиянии акционерного законодательства (где акции отчуждаются свободно). В связи с этим С.Н. Ландкоф отмечал, что германский подход, допускающий абсолютно свободное отчуждение долей, может привести к таким результатам, которых не делал и сам законодатель[190] [191]. Необходимость в получении данного согласия, тем не менее, могла быть прописана в учредительных документах товарищества (диспозитивный характер регулирования). Устав германского общества может также предусматривать случаи, когда в отношении уступки доли действует преимущественное право участников на приобретение доли. В наши дни, однако, германские юристы отмечают, что доли в обществах с ограниченной ответственностью могут быть переданы лишь с согласия общества либо остальных участников1. Австрийский закон занял более жесткую позицию - на отчуждение доли требовалось получить согласие товарищества. При этом закон предписывал, что в случае отказа в даче согласия на отчуждение доли участник мог обратиться в суд с требованием разрешить ему продать свою долю. По решению суда и при отсутствии серьезных к тому оснований доля могла быть отчуждена иным лицам. Французское законодательство также допускало отчуждение доли (пая) третьим лицам только с согласия остальных участников, представляющих не менее % паев[192] [193]. Наиболее реакционным оказалось швейцарское законодательство начала XX века, которое полностью запрещало свободное отчуждение долей третьим лицам и не допускало вмешательство суда в область частных дел товарищества[194]. Впрочем, швейцарское право отличалось таким ограничительным подходом не только в отношении оборота долей в обществах с ограниченной ответственностью. Так, устав акционерной компании по швейцарскому законодательству может предусматривать уступку акций только с согласия компании. Как отмечают швейцарские ученые, ранее передача именных акций вообще могла быть запрещена без объяснения причин, что диктовалось стремлением эффективной защиты от поглощений[195]. Полагаем, что в случае наличия такого запрета различие между природой уступки долей и акций стирается, поскольку одна из главных причин появления обществ с ограниченной ответственностью — не допустить в бизнес нежелательных участников. Кроме прямого запрета, требования о согласии и действия преимущественного права на уступку доли, спекуляция долями устранялась посредством запрета документирования долей в виде акций. В тексте австрийского и германского законов содержалось прямое указание на то, что право участия не может быть закреплено в форме документа, а также на то, что права участия не могут передаваться путем индоссамента1. Принадлежность пая устанавливалась исключительно по записям в книгах товарищества. Уступка доли должна была также совершаться в письменной форме либо быть нотариально удостоверена. Эта мера также существенно отличала отчуждение долей от акций, где всякий держатель акции считался акционером. В.В. Розенберг связывал сложность отчуждения доли (пая) также с тем, что паи (доли участия) были неравны между собой[196] [197] [198]. Американское законодательство о компаниях с ограниченной ответственностью допускало передачу долей третьим лицам с самого начала развития компаний данной формы (1977 г.). В соответствии с пар. 18-702 Закона штата Делавэр участник компании вправе уступить свою долю в целом либо ее часть. При этом значительная часть правил об уступке доли в компаниях с ограниченной ответственностью была заимствована из 3 законодательства о партнерствах . По американскому праву доля участника {members ’ interest) состоит из двух элементов: (1) имущественного права (на участие в распределении прибылей), и (2) неимущественных прав (на участие в управлении компанией и на осуществление контроля). При этом только имущественное право, именуемое distributional interest (уступаемая доля), подлежит свободному отчуждению. Что касается остальных прав, входящих в состав доли (право на участие в управлении компании, право на информацию), то данные права не передаются. Вследствие этого, уступка доли сама по себе не наделяет приобретателя доли правом на участие в управлении компанией {assignee shall have по right to participate in the management) и не влечет приобретение лицом статуса участника общества {does not entitle the assignee to become a member)1. Однако уступка доли прекращает статус участника, отчуждающего долю (параграф 18-702 (Ь) Закона). Возникновение у приобретателя доли статуса участника обусловлено иными фактами. Статья 503 Модельного закона подчеркивает, что права на управление компанией и права на получение информации и доступа к документам возникают у приобретателя доли только путем принятия в компанию в качестве участника {only by admitting as a member), которое осуществляется остальными участниками компании[199] [200]. Законодательство штата Монтана содержит аналогичные положения. Участником компании является только то лицо, которое было принято в число участников компании в установленном порядке[201]. Приобретение имущественной доли само по себе не влечет возникновение статуса участника компании. Данное различие в статусах отчетливо прослеживается в законодательстве о партнерствах, которое разграничивает понятия приобретатель доли {transferee) и партнер {partner). Передаче подлежит только economic interest — имущественная доля в партнерстве, которая включает в себя право на участие в распределении прибыли[202]. Остальная часть доли {partnership interest) (право на управление и на информацию) передаваться не может. Соответственно, приобретатель доли автоматически не становится партнером, поскольку для приобретения статуса партнера необходимо согласие всех партнеров. Кстати, аналогичное регулирование можно встретить в нашем дореволюционном законодательстве. Как отмечал А. Квачевский, товарищ, не имея права присоединять третье лицо к товариществу, имеет несомненное право свободно располагать и передавать третьему лицу свою имущественную долю в товариществе, свой пай, свою прибыль[203]. Однако отчуждение товарищем своей имущественной доли не влекло прекращения статуса товарища, тогда как американское право устанавливает, что при отчуждении участником компании имущественной доли статус участника прекращается. Таким образом, американское законодательство четко различает два статуса у лица, приобретающего долю: статус приобретателя доли {assignee) и статус участника общества {member). Помимо права на участие в распределении прибыли, приобретение доли предоставляет лицу возможность быть участником общества. Однако данная возможность, строго говоря, не является субъективным правом, поскольку участники общества не обязаны принимать приобретателя доли в состав компании — это их право. Соответственно приобретение имущественной доли — один из юридических фактов, влекущих принятие лица в компанию. Как было указано нами в главе 1 работы, правомочие на участие в управлении делами общества является центральным правомочием, входящим в состав доли в уставном капитале. По существу, американское законодательство устанавливает переход доли с согласия участников компании. Право Великобритании также признает возможность передачи доли {interest is transferable)1. При этом прослеживается регулирование, аналогичное американскому. Так, Закон Великобритании 1890 г. «О партнерствах» говорит о том, что сам факт уступки доли не наделяет приобретателя доли правом вмешиваться в управление делами партнерства (ст. 31 Закона)[204] [205]. Приобретенная доля, говорит далее закон, уполномочивает лишь на получение части прибыли, на которую имел право уступивший долю партнер. С. Джадж отмечает, что уступка доли не влечет передачу права на участие в управлении компанией, а также права на ознакомление с документацией компании. Уступка доли дает приобретателю лишь право на участие в распределении прибыли[206]. При этом право на дивиденд может быть передано только в том случае, если директора компании решают его выплатить[207]. Такое регулирование позволяет Г.В. Полковникову разделять понятия «пайщик компании» и «член компании». Автор подчеркивает, что при уступке права на пай лицо, получающее фондовые бумаги, становится лишь пайщиком компании. Ее членом он станет только после того, как его имя будет включено в журнал членов компании[208]. Для возникновения данного права необходимо приобрести статус участника компании, что требует одобрения остальных участников. Таким образом, несмотря на то, что уступка долей допускалась иностранными законодательствами, такая уступка была существенно ограничена различными препятствиями: согласием участников общества, запретом на уступку доли, преимущественным правом на приобретение доли. В дореволюционной России в силу отсутствия формы общества с ограниченной ответственностью в законодательстве прямое регулирование продажи доли в данной организационно-правовой форме не встречается. Вместе с тем свидетельства о продаже участия в общем предприятии находим уже в XIII веке. Так, по словам Н.Н. Дебольского, члены товариществ на паях, действовавших в северо-западных русских городах, могли продать свое право другим членам товарищества. При этом в этих товариществах выходящий пайщик соглашался не продавать «свое право никому, кроме других членов товарищества»1. Допустимость уступки прав участия в простых товариществах в XIX веке была закреплена в проекте Гражданского Уложения. По смыслу ст. 692 проекта принадлежащие товариществу права по товарищескому договору могут быть уступаемы другому лицу, однако лишь с согласия всех остальных товарищей. Без согласия товарищей, как было сказано выше, могло быть уступлено право на получение прибыли, причитающейся на долю товарища[209] [210] [211]. Возможность уступки участия в простых товариществах, безусловно, повлияла на признание данного права в товариществах по участкам и товариществах на паях (предшественники обществ с ограниченной ответственностью). Начало полноценного оборота правами участия в юридических лицах связано с появлением в России акционерных компаний, прежде всего «Российской в Константинополе торгующей компании». Права акционеров этой компании, удостоверенные «билетом», подлежали свободному з отчуждению . Вместе с тем передача участия акционеров была неразрывно связана с документом — акцией. Это обстоятельство не позволяет нам говорить о безоговорочном признании в XVIII веке доли как «голого» субъективного права в качестве объекта гражданского оборота. Данное право как бы замещалось документом - ценной бумагой. При этом, однако, юристы единогласно признавали положение о том, что акция как право (курсив наш. -Р.Ф.) может быть передана одним лицом другому'. Передача «голого» права участия была прямо урегулирована в нашем законодательстве в XIX веке (манифест 1807 года) применительно к паям торговых товариществ. Возможность отчуждения пая допускалась в силу того, что пай признавался движимым имуществом, несмотря на его нематериальную природу. А в силу прямого указания ст. 514 т. X ч. 1 Свода Законов лицо вправе отчуждать имущество в пределах, законом дозволенных, посредством всякого рода договоров[212] [213]. В полных товариществах уступка участия допускалась (при наличии согласия всех товарищей), однако, в силу лично-доверительных отношений полных товарищей передача доли полным товарищем мыслилась исключительной мерой, которая вела к разрушению самого товарищества[214]. Свободное отчуждение пая было характерно для коммандитных товариществ. Уступка пая в коммандитном товариществе чем-то похожа на уступку доли в американских компаниях - в обоих случаях происходит передача лишь имущественной доли (право на получение дивидендов), но не права на участие в управлении делами компании. В товариществах на паях отчуждение пая допускалось только среди учредителей товарищества[215]. В товариществах же с переменным капиталом передача участия одним лицом другому вообще не допускалась. Передача права участия была характерна также для производственных кооперативов и трудовых артелей. Согласно законопроекту Министерства финансов Российской Империи о производственных кооперативах (конец XIX века) каждый член кооперативного товарищества имел право передать свои права и обязанности по товариществу другому лицу (параграф 23 законопроекта)1. Согласно ст. 995 Проекта Гражданского Уложения право участия в трудовой артели может быть уступлено лицу, которое будет принято в артель[216] [217]. Таким образом, право участия, разновидностью которого является доля в уставном капитале, являлось объектом гражданского оборота задолго до появления формы общества (товарищества) с ограниченной ответственностью. В советский период, несмотря на законодательное закрепление формы общества с ограниченной ответственностью (ГК РСФСР 1922 г.), институт уступки прав участия в обществах с ограниченной ответственностью не сразу получил прямое регулирование. Как уже отмечалось, регулирование новой формы юридического лица в то время было весьма скудным. Однако указание на возможность отчуждения долей можно было найти в примерных уставах товариществ с ограниченной ответственностью, разработанных государственными органами. Так, в примерном уставе, приведенном в книге В.А. Краснокутского, допускался переход доли, при этом на такой переход необходимо было получить согласие правления общества[218]. Кроме того, передача доли участия допускалась в полных и коммандитных товариществах, что было логичной рецепцией воззрений дореволюционной доктрины на возможность отчуждения долей в таких товариществах. В течение 70 лет после принятия ГК РСФСР 1922 г. какого-либо положительного регулирования уступки долей не наблюдалось, что объясняется отсутствием участия частных коммерческих объединений в хозяйственной жизни советского государства. Развитие оборота долей участия возрождается в начале 1990-х г.г. Довольно детально урегулировало уступку доли Постановление № 590 (п. 67 Постановления). Уступка доли допускалась с согласия всех участников общества. При этом согласие требовалось независимо от того, в чью пользу осуществлялась уступка - участников общества или третьих лиц. Постановление № 590 также предусмотрело преимущественное право участников на приобретение доли (п. 67 Постановления № 590). Следовательно, действовало сразу два ограничения на уступку доли - согласие участников и преимущественное право. При этом участники общества могли договориться лишь о порядке осуществления преимущественного права (пропорционально долям либо в ином порядке), но не о его отмене. Передаче вклада участника были посвящены и нормы Закона о предприятиях 1991 г. (ст. 11 Закона). Действующее отечественное законодательство закрепляет право каждого участника общества продать или иным образом уступить свою долю в уставном капитале другим участникам общества или, если иное не предусмотрено уставом общества, третьим лицам (ст. 93 ГК РФ, ст. 21 Закона об,ООО). Доля может быть уступлена в пользу участников общества, а также в пользу третьих лиц. Доля может перейти также от участника в пользу общества (ст. 23 Закона об ООО). Кроме того, закон предусматривает случаи уступки обществом принадлежащих ему долей в пользу участников общества либо третьих лиц (ст. 24 Закона об ООО). В отличие от ранее действовавшего законодательства, уступка доли по общему правилу допускается без согласия участников, в том числе уступка третьим лицам. Это правило, однако, может быть изменено уставом общества. При этом в случае продажи доли третьим лицам действует преимущественное право остальных участников общества на приобретение доли[219]. Действие указанных ограничений позволяет сделать вывод о том, что оборот долей в уставном капитале существенно ограничен, по сравнению, например, с оборотом акций1. В связи с этим участник общества зачастую лишен возможности продать долю на выгодных условиях. Поэтому особое значение приобретают нормы о компенсации участнику стоимости доли в случае запрета уступки доли либо отказа в предоставлении согласия на 2 уступку ДОЛИ . Таким образом, право участия, разновидностью которого является доля в уставном капитале, является объектом гражданского оборота уже более двух тысячелетий. Вместе с тем, в отличие от оборота акций, оборот долей в уставном капитале существенно ограничен, что обусловлено лично-доверительным характером отношений между участниками общества с ограниченной ответственностью.