§ 2. Вертикальные соглашения, как элементы договорного регулирования в сфере конкурентных правоотношений в Российской Федерации
В современной рыночной системе на товарных рынках имеют место особые формы взаимоотношений между производителями и продавцами. Распространенным явлением на товарных рынках в России и за рубежом является вертикальная интеграция.
В экономической теории вертикальная интеграция определяется как «производственное и организационное объединение, слияние, кооперация, взаимодействие предприятий, связанных общим участием в производстве, продаже, потреблении единого конечного продукта: поставщиков материалов, изготовителей узлов и деталей, сборщиков конечного изделия, продавцов и потребителей конечного продукта».[201]Исследованием проблем правового регулирования вертикальных соглашений занмались Б.Г. Бадмаев, Д.В. Вышегородский, Ф.Н. Давыдовский, К.А. Писенко, А.А. Федулова, И.А. Цинделиани, А.Е. Шаститко, Е.Ю. Яковлева и др.
Вертикальные соглашения широко распространены в зарубежных странах, где это явление развивается уже довольно давно. Такие соглашения могут представлять опасность для конкуренции, и поэтому многие вертикальные соглашения, если они ограничивают конкуренцию, в ряде случаев мировой практики запрещаются антимонопольным законодательством. Тем не менее, вертикальные соглашения могут признаваться допустимыми, поскольку нередко в рамках именно таких соглашений достигается положительный рыночный, в том числе производственный, эффект.[202]
Чтобы понять, какое влияние вертикальные ограничения оказывают на конкуренцию, необходимо выяснить, какие цели преследуют участники соглашения. С одной стороны, ограничение самостоятельности контрагента может быть мотивировано соображениями экономической эффективности. С другой стороны, вертикальные соглашения могут служить цели ограничения конкуренции. Вертикальные соглашения могут стать действенным инструментом борьбы с конкурентами и усиления конкурентной позиции на товарном рынке, что будет препятствовать развитию здоровой конкурентной среды.
Современная рыночная система основывается на ключевых принципах свободы конкуренции, с одной стороны, и свободы договора - с другой. Два базовых правовых принципа, находясь в непрерывном взаимодействии, а иногда - противодействии друг другу, создают прочную основу современного конкурентного предпринимательства.
Итак, оба названных принципа оперируют базовой категорией «свободы». Свобода обычно понимается как «своя воля, простор, возможность действовать по своему усмотрению, без какого-либо стеснения или подчинения чужой воле».[203] [204] С философской точки зрения свобода определяется как «возможность ничем не связанного выбора, принятия решения независимо ни от кого, ни от каких-либо внешних обстоятельств».[205] В Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина) верно отмечено, что «словосочетание «свобода договора» не следует понимать буквально, так как договор не может обладать свободой. Последняя в действительности представляет собой возможность проявления тем или иным субъектом права своей воли. Свобода граждан, юридических лиц, а также других субъектов гражданского права по поводу заключения договора означает прежде всего их право вступать или воздерживаться от вступления в договорные отношения любого типа. Вместе с тем речь может идти об отсутствии препятствий в определении субъектом права будущего контрагента.»[206] [207] [208] Свобода экономической деятельности, единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, а также равная защита всех форм собственности составляют основы конституционного строя современной России. Как отмечает М.В. Кратенко, «в свою очередь, элементами конституционного статуса гражданина являются право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом деятельности, право на свободное распоряжение своими способностями к труду, выбор рода деятельности и профессии (ст. 209 неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Применительно к договору правильно было бы считать свободу правом граждан и юридических лиц свободно устанавливать свои права и обязанности на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству 210 условий договора. Значение принципа свободы договора как основы конкурентных предпринимательских правоотношений невозможно переоценить. Так, Г.Ф. Шершеневич называл свободу договора одной из основ современного правового порядка, указывая при этом на «обусловленность свободы договора состоянием отношений в трудовой, промышленной, торговой и других сферах жизнедеятельности. Свобода труда, свобода выбора вида деятельности, свобода передвижения, свобода промышленности, свобода рынка и конкуренции - вот те важнейшие факторы, которые побуждают каждого ко вступлению во всевозможные договорные отношения.»[209] Для полного понимания сущности принципа свободы договора, необходимо, прежде всего, охарактеризовать его содержание. В наиболее общем виде принцип свободы договора можно рассматривать с двух сторон: отрицательной и положительной. Как отмечает И. А. Покровский, «с отрицательной стороны, указанный принцип означает недопустимость по общему правилу понуждения кого-либо к вступлению в договор против его воли; с положительной же стороны принцип свободы договора подразумевает возможность частных лиц заключать договоры любого содержания». Правоведы выделяют целый ряд самостоятельных элементов свободы договора: свободу выбора контрагента по договора, свободу выбора формы договора, свободу выбора места и времени заключения договора, а также порядка 213 его заключения, свободу установления срока действия договора. Следуя буквальному смыслу ст. 421 ГК РФ, в содержании свободы договора можно выделить три составляющих: свободу заключать или не заключать договор, свободу выбирать вид заключаемого договора (включая возможность заключения смешанного или непоименованного договора), свободу определять условия договора по своему усмотрению. Разнообразие взглядов на содержание свободы договора объясняется и многозначностью самого термина «договор», под которым понимается 215 волеизъявление сторон (сделка), правоотношение (обязательство) и документ. Следует согласиться с мнением С.С. Занковского, который, основываясь на нормах ГК РФ, под договором предлагает понимать «соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей», отмечая при этом, что «ключевым словом здесь служит соглашение, которое и дает жизнь договору; пока оно не достигнуто сторонами, 216 никакой договор возникнуть не может». Негативным явлением, неразрывно связанным с реализацией принципа свободы договора, является возможность злоупотребления названной свободой со стороны недобросовестных хозяйствующих субъектов. Как верно отмечает Т.Е. Абова, «ГК признал недопустимым злоупотребление правом и указал на некоторые формы такого злоупотребления: использование права юридическими лицами и гражданами с намерением причинить вред другому лицу, а также в целях ограничения конкуренции и 217 злоупотребление доминирующим положением на рынке». Тем не менее, неравное положение хозяйствующих субъектов на рынке, обусловленное различием имеющихся у них материальных, финансовых, информационных, кадровых и других ресурсов, заставляет их бороться за укрепление своей конкурентной позиции, нередко с помощью недобросовестных методов, ущемляя тем самым законные права и интересы других участников рынка. Вследствие этого законодатель предусмотрел ряд ограничений принципа свободы договора с целью защиты интересов государства, общества, законных прав участников гражданского оборота, а также защиты конкуренции. Необходимость подобных ограничений, в том числе нормами антимонопольного законодательства, неоспорима. Однако очевидно и то, что подобные ограничения должны быть соразмерны тому положительному эффекту, который ожидается от применения подобных мер. В исследованиях, посвященных изучению принципа свободы договора, отмечается явное ограничение этого принципа нормами антимонопольного [214] [215] [216] законодательства. Примером подобного ограничения может послужить запрет некоторых антиконкурентных соглашений. По мнению М.И. Брагинского, предусмотренные законом ограничения свободы договора «преследуют одну из трех целей: защита слабой стороны договора, защита интересов кредиторов либо защита публичных интересов (государства, общества)».[217] [218] [219] В доктрине предложено немало классификаций видов ограничений свободы договора. Тем не менее, все известные ограничения могут быть сгруппированы вокруг тех элементов свободы договора, которые подверглись ограничению: - ограничение свободы заключения договора (в т.ч. ограничение свободы выбора контрагента); - ограничение свободы выбора вида заключаемого договора; - ограничение свободы определения условий договора Именно последняя группа включает ограничения свободы договора в области вертикальных соглашений. Следует согласиться с мнением А.В. Спиридоновой, которая утверждает, что «гражданско-правовые договоры, являясь частным примером соглашений, подпадают под сферу действия Закона о защите конкуренции, в том числе и в 221 части ограничений договорной свободы». Антиконкурентные соглашения, направленные на устранение или ограничение конкуренции на товарном рынке, являются одной из форм злоупотребления свободой договора. В своей диссертации А.С. Сулакшина под соглашением, ограничивающим конкуренцию, предлагается понимать «противоречащую антимонопольному законодательству, виновную, обусловленную взаимным волеизъявлением сторон, достигнутую в любой форме между хозяйствующими субъектами (группой лиц) договоренность о координации (согласовании) деятельности на товарном рынке, которая приводит или может привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции на соответствующем товарном рынке и/или имеет целью иное ущемление интересов не участвующих в ней хозяйствующих субъектов или потребителей» .[220] [221] [222] [223] Анализируя систему ограничений отдельных элементов свободы договора в законе о защите конкуренции, А.В. 223 распространяются ограничения антимонопольного характера. По мнению А.С. Сулакшиной, соглашения можно разделить на два типа: «имеющие в качестве своей основы гражданско-правовую сделку (договор) и направленные на установление гражданских прав и обязанностей; имеющие в качестве своей основы моральное обязательство («джентльменское соглашение»), не обладающее юридической силой и не обеспеченное мерами государственного 224 принуждения». Как уже было отмечено выше, вертикальная интеграция широко распространена в зарубежных странах и существует достаточно длительное время, что позволило сформировать в законодательстве этих государств обширную базу правового регулирования вертикальных соглашений. Вслед за европейской практикой в российском антимонопольном законодательстве появилось понятие вертикального соглашения, которое определяет общие условия допустимости вертикальных соглашений. В соответствии со ст. 4 Федерального закона «О защите конкуренции» «вертикальным соглашением признается соглашение между хозяйствующими субъектами, один из которых приобретает товар, а другой предоставляет 225 (продает) товар». Аналогично случаям допустимости действий (бездействия) занимающих доминирующее положение хозяйствующих субъектов, запрещенных по общему правилу Законом о защите конкуренции, допустимость соглашений хозяйствующих субъектов, запрещенных по общему правилу законодательством, устанавливается и регламентируется ст. 12 Закона о защите конкуренции. Согласно данной статье допускаются вертикальные соглашения, заключенные в письменной форме, если эти соглашения являются договорами коммерческой концессии, а также вертикальные соглашения между хозяйствующими субъектами, доля каждого из которых на любом товарном рынке не превышает двадцать процентов. В обоих перечисленных случаях исключения составляют вертикальные соглашения между финансовыми организациями. Как указывается в разъяснении Федеральной антимонопольной службы России, для признания вертикальных соглашений допустимыми достаточно наличие одного из условий, указанных в ст.12 Закона о защите конкуренции.[224] Следует отметить, что даже до введения количественного двадцатипроцентного критерия многие суды вопреки буквальному запрету «per se», содержащемуся в ч. 1 ст. 11 Закона о защите конкуренции, обязывали антимонопольный орган представить доказательства того, что заключенное хозяйствующими субъектами вертикальное соглашение оказывает негативное влияние на конкуренцию. Анализируя действующее законодательство и существующую правоприменительную практику в сфере регулирования вертикальных соглашений, можно выявить ряд проблем. Рассмотрим подробнее наиболее существенные из них. Во-первых, одним из основных вопросов в сфере правового регулирования вертикальных соглашений является соотношение норм различных правовых актов, принятых в этой области. Здесь сложность заключается в том, что допустимость вертикальных соглашений в Российской Федерации регулируется как ст. 12 Закона о защите конкуренции, так и Постановлением Правительства РФ № 583 «О случаях допустимости соглашений между хозяйствующими субъектами» от 16 июля 2009 г. Постановление Правительства конкретизирует и расширяет перечень признаков допустимости вертикальных соглашений. Однако при этом критерии допустимости вертикальных ограничений в данных двух нормативных актах существенно различаются. Так, например, ст. 12 Закона о защите конкуренции говорит о допустимости вертикальных соглашений между хозяйствующими субъектами, доля каждого из которых на любом товарном рынке не превышает двадцать процентов, в то время как в Постановлении Правительства говорится о доле продавца или покупателя на рынке данного товара менее тридцати пяти процентов. Таким образом, в двух названных нормативных актах для определения допустимости вертикальных соглашений предусмотрены разные критерии, что затрудняет их применение на практике. Во-вторых, на практике остро встает проблема разграничения вертикальных соглашений и согласованных действий. В частности, ст. 12 Закона определяет случаи допустимости соглашений хозяйствующих субъектов, запрещенных по общему правилу законодательством. Следует обратить внимание, что ст. 12 распространяется только на соглашения, т.е. не распространяется на согласованные действия. Также поскольку в ст. 12 речь идет о допустимости именно вертикальных соглашений, и не упоминается о каких-либо иных вертикальных отношениях, представляется, что не могут быть признаны допустимыми по основаниям, предусмотренным данной статьей, не только согласованные действия, но и координация экономической деятельности хозяйствующих субъектов, запрещенная ст. 11 Закона о защите конкуренции.[225] [226] В данном случае для определения допустимости согласованных действий будет применяться ст. 13 Закона о защите конкуренции. Однако критерии допустимости, указанные в данной статье намного более размыты, по сравнению со ст. 12, и имеют оценочный характер, что вызывает сложности при их применении. В-третьих, немаловажной представляется проблема оценки допустимости вертикальных соглашений. Влияние вертикальных соглашений на рыночные отношения в целом и конкурентную среду в частности может быть неоднозначным. Некоторые из них могут быть средством монополизации рынка, другие же могут служить исключительно целям повышения эффективности производства. Причем оба названных результата вертикальных соглашений на практике могут возникать и одновременно. В связи с этим актуальной становится проблема оценки эффекта, который вертикальные соглашения оказывают в каждом конкретном случае на состояние рынка и конкуренцию. Рассмотрим некоторые возможные эффекты от применения вертикальных соглашений: 1) Заключение вертикальных соглашений приводит к усилению конкурентной позиции компании. В некотором смысле это может быть позитивной тенденцией, обеспечивая стабильность и устойчивое развитие компании. Однако чрезмерное усиление позиции предприятия на рынке может привести к дисбалансу конкурентной среды и ослаблению конкуренции в данном сегменте, что в последствии может послужить причиной вытеснения конкурентов предприятия с данного товарного рынка. Так, обязательство дистрибьютора продавать товар только данного производителя может привести к уходу с рынка 229 конкурентов последнего. 2) Можно говорить о создании барьеров для входа на рынок потенциальных конкурентов. Вертикальная интеграция, объединяющая поставщиков и производителей на любом этапе технологической цепочки, снижает уровень потенциальной и фактической конкуренции на рынках промежуточной и конечной продукции. Естественно, в рамках такой системы организации рынка вход на него неконтролируемых фирм нежелателен и может привести к разрушению сложившихся форм хозяйственной деятельности. Тем не менее, в [227] данной ситуации нашли широкое применение особые формы вертикальных ограничений, позволяющие мелким фирмам снизить риск деятельности и одновременно преодолеть барьеры входа на рынок, связанные с необходимостью инвестировать в собственную репутацию. Например, одной из таких форм служит стимулирование объема продаж дистрибьютора на основе реализации взаимовыгодной системы франчайзинга, при которой франчайзеры получают возможность осуществлять вертикальный контроль за деятельностью мелких фирм, не прибегая к методам, запрещенным антимонопольным 230 законодательством. 3) Еще одним результатом вертикальных соглашений является получение синергетических эффектов и снижение трансакционных издержек. Говоря о синергетическом эффекте мы подразумеваем, что результат деятельности объединенных вертикальным соглашением компаний превосходит сумму результатов деятельности разрозненных фирм. Трансакционные же издержки - это расходы, возникающие, когда субъекты обмениваются правами собственности на экономические активы и обеспечивают свои исключительные права. Трансакционные издержки состоят из расходов составления и заключения контракта, затрат по надзору за соблюдением и обеспечением его выполнения в противоположность производственным издержкам, которые являются издержками собственно выполнения контракта. Стороны стремятся выбрать способ контрактации с минимальными трансакционными издержками. С точки зрения общественного благосостояния положительным результатом синергетических эффектов и снижения трансакционных издержек будет являться возможное снижение цены на конечную продукцию из-за уменьшения ее 231 себестоимости, а отрицательным - снижение объема налоговых отчислений. [228] [229] Таким образом, вертикальные соглашения могут оказывать как отрицательный, так и положительный эффект в зависимости от конкретной ситуации и условий рынка. Однако далеко не всегда эти эффекты можно правильно оценить с помощью объективных критериев, предусмотренных в законе. В связи с этим решающее значение приобретает механизм анализа 232 допустимости вертикальных соглашений на конкретном товарном рынке. Из всего вышесказанного ясно, что причины установления ограничений на контрагента, так же как и эффекты этих ограничений, могут быть неоднозначны. Некоторые используются, как правило, для повышения эффективности, другие являются средством монополизации. Третьи могут привести как к первому, так и ко второму результату в зависимости от наличия других условий (в частности, располагаемой рыночной доли на целевом рынке). В связи с этим перед законодателем и правоприменителем возникает задача 234 разграничения вертикальных ограничений на «хорошие» и «плохие». Вероятно, решением проблемы регулирования вертикальных соглашений может послужить постепенно складывающаяся практика рассмотрения антимонопольных дел в этой области. Изменения, внесенные «третьим антимонопольным пакетом» в Закон о защите конкуренции, и затронувшие в том числе и нормы о вертикальных соглашениях, вступили в силу в январе 2012 года, и уже в марте 2012 года ФАС России рассмотрела дело ООО «РМ-Терекс» (ранее ООО «Спецтехника - Группа ГАЗ», далее - ООО «СГГ») и его дилеров о нарушении п.2 ч.1.2 ст.11 Закона о защите конкуренции, запрещающей вертикальные соглашения между хозяйствующими субъектами. Для квалификации допустимости вертикальных соглашений, предусмотренных ст.12 Закона о защите конкуренции, необходим анализ состояния конкурентной среды. В результате проведения такого анализа, ФАС России установила, что ООО «СГГ» в период 2008-2010 гг. устойчиво занимало на ряде рынков долю более [230] [231] [232] 20%, в связи с чем признала ООО «СГГ» и его дилеров нарушившими пункт 2 части 1.2 статьи 11 Закона о защите конкуренции. Позже Арбитражный суд города Москвы признал законность принятого ФАС решения. ООО «РМ-Терекс» и все его дилеры, заключившие запрещенные вертикальные соглашения, будут привлечены к административной ответственности по статье 14.32 КоАП РФ, в соответствии с которой предусмотрено наказание в виде оборотного штрафа. Как отметил начальник Управления по борьбе с картелями Александр Кинев, «решение ФАС России в отношении ООО «СГГ» является прецедентным, т.к. было первым подобным решением, которое принято после этих изменений 235 [«третий антимонопольный пакет»] и поддержано арбитражным судом». Из всего вышесказанного вытекает еще одна, четвертая, проблема правового регулирования вертикальных соглашений - проблема анализа товарного рынка(которая была детально рассмотрена в параграфе 3 Главы 1 диссертационного исследования). Еще одним нормативным актом, применяемым при разграничении вертикальных соглашений на допустимые и недопустимые, является Приказ ФАС РФ от 28.04.2010 г. №220 «Об утверждении Порядка проведения анализа состояния конкуренции на товарном рынке»[233] [234] (далее - Порядок), позволяющий антимонопольным органам проводить анализ конкурентной среды в целях оценки допустимости того или иного вертикального соглашения. Тем не менее, ФАС России не всегда при рассмотрении дел о допустимости вертикальных ограничений проводит анализ конкурентной среды на товарном рынке в соответствии с Порядком, что зачастую является основанием для оспаривания решений ФАС в суде. Как показывает практика, суд в большинстве случаев встает на сторону заявителя, обосновывая свое решение тем, что ФАС не исполняет свою обязанность во всех случаях проводить анализ состояния конкурентной среды на товарном рынке. Подводя итог, отметим, что практика вертикальных соглашений на товарных ранках за рубежом развивается уже достаточно долгое время и на сегодняшний день получила широкое распространение. Процессы вертикальной интеграции не редкость и на российских рынках. В литературе высказывается неоднозначное отношение к практике вертикальных соглашений. Приводятся как положительные, так и отрицательные оценки данного явления. Однако, как бы не оценивалось влияние вертикальных ограничений на конкурентную среду, основной проблемой является разграничение допустимых вертикальных соглашений и вертикальных соглашений, противоречащих законодательству Российской Федерации о защите конкуренции. В связи с этим в Законе о защите конкуренции были выработаны критерии оценки допустимости вертикальных соглашений. Имея огромное практическое значение, данные нормы, тем не менее, не решают проблему правового регулирования вертикальных соглашений всеобъемлюще. Для оценки последствий того или иного вертикального соглашения и его влияния на конкурентную среду, необходим анализ такого соглашения в рамках конкретного товарного рынка. Здесь сложность заключается в том, что допустимость вертикальных соглашений в России регулируется как ст.12 Закона о защите конкуренции, так и Постановление Правительства РФ №583 «О случаях допустимости соглашений между хозяйствующими субъектами» от 16 июля 2009 г. Причем критерии допустимости вертикальных ограничений в данных двух нормативных актах разнятся, что затрудняет их применение на практике. Еще одним нормативным актом, применяемым при разграничении вертикальных соглашений на допустимые и недопустимые, является Приказ ФАС РФ от 28.04.2010 г. №220 «Об утверждении Порядка проведения анализа состояния конкуренции на товарном рынке» (далее - Порядок), позволяющий антимонопольным органам проводить анализ конкурентной среды в целях оценки допустимости того или [235] [236] иного вертикального соглашения. Тем не менее, ФАС России не всегда при рассмотрении дел о допустимости вертикальных ограничений проводит анализ конкурентной среды на товарном рынке в соответствии с Порядком, что зачастую является основанием для оспаривания решений ФАС в суде. Как показывает практика, суд в большинстве случаев встает на сторону заявителя, обосновывая свое решение тем, что ФАС не исполняет свою обязанность во всех случаях проводить анализ состояния конкурентной среды на товарном рынке. В связи с этим представляется необходимым приведение норм российского законодательства о вертикальных соглашениях к единообразию, а также выработка единого механизма оценки допустимости вертикальных соглашений.[237] В заключение следует заметить, что после изменений, внесенных «третьим антимонопольным пакетом», практика разрешения споров в сфере вертикальной интеграции еще относительно невелика, но, что примечательно, при этом позиции ФАС России и судов по основным позициям совпадают. Это, несомненно, является позитивной тенденцией, позволяющей уже говорить о начале формирования единообразной правоприменительной практики по делам о вертикальных соглашениях. Однако правовая система России, существенно отличаясь от системы прецедентного права, не признает судебную практику в качестве источника права. В связи с чем восполнение пробелов правового регулирования судебной практикой не всегда является абсолютно применимым и достаточным. Вертикальные соглашения, являясь по своей сути соглашениями гражданско-правового характера, имеют двойственную природу. С одной стороны, как любой гражданско-правовой договор, вертикальное соглашение базируется на принципе свободы договора. С другой стороны, в самом таком соглашении могут содержаться условия, ограничивающие конкуренцию или ущемляющие права и интересы других участников хозяйственного оборота. В таком случае речь идет уже о злоупотреблении свободой договора, что, безусловно, является злоупотреблением правом, и в силу ст. 10 ГК РФ признается недопустимым. Как верно отмечает М.Ю. Козлова, «в силу конституционного принципа справедливости, проявляющегося, в частности, в необходимости обеспечения баланса прав и обязанностей всех участников рыночного взаимодействия, свобода, признаваемая за лицами, осуществляющими предпринимательскую и иную не запрещенную законом экономическую деятельность, равно как и гарантируемая им защита должны быть уравновешены обращенным к этим лицам требованием ответственного отношения к правам и свободам тех, кого 240 затрагивает их хозяйственная деятельность». Кроме всего прочего, следует заметить, что большинство механизмов, призванных оценивать допустимость вертикальных соглашений, применяются уже после совершения таких соглашений и позволяют лишь устранять нарушения, а не предупреждать их. В связи с этим, представляется необходимым внедрить в практику регулирования вертикальных соглашений механизм предупреждения правонарушений при заключении вертикальных соглашений. Подобный механизм должен реализовываться на предварительной стадии, до заключения вертикальных соглашений, и носить превентивный характер. Для оценки допустимости вертикальных соглашений фактически применяется пришедшее из западной антимонопольной практики «правило мотива» - «rule of reason» (о котором подробнее было сказано в параграфе 2 Главы 1 диссертационного исследования), позволяющее рассматривать каждое соглашение с точки зрения его конечного эффекта, влияния на состояние конкуренции на товарном рынке. Исходя из этого, только вертикальные соглашения, основанные на принципах добросовестности, разумности, справедливости могут быть признаны допустимыми. Таким образом, представляется целесообразным применение принципа свободы договора в сочетании с принципами добросовестности, разумности и справедливости для восполнения пробелов в правовом регулировании 240 Козлова М.Ю. Действие принципа свободы договора в отношении хозяйствующих субъектов, занимающих доминирующее положение // Вестник Волгоградского гос. ун-та. Сер. 5, Юриспруденция. 2013. № 1 (18). С. 51. вертикальных соглашений, т.е. путем применения аналогии права (п. 2 ст. 6 ГК РФ). Подводя итог всему сказанному выше, можно сделать следующие выводы: 1) Во-первых, основы правового регулирования вертикальных соглашений в Российской Федерации заложены в нескольких правовых актах, нормы которых в некоторых случаях противоречат друг другу, в связи с чем представляется необходимым приведение норм, регулирующих вертикальные соглашения, к определенному единообразию. 2) Во-вторых, проблема определения допустимости вертикальных соглашений на сегодняшний день встает достаточно остро, вследствие чего необходима выработка единого механизма оценки допустимости вертикальных соглашений, путем обобщения и систематизации правоприменительной практики. 3) В-третьих, вертикальные соглашения представляют собой элементы договорного регулирования в сфере защиты конкуренции, являясь по сути результатом саморегуляции субъектов конкурентных правоотношений. В механизме определения допустимости вертикальных соглашений нашло отражение «правило мотива», зародившееся в «обычном праве» в средние века и применяемое в несколько измененным виде в правовых системах различных стран. При этом вертикальные соглашения, признаваемые допустимыми согласно законодательству Российской Федерации, основываются на принципах добросовестности, разумности, справедливости. 4) В-четвертых, регулирование вертикальных соглашений должно быть направлено не только и не столько на пресечение нарушений в данной сфере, сколько на предупреждение подобных нарушений, в связи с чем необходима выработка правового механизма, позволяющего пресекать недопустимые вертикальные соглашения еще до их заключения. 5) В-пятых, на основе анализа легального определения понятия «вертикальные соглашения» и экономической трактовки данного термина, предлагаем дать следующее доктринальное определение понятия «вертикальные соглашения»: Вертикальные соглашения - это договоренность в письменной форме, содержащаяся в документе или нескольких документах, а также договоренность в устной форме между хозяйствующими субъектами, один из которых является продавцом, а другой покупателем товара (участники соглашения), направленная на интеграцию производственных и организационных ресурсов участников соглашения в целях производства, продажи и потребления единого конечного продукта.