§ 3. Уступка доли как переход субъективного права особого рода (sui generis)
Высказывания сторонников корпоративной теории права участия об относительном характере данного права (В.А. Белов, Л.А. Новоселова, П.В. Степанов и др.) должны логически приводить нас к выводу о том, что уступка доли влечет относительное правопреемство.
Однако в главе 1 настоящей работы мы выяснили, что доля в уставном капитале имеет признаки и абсолютного, и относительно права. Отсюда следует, что уступка доли должна отражать признаки преемства как в абсолютных, так и в относительных правах, не может охватываться каким- либо одним из указанных видов правопреемства. Соответственно уступка доли - это не только перемена лица в относительном правоотношении между участником и обществом, это также перемена субъектного состава в правоотношениях между участником общества как носителем юридической власти и всеми третьими лицами, обязанными не нарушать интересы участника (абсолютное правоотношение). Раскроем, в чем выражается сочетание абсолютных и относительных признаков уступки доли.
Как известно, относительное правопреемство возможно как на стороне управомоченного (цессия), так и на стороне обязанного лица (перевод долга). В отличие от этого, абсолютное правопреемство возможно только на стороне управомоченного лица. Б.Б. Черепахин отмечал, что в абсолютном правоотношении изменение субъектного состава может касаться только смены активного субъекта (субъекта права)[258]. При этом на обязанной стороне остается все та же безликая фигура «всякого и каждого», на которых лежит обязанность воздерживаться от вторжения в круг правомочий, закрепленных за субъектом абсолютного права. Невозможно перевести обязанность, которая лежит на всех.
В корпоративных отношениях изменение субъектного состава возможно только на стороне участника общества, т.е. на стороне управомоченного лица. Как было указано в главе 1 настоящей работы, право участия предоставляет, прежде всего, юридическую власть над волей общества, которая реализуется участником в рамках правомочия на управление.
При этом данному правомочию противостоит пассивная обязанность всех третьих лиц не чинить препятствий участнику в осуществлении управления обществом - верный признак абсолютного права. Поскольку запрет нарушать право участника адресован всякому и каждому, постольку отсутствует смысл переводить такую обязанность от одного «должника» на другое лицо, которое и так уже обязано к определенному поведению (бездействию). Отсюда вытекает объяснение того, что общество не может заменить себя другим обществом в отношениях по управлению, что говорит о наличии признака абсолютного правопреемства.Доля также закрепляет некоторые права относительного (обязательственного) характера, которым противостоит соответствующая обязанность общества, например право на получение информации, на ознакомление с документацией общества. Поэтому теоретически общество может передать свою обязанность, что говорило бы о возможности изменения субъектного состава корпоративных правоотношений на обязанной стороне и о наличии признаков относительного правопреемства. Однако, поскольку доля в уставном капитале представляет собой неделимый комплекс правомочий, указанные обязанности всегда возлагаются на то общество, в отношении которого участник реализует правомочие на управление. В связи с этим общество не вправе передать свои обязанности перед участником другому обществу[259]. Следовательно, изменение субъектного состава в отношениях участия допускается только на стороне управомоченного лица (участника общества).
Нам могут возразить, что в некоторых обязательствах также не допускается изменение субъектного состава на стороне обязанного лица, в частности в отношениях, где личность должника имеет существенное значение. Однако данное возражение не выдерживает критики, так как даже в сугубо личных отношениях возможно изменение на стороне должника, если на это есть согласие кредитора. В корпоративных же отношениях изменение субъектного состава на стороне общества невозможно в принципе. Это объясняется тем, что праву участия не соответствует какая-либо равнозначная обязанность общества.
Иными словами, общество вообще не является должником участника; преемство же на стороне должника, где егонет, невозможно.
Могут также возразить тем, что общество вправе передать долг по выплате распределенной части прибыли с согласия участника, т.е. будет иметь место перемена лиц на пассивной стороне. Однако данная обязанность не является, в узком смысле, корпоративной, поскольку ее наличие связано, прежде всего, с принятием общим собранием участников решения о распределении прибыли1. Передача такого требования будет происходить по правилам цессии, а не по правилам передачи корпоративных прав.
Наличие некоторых обязанностей у участника общества (по внесению вкладов имущество общества) также не может опровергнуть вывода о возможности изменения субъектного состава в правоотношениях участия только на активной стороне (на стороне участника)[260] [261]. При передаче права собственности на вещь, обремененную залогом или иным обязательством, также происходит изменение пассивной стороны в обязательстве, и данный факт не умаляет характер абсолютного правопреемства при передаче права собственности. Таким образом, в корпоративных отношениях изменение субъектного состава возможно только на стороне управомоченного лица (участника общества). В этом смысле изменение субъектного состава в корпоративных отношениях обладает признаком абсолютного правопреемства. Абсолютное правопреемство отличается от относительного также порядком извещения заинтересованных лиц о переходе права. Поскольку осуществление относительного права зависит от действий (бездействия) обязанного лица, извещение должника об уступке требования имеет принципиальное значение для надлежащей реализации передаваемого права. Как отмечает М.А. Мирошникова, особенность порядка замены кредитора в обязательственном правоотношении, в котором интерес кредитора удовлетворяется активными действиями обязанного лица, выражается в необходимости извещения обязанного лица об изменении субъекта, которому должно быть произведено исполнение1. В абсолютном же правоотношении права реализуются уполномоченным лицом самостоятельно, своими собственными действиями, а все третьи лица обязаны воздерживаться от нарушения данного права. По этой причине для легитимации управомоченного лица значение приобретает ознакомление всех третьих лиц о переходе абсолютного права. В порядке извещения обязанных лиц при уступке доли в уставном капитале можно обнаружить признаки и абсолютного, и относительного правопреемства. Обусловлено это тем, что передача прав участия неразрывно связана с внесением сведений о новом участнике в книги товарищества — процедурой, получившей название трансферта. Трансферт встречается уже в XII веке в итальянских объединениях таопае, в которых передача пая осуществлялась по распоряжению собственника путем внесения в эти книги соответствующей записи[262] [263]. Данный порядок сохранился с появлением первых акционерных компаний (начало XVII века). Так, в голландской Ост-Индской компании сделки о продаже акций совершались обыкновенно при посредничестве маклера, и продавец, делая передачу, подписывал квитанцию в присутствии одного из директоров компании, который приказывал секретарю регистрировать эту передачу1. Хартия Англо-Африканской компании предписывала, что каждая передача доли капитала должна была быть регистрируема[264] [265]. Процедура передачи прав участия путем трансферта не изменилась и с появлением обществ с ограниченной ответственностью. Австрийское и германское законодательства рассматривали участником общества с ограниченной ответственностью только лицо, указанное в книге товарищества[266]. Швейцарское законодательство также предписывало, что передача доли действительна только тогда, когда она внесена в долевую книгу[267]. Правило о передаче прав участия по книгам товарищества было прямо закреплено в нашем дореволюционном законодательстве. Так, ст. 2167 Свода Законов Гражданских гласила, что акция может быть переводима в другие руки не иначе, как посредством передаточной надписи, отмечаемой каждый раз в правлении компании. Трансфертный порядок передачи прав участия характерен для нашего действующего законодательства. Так, для перехода прав по акции необходимо внесение имени нового владельца акций в реестр акционеров1. При этом основанием для совершения записи в реестре акционеров служит передаточное распоряжение, которое содержит указание регистратору внести в реестр запись о переходе права собственности на ценные бумаги[270] [271]. В действующей редакции Закона об ООО указано, что общество должно быть уведомлено о состоявшейся уступке доли в уставном капитале (п. 6 ст. 21 Закона). При этом сведения о долях участников должны быть отражены в уставе общества (п. 2 ст. 12 Закона). Поэтому применительно к уступке доли трансферт совершается в уставе общества (по законодательству, действующему до 01 июля 2009 года). Новая редакция Закона об ООО содержит иное правило - сведения о долях участников отражаются не в уставе общества, а в Едином государственной реестре юридических лиц[272]. Кроме того, данные сведения отражаются в так называемых списках участников общества (ст. 31.1, п. 4 ст. 35, п. 1 ст. 36 Закона об ООО)[273]. Взгляд на запись в книгах (реестре) как на необходимый элемент перехода прав участия энергично поддерживается как в дореволюционной, так и в современной литературе[274]. Трансферт производится на основании так называемого трансфертного объявления, под которым понимается письмо, адресованное правлению общества, смысл которого сводится к тому, что бывший владелец акций заявляет обществу о переходе акций к другому лицу1. В действующем акционерном законодательстве роль трансфертного объявления играет передаточное распоряжение, в законодательстве об обществах с ограниченной ответственностью — уведомление общества об уступке доли. Отчуждение прав участия по системе трансферта развивалось, вероятно, из института регистрации купцов. Как было указано в главе 1 нашей работы, записи в книгах товарищества (торговых регистрах) направлены на ознакомление всех третьих лиц с персональным составом товарищества. В этом качестве книговая запись легитимирует участника как субъекта экономической деятельности перед всяким и каждым. Соответственно любое изменение в составе товарищества должно находить отражение в книгах товарищества. Из вышеизложенного следует, что совершение трансферта направлено на легитимацию участника общества перед всеми третьими лицами в качестве управомоченного лица. В этом смысле трансфертный порядок передачи доли в уставном капитале обусловлен абсолютноправовыми элементами доли в уставном капитале. Вместе с тем трансферт, как правило, представляет собой действие, совершаемое при активном участии общества[278]. В этом смысле общество обладает особым статусом по сравнению со всеми третьими лицами. Это и понятно: ведь общество исполняет определенные обязанности перед участником (организация общего собрания участников, информирование участников и пр.). При этом нужно отметить наличие значительного императивного начала в осуществлении прав участия. Исполнение компанией своих обязательств лицу, не указанному в книгах компании (например, направление уведомления о проведении общего собрания), не освобождает ее от исполнения данных обязательств лицу, поименованному в таких книгах. Поэтому в- переходе прав участия всегда активно задействовано само общество (товарищество). Можно сказать, что уступка права участия не может пройти незамеченной для общества (товарищества). В связи с этим трансферт направлен на легитимацию участника не только перед третьими лицами, но также и перед обществом. Таким образом, для правопреемства при уступке доли в уставном капитале характерен особый, по сравнению со всеми третьими лицами, статус общества, что проявляется в обязательном уведомлении общества об уступке доли. В этом смысле изменение субъектного состава в корпоративных отношениях обладает признаком относительного правопреемства. Необходимо отметить, что в силу действия системы трансферта переход прав участия существенно отличается от перехода обязательственных прав (требований). После совершения трансферта общество не может заявлять приобретателю доли (уже ставшему участником общества) какие-либо возражения, которые оно имело против прежнего участника, т.е. статья 386 ГК РФ, характерная для цессии, в данном случае подлежит ограниченному применению1. Совершение трансферта здесь аналогично активному участию должника в уступке требования (например, путем подписания договора, дачи согласия на уступку требования и пр.). Как отмечает В.А. Белов, такое участие лишает должника права на заявление цессионарию возражений, которые он имел против цедента[279] [280]. В этой связи примечательна также позиция А.А. Маковской о том, что конструкция, воплощенная в акции, мало совместима (а скорее вообще несовместима) с конструкцией передачи прав по цессии[281]. Запись в реестре акционеров обладает легитимирующим значением, что исключает возможные возражения должника против требований нового кредитора, которые должник имел против первоначального кредитора[282]. Полагаем, что данный вывод можно распространить и на доли в уставном капитале, поскольку они также передаются по системе трансферта, и запись в реестре является достаточным основанием для легитимации нового участника. Вместе с тем общество может заявить приобретателю доли свои возражения, основанные на отношениях с отчуждателем, до совершения трансферта. Такое правило характерно и для передачи именных ценных бумаг. Как отмечается в литературе, до учинения трансферта должник по именной ценной бумаге может заявлять новому приобретателю все те возражения, которые он мог бы заявить, явись к нему за исполнением отчуждатель. Свойство публичной достоверности ценной бумаги в данном случае ограничивается[283]. Однако правило о возможности предъявления возражений до учинення трансферта в корпоративных отношениях имеет весьма ограниченное действие. Во-первых, законодательство обычно устанавливает жесткие сроки для внесения записи о передаче права участия. Так, в соответствии со ст. 9 Закона Великобритании 1907 г. «Об ограниченных партнерствах» об изменении в составе партнеров должно быть сообщено в регистрирующий орган по месту нахождения партнерства в течение 7 дней с момента соответствующего изменения1. Наше законодательство устанавливает, что сведения о владельцах акций должны быть изменены в течение 3 дней с момента представления регистратору всех необходимых документов[284] [285]. Сведения о новых участниках общества с ограниченной ответственностью должны быть представлены в регистрирующий орган в течение 3 дней с момента изменения таких сведений[286]. Стало быть, общество имеет довольно ограниченное время для предъявления новому участнику своих возражений. Кроме того, новая редакция Закона об ООО оставляет еще меньше возможностей для предъявления обществом каких-либо возражений против приобретателя доли, поскольку согласно новому порядку трансферт совершается не самими обществом, а государственным органом, ведущим реестр юридических лиц (п. 14 ст. 21 Закона об ООО в новой редакции). Во-вторых, некоторые возражения, которые обычно доступны для должника на основании ст. 386 ГК РФ, не применимы для отношений участия. Так, общество вряд ли сможет заявить новому участнику возражение (требование) о зачете либо об истечении срока исковой давности права участия. Как было указано в главе 1 настоящей диссертации, право участия - это субъективное право, сущность которого не сводится к требованию о предоставлении долга. В связи с этим правила о зачете требований (ст. 410 ГК РФ) к праву участия не применимы. Право участия также не может потерять свойство судебной защиты вследствие истечения срока исковой давности (ст. 195 ГК РФ), поскольку для данного права не характерна срочность исполнения. Исковая давность может истечь применительно к праву участника на обжалование решения общего собрания участников (ст. 43 Закона об ООО) или к требованию о выплате распределенной прибыли общества (ст. 28 Закона об ООО). Однако, как мы уже отмечали, право участия далеко не исчерпывается указанными требованиями. Среди возражений, которые может предъявить общество, можно указать, например, на возможность ссылаться на недействительность уступки доли (в силу запрета такой уступки, предусмотренного в уставе общества и пр.). Таким образом, поскольку права участия передаются по системе трансферта, порядок перехода доли в уставном капитале существенно отличается от передачи требований (цессии). Юридический состав преемства в правах участия включает три юридических факта — (1) совершение уступки права участия, (2) трансфертное объявление и (3) совершение трансферта. Еще одна особенность уступки доли, как указывает Л.А. Новоселова, связана с тем, что сделка, направленная на передачу «доли в уставном капитале», приводит к передаче не только прав, но и обязанностей участника1. Соответственно в тех случаях, когда уступка доли не требует согласия остальных участников (а по общему правилу такого согласия не требуется), по существу, имеет место переход долга без согласия кредитора (п. 1 ст. 391 ГК РФ), что отличает уступку доли от перевода долга. Об этом же пишет В. Горлов[287] [288]. Следует согласиться с данной мыслью, однако, со следующей существенной оговоркой. Как было сказано в главе 1, в состав доли по общему правилу не входят какие-либо обязанности участника. Так, обязанность не разглашать конфиденциальную информацию (п. 1 ст. 9 Закона об ООО) лежит на всех лицах, а не только на участниках общества. Исходя из сказанного, передача доли не влечет перехода данной обязанности к приобретателю доли, поскольку эта обязанность и так уже лежит на приобретателе. Что касается обязанности по внесению дополнительных вкладов (п. I ст. 9 Закона об ООО), то данная обязанность возникает только при наступлении определенных юридических фактов, а именно при условии принятия общим собранием участников решения о внесении дополнительных вкладов. До решения общего собрания обязанности по внесению вкладов просто не существует, следовательно, такая обязанность не может быть передана (отсутствует предмет передачи). Полагаем, что передача доли влечет переход обязанности по внесению вклада только в том случае, если до уступки доли принято соответствующее решение общего собрания о внесении дополнительных вкладов и вклад не был внесен первоначальным участником. В отношении обязанности по внесению вклада в уставный капитал (оплата доли в уставном капитале) следует сказать, что передача доли не влечет перехода данной обязанности, потому что передача неоплаченной доли вообще запрещена (п. 3 ст. 21 Закона об ООО). Переход обязанностей, по общему правилу, имеет место, например, при передаче пая в производственном кооперативе. Поскольку каждый пайщик обязан участвовать в деятельности кооператива личным трудом (п. 2 ст. 8 Закона о производственных кооперативах), передача пая влечет также переход данной обязанности. Особенность уступки доли связана также с тем, что участник общества имеет не только права, но и законные интересы, в частности интерес в получении части прибыли общества и ликвидационного остатка. Следовательно, при уступке доли происходит передача законных интересов участника общества. Как следует из ст. 128 ГК РФ, законный интерес не входит в число объектов гражданских прав. При этом в доктрине права проблема перехода законного интереса не исследовалась, тем не менее наука гражданского права пришла к некоторым выводам относительно природы законного интереса, которые мы можем косвенно использовать для решения вопроса о возможности перехода законного интереса. В главе 1 исследования мы раскрыли понятие законного интереса как социальную потребность субъекта, защищаемую (гарантируемую) государством с помощью процессуальных средств защиты (обращения в суд). Исходя из приведенного определения законный интерес - это не просто потребность, она гарантирована государством. Данная гарантия выражается в возможности носителя законного интереса обратиться за защитой нарушенной потребности к уполномоченным органам, т.е. владелец законного интереса имеет право на защиту интереса. Именно благодаря данному элементу интерес приобретает характер законного. При этом право на защиту является самостоятельным субъективным правом. Так, В.П. Грибанов отмечает, что данное право представляет собой меру возможного поведения управомоченного лица, относя такое право к числу субъективных прав1. Возможность принудительной защиты является неотъемлемым элементом субъективного права[289] [290]. Л.А. Новоселова справедливо заключает, что, если бы право на обращение в суд носило процессуальный характер и соответственно не входило в объем субъективного права, следовало бы считать, что право на обращение в суд также необходимо передавать новому кредитору особым соглашением[291]. Данный вывод подтверждается также судебной практикой. Президиум ВАС РФ указал, что предъявление иска в защиту нарушенных прав входит в содержание права требования, перешедшего к новому кредитору1. О продаже права на иск упоминается также в дореволюционной литературе. Так, Н. Вавин указывает, что продать свою res incorporates значит продать свой иск[292] [293]. Таким образом, из данных рассуждений следует, что право на судебную защиту обладает признаком передаваемости. Наличие такого общего элемента, как правомочие на защиту, на наш взгляд, является принципиальным для решения вопроса о возможности перехода законного интереса. Раз признак субъективного права (право на защиту) обнаруживается и в законном интересе, мы можем распространить вывод о передаваемости законного интереса. Так как в состав законного интереса в качестве неотъемлемой части входит право на защиту нарушенного интереса, а право на защиту способно к передаче, можно утверждать, что сущность перехода законного интереса состоит в передаче правомочия на защиту этого интереса. Таким образом, особенность перехода права участия заключается в наличии признаков как абсолютного, так и относительного правопреемства, что является основанием для выделения особого правопреемства в системе гражданских правоотношений - преемства в правах участия. В данной части работы следует обратить внимание на следующую проблему. Как было отмечено в главе 1, некоторые ученые (например, Д.И. Добровольский) и арбитражные суды по некоторым делам распространяют на долю вещно-правовой режим. Такого понимания придерживается англоамериканская доктрина, поскольку доля является вещью, пусть и бестелесной {private property’, personal estate}. Однако данная позиция является неприемлемой для нашего законодательства. Доля представляет собой субъективное право, т.е. объект оборота, не имеющий материального воплощения. Поэтому к передаче доли не могут быть применены правила о передаче вещей (традиция). В главе 1 было отмечено, что доля и акция являются однородными объектами, выступают разновидностью права участия. Отличаются они лишь формой выражения: акция является ценной бумагой, доля таковой не признается. Вместе с тем действующее законодательство устанавливает для акции бездокументарную форму, значит, права участия акционера также не представлены в каком-либо материальном виде (документе), а закрепляются специальной записью в реестре акционеров. В связи с этим в литературе обоснованно отмечается, что бездокументарные ценные бумаги не являются ценными бумагами, а представляют собой субъективные имущественные права, имеющие особенную форму фиксации1. Тем не менее статья 143 ГК РФ относит акцию к ценной бумаге, что в системной связи со ст. 128 ГК РФ является формальным основанием для признания акции вещью. Так, А.А. Маковская отмечает, что ГК РФ для целей регулирования оборота ценных бумаг уравнял документарную и бездокументарную формы ценных бумаг[294] [295]. Судебная практика, используя буквальное толкование законодательства, признает, что акция является движимой вещью[296]. Получается, что применительно к акции право участия, не выраженное в каком-либо материальном виде (документе), получило режим вещи[297]. Таким образом, акция и доля, будучи одинаковыми по своему содержанию объектами гражданского оборота, получили в законодательстве различный правовой режим. Такое регулирование ведет к различным налоговым и гражданско-правовым последствиям отчуждения акций и долей1. Судебная практика пытается самостоятельно решить данную несправедливость, признавая доли в уставном капитале объектами права собственности. Так, признавая уступку доли недействительной, суд подчеркнул, что доля может быть возвращена с применением механизмов, применяемых при возврате имущества из чужого незаконного владения[298] [299]. Однако, как было указано выше, право участия не является требованием, это субъективное право особого рода. Значит, применение к переходу этого права правил об уступке требования является ошибочным. С учетом сказанного отметим, что единый режим оборота акций и долей в уставном капитале не означает согласие на применение к уступке доли правил о цессии. Для перехода прав участия необходима выработка особых правил уступки, которые касаются, например, формы уступки прав участия, порядка перехода прав участия, статуса общества при уступке доли, последствий признания уступки прав участия недействительной. Таким образом, поскольку доля в уставном капитале и акция представляют собой однородные объекты гражданского оборота (право участия, не оформленное в виде документа), оборот данных объектов должен получить одинаковый правовой режим. При этом передача данных субъективных прав влечет особое правопреемство (преемство в правах участия), для которого свойственно сочетание признаков как абсолютного, так и относительного правопреемства. Проведенное исследование правовой природы уступки доли в уставном капитале позволяет использовать следующие выводы для анализа практических проблем, возникающих при уступке доли в уставном капитале (глава 3 настоящей диссертации). Во-первых, доля в уставном капитале является отчуждаемым субъективным правом и в этом качестве выступает в качестве объекта гражданского оборота. Вместе с тем оборот данного объекта существенно ограничен, вследствие чего участник общества зачастую лишен возможности продать свою долю на выгодных условиях. В таких случаях законодательство предусматривает компенсацию участнику стоимости доли. В связи с этим одна из наших следующих задач состоит в анализе порядка возмещения стоимости доли участнику общества. Во-вторых, переход прав участия осуществляется по системе трансферта, что обусловлено особой природой этих прав и что существенно отличает их переход от порядка уступки требований. Данный вывод позволяет перейти к исследованию элементов трансфертного порядка перехода доли (сделки уступки доли, трансфертного объявления, трансферта).