§ 1. Правовые ограничения уступки доли в уставном капитале
В отношении распоряжения долей в уставном капитале изначально существовали более жесткие ограничения, нежели в отношении распоряжения акциями. Ограничения эти объясняются тем, что в «товариществах личность товарищей имеет весьма важное значение»1, право членства (как в кооперативе, так и в товариществе) всегда связано с личным участием кредитора в делах организации[300] [301]. В предыдущей главе мы уже затрагивали вопросы ограничений на уступку доли в исторической ретроспективе. Здесь мы рассмотрим некоторые проблемы теоретического и практического свойства, возникающие в связи с действием данных ограничений. Одним из ограничений уступки доли является преимущественное право участников на приобретение доли. Суть преимущественного права состоит в том, что участники общества имеют возможность приобрести долю при намерении какого-либо участника продать свою долю третьему лицу. Необходимо отметить, что преимущественное право характерно не только для обществ с ограниченной ответственностью. Так, по общему правилу английского права акции (доли) частных компаний могут свободно отчуждаться, однако большинство частных компаний ограничивают свободное отчуждение акций путем включения в устав нормы о действии преимущественного права участников компании на приобретение отчуждаемых акций[302]. Действующее российское законодательство в императивном порядке предусматривает, что участники общества и (или) само общество, если это предусмотрено уставом общества, обладают преимущественным правом на приобретение доли при ее продаже (п. 4 ст. 21 Закона об ООО). При этом уступка преимущественного права не допускается. Данное правило сохраняется и в новой редакции Закона об ООО. Преимущественное право не действует, если в обществе один участник, поскольку в этом случае ничье преимущественное право при отчуждении единственным участником доли не нарушается. Соблюдение преимущественного права обязательно только в случае продажи доли. Преимущественное право не действует в случаях безвозмездной уступки доли. Кроме того, действие преимущественного права не распространяется на иные случаи возмездного отчуждения доли, помимо продажи. Так, внесение доли в качестве вклада в уставный капитал не ограничено преимущественным правом иных участников, несмотря на то, что данная сделка является возмездной. Спорным является вопрос о том, действует ли преимущественное право в случае мены доли. С одной стороны, мена подчиняется правилам о куплепродаже, следовательно, на мену доли распространяется правило о преимущественном праве при продаже доли. Данная позиция находит поддержку в судебной практике[303]. С другой стороны, если по договору мены встречным представлением является индивидуально-определенная вещь, то перевод прав и обязанностей по договору на участника общества, чье преимущественное право было нарушено, представляется затруднительным, поскольку такой участник заведомо не сможет исполнить обязанность по передаче встречного представления. На практике можно встретить следующие случаи «обхода» преимущественного права: (1) дарение минимальной части доли с последующей продажей оставшейся доли, (2) внесение доли в уставный капитал юридического лица с последующей продажей доли в уставном капитале этого юридического лица приобретателю и (3) передача доли в качестве отступного по ранее полученному займу. Суть первого способа заключается в дарении минимальной части доли. На данную сделку (дарение) преимущественное право не распространяется, что безоговорочно поддерживается судебной практикой. После того как одаряемый становится участником общества (в результате приобретения части доли), он имеет право купить остальную часть доли, при этом преимущественное право действовать на такую куплю-продажу уже не будет. Существует два способа предотвратить такой обход преимущественного права: (1) признать договор дарения мнимой сделкой, (2) предусмотреть в уставе общества запрет либо требование о получении согласия остальных участников на безвозмездное отчуждение доли третьим лицам. Суть второго способа заключается в том, что первоначально доля вносится участником-продавцом в уставный капитал некоего юридического лица. На данную сделку правило о преимущественном праве не распространяется, поскольку внесение вклада в уставный капитал, как уже было сказано, не является продажей доли. В результате данной сделки участник общества приобретает долю в указанном юридическом лице. Далее он продает вновь приобретенную долю потенциальному покупателю. В итоге покупатель фактически приобретает контроль над долей в обществе (посредством участия в ином юридическом лице). Единственный способ ограничить такой переход доли и не допустить вхождение посторонних лиц в общество состоит в прямом запрете устава общества на уступку доли третьим лицам либо требование о необходимости получения согласия остальных участников общества на такую уступку (в том числе, на дарение, внесение в уставный капитал и пр.). Третий способ также довольно часто можно встретить на практике. Его суть состоит в том, что участник общества, желающий продать долю, выдает потенциальному покупателю вексель под денежную сумму, которая равна стоимости доли. Позднее между векселедателем (участником общества) и векселедержателем (приобретателем доли) заключается соглашение об отступном, в соответствии с которым обязательство по возврату суммы займа прекращается путем передачи векселедержателю доли в уставном капитале1. Противопоставить этому способу можно опять-таки требование устава о необходимости получения согласия всех участников на уступку доли третьему лицу любым способом, в том числе путем отступного. Действие преимущественного права обеспечивается обязанностью участника общества, желающего уступить свою долю, направить письменное извещение о своем намерении продать долю иным участникам общества и самому обществу (п. Отметим, что новая редакция Закона об ООО рассматривает направляемое участникам общества письменное извещение в качестве оферты (п. 5 ст. 21 Закона об ООО в новой редакции). Правовые последствия нарушения преимущественного права на приобретение доли. Зарубежные законодательства предусматривают различные последствия нарушения преимущественного права. Например, по английскому праву передача акций третьему лицу без предварительного уведомления участников компании, если такое уведомление предусмотрено уставом компании, влечет недействительность сделки (invalid^. Российское законодательство занимает иную позицию — такое нарушение не влечет недействительности сделки уступки доли1. Учитывая, что ст. 168 ГК РФ допускает иные (нежели ничтожность сделки), последствия несоответствия сделки требованиям правовых актов, Закон об ООО предусматривает, что продажа доли с нарушением преимущественного права порождает право требовать перевода на участника, чье преимущественное право было нарушено, прав и обязанностей покупателя. Неприменимость норм о ничтожности уступки доли при нарушении преимущественного права поддерживается судебной практикой[307] [308]. При этом интересно отметить, что суды иногда ссылаются на п. 3 ст. 250 ГК РФ, регулирующий действие преимущественного права при продаже доли в праве общей собственности[309]. Очевидно, что данное обоснование является несостоятельным и продиктовано неправильным представлением о правовой природе доли. Доля не закрепляет право собственности на имущество общества. Другими ограничениями в распоряжении долей могут выступать требование о согласии участников или самого общества на уступку доли либо запрет на уступку доли. Запрет на уступку доли либо требование о согласии на уступку доли характерны также для товариществ (партнерств). Так, в соответствии с подп. 5 (b) ст. 6 Закона Великобритании 1907 г. «Об ограниченных партнерствах» уступка доли возможна при наличии согласия полных партнеров1. В России уступка доли в товариществе по общему правилу допускалась только с согласия всех товарищей, что нашло отражение в практике Правительствующего Сената, который отмечал, что передача одним товарищем своих прав без согласия товарищей не может быть признана для последних и их наследников (Постановления Гражданского Кассационного Департамента Правительствующего Сената от 20.01.1894 г. № 64, от 17.03.1905 г. №515)[310] [311]. Согласно Проекту Гражданского Уложения принадлежащие товарищу права по товарищескому договору не могут быть уступаемы другому лицу без согласия всех остальных товарищей[312]. Требование о согласии на уступку доли было прямо предусмотрено в Постановлении № 590. При этом п. 67 Постановления № 590 в императивном порядке требовал получение согласия на все случаи уступки — как участникам, так и третьим лицам. Аналогичное положение содержалось в ст. 11 Закона о предприятиях. Постановление № 590 устанавливало, что запрет может быть предусмотрен только на случаи уступки доли третьим лицам. Соответственно уступка доли участникам общества не могла быть запрещена. Действующее законодательство (до 01 июля 2009 года) использует более либеральный подход к регулированию данного вопроса. По общему правилу уступка доли участникам и третьим лицам допускается без согласия остальных участников. Однако участники общества вправе оговорить в уставе, что для уступки доли необходимо получить согласие всех участников. Новая редакция Закона об ООО прямо оговаривает возможность установления требования о согласии только в отношении уступки доли другим участникам общества. При этом закон не содержит прямой нормы о том, что устав общества может предусматривать согласие на уступку доли третьим лицам, как это сформулировано в действующей редакции. Отдельные нормы лишь косвенно упоминают о такой возможности (например, п. 10 ст. 21 Закона об ООО в новой редакции). Полагаем, что такое регулирование может вызвать разногласия в судебной практике, в связи с чем рекомендуется внести изменение в новую редакцию Закона об ООО и указать, что устав общества может предусматривать необходимость получения согласия участников общества либо самого общества на уступку доли третьим лицам. Кроме требования о согласии, устав общества может предусматривать полный запрет уступки доли. При этом действующее законодательство (до 01 июля 2009 года) и новая редакция Закона об ООО регулируют данный вопрос по-разному. Согласно действующей редакции закона устав общества может предусматривать запрет на уступку доли как третьим лицам, так и другим участникам общества. Новая редакция Закона об ООО указывает, что запрет может быть установлен на уступку доли третьим лицам. В отношении запрета уступки доли другим участникам новая редакция Закона об ООО ничего не говорит (см. п. 2 ст. 21 Закона об ООО в новой редакции). При этом, однако, новая редакция предусматривает, что участники общества вправе заключить договор об осуществлении прав участников общества, по которому они обязуются осуществлять определенным образом свои права и (или) воздерживаться от осуществления указанных прав, в том числе воздерживаться от отчуждения доли до наступления определенных условий (п. 3 ст. 8 Закона об ООО в новой редакции). Итак, существенная особенность уступки доли выражается в определенных ограничениях такой уступки. Данные ограничения могут принимать форму полного запрета на уступку доли, необходимости получения согласия общества либо участников, преимущественного права остальных участников либо самого общества на приобретение доли. Данная особенность отличает уступку корпоративных прав от уступки прав требования, поскольку уступка права требования совершается без согласия должника. В тех случаях, когда стороны оговаривают между собой, что уступка требования совершается с согласия должника (п. 2 ст. 382 ГК РФ), такое согласие будет исходить от должника. Однако для уступки доли требуется согласие лиц, которые не являются должниками участника (согласие участников общества либо самого общества). Участники общества не состоят друг с другом в обязательственных отношениях. С появлением нового субъекта права - общества, права участников по отношению друг к другу преобразуются в права участия, которым, как было уже указано в главе 1 нашей работы, не корреспондирует равнозначная обязанность общества либо участников общества. Вследствие этого уступка доли отличается от цессии тем, что на такую уступку оказывают влияние лица, не состоящие в обязательственном отношении к лицу, уступающему право (долю). Правовые последствия нарушения положений устава относительно запрета уступки доли либо получения согласия участников общества на уступку доли. Действующее законодательство (до 01 июля 2009 года) прямо не регулирует правовые последствия нарушения запрета уступки доли (требования о согласии на уступку), как это имеет место в отношении нарушения преимущественного права. Новая редакция Закона об ООО устраняет данную неопределенность и предусматривает, что в случае уступки доли с нарушением положений устава о согласии на уступку доли либо запрета на уступку доли участник общества либо само общество вправе потребовать передачи доли обществу1. Отсутствие прямого положения о последствиях нарушения запрета уступки доли (требования о согласии) в действующем законодательстве зачастую приводит к разногласиям в правоприменительной практике. Арбитражные суды исходят из того, что уступка доли, совершенная с нарушением запрета либо без согласия участников, будет недействительной. Однако вопрос о характере недействительности сделки (ничтожном либо оспоримом) является неоднозначным и зависит от определения правовой природы устава общества. Относительно природы устава существует несколько точек зрения. Одна из них заключается в признании устава нормативным правовым актом[313] [314]. Такой взгляд вытекает из того, что корпорации создают особые правовые нормы. Эта позиция была впервые высказана О. Гирке, который отмечал, что всякий корпоративный статут создает не только правоотношения, но также правоположения, предназначенные действовать как объективное право[315]. Такое понимание природы корпоративных актов нашло отклик в нашей дореволюционной литературе. Так, Л.С. Таль отмечал следующее: «если частноправовыми актами создаются абстрактные нормы, то к таким актам уже не приложимы мерки, обычно предъявляемые к частноправовым волеизъявлениям. Установленный ими порядок есть нечто большее, чем комплекс индивидуальных правоотношений. Он приобретает характер объективного правопорядка»[316]. При этом ученый признавал, что нормы частного правопорядка (в частности, уставы организаций) занимают как бы среднее положение между договором и законом1. Согласно такому пониманию устав общества следует рассматривать как правовой акт, наряду с законом и подзаконным актами. Соответственно, нарушение положений устава о запрете уступки доли является нарушением нормативного правого акта. Занимая эту позицию, мы должны с необходимостью прийти к заключению, что уступка доли, совершенная с таким нарушением, является ничтожной в силу ст. 168 ГК РФ. Данная позиция встречается в судебной практике[317] [318]. Отметим также, что вопрос квалификации устава в качестве правового акта был предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ, однако суд не высказал каких-либо суждений по существу вопроса[319]. Указанное понимание устава представляется необоснованным. Как справедливо подчеркивает Г. Цепов, ГК РФ не предусматривает права граждан и юридических лиц создавать нормы гражданского права, не известно ему и понятие локального нормативного акта[320]. Л. Эннекцерус отмечал, что корпорации создают не объективное право, а только правоотношения, непосредственное действие которых ограничивается корпорацией и ее членами[321]. Нормы устава, действительно, создают положения, которые могут применяться неоднократно. Однако утверждение устава является частноправовым действием и не исходит от публичного образования. Поэтому по своей юридической силе устав является таким же актом, как и любая гражданско-правовая сделка. Понимание устава как нормативного акта не может быть принято и в силу толкования норм законодательства, а также в силу прямых разъяснений, содержащихся в судебной практике. Отрицание природы устава как нормативного акта можно проследить на примере ст. 43 Закона об ООО. В соответствии с п. 1 данной статьи решение общего собрания участников, принятое с нарушением Закона об ООО, иных правовых актов, устава, может быть признано недействительным. Как следует из буквального толкования данной нормы, устав не относится законом к числу правовых актов - в противном случае, норма была бы сконструирована следующим образом: «с нарушением Закона об ООО, иных правовых актов, в том числе устава». Кроме того, в Приказе Министерства юстиции РФ от 04.05.2007 г. № 88 сдержится следующее определение нормативного правового акта - это письменный официальный документ, принятый (изданный) в определенной форме правотворческим органом в пределах его компетенции и направленный на установление, изменение или отмену правовых норм. При этом под правовой нормой принято понимать общеобязательное государственное предписание постоянного или временного характера, рассчитанное на многократное применение1. Данное определение было заимствовано Минюстом РФ из Постановления Государственной Думы РФ от 11.11.1996 г. № 781-П ГД[322] [323]. Такое понимание правового акта безоговорочно принято в судебной практике на уровне ВАС РФ[324]. Нижестоящие суды также справедливо указывают, что устав не является законом или правовым актом, следовательно, сделки, совершенные с нарушением положений устава, не могут быть признаны недействительными на основании ст. 168 ГК РФ[325]. Полагаем, что такое толкование правоприменительной практикой природы правовых норм является обоснованным. С учетом изложенного, устав общества нельзя признать нормативным правовым актом, нарушение которого влечет последствия, предусмотренные для нарушения правового акта (ст. 168 ГК РФ). Другая точка зрения заключается в том, что в основе устава лежит гражданско-правовой договор. Эта позиция была разработана еще в дореволюционной доктрине. Так, П.Н. Гуссаковский со ссылкой на практику Сената отмечал, что в акционерных обществах устав имеет такое же значение, какое имеет товарищеский договор в других видах товарищества1. Это же мнение встречаем у С.П. Никонова, который пишет, что акционерное товарищество образуется посредством договора, с той лишь разницей, что договор этот носит название устава[326] [327]. А. Квачевский указывал, что устав акционерного товарищества есть договорный акт между акционерами; он не есть особый закон, устанавливаемый верховной властью; поэтому постановления устава в случае неполноты и неясности их должны быть толкуемы по тем же правилам, как и договоры[328]. Аналогичная позиция у В. Максимова[329]. В зарубежной литературе данное мнение поддерживается Л. Эннекцерусом[330], в отечественной современной литературе - Н.В. Козловой[331]. В судебной практике этот подход наиболее явно выражен Президиумом ВАС РФ в Постановлении от 10.04.2007 г. № 13104/06, где сказано, что в основании устава лежит соглашение участников, которое носит гражданско-правой характер. Рассмотрение устава как договора встречается также в практике нижестоящих арбитражных судов. Так, суд подчеркнул, что устав общества основан на учредительном договоре, соответственно на него распространяются положения о сделках1. Полагаем, что с данной позицией следует согласиться, но с определенными оговорками. Во-первых, устав устанавливает абстрактные нормы, которыми руководствуются участники общества. Во-вторых, в отличие от классической конструкции гражданско-правового договора, устав изменяется большинством участников (путем голосования). В-третьих, как справедливо указывает Н.В. Козлова, устав создает корпоративное правоотношение, круг участников которого гораздо шире, чем круг участников сделки[332] [333]. Данные особенности позволяют Н.В. Козловой квалифицировать устав в качестве корпоративной сделки (односторонней либо многосторонней)[334]. При этом данная сделка является гражданско-правовой[335]. Против рассмотрения устава в качестве гражданско-правовой сделки выступает Д. Степанов, который доказывает, что сделка является одноактовым поведением лица, что не соответствует природе устава [336]. Такая аргументация представляется спорной. Сам устав как документ является формой данной сделки, выражающей содержание прав и обязанностей, на возникновение которых направлено утверждение устава. Действием же, или, по терминологии Д. Степанова, одноактовым поведением, является утверждение устава, которое соответствует ст. 153 ГК РФ для признания данного действия сделкой. Второй довод Д. Степанова против признания устава в качестве сделки состоит в том, что устав ориентирован на оформление структуры юридического лица, которое, в принципе, должно существовать бессрочно1. Однако этот аргумент также несостоятелен, поскольку ГК РФ не ограничивает цели гражданско-правовых сделок по их сроку. Соответственно, целью сделки может быть возникновение любого, в том числе бессрочного правоотношения (например, аренда на неопределенный срок (п. 2 ст. 610 ГК РФ)). Кроме того, учредительный договор в хозяйственном товариществе играет роль, аналогичную уставу в обществе с ограниченной ответственностью, т.е. также направлен на оформление структуры юридического лица (ст. п. 2 ст. 52 ГК РФ). Между тем природа учредительного договора как гражданско-правовой сделки не вызывает у Д. Степанова сомнений. С этим, кстати, связан дополнительный довод в пользу признания договорного характера устава — необходимость признания равного подхода к регулированию последствий нарушения учредительных документов в товариществах и обществах. Как было отмечено выше, хозяйственные товарищества и общества имеют одни исторические корни. Поэтому вполне логично, чтобы вопросы, вытекающие из договорного характера этих объединений, решались единообразно. Между тем отрицание договорного характера устава может повлечь различный подход к решению вопросов о последствиях нарушения учредительных документов товариществ и обществ. Поскольку единственным учредительным документом товарищества является учредительный договор, нарушение такого договора будет влечь гражданско-правовые последствия, предусмотренные для договорных нарушений. Отрицание же договорной природы устава автоматически ставит под сомнение применение к таким нарушениям норм о нарушении договоров. Следовательно, одни и те же нарушения в товариществах и в обществах получат различное регулирование, что представляется необоснованным. [337] Еще один довод Д. Степанова состоит в том, что договорная теория не может объяснить природу устава в случае, если у общества один участник и, соответственно, договор заключать не с кем1. Действительно, в обществах с одним участником затруднительно говорить об уставе как о договоре между участниками. Однако это не умаляет природы устава как сделки. В основе такого устава лежит волеизъявление одного лица - единственного участника. Следовательно, в этом случае правовая природа устава (точнее, утверждения такого устава) носит не договорный характер, а характер односторонней сделки. Есть еще один аргумент в пользу договорного характера устава в части установления запрета уступки доли. Даже если признать, что устав формирует организационную структуру юридического лица, данное допущение не будет распространяться на положения устава относительно запрета уступки доли. Ведь запрет на уступку доли касается отношений между участниками общества и не относится к структуре юридического лица. Следовательно, такое положение устава в любом случае носит характер гражданско-правового соглашения, даже если согласиться с позицией Д. Степанова. Концепция Д. Степанова, предлагающая рассматривать устав в качестве правоприменительного акта, обоснованно подвергается критике в литературе[338] [339]. Таким образом, в основе положений устава общества о запрете уступки доли (требовании о согласии на уступку) лежит граяеданско- правая сделка (соглашение). Следовательно, нарушение ограничений устава относительно запрета уступки доли либо согласия на уступку не может влечь ничтожность уступки доли на основании ст. 168 ГК РФ. Поскольку в основе положений устава общества о запрете уступки доли лежит гражданско-правовое соглашение, нарушение этих положений следует квалифицировать в качестве выхода за пределы ограничений, установленных договором. Следовательно, уступку доли, совершенную с нарушением положений устава о запрете (согласии) уступки доли, следует квалифицировать как оспоримую сделку (по законодательству, действующему до 01 июля 2009 года). В соответствии со ст. 174 ГК РФ, если полномочия лица на совершение сделки ограничены договором, и при ее совершении такое лицо вышло за пределы этих ограничений, сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения. Отметим, что в Определении ВАС РФ от 16.02.2007 г. № 13104/06 о передаче дела в Президиум ВАС РФ судьи (в частности, Л.А. Новоселова) отметили, что обход положения устава о запрете отчуждения доли без согласия других участников общества следует рассматривать как нарушение закона, а сделку, совершенную вопреки этому запрету, как ничтожную, а не оспоримую. Данный вывод был обоснован также тем, что доля в уставном капитале, наряду с правами, включает в себя и обязанности, а замена обязанной стороны без согласия управомоченного лица противоречит природе правоотношений. Аргументация Определения очень интересная, однако, не менее спорная. Данный подход можно понять более глубоко, обратившись к научной работе Л.А. Новоселовой[340]. Не оспаривая договорную природу устава общества, Л.А. Новоселова указывает, что обход положения устава о запрете уступки доли без согласия общества можно квалифицировать как нарушение закона, поскольку «в этом случае невозможность уступки права без согласия О должника определяется законом»". Представляется, что такой подход является необоснованным, поскольку положениям договора, по существу, придается сила правового акта. Само по себе, упоминание закона о возможности установить запрет распоряжаться объектом не может свидетельствовать о том, что сделка, совершенная в обход такого запрета, является нарушением закона. Ведь запрет установлен не прямо в законе, а волеизъявлением частных лиц (договором, уставом). Между тем, суть требования ст. 168 ГК РФ в том, чтобы признавать ничтожными только те сделки, которые напрямую противоречат правовым актам. В противном случае можно говорить о том, что нарушение любого договорного положения, установленного в рамках диспозитивной нормы, есть нарушение закона, поскольку закон допускает установление таких положений договором (уставом). Однако данный вывод несостоятелен. Вследствие этого, представляется, что Президиум ВАС РФ обоснованно занял позицию, противоположную Определению, признав нарушение устава основанием для применения норм о нарушении договора. Второй аргумент Л.А. Новоселовой состоит в том, что на участнике общества лежат определенные обязанности, а именно обязанность не разглашать конфиденциальную информацию1. Вместе с тем эта обязанность лежит не только на участнике общества с ограниченной ответственностью, но также на акционере. Между тем продажа акции не требует согласия иных акционеров. Л.А. Новоселова отмечает, что ничтожность уступки в данной ситуации представляется излишне строгим правовым последствием, а признание уступки доли оспоримой сделкой на основании ст. 174 ГК РФ имеет ряд преимуществ[341] [342]. В итоге, не совсем понятно, какую недействительность (относительную либо абсолютную) влечет, по мнению автора, уступка доли, совершенная с нарушением устава. Таким образом, нарушения положений устава о запрете уступки доли либо о получении согласия на уступку доли являются основанием для признания уступки доли оспоримой сделкой в соответствии со ст. 174 ГК РФ (по законодательству, действующему до 01 июля 2009 года). Как было указано выше, новая редакция Закона об ООО предусматривает, что в случае уступки доли с нарушением соответствующих положений устава любой участник общества либо само общество вправе потребовать передачи доли обществу’. В целом предлагаемое изменение представляется положительным, поскольку устраняет правовую неопределенность в отношении последствий нарушения положений устава, ограничивающих уступку доли. Запрет уступки неоплаченной доли в уставном капитале. Еще одно ограничение уступки доли связано с ее оплатой, а именно: уступка неоплаченной доли (части доли) запрещена. Данное ограничение введено для того, чтобы не допустить в оборот объекты, формально существующие, но не имеющие реального имущественного содержания[343] [344]. Это правило было известно до вступления в силу ГК РФ и Закона об ООО. Так, в соответствии с п. 67 Постановления № 590 передача доли третьим лицам была возможна только после полного внесения вклада уступающим ее участником. Отметим, что по смыслу нормы уступка неоплаченной доли иным участникам (а не третьим лицам) допускалась. Действующее законодательство так определяет данное правило: участник общества не может уступить долю, если она не оплачена (либо неоплаченную часть доли) (п. 3 ст. 21 Закона об ООО). Соответственно независимо от того, кто приобретает долю (участник, третье лицо, общество), такая уступка не допускается. Новая редакция Закона об ООО также содержит данное правило[345]. Последствие нарушения данного положения состоит в том, что такая уступка будет недействительной (ничтожной) сделкой, поскольку противоречит требованиям закона. При этом каких-либо разногласий по этому поводу в судебной практике нет1.