§ 3. Основные направления повышения юридической ответственности субъектов предпринимательства

Экономическая ответственность наступает в результате неисполнения либо ненадлежащего исполнения обязательств организацией, в том числе и самим участником личных обязательств перед кредиторами.

Подобно другим коммерческим организациям прибыль и убытки в полном товариществе распределяются между его участниками пропорционально их долям в складочном капитале. Однако в учредительном договоре и специальном соглашении может быть предусмотрен и иной порядок такого распределения. Главное - это солидарная, субсидиарная ответственность участников товарищества по его долгам. Экономическая самоответственность в коммандитном товариществе за невыполнение товариществом обязательства возложена на полных товарищей, исключая ответственность коммандитистов. Они несут лишь риск потери вклада.

В связи с недостаточной урегулированностью в ГК РФ экономической самоответственности товарищей в полном и коммандитном товариществах и отсутствием специального закона о данных коммерческих организациях

можно заполнить образовавшийся правовой вакуум экономической самоответственностью с помощью локального нормотворчества.

Ответственность участников общества с ограниченной ответственностью определена рамками названного закона. Они не отвечают по обязательствам ООО и несут риск убытков, связанных с деятельностью общества в пределах стоимости внесенных ими вкладов. Расширены по сравнению с ГК РФ рамки ответственности лиц, занимающих руководящие должности в органах управления обществом, за их виновные действия (бездействия).

Введены новеллы, усиливающие ответственность участников общества за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязательств. Прежде всего, ответственность (солидарная) учредителей общества по обязательствам, связанным с учреждением ООО, возникшим до его государственной регистрации.

Ответственность в акционерном обществе имеет свои особенности¹. Акционеры не отвечают по обязательствам общества и несут риск, связанный с их деятельностью, в пределах стоимости принадлежащих им акций. Все требования кредиторов к обществу удовлетворяются за счет имущества последнего, и только в двух случаях по обязательствам общества акционеры привлекаются к ответственности: акционеры, не полностью оплатившие акции, отвечают солидарно с обществом в пределах неоплаченной части стоимости их акций; при наступлении несостоятельности (банкротства) общества по вине акционеров, занимающих руководящие должности, обладающих

*

правом и возможностью влиять на принятие решений общества, имеющих контрольный пакет акций, последние субсидиарно отвечают с обществом.

Государственные и муниципальные унитарные предприятия оказались в правовом вакууме, который заполнен широкими властными полномочиями органов собственника.

Таким образом, исходя из вышесказанного, необходимо обратиться к вопросам развития законодательства о коммерческих организациях.

Действительно, впервые в отечественном праве понятие коммерческой организации было введено новым Гражданским кодексом, установившем законодательное деление всех юридических лиц на коммерческие и некоммерческие (ст. 50). Такая классификация была известна и прежнему отечественному правопорядку, разделявшему юридические лица на «предприятия» и «учреждения». При этом предполагалось, что «предприятие» представляет собой юридическое лицо, занимающееся «хозяйственной деятельностью», тогда как «учреждения» предназначались для выполнения управленческих, социально-культурных и подобных им задач.

Иное дело, что в государственной, плановой экономике «предприятие» не было собственником своего имущества и подлинным товаропроизводителем, нуждавшемся для нормального функционирования в четкой юридической личности и имущественной обособленности.

Конструкция «предприятия» как юридического лица - не собственника, находящегося под полным контролем собственника-учредителя, не несущего при этом ответственности по его долгам, никак не может быть признана отвечающей потребностям рыночного имущественного оборота. Не может она считаться и общей категорией, охватывающей все виды производственных и иных хозяйственных (коммерческих) организаций, так как по своей сути отражает не юридическую, а экономическую сторону дела. Поэтому наиболее удачным употреблением данного термина представляется его использование в качестве синонима соответствующего имущественного комплекса (ст. 132

Вынужденное в силу определенных причин сохранение данной конструкции для некоторых публичных юридических лиц (государственных и муниципальных предприятий) отнюдь не ставит публично-правовые образования в привилегированное положение в сравнении с другими участниками оборота, а лишь отражает некоторые современные особенности правового режима публичного имущества. К ним, например, также относятся некоторые способы приобретения имущества в собственность, недоступные гражданам и юридическим лицам (сбор налогов и пошлин, национализация, реквизиция, конфискация), или возможность иметь в собственности вещи, ограниченные в обороте или даже изъятые из оборота. Все это тоже свидетельствует об указанных особенностях (если не принимать всерьез демагогический принцип «равенства всех форм собственности», от чего отказалось действующее законодательство). Кроме того, теперь в Гражданском кодексе речь идет не вообще о «предприятиях», а о государственных или муниципальных унитарных предприятиях, что даже терминологически вполне позволяет различать «предприятие» как организационно-правовую форму юридического лица и имущественный комплекс.

Таким образом, обобщающим понятием для юридических лиц, являющихся профессиональными участниками гражданского оборота, становится «коммерческая организация». Необходимость в разделении коммерческих и некоммерческих организаций в отечественном правопорядке диктуется потребностями исключения нередких, к сожалению, ситуаций, в которых, например, органы государственного управления были бы вправе учреждать коммерческие банки или выпускать облигации «от своего имени», а благотворительные фонды и общественные организации осуществляли бы оптовую торговлю или участвовали в ней в качестве комиссионеров- посредников.

фондов, потребительских кооперативов и т.п., также ни в коей мере не отвечает потребностям нормального имущественного оборота, требующего четкого гражданско-правового оформления.

Именно поэтому Гражданский кодекс РФ содержит закрытый перечень видов коммерческих организаций (п. 2 ст. 50), последний достаточно сложно нарушить даже законодателю^[81]. Некоммерческие организации, для которых юридическая личность должна иметь вспомогательное значение, могут существовать в формах, предусмотренных как Гражданским кодексом, так и иными федеральными законами (абз. 1 п. 3 ст. 50 ГК РФ). Такие формы предполагались достаточно многообразными для того, чтобы дать их закрытый перечень непосредственно в Кодексе (хотя такое многообразие впоследствии начало переходить разумные границы). Можно дискутировать по поводу содержания критерия деления юридических лиц на коммерческие и некоммерческие (хотя более четких критериев, чем имеющиеся в ГК РФ, пока не предложено), но вряд ли это дает основания для принципиального отказа от такого деления.

Разумеется, при составлении проекта Гражданского кодекса законодатель тоже предполагался «разумным и добросовестным», поэтому невозможно было ожидать появления, например, «некоммерческих партнерств», предоставляющих возможность для занятия коммерцией в рамках некоммерческой организации, или «автономных некоммерческих организаций», по существу идентичных фондам в смысле ст. 118. Трудно было предвидеть и появление «государственной корпорации» как не имеющей членства некоммерческой организации, учрежденной Российской Федерацией для осуществления социальных, управленческих и иных общественно полезных функций исключительно «на основе федерального закона», без учредительных документов, предусмотренных ст.

Вместе с тем уже тогда было ясно, что будут предприниматься активные попытки лоббирования в законопроектах признания различных «новых», «самостоятельных» разновидностей юридических лиц, прежде всего в сфере некоммерческих организаций (первые варианты законопроекта о некоммерческих организациях разрабатывались практически одновременно с первой частью ГК РФ), полностью «парализовать» которые вряд ли удастся. Более того, большинство из них в действительности не приведет к появлению новых видов некоммерческих организаций^[83], однако какие-то могут оказаться полезными практике формирующегося рыночного оборота. Более опасными представлялись и представляются попытки вывести из-под действия общих норм Гражданского кодекса статус некоторых коммерческих организаций при ссылке на действительные и мнимые особенности их правового положения^[84].

В настоящее время с учетом сложившейся практики законотворчества весьма непросто ставить вопрос о закрытии в самом Кодексе перечня видов некоммерческих организаций (что должно вести к его безусловному сокращению). Следует, кроме того, учитывать, что современный российский законодатель едва ли посчитается с таким перечнем. Ведь даже закрытый перечень коммерческих организаций с трудом устоял под напором требований о признании «народных предприятий» и «государственных корпораций». Однако сохранение самого деления юридических лиц на коммерческие и некоммерческие организации представляется по-прежнему необходимым.

Коммерческая организация в наибольшей мере воплощает в себе сущность конструкции юридического лица как персонифицированного имущества, то есть имущества (имущественного комплекса), за которым закон признал свойства субъекта права (персоны). Только эта юридическая «фикция»

(конструкция), как представляется, в должной мере отвечает потребностям рыночного оборота. Традиционное для отечественной правовой доктрины прошлых лет признание сущности юридического лица как определенным образом организованного «коллектива» («людского субстрата») не отвечает новой экономической системе, построенной на принципиально иных началах, нежели прежняя огосударствленная плановая экономика.

ё

*

Между тем главное в юридическом лице - имущество, которое может служить объектом возможных требований его кредиторов (поскольку существо этой конструкции, как известно, состоит в принципиальном исключении ответственности учредителей и (или) участников по долгам созданной ими организации, что и делает ее потенциально опасной для других участников имущественного оборота). Следовательно, у всякого юридического лица, и тем более у коммерческой организации, прежде всего должно быть реальное имущество. Об этом идет речь в законе (п. 1 ст. 48 ГК РФ), требующем наличия у юридического лица имущества на праве собственности (или, как исключение, на ограниченном вещном праве хозяйственного ведения либо оперативного управления).

Данное положение иногда подвергается критике со ссылкой на возможность для юридического лица иметь имущество исключительно на обязательственном, а не вещном праве (безналичные деньги на банковском счете, представляющие собой права требования и к тому же являющиеся основным

объектом взыскания кредиторов, арендованные помещения и т.п.)^[85]. Формально возразить против этого трудно. Действительно, юридическое лицо может иметь исключительно арендованный офис и счет в банке, ограничившись для формального соблюдения требований ст. 48 ГК РФ наличием на праве собственности самых простых канцелярских принадлежностей (как, например, и было у общеизвестной конторы «Рога и копыта»). Возможно также существование юридического лица, уставный капитал которого состоит исключительно из векселей и долговых расписок (причем на очень крупные суммы).

Но как будут «чувствовать себя» контрагенты (кредиторы) такого юридического лица, зная к тому же о принципиальной ненадежности не только вексельных должников, но и отечественных коммерческих банков (весьма «успешно» демонстрирующих другим участникам оборота реальную природу безналичных денег именно как прав требования, которые их клиентам- кредиторам еще надо уметь или успеть реализовать)? Речь поэтому идет о том, что находящиеся в составе имущества коммерческой организации права требования, как правило, имеющие безусловную ценность для кредиторов, в действительности нередко оказываются трудно реализуемыми. И в реальных отечественных условиях классические «телесные» вещи, особенно недвижимые, иногда выступают более предпочтительным объектом взыскания.

Имущество юридического лица, в том числе его уставный капитал (фонд), обычно представляет собой комплекс вещей и прав (требования или пользования), к которым по мере развития его деятельности обязательно присоединяются и долги. В данном комплексе должны быть обязательные составляющие в виде денежных средств и реального имущества, а сам он как целое становится объектом права собственности (или соответствующего ограниченного вещного права) юридического лица. C этой точки зрения прави-

ло ст. 48 ГК РФ может быть уточнено и дополнено указанием на то, что юридическое лицо обязано иметь уставный фонд (капитал) в определенном законом (или самим ГК РФ) минимальном размере, включающий таким же образом определенную денежную составляющую. Подобно тому как, например, по германскому праву для создания общества с ограниченной ответственностью требуется минимальный капитал в размере не менее 50 тыс. евро, а сверх того допускаются иные имущественные взносы в виде вещей или прав, в том числе на «интеллектуальную собственность». Однако пока что возможность внесения в уставный капитал различного (любого) имущества даже при требовании его обязательной независимой оценки не приводит ни к чему, кроме злоупотреблений. Достигавшегося ранее с помощью подобных правил максимального расширения круга юридических лиц как участников предпринимательской деятельности теперь уже не требуется - необходимо оставить в этом «круге» лишь более или менее добросовестных и относительно состоятельных участников оборота (с учетом возможности для желающих заняться такой деятельностью граждан выступать в качестве индивидуальных предпринимателей с неограниченной личной имущественной ответственностью по своим долгам).

Вместе с тем принадлежащий юридическому лицу имущественный комплекс должен составлять объект его вещных прав (права собственности), несмотря на возможность нахождения в его составе обязательственных прав (и обязанностей), а также прав на объекты «интеллектуальной собственности». В этом смысле, как представляется, и следует понимать и толковать правило абз. 1 п. 1 ст. 48 ГК РФ.

Современная практика использования категории коммерческих организаций выявила ряд вопросов, связанных с созданием, реорганизацией и ликвидацией этих юридических лиц. Очевидные интересы оборота потребовали закрепления законом четкой и достаточно развитой системы норм, регулирующих данные отношения и направленных на формирование уставного капитала при создании юридического лица, соблюдения правопреемства (пре-

жде всего, по долгам) при реорганизации, выявление и удовлетворение интересов кредиторов при его ликвидации.

*

¥

Одним из важных шагов в этом направлении стало изменение п. 2 ст. 104 ГК РФ (которое установлено упомянутым федеральным законом от 8 июля 1999 года № 138-ФЗ)^[86], в результате чего акционерное общество может преобразоваться в любую некоммерческую организацию, например в политическую партию, религиозную организацию или благотворительный фонд (такой возможностью располагают лишь акционерные, но не другие хозяйственные общества). Едва ли подобное преобразование будет преследовать широко прокламируемую цель «диверсификации бизнеса», скорее, оно послужит легальной базой для очередных злоупотреблений (например, для освобождения от ответственности по долгам своего «дочернего» общества или от обязанности выплачивать дивиденды акционерам).

В настоящее время разработаны проекты двух федеральных законов «О реорганизации и ликвидации коммерческих организаций» и в связи с этим «О внесении изменений и дополнений в ГК РФ и другие законы». Они призваны восполнить отмеченный выше пробел, предоставляя любым коммерческим организациям (за исключением унитарных предприятий) право реорганизовываться (преобразовываться) в различные формы некоммерческих организаций, и наоборот. Можно представить себе, как и для чего религиозная секта объявит себя производственным кооперативом, а общество с ограниченной ответственностью в одночасье превратится в общественную организацию.

Под предполагаемым «улучшением положения кредиторов» в упомянутых законопроектах предусматриваются следующие меры: отмена правила о предоставлении кредиторам безусловного права требовать досрочного исполнения обязательств ликвидируемой организации (сегодня это становится возможным только в судебном порядке по требованию самого кредитора, которому (в том числе гражданину) в этом случае, по сути, предлагается пройти соответствующие судебные инстанции); полная ликвидация очередности удовлетворения требований кредиторов, предусмотренной ст. 64 ГК РФ (фактически предоставляющая возможность преимущественного удовлетворения требований крупных кредиторов и дочерних компаний и оставляющая право менее «расторопным» гражданам - кредиторам первых двух очередей, например инвалидам, добиваться банкротства юридического лица в случае недостаточности у него имущества); разрешение органам реорганизуемого или ликвидируемого юридического лица самостоятельно утверждать передаточные акты и промежуточные ликвидационные балансы без обязательного представления их на утверждение в регистрирующий орган (что позволяет должнику вполне самостоятельно определять перечень и объем имеющихся к нему требований для их удовлетворения, в том числе и в судебном порядке).

І

¥

ц

Вместе с тем, объявляя отказ от правил, предоставляющих кредиторам право требовать досрочного исполнения обязательств, данные законопроекты устанавливают требование об обязательном досрочном зачислении реорганизуемым или ликвидируемым должником средств по денежным обязательствам в депозит нотариуса или суда. Но если должник по кредитному договору или по векселю, предусматривающим платеж в конце года, по причине предстоящей реорганизации или ликвидации должен будет в начале этого года депонировать соответствующую сумму (очевидно, с причитающимися кредитору процентами и за свой счет, то есть с уплатой пошлины за депонирование), для него это ничем не отличается от ситуации досрочного взыскания данной суммы (досрочного исполнения денежного обязательства). C учетом того, что большинство имущественных обязательств коммерческой органи-

зации обычно имеет денежный характер, предлагаемая отмена правила о досрочном исполнении обязательств по требованию кредиторов в основном будет носить декларативный характер (не хочется думать, что составители законопроекта стремились таким образом обезопасить интересы лишь одной, самой «солидной» группы кредиторов по денежным обязательствам - банков и других крупных займодавцев).

Наконец, планируется ввести в законодательство новые способы реорганизации коммерческих организаций - разделение и выделение «путем приобретения активов» (или части активов) реорганизуемой организации действующим юридическим лицом. То есть речь идет об отчуждении и приобретении активов (и пассивов) либо их известной части, причем, надо полагать, возмездном (так как дарение в предпринимательских отношениях исключается и формально, и по существу). Но чем же это отличается от уже известных закону правил о продаже предприятия («бизнеса») или его части (ст. 559 и следующие)?

Следует отметить, что Гражданский кодекс не достаточно четко урегулировал многие технические, процедурные вопросы реорганизации и ликвидации (это и не входило в его задачу, так как Кодекс не должен превращаться в инструкцию). Вполне можно согласиться, например, с предлагаемыми в рассматриваемых законопроектах правилами об обязательной информации участников реорганизуемых юридических лиц о необходимости и содержании реорганизации, трехкратной публикации объявлений, касающихся ликвидации и реорганизации юридического лица и т.п. Но требуется ли для этого специальный федеральный закон? Поскольку данные правила даже составителями законопроектов предполагается распространить лишь на хозяйственные общества и производственные кооперативы. Очевидно, что они вполне уложатся в рамки не очень больших дополнений к соответствующим специальным законам. Тем более это не дает оснований для кардинального изменения общих норм Гражданского кодекса о юридических лицах.

Содержащиеся в названных законопроектах идеи, как и сами законопроекты, имели под собой весьма обширную материальную базу в виде грантов Всемирного банка и других иностранных инвесторов. Полагаем, что_: именно заинтересованность данных «инвесторов» «неожиданно» сделала вопросы реорганизации и ликвидации юридических лиц столь актуальными для российского законодательства. Подобная ситуация уже наблюдалась при разработке Закона об акционерных обществах, столь же поспешно созданного в том же порядке практически теми же разработчиками и затем проведенного через законодателя с помощью тех же заинтересованных лиц. Какой закон был получен в результате, сейчас очевидно для всякого компетентного и объективного исследователя. Думается, что необходимо принять меры к некоторому ограничению подобного законотворчества. Во всяком случае вполне допустимые «инициативные» законопроекты сами по себе не должны становиться поводом для критики действующего Гражданского кодекса РФ.

Из вышеизложенного, на наш взгляд, можно сделать следующие общие выводы. Во-первых, с целью укрепления стабильности действующего законодательства, уменьшения его неоправданных изменений и сокращения случаев поспешного принятия отдельных специальных законов, противоречащих друг другу и Гражданскому кодексу (а нередко - здравому смыслу), необходимо законодательное, формальное признание Кодекса основополагающим актом гражданского законодательства. Для этого должна быть принята новая редакция п. 2 ст. 3, гарантирующая реальное соблюдение правил об обязательном соответствии норм гражданского права, содержащихся в других законах, нормам Гражданского кодекса. Образцом для этого могут послужить нормы ч. 8 и 9 ст. 5 нового Трудового кодекса^[87], согласно которым

і

4'

при противоречии норм Кодекса и других федеральных законов в области трудового права применяется Трудовой кодекс, а вновь принятые федеральные законы, противоречащие Кодексу, могут применяться лишь при условии внесения в него необходимых изменений и дополнений. Данный чрезвычайно прогрессивный подход, по нашему мнению, поможет предотвратить возникновение многих искусственно созданных коллизий и других законодательных проблем.

Во-вторых, необходимо детально обдумать практическую необходимость и целесообразность существования ряда отдельных (специальных) законов в рассматриваемой сфере. Если «народные предприятия» и в действительности являются лишь разновидностью акционерных обществ, то их статус можно урегулировать путем дополнения Закона об акционерных обществах новой главой. Возникает вопрос: для чего нужны два отдельных закона о производственных кооперативах (в сельском хозяйстве и во всех остальных областях деятельности) - лишь для удовлетворения амбиций «аграрного лобби»? Вместо подобной дифференциации гораздо более целесообразны унификация, объединение отдельных законов (в том числе законов о хозяйственных обществах) с последующим включением ряда их общих положений непосредственно в Гражданский кодекс. Так, принятие закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» играет важную роль в отечественном имущественном обороте.

В этом контексте, с нашей точки зрения, можно предложить и решение вопроса о видах некоммерческих организаций, с тем чтобы большинство из них также были включены в Кодекс, возможно, в виде закрытого, замкнутого перечня. Как показывает практика, дальнейшее появление новых разновидностей некоммерческих организаций не вызывается никакой практической необходимостью и связано лишь с попытками законодательного закрепления отхода от ряда основополагающих норм Гражданского кодекса с целью предоставления каких-либо неоправданных привилегий отдельным участникам оборота. Очевидно, что в этом направлении от законодателя не приходится

4'

А'

#

ожидать ничего принципиально нового, кроме очередных попыток создания «государственных корпораций», «некоммерческих партнерств» или «общин» каких-либо групп граждан. Такого рода «законодательным фантазиям» необходимо поставить разумные границы.

Иное дело - дополнение ряда специальных законов, прежде всего о хозяйственных обществах, коль скоро они стали главной формой отечественного организационного предпринимательства.

В законах об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью (а в перспективе - в едином законе о хозяйственных обществах) должны быть более подробно урегулированы особенности правового положения «материнских» и «дочерних» обществ (компаний), обществ с государственным участием, «компаний одного лица», сверхкрупных акционерных обществ (называемых в некоторых зарубежных странах публичными). Соответствующие нормы могли бы составить отдельные главы таких законов, но ни в коем случае не предмет отдельных законодательных актов (в том числе и потому, что в российских условиях это практически неизбежно повлечет противоречия применительно к действующим законам, повторение ' ряда общих правил и т.п.). К необходимости разработки и принятия в каждом случае отдельного федерального закона, как представляется, следует относиться с большой осторожностью.

Главный вывод из всего вышеизложенного выходит за рамки проблематики юридических лиц. До сих пор отдельные специалисты, главным образом в сфере так называемого «хозяйственного» (или «предпринимательского») права, подвергают критике как Гражданский кодекс, так и частноправовую концепцию в целом за якобы отстаиваемую и безбрежную свободу оборота (или предпринимательской деятельности). Цивилисты понимают, что это не имеет ничего общего с действительностью. Именно гражданское законодательство, основанное на частноправовых подходах, наиболее эффективно может и должно противодействовать многочисленным попыткам злоупотреблений свободой оборота и обеспечить порядок в данной области, в том числе путем установления четкого правового статуса для юридических лиц - важнейших и вместе с тем потенциально опасных (из-за принципиального отсутствия прямой ответственности учредителей или участников по их долгам) субъектов имущественных отношений. В законодательной области такие попытки обычно приводят к созданию многочисленных проектов дополнений и изменений общих правил ГК РФ, касающихся также и юридических лиц, к которым, как уже отмечалось, нужно относиться с осторожностью.

В связи с этим выявляется необходимость создания и последовательной реализации четкой программы законодательных работ по развитию частноправовых принципов именно в данной сфере корпоративного права.

*