Договор в пользу третьего лица как форма предоставления имущественной выгоды третьему лицу

Как правило, по договору права и обязанности возникают у лиц, заключивших договор, т.е. у сторон договора. По общему правилу лицо не может быть обременено обязанностями по договору, в заключении которого оно не участвовало.

Следует отметить, что договор в пользу третьего лица существовал далеко не всегда и часто не признавался учеными, законодателями и правоприменителями. Так, в римском праве стипуляция как устный договор не допускала ни возложения обязанностей на третье лицо, ни предоставления ему прав в обязательстве. В случае заключения такого договора третьему лицу не давали иска, как не участвовавшему в договоре.^[171] На своеобразность модели договора в пользу третьего лица указывают также К. Цвайцерт и Х. Кетц. В труде «Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права» они отмечали: «то, что договор между двумя лицами может служить источником права требования для лиц, не являющихся его участниками, нельзя рассматривать как нечто само собой разумеющееся. История права и сравнительное правоведение свидетельствуют о том, что институт договоров в пользу третьих лиц признавался далеко не всюду и далеко не всегда».^[172] К примеру англо-саксонская правовая система довольно медленно воспринимала возможность заключения договора в пользу третьего лица.

Г ермании признавало возможность заключения договоров в пользу третьего лица и до введения в действие Гражданского уложения Германии.^[175]

Возможность заключения договора в пользу третьего лица признавалась в советском гражданском праве. Согласно статье 140 ГК РСФСР 1922 г. по договору, заключенному в пользу третьего лица, исполнения обязательства могут требовать, если иное не установлено договором, как сторона, возложившая обязательство на должника, так и третье лицо, в пользу коего договор заключен.^[176] В Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик, статья 61, в соответствии с которой исполнения договора в пользу третьего лица может требовать как лицо, заключившее договор, так и третье лицо, в пользу которого обусловлено исполнение, по факту закрепила возможность заключения договора в пользу третьего лица. ГК РСФСР 1964 г. также допускал возможность заключения договора в пользу третьего лица.^[177] В настоящее время договоры в пользу третьего лица регулируются нормами Гражданского кодекса Российской Федерации (ст. 430). Подчеркну, что положения статьи 430 ГК РФ содержат не описание договора в пользу третьего лица как самостоятельного поименованного договора, а закрепляют совокупность признаков, которым должен удовлетворять поименованный или непоименованный договор, чтобы признаваться договором в пользу третьего лица.

Договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу^[178].

отмечалось, возможность заключения договоров в пользу третьего лица не является уникальным явлением нашего правопорядка. Договоры в пользу третьего лица известны и зарубежному праву. Так, в настоящее время, английским Законом о правах третьих лиц прямо предусмотрена возможность заключения договора в пользу третьего лица.^[179] При этом стороны при заключении договора должны преследовать цель — предоставить выгоду третьему лицу, поэтому недостаточно одной лишь видимости того, что третье лицо получает выгоду от исполнения договора^[180]. Предоставление выгоды третьему лицу может как прямо следовать из условий договора, так и подразумеваться из его существа^[181]. Согласно §328 Германского гражданского уложения договором может быть установлено исполнение обязательства в пользу третьего лица, которое непосредственно приобретает право требовать исполнения.^[182] Принципы Европейского контрактного права (статья 6:110) также допускают возможность приобретения третьим лицом права требования исполнения контрактного обязательства в свою пользу.^[183] Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА допускают, что стороны (должник и кредитор) могут путем прямого или подразумеваемого соглашения предоставить третьему лицу (бенефициару) определенное право.^[184]

Договор в пользу третьего лица может быть заключен как в силу того, что кредитор является должником в гражданско-правовом обязательстве между ним и третьим лицом, так и в силу интереса кредитора в том, чтобы третье лицо получило имущественную выгоду вне зависимости от наличия обязательственной связи между ними. Мотив заключения договора в пользу третьего лица не является квалифицирующим признаком этой договорной конструкции и не влияет на действительность договора. Интересу третьего лица в механизме исполнения основного обязательства не придается того значения, которое придается интересу кредитора, формирующего обязательство.

Большинство гражданско-правовых договоров могут быть заключены как в пользу стороны, так и в пользу третьего лица.

Однако невозможно сконструировать как договор в пользу третьего лица договор страхования предпринимательского риска, поскольку такой договор может

быть заключен только в пользу самого страхователя.

Таким образом, с учетом возможности заключения договора в пользу третьего лица, все гражданско-правовые договоры можно классифицировать следующим образом:

1. Договоры, которые не могут быть заключены в пользу третьего лица. Например, как отмечалось выше, договор страхования предпринимательского риска.

2. Договоры, которые могут быть заключены как в пользу третьего лица, так и в пользу кредитора. К таким договорам можно отнести многие поименованные договоры, к примеру, договор подряда, договор поставки и т.д.

3. Договоры, которые могут быть заключены только в пользу третьего лица. К этой группе договоров относится, в частности, договор страхования ответственности за причинение вреда.

В конструкции договора в пользу третьего лица интересом в участии третьего лица в исполнении гражданско-правового обязательства обладает кредитор в этом обязательстве. Интерес кредитора выражается в получении имущественной выгоды третьим лицом. Не подлежит сомнению наличие собственного интереса у третьего лица в исполнении заключенного в его пользу договора, однако он является второстепенным по отношению к интересу кредитора, поскольку договор формируют кредитор, исходя из своих собственных интересов, учитывающих, однако, интересы третьего лица, и должник.

Поскольку необходимость исполнения обязательства должником не непосредственно кредитору, а третьему лицу встречается не только в договорах в пользу третьего лица, следует различать договоры в пользу третьих лиц и договоры, по которым исполнение должно быть вручено третьим лицам. Линию разграничения можно провести, в первую очередь, по наличию или отсутствию у третьего лица прав требования к должнику в таком договоре. Например, можно приобрести в магазине подарок и возложить на магазин обязанность доставить его по адресу, указанному покупателем.

Форма договора в пользу третьего лица подчиняется тем же требованиям, которые применяются к договору, который заключается между сторонами в их пользу. При этом суды указывают, что договором должно быть недвусмысленно указано, что он заключен в пользу третьего лица, в противном случае суды могут не признать такой договор заключенным в пользу третьего лица и, как следствие, у третьего лица не возникнет права требования исполнения по такому договору.^[189] Представляется возможным заключение отдельного соглашения, в котором кредитор договаривается с должником о произведении исполнения не кредитору, а третьему лицу. В этой связи следует признать противоречащим законодательству подход, согласно которому переадресация исполнения может быть осуществлена посредством совершения кредитором односторонней сделки, дополняющей договор,^[190] поскольку, как отмечают ученые, это противоречит установленному ст. 310 ГК РФ запрету на одностороннее изменение условий обязательства.^[191]

В литературе справедливо отмечается, что действительность договора в пользу третьего лица не ставится в зависимость от того, упомянуто ли особо в нем это лицо.^[192] Законодательные положения позволяют не определять третье лицо непосредственно в договоре, следовательно, при общем соблюдении требований о первоначальном указании на заключение договора в пользу третьего лица, само третье лицо не обязательно идентифицировать непосредственно в договоре. Нормы специальных законов не создают исключений из общих правил. К примеру, в соответствии со ст. 253 Кодекса торгового мореплавания (КТМ), не обязательно указывать имя или наименование выгодоприобретателя в договоре морского страхования.^[193] Зарубежные правопорядки также не требуют определения третьего лица непосредственно в момент заключения договора. Так, в английском праве необязательно точно идентифицировать третье лицо - достаточно лишь указания на имя, принадлежность к определенной социальной группе или определения признаков третьего лица. В соответствии со ст. 1(3) Закона о правах третьих лиц,

нет необходимости точно идентифицировать третье лицо в договоре: для него важно быть «ясно определенным в договоре по имени, как члена социальной группы или как отвечающего определенным признакам».^[194] Отсюда использование в договоре таких фраз как «смежные арендаторы», «правопреемники», «будущие владельцы и арендаторы» и «владельцы помещений 1-5 по X Авеню» для обозначения третьего лица будет достаточным для его надлежащей идентификации. Также в английском праве нет необходимости в существовании лица во время заключения договора: права могут возникать, к примеру, у создаваемой в будущем компании, или у нерожденного ребенка или у будущего супруга. При толковании §331 Германского гражданского уложения, согласно которому в случае смерти кредитора до рождения третьего лица, обещание произвести исполнение в пользу третьего лица может быть отменено или изменено лишь в случае, если такое полномочие было особо оговорено, можно прийти к выводу, что нет необходимости в существовании третьего лица на момент заключения договора.^[195] Принципы международных коммерческих договоров

УНИДРУА гласят, что бенефициар (в контексте Правил подразумевается третье лицо) должен быть указан в договоре с достаточной определенностью, но он не обязательно должен быть в момент заключения договора.^[196] Следовательно, нет препятствий к заключению договора в пользу, допустим, неродившегося ребенка^[197].

Вместе с тем, законом могут быть установлены исключения из этого правила. Например, положениями Гражданского кодекса РФ установлена обязательная идентификация третьего лица при заключении договора доверительного управления имуществом с указанием в качестве выгодоприобретателя третьего лица. Нормы о договоре банковского вклада частично подпадают под исключение из общего правила, поскольку, согласно ст. 842 ГК РФ, договор банковского вклада в пользу гражданина, умершего к моменту заключения договора, либо не существующего к этому моменту юридического лица ничтожен.

Третье лицо не должно участвовать при заключении договора, поскольку в этом случае возникнет классический трехсторонний договор-сделка, не имеющий никакого отношения к договорам в пользу третьего лица.

Существенное теоретическое и практическое значение имеет определение момента возникновения права требования у третьего лица по договору, заключенному в его пользу. Наиболее распространенными точками зрения ученых- классиков являются: а) с момента заключения сторонами договора; либо б) с момента волеизъявления третьего лица. Так, Г.Ф. Шершеневич писал, что для третьего лица воля контрагентов является субъективной, пока она не сообщена ему и не усвоена им, а потому и не может иметь для него юридическое значение.^[198] Таким образом, он прямо указывал на то, что право третьего лица возникает только с момента выражения им своей воли, согласия.^[199] По мнению К.П. Победоносцева, право третьего лица считается приобретенным с того времени, когда оно выразит формальным или неформальным действием волю свою и согласие на принятие этого права.^[200] Не согласен с ними И.Б. Новицкий, который утверждал, что закон не требует специального выражения воли третьего лица, в связи с чем третье лицо уже с момента заключения сторонами договора приобретает право требовать исполнения.^[201]

Действительно, на первый взгляд может показаться, что право требования возникает у третьего лица в момент заключения договора между кредитором и должником^[202], либо с момента определения фигуры третьего лица в случае, если эти моменты не совпадают во времени, поскольку у последнего с момента заключения договора возникает обязанность исполнить обязательство надлежащим образом, в частности, произвести исполнение надлежащему лицу - применительно к рассматриваемой договорной конструкции - третьему лицу. Поскольку у должника возникает обязанность исполнить обязательство третьему лицу, то у последнего, в соответствии с п.1 ст. 430 ГК РФ, возникает право требования надлежащего исполнения. Более того, в ст. 430 ГК РФ не прослеживается связь между выражением волеизъявления, направленного на выражение намерения воспользоваться своим правом по договору, со стороны третьего лица и обязанностью должника исполнить обязательство в его пользу. Немецкая цивилистика также следует схожим правилам, поскольку в случае отказа от права, предоставленного третьему лицу, это право считается неприобретенным (§333 ГГУ). Следует отметить, что в английском праве, в соответствии с Законом о правах третьих лиц, стороны наделяют правом требования исполнения договора третье лицо лишь в ряде случаев: если договором явно закреплено, что они обладают таким правом, либо если договор заключен в пользу третьего лица (кроме случаев, когда стороны договорились о том, что третьему лицу не будет предоставлено право требовать исполнения договора).^[203] Такое право судами признается возникшим вне зависимости от выражения воли или совершения действий третьим лицом, направленных на получение выговоренного по договору.^[204]

Однако такой подход представляется не вполне достоверным, поскольку первоначально у третьего лица возникает лишь право на право требования исполнения обязанности должником в свою пользу. До момента реализации третьи лицом этого права, его право требования исполнения в свою пользу еще не возникло.^[205] Кроме того, третье лицо может воспользоваться этим правом, а может от него отказаться до момента выражения намерения им воспользоваться. Представляется, к категории право на право требования можно применить концепцию секундарного права, которое можно определить как возможность собственными действиями вызвать наступление желаемых последствий: возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей.^[206] Исследователи отмечают, что секундарное право заключается в возможности совершения определенных действий, обеспеченной необходимостью претерпевания таких действий другим лицом.^[207] Таким правам противостоит не обязанность, а связанность пассивной стороны, которая заключается в претерпевании правовых последствий.^[208]

Для иллюстрации представленной позиции можно рассмотреть договор страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств. В случае наступления страхового случая, потерпевший вправе предъявить страховщику требование о возмещении вреда, причиненного его жизни, здоровью или имуществу при использовании транспортного средства, в пределах страховой суммы.^[209] Таким образом, до момента реализации своего права третьим лицом, направленного на возникновение права требования по выплате страхового возмещения, обязанность страховщика по выплате этого возмещения третьему лицу отсутствует. Это соответствует закрепленному гражданским законодательством правилу о приобретении и осуществлении гражданских прав своей волей и в своем интересе^[210], несмотря на отсутствие в ст. 430 ГК РФ указаний на связь волеизъявления третьего лица и возникновения у него права требования. Также, согласно Принципам Европейского контрактного права (Статья 6:110), если третья сторона отказывается от права на исполнение, то это право рассматривается как никогда не существовавшее.^[211] Следовательно, до момента выражения намерения третьим лицом на приобретение права, право требования у него не возникло и не существует. Право требования исполнения обязательства у третьего лица возникнет исключительно с момента реализации третьим лицом своего секундарного права на изменение обязательственного правоотношения, существующего между кредитором и должником. К примеру, право требования третьего лица по договору вклада, заключенного в его пользу, приобретается третьим лицом только с момента «предъявления банку первого требования», т.е. выражения намерения воспользоваться своим правом по договору. Если допустить достоверность того, что право требования возникает с момента заключения договора, то можно и допустить возможность исполнения обязательства в пользу третьего лица вне зависимости от волеизъявления этого лица, что неверно.

Против определения момента возникновения права требования моментом заключения договора можно привести довод о том, что не всегда третье лицо определено в договоре, более того, третье лицо юридически может не существовать на момент заключения договора в его пользу. А субъективное право требования не может возникнуть у несуществующего субъекта права. Подчеркну, что существование и действительность обязательства не ставится в зависимость от выражения воли третьим лицом, поскольку в случае отказа от права третьим лицом, кредитор имеет право требовать исполнения в свою пользу.

Представляется невозможным исполнение договора в пользу третьего лица до момента выражения намерения третьим лицом воспользоваться своим правом, поскольку третье лицо может быть не осведомлено о договоре, заключенном в его пользу, более того, третье лицо может не желать получения исполнения по такому договору. В таком случае произойдет нарушение правила приобретения и осуществления прав и обязанностей по своей воле. Ряд современных исследователей также отмечают, что право требовать исполнения от должника принадлежит третьему лицу с момента выражения согласия получить выгоду от договора.^[212]

В соответствии с условиями договора, заключенного в пользу третьего лица, должник обязуется исполнить обязательство не кредитору, а третьему лицу, а третье лицо этим же договором наделяется правом приобретения права требования в отношении должника. При этом третье лицо не обязательно должно быть указано в договоре, а также не обязательно должно существовать на момент заключения договора. Несмотря на наличие у третьего лица права требования исполнения обязательства от должника, множественности лиц на стороне кредитора не возникает, поскольку фигура третьего лица находится за рамками субъектного состава конкретного гражданско-правового правоотношения. Также следует отметить, что третье лицо, принимающее исполнение действует от собственного имени, не являясь представителем кредитора.

Реализация права третьего лица осуществляется путем выражения намерения воспользоваться своим правом, направленного должнику и представляет собой односторонний юридический акт (сделку), направленный на изменение существующего между должником и кредитором правоотношения.^[213] Форма такой реализации может быть любой, и не связана с формой заключенного между сторонами договора. Заметим, что п.2 ст. 430 ГК РФ устанавливает, что намерение должно быть выражено третьим лицом непосредственно должнику, однако, как представляется, оно может быть направлено и кредитору с последующим сообщением об этом должнику. После реализации третьим лицом права, направленного на возникновение права требования, у должника возникает обязанность надлежаще исполнить предусмотренные договором обязанности (обязанность) непосредственно третьему лицу.

Таким образом, динамика возникшего обязательственного правоотношения существенно изменяется с момента выражения третьим лицом воли на принятие выговоренного по договору в его пользу. Основанием возникновения самостоятельного права требования^[214] служит договор, заключенный между должником и кредитором. Условием же вступления третьего лица в обязательство и приобретения самостоятельного права требования в объеме, соответствующем условиям договора, является осуществление третьим лицом своего секундарного права, в частности, совершение им действия по выражению воли на принятие выговоренного по договору^[215].

Спорным является вопрос о статусе третьего лица после выражения согласия или намерения на приобретение выгоды по договору. В литературе сложились несколько основных концепций: третье лицо не становится кредитором ни на одной из стадии динамики обязательства^[216]; третье лицо всегда заменяет собой кредитора^[217]; договор в пользу третьего лица представляет собой трехсторонний договор^[218]. Вместе с тем, многообразие договорных конструкций, заключаемых в пользу третьего лица, позволяет вести речь о двух основных видах таких договоров с точки зрения статуса третьего лица после выражения им намерения воспользоваться своим правом по договору^[219].

Конструкция договора в пользу третьего лица первого вида подразумевает замещение третьим лицом кредитора в обязательстве. Р. Саватье отмечал, что выгодоприобретатель становится кредитором в договоре в пользу третьего лица.^[220] Наиболее ярким примером такого договора является договор банковского вклада в пользу третьего лица, в котором сама конструкция подразумевает вытеснение первоначального кредитора из сложившегося правоотношения, поскольку должник (банк) обязан произвести исполнение третьему лицу, приобретающему все права кредитора в данном обязательстве. В данном случае имеет места особый случай перемены лиц в обязательстве на основании закона. Отличительной чертой таких договорных конструкций является переход права требования к третьему лицу от кредитора в полном объеме. Однако такая динамика обязательственного правоотношения присуща не всем договорам в пользу третьего лица - некоторый договоры в пользу третьего лица в своей динамике не подразумевают замещения третьим лицом кредитора.

Поскольку некоторые договорные конструкции не подразумевают замещения третьим лицом кредитора в обязательстве, при реализации договорной конструкции второго вида, третье лицо не становится кредитором, приобретая вместе с тем отдельное правомочие, составляющее содержание субъективного права кредитора.^[221] Подчеркнем, что речь идет о передаче третьему лицу правомочия требования исполнения договорной обязанности. Передача других правомочий также возможна, но только в совокупности с указанным выше. Так, несмотря на возможность потребителя требовать возмещения вреда, причиненного вследствие недостатка товара, непосредственно у производителя товара, с которым у продавца был заключен договор поставки, нет оснований утверждать, что этот договор был заключен в пользу третьего лица.

В качестве примера этого вида договорных конструкций можно привести договор страхования гражданской ответственности, в котором выгодоприобретателем является третье лицо. Предметом договора страхования является оказание услуги по предоставлению возмещения в случае наступления страхового случая. При этом услуга считается оказанной надлежаще и в случае ненаступления страхового случая. Однако, как в случае договора страхования ответственности, часть правомочий может быть передана третьему лицу, в частности, правомочие требования передачи ему страхового возмещения в связи с причинением третьему лицу ущерба. При заключении договора страхования ответственности, страхователь уплачивает страховщику страховую премию, а страховщик обязуется при наступлении страхового случая возместить причиненный третьему лицу ущерб. Если допустить замещение кредитора третьим лицом в этом обязательстве, тогда следует признать и то, что после наступления каждого конкретного страхового случая страхователю необходимо возобновлять гражданско-правовое обязательство между страховщиком и страхователем, поскольку он выбывает из первоначального. Такое толкование неверно как с точки зрения теории права, так и с точки зрения сущности договора страхования. В данной ситуации происходит расщепление прав и обязанностей между кредитором и третьим лицом, выражающееся в том, что каждый из них несет предусмотренные законом или договором обязанности в пределах, необходимых для возможности надлежащего исполнения страхового обязательства. Более того, признание третьего лица кредитором при выбывании первоначального кредитора в обязательстве вызывает сомнения в достоверности конструкции п.4 ст. 430, в соответствии с которой, когда третье лицо отказалось от права, предоставленного ^[222] ему по договору, кредитор может воспользоваться этим правом, если это не противоречит закону, иным правовым актам и договору. В такой ситуации совершенно неясно, в какой момент возникает фигура кредитора и будет ли это совершенно новый кредитор, либо на свое место возвращается первоначальный, а также неясна процедура такой «перемены лиц». Таким образом, в рамках этого вида договорных конструкций, третье лицо является самостоятельным лицом, хотя и не являющимся стороной договора, однако наделенным определенными правами в отношении одной из сторон договора в пользу третьего лица и несущим определенные обязанности.^[223] Признание противоположного привело бы к тому, что при выражении третьим лицом намерения о приобретении выговоренного по договору, происходила бы перемена лиц на стороне кредитора, что является неверным, поскольку цель договора в пользу третьего лица состоит не в последующей перемене лиц в обязательства, а в предоставлении имущественной выгоды третьему лицу. Следует отметить, что права третьего лица в определенной степени доминируют над правами кредитора, поскольку, к примеру, по общему правилу, с момента выражения намерения третьим лицом стороны не могут изменить или расторгнуть договор без его согласия. Таким образом, не говоря о перемене лиц в обязательстве, мы можем говорить о появлении совершенно новой фигуры - доминирующего кредитора, который не заменяет кредитора в основном обязательстве, а лишь «подменяет» его, т.е. происходит квазизамена, а не перемена лиц в обязательстве. Английская доктрина и практика также не рассматривают третье лицо в качестве стороны договора несмотря на то, что оно имеет право требовать исполнения договора и может быть наделено соглашением сторон определенными правами по договору, заключенному в его пользу.^[224]

Как уже отмечалось, в некоторых случаях, для реализации своего права третьему лицу необходимо исполнить ряд обязанностей (например, по

представлению документов страховщику при наступлении страхового случая в соответствии с договором страхования). В литературе нет единого мнения относительно возможности возложения обязанностей на третье лицо после того, как оно тем или иным образом вступило в обязательственное правоотношение, наряду с предоставлением ему определенных прав. При реализации конструкции договора в пользу третьего лица с замещением кредитора, обязанности непосредственно возникают у третьего лица в том же объеме, которые они были у первоначального кредитора, поскольку происходит перемена лиц в обязательстве. Однако в случае, когда третье лицо не замещает кредитора, возникает ряд теоретических вопросов. Согласно п.3 ст. 308 ГК РФ обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц), а в случаях, предусмотренных законом, иными правовыми актами или соглашением сторон, обязательство может создавать для третьих лиц только права в отношении одной или обеих сторон обязательства. Однако необходимо выяснить, применимо ли правило, установленное указанной нормой, к договорам, заключенным в пользу третьего лица в случае, когда последнее не замещает кредитора.^[225] Обязательство связывает только стороны договора, и его содержанием являются субъективные права и юридические обязанности заключивших договор сторон. На примере договора купли-продажи, заключенного в пользу третьего лица, можно проследить динамику данного обязательства относительно вопроса о наличии обязанностей, возникающих у третьего лица. Так, с момента заключения договора у третьего лица возникает «право на право» требования исполнения в свою пользу, и, с момента реализации этого права, у должника обязанность произвести надлежащее исполнение третьему лицу. При надлежащем исполнении обязанности по передаче товара, в соответствии с принципом недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, у кредитора возникает обязанность оплатить и принять товар, в соответствии с правилами статьей 485 и 484 ГК РФ соответственно. Однако в случае с договором в пользу третьего лица обязанности получаются распределенными (расщепленными) между кредитором и третьим лицом в соответствии с распределением между ними отдельных правомочий. В этой связи, несмотря на отсутствие обязанности по оплате товара, которая лежит на кредиторе, на третье лицо возложена обязанность по принятию товара несмотря на то, что оно не является стороной договора.^[226] В отсутствие таких обязанностей исполнение договорного обязательства должником было бы возможно только с оглядкой на «добрую волю», добросовестность третьего лица, что не соответствует требованиям динамично развивающегося рынка и превращает такую договорную конструкцию в «мертвую». Этому можно найти подтверждение в соответствующих нормах Гражданского кодекса. Так, п.2 ст. 939 ГК РФ предоставляет страховщику право требовать от выгодоприобретателя, который может являться третьим лицом, исполнения обязанностей по договору страхования в случае предъявления последним требования о выплате страхового возмещения либо страховой суммы.

Схожие положения содержатся и в специальных законах.^[227] Следовательно, на третье лицо, в чью пользу был заключен договор, могут быть возложены обязанности в пределах, необходимых для исполнения должником своих обязанностей по этому договору. При этом происходит расщепление кредиторских обязанностей между кредитором в основном обязательстве и третьим лицом.

Необходимо определить момент, с которого возможно возложение обязанностей, исполнение которых необходимо для динамики обязательственного правоотношения, на третье лицо. Думается, что обязанности на стороне третьего лица, связанные с исполнением этого обязательства, возникают с момента выражения намерения воспользоваться своим правом на получение выговоренного по договору^[228]. В некоторых случаях возложение обязанностей связано с фактом обращения третьим лицом требования к должнику об исполнении обязательства в свою пользу.

Выражение третьим лицом намерения воспользоваться своим правом требования в отношении должника не превращает договор в пользу третьего лица ни в многосторонний договор, ни в договор с множественностью лиц на стороне кредитора.^[229] В случае замещения третьим лицом первоначального кредитора это очевидно, поскольку последний выбывает из правоотношения полностью. В рамках исполнения обязательства, возникшего из заключенного в пользу третьего лица договора без замещения последним кредитора, третье лицо состоит в отношениях только с одной стороной - должником, при этом отношения между третьим лицом и кредитором находятся за пределами обязательства, возникающего из договора в пользу третьего лица и безразличны для его динамики.

Особенностью договора в пользу третьего лица второго вида является то, что с момента выражения третьим лицом намерения воспользоваться своим правом на получение предоставления, стороны не могут без согласия третьего лица изменять или расторгать договор. Следовательно, третье лицо, выражая свое намерение на получение выговоренного по договору, в том числе гарантирует себе сохранение права требования. Однако до момента выражения третьим лицом своих намерений стороны вольны по своему усмотрению изменять условия договора, в том числе путем исключения положений о заключении его в пользу третьего лица. Эти правила распространяются и на договорные конструкции первого вида. Так, судебная практика допускает возможность снятия денежных средств со вклада, в пользу третьего лица, вкладчиком до момента предъявления третьим лицом требований к банку.^[230]

Вместе с тем, стороны могут договориться о возможности изменения или расторжения договора в любое время независимо от намерения третьего лица воспользоваться своим правом.^[231] В этой связи возникает вопрос - возможно ли изменение условий договора или его расторжение при согласии третьего лица. Представляется, что это возможно, поскольку третье лицо, как до момента реализации своего права, так и после, может отказаться от своего права требования, тем самым убрав препятствие на пути изменения сторонами условий договора. В английском праве, в соответствии с Законом о правах третьих лиц, стороны договора не вправе расторгать договор, а также изменять или исключать права третьего лица без его согласия в случаях, если третье лицо: обговорило с должником его согласие по относящимся к ним условиям; полагалось на условия договора и должник знал об этом; полагалось на условия договора и в этой ситуации разумно предположить, что должник должен был предвидеть это. Такое закрепление прав кредитора представляется наиболее соответствующим экономическим реалиям развитого рынка, поскольку всесторонне защищает третье лицо от неправомерных действий должника и кредитора в динамике обязательства. В законодательстве Российской Федерации этот вопрос решен несколько по- иному. В соответствии с общими положениями, закрепленными в ст. 430 ГК РФ, если не предусмотрено иное, стороны не вправе без согласия третьего лица расторгать или изменять заключенный ими договор только с момента выражения третьим лицом должнику намерения воспользоваться своим правом по договору. Представляется, что законодатель мог бы ввести в гражданское законодательство положения, подобные установленным Законом о правах третьих лиц в договорах, поскольку такие правила, гарантируя права третьего лица при заключении договора в его пользу вне зависимости от последующего волеизъявления третьего лица, обеспечивают стабильность гражданского оборота, особенно в сфере гарантии прав третьего лица. Принципы Европейского контрактного права (статья 6:110) также иначе регулируют возможность лишения третьего лица права: кредитор может путем уведомления должника лишить третью сторону права на исполнение, если только: третья сторона не получала уведомления от кредитора, что право является безотзывным, или должник или кредитор не получили

~ 232

уведомление от третьей стороны о том, что последняя принимает право.

В случае согласия третьего лица на изменение договора, нет никаких юридических препятствий на такое изменение. Однако иногда третье лицо не дает свое согласие, либо уклоняется от дачи согласия. С целью недопущения злоупотребления положением о возможности расторжения договора только с ^[232] согласия третьего лица, Законом о правах третьих лиц в договоре закреплено, что необходимость согласия на изменения может быть отменена судом в случае, если третье лицо не может быть обнаружено либо не в состоянии дать свое согласие. Однако если такое произойдет, суд, в соответствии со ст. 2(6) указанного Закона, может назначить компенсацию третьему лицу, понесшему, так называемые, «убытки доверия». Российский же законодатель не регламентирует возможность расторжения или изменения договора сторонами без согласия выразившего намерение воспользоваться своим правом третьего лица. Вместе с тем, представляется возможным изменение или расторжение договора в судебном порядке без необходимости получения согласия третьего лица, выразившего намерение воспользоваться своим правом по договору в том случае, если по обстоятельствам, зависящим от него, с ним не удалось связаться для получения его согласия в соответствии с правилами ст. 165.1 ГК РФ о юридически значимых сообщениях.

Следует отметить, что отечественный законодатель не дает ответа на вопрос - вправе ли третье лицо требовать возмещения убытков в случае изменения договора в его пользу, в том числе при исключении условий о третьем лице. Представляется, что в случае невыражения третьим лицом намерения о получении выговоренного по договору, такого права у третьего лица не возникает, так как на этом этапе у него отсутствует право, которое могло бы быть нарушено. Однако если стороны расторгнут договор после момента выражения третьим лицом намерения, то в таком случае, третье лицо может требовать возмещения убытков, причиненных ему в результате неисполнения договорного обязательства, от одной из сторон либо от кредитора и должника одновременно.

Право требования исполнения, предоставленное третьему лицу п. 1 ст. 430 ГК РФ, подразумевает возможность предъявления к должнику иска об исполнении обязательства в свою пользу как в конструкции с заменой кредитора (что очевидно, поскольку новый кредитор обладает всеми средствами воздействия на должника, что и первоначальный), так и при сохранении кредитором своего положения в обязательстве. Английское законодательство более конкретно в этом вопросе - статья 1(5) Закона о правах третьих лиц наделяет третьих лиц теми же средствами судебной защиты, которые были бы им доступны, как если бы они были сторонами договора, включая право на возмещение убытков и требование исполнения обязательства в натуре. При этом, разделом 5 этого закона предусмотрено, что в случае наделения правом требовать принудительного исполнения договора одновременно и кредитора, и третье лицо, это обстоятельство не может служить основанием для двойной ответственности должника, поэтому любое возмещение кредитору повлечет за собой уменьшение любой выплаты, впоследствии произведенной третьему лицу.

Существенным представляется решение вопроса - могут ли третье лицо или кредитор переуступить право требования исполнения. Представляется, что третье лицо, не заменившее кредитора, таким правом не обладает, поскольку правом уступки обладает только сторона. Так в Высший арбитражный суд отмечал, что «объединение не вправе было требовать взыскания страхового возмещения в связи с тем, что это право в нарушение статьи 382 Гражданского кодекса Российской Федерации ему уступил не кредитор (страхователь), а выгодоприобретатель, поэтому названные выше решение и постановление апелляционной инстанции подлежат отмене, как не соответствующие нормам материального права».^[233] При замещении третьим лицом кредитора, такое право не подлежит сомнению, как право стороны обязательства на уступку права требования.

Существуют определенные правила на случай отказа третьего лица от выговоренного для него по договору права. Когда третье лицо отказалось от права, предоставленного ему по договору, кредитор может воспользоваться этим правом, если это не противоречит закону, иным правовым актам и договору. Однако это не означает, что с момента выражения намерения воспользоваться своим правом на получение предоставления по правилам п.2 ст. 430 ГК только третье лицо обладает право требовать исполнения. Право третьего лица требовать исполнения договора является независимым от права кредитора требовать исполнения договора в пользу третьего лица, поскольку кредитор не лишается права требования надлежащего исполнения договора в пользу третьего лица. Зарубежное законодательство содержит схожие правила. К примеру, Германское гражданское уложение содержит правила, в соответствии с которыми кредитор может требовать исполнения в пользу третьего лица даже в том случае, когда последнее само обладает право требования (§335 ГГУ)^[234]. Разделом 4 Закона о правах третьих лиц закреплено, что наличие у третьего лица права требовать принудительного исполнения договора не влияет на аналогичное право кредитора^[235]. Это справедливо по отношению к договорным конструкциям, не влекущим замещения третьим лицом кредитора. Однако, в том случае, если третье лицо в результате перемены лиц в обязательства, замещает кредитора, отказ от права повлечет за собой прекращение договорного обязательства.

Третье лицо, не заместившее кредитора в обязательстве, не может требовать расторжения договора, кроме случаев, когда стороны предоставили ему такое право. Это связано с тем, что требовать расторжения договора может требовать, по общему правилу, сторона договора. В этой связи третье лицо может воздействовать на динамику обязательства только путем отказа от своего права, дальнейшая судьба обязательственного правоотношения будет зависеть от воли кредитора. Кредитор может воспользоваться правом требования к должнику, в этом случае обязательство сохраняется, меняется лишь состав участников и, как следствие, атрибуты надлежащего исполнения. В случае, если кредитор отказывается воспользоваться правом требования, это приведет к прекращению обязательства. В этой связи, возникает вопрос - вправе ли должник требовать возмещения убытков, понесенных в связи с односторонним отказом от исполнения обязательства со стороны кредитора. Представляется, что такое требование допустимо в соответствии с правилами ст. 393 ГК РФ.

Право третьего лица, если иное не вытекает из характера связи между участниками обязательства, способно переходить к правопреемникам третьего лица в порядке универсального правопреемства. Так, в случае, когда умирает лицо, в пользу которого внесен вклад, и каких-либо дополнительных условий по этому поводу в договоре нет, у наследников возникает право приобрести этот вклад. А если лицо уже успело выразить намерение принять его (например, сняв какую-то часть денег со счета), то соответствующая часть входит в состав его наследственной массы.^[236] В этой связи представляется спорной позиция, согласно которой личное страхование представляет собой исключение из этого правила по той причине, что в случае смерти застрахованного лица при отсутствии иного выгодоприобретателя, право на страховую премию получил бы страхователь, а не наследники застрахованного лица.^[237] В данном случае происходит смешение таких юридических фактов, как смерть и отказ от права. Если договор был заключен в пользу третьего лица, однако оно не успело выразить свое намерение воспользоваться правами по договору, это право переходит к его наследникам в порядке общего правопреемства и не формирует исключения из п.4 ст. 430 ГК РФ.

Особенность правового положения третьего лица проявляется и в том, что должник в договоре вправе выдвигать против требования третьего лица возражения, которые он мог бы выдвинуть против кредитора в том числе и в случае, когда третье лицо не замещает кредитора. Так, к примеру, в случае с договором поставки, заключенном в пользу третьего лица, в случае неоплаты кредитором цены договора, должник может сослаться на это обстоятельство при предъявлении к нему требований со стороны третьего лица об исполнении договорного обязательства.

Представляется недостоверной позиция о том, что кредитор не может требовать от недобросовестного должника исполнить обязательство в натуре^[238], а также взыскать проценты за пользование чужими денежными средствами.^[239] При перемене лиц в обязательстве право требования исполнения нового кредитора не подлежит сомнению, однако, оно действительно утрачивается у первоначального кредитора, поскольку он выбывает из обязательства. Однако в том случае, если замещения кредитора не произошло, он, являясь стороной договора, пусть и заключенного в пользу третьего лица, может принудить должника к исполнению обязательства надлежащему лицу, которым будет являться третье лицо, в пользу которого заключен договор. Законодательство РСФСР прямо предусматривало возможность как должника, так и кредитора требовать исполнения в пользу третьего лица^[240]. Немецкий законодатель дает однозначный ответ на этот вопрос - § 335 ГГУ гласит, что принявший обещание, если не следует предположить иную волю договаривающихся сторон, может потребовать исполнения третьему лицу даже тогда, когда третье лицо обладает правом потребовать исполнения^[241]. В соответствии с разделом 4 Закона о правах третьих лиц, наличие у третьего лица права требовать принудительного исполнения договора не влияет на аналогичное право кредитора.^[242] Однако кредитор не может требовать исполнения договора от должника в пользу третьего лица до момента выражения последним волеизъявления, направленного на приобретение права требования по договору, поскольку только с этого момента на третье лицо могут возлагаться обязанности по договору, заключенному в его пользу^[243]. Вместе с тем, должник, действуя добросовестно, может предложить третьему лицу произвести ему исполнение. Согласие третьего лица на принятие такого исполнения следует рассматривать как надлежащее выражение намерения на получение выговоренного по договору. С этого же момента на него могут возлагаться обязанности, необходимые для должного исполнения договорного обязательства.

Кредитор по общему правилу лишен права требования исполнения договорного обязательства в свою пользу^[244] и может требовать исполнения договора в свою пользу до момента отказа третьего лица, выразившего намерение воспользоваться своим права, от своего права лишь в том случае, если такая возможность закреплена соглашением сторон, поскольку договор в пользу третьего лица подразумевает, что единственным надлежащим лицом, которому должно быть произведено исполнение, является третье лицо. Это связано с тем, что положение п.4 ст. 430 ГК РФ закрепляет право кредитора приобрести исполнение по договору только в том случае, если третье лицо отказалось от своего права. Отказ от права должен осуществляться путем совершения активных действий третьим лицом, молчание не свидетельствует об отказе.^[245]

В соответствии с нормами отечественного законодательства, обязательство прекращается полностью или частично зачетом встречного однородного требования. В случае, если у должника существует однородное требование к кредитору, то такой зачет вполне допустим по правилам ст. 410 ГК РФ вне зависимости от того, что договор заключен в пользу третьего лица, а не кредитора. Схожей позиции придерживается англо-саксонская правовая система. Так, по правилам английского права должник, согласно ст. 3(2)-3(4) Закона о правах третьих лиц, может воспользоваться правом на зачет в отношении требований к третьему лицу, возникших между сторонами договора как от связанных, так и не связанных с ним договоров. Такая ситуация может возникнуть если А договорится с Б о том, что она заплатит Т тысячу фунтов, если Б даст напрокат машину А. Если Б должен семьсот фунтов А по любому иному, пусть и не связанному с первоначальным, договору, А может зачесть эту сумму против заявления Т и выплатить ему только триста фунтов, соответственно^[246]. Отечественное законодательство не содержит ответа - допустим ли зачет в отношении требований должника к третьему лицу, в чью пользу заключен договор. Представляется, поскольку должник может выдвигать против третьего лица те же возражения, что и против кредитора, зачет не может быть произведен, поскольку третье лицо в конструкции договоров, при реализации договоров второго вида, не является кредитором в этом обязательстве.

В некоторых случаях может возникнуть проблема определения ответственного лица перед должником за просрочку, допущенную третьим лицом в том случае, если фигура первоначального кредитора не выбыла из обязательства. В случае, если третье лицо выразило намерение на принятие права требования и исполнения, однако в дальнейшем уклоняется от совершения действий, необходимых для принятия надлежащего исполнения, должник вправе потребовать от кредитора, как от стороны договора, принять это исполнение и возместить понесенные должником в связи с уклонением третьего лица убытки. Если же на стороне третьего лица просрочка еще не допущена, представляется, что должник имеет право потребовать принять исполнение, поскольку у третьего лица возникает обязанность, входящая в его статус доминирующего кредитора, по принятию надлежащего исполнения, предложенного должником.

В случае ненадлежащего исполнения или неисполнения обязательства должником, возникает вопрос - перед кем должник несет ответственность - перед третьим лицом, в чью пользу заключен договор, либо перед непосредственно кредитором как стороной договора. Поскольку в соответствии с положениями российского законодательства должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, то следует заключить, что должник ответственен перед кредитором за ненадлежащее исполнение либо неисполнения обязательства, несмотря на то что договор заключается в пользу третьего лица. Размер ответственности будет определяться в том числе с учетом того возмещения, которое может быть предоставлено кредитором третьему лицу в связи с ненадлежащим исполнением обязательства должником, к примеру, допущенной просрочкой исполнения.

Договор в пользу третьего лица, признанный недействительным, интересен с точки зрения реализации последствий недействительности сделки. В соответствии с нормами гражданского законодательства, при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. В том случае, если договорное обязательство не было исполнено, правовых проблем не возникает - все неполученное по сделке находится во владении сторон. Однако в случае исполнения недействительной сделки, от кого должен требовать возврата исполненного должник?^[247] Представляется, что в любом случае кредитор, как сторона сделки, является и стороной возникших реституционных правоотношений. Следовательно, обязанность возврата исполненного по сделке лежит на нем. Однако, поскольку третье лицо в определенных случаях может неосновательно обогатиться за счет кредитора, последний вправе требовать возврата неосновательного обогащения от третьего лица, которому было исполнено обязательство.

Таким образом, третье лицо считается приобретшим право требования исполнения обязательства с момента выражения воли на принятие выговоренного по договору в его пользу. Условием вступления третьего лица в обязательство и приобретения права требования в объеме, соответствующем условиям договора, является осуществление третьим лицом своего секундарного права, в частности, совершение им действия по выражению воли на принятие выговоренного по договору. Многообразие договорных конструкций, заключаемых в пользу третьего лица, позволяет вести речь о двух основных видах таких договоров с точки зрения статуса третьего лица после выражения им намерения воспользоваться своим правом по договору - с замещением третьим лицом кредитора и без такового. Обязанности на стороне третьего лица, связанные с исполнением этого обязательства, возникают с момента выражения намерения воспользоваться своим правом на получение выговоренного по договору и в некоторых случаях их возложение связано с фактом обращения третьим лицом требования к должнику об исполнении обязательства в свою пользу.

Следует разграничивать договор в пользу третьего лица второго вида и перемену лиц в обязательстве, в частности, цессию. Они похожи с точки зрения цели договора - передачи права требования третьему лицу^[248], однако между ними существуют существенные различия. В отличие от возникновения прав у третьего лица по цессии, по договору в пользу третьего лица, по общему правилу, у последнего возникает право требования либо право на приобретение такового из договора, заключенного между кредитором и должником, а не из отдельного соглашения о цессии. Кроме того, договор в пользу третьего лица второго вида, в отличие от перемены лиц в обязательстве в виде цессии, не влечет за собой изменение субъектного состава обязательства и не повлияет на состав сторон в договоре, т.е. кредитор не выбывает из обязательства^[249]. При реализации конструкции договора в пользу третьего лица с замещением третьим лицом первоначального кредитора, перемена лиц в обязательстве происходит на основании закона, а не волеизъявления, как в случае с цессией. При заключении договора в пользу третьего лица кредитор несет ответственность, как за недействительность, так и за неисполнение переданного права требования (в том случае, если договор в пользу третьего лица заключён в целях погашения существующего между кредитором и третьим лицом обязательства), в отличие от случаев перемены лиц в обязательстве, в частности, при цессии кредитор отвечает лишь за действительность, но не за исполнение в последующем этого требования должником.

В группе договоров в пользу третьего лица, при реализации которых не происходит замещения кредитора, можно выделить два подвида в зависимости от возможности воспользоваться кредитором правом, от которого отказалось третье лицо. Договорные конструкции первого подвида не допускают возможности кредитора воспользоваться правом при отказе от него третьего лица. К таким договорам, в частности, относится договор страхования ответственности за причиненный вред, в соответствии со ст.ст. 931, 932 ГК РФ.^[250] Эти договорные конструкции предполагают исполнение исключительно третьему лицу и в случае отказа последнего от права, исполнение кредитору недопустимо.

Вместе с тем, во многих договорных конструкциях допускается возможность кредитора воспользоваться правом, от которого отказалось третье лицо. Эта группа договоров формирует второй подвид договоров в пользу третьего лица, при реализации которых не происходит замены кредитора.

Одной из таких договорных конструкций является договор перевозки, занимающий одно из центральных мест в сфере транспорта.^[251] По договору перевозки груза перевозчик обязуется доставить вверенный ему отправителем груз в пункт назначения и выдать его управомоченному на получение груза лицу (получателю), а отправитель обязуется уплатить за перевозку груза установленную плату. Следовательно, характер отношений перевозки предусматривает наличие трех лиц: грузоотправителя, перевозчика и грузополучателя, являющегося третьим лицом в случае, если договор не заключен с целью доставки товара грузоотправителю. В случае, если грузополучатель и грузоотправитель совпадают, то в данном случае имеет место заключение двустороннего договора перевозки в пользу сторон.^[252]

Определение правового статуса сторон договора перевозки является дискуссионным вопросом в научной литературе. Так, некоторые исследователи договор перевозки рассматривают в качестве трехстороннего, заключаемого между грузоотправителем, грузополучателем и перевозчиком.^[253] Однако, Б.И. Пугинский справедливо указывает, что договор перевозки груза нельзя признать трехсторонним, поскольку грузополучатель не участвует в его заключении.^[254] По его мнению, перевозка груза представляет собой составное обязательство, где из договора грузоотправителя и перевозчика и юридического факта принятия грузополучателем доставленного груза возникает обязательственное отношение

между тремя субъектами.^[255] Другие исследователи рассматривают договор

перевозки грузов как договор о вручении исполнения третьему лицу.^[256] Существует и точка зрения о том, что договор перевозки это договор особого рода, в котором третье лицо является самостоятельным субъектом.^[257] В.В. Витрянский, Г.П. Савичев, Б.Л. Хаскельберг и другие исследователи придерживаются позиции, согласно которой договор перевозки является договором в пользу третьего лица.^[258]

Представляется обоснованным, что договор перевозки, в котором грузополучатель и грузоотправитель не совпадают, следует рассматривать в качестве договора в пользу третьего лица. Несмотря на то, что право требования третьего лица о выдаче груза перевозчиком законодательной конструкцией непосредственно не предусмотрены, оно несомненно у него имеется. В этой связи следует согласить с утверждением о том, что грузополучатель вправе требовать от перевозчика выполнения обязанности выдать доставленный груз.^[259] Согласно законодательной дефиниции получатель является управомоченным лицом на получение груза, т.е. грузополучатель наделен правомочием на получение груза. Таким образом, грузополучатель наделен правомочием, выражающимся в праве на совершение собственных действий, направленных на принятие товара, доставленного ему перевозчиком. Вместе с тем, у грузополучателя существует и правомочие требования совершения должником (грузоперевозчиком) действий, направленных на передачу груза третьему лицу (грузополучателю). Кроме того, правовой статус грузополучателя характеризуется также правом отказа от принятия товара ненадлежащего качества (поврежденного или испорченного груза). При отказе третьим лицом от предоставленного ему права, кредитор может им воспользоваться и потребовать передачу груза непосредственно ему.

На третье лицо императивными нормами закона возложена обязанность по осуществлению действий, направленных на принятие от перевозчика доставленного груза, в том числе в случаях, предусмотренных законом, по оплате причитающихся грузоперевозчику платежей.^[260] Эти обязанности возлагаются на третье лицо одномоментно с передачей ему определенных правомочий кредитора, т.е. с момента выражения намерения воспользоваться правом по договору^[261], и входят в его правовой статус, составляя кредиторские обязанности третьего лица.

Договор доверительного управления имуществом, заключаемый с назначением в качестве выгодоприобретателя третьего лица относится к виду конструкций договоров в пользу третьего лица, в которых не происходит замещения третьим лицом кредитора. Сторонами договора доверительного управления являются учредитель управления и доверительный управляющий, а выгодоприобретатель является третьим лицом по отношению в заключаемому договору.^[262] Выгодоприобретатель является самостоятельным субъектом, наделенным правами требования в отношении должника - доверительного управляющего.^[263] Законодательная дефиниция прямо не указывает на то, что договор заключается «в пользу» третьего лица, а говорит об «интересе» третьего лица. Однако, поскольку третье лицо является выгодоприобретателем, суды справедливо отмечают, что статус выгодоприобретателя предполагает наличие у названного субъекта имущественного интереса в существующих правоотношениях.^[264] А имущественный интерес, как правило, связан с получением имущественной выгоды, а, следовательно, в случае назначения выгодоприобретателя, это выгода будет передаваться в его пользу. Несмотря на то, что законодательная дефиниция содержит указание на третье лицо (выгодоприобретателя) в единственном числе, представляется возможным назначение выгодоприобретателями двух и более лиц, к примеру, нескольких родственников. Выгодоприобретателем может быть любой субъект гражданского права, поскольку закон не содержит никаких изъятий на этот счет, однако не допускается совпадение доверительного управляющего и лица выгодоприобретателя^[265], во избежание злоупотреблений. Представляется недопустимым также заключение договора доверительного управления имуществом, в которой учредителем и выгодоприобретателем являются коммерческие организации, поскольку при реализации такого договора, фактически, полученная выгода будет передаваться в дар выгодоприобретателю.^[266] Дарение же между коммерческими организациями запрещено в соответствии со ст. 575 ГК РФ. Как уже отмечалось, законом закреплено требование обязательной идентификации выгодоприобретателя в договоре, в соответствии с положениями ст. 1016 ГК РФ. В результате заключения договора доверительного управления с указанием выгодоприобретателем третьего лица, последнему передается ряд правомочий, составляющих содержание субъективного права требования кредитора (учредителя доверительного управления), в том числе правомочие требовать от доверительного управляющего выплаты причитающейся выгоды от доверительного управления имуществом, а также правомочие требовать предоставления отчета о действиях доверительного управляющего. Предоставление этих правомочий, особенно в части требования отчета о деятельности доверительного управляющего, не лишает их учредителя. Однако правом на получение дохода от доверительного управления имуществом учредитель вправе воспользоваться только в том случае, если выгодоприобретатель откажется от своего права как до выражения намерения им воспользоваться, так и после. Выгодоприобретатель не приобретает иных правомочий, но с момента выражения намерения воспользоваться своим правом стороны не могут без его согласия изменить или расторгнуть договор. Интересным является положение ст. 1024 ГК РФ, в соответствии с которым договор доверительного управления имуществом прекращается вследствие отказа выгодоприобретателя от получения выгод по договору, если договором не предусмотрено иное. Исходя из этого положения, третье лицо может воздействовать на динамику обязательства гораздо более существенно, нежели в других обязательственных конструкциях в пользу третьего лица.

Интерес с точки зрения конструкции договора в пользу третьего лица второго вида представляет относительно недавно введенный в гражданский кодекс договор номинального счета.^[267] Интерес кредитора, выражающийся в предоставлении имущественный выгоды третьему лицу, достигается путем открытия номинального счета. Этот счет может открываться владельцу счета для совершения операций с денежными средствами, права на которые принадлежат другому лицу (бенефициару) (ст. 860.1 ГК РФ). Таким образом, денежные средства не принадлежат владельцу счета, он лишь осуществляет управление ими, как правило, к выгоде бенефициара. При этом количество бенефициаров в таком договоре не ограничено, однако денежные средства каждого бенефициара должны учитываться банком на специальных разделах номинального счета. Следуя общим правилам о договоре в пользу третьего лица, в соответствии с которыми указание третьего лица в договоре необязательно, законодатель закрепил в качестве существенного условия договора номинального счета указание бенефициара либо порядка получения информации от владельца счета о бенефициаре или бенефициарах. Вместе с тем, в отличие от традиционной модели договора в пользу третьего лица, конструкция договора номинального счета подразумевает, что третье лицо (бенефициар) приобретает права на денежные средства, размещенные на счете, с момента открытия этого счета, а не с момента выражения намерения воспользоваться правом по договору. Следовательно, правила норм, регулирующих договор номинального счета, представляют собой исключение из правил ст. 430 ГК о необходимости выражения намерения третьим лицом на вступление в обязательственное правоотношение. По общему правилу, договор номинального счета с участием бенефициара может быть расторгнут только с его согласия, если иное не предусмотрено законом или договором. Особых правил в отношении расторжения договора номинального счета, заключенного сторонами без участия бенефициара, не сформировано, однако, как представляется, необходимо получение согласие последнего, поскольку права бенефициара возникают непосредственно в момент заключения договора номинального счета, в связи с чем не требуется отдельного волеизъявления, предусмотренного правилами о договоре в пользу третьего лица. Проблематично определить те права, которыми обладает бенефициар в отношении банка как должника по договору номинального счета. Так, неясно, может ли бенефициар требовать выдачи денежных средств, внесенных на номинальный счет как владельцем счета, так и иным лицом. Исходя из природы договора в пользу третьего лица, бенефициар может требовать исполнения обязанностей из договора номинального счета, заключенного в его пользу, однако только в предоставленном договором объеме. К примеру, в случае, если по договору номинального счета предусмотрено несколько бенефициаров, то один из них может требовать передачи ему денежных средств, но только в том размере, который предусмотрен соглашением сторон либо в размере тех денежных средств, которые были внесены непосредственно в его пользу, не затрагивая денежные средства, внесенные в пользу иных бенефициаров. Следует отметить, что, в отличие от договора банковского вклада в пользу третьего лица, третье лицо по отношению к договору номинального счета (бенефициар) не замещает собой кредитора, хотя и приобретает права на денежные средства, размещенные на номинальном счете. Предметом договора номинального счета, как и банковского, являются действия банка, который обязуется принимать и зачислять поступающие на счет, открытый клиенту (владельцу счета), денежные средства, выполнять распоряжения клиента о перечислении и выдаче соответствующих сумм со счета и проведении других операций по счету. По общему правилу, банку безразлично, кому принадлежат денежные средства на счету лица, открывшего счет.

Новеллой гражданского законодательства является договор условного депонирования^[268], или договор счета эскроу. По договору счета эскроу банк (эскроу-агент) открывает специальный счет эскроу для учета и блокирования денежных средств, полученных им от владельца счета (депонента) в целях их передачи другому лицу (бенефициару) при возникновении оснований, предусмотренных договором между банком, депонентом и бенефициаром. В качестве депонента обычно выступает владелец счета, в качестве эскроу-агента - уполномоченный банк, в качестве третьего лица - бенефициар.^[269] Депонентом, как правило, выступает кредитор в основном обязательстве, для погашения которого используется счет-эскроу, а бенефициаром - должник. Представляется, что, хотя такой договор и заключается с целью предоставить третьему лицу выгоду, по правовой природе данный договор представляет собой договор в пользу третьего лица, однако, имеющий ряд особенностей, по сравнению с классической конструкцией. В первую очередь, согласно п.1 ст. 860.8 если иное не предусмотрено договором, ни депонент, ни бенефициар не вправе распоряжаться денежными средствами, находящимися на счете эскроу. Право распоряжения и, соответственно возможности обращения требования к банку, возникает у третьего лица (бенефициара) только с момента наступления условия, закрепленного в договоре эскроу, как то - передача объекта, предусмотренного договором, оказание услуги. Следовательно, право требования исполнения обязанности банка по возврату денежных средств на счете возникает с момента выражения намерения воспользоваться выгодой по договору, в соответствии с общими правами. Однако возможность реализации этого права связана с выполнением условий, закреплённых в договоре условного депонирования денежных средств.

Итак, в договоре в пользу третьего лица, третье по отношению к договору лицо является таким только на момент непосредственного заключения договора сторонами, поскольку оно не участвует при заключении договора. При реализации интереса кредитора в предоставлении имущественной выгоды третьему лицу квалифицирующее значение для определения той роли, которая отводится третьему лицу, приобретает интерес кредитора. Поскольку именно кредитор является причиной появления третьего лица в обязательстве на его стороне, именно он определяет характер участия третьего лица в исполнении основного обязательства. В зависимости от вида реализации договорной конструкции - с замещением кредитора или без такового, статус третьего лица в определенной степени меняется вместе с динамикой обязательственного правоотношения. При реализации договорной конструкции с последующим замещением третьим лицом кредитора, в результате передачи права требования в полном объеме, третье лицо утрачивает свой первоначальный статус, занимая в результате перемены лиц место кредитора. При реализации конструкции договора в пользу третьего лица, при которой не происходит перемены лиц в обязательстве, поскольку передается только отдельное правомочие, составляющее содержание права требования кредитора, вкупе с соответствующими кредиторскими обязанностями, третье лицо, оставаясь за пределами договора между кредитором и должником, после реализации секундарного права квазизаменяет, подменяет кредитора, становясь «доминирующим» кредитором с присущими только ему правами, в первую очередь независимым, ограниченным в объеме правом требования исполнения договорной

обязанности должника в свою пользу. Договоры в пользу третьего лица, при реализации которых не происходит замещения кредитора, можно выделить два подвида, в зависимости от возможности воспользоваться кредитором правом, от которого отказалось третье лицо. Договорные конструкции первого подвида не допускают возможности кредитора воспользоваться правом при отказе от него третьего лица. Эти договорные конструкции предполагают исполнение исключительно третьему лицу и в случае отказа последнего от права, исполнение кредитору недопустимо. Многие договорные конструкции допускают возможность кредитора воспользоваться правом, от которого отказалось третье лицо. Эта группа договоров формирует второй подвид договоров в пользу третьего лица, при реализации которых не происходит замены кредитора.

3.2