Понятийно-категориальный аппарат и методология исследования административно-правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования

В предыдущих параграфах была обоснована необходимость построения теоретической концепции исследования административно-правового антимонопольного регулирования с позиции обеспечения таким регулированием баланса интересов, который рассматривается как предметноцелевая основа такого регулирования наряду с идеей справедливости.

Теоретическое построение концепции предполагает выявление базовых правовых понятий и категорий, необходимых для системного исследования встающих перед ним вопросов, и что не менее важно, получения объективных результатов системного характера, построения концепции системного административно-правового антимонопольного регулирования. Как уже отмечалось выше, достижение баланса интересов требует наличия соответствующих правовых средств. Применительно к административноправовому антимонопольному регулированию это означает необходимость уточнения таких понятий, как административно-правовые средства обеспечения баланса интересов, а также понятия антимонопольного регулирования. Таким образом, ключевыми понятиями и категориями концепции исследования административно-правового регулирования, требующими уточнения, выступает категория баланса интересов, имеющая в своей основе комплекс понятий, обозначающих публичные и частные интересы, их разновидности; понятие административно-правовых средств, рассматриваемых в контексте обеспечения баланса интересов, а также понятие антимонопольного регулирования.

Комплекс понятий и категорий, выражающих правовое содержание баланса интересов, был рассмотрен и определен в предыдущем параграфе. Ниже будут рассмотрены и определены понятие административно-правовых средств, рассматриваемых в контексте обеспечения баланса интересов, а также понятие антимонопольного регулирования.

Прежде всего, следует отметить, что как понятие административноправовых средств, так и правовых средств в целом не имеют легального закрепления, а также единого понимания в доктрине, в связи с чем решение задачи его определения предполагает известную степень свободы. Тем не менее, необходимо использовать и имеющиеся подходы, поскольку термин правовое средство активно используется и исследуется правоведами и в ряде случаев предпринимаются попытки уточнить его содержание. Как отмечает А.В. Мильков^[86], «как самостоятельная категория «правовые средства» стали исследоваться с конца 70-х гг. прошлого столетия^[87]. В последнее время внимание правоведов к данной категории усиливается, о чем свидетельствует появление целого ряда монографических исследований»^[88]. Значительную разработку концепция правовых средств получила в трудах С.С. Алексеева^[89], связавшего понятие правовых средств с категорией механизма правового регулирования, который он определял как единую систему правовых средств, «при помощи которых обеспечивается результативное правовое воздействие на общественные отношения»^[90].

В целом следует подчеркнуть, что одним из распространенных

подходов, представленным в трудах таких авторов, как С.С. Алексеев, В.В. Лазарев, С.В. Липень, А.Б. Венгеров, В.М. Сырых и другие, считается тот, согласно которому правовое регулирование связывается с понятием правовых средств^[91]. Важной характеристикой правовых средств выступает при этом их понимание как фактическая способность приводить к достижению общественно-значимого результата^[92].

Однако, попытки различных авторов определить и охарактеризовать все правовые средства, построить их исчерпывающий перечень или хотя бы обозначить спектр классификационных критериев приводил к значительному авторскому разнообразию.

Таким образом, термин правового или юридического средства, являясь весьма удобным, рабочим, техническим понятием для выражения разнообразных правовых элементов, составляющих содержание правового регулирования, одновременно не может претендовать на некое исчерпывающее определение для целей единообразного употребления в правовой теории в целом. Вместе с тем, именно как гибкий правовой термин, позволяющий обозначать определенный набор правовых элементов для целей конкретной теоретической концепции, в случае уточнения его содержания является, безусловно, возможным, подходящим, понятным и значимым - способным, выступая собирательным понятием, точно выражать теоретические подходы и правовые явления, закладываемые в его основу.

Характерно, что даже те авторы, которые выступают против использования понятия механизма в исследовании феномена права и правового регулирования, не отказываются от употребления термина правовые или юридические средства.

Более того, В.В. Ершов активно использует категорию правового средства при разработке теории правового и индивидуального регулирования, а также интегративной концепции правопонимания, приходя к выводу, что «нормы права — это не "правила поведения", а один из регуляторов сложившихся фактических отношений. Отсюда право не создает правил будущего поведения, а содержит в себе специфические правовые средства (в т.ч. нормы права) регулирования ранее сложившихся фактических отношений. При таком теоретическом подходе, в частности, нормы права более корректно относить не к "правилам поведения", а к правовым средствам регулирования общественных отношений»^[100].

Соотнося данный подход с выводами С.С.Алексеева, который полагал, что правовые средства - «это весь арсенал, спектр правовых феноменов различных уровней с той лишь особенностью, что они вычленяются и рассматриваются... с позиций их функционального предназначения, тех черт, которые характеризуют их как инструменты правового регулирования...»^[101], представляется обоснованным рассматривать категорию правовых средств как наиболее универсальную для выражения конкретных элементов правового регулирования в их функциональном и целевом значении воздействия на объект правого регулирования с целью достижения конкретного правового результата.

Направленность правовых средств подчеркивалась и другими авторами. Как отметил А.Ф. Ноздрачев, «сформулированное С.С. Алексеевым понимание категории "правовое регулирование" как системы, объединяющей ее составные элементы - правовые средства, образуемые для гарантированного достижения правового результата, является на сегодняшний день общепринятым^[102].

Термин правовое обеспечение понимается отчасти как синоним правового регулирования применительно к предмету баланса интересов, в то же время подчеркивает некоторые теоретические нюансы и задач исследования. Он выбран и как более соответствующий лингвистическим задачам наиболее емкого и точного определения темы, кроме того, подчеркивается этим термином не просто направленность средств правового регулирования на упорядочение общественных отношений в антимонопольной сфере, а целевое воздействие такого регулирования на достижение конкретный целевой задачи - достижение баланса интересов.

С учетом изложенного, административно-правовое обеспечение баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования понимается в настоящем исследовании как образующий систему комплекс административно-правовых средств обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования.

Следующий вопрос, который возникает, в связи с этим, это какие виды правовых средств образуют в теоретическом плане систему обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования. Антимонопольное регулирование является частью, направлением правового регулирования. Основным содержанием правового регулирования выступает система правовых средств, в то время как одним из основных правовых средств выступает правовая норма. Вместе с тем, правовая норма не может быть достаточным правовым средством. Как справедливо отмечает В.В. Ершов, ключевое значение в правовом регулировании имеют правовые принципы. При этом с позиции разрабатываемой им концепции правопонимания, правовая система включает в себя принципы и нормы национального и международного права: «право, реализуемое в России, необходимо рассматривать в единой системе форм международного и

внутригосударственного права........... подсистема российского права образована

основополагающими (общими) принципами права, нормативными правовыми актами, нормативными правовыми договорами и обычаями, содержащими принципы и нормы права, а не только законодательства»^[105]. При этом именно такое, интегративное понимание права, по мнению В.В. Ершова, разделяемое автором настоящего исследования, позволяет «вырабатывать теоретически обоснованные и практически необходимые выводы и предложения для эффективного осуществления правотворческого и правореализационного процессов»^[106].

С учётом изложенного, для целей настоящего исследования предлагается административно-правовое обеспечение баланса интересов в рассматриваемой сфере определить как систему административно-правовых средств, включающую принципы и нормы международного и внутригосударственного права, посредством которых осуществляется регулирование административных отношений в сфере антимонопольного регулирования.

Специфика административно-правового регулирования в системе права в целом предопределяет и наличие определённых особенностей в содержании административно-правовых средств по отношению к системе права в целом.

Административное право своим предметом имеет отношения в сфере исполнительной власти, которая тесно связна и во многом совпадает с государственным управлением. Также наука административного права, в связи с этим содержательно подпитывается наукой управления, прежде всего государственного, публичного управления. Не случайно, в связи с этим, что административное право континентальной правовой семьи, к которой, как считается, относится и правовая система России, рассматривает в составе своего предмета организационные отношения в сфере публичного управления, исполнительной власти. Такой подход характерен, в частности, для Франции, Германии, иных государств континентального права^[107].

Это характерно и для России, при чем такой подход был воспринят уже на заре становления российского административного права. Так, ещё И.Т. Тарасов отмечал, что «административное право распадается на три части: первая касается организации администрации, вторая регулирует отношения между администрацией и гражданами, третья определяет порядок разрешения споров по поводу нарушений прав или интересов в связи с административной деятельно стью»^[108].

С наличием организационных отношений в составе предмета административного права согласны и современные российские административисты. Так, по мнению Ю.Н. Старилова, административное право представляет собой систему правовых норм, которые, в том числе «регулируют отношения в сфере организации и функционирования публичного управления (государственного управления, местного самоуправления), в области действия органов исполнительной власти (организация и система управления, формы и методы осуществления управленческих действий и т.д.)»^[109]. Таким образом, необходимо говорить о составе административно-правового регулирования, в том числе

организационных правовых средств.

Вместе с тем, специфика административного права состоит в том, что его регулирующий массив образуют принципы и нормы как материального, так и процессуального права. Отношения по разрешению административноправовых споров^[110], предусматривающему процессуальное регулирование, отношения, связанные с применением административных процедур в целом, являются неотъемлемой частью предмета административного права наряду с материальными административно-правовыми отношениями. Таким образом, важной характеристикой административно-правового регулирования является наличие в его составе материальных и процессуальных правовых средств.

С учетом изложенного, важно определить соотношение материальных, процессуальных и организационных средств. Содержание организационных административно-правовых средств предопределяется, в том числе и делением права на процессуальное и материальное. По своей природе организационные средства не образуют абсолютно самостоятельную группу наряду с материальными и процессуальными, не противостоят им, а состоят из них. Иными словами, в составе организационных административноправовых средств могут быть как процессуальные, так и материальные принципы, и нормы. С другой стороны, направленность таких средств на регулирование именно организационных отношений, на организацию администрации позволяет выделить особую группу материальных и процессуальных административно-правовых средств, которые следует обозначить как организационные. Так, например, принцип деконцентрации рассматривается как один из организационных административно-правовых принципов. В соответствии с данным принципом, посредством материальных и процессуальных норм административного права выстраивается система правовых статусов властных субъектов административного права в соответствующей сфере деятельности. Таким образом, оправданно выделить три группы средств - материальные, процессуальные и организационные, имея в виду, что под последними понимается особая разновидность материальных и процессуальных средств административно-правового регулирования.

Следовательно, в составе концептуальных подходов к исследованию административно-правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования объективно лежит его понимание как системной совокупности принципов и норм внутригосударственного и международного права организационного, материального или процессуального характера, регулирующих соответственно организационные, материальные и процессуальные административные отношения, в целях обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования.

В целях завершения построения понятийно-категориального ряда настоящего исследования необходимо уточнение понятия антимонопольного регулирования. Известно, что антимонопольные нормы имеют древнее происхождение и известны еще античности, были известны праву средних веков, нового времени и далее, вплоть до современности^[111]. Однако, понятие антимонопольного регулирования как особого направления законодательного регулирования появилось значительно позже. При этом для многих государств является не характерным как в исторической ретроспективе, так с позиций анализа современной терминологии, описывающей законодательство и право в сфере отношений конкуренции и монополии. Так, например, комплекс средств антимонопольного регулирования в Российской империи ко второй половине 19-го в. рассматривался учеными как часть такой области полицейского права, как полиция дороговизны^[112], а появившийся в 1914 г. антимонопольный законопроект назывался «О

синдикатах и трестах»^[113], таким образом, термин антимонопольное законодательство в дореволюционной России еще не был в употреблении.

В США начавшее в конце XIX в. свое формирование законодательство, направленное против монополизации экономики, получило название антитрестовского^[114]. Однако, этот термин не стал базовым для многих других стран. Так, первый канадский закон, принятый в 1889 г., на год раньше Закона Шермана, именовался Законом о предупреждении и запрете объединений, связанных с ограничениями в торговле^[115], австралийский антимонопольный акт 1906 г. - Законом о практике торговли^[116], германский правительственный Декрет 1923 г. назывался Декретом о злоупотреблениях экономической властью^[117], в послевоенное время там, под влиянием США, в 1947 г. были приняты Правила об отмене картелей^[118], а в 1957 г. появился Закон об отмене ограничений в конкуренции^[119]. Актами о монополиях и ограничительной торговой практике было представлено британское законодательство в послевоенное время^[120].

И законодательство этих и ряда других государств о конкуренции и монополии начинало развиваться в терминологическом плане не как антитрестовское, а скорее, как законодательство об ограничительной торговой практике, реже - антикартельное или о монополиях. В известном смысле антимонопольным можно было назвать японское послевоенное законодательство, также принятое под давлением США, представленное Законом о запрещении частных монополий и обеспечении справедливой торговли^[121].

Со временем, ближе к концу XX в., все больше стран, включая Россию, предпочитает использовать в качестве основных актов антимонопольного или конкурентного права законы о конкуренции или о защите конкуренции. Так, в Бельгии, Нидерландах и Дании были приняты Законы о конкуренции 1991, 1997 и 1981 гг. соответственно. 2 июля 1986 г. был принят французский Закон N 86-793 "О конкуренции", а 1 декабря 1986 г. ордонанс N 86-1234 "О свободе цен и свободе конкуренции". В Великобритании с 1998 г. центральным законодательным актом в области конкурентной политики также стал Закон о конкуренции^[122] и т.д.

При этом в США термин антитрестовское законодательство, антитрестовское право устоялся и сохранился с момента принятия первых антитрестовских законов до настоящего времени, а в странах европейской традиции регулирования конкурентно-монопольных отношений более распространилось понятие конкурентного права. Соответственно этому эти области правового регулирования и учебные курсы стран именуются сегодня или как антитрестовское право (США)^[123] или как конкурентное право (страны европейской системы)^[124]. При этом следует обратить внимание, что под странами европейской системы понимаются не всегда только страны Европы, как таковые, а те страны, которые восприняли так называемую европейскую модель регулирования отношений конкуренции и монополии, в эту группу входят и многочисленные европейские страны, и иные государства мира. Другой системой или моделью считается американская^[125]. При этом, как отмечает З.М. Казачкова, «это деление не является в полной мере тождественным принятому в сравнительном правоведении разделению правовых систем мира на крупные правовые семьи. Американская система антитрестовского права строится на принципе "формального запрещения монополии" и предполагает в основном судебную форму

правоприменительного процесса. Европейская система................. делает упор на

принцип "контроля за монополистическими объединениями и ограничения их злоупотреблений"»^[126].

Как представляется, указанное различие подходов к регулированию конкурентно-монопольных отношений и является одной из основных причин, обусловивших терминологические отличия в обозначении рассматриваемого американского права как антитрестовского, а европейского как конкурентного. Принцип формального запрета монополий позволил обозначать законодательство и право, как антимонопольное или антитрестовское, в силу господствовавшей на момент создания этого законодательства в США такой формы монополизации, как тресты. Европейская же система, исходя из принципа дозволения бытия монополистических объединений, при одновременном контроле за ними, основной акцент делает на обеспечении конкуренции, наличие или отсутствие угрозы которой выступает критерием для необходимости принятия соответствующих властных мер в отношении монополистического объединения. Отсюда и термин конкурентное право.

Вместе с тем, следует назвать и другую, пусть более формальную причину, которая заключается в наименовании основных законов в рассматриваемой области. Американское антимонопольное законодательство сразу позиционировалось как антитрестовское, в таком понимании было принято и с различными дополнениями и изменениями, действует и сегодня, в том числе его основа - Закон Шермана. Сохранение основного антитрестовского закона до сих пор во многом предопределяет и сохранение наименование законодательства и права как антитрестовского. Напротив, странам европейской модели не был свойственен такой консерватизм и на протяжении XX в. в ряде государств одни законы в сфере конкурентномонопольных отношений сменялись другими, при этом, как правило, менялось и наименование законодательства. Так, поначалу в странах европейской модели было более распространено в этой сфере законодательство об ограничительной торговой практике, однако постепенно, ближе к концу XX в., все более стали популярны, как уже отмечалось, законы о конкуренции или о защите конкуренции, что во многом объясняет и формирование терминов конкурентное право, конкурентное законодательство.

При этом следует отметить, что в литературе идёт дискуссия о целях конкурентного права и законодательства, предмете его регулирования. Ряд авторов склонны расширять предмет конкурентного права, включая в него помимо отношений по противодействию нарушениям антимонопольного или конкурентного законодательства, разнообразные отношения, возникающие в связи с мероприятиями стимулирующего характера, средствами развития конкуренции, не связанными только лишь с правоприменительной реакцией на нарушения или угрозы нарушений. Здесь конкурентное право становится уже правом обеспечения развития конкуренции^[127]. Однако, как показывает практика, даже совокупность правовых средств противодействия нарушениям конкурентного законодательства без учёта проконкурентных правил стимулирующего характера также рассматривается в странах европейской модели как конкурентное право^[128]. Иными словами, конкурентное право, по сути, также является антимонопольным с тем отличием от антитрестовского, что акцент делается на контроле за поведением, а не запрете различных форм монополизации.

Говоря о современном российском антимонопольном регулировании, необходимо сказать, что несмотря на богатые исторические традиции противодействия монополиям и отдельным монополистическим действиям в монархический период^[129], нынешнее антимонопольное законодательство не имеет в целом генетической преемственности с дореволюционным правом, эпохами после перерыва советского периода, когда антимонопольное право в силу особенностей социалистического экономического строя не было востребовано и не существовало. По мнению Е.Ю. Борзило, «в силу исторических причин современное российское законодательство не является правопреемником ни одной из ранее существовавших в России правовых систем. Никакие уложения, действовавшие в царские времена, не повлияли на современное антимонопольное законодательство, а социалистическое соревнование в условиях плановой экономики ничего общего с рыночной конкуренцией не имеет. Внутренняя связь между тем, что было, и тем, что стало, отсутствует. В антимонопольном регулировании Россия начинала с нуля в прямом смысле этого слова»^[130]. Таким образом, современное российское антимонопольное законодательство во многом является симбиозом переработанных конструкций, заимствованных из зарубежного опыта, и оригинальных подходов, вытекающих из особенностей российской правовой системы и понимания элитой задач антимонопольного регулирования, стоящих перед нынешним российским государством.

С учётом изложенного выше, следует обратить внимание на противоречивость логики наименования основного антимонопольного закона России и наименования отрасли законодательства, основой которой он является. Базовым законом является федеральный закон «О защите конкуренции»^[131], однако законодательство, центральным актом которого он является, согласно ст. 2 данного закона, именуется антимонопольным.

Предметом антимонопольного законодательства закон определяет «отношения, которые связаны с защитой конкуренции, в том числе с предупреждением и пресечением монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции, и в которых участвуют российские юридические лица и иностранные юридические лица, организации, федеральные органы исполнительной власти, органы государственной власти субъектов Российской Федерации, органы местного самоуправления, иные осуществляющие функции указанных органов органы или организации, а также государственные внебюджетные фонды, Центральный банк Российской Федерации, физические лица, в том числе индивидуальные предприниматели».

Обращает внимание, что в предмет российского антимонопольного законодательства попадают не только отношения, которые связаны с защитой конкуренции от монополистической деятельности, но также и от недобросовестной конкуренции. Большинство стран мира разделяют понятия монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции и устанавливают не только дифференцированное материальное и процессуальное регулирование, но и различные режимы и организационно - правовые основы противодействия. Одним из немногих исключений являются США. Как отмечает З.М. Казачкова, «в отличие от права тех стран, где отношения, обусловленные недобросовестной конкуренцией, и антимонопольные отношения урегулированы параллельно и соответствующие группы норм могут быть отделены друг от друга, в США нормы о нечестных методах конкуренции входят составной частью в федеральное антитрестовское законодательство. Речь в данном случае идёт о более тесной взаимосвязи указанных двух видов правоотношений, о подчинённости первого их вида второму»^[132]. Однако, американская логика исходит из ярко выраженной дифференциации монополистической практики и недобросовестной (нечестной) конкуренции, исходя из выделения и определения их особенностей, а наоборот, обнаружения в этих деяниях сходства в создании противоправных конкурентных преимуществ. Схожие подходы наблюдаются также в некоторых странах, испытавших влияние американского права, в частности, Японии и Канаде^[133]. При этом важно заметить, что понимание нечестной конкуренции в США отличается от подходов Парижской конвенции по охране промышленной собственности 1883 г.^[134], содержание норм которой против недобросовестной конкуренции, напротив, свидетельствует о том, что это не монополизация, а иная группа рыночных нарушений.

Однако, в большинстве стран, в отличие от США, обособление недобросовестной конкуренции от монополистической деятельности выражено более последовательно, противодействие недобросовестной конкуренции осуществляется на основе специального законодательства о недобросовестной конкуренции или гражданского законодательства. Ярким примером служит опыт Германии, которая приняла первый в мире закон о недобросовестной конкуренции ещё в конце XIX в.^[135] Дуалистической модели придерживается и современный Китай, в котором сначала в 1993 г. был принят закон о недобросовестной конкуренции, а в 2007 г. - Антимонопольный закон, с принятием которого, по мнению В.И. Еременко, «в целом завершилось с учётом Закона КНР о защите от недобросовестной конкуренции 1993 г. формирование современной системы правового регулирования конкурентных отношений в экономике этой страны»^[136].

Итак, в разных государствах существует различное соотношение понятий монополистическая деятельность и недобросовестная конкуренция,

при этом, вне зависимости от типа такого соотношения, терминологически наблюдается определённая логика в наименовании законодательных актов конкурентной направленности и их соотношении между собой. В странах, в которых понятие недобросовестной конкуренции отделено от комплекса понятий, определяющих действия, направленные на монополизацию рынка, достижение рыночной власти коллективно или индивидуально

определёнными субъектами, или представляющие собой эксплуатацию потребителей с использованием рыночной власти, противодействие недобросовестной конкуренции осуществляется не на основе

антимонопольного законодательства, но, как правило, в соответствии со специальным законодательством о недобросовестной конкуренции, как например, в Германии, Швейцарии, Австрии, Китае, Испании и других странах или в соответствии с положениями гражданского законодательства, как, например, в Италии, Нидерландах^[137].

При этом защита конкуренции является преимущественно прерогативой судов и частного права. Так, во Франции, как отмечает К.Ю. Тотьев, «право против недобросовестной конкуренции традиционно формируется органами судебной власти»^[138]. При этом несмотря на то, что во Франции ордонансом от 1 декабря 1986 г. N 86-1234 "О свободе цен и свободе конкуренции", наряду с антимонопольными запретами и процедурами установлен и перечень запретов на недобросовестную конкуренцию^[139], недобросовестная конкуренция не подпадает под какой-либо отдельный закон. Она анализируется судами (чаще всего коммерческими) исходя из сложившейся судебной практики и получает защиту на основе правил Гражданского кодекса»^[140]. Важно отметить, что в конкурентном законодательстве Франции присутствуют запреты как антимонопольного характера, так и против недобросовестной конкуренции, это законодательство не рассматривается как антимонопольное, но как конкурентное^[141], а соответствующая область права - как конкурентное, а не антимонопольное право.

Кроме того, следует обратить особое внимание на то, что важнейшее значение для противодействия недобросовестной конкуренции во Франции и в большинстве других странах, включая Россию, имеет Парижская конвенция по охране промышленной собственности, которая не является антимонопольным актом, но содержит в составе правил охраны промышленной собственности в том числе нормы против недобросовестной конкуренции, запрещая любые нечестные способы конкурентной борьбы^[142].

Хотя в некоторых странах недобросовестная конкуренции рассматривается также как поведение, посягающее на определённые виды публичных интересов, и попадает в связи с этим не только в зону частного, но и публичного права, следует отметить, что речь идёт здесь, как правило, не об интересе в свободе конкуренции от монополистических тенденций, не о макроэкономических задачах более эффективного функционирования рынков с позиции баланса экономического интереса с учётом факторов конкуренции и рыночной власти, а об интересе неопределённого круга лиц потребителей, которые также как добросовестные конкуренты рассматриваются объектом защиты от недобросовестной конкуренции. Такой подход применяется, в частности, в Германии. При этом здесь наблюдается сохранение традиционного, общераспространённого подхода, выражающегося в дуализме антимонопольного права и права недобросовестной конкуренции. Действуют разные законы, от имени публичной власти в противодействии недобросовестной конкуренции участвует помимо судов не антимонопольный орган, а орган защиты прав потребителей, применяются отличные от антимонопольного регулирования средства регулирования.

Российский опыт в настоящее время в части средств противодействия недобросовестной конкуренции отличается от мирового, не совпадая полностью ни с одной из существующих основных моделей. С одной стороны, в России противодействие недобросовестной конкуренции осуществляется в соответствии с антимонопольным законодательством и с использованием публично-правовых средств антимонопольного органа, что напоминает американский подход. Однако, в отличие от законодательства США, российский Закон о конкуренции проводит чёткое различие в этих понятиях монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции, дифференцируя как содержание родовых понятий монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции, так и отдельных их групп, и разновидностей. Само понятие недобросовестной конкуренции, запретов на акты недобросовестной конкуренции содержатся в Законе о конкуренции наряду с запретами на монополистическую деятельность, на сами эти деяния разграничены по содержанию и по форме, кроме того, отличаются и отдельные публично-правовые средства противодействия данным нарушением.

В этом смысле российский опыт более напоминает те страны, в которых также понятие недобросовестной конкуренции является самостоятельным видом нарушения наряду с антиконкурентными нарушениями монополистического характера. Однако, в отличие от этой группы стран, Россия не имеет специального законодательства о недобросовестной конкуренции, и в которых существует обособление такого законодательства от антимонопольного, как, например, в Китае, Германии или Испании. Кроме того, в отличие от этих стран, а также и других стран, где нет отдельных законов о недобросовестной конкуренции, но защита от недобросовестной конкуренции осуществляется преимущественно также судами на основе частноправовых средств, в России, напротив, установлен как приоритетный публично-правовой комплекс средств, а сама недобросовестная конкуренция включена в область публичного интереса. При этом полномочия по противодействию недобросовестной конкуренции предоставлены не органу защиты прав потребителей, а именно антимонопольному органу.

Таким образом, представляется, что если вопрос соотношения недобросовестной конкуренции и публичного интереса является более сложным, и в зависимости от подходов к развитию правовой системы конкретного государства, разрешается в пользу как исключительно частноправовой защиты от недобросовестной конкуренции, так и в пользу использования наряду с частно-правовой судебной защитой также публично - правовых средств защиты прав потребителей, то вопрос соотношения антимонопольного регулирования и недобросовестной конкуренции представляется гораздо менее дискуссионным. В особенности для России, которая дифференцирует понятия монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции, содержание антимонопольного регулирования должно определяться исключительно средствами противодействиями от монополистической деятельности.

С учётом изложенного, в доктринальном плане обоснованным представляется рассматривать de lege ferenda содержание антимонопольного регулирования, исходя из определения его предмета, через отношения по противодействию именно монополистическим тенденциям в экономике, оставляя за рамками антимонопольного регулирования вопросы противодействия недобросовестной конкуренции. В данном значении антимонопольное регулирование понимается и для целей настоящего исследования. Таким образом, в предмет, цели настоящего исследования входит рассмотрение вопросов и проблем административно-правового обеспечения баланса интересов в сфере противодействия собственно монополистической деятельности, монополистическим тенденциям в экономике.

В связи с этим следует уточнить, что монополистические тенденции и монополизм могут быть результатом и следствием не только антиконкурентного и эксплуататорского поведения хозяйствующих субъектов, но также и индивидуальными (акты, решения, действия и другие) и коллективными (соглашения, согласованные) формами поведения властных субъектов. Проблематика антиконкурентного поведения властных субъектов имела и имеет для России настолько большое значение, что это нашло отражение как в первом конкурентном законе современной России - Законе 1991 г. о конкуренции, так и в действующем Законе о конкуренции, в которых были установлены не только антимонопольные запреты в отношении хозяйствующих субъектов, но и запреты в отношении властных субъектов, направленные на защиту конкуренции от актов и действий, способных создавать, и поддерживать, и усиливать монополистические тенденции в отечественной экономике.

С учётом изложенного, предмет настоящего исследования образует административно-правовое обеспечение баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования, т.е. регулирования, обеспечивающего противодействие монополистической деятельности хозяйствующих субъектов, а также и антиконкурентному поведению властных субъектов, по своему содержанию имеющему промонополистический характер.

Наряду с предметом, важнейшей составляющей теоретической концепции выступает его методология. Прежде чем приступить к разработке отдельных элементов концепции административно-правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования, необходимо обозначить основные методологические подходы к исследованию. При этом важно обратить внимание, что особенности предмета, целей и задач исследования всегда предопределяют его методологию, в том числе это характерно и для настоящей работы.

В предыдущих параграфах были обозначены основы концепции исследования административно-правового регулирования, в том числе обоснована необходимость такого исследования с позиции обеспечения таким регулированием баланса интересов в качестве базового или философского методологического основания. Как известно, методология включает в себя не только совокупность конкретных методов исследования, но также и определённую философскую, мировоззренческую основу^[143], место которой в предлагаемой концепции исследования и занимает баланс интересов, выступающий совместно с идеей справедливости, предметноцелевым основанием исследования содержания и эффективности административно-правового антимонопольного регулирования.

Наряду с этим, исследование строится также на таких мировоззренческих идеалах и ценностях, в частности, как правовое государство, деление права на частное и публичное, материальное и процессуальное, обеспечение развитых правовых средств защиты публичных и частных интересов в целях достижения баланса интересов. Указанные мировоззренческие идеалы и ценности образуют, таким образом, существенное философское основание метода исследования, являют собой «его высший теоретически оформленный, системно-рациональный уровень, включающий исходные мировоззренческие ценности и методологические позиции»^[144].

В качестве ещё одной философской основы исследования в составе ее методологии необходимо должен составлять также диалектический метод познания. Динамика изменений и метаморфозы интересов, переходы от баланса к дисбалансу интересов, предопределяющие в историческом развитии поиск новых необходимых сочетаний и видов правовых средств в целях достижения нового баланса интересов, предопределили необходимость применения диалектического метода, выступающего «основой формирования научных проблем и средством разрешения проблемных ситуаций, средством

движения и локализации научного поиска»^[145].

Применение данного метода необходимо, в частности, в целях выявления зависимости трансформации научных подходов и юридических средств обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования от меняющегося в историческом развитии баланса публичного интереса защиты конкуренции и иных публичных интересов, а также публичных и частных интересов, а также в связи с этим в целях выявления причин существенных изменений антимонопольного регулирования на определённых этапах и формирования новой концепции и системы антимонопольного регулирования, предполагающей переход к использованию в качестве ключевого административно-правового режима обеспечения баланса интересов.

Наряду с философскими основами познания, основу методологии настоящего исследования образуют также общенаучные и специальнонаучные методы или средства научного познания. Для изучения разнообразных вопросов и проблем, подлежащих разрешению в целях формирования искомой теоретической концепции, среди общенаучных методов необходимо использовать такие, как системный, структурнофункциональный, дедукции, индукции, анализа, синтеза, сравнения, моделирования, описания, наблюдения, классификации и др.

Комплекс эмпирических методов, в том числе наблюдения, описания, моделирования и других, необходим, в частности, для изучения материалов административной и судебной практики в целях выявления проблем достижения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования, обуславливающих необходимость совершенствования административноправового обеспечения указанного баланса, а также в целях поиска и осмысления правовых материалов, необходимых для разработки комплекса предложений по решению указанных проблем.

Применение системного метода, в частности, необходимо для концептуального решения задач совершенствования административно - правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования, поскольку планируемым результатом исследования выступает не набор предложений по отдельным проблемам антимонопольного права, а системное решение блока теоретических вопросов и проблем антимонопольного регулирования на основе разработки и предложения концепции, обосновывающей систему соответствующих административно - правовых средств.

Применение моделирования, сравнения и структурно-функционального метода обусловлено необходимостью выявления и теоретического обоснования оптимальных подходов к формированию организационных средств административно-правового обеспечения баланса интересов в отечественной системе антимонопольного регулирования.

Применение этих методов наряду с сравнительно-историческим и сравнительно-правовым позволит изучить и сопоставить российские и зарубежные модели антимонопольного регулирования, их структурные элементы в их функциональном взаимодействии между собой с целью выявления и оценки соответствия таких моделей задачам обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования, а также выявления закономерностей между задачами административно-правового обеспечения баланса интересов и формирования определённых моделей структурно-функциональных взаимосвязей, что является необходимым условием подготовки на основе полученных результатов обоснованных теоретических и практических рекомендаций и предложений.

Познавательная конкретизация философских и общенаучных приёмов и методов применительно к решению теоретических задач юридической науки осуществляется посредством комплекса частнонаучных юридических методов. Специфика настоящего исследования, обусловленная ее целью и задачами и связанная с потребностями выявления предпосылок формирования и сущностных характеристик современной системы административно-правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования и ее разновидностей - моделей, обуславливает необходимость применения не только формальнодогматического (формально-юридического), но и таких частнонаучных правовых методов познания, как историко-правовой, сравнительного правоведения и сравнительно-исторический методы познания.

Применение формально-юридического метода обусловлено потребностью уяснения содержания правового регулирования, в том числе фактических прав и обязанностей (функций, полномочий) субъектов, а также организационного и процессуального порядка их обеспечения в целях последующего выявления с использованием также иных методов научного познания соответствия установленных норм и принципов права задачам баланса интересов.

Антимонопольное регулирование осуществляется в современном мире как на национальном, так и на наднациональном уровнях. Важность значения для исследования темы данных зарубежного права, а также обусловленная конституционными положениями необходимость исследования международных принципов и норм в исследуемой области как части российского права предопределяет применение формально-юридического метода при изучении содержания самых разнообразных форм (источников) права, в том числе российских и зарубежных законов и иных нормативных правовых актов, международных договоров, судебных прецедентов (применительно к зарубежному праву) и др.

Построение концептуальной системы административно-правовых средств обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования обуславливает необходимость исследования генезиса антимонопольного права, прежде всего его административно-правовых средств, в контексте становления и развития общей части административного права как составной части административного антимонопольного права. С этой целью важной составляющей методологической основы должны

выступать сравнительно-исторический, сравнительно-правовой, историкоправовой методы. Их совместное применение наряду с общенаучными и философскими методами направлено на выявление причин формирования и сущностных характеристик современной системы административно -

правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования в мире. Сопоставление полученных данных с российским регулированием в данной области позволит сформировать комплекс обоснованных предложений по разработке теоретических подходов к системе административно-правовых средств административно-правового обеспечения баланса интересов в Российской Федерации.

Ещё одним важным частнонаучным средством правового познания, которое необходимо для настоящего исследования, является метод юридической герменевтики. Данный метод, являясь онтологически связанным с герменевтикой как социально-философской концепцией, тем не менее не тождественен последней^[146]. В соответствии со сложившимися представлениями, считается, что юридическая герменевтика «основана на философских концепциях понимания, интерпретации и истолкования различных фреймов знания, языка, письменных документов, аналитики и синтаксиса текстов, смысла и назначения отдельных правовых институтов, права и истории в целом»^[147].

Значение юридической герменевтики в настоящем исследовании обусловлено потребностью получения более достоверных исследовательских данных на основе изучения правовых феноменов в их социальноэкономическом, историческом, международном контекстах, с учетом специфики и особенностей национальных систем права, чей опыт используется и учитывается. Кроме того, данный метод востребован в целях уяснения содержания правовых доктрин и подходов с учетом понимания их объективных и субъективных предпосылок, предшествующей их появлению

теоретической базы и применяемой для их разработки методологии.

Применение данного метода является вспомогательным средством при исследовании правового материала с использованием сравнительно- правового, сравнительно-исторического методов, предпосылок и контекста формирования современных административно-правовых средств, в том числе административно-правовых средств антимонопольного регулирования. Данный метод необходимо применяется в том числе в процессе толкования и определения понятий и формирования понятийно-категориального ряда концепции административно-правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования.

Совокупность применяемых в настоящем исследовании методов философского и научного познания обеспечивает его методологическую основу для формирования теоретической концепции административно- правового обеспечения баланса интересов, ключевыми категориями которой выступают интерес, правовое средство, антимонопольное регулирование.

Производными от данных категорий выступает комплекс понятий, в том числе публичный интерес, частный интерес, баланс интересов, дисбаланс интересов, административно-правовое средство, административно-правовое обеспечение, правовые средства антимонопольного регулирования (организационные, материальные, процессуальные), административноправовые средства антимонопольного регулирования, организационные административно-правовые средства, материальные административно- правовые средства, процессуальные административно-правовые средства, административно-правовые средства обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования, а также иные производные от указанных категорий и понятий понятия. Выявление и определение последних будет продолжено в ходе и с целью дальнейшей разработки теоретической концепции административно-правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования.