Понятие, содержание и виды административноюрисдикционного антимонопольного процесса и проблемы административно-правового обеспечения баланса интересов
Антимонопольная юрисдикционная деятельность занимает одно из центральных мест в сфере антимонопольного регулирования и оказывает большое влияние на состояние баланса интересов в рассматриваемой сфере, что предопределяет особую значимость правового регулирования антимонопольного процесса во всей системе антимонопольного права.
ФАС России наделена квази-судебными функциями и в таком качестве, образуемые в составе этого органа юрисдикционные комиссии осуществляют деятельность по рассмотрению дел о нарушении антимонопольного законодательства. Данная процедура, урегулированная гл. 9 Закона о конкуренции, составляет основу юрисдикционного антимонопольного процесса. В то же время рассмотрение дел о нарушении антимонопольного законодательства является не единственной юрисдикционной процедурой, предусмотренной антимонопольным законодательством. Так, выше рассматривалась процедура обжалования в коллегиальные органы ФАС России решений его территориальных органов. Также особая юрисдикионная процедура предусмотрена ст. 18.1 Закона о конкуренции. К юрисдикционной деятельности особого рода следует также отнести реализацию полномочий по выдаче предупреждений и предостережений. Кроме того, юрисдикционные полномочия предоставлены ФАС России в целях последующего контроля предоставления государственных и муниципальных преференций, а также последующего контроля выполнения решений ФАС
России по согласованию сделок и действий в рамках контроля экономической концентрации.
Рассматривая содержание правового регулирования указанных юрисдикционных процедур, следует отметить, что наиболее полному регулированию подвержена только деятельность ФАС России по рассмотрению дел о нарушении антимонопольного законодательства. Выдача предупреждений, хотя и урегулирована также как рассмотрение антимонопольных дел в гл. 9, однако, по сути, отличается значительной автономностью, и в процедурном плане урегулирована значительно хуже, на выдачу предупреждений не распространяются многие правила, разработанные для процедуры рассмотрения дел о нарушении антимонопольного законодательства.
В отличие от процедуры рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства, процедуру выявления признаков нарушения для целей выдачи предупреждения закон не устанавливает. Регламентация перенесена в подзаконный формат[572]. При этом, разработанный и принятый ФАС России Порядок выдачи предупреждения также не содержит процедур и гарантий, аналогичных тем, что установлены законом в рамках процесса рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства. Фактически, действующее антимонопольное законодательство в рамках института предупреждения устанавливает заочное производство по установлению фактического нарушения. Кроме того, Закон о конкуренции устанавливает, что «в случае невыполнения предупреждения в установленный срок при наличии признаков нарушения антимонопольного законодательства антимонопольный орган обязан принять решение о возбуждении дела о нарушении антимонопольного законодательства в срок, не превышающий десяти рабочих дней со дня истечения срока, установленного для выполнения предупреждения»[573]. В связи с этим возникает вопрос, будет ли Комиссия ФАС России заново давать оценку всем обстоятельствам и доказательствам в их совокупности, или же будет использовать выводы, полученные ранее в рамках института предупреждения? Ответ не очевиден ввиду пробела закона. Очевидно только то, что институт предупреждения позволяет делать выводы о нарушении без учета тех процессуальных требований и гарантий, которые установлены в гл. 9 Закона о конкуренции для рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства. Во многом аналогичные проблемы наблюдаются и в процедуре выдачи предостережения. Закон, по сути, регулирует минимум отношений, связанных с выдачей предостережения — это основания, сроки выдачи, основное содержание и обязательность письменной формы акта-предостережения. Процедурное регулирование также перенесено в подзаконный формат[574]. При этом, как и в случае предостережения, предусмотрен, по сути, заочный характер производства по делу.Указанные проблемы, иные проблемы, в том числе регулирования юрисдикционной области контроля предоставления государственных и муниципальных преференций, о чем уже говорилось в предыдущих параграфах, заставляют задуматься о необходимости унификации юрисдикционного блока антимонопольного законодательства. Он должен в единой системе на основе единых целей и принципов юрисдикционной деятельности, с соблюдением правовых гарантий всех заинтересованных участников установить согласованные правила и процедуры реализации юрисдикционной деятельности. Безусловно, внутри этого единого специального раздела или главы могут быть установлены особенности отдельных юрисдикционных процедур, однако, общая основа, принципы и набор необходимых процедур должен обязательно присутствовать, так как без этого невозможно достижение целей административно-правового регулирования и баланса интересов.
В связи с изложенным, проявляет себя и проблема определения видов, конкретного перечня нарушений антимонопольного законодательства, так как на практике ФАС России не всегда рассматривает нарушение отдельных обязанностей, установленных Законом о конкуренции как нарушение антимонопольного законодательства, так как процедура гл. 9 не всегда применяется. Как представляется, этот вопрос требует разрешения, которое должно быть осуществлено в комплексе с усовершенствованием и систематизацией процедурного юрисдикционного регулирования, в единой системе должен быть решен вопрос перечня нарушений антимонопольного законодательства и процедур осуществления в отношении них мер юрисдикционного реагирования.
В связи с этим следует обратить внимание и на регулирование юрисдикционной деятельности, предусмотренной ст. 18.1 Закона о конкуренции. На сегодняшний день сохраняется проблема регулирования юрисдикционных полномочий по ст. 18.1 в комплексе норм антимонопольного законодательства, устанавливающего различные
юрисдикционные функции и полномочия антимонопольного органа. Недосказанность законодательства в этих вопросах приводит к правовой неопределенности, не способствует единообразию не только
административной, но и в судебной практики[575], препятствует эффективной реализации задач баланса интересов.
Также согласно позиции ФАС Уральского округа, «территориальные органы Федеральной антимонопольной службы контролируют соблюдение процедуры торгов и порядка заключения договоров, выполняя специальные полномочия, вне зависимости от влияния на конкуренцию...»[576]. Такая позиция заставляет задуматься не только о проблемах системного регулирования процедур обжалования по ст. 18.1, но и о целесообразности в принципе нахождения данной статьи и сопряженных с ней иных норм Закона о конкуренции, в данном законе и антимонопольном законодательстве в целом. Если проверке подлежат вопросы, не связанные с конкуренцией на рынке как таковой, а проверяются процедуры торгов и иных форм заключения контрактов, то, возможно, стоит задуматься о перенесении этих правил в более соответствующий законодательный акт. Сам факт того, что процедура торгов направлена на развитие конкуренции и равного доступа к торгам еще не означает целесообразность регулирования обжалования процедур именно в антимонопольном законодательстве. Последнее в мировой практике имеет свой устоявшийся предмет. Что касается принципа защиты конкуренции, то он не ограничивается только антимонопольным правом, а пронизывает многие направления законодательства, в том числе и в сфере публичных закупок, и отраслевые акты, регламентирующие различные формы и виду конкурентных процедур. В России к таким актам можно отнести, например, Земельный кодекс и иные законы, устанавливающие процедуры предоставления земельных участков на конкурентной основе и т. д.В качестве проблемных обращают на себя внимание также ст. 17 и ст. 18 Закона о конкуренции. Они устанавливают особые антимонопольные требования к торгам, иным конкурентным процедурам, в том числе содержат требования к закупкам, осуществляемым для государственных и муниципальных нужд. Следует отметить, что ряд запретов повторяет те, что уже есть в законодательстве о контрактной системе, что приводит к избыточности функций и дублированию полномочий органов контроля закупок.
Также в процессуальном плане регулирование выглядит достаточно запутанным. ФАС России сегодня является органом контроля закупок и одновременно органом контроля соблюдения антимонопольного законодательства, а также органом контроля конкурентных процедур по ст.18.1. На практике нередко нарушения закупочного законодательства совпадают или пересекаются с нарушениями антимонопольных требований к торгам при выявлении нарушений по ст. 18.1. Нередко обнаруживаются признаки нарушений ст. 17 и т. д. При этом, для пресечения последних надо передавать дела в новую комиссию, хотя субъекты нарушений и предмет один и тот же.
Все это вызывает вопросы целесообразности, сложившейся в антимонопольном законодательстве юрисдикционной модели противодействия нарушениям в сфере закупок и не связанных с ними конкурентных процедур. Как представляется, одним из путей устранения выявленных проблем и противоречий могло бы стать перенесение в законодательство о закупках соответствующих антимонопольных запретов и особых правил (ст. 17 и 18), растворение их в законодательстве о контрактной системе. Противодействие нарушениям в иных сферах, где проводятся так называемые обязательные торги или иные обязательные конкурентные процедуры, можно было бы регламентировать в специальном законе, не зависящем от понятий и институтов антимонопольного законодательства. Для противодействия же возможным злоупотреблениям при проведении торгов в частной сфере, как представляется, вполне достаточно гражданско-правовых средств защиты. Такой подход представляется наиболее оправданным с учетом мирового опыта предмета антимонопольного регулирования, вместе с тем, возможны и другие пути решения. Если развитие антимонопольного законотворчества не будет в ближайшее время предполагать указанных изменений, в качестве самого насущного реформирования необходимо как минимум внесение изменений в антимонопольное законодательство, направленных на систематизацию всех предусмотренных им юрисдикционных процедур на основе, с одной стороны, комплексной увязки их с единой системой принципов и целей Закона о конкуренции с составами нарушений антимонопольного законодательства и иных законов, и, с другой стороны, формирования особенной части юрисдикционных процедур, предусматривающих дифференциацию и особенности регулирования их отдельных разновидностей.
Выше было отмечено, что наиболее полно из всех юрисдикционных процедур развивается установленная гл. 9 Закона о конкуренции процедура рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства. В связи с этим еще одной проблемой отсутствия системного процедурного регулирования юрисдикционных полномочий антимонопольного органа в целом является то, что те достижения в процедурном регулировании, которые совершенствуют юрисдикционную деятельность через новеллы гл. 9, не распространяются на другие юрисдикционные полномочия и процедуры.
Говоря о проблемах системности в регулировании юрисдикционных процедур, что является непременным условием поступательного развития качественного правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования, нельзя не затронуть также проблематику системности взаимосвязи административных процедур антимонопольного законодательства и процессуального регулирования, обеспечивающего реализацию задач антимонопольного регулирования в рамках иных отраслей и направлений законодательного регулирования, в том числе законодательства об административных правонарушениях.
Антимонопольный орган реализует свои юрисдикционные полномочия не только в соответствии с антимонопольным законодательством, но, в части привлечения нарушителей к административной ответственности, также и в соответствии с КоАП РФ. Однако, в контексте проблем пробельности процедурного антимонопольного регулирования следует отметить, что даже этот единственный в России кодифицированный акт, непосредственно и полностью посвященный вопросам только административно-правового регулирования - КоАП РФ, не имеет системообразующего правового значения для административной юрисдикции в целом, установленные в нем принципы и институты не могут de lege lata применяться как восполняющие недостатки отраслевого регулирования публичного управления в отдельных сферах. Не исключением из общей проблемной ситуации является и сфера антимонопольного контроля.
Общий догматический анализ правового поля публично-властной юрисдикционной деятельности в сфере антимонопольного законодательства позволяет сделать вывод о том, что сегодня в России параллельно сосуществуют несколько направлений и видов законодательства, по-разному регулирующих процессуальные отношения, возникающие в данной области. Помимо антимонопольного законодательства, если нарушения антимонопольного законодательства подпадают под составы административных правонарушений, предусмотренных КоАП РФ (а в большинстве случаев они подпадают), административная ответственность за такие нарушения применятся в соответствии с процессуальным порядком, определенным в КоАП РФ. Также, если в нарушении антимонопольного законодательство выявлены признаки уголовного преступления, вступает в силу уголовно-процессуальный порядок. Кроме того, в целях реализации антимонопольной юрисдикции применяется и законодательство об оперативно-розыскной деятельности. Все указанные направления законодательного и правового регулирования имеют особые правовые режимы, устанавливают и используют особые отраслевые правовые принципы, предусматривают различный состав публичных субъектов, адресованы не всегда совпадающим категориям частных субъектов и т.д. Указанные виды законодательного регулирования при этом не приведены в единую систему, которая была бы согласованно выстроена вокруг единого предмета - государственного антимонопольного контроля и публичной системы защиты конкуренции и субъективных конкурентных прав граждан. Все это не может не сказываться негативно на обеспечении баланса интересов, защите прав и законных интересов, гарантиях лиц - объектов антимонопольных расследований, а также на прозрачности, объективности и эффективности результатов последних.
Так, проблему составляет регулирование действий антимонопольного органа при фактическом обнаружении признаков состава уголовного преступления в нарушении антимонопольного законодательства ФАС должен передать дело в правоохранительные органы. Однако, представляется, что комплекс отношений, возникающих в связи с необходимостью решения вопроса о возбуждении уголовного дела, урегулирован недостаточно. Положения Закона о конкуренции сформулированы так кратко и неполно, что остаются неясными многие вопросы, например, обязана ли комиссия каждый раз разрешать вопрос о наличии признаков уголовного преступления, либо это не обязанность комиссии, а лишь прерогатива по усмотрению? Каков необходимый набор признаков и что является основанием рассмотрения нарушения на предмет наличия данных признаков? Каков набор признаков нарушения необходим, чтобы имелись достаточные основания для направления материалов дела в правоохранительные органы? Необходимо отметить, что по сути ФАС, чтобы принять решение о таком направлении, должна провести предварительную квалификацию деяния на предмет обнаружения признаков состава преступления. По сути, налицо уголовнопроцессуальные полномочия, но они не находят отражения в уголовно - процессуальном законодательстве.
Вторая группа проблем возникает в связи с отсутствием законодательного системного единства в регулировании уже собственно административного антимонопольного процесса. Лишь внешняя связка, а не системное сочетание антимонопольных юрисдикционных процедур Закона о конкуренции с процедурами КоАП РФ, не позволяет в административном процессе, реализуемом в рамках процедур, установленных в антимонопольном законодательстве, реализовать правозащитный потенциал норм и принципов, установленных в КоАП РФ и подтвержденных многочисленными актами высших судебных органов, в том числе КС РФ. Формально ни принцип презумпции невиновности, ни другие принципы, установленные или вытекающие из норм КоАП РФ, не имеют значения для антимонопольного законодательства, поскольку ни КоАП РФ не является системным для отраслевых законов, определяющих особенности административно-правового регулирования контроля в отдельных сферах, ни Закон о защите конкуренции не содержит указаний, что общие принципы и правила, установленные в КоАП РФ, обязательны при применении антимонопольных процедур Закона о конкуренции и подлежат применению как восполняющие недостатки последних.
Как уже отмечалось выше, в зарубежном опыте можно найти успешные модели системного регулирования юрисдикционных процедур, когда отраслевое законодательство, регулирующее отдельные направления публичного управления и контроля и определяющее функции, полномочия и процедуры деятельности некоторых отдельных публичных субъектов, должно соответствовать данным общим законам. Так, в Испании, несмотря на то, что более половины всего базового конкурентного акта страны - Закона о защите конкуренции - и так посвящено административным процедурам, согласно прямому указанию ст. 19 испанского Закона о защите конкуренции, в случаях, не урегулированных законом, действуют общие правила законодательства о публичной администрации Испании, в том числе Законов «О правовом режиме публичной администрации и общем административном процессе», «Об организации и деятельности Общей администрации государства». Тем самым обеспечивается действие единых правил, правовых принципов, гарантий частных субъектов конкурентного права, объектов антимонопольного расследования, на всей протяженности антимонопольного процесса - с момента получения предварительной информации о возможном нарушении и возбуждения дела до применения мер принуждения к нарушителям и дальнейшего оспаривания актов и действий конкурентных органов в судебном порядке. В целом публичная властная деятельность по защите конкуренции в Испании унифицирована в рамках административно - правового режима регулирования.
Пробелы антимонопольного законодательства в регламентации антимонопольного юрисдикционного процесса особо отчетливо видны в сравнении со сложившимися отраслями судебно-процессуального права, в том числе административно-судебного. Так, одним из важнейших средств регулирования в судебном процессе являются нормы и принципы регулирования вопросов доказывания. Однако, квази-судебное антимонопольное регулирование уделяет этому вопросу крайне мало внимания, а до недавних изменений законодательства почти и вовсе его не касалось. Между тем, качественное регулирование доказательств — важнейший вопрос в обеспечении баланса интересов. До внесения изменений осенью 2015 г. в Закон о защите конкуренции[577] регулирование отношений, связанных с доказательствами, практически полностью отсутствовало в антимонопольном законодательстве, если не считать лапидарные указания закона, такие как «На заседании комиссии:... 3) исследуются доказательства» или «председатель комиссии. обеспечивает условия для всестороннего и полного исследования доказательств и обстоятельств дела.». Благодаря изменениям, вступившим с силу в 2016 г., в Законе о защите конкуренции, впервые появилась специальная ст. 45.1, посвященная доказательствам и доказыванию по делу о нарушении антимонопольного законодательства. Безусловно, важным достижением следует назвать появление в законе указания на письменные, вещественные доказательства, иные доказательства, раскрытие понятий письменных и вещественных доказательств, а также некоторые начатки регулирования распределения бремени доказывания.
Вместе с тем, такое законодательное регулирование доказательственных отношении представляется весьма недостаточным[578]. Данные отношения являются частью юрисдикционных антимонопольных отношений, в рамках которых принимаются властные решения, могущие иметь своим последствием существенные ограничения прав граждан, имущественные лишения, применение административной, уголовной ответственности, не говоря уже о последствиях для публичного интереса государства в сфере экономики. В связи с этим, регулирование доказательственных отношений должно быть сопоставимо с принятыми в процессуальном законодательстве стандартами, во избежание неограниченного усмотрения со стороны правоприменителя.
Если мы посмотрим на содержание законодательства об
административных правонарушениях, уголовно-процессуального законодательства, ГПК РФ, АПК РФ, КАС РФ, везде вопросам доказательств уделяется значительное внимание. Так, в КоАП РФ[579] целая глава 25 посвящена доказательствам - предмет доказывания, доказательства, оценка доказательств. В УПК РФ доказательствам посвящен уже целый Раздел III. Доказательства и доказывание[580], включающий несколько глав, в том числе раскрываются вопросы допустимости доказательств, в АПК РФ доказательствам и доказыванию посвящена глава 7, в которой, в частности, раскрываются важнейшие вопросы допустимости и относимости доказательств[581] и т.д. Такое подробное регулирование доказательственных отношений в процессуальном юрисдикционном законодательстве не случайно, оно формировалось годами как правовая гарантия в рамках соответствующих юрисдикционных производств в целях установления истины по делу, а также защиты прав слабой стороны публичных правоотношений во избежание нарушений со стороны властных субъектов.
В отсутствие регулирования широкое пространство остается для усмотрения контролирующего органа, который начинает ориентироваться на собственные подходы в отсутствие требований законодательства, в том числе закрепляет свои подходы в разъяснениях, статус которых законодательно также не определен[582]. Так, Разъяснением N 3 Президиума ФАС России «определены особенности выявления и доказывания недопустимых соглашений (в том числе картелей) и согласованных действий на товарных рынках, в том числе на торгах»[583].
В данном разъяснении появляются, в частности, такие виды доказательств, как прямые и косвенные. Само по себе введение таких понятий в обход закона вызывает критику, кроме того, внимательный анализ содержания данных видов доказательств применительно к соглашениям и согласованным действиям на товарных рынках выявляет определенные расхождения с нормами Закона о конкуренции. Так, введение понятия прямых и косвенных доказательств в разъяснении ФАС России фактически игнорирует установленное в законодательстве различие составов нарушений ограничивающих конкуренцию соглашений и согласованных действий. Так, соглашение имеет формальный состав, что предполагает в качестве предмета доказывания факт договоренности. Следовательно, факт нарушения должен считаться доказанным, если представлены документы либо аудио-, видеоматериалы, подтверждающие договоренность. В отсутствие таких доказательств можно говорить только о согласованных действиях, если будут представлены другие доказательства, свидетельствующие, в частности, о публичном заявлении представителя хозяйствующего субъекта, антиконкурентном изменении рыночного поведения предполагаемых участников согласованных действий и др.
Следовательно, для согласованных действий должны применяться иные доказательства, нежели для соглашений, ибо предмет доказывания по согласованным действиям иной - это не факт договоренности, а изменение рыночного поведения. Однако, в указанном Разъяснении №3 различные доказательства смешиваются применительно к обоим видам нарушений, вводится не предусмотренное законом деление доказательств на прямые и косвенные, и устанавливается возможность применения всего объема таких доказательств к обоим видам нарушений антимонопольного законодательства. Будучи весьма противоречивыми, такие разъяснения и следующая в их фарватере практика правоприменения, между тем, значительно влияют на экономические отношения, права и законные интересы субъектов антимонопольного права. Неоднозначности усмотрения способствует отсутствие в антимонопольном законодательстве регулирования вопросов относимости, допустимости доказательств и иных вопросов, традиционно попадающих в сферу процессуального регулирования доказательственных отношений на уровне закона.
Проблема регулирования доказательств в контексте проблематики предмета доказывания тесно связана с другой, не менее важной и давно назревшей — это проблема состава нарушения антимонопольного законодательства. На сегодняшний день доказательством нарушения является установление факта нарушения запретов антимонопольного законодательства. Однако, как представляется, данный подход является ошибочным и противоречит логике и истории деликтного права, выработавшего понятие состава правонарушения и его элементов, без доказывания всего объема которых нет и нарушения. В отличие от законодательства об административных правонарушениях (КоАП РФ), где как в уголовном законодательстве, установлены подлежащие доказыванию элементы состава правонарушения, для того чтобы правонарушение считалось доказанным в целом, антимонопольное законодательство не знает этого понятия и, следовательно, лишает лиц, участников процесса соответствующих правовых гарантий, в частности, необходимость доказывать вину, что открывает возможность применения мер принуждения к невиновному субъекту только на основании наличия объективной стороны нарушения. Между тем, как отметил КС РФ, «в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации в качестве необходимого элемента общего понятия состава правонарушения выступает вина, наличие которой является во всех отраслях права предпосылкой возложения юридической ответственности, если иное прямо и недвусмысленно не установлено непосредственно самим законодателем»[584].
Также следует отметить, что привлечению к административной ответственности по гл. 14 КоАП РФ обязательно предшествует административное антимонопольное расследование по гл.9 Закона о конкуренции. Таким образом, к моменту[585] возбуждения дела по 14 главе КоАП РФ, антимонопольный орган уже устанавливает факт нарушения и субъектов нарушения. Однако, это установление происходит вне тех гарантий, процедур, принципов, которые установлены КоАП РФ, поскольку КоАП РФ не имеет значения системного, базового акта регулирования антимонопольного юрисдикционного процесса, реализуемого в соответствии с Законом о конкуренции. В этих условиях, действующее административноправовое регулирование, очевидно, не способствует достижению баланса интересов, и очевидна необходимость в коррекции антимонопольного законодательства. Необходимо его дополнение комплексом административноправовых средств, обеспечивающим на системной основе баланс интересов, в том числе, обеспечивающим базовые публичные интересы, а также соблюдение и защиту прав и законных интересов граждан от неправомерного поведения властных субъектов в сфере антимонопольного регулирования.
Среди предлагаемых изменений, в частности, определение и установление понятия и элементов состава нарушения антимонопольного законодательства, а также установление средств регулирования отношений по доказыванию нарушения антимонопольного законодательства, в том числе, в целях решения вопросов распределения бремени доказывания, относимости, допустимости, достаточности доказательств, в том числе по отдельным категориям и/или видам нарушений антимонопольного законодательства.