Организационные аспекты антимонопольного регулирования в контексте евразийской интеграции

В соответствии с ч 4. ст. 15 Конституции РФ национальное административно-правовое антимонопольное регулирование обусловлено, в том числе, и международно-правовыми нормами, и принципами, которые обязательны для Российской Федерации.

Среди современных объединений, предусматривающих различные степени экономической интеграции, включая конкурентные аспекты регулирования, в частности, можно назвать Евразийский экономический союз (ЕАЭС), СНГ, ЕС, АТЭС, НАФТА, МЕРКОСУР^[406]. Развитие экономической интеграции с участием России вызывает необходимость, в целях решения вопросов административно-правового обеспечения баланса интересов, научного исследования формирующейся многоуровневой модели антимонопольного регулирования, включающей национальные внутрироссийские и наднациональные евразийские институты. Отдельные вопросы данной темы уже становятся объектом внимания исследователей, кроме того, постепенно внимание авторов привлекает в целом проблематика конкурентно-правового регулирования в контексте евразийской интеграции^[407], в том числе с использованием сравнительно-правового исследования опыта иных интеграционных образований, в частности, Европейского Союза^[408].

Создание региональных интеграционных экономических объединений отражает наличие сложных процессов международной межнациональной и межрегиональной конкуренции, в которых действуют интересы национальных государств, национального и транснационального бизнеса, иных субъектов экономических отношений. Региональные экономические объединения сами вступают в определённую конкуренцию между собой. Особенности правового статуса и, в особенности, правил, предлагаемых тем или иным интеграционным объединением в контексте участия государств в нескольких интеграционных региональных и универсальных организациях, а также отдельных соглашениях, влияют на формирование конкретной модели наднационального и национального антимонопольного регулирования.

На постсоветском пространстве набирает обороты Евразийская интеграция, в настоящее время представленная Евразийским экономическим союзом^[409], существенное место в функционировании которого занимает антимонопольное регулирование. Исторически евразийская интеграция осуществляется в период, когда накоплен как позитивный, так и негативный опыт европейской интеграции, в том числе в контексте баланса интересов в части обеспечения интересов национальных государств, являющихся участниками интеграционного объединения. В связи с этим, прежде чем обратиться непосредственно к евразийской модели, целесообразно рассмотреть опыт антимонопольного регулирования ЕС в контексте проблематики баланса интересов. Феномен Европейского Союза привёл к появлению новых правовых подходов в контексте соотношения международных и национальных правовых регуляторов. Сформировав систему не только наднациональных правовых норм, но также систему наднациональных представительных, административных и судебных органов, которые, по сути, автономно от государств-членов принимают свои нормы и решения в силу однажды переданных им национальными государствами функций и полномочий, процесс европейской интеграции катализировал развитие особой международно-национальной системы норм, вызвал к жизни новые теоретические концепции и практические подходы, новые юридические конструкции, правовые принципы.

Одной из сфер, в которой процессы правовой интеграции и глобализации являют себя наиболее ярко и последовательно, является публичная защита конкуренции. К моменту подписания Римского договора в 1957 г. в различных европейских странах вопросы защиты конкуренции регулировались с разной интенсивностью. В связи с этим сам факт образования общего рынка и принятие на себя обязательств странами- членами, в том числе в области защиты конкуренции, означало начало процесса выравнивания темпов развития конкурентного права на национальном уровне в странах, ранее не отличавшихся особой приверженностью к развитию данного сегмента правового регулирования. Так, в Испании первый антимонопольный закон был принят только в 1963 г.^[411]. На тот момент страна еще не входила в ЕЭС, но как отмечается в испанской конкурентно-правовой литературе, за основу закона были взяты положения ст. 85 и 86 Римского договора, устанавливающие регулирование в отношении ограничивающих конкуренцию соглашений и злоупотребления доминирующим положением^[412]. Второй этап развития конкурентно-правовых регуляторов Испании также тесно связан с европейской интеграцией. В 1986 г. страна становится членом ЕС. Спустя три года, в 1989 г. Испания существенно обновляет национальное антимонопольное (конкурентное) регулирование, отменяя закон 1963 г. и принимая новый Закон о защите конкуренции^[413]. Несмотря на наличие предпосылок, вытекающих из национальных процессов развития регулирования конкурентных отношений,

все же существенную роль в следующем этапе обновления

антимонопольного законодательства Испании опять же сыграли общеевропейские реформы регулирования в данной области. Принятие очередного, действующего сейчас Закона о защите конкуренции 2007 г^[414] было во многом связано с развитием европейского конкурентного права и, в частности, с принятием ранее в 2003 г.

Еще одним свидетельством о рецепции национальным законодателем институтов, сформированных в праве ЕС в области конкуренции, является, в частности, изменение в порядке участия административного конкурентного органа в судебных процессах по конкурентным спорам. Комиссия ЕС наделена правом участия в судебных процессах по делам, инициированным частными лицами, связанным с применением ст. 81, 82 Договора ЕС. В Испании до принятия нового закона 2007 г., частному лицу, прежде чем обратиться в торговый суд (Juzgados de lo Mercantil) с иском о возмещении ущерба, требовалось соблюдение обязательного досудебного порядка обращения в антимонопольный орган, который, проведя расследование, констатировал бы наличие или отсутствие нарушения. Только при выявлении нарушения можно было обращаться в торговый суд с исковыми требованиями, в частности, о возмещении ущерба. В новом законе это правило отменено и суды вправе непосредственно рассматривать дела, возникающие из ст. 1 и 2 Закона о защите конкуренции (антиконкурентные соглашения и злоупотребления доминирующим положением на рынке). Однако, в целях единообразия судебной практики торговых судов и квазисудебных конкурентных административных органов, последние наделены правом представлять свои материалы в суды при рассмотрении ими указанных конкурентных споров^[417]. Таким правом наделены как центральный конкурентный орган - Национальная комиссия по конкуренции Испании, так и конкурентные органы Автономных сообществ^[418].

В рассматриваемой новелле просматривается еще одна причинноследственная унификационная логическая линия в контексте темы европейской интеграции и влияния права ЕС на национальные институты. Дело в том, что до рассматриваемых изменений национальные торговые суды Испании были вправе напрямую, без предварительного обращения в какие- либо административные органы, принимать конкурентные иски только по праву ЕС — ст.ст.

Следующая тенденция - трансформация европейского конкурентного права в национальное: сквозное применение конкурентных норм европейского права национальными публичными субъектами стран-членов.

Как известно, в соответствии с Договором о ЕС правоприменительными органами в отношении применения его норм и норм вторичного права выступают такие органы ЕС, как Европейская Комиссия и Суд ЕС. Позднее к нему прибавился Суд первой инстанции в связи с ростом рассматриваемых Судом ЕС дел и необходимостью его разгрузки. Вместе с тем, европейскому праву известны и механизмы децентрализованного применения ряда конкурентных правил Договора ЕС. В силу прямого действия ст. 81 и ст. 82 Договора ЕС европейское право предусматривает прерогативы национальных судебных и исполнительных органов на прямое применение положений ст. 81 и ст. 82 Договора ЕС. В последнее время эта система испытывает дальнейшее развитие. Так, до 1 мая 2004 г. национальные органы были вправе применять нормы ст. 81 и ст. 82 Договора ЕС, за исключением положения ч. 3 ст. 81, предусматривающей случаи и централизованный порядок уведомления о заключении определённых категорий рыночных соглашений с целью получения от Европейской Комиссии индивидуального разрешения, дозволения в отношении данного соглашения. С принятием Регламента 1/2003^[419] эта система была заменена на систему легальных исключений из перечня запрещённых соглашений.

Представляется, что данная система способствует достижению как минимум двух целей к выгоде ЕС. Во-первых, вовлекая национальные властные органы в процесс применения конкурентного права ЕС, Сообщество усиливает и умножает средства решения, прежде всего, своих, транснациональных^[420] задач за счет национального ресурса. Во-вторых, национальные правоприменительные органы «приучаются» к стандартам конкурентно-правового регулирования, принятым в ЕС, в том числе в очередной раз подталкивая к рецепции этих механизмов на национальном уровне для регулирования конкуренции и в масштабе отдельного государства. Механизм «привязки» национальных конкурентно-защитных систем к стандартам Евросоюза в данной области дополняется также рядом процедурных правил. Так, установлен порядок (ст. 234 Договора ЕС), согласно которому, если национальный судья или конкурентный административный орган при применении конкурентного права ЕС будут иметь сомнения и сложности в толковании таких норм, они могут направить Суду ЕС запрос преюдиционального характера.

Ещё одна представляющая исследовательский интерес группа вопросов в рамках изучаемой темы - это подходы и правила определения применимого права при коллизии национальных регуляторов и норм права ЕС. Наблюдается вытеснение национальных подходов подходами ЕС. Так, за последнее время произошла смена парадигмы в подходах к определению применимого права при коллизии национальных регуляторов и норм права ЕС. Ранее, как указывает немецкий профессор Ф.Ю. Зеккер, доминирующей была дуалистическая теория (Zweischrankentheorie), которая предусматривала, «что оба правопорядка (европейский и национальный) в вопросе регулирования конкуренции претендуют на то, чтобы их применяли равноправно. В случае конфликта применяется правопорядок, имеющий более строгую норму. Сегодня же действует принцип приоритета европейского права по сравнению с более мягким или более строгим

национальным правом» .

Однако, этот принцип имеет ограниченную сферу действия. Так, он касается лишь случаев, когда национальные запреты и правила и европейские адресованы идентичным случаям. Если же национальный законодатель создает более жесткое в целом регулирование для хозяйствующего субъекта в рамках иных правовых институтов или механизмов, которые установлены правом ЕС, это его суверенное право и эти механизмы действуют самостоятельно^{[421] [422]. Одним из примеров различия подходов в публичноправовом регулировании конкурентных отношений в ЕС и странах-членах является, в частности, порядок предоставления информации в целях антимонопольного контроля[423].}

Интересным вопросом для исследования проблематики правового обеспечения баланса интересов в сфере антимонопольного регулирования в рамках европейской интеграции является вопрос соотношения в этой сфере права ЕС и права Совета Европы. Рассмотрение материалов по этой теме приводит к выводу о приоритете системы ЕС и его органов во взаимоотношениях с системой ЕКПЧ. ЕС сегодня рассматривается уже как главная сила общеевропейского масштаба, выполняющая роль локомотива и координатора европейской конкурентной политики, а подчас уже и не только конкурентной, но и в целом экономической, взять, например, его активную

роль в разработке новых стандартов в правовом и этическом понимании так называемой дискриминации. Образ присоединения ЕС к Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ) свидетельствует о стремлении элиты ЕС обезопасить систему коммунитарных институтов и проводимую ими правовую политику в разных сферах от какого-либо определяющего или даже корректирующего влияния на себя в будущем со стороны институтов Совета Европы в процессе применения данной конвенции при разрешении споров с участием ЕС и применением коммунитарного права. Исследуя историю и общие вопросы присоединения ЕС к ЕКПЧ, М.Л. Энтин приходит к выводу, что правила участия ЕС в ЕКПЧ, в частности, введение института соответчика, сегодня «по своей сути капитально изменяют всю Европейскую систему защиты прав человека»^[424]. Раскрывая суть процедуры соответчика, он указывает: «если жалоба на государство-члена ЕС затрагивает вопросы толкования и применения нормы права ЕС, Брюссель получает право вступить в дело не в качестве третьей стороны, а полноправного ответчика, и до рассмотрения иска по существу - прогнать его через Суд ЕС. Как - ЕС сам установит соответствующую процедуру. Никакой конкуренции юрисдикций не возникнет. По всем категориям дел, в которых заинтересован ЕС, - вытекающих из применения нормы права ЕС государствами-членами и подаваемых против ЕС - Суд ЕС оказывается первой инстанцией, спорить с которой ЕСПЧ вряд ли захочет»^{[425] [426]}. Сегодня мы видим, как все большее число сфер европейской жизни не может не затрагивать вопросы толкования и применения нормы права ЕС. ЕС приобретает сегодня привелегированный статус и по ряду других позиций своего участия в системе ЕКПЧ. Это касается и выбора судей, и финансирования, и контроля за исполнением

~ 427

решений и др

Безусловно, опыт интеграционных подходов ЕС необходимо учитывать

при формировании евразийской наднациональной модели. Чем более сбалансированы будут подходы к обеспечению социально-экономических интересов стран-членов между собой, обеспечение реального баланса интересов, тем эффективнее и устойчивее будет сам процесс евразийской интеграции. Созданию ЕАЭС предшествовал сложный путь интеграционного взаимодействия ряда государств постсоветского пространства, который начался почти сразу после развала СССР, с создания взамен нового объединения большинства постсоветских держав в форме Содружества Независимых Государств. Постепенно оформился костяк государств, выступающих основными участниками евразийской интеграции. Определенным итогом интеграционной динамики стало создание Евразийского экономического Союза, объединяющего пять государств СНГ (Россия, Беларусь, Казахстан, Армения, Кыргызстан)^[427].

Раздел XVIII Договора о Евразийском экономическом союзе (далее - Союз)^[428] устанавливает общие принципы и правила конкуренции. Кроме того, конкурентному регулированию посвящен специальный Протокол об общих принципах и правилах конкуренции, являющийся Приложением к Договору. Таким образом, организационно конкурентное регулирование по оси государства - интеграционные объединения приобретает многоуровневую структуру, включающую наднациональное и национальное регулирование.

В процессе глубокой экономической, а во многом и политической интеграции в подобных объединениях происходит процесс передачи на наднациональный уровень значительного объема регулирующих и правоприменительных полномочий. При этом важно обратить внимание, что наднациональное конкурентное регулирование Евросоюза, как и ЕАЭС и других объединений (НАФТА и других), не отменило аналогичного регулирования на национальном уровне стран-членов. Уровни регулирования существуют параллельно. Критерий разграничения их предмета был заложен еще Римским договором 1957 г., согласно которому к общеевропейской компетенции отнесены вопросы защиты конкуренции, касающиеся общего рынка, в то время как национальная конкурентная юрисдикция распространяется только на отношения, влияющие на конкуренцию внутри отдельного государства-члена. Похожая модель формируется и в рамках евразийской экономической интеграции. Такую модель можно обозначить, как дуалистическую. Для исследования дуалистических моделей важное значение имеет изучение вопроса взаимовлияния регулирующих уровней. Так, изучение опыта ЕС в области конкурентного регулирования позволило сделать вывод о значительном доминировании и императивном влиянии регулирующих подходов ЕС в области антимонопольного регулирования на содержание аналогичного регулирования в странах-членах, на значительную зависимость последнего от содержания подходов и позиций наднациональных органов ЕС^[429].

Изложенное выше позволяет рассматривать конкретные дуалистические модели регулирования с точки зрения доминирования одного из двух уровней регулирования. В теоретическом плане конкретный надгосударственный экономический союз может характеризоваться в рассматриваемом контексте как модель приоритетного (преобладающего) национального регулирования, модель приоритетного (преобладающего) наднационального регулирования или модель паритета регулирования экономических отношений. При этом под приоритетом (преобладанием) следует понимать именно содержательное доминирование, а не количественное преобладание норм права, т.е. доминирование, определяющее основную логику, основной вектор и концепцию регулирования, ключевые центры и узловые механизмы принятия решений в пространстве соответствующего глобального объединения в целом.

Рассматривая организационную структуру ЕАЭС следует отметить, что органы Союза имеют и регулирующие, и правоприменительные, в том числе контрольные, полномочия. Так, Евразийская экономическая комиссия (далее - Комиссия) названа в Договоре постоянно действующим регулирующим органом Союза^[430]. Комиссия осуществляет свою деятельность в пределах полномочий, предусмотренных Договором и международными договорами в рамках Союза, в ряде нормативно определенных сфер, в том числе в сфере антимонопольного регулирования ^[431].

Таким образом, Комиссия в сфере конкуренции осуществляет правовое регулирование. Вместе с тем, анализ содержания отдельных протоколов к договору, в частности, Протокола об общих принципах и правилах конкуренции (далее - Протокол), позволяет сделать вывод, что Комиссия является также правоприменительным органом. (см. напр. Раздел III. Протокола). Таким образом, Комиссия наделена как регулирующими, так и правоприменительными полномочиями. Однако, анализ структуры Комиссии позволяет сделать вывод об элементах деконцентрации в организации ее деятельности. Сама Комиссия имеет сложную структуру, состоит из Совета и Коллегии. Совет Комиссии осуществляет общее регулирование интеграционных процессов в Союзе, а также общее руководство деятельностью Комиссии. В Совет Комиссии входят по одному представителю от каждого государства-члена, являющемуся заместителем главы правительства и наделенному необходимыми полномочиями в

соответствии с законодательством своего государства.

Если Совет является регулирующим органом, то Коллегия Комиссии является исполнительным органом Комиссии и формируется из представителей государств-членов исходя из принципа равного представительства государств-членов. При этом Коллегия Комиссии осуществляет руководство департаментами Комиссии. В свою очередь департаменты Комиссии являются структурными подразделениями Комиссии. Они возглавляются директорами, имеющими заместителей. При этом один из Членов Коллегии Комиссии (Министр) в соответствии с распределением обязанностей координирует и контролирует деятельность, курируемых им департаментов Комиссии. В сфере конкурентной политики уполномочены два департамента Комиссии - это Департамент антимонопольного регулирования и Департамент конкурентной политики и политики в области государственных закупок. В настоящее время курирование обоих Департаментов осуществляет Член Коллегии (Министр) по конкуренции и антимонопольному регулированию^[432].

Функционально Департаменты имеют различную компетенцию. Если центральным направлением Департамента антимонопольного регулирования является, прежде всего, правоприменение, проведение расследований^[433], то Департамент конкурентной политики, прежде всего, сосредоточен на вопросах аналитики, нормотворчества, международного сотрудничества в области конкурентной политики и политики в области государственных закупок. В связи с этим в составе Департамента конкурентной политики образованы Отдел адвокатирования конкуренции, Отдел конкурентного законодательства и методологии, Отдел государственных закупок, Отдел международного сотрудничества. В свою очередь в составе Департамента антимонопольного регулирования образованы Отдел правоприменительной практики и подготовки материалов к рассмотрению дел о нарушениях правил конкуренции, а также Отделы анализа и проведения расследований в отдельных сферах и отраслях экономической деятельности. Таким образом, необходимо отметить, что, несмотря на наличие у Комиссии в целом как нормотворческих, так и правоприменительных функций, внутри этого органа реализованы подходы, направленные на обеспечение деконцентрации контроля и регулирования посредством структурного обособления органа, расследующего нарушения, от органа, ответственного за мониторинг, аналитику и нормотворчество.

При этом деконцентрация обеспечивается также рядом других структурных и процессуальных публично-правовых средств. Так, независимо от конкурентных Департаментов в составе Комиссии при Коллегии действует еще один конкурентный орган - Консультативный комитет по конкуренции и антимонопольному регулированию, ценовому регулированию и государственным (муниципальным) закупкам^[434]. Комитет создан во исполнение п. 7 Положения о Комиссии, согласно которому «в целях обеспечения эффективного функционирования Союза Комиссия вправе создавать консультативные органы для проведения консультаций по отдельным вопросам, принятие решений по которым относится к компетенции Комиссии»^[435].

Руководство работой данного Комитета осуществляет Председатель Комитета - Член Коллегии (Министр) по конкуренции и антимонопольному регулированию. Состав Комитета утверждается, однако, в целом Коллегией Комиссии. Основными задачами Комитета являются проведение консультаций представителей государств-членов Таможенного союза и Единого экономического пространства и выработка предложений для Комиссии по вопросам конкуренции и антимонопольного регулирования, ценового регулирования и государственных (муниципальных) закупок. Об итогах консультаций председатель Комитета информирует не только Коллегию, но также и Совет Комиссии. Таким образом, хотя комитет создан при Коллегии, фактически Комитет обеспечивает информацией также и Совет Коллегии, что является также реализацией принципа деконцентрации.

В составе Консультативного комитета создан Подкомитет по конкурентной политике и антимонопольному регулированию, который осуществляет обширные функции, в том числе готовит предложения по гармонизации антимонопольного законодательства, включая вопросы приведения законодательства Сторон в соответствие с принципами и правилами конкуренции, проводит консультации и подготовку по нормативным документам, утверждаемым Советом Комиссии, таким как методика расчета и порядок наложения штрафов; методика оценки состояния конкуренции и др. Кроме того, подкомитет обеспечивает подготовку предложений по функциям и структуре подразделения Комиссии, обеспечивающего проведение расследований и подготовку материалов дел о нарушении правил конкуренции, установленных разделом III Соглашения о конкуренции, численность и статус такого подразделения, требования к персоналу, регламент работы и порядок финансирования его деятельности.

На Комитет возложено также формирование единых методических подходов при проведении совместных расследований нарушений конкуренции, проводимых уполномоченными органами Сторон, а также исследование товарных рынков; проведение консультаций и подготовка предложений по итогам мониторинга и анализа законодательств каждой из Сторон, проведённого департаментами, работающими под руководством члена Коллегии (Министра) по конкуренции и антимонопольному регулированию. Таким образом, в лице Комитета в составе Комиссии формируется еще один центр принятия решений по вопросам конкурентного регулирования. Важно отметить кадровый аспект реализации принципа деконцентрации. Персональный состав Консультативного комитета, в том числе его подкомитетов, с одной стороны, и персональный состав Коллегии и конкурентных Департаментов Комиссии не совпадают. Если, должности Членов Коллегии Комиссии (Министров) и служащих департаментов замещаются на постоянной основе, то в состав Консультативного комитета входят представители государств-членов Евразийского союза, занимающие руководящие должности в своих странах по направлению антимонопольного, ценового регулирования и публичных закупок^[436].

Также деконцентрация конкурентного регулирования усиливается распределением регулирующих полномочий между Советом и Коллегией Комиссии, которые также имеют различный персональный состав и порядок формирования, а также общими процессуальными правилами принятия нормативных решений в Евразийском Экономическом Союзе, распределением регулирующих функций и полномочий между Комиссией и другими органами Союза в духе системы сдержек и противовесов^[437].

Комиссия в пределах своих полномочий принимает решения, имеющие нормативно-правовой характер и обязательные для государств-членов распоряжения, имеющие организационно-распорядительный характер, и рекомендации, не имеющие обязательного характера^[438]. При этом Решения Комиссии, которые могут оказать влияние на условия ведения предпринимательской деятельности, принимаются с учетом результатов проведения оценки регулирующего воздействия проектов таких решений. Комиссия имеет право запрашивать у государств-членов позицию по вопросам, рассматриваемым Комиссией. Запрос о представлении позиции направляется в правительства государств-членов.

В контексте реализации принципа деконцентрации следует обратить внимание также на распределение полномочий между Советом Комиссии и Коллегией комиссии. Реализация принципа деконцентрации обеспечивается не только элементами системы сдержек и противовесов внутри Комиссии, но также и распределением регулирующих, нормотворческих полномочий между Комиссией и иными регулирующими органами Союза, в том числе полномочий по контролю, принимаемых Комиссией нормативных решений. Так, Высший совет рассматривает по предложению государства-члена вопросы, касающиеся отмены или изменения решений, принятых Межправительственным советом или Комиссией (ст. 12 Договора о ЕЭС). Применение принципа деконцентрации в антимонопольном регулировании в ЕАЭС направлено на балансировку интересов в данном интеграционном объединении.

Помимо организационных аспектов, в контексте проблематики публично-правового обеспечения баланса интересов важно обратить внимание на двойственный характер регулирования конкретных конкурентной (антимонопольной) политики в ЕАЭС. С одной стороны, нормами евразийского права введена система наднациональной юрисдикции и регулирования, создана система антимонопольного регулирования и контроля в отношении трансграничных рынков. Эта юрисдикция не подменяет национальные, но действует параллельно, имея свой предмет регулирования и контроля, аналогично модели ЕС. С другой стороны, евразийское право также устанавливает и международно-правовые основания для стран-членов по формированию собственных национальных систем антимонопольного регулирования, устанавливая обязательные принципы и правила конкуренции.

Установленные в Договоре о ЕАЭС принципы и правила конкуренции обязательны для Российской Федерации, поскольку Договор имеет двойную направленность предмета. С одной стороны, он формирует обязательные для национальных государств-членов правила, с другой, создаёт наднациональную систему регулирования и правоприменения в отношении так называемых трансграничных рынков. В связи с этим, необходимо отметить, что задачи баланса интересов повышают значение качества наднационального регулирования, обязательного для национального антимонопольного регулирования. Опыт ЕС показывает, как интересы национальных государств могут попадать в зависимость и подчинённое положение от общекоммунитарного антимонопольного регулирования. В связи с этим, система принципов и правил конкуренции, устанавливаемая евразийским правом, должна проходить тщательное согласование при их разработке и утверждении на предмет соответствия национальным общеэкономическим стратегиям. В частности, как представляется, целесообразна выработка юридических средств интеграции целей и задач, определяемых актами стратегического планирования с целями, принципами и правилами конкуренции, устанавливаемыми не только на национальном, но и наднациональном уровне ввиду все повышающейся его значимости.

С учётом изложенного неоднозначным является для целей обеспечения баланса, в частности, частных и публичных интересов правило Договора о ЕАЭС об обязательном создании на национальном уровне специализированного органа власти по противодействию недобросовестной конкуренции. Не вызывает сомнения необходимость противодействие этому явлению, что организационно на мировом уровне было осознано ещё в XIX в. с принятием Парижской конвенции 1883 г., включающей средства

противодействия этому явлению. Однако, при этом, в том числе в силу норм самой этой конвенции, мировой опыт почти повсеместно ориентируется не на административную, а на судебную защиту от актов недобросовестной конкуренции, запрещённой этой конвенцией. Российская модель, предусматривающая для противодействия недобросовестной конкуренции наличие специализированного органа исполнительной власти - антимонопольного органа, является скорее отступлением от общего правила, о чем уже было указано в литературе^[439]. В связи с этим, навязывание в Договоре ЕАЭС именно такого организационного подхода вряд ли оправданно. Как представляется, более взвешенным был бы подход, устанавливающий обязанность государств обеспечивать эффективную защиту от недобросовестной конкуренции, как это сделано, например, в Парижской конвенции^[440], а не обязанность, во всяком случае, создавать или наделять орган исполнительной власти (административный орган) такими полномочиями.

Помимо необходимости создания средств правового опосредования решения концептуальных вопросов обеспечения стратегических национальных целей в наднациональном антимонопольном регулировании, немаловажную роль играет и юридическая техника, и продуманность логики и согласованности, и системности содержания конкретных принципов и правил конкуренции, которые становятся обязательными для стран-членов. Выше были показаны проблемы регламентации отдельных принципов конкуренции в праве ЕАЭС.

В целом же можно сказать, что недостатки и пробелы евразийского антимонопольного права совпадают с недостатками национального, о которых уже говорилось выше и будет сказано далее в настоящей работе. Это связано с тем, что во многом за основу евразийского публичного антимонопольного права берется национальное антимонопольное законодательство со всеми его недочетами и недостатками правового обеспечения баланса интересов.

В этом смысле аналогичной является и проблема работы по правовой гармонизации антимонопольного права стран-членов, осуществляемая в рамках СНГ. В 2014 г. в рамках этой организации был принят Модельный закон о защите конкуренции^[441]. Во многом он отразил структуру и логику российского антимонопольного законодательства. Однако, вместе с этим, в качестве модельного образца были транслированы и его пробелы, и недочеты, хотя именно модельный закон мог бы стать удобной формой для продвижения всех основных достижений российского и мирового административного права, важных для решения задач баланса интересов, в том числе согласованной со стратегическими задачами системы предмета, целей, принципов антимонопольного права, институтов, материальных и процессуальных правовых средств, необходимых для их обеспечения.

В завершение необходимо подчеркнуть, что формирование национального антимонопольного регулирования в современном мире происходит в условиях международной конкуренции, конкуренции региональных интеграционных объединений между собой, участия государств одновременно в нескольких интеграционных объединениях, отличающихся различными организационными подходами и содержанием регулирования. С одной стороны, активность государств в этом направлении отражает наличие сложных и многообразных экономических интересов, требующих своей защиты, с другой, ставит сложные правовые задачи по их балансировке, что предопределяет необходимость глубокой содержательной проработки соответствующих юридических вопросов как в концептуальном, так и в юридико-техническом плане, учитывая императивность международно-правовых норм и принципов в системе российского права.

4.3.