§ 1. Преступность военнослужащих и воинские преступления в теории уголовного права и криминологии

Такие явления как преступление и преступность на современном этапе развития юридической науки требуют изучения их как объективно существующих социально-правовых реалий, неотделимых от человеческого общества, условий его развития.

Термины «криминал», «криминальный» заимствованы из латинского языка: crimen - преступление, criminalis - относящийся к преступлению. Понятия «преступление» и «преступность», обозначающие соответствующие социальные явления, привлекали и привлекают внимание философов, социологов, правоведов и трактуются ими далеко неоднозначно. В этой связи П. Таппен («юрист-социолог», по его собственному выражению) подчеркивал, что «существующая путаница в определении такого важного понятия, как преступление, внушает тревогу».^[1]

«Самое точное и наименее двусмысленное определение преступления, - писали американские криминологи Майкл и Адлер еще в начале XX - это то, согласно которому преступным признается поведение, запрещенное уголовным кодексом... Юридическое определение преступления является не только точным и недвусмысленным, но также и единственно возможным определением».¹ В последнем (четвертом) издании немецкого справочника Эгона Рёссма- на по криминологии также приводится наиболее распространенная формулировка понятия преступления как «деяния, которое государством объявлено как уголовно наказуемое».^{[2] [3]}

Наиболее отчетливо жесткий нормативно-юридический подход проявился в позиции Н.Ф. Кузнецовой, утверждавшей: «Что преступно, определяет исключительно уголовный закон. Не существует «собственно криминологических» понятий преступлений. Поэтому попытки ... создать отличные от уголовно-правовых понятия преступлений ...

Некритичное восприятие содержания и роли таких трактовок преступления приводит некоторых исследователей к любопытным умозаключениям. К примеру, американский социокриминолог Эдвин Шур писал: «...если мы признаем, что преступность целиком определяется нормами уголовного права и что дух и буква законов можно менять... мы поймем, что утверждение, будто «главным источником преступности является само право» вовсе не выглядит софизмом».^[5] И далее: «Мы, по крайней мере, должны признать, что, определяя содержание уголовного права, мы тем самым в известной степени влияем на природу и масштабы преступности».^[6]

Следуя этой логике можно сделать вывод о том, что наиболее эффективный способ сокращения уровня и масштабов преступности в стране - это последовательная и настойчивая декриминализация видов поведения, ранее зафиксированных в уголовном законе как преступные. Иными словами, чем меньше войдет в уголовный кодекс составов преступлений, по которым предусматривается наказание, тем меньше будет преступность!..

Данный подход неоправданно сужает рамки изучаемого континуума фактов социальной реальности, поскольку несовершенный закон может не учитывать целый ряд видов преступного поведения, остающихся формально ^криминализированными, но не теряющими в силу этого своей социальной опасности. Кроме того, отсутствие единых методологических подходов к определению понятия преступления, выделению критериев отнесения того или иного вида поведения к преступному либо непреступному лишает возможности проводить корректный сравнительный криминологический анализ по отдельным странам, делает несопоставимыми коэффициенты делинквентности и т.д.

Было бы несправедливо утверждать, что в юридической науке не предпринималось попыток разорвать этот порочный круг. Так, например, американский профессор Эдвин Сатерленд при одной из первых в юридической науке попыток анализа преступлений «белых воротничков» пробовал разрешить это противоречие, апеллируя к так называемому дуалистическому подходу в определении понятия преступления.

Следует заметить, что существует и иная точка зрения, согласно которой объективно невозможно определить преступность (преступление), абстрагируясь от уголовного закона, поскольку вне связи с ним, за его пределами социальная наука не может оперировать этими категориями. Так, по мнению Я.И.

Гилинского, с позицией которого трудно не согласиться, вообще не существует преступлений per se (самих по себе), ибо непротиворечивое определение преступления (преступности) вообще невозможно в силу того, что оба критерия - «опасность для общества» и «уголовная наказуемость» - лежат в разных плоскостях и являются релятивными.¹

Ученые-юристы (в отношении к «mala in se»), как и сам законодатель (при формировании «mala prohibita»), при отнесении тех или иных видов поведения к категории преступного, руководствуются чисто субъективными соображениями. Нет необходимости доказывать, что такой метод с научных, гносеологических позиций не может быть признан корректным.

Разрешение данного противоречия проф. Л.И. Спиридонова видел в том, что «закон - не единственный источник права; им может быть обычай, судебный прецедент, нормативный договор и т.д.», поэтому преступление характеризуется как деяние, нарушающее не просто уголовный закон, уголовноправовой запрет, но и «юридические предписания уголовно-правового характера вообще».^{[8] [9] Поэтому юридическая наука, по мнению Л.И. Спиридонова, «рассматривает преступление, прежде всего, как социальный факт, т.е. интересуется им как социально опасным посягательством отдельного субъекта на установившийся в обществе порядок отношений между людьми, коллективами, между личностью и коллективом».[10]}

Гюнтер Кайзер подчеркивает, что само понятие преступления зависит от времени и пространства, места и содержания социальной системы, и в силу этого может быть различно.^[11] Так, за последние сто лет произошли существенные перемены в содержании и объеме криминализированной сферы поведения, то есть сферы тех деяний, которые уголовным законом отнесены к категории преступлений.

уголовными санкциями и предусматривающих наказание за экономические преступления, возросло в несколько раз (аналогичная ситуация и в отношении транспортных и природоохранных правонарушений). Обусловлено это было необходимостью упорядочения экономических отношений в хозяйстве стран, «выросших» из периода свободной конкуренции и перешедших в стадию более цивилизованного рыночного развития с элементами государственного регулирования.

Жизнь динамична, она вносила и будет вносить изменения в окружающую действительность, в общественные отношения. Правовые нормы, закрепленные в уголовном законодательстве той или иной страны, могут в какой-то временной отрезок переставать играть позитивную роль, входить в противоречие с новой объективной реальностью, превращаться в тормоз социального развития. Именно поэтому, считают западные специалисты, целесообразно различать два понятия преступления: первое они называют уголовно-правовым понятием преступления или «легальным определением преступления», второе - «материальным».¹

Подобная позиция высказывалась и проф. Д.А. Шестаковым. «Преступление в криминологическом смысле, - пишет он, - не следует путать с преступлением в юридическом смысле слова, а также с мнимым преступлением. Преступление (в узко юридическом смысле) - деяние, прямо предусмотренное уголовным законом... Мнимое преступление - деяние, необоснованно запрещенное законом под страхом уголовного наказания».^{[12] [13]}

Заметим, что легальное определение преступления как деяния, предусмотренного уголовным законом, является общепризнанным, хотя состав одних и тех же преступлений в разных странах может не совпадать. Материальное же понятие может быть изначально наполнено различным содержанием - это зависит от постановки задач того или иного исследования,

от господствующей концепции конкретной научной школы, от позиции того или иного исследователя.

При этом легальное определение преступления (по действующему в данный момент уголовному законодательству) используется в случаях, когда надо изучить масштабы, структуру и динамику преступности.

В этой связи выскажем два соображения о методологии анализа категории преступления с точки зрения разграничения уголовно-правового и криминологического подходов.

Первое. Легальное (уголовно-правовое) понятие преступности является универсальным определением, используемым в правоприменительной практике и в этом его особое социальное и политико-правовое значение. Социально приемлемое, легитимное, непреступное поведение и преступление являются антиномией, причем антиномией частной, которая на конкретном уровне выражает вечную общую антиномию «добро - зло», как неизменного спутника существования человеческого общества.

Преступление, как проявление зла, с древних времен осуждалось обществом в качестве явления опасного и вредного для него, подрывающего его основы. Интересно, что в числе Десяти заповедей, по библейскому преданию, возвещенных Божим гласом и услышанных сынами Израиля у горы Сион (Синай) были «не убий!», «не укради!», ставшими широко распространенными морально-нравственными принципами поведения людей, противостоящими злу по имени «преступление». Они выступали в форме неких нормативных предписаний, которые затем и были конкретизированы в нормах права и, разумеется, с веками не утратили своей особой социальной значимости. В связи с этим, само легальное, уголовно-правовое понятие преступления имеет непреходящее значение для человеческого общества как важное и эффективное средство контроля над негативным девиантным поведением.

Второе. Материальное понятие преступления является, как отмечалось, крайне важным инструментом в исследовании политико-правовых вопросов допустимости уровня криминализации тех или иных деяний.

На необходимость выработки собственно криминологического понятия преступления обращают внимание не только западные криминологи. Так, Д.А. Шестаков отмечает, что «в юриспруденции представление о преступлении не может быть не ограничено признаком предусмотрения его в законе, в противном случае на место уголовного права заступил бы произвол». Исходя из того, что законы, принимаемые государством, далеко не всегда справедливы, под преступлением следует понимать виновное деяние, представляющее для общества значительную опасность, безотносительно к признанию его в качестве такового законом.^[15]

За последнее несколько лет преступность в мире удвоилась, и ее развитие идет по нарастающей. По данным ООН, преступность в мире с конца 90-х годов в среднем увеличивается на 5 % в год, прирост же населения составляет 1% в год. Ежегодно регистрируется не менее 450 млн. преступлений, а их фактическое число может быть в 3-4 раза больше.^[16]

На фоне крайне высокого уровня преступности во многих странах, криминальная ситуация в нашей стране за последнее десятилетие, по данным Комитета по правовой статистике и специальным учетам при Генеральной прокуратуре Республики Казахстан наиболее стабильна, и тенденция снижения уровня преступности в Казахстане сохраняется.

Так, если в 1991 году в стране было совершено 173 858 преступлений (пик пришелся на 1993 год - 206 006 преступлений), то начиная с 1995 года идет снижение: 1996 Г.-183 997; 1997 г.- 165 401; 1998 г. - 142 100; 1999 г. - 139 431; 2000 г. - 150 790; 2001 г. - 152 168; 2002 г. - 135 151². Для сравнения в США, например, ежегодно регистрируется более 30 млн. преступлений.

Однако за высокими коэффициентами преступности в гражданском обществе Запада не следует упускать из виду весьма низкий уровень преступности в Вооруженных Силах развитых капиталистических стран. В этих странах удалось устранить корреляцию между преступностью в стране и армии. Например, на фоне роста преступности в США уровень преступности в американской армии стабилен, рост ее на доли процента становится предметом серьезного разбирательства в Пентагоне, Администрации Президента, парламенте. И это имеет глубокий политический смысл, ибо разрушение государственности, как правило, начинается с развала армии (падения дисциплины, роста числа уклонений от военной службы, снижения уровня управляемости воинскими частями, подразделениями и отдельными военнослужащими). Боеготовность войск важна не только как фактор защиты от внешнего врага, она оказывается очень значимым показателем национального здоровья и внутренней устойчивости государства при разложении армии начинается процесс государственного саморазрушения.

го саморазрушения. Примерами подобной взаимосвязи изобилует и мировая, и отечественная история (Древний Рим, Византия, Царская Россия, СССР).

Актуальность национальной безопасности в реализации задач уголовной политики, обуславливается тем, что в конце XX века после проблемы предотвращения войны «самой большой опасностью для человечества, его демократического и экономического развития, - утверждает В.В. Лунеев, - останется интенсивно растущая национальная и транснациональная преступность, которая в настоящее время включает в себя и традиционно уголовные, и военные, и экологические, и генетические, и прочие угрозы»¹.

Одним из необходимых направлений развития отечественной уголовной политики и уголовного права XXI века следует признать юридическое сопровождение целей военной организации страны: обеспечение обороноспособности и безопасности Казахстана, отражение возможной агрессии, а также выполнение задач в соответствии с международными обязательствами Республики Казахстан в военной сфере.

Все позитивные и негативные тенденции и закономерности, свойственные государству и обществу в целом, в полной мере проявляются и в армии. Слова К. Маркса, сказанные много лет назад, о том, что в «истории армии с поразительной ясностью резюмируется вся история гражданского общества»^{[17] [18], справедливы и для анализа криминальных явлений среди военнослужащих. Но войска - специфическая часть общества, со своими социально- экономическими, демографическими, организационно-управленческими и правовыми особенностями, которые положительно или отрицательно отражаются на преступности военнослужащих.}

В криминологической литературе отмечается, что удельный вес воинских преступлений в общей структуре преступности в различные годы, в об- щем-то, был невелик. Так, в середине 50-х годов он приближался к 5%, в нача- ле 80-х годов - к 1,5 %, а по данным 90-х он составил около 1%.¹ Но вместе с тем, военнослужащие, составляя около 1% в структуре населения страны, но призванные со всей территории, из различных социальных слоев и групп населения, достаточно репрезентативно представляют территориальное, социально- экономическое, культурное многообразие страны, общества, народа. Еще более сильная связь существует между преступностью несовершеннолетних и их общим нравственно-правовым уровнем поведения и преступностью военнослужащих.^{[19] [20]}

После распада СССР и образования Вооруженных Сил, других войск и воинских формировании Республики Казахстан, удельный вес воинских преступлений в общей структуре преступности Казахстана колеблется в тех же пределах, то есть примерно от 1, 5 % до 0,70. Так, если в 1999 году по Казахстану было зарегистрировано всего 139 431 преступлении, то из них 3 281 составляют преступлений, совершенных военнослужащими, в 2000 году всего зарегистрировано по Казахстану 150 790 преступлений и из них 3 144 преступлений, совершили военнослужащие. При этом уровень преступности в Вооруженных Силах Республики Казахстан относительно стабильно.

Преступность в армии является опаснейшим дестабилизирующим фактором, крайне негативно воздействующим не только на Вооруженные Силы Республики Казахстан, но и на национальную безопасность государства - чем выше ее уровень, тем меньше возможностей использования армии как эффективного инструмента решения внешнеполитических и внутренних проблем.

Общественная опасность воинских преступлений объективно связана не только с нарушением общественного порядка, характерного для преступных деяний гражданских лиц, но и с ослаблением воинской дисциплины как важнейшей составляющей боевой готовности воинских частей и соединений. Этот показатель остается главнейшим и в современных условиях, когда существующие противоречия между государствами могут привести к развязыванию локальных и широкомасштабных войн.

Так, по некоторым оценкам зарубежных экспертов, в 1991 году восемь развивающихся стран могли производить современные боевые вертолеты и танки. Сегодня число стран, обладающих потенциалом для производства ракет, увеличилось вдвое. Согласно данным бюро технологических оценок США, не менее шести развивающих стран сегодня производят 43 вида новейшего оружия по международным лицензиям. Огромные средства выделяются на производство химического и бактериологического оружия. Все это, учитывая сокращение трудностей, связанных с транспортировкой современных моделей вооружения, уменьшение их стоимости, отсутствие серьезных барьеров на пути их приобретения и применения, может оказаться и оказывается в руках террористических групп, религиозных экстремистов и отдельных лиц. По всей видимости, тенденция политизации преступного мира в ближайшем будущем будет расти. Не исключено, отмечают некоторые эксперты, что интенсивно распространяющийся по всему миру терроризм может стать эквивалентом новой мировой войны, способной нанести непоправимый урон нашей цивилизации.^[21]

Войны как продолжение амбициозной политики, кровавым путем доминировали в истории человечества. И апогеем был XX век. Два мировых и десятки региональных столкновений унесли сотни миллионов человеческих жизней и причинили чудовищные разрушения материальным носителям мировой культуры. Дикость и абсурдность военных решений современных проблем стали очевидными, а наличие ядерного оружия и страх перед самоуничтожением человеческой цивилизации давно и настоятельно толкают мировое сообщество к выработке правового механизма предупреждения, пресечения или приостановления войн, а также наказания их организаторов и активных участников. Агрессивные войны, победными они были или нет, преступны по своей сути:

Агрессия - самое тяжкое преступление против мира, и это подтверждается Уставом Нюрнбергского трибунала и проектом Кодекса о преступлениях против мира и безопасности человечества (1991г.).¹

В советское время безопасность Казахстана обеспечивалась коллективными усилиями и единым военно-экономическим потенциалом СССР, который ограждал Союз и его республики, их территориальную целостность и другие государственные интересы от посягательств зарубежных государств. На территории Казахстана до 1969 г. дислоцировались войска Туркестанского, с 1969 по 1989 гг. - Среднеазиатского, с 1989 по 1992 гг. - вновь Туркестанского военных округов. После вывода из Афганистана здесь нашла свое новое постоянное место дислокация 40-я «афганская» армия, которая позже стала основой Вооруженных Сил Республики Казахстан.

Всем известна позиция Казахстана, до последнего момента, выступавшего за единые вооруженные силы, а с распадом СССР - за объединенные силы Содружества. Казахстан одним из последних среди постсоветских государств, приступил к формированию собственной армии. Был создан Государственный комитет обороны Казахстана, под руководство перешли войска, находящиеся на территории республики. Затем, согласно Указу Президента «О создании Вооруженных Сил Республики Казахстан» от 7 мая 1992 года Комитет был реорганизован в Министерство обороны, а первым министром обороны стал его председатель генерал-лейтенант С.К. Нурмагамбетов. Были созданы Главный (ныне Генеральный) штаб и командование видами и родами Вооруженных Сил. Принятие решения о создании собственной армии - правомерный шаг государства, так как армия его необходимый атрибут, вместе с тем это вынужденная мера, особенно если учесть, какие значительные финансовые и материальные ресурсы нужны для ее содержания и какие преимущества в этом отношении давало сохранение Вооруженных Сил Содружества.

В основу строительства Вооруженных Сил Республики Казахстан легли принципы формирования Советской Армии. Сухопутные войска создавались на базе частей и соединений 40-й армии; Военно-Воздушные Силы - на базе авиационного корпуса; были созданы и Военно-Морские Силы. Пограничные войска имели свою структуру, которая практически не претерпела изменений. Части и соединения Вооруженных Сил долгое время сохраняли структуру, унаследованную от Советской Армии, и только в 1997г. началась их реорганизация.

При создании Вооруженных Сил был принят блок законов, в числе которых следует назвать прежде всего: Закон «Об обороне и Вооруженных Силах Республики Казахстан» от 22 декабря 1992г., определивший характер и сущность Вооруженных Сил, и содержание военного строительства; Закон «О всеобщей обязанности и военной службе» от 19 января 1993г., который закрепил принцип комплектования армии на смешенной основе, сочетающий срочную службу по призыву и по контракту.^[22]

Весь процесс формирования Вооруженных Сил проходил под контролем высших органов власти и всего общества. Согласно этому принципу происходит назначение на ключевые должности в Вооруженных Силах, действует отчетность руководства Вооруженных Сил, правительства по осуществлению военной политики перед Президентом как Верховным Главнокомандующим, Советом безопасности и парламентом.

В Послании к народу Казахстана «Казахстан-2030» Президент и Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Н.А. Назарбаев определил основные задачи реформирования армии: модернизация Вооруженных Сил, повышение уровня их профессиональной подготовки и боеготовности, оснащения современными средствами вооруженной борьбы. Общее руководство процессом реформирования было возложено на Министерство обороны, кото

рое ныне возглавляет генерал армии М.К. Алтынбаев. В ноябре 1997 г. Вооруженные Силы начали переходить на трехвидовую структуру: Силы общего назначения, Силы воздушной оборон, Силы охраны государственной границы. Были разделены функции Министерства обороны и Генерального штаба. В войсках начался процесс перехода на бригадную структуру, налажена система боевой и государственно-правовой подготовки войск, идет процесс слаживания и боевого совершенствования частей и подразделений, получила развитие состязательность в овладении боевой техникой и оружием, совершенствовании боевого мастерства.

В настоящее время, Вооруженные Силы, другие войска и воинские формирования Республики Казахстан, органы национальной безопасности, внешней разведки и другие, согласно Закону Республики Казахстан «О национальной безопасности Республики Казахстан» являются силами обеспечения национальной безопасности Республики Казахстан.¹ Тем самым, Вооруженные Силы и другие воинские формирования Республики Казахстан являются главным инструментом по защите внутренней и внешней безопасности Республики Казахстан.

По данным Института развития Казахстана, численность Вооруженных Сил Казахстана не превышает 68 тысяч человек. (Сухопутные войска 46,8 тысяч, ВВС - 19 тысяч, ВМС - 3 тысячи). По данным Международного института стратегических исследований, численность Вооруженных Сил ближайших соседей Казахстана - России и Китая составила 1,536 и 3,2 млн. человек соответственно.^{[23] [24]}

Согласно информации РАНД-корпорейшн, непосредственно нацеленный на центральноазиатские республики Синцзянский провинциальный военный округ в случае вооруженного конфликта может выставить около 500 танков, более 5000 единиц орудий и минометов и до 450 боевых самолетов. Ланьчжоу-

ский военный округ, граничащий с Казахстаном, до подписания Шанхайского договора о мерах доверия на границах и взаимном отводе войск на 100 км. От границ, имел в своем составе 21-ю и 47-ю общевойсковые армии (12 пехотных и 1 танковую дивизии) насчитывающие примерно 200 тысяч человек.

Согласно новой Военной доктрине Республики Казахстан, утвержденной Указом Президента Республики Казахстан от 10 февраля 2000 года, Республика Казахстан обеспечивает военную безопасность всей совокупностью имеющихся в ее распоряжении сил, средств и ресурсов, опираясь на эффективную военную организацию государства.¹

Согласно официальной статистике (архив Института развития Казахстана), Вооруженные Силы Республики Казахстан, кроме органов военного управления и тылового обеспечения, включают:

1) Сухопутные войска с общей численностью 46,8 тысяч человек, в том числе 1 армейский корпус, 1 танковую и 1 мотострелковую дивизии; 5 отдельных бригад (1 воздушно-десантная, 1 зенитно-ракетная, 1 артиллерийская, 1 радиотехническая и 1 ракетная). На их вооружении находится 4941 единица танков (Т-62, Т-64, Т-72), 3458 единиц боевых бронированных машин (БМП и БТР), 1852 единицы орудий полевой артиллерии,468 единиц минометов, 495 единиц пусковых установок оперативно-тактических и тактико-управляемых ракет, 292 единицы пусковых установок зенитно-управляемых ракет, 116 единиц вертолетов армейской авиации (из них 42- боевые).

2) Военно-воздушные силы с общей численностью 19 тысяч человек, в том числе 36 эскадрильей боевой авиации, самолетный парк которой, состоит из 153 единиц бомбардировщиков (ТУ-16, СУ-24), 374 единиц истребителей- бомбардировщиков (МиГ-21, МиГ-25, МиГ-29), 18 единиц транспортных самолетов и 38 единиц самолетов иного назначения.

3) Одну дивизию ПВО, на вооружении которой находится истребительная авиация и зенитно-ракетные средства.

4) Военно-морские силы численностью 3 тысячи человек, на вооружении которых 10 катеров береговой охраны и 2 единицы малогидрографических катеров системы 1403 А.

5) Пограничные войска.

6) Республиканская гвардия с численностью 2.5 тысячи человек, которая является самостоятельным воинским формированием и резервом Вооруженных Сил Республики Казахстан, подчиняющимся непосредственно Верховному главнокомандующему. На вооружении гвардии находятся боевые бронированные машины, стрелковое оружие, средства связи и автомобильная техника.

7) Медицинскую службу, в составе которой имеется 8 военных госпиталей и 3 военных лазарета.^[25]

Что касается стратегии в военной сфере, то она должна базироваться на создании высокопрофессиональных Вооруженных Сил, эффективно взаимодействующих с Вооруженными Силами стран-участниц военно-политических структур, в которых состоит или планирует состоять Республика Казахстан.

Для обеспечения собственной безопасности необходимо максимально использовать расширяющееся в рамках ОДКБ военно-техническое сотрудничество. Его характер и содержание должны тесно соответствовать направлениям модернизации отечественных Вооруженных Сил. Но, разумеется, что при этом главным приоритетом является построение высокоэффективных Вооруженных Сил, в составе которых получат широкое развитие мобильные силы, авиация, ПВО, высокоточное оружие и современные средства разведки. Жизненно важная необходимость в такой существенной модернизации обусловлена самим характером вероятных военных угроз, низкой или средней степенью интенсивности вооруженных конфликтов. К этому также предрасполагают и особенно-

сти военной географии региона - большая территория, протяженность границ и небольшая плотность населения.¹

При этом наблюдается парадоксальная ситуация. Уровень оснащения Вооруженных Сил новейшими технологиями растет, уровень умственного потенциала солдат падает. Например, военные утверждают, что времени для того, чтобы освоить новейшие танки или современные виды стрелкового оружия, у солдат срочной службы нет. Самое лучшее, что они успевают за время службы, это научиться выполнять элементарные управленческие команды.

Благие намерения, которыми руководствовались политические руководители, принимая решение об отсрочках от призыва юношей, поступивших в высшие учебные заведения, обернулись тем, что Вооруженные Силы лишились здорового интеллектуального потенциала. В этих условиях криминологические и социально-правовые проблемы борьбы с преступностью военнослужащих приобретают исключительную актуальность, и все чаще становятся предметом исследований специалистов.

В данное время на наш взгляд основными внешними угрозами военной безопасности Республики Казахстан являются:

- существующие и потенциальные очаги военных конфликтов в непосредственной близости от границ республики;

- возможное проникновение на территорию республики вооруженных группировок экстремистов, международных террористов;

- вероятное ослабление региональной стабильности в результате чрезмерного и качественного наращивания военной мощи некоторыми странами;

- опасность распространения ОМП, средств его доставки и новейших технологий в Азиатском регионе и возможность их попадания в руки террористических групп.

При этом внутренними угрозами военной безопасности являются:

- недостаточная развитость военно-промышленного потенциала страны, зависимость в вопросах технического оснащения Вооруженных Сил, организации ремонта вооружения и военной техники от других государств;

- нападение незаконных вооруженных формирований, террористических групп, бандформировании на государственные объекты;

- незаконное распространение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и других средств; создание вооруженных формирований для осуществления диверсий и террористических актов на территории Республики Казахстан;

- распространение внутри государства экстремизма и сепаратизма;

- хроническое недофинансирование Вооруженных Сил Республики Казахстан;

- снижение боеспособности Вооруженных Сил Республики Казахстан, их мобилизационных и боеготовности страны.

- промедление в проведении военной реформы, направленной на создание небольшой, мобильной, высокопрофессиональной, хорошо вооруженной армии быстрого реагирования;

- слабая развитость инфраструктуры тылового обеспечения;

- снижение сохранившегося военно-промышленного потенциала Казахстана, ведущее к материально-технической деградации Вооруженных Сил Республики Казахстан;

- отсутствие долгосрочных программ развития вооружения и военной техники;

- отсутствие механизмов действенного политического и гражданского контроля, за деятельностью Вооруженных Сил Республики Казахстан;

- рост количества неуставных отношений, преступлений среди военнослужащих, хищения оружия.

- ухудшение демографического состояния в республике и снижение показателей здоровья молодых людей призывного возраста;

- чрезмерное увеличение армейской бюрократии при параллельном снижении уровня компетенции и профессионализма в высших военных кругах, рост должностных преступлений и коррупции.

Но наибольшую опасность для военной безопасности Казахстана вообще, представляет увеличение разрыва между потребностями безопасности, с одной стороны, и экономическими возможностями государства - с другой. Эта проблема является на сегодняшний день самой главной.^[26]

Национальная безопасность является именно той ценностью, ради охраны которой и существует и уголовное право, представляющее собой, по сути, реакцию общества и государства на преступления как наиболее опасные посягательства на безопасность различных субъектов.

Общественную опасность представляют не сами по себе нарушения военно-служебных отношений, а те вредные последствия, которые могут насту-

і

пить в результате допущенных нарушений. Преступный вред военной безопасности опосредуется причинением в той или иной форме ущерба боевой готовности войск. При этом надо иметь в виду, что опасность представляет собой не только реальное причинение вредных последствий, но и создание угрозы их наступления.

Перечень видов Вооруженных Сил, других войск и воинских формирований, а также различных категорий военнослужащих и приравненных к ним лиц показывает, что преступность в армии представляет собой сложную совокупность противоправных действий. Она не однородна и неодинакова по характеру, уровню и структуре применительно к различным войскам и разным категориям.

При этом необходимо разграничивать такие категории, как «преступность военнослужащих» и «воинские преступления». Они соотносятся как целое и его часть. В целом преступность военнослужащих делится на две большие группы:

- общеуголовные преступления;

- воинские преступления.

Само понятие «преступность» является не бесспорным в юридической науке. Оно может быть рассмотрено, по меньшей мере, с двух позиций: с формально количественной (статистической) и с качественной (социологической).

C позиции количественной преступность означает наличие не одного, а множества преступлений, определенной их совокупности, т.е. какой-то массы антиобщественных и опасных деяний. Данная позиция основана на том, что «всякий внутренний закон движения явлений, регулирующий само такое движение, становится более или менее явным лишь тогда, когда частные явления охватываются в больших масштабах»¹. Ее сторонники отмечают тот факт, что отдельные антиобщественные эксцессы не могут образовать явления преступности.^{[27] [28] В.М. Коган определил преступность как «совокупность всех преступлений, совершенных в определенном месте в определенное время и совокупность всех преступников, виновных в совершении этих преступлений»[29].}

Значение количественной стороны преступности невозможно игнорировать. Вместе с тем преступность не менее важно изучать с позиции ее качества и содержания. Поэтому преступность, выступая объектом исследования уголовного права и криминологии, рассматривается ими в разных плоскостях. Криминология призвана, главным образом, рассматривать содержание (сущность) преступности, в том числе и в тех случаях, когда она изучает индивидуальные, конкретные события. C этой стороны понятие «преступность» отражает ее объективность, связанную с состоянием развития общества, в том числе его производственных и распределительных отношений.

Понятие преступности, очевидно, возникло лишь на определенном этапе развития общества, когда было осознано существование не только отдельных общественно опасных деяний, но и их определенной системы и что такая система связана определенным образом с другими социальными явлениями.

Понятие преступности с точки зрения социологического подхода основано на том, что это явление не только объективное, но и социальное - связанное с человеческим обществом и законами его развития. Ф. Лист писал по этому поводу: «Преступление вечно - вечно как общество ... Лучше смотреть в лицо фактам, что преступность не может быть уничтожена кроме как в несуществующей утопии. Преступление - вечное явление, как болезнь, как умопомешательство, как смерть. Оно вечно цветет как весна и непременно появляется как зима»¹.

Кроме того, преступность не только массовое, объективное и социальное, но и исторически изменчивое явление. В различных исторических условиях одни и те же деяния людей оценивались по разному. Не одинаков круг деяний, считающихся преступными, не только в разные исторические промежутки времени, но и в разных государствах. Поэтому преступность - явление уголовно-правовое - круг составляющих ее преступлений в конечном итоге определен действующим уголовным законодательством. «Когда мы говорим о преступности, исходим из признаваемого государством комплекса общественноопасных и противоправных деяний (действий и бездействий)»^{[30] [31].}

Преступность - это негативное общественное явление. Преступник в первую очередь противопоставляет себя другим лицам, чьи интересы нарушаются тем или иным преступлением.

Однако ряд криминологов исходит из того, что преступность не только нормальное, но и полезное социальное явление, поскольку она способствует упрочению коллективных чувств членов общества. Например, известный со

циолог XIX века Э. Дюркгейм доказывал, что преступность есть двигатель прогресса, она в обществе выполняет важную полезную функцию.¹ Кроме того, в высказываниях Э. Дюркгейма о том, что преступность есть фактор общественного здоровья и составная часть всякого здорового общества, имеется определенное «рациональное зерно». Тот факт, что общество реагирует на известные действия как на преступные свидетельствует о крепости национальной психологии. Более того, сходом мирового прогресса виды поведения, ранее не вызывавшие общественной реакции, постепенно становятся уголовно наказуемыми. Таким образом, общество поднимается на более высокий уровень, где объективно (по мнению Э. Дюркгейма) возрастает преступность, так как преступления «полезны» сами по себе, поскольку служат провозвестниками нового строя и новой нравственности и разрушают части старого.^{[32] [33]}

C точки зрения формально-юридического подхода, если рассматривать норму права как некий масштаб поведения^[34], образец, с которым соотносится то или иное действие (бездействие) субъекта права в сфере правового регулирования с целью определения его негативных или позитивных последствий, преступность может рассматриваться как явление «нормальное». Любое деяние считается преступным (противоправным) лишь в том случае, если в качестве такового оно закреплено правовой нормой. Соответственно не оформленный в виде нормы права вариант негативного с точки зрения государства поведения противоправным считаться не может - оно не является «нормальным».

C точки зрения социологического подхода преступность также представляется явлением нормальным - объективно существующим, хотя бы потому, что нет (а, по всей видимости, и невозможно) государственно организованного общества без преступности. А, следовательно, наличие преступности именно как явления объективного, не выходит за рамки функционирования и развития общества в целом.

Из всего вышесказанного следует, что преступность военнослужащих (как структурный элемент, составная часть преступности любого общества) объективно, закономерно возникает с появлением военной службы и выделением специальных субъектов, наделенных специфическими полномочиями по защите государственной целостности и интересов государства путем осуществления военных действий.

Преступность военнослужащих выделяется в структуре общей преступности по субъектному критерию, т.е. представляет собой совокупность тех противоправных деяний, которые совершены специальными субъектами права, лицами, наделенными специальным правовым статусом - военнослужащими. В связи с этим содержание преступности военнослужащих мало отличается от характеристики преступности в целом на определенном историческом этапе развития общества (за исключением собственно военных преступлений, речь о которых пойдет ниже).

Преступность военнослужащих может быть определена как объективное, социальное, исторически изменчивое, негативное явление в виде совокупности всех преступлений, совершенных лицами из числа Вооруженных Сил, других войск и воинских формирований, а также гражданами, пребывающими в запасе, во время прохождения ими воинских сборов, и лицами гражданского персонала воинских частей, соединений, учреждений в связи с исполнением ими служебных обязанностей или в расположении этих частей, соединений и учреждений, за определенный период времени и в определенном пространстве.

Если обратиться к материалам криминальной статистики, то динамика преступности в Вооруженных Силах, войсках и других воинских формированиях Казахстана, например за 1998-2002 годы выглядит следующим образом.

Так, в 1998 году всего было учтено 2439 преступлений, в 1999 году 3281 преступлений; 2000 году 3144 преступлений; 2001 году 3589 преступлений, а в 2002 году 2431 преступлений. Как видно из приведенной статистики, динамика преступности военнослужащих за эти годы была более устойчива, за исключением 2002 г., когда преступность в Вооруженных Силах, войсках и других воинских формированиях в целом снизилась на 32,3 %. Также в 2002 г. количество воинских преступлении по сравнению с 2001 г. снизилось на 66,5 %, общеуголовные преступления - на 33,5 %, экономические преступления - на 9,3 %.^[35]

Следует отметить, что удельный вес воинских преступлений в структуре преступности в войсках не является постоянной величиной и колеблется в пределах 50-70 %. Так, например, в 2002 году было зарегистрировано 1854 воинских преступлений и 418 общеуголовных преступлений, а также 117 экономических преступлений. Следовательно, удельный вес воинских преступлений за 2002 год составило 65 %.

Официальную армейскую статистику о динамике преступности необходимо анализировать с поправкой на латентность, а также учитывать иные обстоятельства, способные влиять на абсолютные показатели преступности. C учетом этого преступность в Вооруженных Силах Казахстана в 90-х годах стабильно росла, а с начала 2000 года наблюдается снижение.

Как было отмечено категории «преступления военнослужащих» и «воинские преступления» соотносятся как общее и частное. Если преступления военнослужащих выделяются в общей структуре преступности на основании специализации субъекта, то воинские преступления в структуре преступности военнослужащих обособляются в отдельную группу на основании дополни

тельного критерия — родового объекта, в качестве которого выступают общественные отношения по поводу несения военной службы, установленный порядок осуществления данного вида государственной деятельности.

В части 1 статьи 366 УК Республики Казахстан законодатель подчеркнул, что воинскими преступлениями признаются преступления против установленного порядка несения военной службы. В статье 2 Закона Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» от 19 января 1993 года и в статье 6 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Республики Казахстан, утвержденного Указом Президента Республики Казахстан от 27 ноября 1998 года указываются, что «Военная служба - особый вид государственной службы граждан Республики Казахстан, связанный с выполнением ими своего священного долга и обязанности перед государством и народом в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Республики Казахстан».

Отсюда следует и специфичность объекта воинского преступления, такого как военная служба. Совершение военнослужащим противоправного деяния, не посягающего на установленный порядок несения военной службы, например кража, самоуправство, убийство и другие не относится к воинским преступлениям и влечет ответственность по статьям других соответствующих глав Уголовного Кодекса.

Таким образом, воинские преступления в общей структуре уголовно наказуемых деяний выделяются на основе комплексного критерия, объединяющего два взаимосвязанных фактора: специальный субъект преступления и объект посягательства.

гр

РОССИЙСКАЯ

S УД A P CT В E H H А Я

ги

L*- » * s»2 * •k'fe '