§ 1. Понятие и значение объекта преступления для систематизации и структуризации преступлений (общие положения)

Одним из свойств как права в целом, так и его отдельных отраслей является системность, основывающаяся на системном характере окружающего нас мира и существующая объективно, вне нашего сознания.

«Система», как философская категория, отражает важную особенность реальности, в которой существует человечество. По мнению А.Н. Аверьянова, «система», будучи объективной формой существования материи, отражается, фиксируется сознанием в понятии, которое является философской категорией. Оно может выступать и как конкретное научное и общенаучное понятие. Такой статус данному понятию придает всеобщность как основной признак, позволяющий переводить научное и общенаучное понятие в ранг философской категории, функция которой отражать закономерности, свойства, явления, процессы, присущие всем системам реальности, миру в целом⁵⁶.

Вполне естественно, что всеобщее понятие «система» является тем базисом, на котором строится системный подход в праве, определяющий системность права как объективно существующее, но необходимое его свойство. Как отмечает Д.А. Керимов, системный подход, метод, исследование являются категориями гносеологическими и поэтому входят в качестве составных компонентов в арсенал теории познания, пронизывают все ее основные законы и категории⁵⁷. Приведенные слова известного теоретика показывают исключительную важность, в том числе

⁵⁶ Аверьянов А.Н. Системное познание мира: методологические проблемы. М.: Изд-во политической литературы, 1985. С. 27, 29.

⁵⁷ Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. М.: Аванта, 2000. С. 2, 245, 247.

и для правовой науки, системных исследований. Но для этого подхода изначальным является системность самого права, которую автор удачно определяет как объективное объединение (соединение) по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования.

1) части правового системного целого необходимо объединены и тем самым находятся в соединенном состоянии; 2) части системного правового целого соединены между собой по определенным содержательным основаниям, которые характеризуют субстанциональные особенности их свойств и связей; 3) системное правовое целое образует единство в результате структурной упорядоченности его частей, определяющей их функциональные зависимости и взаимодействие; 4) объективное объединение и соединение по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство обусловливают наличие у системного правового целого свойства относительной самостоятельности; 5) структурная упорядоченность придает системному правовому целому относительную устойчивость, лишь в пределах которой допустимы изменения свойств ее частей и их связей; 6) относительная самостоятельность системного правового целого обусловливает относительную автономность ее функционирования, степень которой определяет уровень данной системы⁵⁸. Философская и общетеоретическая концепция системности права проецируется и на его конкретные отрасли. Несомненно, что вышеприведенные признаки системности права распространяются и на уголовное право, формирование

⁵⁸ Там же. С. 251, 252, 253.

и исследование которого должно строиться на системном подходе.

Системность права неизбежно связана с таким понятием, как

«систематизация». «В соответствии с объективным единством правовой системы и ее дифференциации на отрасли права внутри этого единства строится и система законодательства. В процессе правотворчества выражается, развивается и конкретизируется всеобщее объективное свойство права – его системность»⁵⁹. Однако систематизация – это уже субъективный процесс, который зависит от воли законодателя и который бывает далеко не всегда безупречным.

Но системность в праве все больше рассматривается в сочетании с его структурой, что основывается на общефилософских категориях: системологии и структурализме. Поэтому неоценимое значение приобретают глобальные разработки учеными-правоведами проблем, связанных с системой и структурой конкретных отраслей права и, в частности, уголовного права. В этой связи невозможно обойти вниманием трехтомный труд российского ученого А.И. Бойко, посвященный системе и структуре уголовного права, в котором четко спроецированы на данную отрасль философские воззрения о системологии и структурализме и показана теснейшая взаимосвязь его системы и структуры. При определении системы как целого, состоящего из частей, – подчеркивает автор, – мыслится, что она обладает прочным внутренним каркасом. Он организует объект в целое как бы изнутри… Структура понимается обыкновенно как поэлементное устройство объекта и устойчивость связей между элементами содержания. Поэтому системный метод повсеместно дополняется структурализмом либо они даже объединяются в одно

⁵⁹ Там же. С. 274.

инструментальное направление, именуемое системно-структурным подходом⁶⁰. Структура в системе – это, по мнению А.И. Бойко, – гарантия стабильности, самосохранения и функционирования⁶¹.

Обратим также внимание на оценку указанным автором значимости системного подхода в правотворчестве, которому в современных условиях свойственна высокая активность (по словам автора – «азартное парламентское правотворчество»). «Системный подход в этих условиях – незаменимый попутчик и проводник, он спасет от односторонностей в оценках права и предупредит неточные предположения о его будущей эволюции»⁶².

УК Республики Беларусь, принятый в 1999 г., как и другое отраслевое законодательство, построено по системному принципу. Он разделен на две основные части: Общую и Особенную, внутри которых обозначены разделы, а внутри разделов – главы. При этом особенностью УК является то, что критерием для построения структурных элементов его Особенной части избран объект преступления (объект уголовно-правовой охраны). Отметим также, что данный критерий является традиционным как для национального, так и для зарубежного законодательства. Более

⁶⁰ Бойко А.И. Система и структура уголовного права: в З т. Том 1: Системология и структурализм в современной познавательной культуре. Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2007. С. 12-13.

⁶¹ Там же. С. 151.

⁶² Там же. С. 29.

⁶³ См. Иванцова Н. О совершенствовании уголовного законодательства // Законность. 2009. № 3. С. 31 и др.

того, как указывалось ранее, одним из достоинств действующего УК и признаков, отличающих его от ранее действовавших УК, является систематизация преступлений против ребенка, о чем свидетельствует глава 21.

Но чтобы дать полную оценку опыту белорусского законодателя по

систематизации рассматриваемых преступлений, следует, во-первых, определиться в понятии и содержании объекта преступления вообще, его классификации, и, во-вторых, в содержании объекта выделенной в главе 21 УК группы преступлений, посягающих на ребенка, в частности.

Общеизвестно, что вопрос о понятии объекта преступления в отечественной литературе является наиболее обсуждаемым. Он был предметом внимания ученых как дореволюционного, так и советского периода. Не утратил актуальности этот вопрос и в настоящее время. Но, к сожалению, единого взгляда на данное понятие в науке так и не выработано. И если в середине ХХ века большинство ученых все же восприняли в целом позицию относительно того, что объект преступления

– это общественное отношение, то в настоящее время данная концепция все более стала подвергаться сомнению, и как результат, появились различные суждения о понятии объекта, что вновь иллюстрирует недостаточно полную разработанность указанной проблемы.

Белорусская уголовно-правовая наука развивалась в тесном взаимодействии с воззрениями ученых России и других республик, входящих в СССР, и это не могло не сказаться на сохранении достаточно устойчивого взгляда на объект преступления как общественное отношение и теперь, отраженного главным образом в учебниках и учебных пособиях по уголовному праву, изданных уже на основе УК 1999 г.

Так, Ю.Л. Шевцов утверждает, что в уголовном праве объектом преступления являются общественные отношения, под которыми понимаются определенные социальные связи между субъектами относительно материальных и нематериальных ценностей, общества в

целом и отдельных людей. При этом автор поддерживает позицию, согласно которой общественные отношения определяются как система взаимосвязанных элементов: 1) субъектов (носителей) отношений, 2) объективной связи (взаимосвязи) между ними, 3) социальных интересов (ценностей), относительно которых существуют отношения⁶⁴. Такого же взгляда на содержание объекта преступления придерживаются авторы учебного пособия по Особенной части уголовного права Республики Беларусь⁶⁵, определяя объекты конкретных преступлений. Правда, называя объект целого ряда преступлений, авторы указывают не на общественные отношения, а на конкретные ценности (блага): жизнь, здоровье, безопасность, половая свобода и т.п.

Н.А. Бабий определил объект преступления как общественные отношения, охраняемые от их нарушений нормами уголовного права и определяющие порядок поведения людей в процессе их взаимодействия с другими людьми по поводу определенных социальных благ⁶⁷.

Таким образом, большинство белорусских ученых придерживаются традиционного взгляда на объект преступления как общественные отношения, который был научно обоснован такими видными советскими

⁶⁴ См. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник / под ред. В.М. Хомича. С. 87.

⁶⁵ См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под ред. Н.А. Бабия и И.О. Грунтова. Минск: Новое знание, 2002. 902 с.

⁶⁶ Саркисова Э.А. Уголовное право. Общая часть: учебное пособие. Минск: Тесей, 2005. С. 115-116.

⁶⁷ Бабий Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник. Минск: ГИУСТ БГУ, 2010. С. 99.

учеными, как Б.С. Никифоров⁶⁸, А.Н. Трайнин⁶⁹, А.А. Пионтковский⁷⁰, М.А. Гельфер⁷¹, Н.И. Коржанский⁷², В.Я. Таций⁷³ и др.

Ознакомление же с литературой других авторов советского периода, а также с современными работами российских авторов не придают оптимизма в части однозначности понимания объекта преступления. Но их позиции заставляют более глубоко вникнуть в суть этого понятия, особенно в контексте рассматриваемых нами преступлений против ребенка. В этой связи нельзя не упомянуть мнение А.В. Наумова, согласно которому в ряде случаев теория объекта преступления общественного отношения не «срабатывает». Особенно это относится к преступлениям против личности, в первую очередь к убийству. Автор подвергает критике исповедовавшуюся в науке советского уголовного права теорию понимания сущности человека как совокупности всех общественных отношений, согласно которой объектом убийства является жизнь человека не как таковая сама по себе, а именно в смысле совокупности

общественных отношений, что явно принижает абсолютную ценность человека как биологического явления, поскольку человек из самостоятельной абсолютной ценности превращается в носителя общественных отношений (трудовых, оборонных, служебных, семейных, собственности и т.д.). В связи с этим автор полагает, что теория объекта

⁶⁸ См. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1960. 230 с.

⁶⁹ См. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М.: Государственное издательство юридической литературы. 1957. С. 125.

⁷⁰ См. Курс советского уголовного права в шести томах. Часть Общая. Том II. Преступление. М.: Издательство «Наука», 1970. С. 111-112.

⁷¹ См. Гельфер М.А. Объект преступления. М.: Юриздат, 1960.

⁷² См. Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М.: Академия МВД СССР, 1980. 248 с.

⁷³ См. Таций В.Я. Объект и предмет преступления в советском уголовном праве. Харьков: «Выща школа», 1988. 198 с.

преступления как общественных отношений, охраняемых уголовным законом, не может быть признана универсальной теорией⁷⁴.

Незадолго до этого была опубликована статья российского ученого Н.И. Загородникова, в которой был подвергнут серьезной критике фактически утвердившийся в литературе подход к определению понятия объекта преступления как общественного отношения. Признав истоком такой теории подход законодателя первых лет советской власти, определившего, что задачей уголовного закона является охрана системы общественных отношений, а преступлением является нарушение порядка общественных отношений, охраняемого уголовным законом, Н.И. Загородников убедительно доказал, что признание объектом преступления общественных отношений принижает значение, искажает роль человека в жизни цивилизованного общества, из главной и неменяющейся общечеловеческой ценности человека превращают во второстепенный составной элемент общества. Именно поэтому автор объектом преступления считал не общественные отношения, а те блага, для защиты которых используется уголовный закон⁷⁵.

Нельзя в этой связи не обратить внимание и на достаточно оригинальную позицию Г.П. Новоселова, который считает, что объектом любого преступления, а не только направленных против личности, являются люди, которые в одних случаях выступают в качестве отдельных физических лиц, в других – в виде некоторого рода множества лиц, имеющих или не имеющих статуса юридического лица, в третьих – как

⁷⁴ См. Учебник уголовного права. Общая часть: учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. М.: Издательство «Спарк», 1996. С. 84-85.

⁷⁵ Загородников Н.И. Объект преступления // Ученые, научные школы и идеи: юбилейный сборник научных трудов. М.: МЮИ МВД России, 1995. С. 4-5, 11.

социум (общество)⁷⁶. Свою позицию автор отстаивает и в более поздних изданиях⁷⁷.

По мнению В.Д. Филимонова, объектом преступления является не само общественное отношение, а его содержание, при этом в структуру общественного отношения автор включает: 1) социальное благо как объект общественного отношения; 2) субъектов общественного отношения; 3) их потребности в социальном благе; 4) их взаимосвязь⁷⁸.

Указанные, как и другие позиции авторов, представляют большой научный интерес в плане рассмотрения вопроса не только о систематизации исследуемых нами преступлений, но и их юридической сущности.

Не менее важное значение имеет вопрос о классификации объектов преступления как критериев построения Особенной части УК (классификация по вертикали). Отметим, что традиционной в теории уголовного права была классификация объектов на общий, родовой и непосредственный. При этом под общим объектом понималась вся совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Под родовым – группа однородных (родственных) общественных отношений, которая охраняется комплексом уголовно-правовых норм. Под непосредственным – общественное отношение, которому причиняется или может быть причинен вред (ущерб) в результате совершения виновным конкретного преступления⁷⁹.

Такая классификация проводилась с учетом конструкции Особенной части УК, основными структурными единицами которой были главы,

⁷⁶ Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления: методологические аспекты. М.: Издательство Норма, 2001. С. 60.

⁷⁷ См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том 1.: Преступление и наказание. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. С. 342.

⁷⁸ Филимонов В. Объект преступления и последствия преступления // Уголовное право. 2010. № 3. С. 67.

⁷⁹ См. Уголовное право БССР. Часть Общая / под ред. И.И. Горелик и И.С. Тишкевича. Минск: Издательство «Вышэйшая школа», 1973. С. 60, 61.

объединяющие преступления с единым родовым объектом, и ее придерживалось большинство российских авторов.

В настоящее время, когда конструкция Особенной части УК несколько усложнилась путем разделения ее на разделы и главы как составные части разделов, появилась необходимость констатировать иную классификацию объектов преступления, которая раньше существовала только в теории уголовного права. Сейчас с учетом построения УК предлагается более усложненная, четырехчленная, классификация объектов преступления. Однако и в этом вопросе имеются существенные разногласия.

Так, уже упомянутый Ю.Л. Шевцов указывает на четырехчленную классификацию объектов преступления: общий, родовой, групповой и непосредственный. Родовым объектом автор считает группу родственных и взаимосвязанных общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Все преступления, которые посягают на один и тот же родовой объект, объединяются в одной главе Особенной части УК. Объект же преступлений, объединяемых в разделе Особенной части УК, он называет групповым⁸⁰. Н.А. Бабий родовым объектом также считает совокупность общественных отношений, охраняемых статьями одной главы. Однако групповым объектом автор считает совокупность общественных отношений, охраняемых несколькими статьями одной и той же главы УК. Непосредственным объектом он считает то конкретное общественное отношение, которое охраняется отдельной статьей Уголовного кодекса⁸¹. Э.А. Саркисова подразделяет объекты на четыре вида: общий, родовой, видовой и непосредственный. При этом под родовым объектом автор понимает группу однородных или тождественных отношений, охраняемых уголовным законом от определенного круга преступных посягательств. Преступления, имеющие единый родовой объект, по ее мнению,

⁸⁰ См. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник / под ред. В.М. Хомича. С. 92-93.

⁸¹ Бабий Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник. С. 101.

объединены в разделы. По видовому же объекту как более узкому кругу общественных отношений строятся главы УК⁸². Такая позиция в целом согласуется с позицией российского ученого А.В. Пашковской, поддержавшей авторов, считающих, что видовой объект занимает промежуточное положение между родовым и непосредственным и является таким образом частью, подсистемой родового объекта, находясь с ним в соотношении «род – вид»⁸³. Но нельзя не обратить внимание и на позицию Г.П. Новоселова, вообще отрицающего классификацию объектов преступления по вертикали (общий, родовой, непосредственный) и признающего лишь классификацию таковых по горизонтали (основной, дополнительный, факультативный). По мнению автора, сторонники классификации объектов по вертикали фактически подразумевают соотношение не общего – особенного – отдельного, а другого категориального ряда: элемента, подсистемы и системы (или близкого им ряда: части и целого). Вся совокупность объектов преступлений, имеющая место в действительности, по мнению Г.П. Новоселова, на самом деле предстает не общим объектом посягательства, а некоторой системы (целым), в рамках которой могут быть выделены определенные подсистемы и элементы (части). Роль подсистемы играет любая разновидность объектов преступлений, включающая в себя однородные по направленности посягательства. Отдельно взятый объект преступления выступает как элемент системы объектов в целом и, одновременно, какой- то ее подсистемы ⁸⁴.

Попытаемся оценить подходы ученых к определению сущности объекта преступления и классификации объектов в контексте исследуемой проблемы уголовно-правовой охраны ребенка.

⁸² Саркисова Э.А. Уголовное право. Общая часть: учебное пособие. С. 118–119.

⁸³ См. Курс уголовного права в пяти томах. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении / под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М.: Зерцало-М, 2002. С. 215.

⁸⁴ См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том 1.: Преступление и наказание. СПб: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. С. 349.

На наш взгляд, сторонников позиции «объект – общественное отношение» сдерживает традиционное мышление, не позволяющее отойти от достаточно укоренившейся концепции, основоположниками которой явились авторитетные ученые. Поэтому каждый из них, пытаясь и по сей день сохранить ее остов, нанизывают на него различные нюансы для того, чтобы укрепить убеждение в истинности и непоколебимости данной концепции. Отсюда возникают уточненные понятия объекта. Например, не отрицая роль социальных ценностей и благ, авторы включают их в содержание общественных отношений и т.п. Но, к сожалению, подправленные определения объекта преступления как общественного отношения все больше приобретают обратный эффект: убеждение в надуманности подобного подхода, в его нежизненности, отвлеченности от реалий, абстрактности, не воспринимаемой человеческим сознанием. Именно нереальностью самой концепции «объект – общественное отношение» можно объяснить попытки авторов при определении объектов конкретных преступлений уйти от этой конструкции и определять их достаточно реально и осознаваемо. Они отражены и в самом УК при формулировании в разделах и главах объектов преступлений. И дело совсем не в том, что «законодатель, определяя некоторые родовые объекты преступлений, называет не общественные отношения, а сами социальные ценности, например, жизнь и здоровье (гл. 19 УК), либо интересы, например, интересы несовершеннолетних (гл. 21) или интересы службы (гл. 35) и т.п.», прибегая к такому описанию объекта исключительно для обеспечения простоты восприятия положений кодекса рядовыми гражданами⁸⁵. Причиной стремления к подобным формулировкам объекта преступления является, на наш взгляд, именно нереальность самого феномена «общественные отношения», трудность его приспосабливания к

⁸⁵ См. Бабий Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник. С. 99.

тому или иному объекту, который в действительности ставится под угрозу причинения вреда в результате совершения конкретного преступления.

Не будем забывать также и то, что концепция «объект – общественные отношения» зародилась в недрах именно советской науки уголовного права, когда речь шла не просто об общественных отношениях, а об отношениях социалистического типа, особенных отношениях, рассматриваемых как ценнейшее благо, любое поползновение на которое расценивалось как преступное поведение.

Более того, как уже неоднократно указывалось в литературе, истоками такой концепции явились законодательные установки, прямо вводившие термин «общественные отношения» как охраняемый уголовным правом объект. И именно на эти установки в большей части ссылались авторы – сторонники указанной концепции. Особенно это касалось «Руководящих начал по уголовному праву РСФСР» 1919 г., в которых наиболее часто звучали положения о системе общественных отношений классового общества, которые необходимо охранять посредством репрессии (ст. 3, 4 и др.). И хотя в последующих уголовных законах общественные отношения в качестве правоохраняемого объекта не упоминались, авторы отдельные их нормы интерпретировали именно в указанном контексте. Подвергать же критике законодательные догмы было в то время не только не принято, но и опасно, тем более, что они носили больше политический характер, подчеркивая роль уголовного права в защите рабоче-крестьянской власти, в борьбе с классовыми врагами, в построении коммунистического общества. Поэтому вполне закономерными выглядят стремления современных ученых создать новые теории об объекте преступления либо вернуться к ранее существовавшим еще в досоветское время.

Не ставя задачу глобального анализа современных теорий об объекте преступления как самостоятельной и достаточно сложной теоретической проблемы, попытаемся сформулировать свое видение на содержание

объекта применительно к рассматриваемым преступлениям против ребенка.

Отметим, прежде всего, что указанные преступления включены в раздел VII УК, именуемый «Преступления против человека». Само название данного раздела позволяет судить о том, что ученые – разработчики УК Беларуси не были привержены теории «объект – общественные отношения». В противном случае в названии вырисовывался бы термин не «человек», а «личность», как это сделано, например, в УК РФ, Украины и др., вероятно, с учетом того, что личность понималась как субъект общественных отношений. При таком определении выпадает из круга объектов человек как биологическое существо либо для выхода из положения приходится отождествлять личность и человека. Между тем, такое отождествление вряд ли имеет свои основания. И на это нередко указывается в литературе⁸⁶.

Отождествление человека и личности не способствует выяснению вопроса об объекте уголовно-правовой охраны в том отношении, пишет Ю.А. Демидов, – что уголовное право равно охраняет жизнь и самых активных личностей – участников и носителей общественных отношений, и новорожденных, которые заключают в себе лишь потенциальную возможность приобрести черты личности в процессе их будущей социализации, и людей, которые стали жертвой полного поражения их личности болезнью⁸⁷. К указанным категориям лиц, не позволяющих их рассматривать как личности, следует отнести и деградировавших людей на основе полного распада нравственных личностных установок. Ссылаясь на слова К. Маркса о том, что сущность личности составляет не ее борода, не ее кровь, не ее абстрактная физическая природа, а ее социальное качество,

⁸⁶ См. Вишневский А.Ф., Горбаток Н.А., Кучинский В.А. Общая теория государства и права: учебник. Минск: «Интегралполиграф», 2009. С. 466-468.

⁸⁷ Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. М: Юридическая литература, 1975. С. 52.

А.В. Кузнецов писал, что термин «личность» употребляется чаще всего тогда, когда хотят подчеркнуть социальные черты человека, а термин

«человек» – в более широком смысле, как понятие, охватывающее и его природные признаки⁸⁸.

Таким образом, человек выступает как более широкое понятие, включающее его как социальные, так и биологические свойства. Именно такое понимание человека как объекта преступления позволяет рассматривать в качестве такового и малолетнего ребенка. И хотя он еще не стал личностью, право на свою защиту он приобрел с момента рождения как человек.

В этой связи вновь вернемся к определению объекта как общественного отношения. При признании такой концепции мы будем вынуждены признать, что, например, при убийстве малолетнего или несовершеннолетнего ребенка либо причинении вреда его здоровью, похищении, торговле и т.п. вред будет причинен не самим вышеназванным благам, а общественным отношениям по поводу обладания этими благами. Но ведь эти блага, данные ему с момента рождения, охраняются вне зависимости от общественных отношений или порядка их осуществления. Поэтому верным представляется нам антитезис, озвученный Н.И. Загородниковым, о том, что современное общество представляет собой вовсе не отвлеченные связи и отношения между индивидами, оно состоит из конкретных личностей с их индивидуальными, физическими и духовными чертами, с разными взглядами, убеждениями, умениями, возможностями. Человек в этом обществе выступает как основное его начало и самая высокая ценность. Причем человек – не как абстрактная совокупность всех общественных отношений», а лицо, создавшее эти

⁸⁸ Кузнецов А.В. Уголовное право и личность. М.: Юридическая литература, 1977. С. 14.

отношения, по мере своего развития усовершенствовавшее их и поставившее на службу всему человечеству⁸⁹.

В верности этого положения убеждают нас и нормы Конституции Республики Беларусь, принятой в период отказа от социалистических оценок социальных ценностей. Согласно ст. 2 Конституции человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства. Указанная и другие статьи Конституции, посвященные охране прав и свобод человека, не зарывают человеческие ценности в глубину общественных отношений, а прямо ставят их под защиту как нечто реальное и зримое. Прямые указания на правоохраняемые общечеловеческие ценности мы находим и в известных международных документах, посвященных правам человека.

Характерно и то, что уже и среди белорусских ученых появляются сторонники взгляда на объект не как общественное отношение, а как социальную ценность⁹⁰.

Исходя из сказанного, нам представляется более обоснованным подход к определению понятия объекта преступления тех авторов, которые вкладывают в его содержание именно человеческие ценности, что не исключает в отдельных случаях рассматривать в качестве подобных ценностей и общественные отношения.

Что касается классификации объектов преступления, то, на наш взгляд, указанная выше так называемая вертикальная классификация объектов носит чисто вспомогательный (а не научный) характер. Она служит, прежде всего, для целей системного конструирования Особенной части УК. И отказ от нее вряд ли представляется необходимым. Другое дело, что вкладывать в понятие общего, родового, видового и

⁸⁹ Загородников Н.И. Объект преступления // Ученые, научные школы и идеи: юбилейный сборник научных трудов. М.: МЮИ МВД России, 1995. С. 13.

⁹⁰ См. Ретнева Н.И. Уголовная ответственность за торговлю людьми: [монография] / под общ. ред. Э.А. Саркисовой. М-во внурен.дел Респ. Беларусь, Акад. МВД Респ. Беларусь, 2009. С. 33-34.

непосредственного объектов. И здесь следует согласиться с Г.П. Новоселовым, считающим важнейшим признаком подобной классификации системность, что позволяет рассматривать всю совокупность объектов преступлений как некоторую систему (целое), в рамках которой могут быть выделены определенные подсистемы и элементы (части)⁹¹. Такая точка зрения еще больше ориентирует на строгое соблюдение системного принципа при конструировании УК. Более того, она обязывает законодателя строить подобные системы в логической последовательности, что, безусловно, крайне важно не только для внешнего восприятия структуры УК, но и для правовой оценки преступлений, объединяемых по определенной системе: от общего к частному.

Однако мы не склонны отказываться от традиционных терминов, определяющих виды объектов преступления, и присоединяемся к мнению тех авторов, которые предлагают четырехзвенную классификацию объектов, считая, вместе с тем, что по родовому объекту должны строиться разделы Особенной части УК, по видовому – его главы⁹². Родовой объект, с позиции системного подхода, – это система однородных ценностей, охраняемых от определенного (достаточно большого) круга преступлений, а видовой объект – подсистема, включающая круг более конкретных (тоже однородных) ценностей. Непосредственный объект – это конкретный элемент той же системы, то есть конкретная ценность, подвергаемая опасности причинения вреда в результате совершения преступления, предусмотренного в той или иной статье, включенной в главу Особенной части УК.

⁹¹ См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том 1.: Преступление и наказание.

– С. 349.

⁹² Мы исходим из общепринятых в систематике понятий: род – группа, объединяющая близкие виды. Вид – подразделение, входящее в состав высшего раздела – рода (Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / отв. ред. Н.Ю. Шведова. М.: Издательский центр

«Азбуковник», 2007. С. 835, 91).