§ 1. Охрана ребенка от преступных посягательств в истории уголовного права Беларуси

В современных научных исследованиях в области права традиционным стало использование историко-правового метода. И это не дань моде. История помогает обогащать видение проблем сегодняшнего дня, извлекать пользу от всего того, что наработано человечеством за периоды его существования.

Экскурс в историю уголовно-правовой охраны ребенка невозможно провести в отрыве от развития подходов к уголовно-правовому регулированию его ответственности. Это предопределяется содержанием ювенального уголовного права, предполагающего и тесную взаимосвязь ювенальной и антиювенальной преступности, что хорошо подчеркнуто Ю.Е. Пудовочкиным. Он отмечает, что их взаимосвязь имеет причинно- следственную характеристику: первая, являясь причиной второй, в то же время и сама ею определяется. В силу этого уголовно-правовые нормы, регулирующие отношения по противодействию преступлениям несовершеннолетних и преступлениям против них, правомерно рассматривать как единый комплекс правовых предписаний, направленных на защиту интересов несовершеннолетних⁵. В этой связи необходимо

⁵ Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право: понятие, структура, источники // Журнал российского права. 2002. № 3. С. 45-46.

обратить внимание на ученых, положивших начало комплексному рассмотрению указанных двух сторон уголовной политики в сфере борьбы с преступностью несовершеннолетних и в их органическом единстве. В Республике Беларусь это – А.А.

– К.К. Сперанский (90-е годы 20 века)⁷.

Такой подход приемлем и для исследования развития уголовного законодательства главным образом в аксиологическом аспекте в части эволюционизирования отношения государства к ребенку как правоохраняемой ценности. Поэтому исследование данного вопроса предполагает обращение к нормам, предназначенным не только для охраны ребенка от преступных посягательств, но и регулирующим особенности ответственности несовершеннолетних за совершаемые ими преступные деяния, что включает и оценку развития законодательства в части определения минимальных возрастных границ уголовной ответственности. Однако этот аспект будет затрагиваться лишь в общем плане (попутно).

В историко-правовой науке принято подразделять этапы развития права на досоветский, советский и постсоветский периоды. Данная классификация исторических периодов представляется удобной и в контексте настоящего исследования.

Источники досоветского белорусского права охватывают достаточно большой период времени. Развитие права в Беларуси в досоветский период можно подразделить в свою очередь на несколько этапов, соответствующих, во-первых, общественно-экономическим формациям, в условиях которых формировалась белорусская государственность, и, во- вторых, связанных с действием на территории Беларуси законодательных актов, регулирующих, в том числе и уголовно-правовые отношения.

⁶ См. Примаченок А.А. Совершенствование уголовно-правовой системы мер борьбы с правонарушениями несовершеннолетних. Минск: Навука i тэхнiка, 1990. 272 с.

⁷ См. Сперанский К.К. Уголовно-правовая борьба с преступлениями несовершеннолетних и против несовершеннолетних. Ростов-на-Дону: изд-во Ростовского ун-та, 1991. 178 с.

Изучая историю государства и права Беларуси, ученые- исследователи отмечают, что становление государственности у восточных славян, к которым относилось и белорусское население, проходило в течение длительного периода (с VII – VI в.

IX – XII века историки права называют периодом становления и развития феодализма в Беларуси. В этот период также господствовало обычное (неписанное) право. Но и тогда, когда стало развиваться писанное право, которое закреплялось в грамотах князей, договорах и других разрозненных актах, четко очерченных норм, относящихся к уголовному праву, не выявлено. Однако, как утверждают исследователи, были периоды, когда белорусские княжества подчинялись киевским князьям⁹, и на некоторых белорусских землях имело место применение норм «Русской Правды», которая обоснованно считается крупнейшим памятником Древнерусского государства, памятником феодального права.

Следует также отметить, что основные положения «Русской правды» как свидетельства зарождающегося российского систематизированного права получили развитие в последующих актах, в том числе и действовавших в Беларуси. Кроме того, по мнению некоторых историков, отдельные нормы «Русской Правды» были сходны с нормами Литовских статутов, что свидетельствовало о взаимосвязанности правового регулирования ряда вопросов, как на Руси, так и на территории Литвы, к которой в то время относились белорусские земли.

⁸ См. Кузнецов И.Н., Шелкопляс В.А. История государства и права Беларуси: пособие для студентов высших учебных заведений. Минск: Тесей, 2004. С. 5.

⁹ См. Вiшнеускi А.Ф., Вишнеуская І.У. Гiсторыя дзяржавы i права Беларусi. Мiнск: Фiл Серв Плюс, 2000. С. 21.

В аспекте нашего исследования анализ норм «Русской правды» имеет значение с точки зрения определения подходов к уголовно-правовой охране детей в более древнее, чем феодализм, время, тем более, что в последующие периоды (XIX – XX в.) право Беларуси развивалось в тесном взаимодействии с русским (российским) правом.

Характерной чертой данного акта было то, что в нем нашли закрепление нормы обычного права, обусловленные необходимостью защиты определенных благ и ценностей, которые на то время признавались таковыми. В системе норм всех шести редакций «Русской правды», в том числе и ее Пространной редакции, регулирующей общественные отношения в различных сферах жизни, приоритетное место, как по расположению, так и по объему, занимали уголовно-правовые нормы.

Несмотря на то, что в данном законе, хотя и в зачаточном виде, получили закрепление некоторые уголовно-правовые принципы и подходы к регулированию вопросов общего характера, вопросы, связанные с субъектом преступления вообще и с ответственностью несовершеннолетних в частности, фактически урегулирования не получили.

При определении круга преступного и наказуемого «Русская Правда» исходила из понимания на то время важности защищаемых правом таких объектов, как жизнь человека, его здоровье, честь, а также собственность.

Для «Русской Правды» характерно было также и то, что внутрисемейные преступления были предметом осуждения со стороны церкви, государство в лице княжеской власти их не преследовало. Вероятно, в силу этого мы не находим в данном документе уголовно- правовой оценки деяний, направленных против детей. Отсутствие акцента

на данном объекте объясняется и неурегулированностью особенностей уголовной ответственности ребенка¹⁰.

Последующая история развития белорусского законодательства связана с созданием в конце XII в. Великого Княжества Литовского, объединившим как в первом суверенном государстве белорусские и литовские княжества.

Для этого периода характерно развитие уже систематизированного права, в том числе и уголовного. Отдельные его нормы прослеживаются на первом этапе развития права в таких законодательных актах, как грамоты (привилеи) великих князей¹¹. Все эти акты в большей части регламентировали гражданско-правовые отношения, но в отдельных случаях они закрепляли и некоторые нормы уголовно-правового характера (устанавливались наказания за убийство, имущественные и другие преступления).

К указанному периоду относится принятие и такого известного источника уже кодифицированного уголовного права, как Судебник Великого Княжества Литовского, утвержденный князем Казимиром в 1468 г. (Судебник Казимира 1468 г.). Приоритетное место в Судебнике занимали нормы уголовного права. В них нашли уже отражение некоторые принципы уголовного права (виновной и личной ответственности, справедливости и индивидуализации наказания), а также намечалась попытка определения ряда уголовно-правовых понятий.

В аспекте нашего исследования особенностью Судебника явилось установление минимального возраста уголовной ответственности – семь лет. Ученые такое законодательное введение относят к прогрессивным «по своему времени» положениям¹². Между тем, о какой-либо защите ребенка,

¹⁰ Российское законодательство X – XX веков: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984

– 1994. Т. 1: Законодательство Древней Руси / отв. ред. тома В.Л. Янин. 1984. С. 64-73.

¹¹ См. Кузнецов И.Н., Шелкопляс В.А. Указ. соч. С. 20-21.

¹² См. Кузнецов И.Н., Шелкопляс В.А. История государства и права Беларуси. Минск: Дикта, 1999. С. 35.

в том числе и уголовно-правовыми средствами, речь вообще не шла. Разумеется, не было установлено каких-либо особенностей, касающихся уголовной ответственности несовершеннолетних, применения и исполнения в отношении их наказаний. Все это можно объяснить незрелостью правосознания создателей законов, еще не готовых к пониманию значимости и особенностей уголовно-правового регулирования указанных вопросов.

Процесс развития кодифицированного законодательства в Великом Княжестве Литовском имел свое продолжение и был реализован в его трех статутах: 1529 г., 1566 г. и 1588 г. Прогрессивное значение этих статутов неоднократно отмечалось в литературе. Их нормы подвергались тщательному исследованию, системному анализу и комментариям.

Статут 1529 г. называют развернутым кодексом феодального права, действовавшим в Великом княжестве Литовском¹³. Он не был отраслевым законом, а регулировал вопросы, относящиеся к различным отраслям права, но вопросы уголовного права регулировались в Статуте с достаточной полнотой. Из 13 разделов Статута непосредственно вопросам уголовного права были посвящены 4 раздела. По сравнению с Судебником Казимира, в Статуте был более четко очерчен круг преступного, уже наметилась попытка классификации преступлений в зависимости от объекта их посягательства и степени опасности. Достаточно большой круг преступлений был установлен в целях охраны человека, его жизни, здоровья, чести и достоинства. Но при всем многогранном характере Статута 1529 г., его некоторых прогрессивных тенденциях, нормы, касающиеся уголовно-правовой охраны несовершеннолетних детей, в нем отсутствовали. Вместе с тем, уже было определено, кого следует относить к несовершеннолетним: юношей, не достигших 18 лет, и девушек, не

¹³ Статут Великого княжества Литовского 1529 года / под ред. К.И. Яблонскиса. Минск: Изд-во Академии наук БССР, 1960. С. 3.

достигших 15 лет. В решении этого вопроса прослеживались элементы дискриминации женского пола.

Что касается возраста уголовной ответственности, то в Статуте этот вопрос остался неурегулированным. Но надо полагать, что он решался на основании сложившегося обычая либо применялось положение Судебника Казимира, который установил такой возраст в семь лет.

Статут 1529 г. действовал 37 лет. В 1566 г. был принят новый Статут, заменивший Статут 1529 г.¹⁴, 14 разделов которого по своему названию и содержанию во многом были сходны с разделами Статута 1529 г. Вместе с тем, уже обозначилось более четкое их разграничение и размещение в зависимости от вида регулируемых отношений.

В Статуте 1566 г. сохранились общие подходы, принципы и положения, касающиеся уголовной ответственности за совершенные преступления. Многие нормы формулировались так же, как и в Статуте 1529 г., но имели уже более развернутое содержание, что позволяло конкретизировать правоприменительную практику.

Постепенно расширялся круг преступного и наказуемого. Однако во многих случаях его расширение происходило путем увеличения видов одного и того же преступления в зависимости от субъекта, потерпевшего, места, времени, способа совершения преступления (разукрупнение составов преступлений). За целый ряд преступлений усиливалась уголовная ответственность путем ужесточения санкций. Естественно, на этом фоне законодательного обозначения проблемы правовой защиты ребенка от преступных посягательств фактически и быть не могло. Каких- либо особенностей в уголовно-правовой охране несовершеннолетних детей Статут не предусматривал. Вместе с тем, Статут сохранил дискриминационный подход при решении вопроса о возрастном моменте

¹⁴ См. Доунар Т.I., Сатолин У.М., Юхо Я.А. Статут Вялiкага княства Лiтоускага 1566 года. Мн.: Тесей, 2003. 350 с.

наступления совершеннолетия, установив, что таковое наступает для мужчин с 18 лет, а для женщин с 15 лет.

Показательно для данного акта является то, что он уже очертил границы уголовной ответственности ребенка, четко установив минимальный возраст, по достижении которого она могла наступать, – 14 лет. Данное законодательное решение, несомненно, следует считать прогрессивным.

Статут 1566 г. применялся более 20 лет. 28 января 1588 г. был утвержден новый Статут. По сравнению с предыдущими законами такого рода он, безусловно, носил на себе характер достаточно совершенного кодекса, отвечающего потребностям того времени. Оценке Статута 1588 г., анализу его содержания в историко-правовой литературе уделено много внимания. Большим достижением в этой области явилось издание в 1989 г. учеными Беларуси книги, содержащей оригинальный текст и перевод Статута¹⁵, который справедливо называют выдающимся памятником правовой культуры и юридической мысли феодального общества 16 столетия.

Статут 1588 г. также состоял из 14 разделов, четыре из которых непосредственно были посвящены уголовно-правовым вопросам. С некоторыми уточнениями названия указанных разделов повторяли названия разделов Статута 1566 г. Само их месторасположение свидетельствовало о попытке законодателя более четко систематизировать уголовно-правовые запреты. Однако, как и в предыдущих Статутах, нормы уголовного права содержались и в других разделах.

В Статуте были вновь закреплены уже сложившиеся принципы уголовного права: законности, виновной ответственности, справедливости. Но, к сожалению, они во многих случаях оставались, как и прежде, декларативными положениями, «подправляемыми» другими нормами

¹⁵ Статут Вялiкага княства лiтоускага 1588: Тэксты. Даведнiк. Каментарыi. Мiнск: БСЭ, 1989. 573 с.

Статута, носящими на себе отпечатки существующего в то время социального неравенства. Расширялся круг преступного и наказуемого. Признаки целого ряда преступлений подвергались детальной конкретизации в зависимости от места, времени, обстановки, способов, орудий их совершения, от социального статуса субъекта преступления и потерпевшего.

Для Статута 1588 г. не было характерным закрепление правовых средств охраны ребенка от преступных посягательств. Однако попытка дифференцировать преступления в зависимости от того, что они направлены против детей, уже имела место. Это касалось, прежде всего, умышленного убийства ребенка родителями. Вместе с тем, Статут резко противопоставлял по степени общественной опасности такое убийство и убийство, совершенное сыном или дочерью в отношении своих отца или матери. Если за убийство детьми своих родителей Статут предусматривал смертную казнь, причем исполненную жесточайшим способом (водить по рынку и рвать клещами тело, затем посадить в кожаный мешок вместе с собакой, петухом, ужом или кошкой и утопить), лишение чести и всего имущества, то за убийство родителем своего ребенка предусматривалось наказание в виде заключения в тюрьме на срок один год и шесть месяцев, а после отбытия наказания – покаяние и исповедование в явном грехе в церкви (арт. 7 раздела 11).

Предусматривая ответственность за изнасилование, Статут особо выделил в качестве потерпевшей наряду с женщиной девушку, однако он не провел дифференциации ответственности за это преступление в зависимости от возраста потерпевшей, поскольку за изнасилование и девушки, и женщины следовала смертная казнь.

Что касается несовершеннолетних детей как субъектов преступлений, то в Статуте отсутствовало общее положение относительно возраста уголовной ответственности. Под понятие же несовершеннолетнего применительно к гражданско-правовым отношениям

подпадало лицо мужского пола, не достигшее 18-летнего возраста, и лицо женского пола, не достигшее 13-летнего возраста (дискриминационный подход по половому признаку сохранился). Конкретно же применительно к уголовной ответственности о несовершеннолетнем возрасте указывалось в артикуле 11 раздела 14, согласно которому если шляхтич 16 лет, но не более, был обвинен в воровстве или приведен с поличным, то содеянное не должно считаться воровством и несовершеннолетний не должен быть отдан в руки палача или на пытку. Штрафу в виде навязки подвергались его родители. При невозможности уплатить штраф, несовершеннолетний должен был его отработать. Аналогично решался вопрос и о несовершеннолетних детях простых людей. В случае же уличения ребенка (мальчика) в воровстве с поличным, он подлежал наказанию, в том числе и телесному, по усмотрению суда, однако смертная казнь к нему не могла быть применена. Следует отметить также, что в указанной статье шла речь лишь о подростке мужского пола. Остается не ясным, подлежали ли наказанию в таком возрасте девочки, либо они признавались более зрелыми в социальном отношении аналогично тому, как был решен вопрос об их совершеннолетии (оно наступало не с 18 лет, как у мальчиков, а с 13 лет).

Вместе с тем, рассматриваемые нормы Статута ВКЛ 1588 г. позволяют сделать вывод о попытках законодателя закрепить особенности уголовной ответственности несовершеннолетних, а, значит, о фактическом признании особого статуса детей в сфере уголовно-правовых отношений. К сожалению, это касалось детей лишь как субъектов преступлений. Особая ценность ребенка как объекта уголовно-правовой охраны пока во внимание не принималась.

Указанный Статут действовал на территории Беларуси до тех пор, пока она входила в состав Великого княжества литовского. Как утверждают ученые, право феодальной Беларуси оказало значительное влияние на развитие законодательства Польши и России. После

присоединения Беларуси к России продолжал действовать Статут 1588 г. В 1811 г. по указанию Сената он был переведен на русский язык и издан на русском и польском языках как действующий закон для Беларуси и Литвы¹⁶. Но 15 июня 1840 г. действие Статута было отменено окончательно, и на территории Беларуси стало действовать в полном объеме российское уголовное законодательство, в частности, Свод законов российской империи 1832 г., который явился начальным этапом кодификации и систематизации всего российского законодательства. Вопросы уголовного права регулировались томом XV Свода законов¹⁷. В нем значительно улучшилось структурное построение норм, были уточнены также отдельные понятия уголовного права, но, как отмечают исследователи, преодолеть архаизм прежнего законодательства в нем не удалось.

В Своде законов не был урегулирован вопрос о возрасте уголовной ответственности. Он лишь указывал на малолетство как на обстоятельство, уменьшающее вину и наказание, что для Беларуси было шагом назад, так как Статутом ВКЛ 1588 г. такой возраст был установлен.

В Своде законов содержался лишь один специальный состав преступления, объектом которого был ребенок – превышение прав родительской власти, выражавшееся в принуждении детей к бракосочетанию без их желания или в принуждении их к вступлению в монашество (ст. 653). Однако расположение этой статьи в главе «О наказании против прав семейственного состояния» (раздел 8 кн. 1, том XV) свидетельствовало о стремлении законодателя к выделению преступлений против детей и их систематизации. Характерно также и то, что законодатель не исключал возможности ответственности родителей,

¹⁶ См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под ред. Н.А. Бабия и И.О. Грунтова. Минск: Новое знание, 2002. С. 445.

¹⁷ Российское законодательство X – XX веков: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984

– 1994. Т. 6: Законодательство первой половины ХIХ века / отв. ред. О.И. Чистяков. 1988. С. 160-161.

признавая их субъектами преступлений, что является показателем признания их ответственности перед государством за их отношение к детям. Наряду с нормами, расположенными в том же разделе, но во второй главе, именуемой «О непослушании и оскорблении детьми родителей», законодатель подчеркивал, на наш взгляд, родительский авторитет и значимость родителей в семейных отношениях, которые также подлежали уголовно-правовой охране. Правда, в российской литературе указанные нормы оцениваются как свидетельство бесправного положения детей и полной зависимости их от собственных родителей¹⁸.

Дальнейшее совершенствование уголовного законодательства России выразилось в принятии в 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Глобальное развитие в Уложении получили вопросы, связанные с ответственностью несовершеннолетних¹⁹.

Установление впервые минимальных возрастных пределов уголовной ответственности, весьма объемная детализация оснований смягчения ответственности несовершеннолетних и малолетних уже можно рассматривать как достаточно серьезный поворот законодателя в сторону детей. Это не могло не сказаться и в подходах к ответственности за преступные посягательства на них. В частности, в Особенной части Уложения, которая отличалась необъятно большой конкретизацией (состояла из более чем 2000 статей), в достаточно объемной массе уголовно-правовых норм, предусматривающих конкретные составы преступлений, определенное, можно сказать, значительное место занимали и нормы, направленные на уголовно-правую охрану ребенка (детей). При этом правоохраняемыми объектами признавались: религиозное, нравственное воспитание, половая неприкосновенность детей, их жизнь и здоровье.

¹⁸ См. Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. СПб: Юридический центр Пресс, 2002. С. 31.

¹⁹ См. Гулякевич Д.Л. Несовершеннолетний как субъект преступления по законодательству Беларуси: историко-правовой аспект // Вести Института современных знаний. 2005. № 3. С. 3-8.

В отличие от предыдущего законодательства, действовавшего в России²⁰, Уложение достаточно четко определило запрет с соответствующими строгими санкциями на совершение насильственных действий в семье в отношении детей. В частности, родители, опекуны, попечители и иные лица, обеспечивающие надзор за несовершеннолетними, подлежали наказанию в виде тюремного заключения за жестокое обращение с несовершеннолетними, не достигшими 17 лет. Наказание ужесточалось, такое обращение имело следствием причинение ребенку тяжких телесных повреждений. Указанная новация в уголовном законодательстве России в середине XIX века отмечается в современной литературе как положительное явление²¹.

Характерно, что в Уложении был выделен самостоятельный раздел одиннадцатый «О преступлениях против прав семейственных», содержавший 4 главы с соответствующими отделениями. Преступления же, непосредственно направленные на ребенка, определялись в отделении первом «О злоупотреблении власти родительской» главы второй «О злоупотреблениях родительской власти и о преступлениях детей против родителей», а также в главе четвертой «О злоупотреблениях власти опекунов и попечителей».

Учитывая акцент законодателя, сделанный на субъекте указанных преступлений, можно сделать вывод, что уголовное право прочно входило в семейные границы, ограничивая диктат родителей по отношению к своим детям. При этом сфера запретов для родительской власти была достаточно широкой. Они распространялись на область, как физических и нравственных начал воспитания ребенка, так и его свободы, а также его прав обладания имуществом. Так, согласно ст. 1586 Уложения наказуемо (заключение в тюрьме на срок от 4 месяцев до 1 года и 4 месяцев) было

²⁰ Его характеристика не входила в задачу настоящего исследования.

²¹ См. Машинская Н.В. Эволюция уголовного законодательства в области охраны несовершеннолетних от применения насилия в семье // Вопросы ювенальной юстиции. 2009. № 2. С. 3-5.

принуждение родителями своих детей к браку, чем охранялась свобода волеизъявления ребенка для создания супружеских отношений. Ст. 1587 Уложения предусматривала ответственность родителей, умышленно вовлекших своих несовершеннолетних детей в какое-либо преступление, даже если они сами участия в его совершении не принимали. Виновные подлежали максимальному наказанию, установленному за преступление, в которое они вовлекли ребенка. Ст. 1590 Уложения предусматривала ответственность за растрату родителями принадлежащего детям их имущества. Виновные подлежали максимальной мере наказания, установленной за растрату и присвоение, совершенную общим субъектом.

Глава четвертая рассматриваемого раздела была посвящена ответственности за совершаемые против детей преступления опекунов и попечителей. Их злоупотребления были почти аналогичны злоупотреблениям родителей. Они также должны были отвечать за принуждение ребенка к вступлению в брак или монашество (ст. 1599), за умышленное вовлечение его в преступление (ст. 1660), за подлог и обман во вред лица, в отношении которого установлены опека или попечительство, а также за присвоение и растрату их имущества (ст. 1598).

Указанные нормы Уложения свидетельствуют о системном и предметном подходе к уголовно-правовой охране ребенка, но систематизация в данном случае была осуществлена лишь в зависимости от субъекта преступления, каковым являлись родители, опекуны и попечители.

Однако нельзя не отметить, что ребенок фигурировал в качестве дополнительного объекта преступлений, посягающих на иные, рассматриваемые как достаточно значимые объекты. Так, придавая большое значение борьбе с преступлениями против веры, с богохулением, порицанием веры, с отступлением от веры и постановлений церкви, Уложение предусматривало ответственность родителей, которые по закону были обязаны воспитывать детей в вере православной, за крещение или

приведение их к прочим таинствам и воспитание по обрядам другого христианского исповедания (наказание в виде заключения в тюрьме на срок от 8 месяцев до 1 года и 4 месяцев). Такую же ответственность несли опекуны. Указанные нормы были сохранены в последующих редакциях Уложения 1845 г.²², а также в Уголовном уложении 1903 г.²³, которое продолжало стоять на страже интересов малолетних детей в сфере религиозных отношений, охраняя их от попыток обращения в нехристианскую религию (ст. 88, 89).

В системе преступлений против общественной нравственности повышенная ответственность предусматривалась за мужеложство как противоестественный порок, совершенное в отношении малолетних. Если за мужеложство без отягчающих обстоятельств устанавливалось наказание в виде лишения всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и отдачи в исправительные арестантские отделения на срок от 4 до 5 лет, то это преступление, совершенное в отношении малолетнего ребенка (а равно в отношении слабоумного или сопряженное с насилием), влекло лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 10 до 12 лет (ст. 995).

Нравственное воспитание детей охранялось и посредством установления уголовной ответственности учителя или наставника, а также опекуна, распространявших сочинения или изображения, «явно противные добрым нравам и благопристойности», в учебных заведениях или между малолетними или несовершеннолетними, вверенными под их надзор. Такое преступление влекло удаление от должности или звания и заключение в тюрьме на срок от 2 до 4 лет (ст. 1002).

В системе преступлений против жизни, здоровья (здравия), свободы и чести частных лиц значительное место занимали деяния, связанные с

²² Уложенiе о наказанiяхъ уголовныхъ и исправительныхъ 1885 года. Издано Н.С. Таганцевымъ. Изд. 15. С.-Петербургъ: Типография М. Меркушева, 1910. С. 6.

²³ Уголовное уложение 22 марта 1903 г. Статьи, введенные в действие. С.Петербург: Изд. Н.С. Таганцева, 1911. 628 с.

детоубийством, доведением детей до самоубийства, оставлением их без помощи и т.п.

Наказуемо было оставление женщиной рожденного вне брака младенца без помощи, в результате чего он лишался жизни (лишение всех прав состояния и заключение в тюрьме на срок от полутора до двух с половиной лет) – (ст. 1460), подкидывание родителями или лицами, обязанными заботиться (иметь попечение) о ребенке, и оставление ребенка в возрасте младше 3 лет с намерением в таких местах, что нельзя было ожидать, что он будет найден другими (лишение всех прав состояния и отдача в исправительное арестантское отделение на срок от 4 до 5 лет) – ст. 1513, такие же действия, совершенные в отношении ребенка в возрасте старше 3 до 7 лет (ст. 1514). Отвечали по закону лица, которые подкидывали чужого ребенка, но с согласия и по желанию родителей (ст. 1515), лица, обязанные заботиться о малолетнем, хотя и старше 7 лет, за оставление его без помощи, когда его жизнь оказалась в опасности (ст. 1516). За такие преступления предусматривалось наказание в виде отдачи в исправительные арестантские отделения на различные сроки.

Уголовным законом защищалась половая неприкосновенность (честь и целомудрие) несовершеннолетних и малолетних девочек. Растление, сопряженное с насилием (в современном понимании – это изнасилование) малолетней, не достигшей 14 лет, влекло лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 10 до 12 лет (ст. 1523). Растление, совершенное без насилия, но во вред невинности малолетней (не достигшей 14 лет) или с использованием ее неведения, влекло лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 8 до 10 лет или на срок от 4 до 8 лет (ст. 1524). Изнасилование девушки старше 14 лет наказывалось тоже лишением всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы на срок от 4 до 8 лет (ст. 1526). Наказуемо было похищение девицы или женщины с целью изнасилования (ст. 1529) или с надеждой воспользоваться ею (ст. 1530).

В самостоятельной статье Уложения предусматривалась ответственность за обольщение и обесчещение несовершеннолетней, достигшей 14 лет, совершенные ее опекуном, учителем, или лицом, осуществляющим надзор за нею (ст. 1532).

Таким образом, в Уложении 1845 г. наряду с достаточно четким подходом к уголовной ответственности несовершеннолетних определился и дифференцированный подход к ответственности за преступления, совершаемые против них, с весьма объемной регламентацией видов таких преступлений. Аналогичный подход был сохранен в последующих редакциях Уложения, принятых в 1866 и 1885 годах.

В рассматриваемом контексте нельзя не упомянуть и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, действовавший наряду с Уложением 1845 г., который предусматривал ответственность за проступки против прав семейственных. Проступком против ребенка признавалось, в частности подкидывание или оставление ребенка, однако не в таких местах, где нельзя ожидать, что он будет найден другими. Субъектами такого проступка признавались родители и вообще лица, обязанные иметь попечение о ребенке. Наказание за подобный проступок следовало в виде ареста не свыше 3 месяцев (ст. 144)²⁴.

Между тем сама жизнь и правоприменительная практика России требовали существенного реформирования уголовного законодательства, замены действующего, весьма сложного в построении и объемного Уложения более лаконичным и четким уголовным законом. И после более, чем 25-летней подготовки проекта нового уголовного закона Николаем II было утверждено Уголовное уложение 22 марта 1903 г. По своему объему оно сократилось более чем в три раза по сравнению с Уложением 1845 г.²⁵.

Уложение 1903 г., как известно, было достаточно высоко оценено

²⁴ Устав о наказанiяхъ, налагаемыхъ мировыми судьями. С.Петербург. 1885 г. // Сводъ законовъ уголовныхъ. С.-Петербургъ. 1885. С. 1-34.

²⁵ Российское законодательство X–XX веков. Том 9. Законодательство эпохи буржуазно- демократических революций. М., Юридическая литература, 1994. С. 242-247.

юридической общественностью. Отмечались его технико-юридические достоинства, более лаконичная структура, хорошо разработанная терминология и т.п. Но по целому ряду причин, на которых нет необходимости останавливаться в контексте нашего исследования, Уложение 1903 г. не было полностью введено в действие, в результате чего наряду с введенными главами и статьями Уложения 1903 г. продолжало действовать и Уложение 1845 г. (в последней редакции).

Но Уголовное уложение 1903 г., несомненно, вызывает большой научный интерес в части совершенствования уголовно-правовых норм и дефиниций, в том числе и по вопросу регулирования ответственности несовершеннолетних и за преступления, совершаемые против них. Нельзя не отметить, что новое Уложение сохранило, а в ряде случаев и существенно развило многие положения, касающиеся несовершеннолетних, выступающих в роли, как субъекта, так и объекта преступления²⁶.

Особенная часть Уложения складывалась из 36 глав. Применительно к рассматриваемой проблеме, связанной с уголовно-правовой охраной детей от преступных посягательств, заслуживают внимания главы, предусматривающие ответственность за нарушение ограждающих веру постановлений (глава II), нарушение постановлений о надзоре за общественной нравственностью (глава XIII), нарушение постановлений о воспитании юношества (глава XIV), за преступления против прав семейственных (глава XIX), за лишение жизни (глава XXII), телесные повреждения и насилие над личностью (глава XXIII), преступления против личной свободы (глава XXVI), непотребство (глава XXVII).

Уложение 1903 г. предусматривало достаточно большой круг преступлений, посягающих на религиозную веру, оценивая их как весьма опасные деяния. Глава вторая «О нарушении ограждающих веру

²⁶ См. Гулякевич Д.Л. Указ. соч. С. 3-8.

постановлений», по сути, открывала Особенную часть Уложения. В системе преступлений, включенных в эту главу, имели место и нормы, охраняющие малолетних детей от попыток обращения их в нехристианскую религию. Ст. 88 Уложения устанавливала ответственность родителя или опекуна, обязанного по закону воспитывать своего или находящегося под опекой не достигшего 14 лет малолетнего в правилах христианской веры, за учинение над ним религиозных обрядов нехристианского вероисповедания. Согласно ст. 89 Уложения указанные лица, обязанные воспитывать детей в правилах православной веры, подлежали наказанию за крещение или приведение малолетнего ребенка к иным таинствам другого христианского вероисповедания.

Нормы Уголовного уложения 1903 г., как и предыдущего Уложения, были направлены и на защиту нормального полового развития детей и их нравственное воспитание. Большое внимание законодателя было обращено на охрану нравственности детей и, прежде всего, от посягательств на их половое развитие. Специальная глава Уложения (27) «О непотребстве» была посвящена ответственности за сводничество и другие действия, связанные с вовлечением женщин и девушек в проституцию. При этом ответственность дифференцировалась в зависимости от возраста потерпевшей. Сводничество для проституции или для полового сношения (непотребства) с лицом женского пола (девицы) в возрасте от 14 до 16 лет либо с заведомо девственной девушкой (девицей) в возрасте от 16 лет до 21 года наказывалось заключением в тюрьме. Более строгому наказанию (заключение в исправительном доме) подлежало лицо за сводничество его жены, дочери или состоящей под его властью или попечением женщины либо девушки. Такое же наказание устанавливалось за сводничество в виде промысла.

Наказуемо было потворство непотребству несовершеннолетнего, не достигшего 17 лет, если совершалось его родителем, опекуном, попечителем или слугой (находящимся при нем для услуг). Но оно

рассматривалось как менее тяжкое по сравнению со сводничеством преступление (наказывалось заключением в тюрьме). Преступлением, влекущим заключение в тюрьме, признавалось также принятие в притон разврата лица женского пола моложе 21 года либо удержание ее в таком притоне, если она изъявила желание оставить свой промысел.

Характерно, что Уложение предусматривало ответственность за склонение лица женского пола к промыслу непотребством и как более опасный вид этого преступления – склонение с целью выезда из России и занятия непотребством за ее пределами. Однако в данном случае специально интересы несовершеннолетних не защищались.

Большой интерес в контексте нашего исследования представляет глава 19 Уложения «О преступлениях против прав семейственных», явившаяся иллюстрацией продолжения (утверждения) системного подхода законодателя к установлению уголовной ответственности за посягательства непосредственно на ребенка, а также тенденции к расширению объема его уголовно-правовой охраны. Сохранив прежние составы преступлений, направленных против детей, Уложение предусмотрело и новые. В частности, согласно ст. 420 Уложения впервые предусматривалась ответственность родителей, опекунов, попечителей или лиц, имеющих надзор за несовершеннолетними, за жестокое обращение с детьми, не достигшими 17 лет, а также за обращение таких детей к нищенству или иному безнравственному занятию или за отдачу их для этой цели. Наказание за такие деяния следовало в виде заключения в тюрьме. Суд также имел право лишить виновного власти над несовершеннолетними. В соответствии со ст. 421 Уложения указанные лица, осуществляющие надзор за малолетними, должны были нести ответственность (арест на срок не свыше одного месяца или денежная пеня не свыше 100 рублей) за отдачу их на завод, фабрику, горный промысел или в ремесленное заведение, если они не достигли установленного для этого возраста. Такое же наказание было предусмотрено для лица,

обязанного иметь ответственный надзор за малолетним, за оставление его без надлежащего надзора, если вследствие чего он совершил тяжкое преступление или преступление.

Многие нормы Уложения, направленные на охрану ребенка и уже известные уголовному законодательству, были уточнены или дополнены. В целом ряде так называемых общих норм появился квалифицирующий признак – совершение преступления в отношении несовершеннолетнего.

К сожалению, многие из норм Уложения, касающихся охраны детей, в том числе и вся глава «О преступлениях против прав семейственных», не были введены в действие, однако они явились показателем динамизма и последовательности в развитии уголовного законодательства в части уголовно-правовой охраны ребенка, что, несомненно, важно и для современных подходов в данной сфере уголовно-правового регулирования.

Как удачно подметил Ю.Е. Пудовочкин, содержание правовых норм в России XIX столетия в части охраны интересов несовершеннолетних в целом соответствовало научным представлениям об идеале уголовно- правовой защиты детства, отражало общеевропейскую тенденцию повышения качества этой защиты и стало своего рода классическим образцом, определившим дальнейшее направление развития ювенального уголовного права России²⁷.

Подводя итог вышесказанному, отметим следующее:

1. Законодательство, действовавшее на территории Беларуси в дофеодальный и в начале феодального периода, не регулировало вопросы, связанные как с ответственностью несовершеннолетних детей, так и с охраной их от преступных посягательств. В последующие периоды, с момента действия Судебника Казимира, а затем и Статута ВКЛ 1529 г., законодательство установило минимальный возраст уголовной ответственности с 7 лет, и такой подход к установлению чрезмерно низкой

²⁷ Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. С. 52.

минимальной возрастной границы уголовной ответственности предопределял невнимание к самой проблеме уголовно-правовой защиты детей. Статут ВКЛ 1566 г. уже очертил границы уголовной ответственности ребенка, четко установив минимальный возраст, по достижении которого она могла наступать – 14 лет. Данное законодательное решение выглядит прогрессивным. Между тем, в Статуте 1566 г. решение вопроса о минимальном возрасте уголовной ответственности не было завершенным. В Статуте ВКЛ 1588 г. прослеживаются попытки законодателя закрепить особенности уголовной ответственности несовершеннолетних и фактически признать особый статус детей в сфере уголовно-правовых отношений. Однако это касалось детей лишь как субъектов преступлений. Особая ценность ребенка как объекта уголовно-правовой охраны пока во внимание не принималась.

2. Установление в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., применявшемся и на территории Беларуси, минимальных возрастных пределов уголовной ответственности, весьма объемная детализация оснований смягчения ответственности несовершеннолетних и малолетних означали достаточно серьезный поворот законодателя в сторону детей, что не могло не сказаться и на подходах к ответственности за преступные посягательства на них. Российские законодательные акты – Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. с последующими редакциями и Уголовное уложение 1903 г. явились иллюстрацией регламентации, как особенностей уголовной ответственности несовершеннолетних, так и дифференциации ответственности за преступления, совершаемые против них. В указанных уголовных законах прослеживается систематизация преступлений против ребенка и их классификация по субъекту, то есть по лицам, обязанным заботиться о ребенке и воспитывать его.

Октябрьская революция и образование на территории Беларуси советского государства повлекли слом прежней государственной машины

и всей его правовой системы. В силу переходного периода, когда только начиналось формирование нового государства и права, правовое нормотворчество осуществлялось посредством принятия Декретов, в которых содержались лишь отдельные правовые нормы, не носящие системного характера. Регулировались Декретами и отдельные уголовно- правовые вопросы. В случае отсутствия такого регулирования, особенно когда совершались общеуголовные преступления, применялись Уложение 1845 г. (в последней редакции) и введенные в действие статьи Уложения 1903 г., на что ориентировал Декрет СНК РСФСР № 1 «О суде» от 24 ноября 1917 г., согласно которому суды были вправе руководствоваться в своей деятельности законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку они не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию. Такое положение сохранялось весьма длительный период времени, и хотя в декабре 1919 г. был принят первый советский систематизированный акт по уголовному праву – Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, представшие в виде инструкции Наркомата юстиции, он определял основные положения, касающиеся лишь Общей части уголовного права. При привлечении же к уголовной ответственности за конкретные преступления суды в силу отсутствия правового регулирования ответственности в большей части руководствовались так называемым революционным сознанием.

С учетом норм Руководящих начал осуществилась и более полная кодификация уголовного права посредством принятия и введения с 1 июня 1922 г. в действие первого советского уголовного кодекса. Именовался он Уголовным кодексом РСФСР, но специальным постановлением ЦИК Социалистической Советской Республики Белоруссии (ССРБ) его действие с 1 июля 1922 г. без каких-либо изменений было распространено и на

территорию Белоруссии. С момента введения его в действие он именовался Уголовным кодексом, действующим на территории ССРБ²⁸.

Лаконичный по своему объему и структуре, УК 1922 г. (он состоял из 227 статей) не содержал специальных разделов, регулирующих особенности уголовной ответственности несовершеннолетних. Указание же на возраст уголовной ответственности содержалось в ст. 18, согласно которой наказание не применялось к малолетним до 14 лет, а также ко всем несовершеннолетним от четырнадцати до шестнадцати лет, в отношении которых признано возможным ограничиться мерами медико- педагогического воздействия. В отношении же несовершеннолетних в возрасте от 16 до 18 лет УК не устанавливал никаких особенностей смягчающего характера. Более того, одиозным с позиций сегодняшнего дня выглядит положение ст. 56 УК, согласно которому в отношении несовершеннолетних, не обнаруживших достаточного исправления к концу отбытия ими назначенного судом срока наказания, распределительные комиссии могли входить в народный суд по месту нахождения исправительно-трудового учреждения, в котором находился несовершеннолетний, с представлением о продлении ему пребывания в указанном учреждении вплоть до исправления, но на срок не свыше половины первоначально определенного судом срока наказания.

Однако забота законодателя о детях в сфере уголовного права фактически на этом ограничилась. В области охраны их от преступных посягательств УК 1922 г., как и все последующие советские УК, ушли далеко назад от Российского Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Специальных разделов либо глав, регулирующих вопросы охраны прав и интересов несовершеннолетних, УК не содержал. Но отдельные нормы УК все же были предназначены именно для этих целей. Они содержались в третьей и пятой главах: «Нарушение правил об

²⁸ См. История государства и права Белорусской ССР (в двух томах). Т. 1 (1917 – 1936 г.). С. 283.

отделении церкви от государства» и «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности».

Поскольку советская власть отделила церковь от государства и школу от церкви, изменилась и политика в области религиозных отношений. Встала задача оградить детей от религии, что можно было обеспечить в первую очередь запретом преподавания религиозных курсов в учебных заведениях. На тот период, в целях проведения соответствующей политики оправдывал себя и уголовно-правовой запрет. В частности, согласно ст. 121 УК преподавание малолетним и несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях и школах каралось принудительными работами на срок до одного года.

Наряду с общими нормами УК, устанавливающими наказание за посягательства на жизнь человека, специально предусматривалась ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего, если самоубийство или покушение на него последовали. При этом закон, указывая на две возможные категории потерпевших от этого преступления (несовершеннолетний и лицо, заведомо неспособное понимать свойства или значение им совершаемого или руководить своими поступками), тем самым подчеркивал, что и несовершеннолетний в силу его неполного развития не может в полной мере понимать значение действий, которые он совершает над самим собой, находясь под влиянием подстрекателя к самоубийству либо оказавшись в тяжелом положении, из которого он не может найти выхода, иначе как покончить с собой.

В числе преступлений против здоровья (телесные повреждения и насилие над личностью) предусматривалась достаточно строгая ответственность (лишение свободы на срок до четырех лет со строгой изоляцией) за похищение, сокрытие или подмен чужого ребенка, совершаемые с корыстной целью, из мести или «иных личных видов» (ст.

162 УК). При формулировании состава оставления в опасности УК одним из критериев нахождения лица в опасном для жизни положении, лишенного возможности самосохранения, признавал малолетство, относя его, как и дряхлость, болезнь, к беспомощному состоянию (ст. 163).

УК 1922 г. первоначально не предусматривал ответственность за уклонение родителей от содержания детей. Только в 1924 г. (постановление ВЦИК от 16.10.1924 г.) в УК была введена ст. 165а, устанавливающая ответственность за «неуплату алиментов (средств на содержание детей) или вообще оставление родителями несовершеннолетних детей без надлежащей поддержки».

Целый ряд норм УК, содержащихся в самостоятельном разделе

«Преступления в области половых отношений», был направлен на охрану от посягательств нормального полового развития детей. Преступлениями признавались: половое сношение с лицами, не достигшими половой зрелости (ст. 166); развращение малолетних или несовершеннолетних, совершенное путем развратных действий в отношении их (ст. 168). Повышенную ответственность влекло половое сношение с лицами, не достигшими половой зрелости, сопряженное с растлением или удовлетворением половой страсти в извращенных формах (ст. 167), а также вовлечение в проституцию лиц, не достигших совершеннолетия (ч. 2 ст. 171).

Пробелы УК 1922 г., касающиеся особенностей ответственности несовершеннолетних, стали восполняться белорусским законодателем почти сразу же после введения УК в действие. Уже в сентябре 1922 г. в Общую часть УК было внесено дополнение, согласно которому смертная казнь не могла быть применена к лицам, не достигшим на момент совершения преступления 18-летнего возраста. В январе 1923 г. УК был дополнен нормами, согласно которым несовершеннолетним, совершившим преступления в возрасте от 14 до 16 лет наказание сокращалось наполовину по сравнению с наиболее строгим наказанием,

предусмотренным за данное преступление. Несовершеннолетним, совершившим преступления в возрасте от 16 до 18 лет, предусматривалось смягчение наказания на одну треть. Но еще до принятия указанных норм более мягкий подход к несовершеннолетним утверждался самой практикой. К ним применялись преимущественно меры воспитательно- педагогического характера. При Комиссариате просвещения ССРБ была создана комиссия по делам несовершеннолетних, рассматривавшая все материалы следствия о преступлениях подростков в возрасте до 18 лет. Без постановления этой комиссии несовершеннолетние не могли быть преданы суду и направлены в места лишения свободы²⁹.

Вскоре после образования в 1922 г. СССР ЦИК СССР утвердил 31 октября 1924 г. Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик»³⁰. Принятие же уголовных кодексов относилось к ведению союзных республик. УК БССР, принятый 23 сентября 1928 г., введенный в действие с 15 ноября этого же года³¹, сохранив прежние подходы к охране прав и интересов детей, несколько расширил круг преступных деяний, посягающих на несовершеннолетних и малолетних. УК 1928 г. по-прежнему запрещал обучение малолетних или несовершеннолетних религии с нарушением установленных для этого правил (ст. 159), похищение, сокрытие или подмен чужого ребенка из корыстных или иных личных мотивов (ст. 228), половое сношение с лицами, не достигшими половой зрелости (ст. 233) и развращение малолетних или несовершеннолетних (ст. 234), а также неплатеж присужденных судом средств на содержание детей (ст. 232). И только через семь лет в УК появились еще новые нормы, направленные на охрану

²⁹ См. История государства и права Белорусской ССР (в двух томах). Т. 1 (1917 – 1936 г.). С. 283.

³⁰ Об утверждении проектов: 1) основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик; 2) основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик; 3) положение о воинских преступлениях // СЗ СССР. 1924. № 24. Ст. 204.

³¹ Об утверждении и введении в действие Уголовного кодекса Белорусской Советской Социалистической Республики: постановление ЦИК БССР от 23 ноября 1928 г. // СЗ БССР. 1928. № 30. Ст. 287.

детей и их нормальное нравственное развитие. Это было обусловлено принятием властью решительных мер по борьбе с преступностью несовершеннолетних, что закреплялось в постановлении ЦИК и Совнаркома СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних». Постановлением ЦИК и СНК БССР от 17 апреля 1935 г. УК был дополнен ст. 232¹, установившей ответственность за подстрекательство или привлечение несовершеннолетних к участию в различных преступлениях, а также за понуждение их к занятию спекуляцией, проституцией, нищенством; в части второй ст. 232 был установлен запрет на оставление родителями детей без необходимой поддержки³². Усиливалась уголовная ответственность за хулиганские действия, совершенные в отношении малолетних (п. «б» ст. 107 УК)³³.

О сколько-нибудь системном подходе к уголовно-правовой охране детей вообще речи не велось.

Но характерным для нововведений в УК, осуществленных в 1935 г., было существенное снижение минимального возрастного предела уголовной ответственности. С наступления 12-летнего возраста подростки подлежали уголовной ответственности за совершение действий, могущих вызвать крушение поездов, кражи, причинение насилия, телесных повреждений, увечий, убийство или покушение на него. Такое законодательное решение было резким отходом от сложившихся гуманистических тенденций в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния в несовершеннолетнем возрасте. Оно не могло не сказаться и на общей концепции уголовно-правовой охраны ребенка, что проявилось и в науке уголовного права, в которой проблема уголовно- правовой охраны детей от преступных посягательств не воспринималась в

³² О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних: постановление ЦИК и СНК БССР от 17. 04.1935 г. // СЗ БССР. 1935. № 17. Ст. 93.

³³ О мерах борьбы с хулиганством: постановление ЦИК и СНК БССР от 10.04.1935 г. // СЗ БССР. 1935.

№ 17. Ст. 91.

тот период как актуальная. Можно назвать лишь небольшое количество научных трудов, посвященных данной проблеме. В частности, ученые писали об ответственности за детоубийство, доведение ребенка до самоубийства, неплатеж алиментов, подкидывание детей, кражу ребенка. В ряде работ указанные и другие составы преступлений, направленных против детей, рассматривались в комплексе. Вносились предложения по совершенствованию соответствующих норм УК, обращалось внимание и на ошибки, допускаемые на практике³⁴.

Последним советским УК Республики Беларусь был УК 1960 г., вступивший в действие с 1 апреля 1961 г. и действовавший до 31 декабря 2000 г. включительно³⁵. Данному закону предшествовало принятие в 1958 г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик (далее – Основы) большинство положений которых вошло в Общую часть УК БССР. На их достоинства, в том числе прогрессивный и демократический характер было обращено достаточно внимания в юридической печати³⁶. Одним из существенных достижений, как Основ, так и УК в контексте рассматриваемых нами вопросов явилось установление минимального возраста уголовной ответственности в 14 лет (вместо существовавших в прежнем законодательстве 12 лет) и увеличение возраста уголовной ответственности за ряд преступлений с 14 до 16 лет.

В УК 1960 г. круг преступлений, объектом которых являлся ребенок, существенно не изменился. Указанные преступления по-прежнему занимали незначительное место. Сохранилась ответственность (с

³⁴ См. Тадевосян В. Об уголовной ответственности за преступления против детей // Советское государство и право. 1940. № 8 – 9. С. 151-163 и др.

³⁵ Уголовный кодекс Республики Беларусь 9 июля 1999 г. № 275-З (по состоянию на 24 октября 2014 г.).

³⁶ См. Смирнов Л. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик // Советская юстиция. 1959. № 2. С. 19-24; Дурманов Н.Д. Уголовное законодательство Союза ССР и союзных республик // Советское государство и право. 1959. № 7. С. 84-95; Об Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик // Социалистическая законность. 1959. № 1. С. 7-12; Герцензон А.А. Об Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М.: Юриздат, 1959. 56 с. и др.

незначительными изменениями норм) за похищение или подмену ребенка (ст. 123), за злостное уклонение от уплаты алиментов и от содержания детей (ст. 120), за обучение детей религии (хотя преступление именовалось как нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви – ст. 139), за половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости (впоследствии это преступление стало именоваться как половое сношение с лицом, не достигшим 16-летнего возраста – ст. 117), за развратные действия в отношении несовершеннолетних (впоследствии – в отношении лица, не достигшего 16-летнего возраста – ст. 117), за вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность (ст. 205). И лишь новеллами явились нормы, устанавливающие повышенную ответственность за изнасилование несовершеннолетней (ч. 3 ст. 115) и малолетней (ч. 4 ст. 115), за мужеложство (ч. 2 ст. 118), за склонение к потреблению наркотических средств (ч. 2 ст. 219¹). Как следствие компании по борьбе с алкоголизмом появилась статья 205¹, предусматривавшая ответственность за доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения.

Так же как и в предыдущих УК, все указанные нормы не имели своей системы, они располагались разрозненно, в различных его разделах. Характерно и то, что жизнь ребенка охранялась общими нормами, предусматривавшими ответственность за убийство. Более того, отсутствие повышенной ответственности за посягательства на жизнь ребенка позволяло судам применять минимальные санкции в соответствии со ст. 101 УК за убийство новорожденного ребенка.

Применение на протяжении более чем 30 лет указанных норм, естественно требовало и соответствующих научных разработок. Они в большей части касались отдельных составов преступлений. Особенно широкой разработке подверглись вопросы, связанные с вовлечением несовершеннолетних в преступную или иную антиобщественную деятельность. Много внимания уделялось вопросам ответственности

родителей за невыполнение ими алиментных обязанностей. Разрабатывались вопросы ответственности за половые преступления против несовершеннолетних³⁷. Вместе с тем следует отметить, что ученые приоритет все же отдавали исследованию вопросов, связанных с уголовной ответственностью несовершеннолетних. Однако были и труды, освящающие проблему уголовно-правовой охраны детей в комплексе: в аспекте, как субъекта преступления, так и потерпевшего от преступления. В Беларуси длительное время данной (комплексной) проблемой занимался А.А. Примаченок³⁸, а в России – комплексному аспекту охраны детей были посвящены труды К.К. Сперанского³⁹. Нельзя не упомянуть и о монографии Российского ученого А.Н. Игнатова, посвященной охране прав несовершеннолетних⁴⁰. Несомненно, научные разработки в области уголовно-правовой охраны детей послужили хорошей основой для подготовки и принятия в 1999 г. нового УК Беларуси, который, как и по многим другим вопросам уголовно-правового регулирования, в области охраны детей от преступных посягательств явился достаточно прогрессивным актом.

³⁷ См. Даньшин И.Н. Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения: учебное пособие. М., 1970. 172 с.; Ефимов М.А. Борьба с преступлениями против общественного порядка, общественной безопасности и здоровья населения. Минск: Издательство

«Вышэйшая школа», 1971. 234 с.; Яценко С.С. Уголовно-правовая охрана общественного порядка: сравнительно-правовой аспект. Киев: Изд-ва «Вища школа», 1986. 126 с. и др.

³⁸ См. Примаченок А.А. Ответственность взрослых за правонарушения несовершеннолетних. Минск: издательство «Беларусь», 1976. 80 с.; Примаченок А.А. Ответственность родителей за воспитание детей в семье: материал в помощь лекторам, преподавателям и слушателям народных университетов. Минск: Знание, 1975. 20 с.; Примаченок А.А. Совершенствование уголовно-правовой системы мер борьбы с правонарушениями несовершеннолетних. Минск: Навука i тэхнiка, 1990. 272 с.

³⁹ См. Сперанский К.К. Указ. соч. 178 с.

⁴⁰ Игнатов А.Н. Уголовный закон охраняет права несовершеннолетних. М.: «Юридическая литература», 1971. 84 с.