Выдвигаемые правовые основания для гуманитарной интервенции по Уставу ООН

В поддержку’ правомерности гуманитарной интервенции выдвигаются следующие аргументы.

По мнению некоторых исследователей, іуманитарпая интервенция нс является несовместимой с п.

4 ст. 2 Устава ООН, поскольку в случае сс осуществления применение силы не направлено против «территориальной неприкосновенности» или «политической независимости» государства и не является «каким-либо другим образом несовместимым с целями Объединенных Нации», а, напротив, находится в соответствии с одной из основных целей ООН, закрепленной в п. З ст. I Устава ООН — поощрения и развития уважения к правам человека и основным свободам.

Так, Л. Д’Амато, применительно к интервенции США в Панаму, осуществленной в 1989 г., утверждает, что «США не действовали против

См.: Humanitarian Intervention: Legal and Political Aspects. Copenhagen: Danish Institute of International Affairs, 1999. P. 81.

территориальной целостности Панамы: они никогда нс предпринимали попытки аннексировать всю или часть территории Панамы, и потому территориальная целостность Панамы нс нарушалась»^[166] ^{^[167]. Что касается политической независимости, то он указывает на то обстоятельство, «гго «США нс колонизировали и нс аннексировали Панаму. И до и после интервенции Панама была и остается}

|О<

независимым государством» .

С такими утверждениями трудно согласиться, поскольку представляется очевидным, что для нарушения территориальной целостности аннексия какой-либо территории нс является обязательной. Заключительный акт СБСЕ 1975 г., раскрывая содержание принципа территориальной целостности государств^[168], указывает, что государства будут «воздерживаться от того, чтобы превращать территорию друг друга в объект военной оккупации или других прямых или косвенных мер применения силы в нарушение международного права». Таким образом, если даже косвенные меры применения силы признаются нарушением территориальной целостности, то тем более нарушает се присутствие на территории государства иностранных вооруженных сил против его воли.

Для прекращения нарушений прав человека, интервент должен свергнуть существующее правительство и заменить его другим. Даже если для формирования нового правительства и будут проведены справедливые выборы, в период до его формирования будет действовать оккупационная власть, что, несомненно, является нарушением политической независимости.

Следует также отметить, что положення н. 3 cr. 1 Устава ООН направлены нс только на поощрение гражданских и политических нрав, но также и экономических, социальных и культурных нрав человека. Если же исходить из того, что гуманитарная интервенция является правомерной на основании н. 3 ст. 1 Устава ООН. то можно прийти к выводу, что шяервенция но экономическим, социальным и культурным основаниям также является исключением из общего запрета на угрозу силой или ее применение, закрепленного в п. 4 ст. 2. Однако, «такое соотношение между основными целями Устава и запретом на использование силы несовместимо с общим характером указанного запрета»^[169].

Сторонниками доктрины гуманитарной интервенции предпринимаются также попытки истолковать п. 4 ст. 2 Устава ООН как нс запрещающий такое использование силы, при котором территориальная целостность и политическая независимость нарушаются лишь временно и лишь в той степени, в какой это необходимо для прекращения нарушений прав человека. Так, У. Сандхольц утверждает: «полное членство в международном сообществе, по-видимому, включает в себя и измерение прав человека (...) После окончания холодной войны возникает понимание того, что если государства оказываются вовлеченными в грубые, систематические или широкомасштабные нарушения прав человека, они, тем самым, утрачивают или приостанавливают свой статус суверенно равных государств в международном сообществе»^[170].

Высказана также точка зрения, согласно которой в международном праве нс существует принцип неприменения силы, поскольку «в п. 4 ст. 2 Устава ООН (...) говорится всего лишь о воздержании от применения силы іпи угрозы применения насилия»^[171], а потому в международном нраве «формально существует только принцип воздержания от применения силы»^[172].

Представляется, что такое толкование п. 4 ст. 2 Устава ООН является слишком ограничительным. Словарь современного русского литературного языка в качестве одного из значений слова «воздерживаться» (значение, подходящее в контексте п. 4 ст. 2 Устава ООН) приводит следующее: «отказывать себе в чем-либо»^[173]. При анализе текста Устава ООН на иных языках можно прийти к такому же выводу^[174].

Следует также обратить внимание иа то, что при толковании указанной

нормы необходимо проанализировать сс соотношение с другими нормами Устава

ООН. Согласно ст. 24 Устава ООН члены ООН возлагают на Совет Безопасности

главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности.

С.В. Черниченко в этой связи отмечает, что если бы право одних государств

прибегать к применению вооруженной силы против других государств было прямо

или косвенно предусмотрено в Уставе ООН «нельзя было бы говорить о главной

ответственности Совета Безопасности за поддержание международного мира и

безопасности, поскольку применение вето кем-либо из постоянных членов Совета

Безопасности давало бы возможность любому государству использовать

вооруженную силу против другого государства по собственному усмотрению.

Принцип единогласия членов Совета потерял бы в этом случае какой-либо 193

СМЫСЛ» .

Еще одним доводом против такого толкования п. 4 ст. 2 Устава ООН является то, что впоследствии был принят ряд документов, конкретизирующих принцип запрещения угрозы силой или ее применения. Среди указанных документов — Декларация о принципах международного права 1970 г., где в названии принципа также используется слово «воздерживаться», однако, раскрывая содержание принципа, Декларация указывает, что угроза силой или сс применение как против территориальной целостности или политической независимости любого государства, так и каким-либо иным образом, не совместимым с целями ООН являются нарушением международного права и Устава ООН. В декларации подчеркивается, сила или угроза силой «никогда не должны применяться в качестве средства урегулирования международных проблем»^[175].

Другим документом является Декларация об усилении принципа отказа от уірозьі силой или ее применения в международных отношениях 1987 г., согласно и. 3 которой «никакие соображения нс могут использоваться в качестве оправдания уірозьі силон или ее применения в нарушение Устава [ООН)»^[176]. Между тем, по мнению Ю.Н. Малеева «само название Декларации некорректно», поскольку с его точки зрения такого принципа не сущсствуег^[177]. Сложно согласиться с таким утверждением, поскольку, несмотря на то, что резолюции Генеральной Ассамблеи являются актами «мягкого нрава», они имеют большое значение при толковании той или иной нормы международного права. Они «представляют собой авторитетные свидетельства того, что считается правом и как оно понимается большинством государств»^[178]. В данном случае можно предположить, что большинство государств понимает рассматриваемый принцип международного права именно так, как он сформулирован в названии Декларации. Учитывая, что Декларация была принята без голосования, она представляет собой, по сути, авторитетное толкование п. 4 ст. 2 Устава ООН, данное Генеральной Ассамблеей ООН.

Следующий аріуменг, выдвигаемый с целью обосновать соответствие гуманитарной интервенции международному нраву, сводится к тому, что гуманитарная интервенция не является несовместимой с п. 4 ст. 2 Устава ООН по той причине, что ст. 24 Устава ООН возлагает на Совет Безопасности лишь «главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности». А потому в тех случаях, когда Совет Безопасности оказывается неспособным выполнить свои обязанности в соответствии со ст. 24 и гл. VII Устава ООН, на государства-члены возложена субсидиарная ответственность. Однако, ст. 24, возлаївя на Совет Безопасности основную ответственность за поддержание международной безопасности, подразумевает субсидиарную ответственность других органов ООН, в первую очередь — Генеральной Ассамблеи, а не государств - членов ООН^[179]*. Такое толкование подтверждается и принятой в 1950 г.

резолюцией «Единство в пользу мира»^[180], в которой Генеральная Ассамблея заявила о том, что она несет субсидиарную ответственность, если Совет Безопасности оказывается неспособным выполнить свои обязанности. Согласно п. 1 резолюции «если Совет Безопасности, в результате разногласия его постоянных членов, оказывается нс в состоянии выполнить свою главную обязанность но поддержанию международного мира и безопасности во всех случаях, когда имеются основания усматривать угрозу миру, нарушение мира или акт агрессин, Генеральная Ассамблея немедленно рассматривает этот вопрос с целью сделать членам Организации необходимые рекомендации относительно коллективных мер, включая — в случае нарушения мира или акта агрессии — применение, когда это необходимо, вооруженных сил для поддержания или восстановления международного мира и безопасности».

Следу ет отметить, что в отечественной доктрине высказывалось критическое отношение к данной резолюции^[181]. Тем не менее, эту резолюцию можно использовать для того, чтобы показать несостоятельность утверждении о том, что государства-члены ООН несут субсидиарную ответственность за поддержание международного мира и безопасности.

2.5.

<< | >>

↑

Источник: Криволапов Павел Сергеевич. Новые тенденции международного сотрудничества в области прав человека. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Москва, 2006. 2006

Еще по теме Выдвигаемые правовые основания для гуманитарной интервенции по Уставу ООН: