3 Вспомогательные критерии определения места МТП в системе МПП

В предыдущем параграфе были выявлены основные критерии, необхо­димые для определения места международного торгового права в системе МПП.

В науке существуют мнения о необходимости исследования дополни­тельных (вспомогательных) критериев для определения места совокупности норм в системе права.

Так, Е.А. Киримова считает, что отрасль и подотрасль в праве отличают­ся друг от друга характерным состоянием субъектов и объектов правовотно- шений.^[90] Она рассматривает специфику субъектного состава и особенности объектов правоотношений в качестве критериев для выделения отраслей и подотраслей. Рассматривая «системообразующие факторы в международном праве», Л.П. Ануфриева обращает особое внимание на категорию субъектов, называя их «своеобразной «лакмусовой бумажкой» для международного пра­ва. Она дополнительно подчеркивает, что в рамках международного права не следует различать понятия субъект права и субъект правоотношения.^[91]

Проф. Ж.И. Овсепян полагает, что «юридическая ответственность - это особый институт отрасли права, один из трех основополагающих критериев от­расли (наряду с ее предметом и методом), показатель отраслевого самоопреде­ления соответствующих нормативных блоков и отраслевых норм».^[92]

В настоящем исследовании мы будем обращаться к характеристике субъ­ектов МТП и объектов общественных отношений, урегулированных его норма­ми, поскольку этого требуют цели и задачи исследования. Между тем, мы не находим достаточных оснований к выделению субъектов и объектов правоот­ношений в качестве критериев деления М1111 на системные элементы. Однако выявление их особенностей помогает выделить специфику общественных от­ношений, урегулированных нормами международного торгового права, более полно охарактеризовать предмет правового регулирования МТП.

В этой связи особенности субъектов и объектов правоотношений МТП, также как и особенности института ответственности могут рассматриваться в качестве вспомогательных инструментов выделения отраслей и подотраслей в международном праве. Полагаем, что использование термина инструменты бу­дет более уместным во избежание их смешения с выделенными ранее крите­риями отраслевого членения Ml 111.

Особого внимания заслуживают особенности института ответственности в МТО.

Международное торговое право является элементом системы общего международного права, а потому общие положения об ответственности в меж­дународном праве в полной мере применимы и к нему. Однако нормы об от­ветственности в международном торговом праве и механизм их применения отличаются спецификой.

Выявление этой специфики невозможно без обращения к некоторым об­щим теоретическим положениям об ответственности в международном праве.

В начале XXI века, 12 декабря 2001 года, Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, содержащую в качестве приложения документ под назва­нием «Ответственность государств за международно-противоправные деяния» (далее Статьи об ответственности).

Положения, закрепленные в Статьях, относятся как lex generalis ко всем отраслям, подотраслям и институтам в системе международного права, в кото­рых содержатся специальные нормы (lex specialis), касающиеся международ­ной ответственности. Статья 55 Статей, которая так и называется «1ех specialis», содержит положения о том, что «Статьи не применяются, если и в той мере, в какой условия наличия международно-противоправного деяния или содержание или имплементация международной ответственности государ­ства регулируются специальными нормами международного права».

При всей кажущейся ясности, положения ст. 55 этого документа требуют пояснения. Представитель японской школы международного права проф. Киоджи Кавасаки предлагает выделить три варианта взаимодействия lex generalis и lex specialis.^[93] В первом варианте речь идет о ситуации, когда сами субъекты международного права согласовали условия о том, что нормы тех или иных соглашений будут иметь приоритет перед общими положениями, за­крепленными в Статьях.

Иногда в доктрине международного права нормы Статей именуют вто­ричными, содержащими общие условия, нормами международной ответствен­ности, которые существуют наряду с нормами первичными (специальными, конкретными).^[94]

Такие первичные нормы - lex specialis - содержатся, в частности, в ис­точниках международного торгового права.

В Статьях об ответственности заложен общий принцип, согласно которо­му любое международно-противоправное деяние государства влечет междуна­родную ответственность. Этот принцип принято считать одним из принципов международного права.^[95] Речь здесь идет об ответственности, которая непо­средственно связанна с правонарушением, а оно выступает как основание от­ветственности. В ст. 4 Договора о Таможенном союзе и Едином Экономиче­ском пространстве (Москва, 26 февраля 1999 г.) принцип «ответственности за

принятые обязательства» назван «общим (упиееЬоил^ьш^принципом наряду с принципами взаимопомощи, добровольности, равноправия и открытости».

Правонарушение имеет место не только при нарушении определенной нормы международного права, но и в случае злоупотребления субъектами меж­дународного права своими правами. Речь идет о доктрине «злоупотребления правом», известной разным правовым системам в мире. Доктрина «злоупотреб­ления правом» нашла подтверждение в международной практике: к ее положе­ниям не раз обращались при разрешении споров международные судебные ор­ганы. Положения этой доктрины (принципа) (abus de droit) использовал и Апел­ляционный орган ВТО при построении своей правовой позиции по Делу US- Shrimp.^[96]

Отмечая недостаточную развитость доктрины «злоупотребления правом» в общем международном праве, ряд известных юристов-международников, та­ких как X.

Уже начиная со второй половины прошлого столетия, в отечественной и зарубежной юридической литературе наметилась тенденция рассматривать ка­тегорию ответственности как явление, не обязательно связанное с правонару­шением, основанием ответственности стали рассматриваться действия не свя­занные с нарушением норм права. В международном праве получила распро­странение концепция объективной ответственности, которая не связана с меж­дународным правонарушением и возникает в результате действия обстоя­тельств непреодолимой силы.^[98] В случае объективной ответственности вред причиняется источником повышенной опасности, а институт объективной от­ветственности можно встретить в международном космическом, атомном, воз­душном и морском праве.^[99]

Но далеко не все случаи наступления международной ответственности за действия, не связанные с нарушением норм международного права, могут быть объяснены с точки зрения доктрины объективной ответственности.

В этом случае на помощь приходят конструкции, выработанные во внут­ригосударственном праве. Речь идет о так называемой позитивной ответствен­ности. В свете доктрины позитивной ответственности юридическая ответст­венность едина и включает в себя как ответственность за будущее поведение (проспективная ответственность), так и ответственность за прошлое противо­правное поведение (ретроспективная ответственность).^[100]

Нами поддерживается точка зрения о наличии позитивной ответственности в общем международном праве, под которой понимается вытекающая из между­народного права обязанность принять необходимые меры для достижения по­ставленной тем или иным соглашением цели, а также меры по недопущению ме­ждународного правонарушения в будущем. Проект Статей «Предотвращение трансграничного вреда от опасных видов деятельности» (далее Статьи о предот­вращении вреда), разработанный и принятый Комиссией Международного Права ООН - яркое тому подтверждение.

Таким образом, следует прийти к выводу, что положения об ответствен­ности за действия, не запрещенные международным правом, которые, как бу­дет показано ниже, встречаются в нормах международного торгового права, могут быть объяснены с использованием положений концепции «позитивной ответственности» и концепции «законных ожиданий». Последняя широко ис­пользуется Европейским судом справедливости. По мнению М. Стюарта, за­конные ожидания возникают в ситуациях, общей чертой которых является то, что сторона спора, требуя привлечь другую сторону к ответственности, ссыла­ется не на право в строгом смысле, а на факт, который создал у нее ожидания, что она получит право, следуя определенной линии поведения.^[101]

Анализ основных положений права международной ответственности по­зволяет сделать вывод о том, что любое международное правонарушение предполагает следующий комплекс последствий: 1) обязанность правонару­шителя прекратить противоправное деяние; 2) его обязанность восстановить status quo; 3) обязанность правонарушителя возместить причиненный ущерб другим субъектам международного права, а в отдельных случаях и их юриди­ческим и физическим лицам; 4) обращение потерпевших субъектов в случае необходимости к принудительным средствам обеспечения ответственности.

Очередность и полнота наступления указанных последствий может быть разной в зависимости от того, в рамках какой отрасли, подотрасли, ин­ститута международного они наступают. Но в любом случае эти последствия неблагоприятны для нарушителя и преследуют цель восстановления «между­народной справедливости».

В юриспруденции следовать праву и действовать справедливо - одно и то же.^[102] Между тем, в случае нарушения норм международного права государство выходит за рамки права, поступает несправедливо по отношению к другим субъектам международного права. В таком случае именно институт междуна­родной ответственности служит инструментом восстановления справедливости.

Но что значит восстановить справедливость: заставить нарушителя пре­кратить правонарушение и начать действовать в рамках международного пра­ва? или заставить его возместить ущерб, причиненный правонарушением? а может, что-то еще?

Этот вопрос является краеугольным камнем современной практики раз­решения международных споров. Между тем, ответы следует искать, прежде всего, в науке международного права и в нормах его отдельных отраслей, подотраслей и институтов.

В науке международного права общую международную справедливость принято рассматривать как единство трех составляющих^[103] - справедливости карающей, справедливости распределяющей и справедливости уравнивающей (коррективной).^[104]

Общее международное право как правовая система пока не имеет в сво­ем распоряжении универсальных механизмов, способных разрешать много­численные международные споры и привлекать виновных субъектов к ответ­ственности с достижением международной справедливости.

В этой связи, на наш взгляд, международное торговое право как структур­ный элемент системы международного права является своего рода исключением.

ВТО располагает уникальным и весьма эффективным механизмом, по­зволяющим привлекать их к международной ответственности.

Механизм, действующий в рамках ВТО, поистине уникален, ведь в со­временном международном праве нет ни единого централизованного нормо­творческого органа, ни единого исполнительного органа, ни централизован­ного постоянного действующего механизма привлечения к ответственности за нарушение норм международного права. Согласно ч. 2. ст. 3 Договоренности о правилах и процедурах, регулирующих разрешение споров, «Система уре­гулирования споров ВТО является центральным элементом, обеспечивающим безопасность и предсказуемость многосторонней торговой системы».^[105] По мнению авторитетного члена Апелляционного органа ВТО Джеймса Бахуса, «рекомендации ОСР подкреплены самой сущностью международных торго­вых отношений». «Ведь если член ВТО не выполняет соответствующих реко­мендаций, он рискует в экономическом плане». Этот риск сопряжен с эффек­тивной системой «таких наказаний как торговые санкции».^[106]

К торговым санкциям и контрмерам широко, в частности, относятся: приостановление уступок или других обязательств, антидемпинговые и компен­сационные пошлины и другие контрмеры. Главная цель применения контрмер в механизме привлечения к ответственности, существующем в международном торговом праве - добиться от правонарушителя приведения его действий в со­ответствие с положениями международного торгового права, после чего контр­меры должны быть отменены.

Правы ученые, которые расценивают механизм привлечения к ответст­венности в рамках ВТО как «международно-правовую реализацию принципа коррективной справедливости».^[107] Однако, как будет показано ниже, меха­низм этот содержит элементы и справедливости распределяющей и караю­щей, что придает ему особую практическую ценность и повышает авторитет международного права в целом.

В п. 7 ст. 3 Договоренности о правилах и процедурах, регулирующих раз­решение споров (далее Договоренность) содержится следующее положение: «...первая цель механизма урегулирования споров, как правило, состоит в том, чтобы обеспечить отмену принятых мер, если устанавливается, что они несо­вместимы с положениями какого-либо из охваченных соглашений. К примене­нию положения о компенсации следует прибегать только в том случае, если не­медленная отмена принятой меры неосуществима, и лишь на временной основе до отмены меры, несовместимой с соглашением. Последняя возможность, кото­рую настоящая Договоренность предоставляет члену, прибегающему к проце­дурам урегулирования споров, - это приостановление действия уступок или других обязательств (т.е. принятие контрмер) по охваченным соглашениям на дискриминационной основе по отношению к другому члену при условии, если

ОРС разрешает такие меры». В статье 19 записано: «Если третейская группа или Апелляционный орган приходят к выводу, что какая-либо мера не соответствует охваченному соглашению, они рекомендуют заинтересованному члену привес­ти эту меру в соответствие с данным соглашением».

Анализ упомянутых статей Договоренности позволяет сделать следую­щие предварительные выводы.

Во-первых, в них заложена иерархия целей и форм возмещения ущерба, применимых в рамках механизма разрешения споров ВТО. Если достигнуть взаимоприемлемого решения спора не представляется возможным, то приори­тетной становится отмена мер несовместимых с положениями «права ВТО». Однако положения ст. 19 Договоренности и реальная практика ОРС свиде­тельствуют о том, что приоритетна как раз рекомендация о приведении той или иной меры в соответствие с правом ВТО, а не об отмене меры. Между тем, существуют случаи, когда отмена является единственно возможным вариан­том. В качестве примера можно привести ситуации, когда речь идет о приме­нении запрещенных субсидий, которые подлежат немедленной отмене.^[108]

Компенсация стоит на более низкой ступени и применяется лишь в ис­ключительных случаях и на временной основе до приведения незаконной меры в соответствие с правом ВТО. Временный характер компенсации обусловлен тем, что в противном случае более влиятельные члены ВТО имели бы возмож­ность сохранять незаконную меру на неопределенный, удобный для них, срок.

Наконец, еще один вариант - возможность разрешить государству приме­нить контрмеры, приостановить применение уступок или других обязательств на дискриминационной основе в отношении нарушителя. Для применения контрмер по общему правилу требуется согласие органа по разрешению споров.

Во-вторых, все предусмотренные в Договоренности формы возмещения вреда носят так называемый проспективный характер. То есть отмена или из­менение мер, несовместимых с правом ВТО, не предполагает необходимость сглаживания последствий правонарушения.^[109] Идея реституции, реализованная в общем международном праве не в полной мере, находит свое выражение в «праве ВТО». Базовые элементы реституции in integrum не реализованы в пол­ной мере в «праве ВТО». Так, в «праве ВТО» последствия правонарушения не устраняются полностью и status quo не восстанавливается в полном объеме. В «праве ВТО» находит отражение лишь один из видов реституции, предусмот­ренных правом международной ответственности. Речь идет о так называемой ресторации (restitutio in pristinum), то есть об упомянутых отмене или измене­нии неправомерной меры. Реституция в натуре (restitutio in integrum) или, дру­гими словами, восстановление прежнего материального положения стороны, «правом ВТО» не предусмотрена.

108

Что же касается второй формы возмещения ущерба, то в то время как в общем международном праве компенсация ретроспективна по своей природе (то есть предполагает возмещение за уже причиненный ущерб), в «праве ВТО» ком­пенсация представляет собой возмещение за ущерб, который потерпевшая сторо­на предположительно понесет вследствие временного невыполнения рекоменда­ций ОРС другой стороной. Напомним, что рекомендации, как правило, сводятся к приведению меры в соответствие с правом ВТО. Кроме того, в Договоренности компенсация и понимается несколько иначе, чем в общем международном праве. Так, компенсация в «праве ВТО» не сводится к денежному возмещению. Ком­пенсация в «праве ВТО», как правило, предполагает торговые уступки.

По мнению Жуста Полина, компенсация в праве ВТО вообще мало чем напоминает конструкцию общего международного права. Эта компенсация по смыслу п. 1, ст. 22 Договоренности является добровольной и, в случае предос­тавления, должна соответствовать охваченным соглашениям, в то время как в праве международной ответственности она является автоматическим следст­вием международной ответственности.^[110] Примером добровольной денежной компенсации может служить недавнее решение США выплачивать ЕС сумму денежного ущерба в 1 219 900 долларов за нарушение законодательства в сфе­ре интеллектуальной собственности.^[111]

Как отмечают в своем совместном труде европейские юристы- международники М. Бронкерс и И. Броек, стандартная компенсация в ВТО возможна в том случае, если виновная сторона выплачивает ее в добровольном порядке, но это весьма редкий случай в практике ВТО.^[112]

По образному выражению М. Бронкерса и И. Броека, проспективная форма ответственности, реализованная в праве ВТО, это «награда для госу­дарств-нарушителей, которые медлительны в применении «права ВТО», так как им не зачем оглядываться назад».^[113]

По утверждению судьи Международного Суда ООН Б. Симма, преду­смотренные правом ВТО приостановление уступок и компенсации являются реализацией принципа inadimlenti non est adimplentum (сторона соглашения не обязана выполнять свои обязательства, если другая сторона соглашения не вы­полняет своих), который отражен в ст. 60 Венской Конвенции 1969 г. Таким образом, делает вывод Б. Симма, процедуры приостановления уступок и ком­пенсации в контексте ст. 22 Договоренности не представляют собой lex specialis по отношению к общим положениям института международной ответственности, так как вытекают из права международных договоров, а по­тому являются качественно иными нормами, чем нормы об ответственности.^[114]

С другой стороны, и это подтверждается практикой ОРС ВТО, такие меры как приостановление уступок и компенсация близки к положениям о репарациях института международной ответственности. Так, в своем докладе по делу U.S.- Steel Апелляционный орган ВТО отметил, что приостановление уступок ана­логично по своим юридическим последствиям контрмерам, предусмотренным в общем международном праве.^[115]

Далеко не во всех конструкциях возложения ответственности, известных в международном торговом праве, отсутствуют институты, предусматриваю­щие денежные выплаты. Так, ст. 34 Главы XXIII третей редакции проекта Со­глашения о межамериканской зоне свободной торговли (FTAA) предусмотрена возможность денежных отчислений (monetary assessments) ответчиком по тор­говому спору в пользу стороны-истца в случае, если сторона-ответчик не же­лает, чтобы по отношению к ней были применены такие ограничения, как при­остановление уступок.

Что касается сатисфакции, которая, по мнению К.А. Бекяшева, является формой политической ответственности,^[116] то ее применение в международном торговом праве не исключается, но является крайне редким явлением. В меж­дународном торговом праве приоритетна материальная ответственность как вид международной ответственности. Сатисфакция в МТП проявляется в фор­ме «гарантий неповторения». При рассмотрении спора «Norway-Procurement of toll collection equipment for the city of Trondheim» третейская группа ГАТТ по­требовала от Норвегии предоставить «гарантии неповторения неправомерного поведения».^[117]

В связи с наличием существенных особенностей при применении норм об ответственности в международном торговом праве среди юристов- международников получила распространение точка зрения, согласно которой положения об ответственности в общем международном праве не применимы к нему. По утверждению английского проф. Т. Хартли, «самодостаточный ре­жим» международного торгового права располагает самостоятельными инст­рументами для привлечения правонарушителя к ответственности.^[118]

Проф. Алан Розас считает, что положения Статей, которые имеют отно­шение к репарациям (ст.ст. 31,35-40), не применимы, к примеру, «в праве ВТО» в силу того, что эти положения - это lex generalis по отношению к lex specialis - «праву ВТО».^[119] Кроме того, по мнению Джона Джексона, ст. 23 Договоренности о правилах и процедурах, регулирующих разрешение споров - свидетельство того, что стороны договорились использовать меха­низм разрешения споров ВТО как единственно возможный при разрешении споров, вытекающих из соглашений ВТО, а потому у них нет другой эффек­тивной возможности привлекать правонарушителя к ответственности, кроме как через этот механизм.^[120] Значит ли это, что государство-участник ВТО не может требовать возмещения ущерба в формах, предусмотренных общим ме­ждународным правом и предполагающих полное возмещение ущерба как ма­териального, так и нематериального?

Пытаясь найти ответ на данный вопрос, многие авторы исходят из того, что «право ВТО» не является самостоятельной правовой системой и не пред­ставляет собой автономного от общего международного права правопорядка, имеет в своей основе пакет многосторонних международных договоров, источ­ников международного торгового права. Как отмечает ученый Герард Конвей, по общему правилу, «если каким-либо международным договором предусмот­рен неполный набор процедур защиты или форм возмещения ущерба, это не мешает стороне искать более прогрессивную норму ответственности в общем международном праве и применять ее в своих интересах».^[121] Сторонники по­добного широкого подхода справедливо утверждают, что все нормы междуна­родного права, за исключением норм jus cogens, имеют равную юридическую ценность и применяются субъектами права по их усмотрению. Такая позиция, в сущности, поддержана и Международным Судом ООН при рассмотрении став­шего хрестоматийным дела «Никарагуа против США». По мнению Б. Сима, контрмеры по общему международному праву остаются ultima ratio в случае длящегося правонарушения и при условии, что односторонние акты государств по применению контрмер будут направлены на эффективное пресечение право­нарушения. Важно также отметить, что, как правило, контрмеры, которые нахо­дятся за рамками механизма по разрешению споров ВТО, применяются разви­вающимися государствами. Для них приостановление действия торгового со­глашения, которое не относится к «праву ВТО», порой является последним шансом отстоять свои интересы в области международной торговли.^[122] Таким образом, ВТО не находится в изоляции от общего международного права. Не­даром Апелляционный орган ВТО указал на то, что, к примеру, ГАТТ является частью общего международного права и не должно «толковаться в отрыве» от него.^[123]

Итак, с точки зрения общего международного права, не исключается воз­можность для субъекта международного торгового права обращаться к иным, предусмотренным международным правом, механизмам по разрешению споров с целью найти наиболее эффективный способ привлечения правонару­шителя к ответственности. Яркий пример - п. 3 ст. 13 Соглашения по примене­нию санитарных и фитосанитарных мер: «Ничто в Соглашении не ущемляет прав членов по другим международным соглашениям, включая право прибе­гать к посредничеству или к механизмам урегулирования споров других меж­дународных организаций, или механизмам, созданным в рамках любого меж­дународного соглашения».

Кроме того, «в праве ВТО» нет запрета на применение ОСР репараций, предусмотренных общим международным правом. Как указал Международ­ный Суд ООН в решении по делу LaGrand, возможность присуждать репара­ции - это часть подразумеваемой компетенции третейских групп. По мнению В. Мозоти, в будущем применение репараций в механизме привлечения к от­ветственности в международном торговом праве возможно, и начать следовало бы со случаев длительного нарушения норм международного торгового права и присуждения репараций развивающимся странам.^[124]

Механизм привлечения к ответственности ВТО весьма специфичен, впрочем, как и международное торговое право в целом.

Он построен на основе принципа коррективной справедливости, но в нем содержатся и элементы карающей и распределяющей справедливости. Характе­ризуя последнюю, следует вести речь главным образом об особых исключениях в пользу развивающихся стран-членов ВТО.^[125] Так, п. 11 ст. 12 Договоренности предусмотрено, что «в случае, когда одна или несколько сторон являются раз­вивающимися странами-членами, в докладе третейской группы четко указыва­ется, каким образом были учтены соответствующие положения о дифференци­рованном и более благоприятном режиме для развивающихся стран-членов, яв­ляющихся участниками охваченных соглашений, на которые ссылались разви­вающиеся страны-члены в ходе процедуры по урегулированию спора». То есть при применении норм международного торгового права об ответственности развивающихся стран их особый статус должен быть учтен, неблагоприятные последствия должны быть смягчены. Карающая справедливость проявляется в том, что и третейские группы, и апелляционный орган всегда стремятся найти ту форму ответственности, которая была бы адекватна совершенному правона­рушению. При этом принимаются во внимание специфика международного экономического оборота и желание учесть интересы всех стран-членов ВТО. В этой связи любая форма ответственности, даже не столь суровая, обладает кара­тельным эффектом, так как подрывает авторитет государства-нарушителя как партнера в международных торговых отношениях.

В международном торговом праве реализована и ответственность за дей­ствия, не запрещенные международным правом.

Так, ст. 26 Договоренности и ст. XXIII ГАТТ, Дополнением 2004 к Со­глашению НАФТА предусмотрено, что если какая-либо сторона спора считает, что любая выгода, прямо или косвенно вытекающая для нее из соответствую­щего соглашения, аннулируется или сокращается, либо достижение какой-либо цели этого соглашения затрудняется в результате применения членом какой- либо меры, независимо от того, противоречит ли она условиям этого соглаше­ния или нет, то она (сторона) может, в целях удовлетворительного урегулирова­ния вопроса, сделать письменные представления или предложения другой сто­роне или сторонам, которых, по ее мнению, это касается. Кроме того, жалую­щаяся сторона представляет подробное обоснование в поддержку любой жало­бы, касающейся меры, которая формально не противоречит соответствующему соглашению. В данном случае может быть проведена прямая аналогия с док­триной «злоупотребления правом», которая рассматривает действия подобные тем, которые выразились, к примеру, в аннулировании или сокращении выгод как правонарушение, которое влечет ответственность в общем порядке. Однако в нормах об ответственности, содержащихся в «праве ВТО», заложен принцип, согласно которому, если установлено, что «мера» аннулирует или сокращает выгоды, либо затрудняет достижение целей соответствующего соглашения, не нарушая его, то обязательство устранить эту меру не возникает. В таких исклю­чительных случаях третейская группа или Апелляционный орган должны реко­мендовать заинтересованным членам ВТО урегулировать вопрос на взаимопри­емлемой основе. Кроме того, Договоренностью предусмотрена возможность создания арбитража по просьбе той или другой стороны, который может рас­сматривать вопрос определения уровня выгод, которые аннулированы или со­кращены, и может также предложить пути и способы достижения взаимоприем­лемого урегулирования. Важно иметь в виду, что такие предложения не являют­ся обязательными для сторон спора.

В случае «ответственности за действия, не запрещенные международным правом» в МТП эти действия связаны, как правило, со значительным риском нарушения норм МТП и причинения ущерба отдельным государствам, а потому должны влечь как минимум позитивную ответственность государства. Как по­яснил Апелляционный орган в Докладе по делу EC-Asbestos, из текста ст. XXIII ГАТТ следует, что случаи привлечения к ответственности за действия не за­прещенные МТП, предусмотренные статьей, вытекают из концепции законных ожиданий.

В деле EC-Asbestos Апелляционный Орган высказал еще одно важное с точки зрения практики международного права замечание о том, что формы от­ветственности, вытекающие из действий, не запрещенных «правом ВТО», должны применяться «осторожно и в крайнем случае».

Анализ примеров ответственности за действия, не запрещенные между­народным правом в международном торговом праве, приводит к выводу, что аннулирование или сокращение выгод, производимые в форме, не запрещен­ной международным торговым правом, связаны со значительным риском на­рушения норм международного торгового права и причинения ущерба отдель­ным государствам, а потому должны влечь как минимум позитивную ответст­венность государства. В случае же, если подобные, не запрещенные междуна­родным торговым правом, действия нанесли или неминуемо нанесут опреде­ленный материальный ущерб другому государству-члену, последнее может искать варианты взаимоприемлемого урегулирования спора, либо отыскать в действиях государства нарушения норм международного права и иницииро­вать применение предусмотренных международным правом и описанных вы­ше механизмов привлечения к ответственности.

Завершая рассмотрение уникального механизма привлечения к между­народной ответственности за нарушение норм международного торгового пра­ва, следует подчеркнуть, что для того, чтобы достичь международной справед­ливости, требуются определенные изменения в нормы об ответственности, за­крепленные в международном торговом праве.

Из вышеизложенного следует, что целью механизма применения ответ­ственности ВТО является желание заставить страдать невиновных третьих лиц (отрасли промышленности), которые, в свою очередь, призваны «надавить» на «свои» государства в целях приведения незаконной меры в соответствие с пра­вом ВТО. Известный ученый Р. Хадек называет такую политику «стрелянием государства себе в ногу», когда досадная «рана болит и производит большой политический эффект».^[126] Показательными представляется спор, рассмотрен­ный в рамках ОРС ВТО по делу ЕС - Regime for the Importation, Sale and Distribution of Bananas в 1999 г.^[127] Иронизируя над правовой позицией ОРС по данному делу, ученые М. Бронкерс и И. Броек отмечают, что если следовать правовой позиции ОРС, то может возникнуть ситуация, когда вполне легально чилийские производители продавали бы свое вино как французское «Бор­до».^[128] Идея международной справедливости предполагает, чтобы не невинов­ная отрасль промышленности отвечала за государство, а государство, как представитель всех хозяйствующих субъектов, оплачивало понесенный по­страдавшим членом ВТО ущерб.

Считая сложившуюся систему форм возмещения ущерба весьма неудач­ной, бельгийский проф. Бронкерс предлагает несколько вариантов для рефор­мирования современной системы привлечения к ответственности в рамках ВТО: 1) введение системы коллективных репрессалий; 2) введение системы денежной уступки ответных ограничений; 3) введение обязательной компенсации;

4) введение таких санкций как ограничение права голоса или права участвовать в процедурах разрешения споров в рамках ВТО; 5) финансовая компенсация.

В первом случае развивающиеся государства получат возможность объ­единять свои усилия для того, чтобы заставить нарушителя прекратить проти­воправное деяние. Реализация второй идеи позволит развивающимся странам уступать свои долги развитым странам, получая денежный эквивалент. Идея обязательной компенсации дает пострадавшему государству возможность вы­брать самостоятельно тот сектор, в пределах которого будет реализована ком­пенсация. Ограничение права голоса и иные санкции, применяемые через ме­ждународные организации, чреваты потерей интереса государства к сотрудни­честву в рамках организации.

Финансовая (денежная) компенсация представляется наиболее удачной формой возмещения ущерба, которая не только соответствует общему между­народному праву, но и не затрагивает интересов «невинных отраслей промыш­ленности», будучи удобной для развивающихся стран. Введение денежной компенсации не должно отменять существующих форм возмещения. Денежная компенсация может стать альтернативой существующим торговым уступкам.

Именно применение финансовой компенсации послужит реализации идеи справедливости в международном торговом праве.^[129] Между тем, приме­нение финансовой компенсации не будет чем то новым, но лишь удачным ис­пользованием института, который предусмотрен общим международным пра­вом. Такая унификация будет свидетельствовать о сближении специальных положений об ответственности «права ВТО» с общими положениями МПП.

Целесообразно также введение в «право ВТО» института ретроспективной ответственности, который должен имплементироваться постепенно и быть орга­ничен во времени (3-5 лет). Начать следует, к примеру, с возмещения ущерба им­портерам денежных средств, которые были заплачены государству, действия ко­торого по сбору этих средств были признаны несоответствующими праву ВТО.^[130]

На наш взгляд, реализация указанных предложений в «праве ВТО» по­зволит нам с уверенностью заявить, что в рамках международного торгового права создан механизм привлечения к ответственности, соответствующий идеалам международной справедливости.

Из вышеизложенного следует, что существуют определенные особенно­сти норм об ответственности МТП по отношению к нормам об ответственно­сти общего МП. Это является одним из свидетельств специфики норм МТП и необходимости рассмотрения их в рамках отдельной подсистемы Ml 111.