§ 1. Теоретические истоки концепции экологической безопасности
Безопасность, индивидуальная, национальная или международная, высоко классифицируется среди всех проблем, с которыми сталкивается человечество.
Среди приоритетных целей государства на международной арене на первом месте стоит обеспечение безопасности страны, или национальной безопасности, во всех ее формах и проявлениях.
Э.И. Скакунов писал: “Что касается государства, то оно поддерживает как безопасность своих граждан, так и свою собственную безопасность. Когда государство обеспечивает свою собственную сохранность от негативного воздействия другого или других государств, выражаемого в угрозе вооруженного характера, говорят о “безопасности государств” (“национальной безопасности”). Смысл категории “безопасность” применительно к государству как участнику международных отношений связывается прежде всего с указанием на его физическую способность защитить себя от внешних воздействий”1 .
Несмотря на то, что отдельные элементы концепции безопасности можно обнаружить у одного из отцов-основателей США Дж. Медисона, все же первым ученым, более или менее четко сформулировавшим концепцию национальной безопасности, был У. Липпман. «Нация, - писал он, - находится в состоянии безопасности, когда ей не приходится приносить в жертву свои законные интересы с целью избежать войны и когда она в состоянии защитить при необходимости эти интересы путем войны»[II] [III]. Традиционно западные исследователи рассматривают безопасность как защиту государственных интересов военными средствами. В соответствии с таким пониманием, приоритетной задачей для внешней политики государств является нейтрализация потенциальных и реальных военных угроз. В. Ф. Петровский отмечает, что термин “национальная безопасность" впервые был введен в официальный политический лексикон в 1904 году Т. Рузвельтом. По его мнению, до принятия Закона о национальной безопасности 1947 года этот термин употреблялся исключительно в смысле “обороны”1. В 1947 году Конгресс США принял закон о национальной безопасности, направленный (как говорилось в тексте) на то, чтобы обеспечить “утверждение интегрированной политики и процедур для департаментов, агентств и функций правительства, связанных с национальной безопасностью” (часть 2). Закон учредил Совет национальной безопасности (СНБ), которому вменялось в обязанность “давать советы президенту в вопросах, касающихся интеграции внутренней, внешней и военной политики в области национальной безопасности" (часть 101, а). В то же время была учреждена должность специального советника президента по вопросам национальной безопасности. Оба института в дальнейшем приобрели большое влияние2. Прослеживая историю возникновения проблемы, можно заметить, что до 1980 г. в западной научной литературе редко встречаются исследования, посвященные вопросам безопасности, и вряд ли можно говорить возникновении согласованной школы мышления в эти годы. На заре 1950-х гг. обсуждалась идея Джона Герца -“дилемма безопасности”3 - понятие, в соответствии с которым попытки государств обеспечивать потребности собственной безопасности имели тенденцию, вне зависимости от намерений, приводить к росту опасности для других. Это было вполне объяснимо: каждое государство интерпретировало свои собственные меры как оборонительные, а меры остальных - как потенциально угрожающие. Идея дилеммы безопасности представляется весьма конструктивной, поскольку предлагала альтернативу модели борьбы сильных как путь интерпретации основ динамики международной политики. К сожалению, международная обстановка во время холодной войны оказалась бесплодной почвой для такой либеральной мысли. Большинство людей мыслили по схеме: акция - реакция соперничающих держав. Вплоть до конца 1970-х гг., в частности, в работах Роберта Джервиса, наблюдались попытки выстроить концепцию, сосредоточивая внимание на взаимозависимых элементах отношений безопасности1. Одно из известных исследований, посвященных безопасности, - научный труд Арнольда Вулферса, посвященный национальной безопасности[IV] [V]. Акцент автора на национальной безопасности отражает доминирующую ориентацию в эмпирической литературе. Его эссе является мастерским введением к разноплановым сюжетам этой сложной концепции. Однако предложенное А. Вулферсом определение безопасности как “нечеткого символа" - он доказывает, что безопасность “может не иметь точного определения вообще", - охладила дальнейший интерес в разработке безопасности как основного подхода к пониманию международных отношений. В действительности это не входило в намерения А. Вулферса. Напротив, он стремился обратить внимание на потенциальный вред нечеткости национального символа такой огромной политической силы. В стороне от этих центральных работ можно найти только несколько других концептуальных дискуссий по безопасности, которые предшествовали относительному буму в ранних 1980-х годах. Хедли Булл, Бернард Броди, Франк Трайгер и Франк Симони внесли полезный вклад в разработку данной темы1. В советской литературе, в частности В. В. Левоновым, подчеркивалось, что “обеспечение интересов национальной безопасности государства подразумевает прежде всего защиту его независимости, суверенитета, территориальной целостности, неприкосновенности его границ, недопущение ни под каким предлогом вмешательства в его внутренние дела”, а Л. А. Иванащенко считал, что по этой причине “безопасность государств традиционно связывается с безопасностью в военном отношении, с военной безопасностью”[VI] [VII]. Э.И. Скакунов отмечает, что “подход к международным отношениям как к целостной системе предполагает... необходимость решения каждым государством проблем своей безопасности в рамках “модели международной безопасности”, то есть посредством создания в международных отношениях таких условий, которые позволяли бы каждому государству не опасаться агрессии со стороны других государств, гарантировали бы ему возможность свободного существования и развития без внешнего давления. То есть при взгляде на проблему безопасности государства извне, с позиций системы международных отношений, в рамках которой оно является одним из участников, можно говорить о едином механизме обеспечения безопасности как совокупности условий, гарантирующих их взаимное сохранение и существование”1. Важным этапом механизма обеспечения безопасности государства отечественные ученые считают осознание и формулирование интересов безопасности. При этом государства провозглашают цели и принципы своего поведения на мировой арене. Процесс реализации интересов связан с ограничением произвольности международных отношений. Функции регулирующего воздействия на поведение государств выполняет международное право. Э. И. Скакунов считает, что роль регулирования взаимодействия государств в фазе нормативного обеспечения их безопасности выполняют основные принципы современного международного права [VIII] [IX]. От состояния нормативной урегулированнности отношений безопасности государств зависит структура организационной фазы обеспечения безопасности, ее ориентация на военные или дипломатические средства. С появлением принципов неприменения силы и миреного урегулирования споров развитие международных отношений достигло такой стадии, при которой дипломатические средства стали обязательными в ходе разрешения межгосударственных противоречий, взяв на себя функцию устранения угрозы безопасности спорящих государств, а восные средства отошли на второй план и обрели свое истинное назначение защиты государства от реального вооруженного нападения, не предотвращенного дипломатическими средствами. Организационная фаза обеспечения безопасности государства выражается в поиске баланса между дипломатическими и военными средствами защиты своих интересов на основе существующей в данный момент нормативной базы. В свою очередь, дипломатические и военные средства опираются на различные материальные ресурсы. Материальным источником эффективности военных средств обеспечения безопасности государства является его вооруженный потенциал, а в качестве материального ресурса выступает разоружение, то есть меры по упразднению военного потенциала государств1. Отношения государств в нормативной, организационной и материальной фазах механизма международной безопасности поддерживаются системой международно* правовых гарантий. Нетрадиционные угрозы безопасности привлекли внимание международников только в семидесятых годах, когда нефтяной кризис продемонстрировал всему миру значимость экономических и экологических проблем для безопасности государств. Распад Советского Союза вызвал новые дебаты относительно необходимости переосмысления традиционной концепции безопасности, приспособления ее к существованию после биполярного мира. После распада блока социалистических стран появилась возможность абстрагироваться от привычного анализа, детерминированного конфронтацией двух блоков. Внезапно обнаружились новые тенденции в мире, которые потребовали пристального внимания к себе. Дж. Мэтьюз писала: “1990-ые годы потребуют нового определения того, что составляет национальную безопасность. В 1970-ыс годы эта концепция расширилась за счет включения международного экономического аспекта... Глобальное развитие диктует теперь необходимость следующего подобного расширения безопасности с тем, чтобы охватить ресурсные, экологические и демографические аспекты”[XIII] [XIV]. Одной из таких тенденций в современном мире стала обеспокоенность по поводу состояния окружающей среды. Первоначально казалось, что экологический кризис или, как еще говорят, экологический стресс, как требовал естественнонаучных решений. Потом к дискуссии подключились различные общественные объединения, и, наконец, дебаты возникли среди представителей гуманитарных наук2. Все академическое сообщество признавало, что существует озабоченность серьезностью экологических проблем. Исследователи предлагали возвести их в ранг самых приоритетных проблем современности. В ходе этой дискуссии и возникла концепция экологической безопасности. Концепция безопасности в международных отношениях подверглась трансформации: теперь обеспечение безопасности включает в себя не только обеспечение военно-политической безопасности, но и экономической, экологической. Следовательно, можно говорить о возникновении новых отношений безопасности. Поскольку международное право является результатом функционирования международных отношений как системы, международного сообщества, то оно будет объективно отражать новые тенденции функционирования международных отношений. Так, Г.И. Тункин писал: “возрастание значения международных отношений в жизни общества и появление новых жизненно важных глобальных проблем ведут к расширению круга основных принципов международного права”3. Существует несоответствие между определением права международной безопасности как “права военно-политической безопасности” и новыми измерениями безопасности в международных отношениях.