§2. Современные тенденции в определении национальности юридиче­ских лиц.

Несовершенство классических критериев определения национальности ино­странных юридических лиц подвигло ученых на поиски новых критериев, позво­ляющих решить эту сложную коллизионную проблему.

Впервые использовать теорию суперпозиции предложил немецкий ученый О. Сандрок (Sandrock)^[91]. Теория суперпозиции является вариантом теории инкорпора-

ции. Она исходит, прежде всего, из свободы выбора правовых норм, регулирующих порядок учреждения юридического лица. По этим нормам судят о юридической значимости и правомерности акта учреждения юридического лица. Остальные пра­вовые отношения юридического лица (как внутренние, так и внешние) оцениваются также по выбранной правовой системе инкорпорации, но при этом обязательные для

исполнения постановления государства, на территории которого юридическое лицо

имеет свою оседлость, находятся в “суперпозиции” (то есть пользуются приорите­том). Они отчасти “вытесняют” правовые нормы, по которым учреждалось юриди­ческое лицо. Обе правовые системы применяются только альтернативно, и никогда кумулятивно. Принцип “суперпозиции” может применяться только если к его вы­полнению призывает^[92] один из участников правового процесса. Если правовые

нормы в отношении государства инкорпорации и государства, где юридическое ли­цо имеет оседлость, противоречат друг другу, то противоречие следует решать ме­тодами адаптации и приведения в соответствие.

Критика теории суперпозиции сводится к следующему^[93]. При применении теории суперпозиции возникает “смесь правовых норм”, обусловливающая, прежде всего, трудность их применения. При этом методы адаптации и приведения в соот­ветствие могут быть не в состоянии преодолеть противоречия между правовыми нормами различных государств.

целом же критики теории суперпозиции считают применение данного критерия

преждевременным и не отвечающим потребностям настоящего момента. “Благие пожелания не смогут изменить сложившейся ситуации”²³⁵.

к,

В настоящее время доктрина суперпозиции нашла свое частичное закрепле­ние в Законе Швейцарии о международном частном праве, ст. 159 которого преду­сматривает, что если деятельность товарищества, учрежденного по иностранному

праву, осуществляется в Швейцарии или из Швейцарии, ответственность дейст­вующих от имени товарищества лиц определяется по швейцарскому праву. Какие выводы позволяют сделать вышеприведенные положения швейцарского Закона об МЧП? Вопросы, традиционно включаемые в понятие личного закона юридического лица, такие как полномочия органов, действующих от имени товарищества, и их от­ветственность, исключаются из действия личного закона юридического лица (при­менительно к Швейцарии - закона инкорпорации). Во главу угла ставятся предписа­ния швейцарского законодательства в отношении ответственности представляющих юридическое лицо лиц. Все вышеназванное применяется к юридическому лицу только в том случае, если будет установлено, что товарищество инкорпорировано по иностранному праву и его деятельность осуществляется в Швейцарии или из Швейцарии. Налицо стремление швейцарского законодателя применить императив­ные нормы собственного материального права в значимом для государства вопросе в целях обеспечения стабильности и предсказуемости правоотношений с участием иностранных компаний и защиты кредиторов и третьих лиц.

Несомненным достоинством теории суперпозиции является исключение не­обходимости изменять правовой статус компании в связи с переносом места нахож­дения органов управления.

суперпозиции является своего рода разновидностью теории инкорпорации и исхо-

дит из того, что личный закон юридического лица определяется исходя из положе-

235

GroBfeld В., Kdnig Т. Op. cit S.437.

ния законодательства, по которому юридическое лицо учреждалось. Однако если юридическое лицо имеет фактическое место нахождение своих органов вне преде- лов государства, где выполнены формальности по учреждению, то в отношении во­просов, регулируемых на основании личного закона юридического лица, подлежат

применению императивные нормы государства пребывания. Таким образом, теория суперпозиции допускает, что личный статус юридического лица может быть урегу­лирован несколькими правопорядками. Теория суперпозиции, следовательно, раз­рушает тезис о том, что личный закон юридического лица - это один единственный правопорядок. Она последовательно отклоняет идею о “единственности” и исклю­чительности связи между торговой фирмой и государством ее местопребывания.

Теория суперпозиции более благоприятна для интеграционных процессов. Она наилучшим образом способствует осуществлению права на свободу жительства и экономической деятельности, предусмотренного ст. 43 Договора об учреждении ЕС, так как признает существование и таких компаний, которые учреждены за гра­ницей, но свой деловой центр (оседлость) создали в другой стране или позднее пе­ренесли туда.

Теория суперпозиции способствует конкуренции внутри единого рынка. Она позволяет предприятиям, учрежденным за границей, без промедления реагировать на рыночную ситуацию и без дорогостоящего изменения своего правового статуса переносить свой деловой центр в страну пребывания. Благодаря этому она устраня­ет барьеры, приглашая иностранные предприятия к выходу на отечественные рын­ки, и, следовательно, способствует конкуренции на нем.

Теория суперпозиции защищает интересы третьих лиц, поскольку допускает

применение к отношениям, входящим в категорию определяемого по закону госу­дарства инкорпорации личного статуса, норм (императивных) государства места

Т пребывания.

предусматривающей, что положения ст. ст. 43, 48 не должны наносить ущерб дейст­вию положений законодательства, предусматривающего особый режим для ино­странных граждан, исходя из соображений общественного порядка, государствен- ной безопасности и здравоохранения. Таким образом, теория суперпозиции полно­стью согласуется также и со структурой и правовой техникой Договора о ЕС.

Теория суперпозиции идеально подходит для достижения целей, предусмот­ренных Договором. Это даже отмечено критиками данной теории²³⁶. По нашему мнению, у теории суперпозиции есть шанс. Может быть, в мировом масштабе пре­тензия на ее применение в настоящее время неприемлема, однако, в рамках инте­грационного объединения, возможна. Как уже было отмечено, теория суперпозиции положена в основу Конвенции 1968 года, принятой в соответствии со ст. 293 Дого­вора о ЕС, о взаимном признании торговых товариществ и юридических лиц; име­ются все основания полагать, что она закрепляется и в Конвенции 1984 года (Ла Пас) о правосубъектности и правоспособности юридических лиц в международном

частном праве.

Представителем учения дифференцированности является немецкий ученый Грасман²³⁷. В своем учении Грасман проводит различие между внутренними и внешними отношениями юридического лица и полагает, что для каждой группы от­ношений применяется самостоятельная коллизионная привязка. К внутренним от­ношениям причисляются: создание юридического лица, права и обязанности его участников, порядок оформления устава и внесения в него изменений. К внешним отношениям, относятся право- и дееспособность юридического лица, полномочия его органов, их ответственность и порядок формирования и поддержания уставного капитала. Для внутренних отношений юридического лица действует закон госу­дарств, где данное юридическое лицо было учреждено. Для внешних - закон места осуществления деятельности либо закон инкорпорации.

f _______________

²³⁶ GroBfeld В., Konig Т.

²³⁷ Grasmann. System des intemationalen Gesellschaftsrechts. Heme. 1970. S. 25.

Критика учения дифференцированности сводится также как и в случае с док­триной суперпозиции к тому, что в результате разделения отношений, регулируе­мых на основании личного закона, и, соответственно, применения различных пра- вопорядков, образуется некая “смесь” правовых норм, что ни в коей мере не только не отвечает, но и в корне подрывает стабильность коммерческого оборота и право­вую безопасность^[94].

Еще в 70-х годах двадцатого столетия в отечественной литературе по между­народному частному праву было отмечено, что понятие национальности отделилось от категории личного статута юридического лица^[95]. Причем процесс отделения личного закона от национальности юридического лица связывали, прежде всего, с

появлением доктрины контроля, согласно которой для выявления национальности юридического лица необходимо определить, кем и из какого государства данная компания контролируется, с кем связана ее коммерческая деятельность. В после­дующем в литературе также отмечается тенденция отхода от формальных критериев определения национальности юридических лиц в сторону множественности прин­ципов определения этой национальности^[96]. “Более того, - пишет М.М. Богуслав­ский, - предлагается вообще не применять категорию личного статута для решения всех коллизионных вопросов, касающихся данного юридического лица. По этому пути идет в ряде стран и законодательная практика. В зависимости от конкретной цели выбирается определенный критерий”.

В современной литературе по международному частному праву многими специалистами отмечено, что в реальной жизни расширяются процессы отделения личного статута юридического лица от его государственной принадлежности^[97]. Од-

-142-

нако никто из приведенных авторов, за исключением Л. Л. Суворова, не раскрывает

в чем же конкретно находит свое проявление отделение личного закона юридиче­ского лица от его государственной принадлежности.

Вместе с тем, в западной литературе этот вопрос получил весьма глубокое теоретическое осмысление^[98]. В США это проявилось в учении the internal affairs rule, согласно которому внутренние дела корпорации должны регулироваться ее уч­редительными документами, а внешние отношения - правом страны, где оно дейст­вует^[99]. При этом к внутренним отношениям причисляются учреждение юридиче­ского лица, права и обязанности участников, учредительные документы и внесение в них изменений. К внешним отношениям относятся правоспособность, полномочия

органов, ответственность компании, поддержание уровня уставного капитала и т.п.

Данное учение явилось теоретической подоплекой применения в США критерия

места деятельности для целей налогообложения.

По мнению Л.Л. Суворова, в последние два-три десятилетия в США про­изошли качественные изменения в процессе отделения личного статута от государ­ственной принадлежности: применение права государства, где действует корпора­ция, инкорпорированная в ином государстве, осуществляется в ряде случае не толь­ко для регулирования внешних отношений, но и для внутренних^[100]. Такую позицию занял суд в штате Кентукки, заявивший, что нераспространение действия права го­сударства, в котором действует корпорация, учрежденная в ином государстве, на ее внутренние отношения является метафизическим тезисом, который должен усту­пить место практической необходимости современной жизни^[101].

Здесь мы видим, что, несмотря на использование критерия инкорпорации при определении личного закона юридических лиц, суды США не исключают примене- ние иного правопорядка, интересы которого более всего затрагиваются в связи с деятельностью там юридического лица. Как отмечает Гроссфельд, “начиная с 1958

года, американские суды последовательно отказывались от традиционных методов

международного частного права. Исходные позиции о предвидении и тем самым правовой определенности отступают. На передний план выходит стремление к справедливости в отдельном случае”²⁴⁶.

Приоритетное применение права государства места нахождения для регули­рования внутренних отношений юридического лица должно соответствовать выра­ботанным практикой требованиям: поддержание местного и международного по­рядка, выполнение судебных задач, соблюдение государственных интересов, при­менения наиболее благоприятной нормы права.

Таким образом, критерий инкорпорации является коллизионно-правовым пунктом, от которого делается корректировка. Примером законодательного закреп­ления данного процесса на национальном уровне могут стать уже приводившиеся

положения ст. 159 Закона Швейцарии о международном частном праве, а на между­народном - ст. 4 Брюссельской конвенции 1968 года о взаимном признании торго­вых товариществ и юридических лиц и ст. 5 Конвенции 1984 года (Ла Пас) о право­субъектности и правоспособности юридических лиц в международном частном пра­ве. Статья 159 швейцарского закона об МЧП позволяет применить швейцарское право в отношении ответственности действующих от имени учрежденной по ино­странному праву компании лиц, управление которой осуществляется в Швейцарии или из Швейцарии. Статья 4 Брюссельской Конвенции 1968 года, закрепляющая в ст. 1-2 общий критерий инкорпорации, позволяет государствам-участникам Кон-

\'t^- венции, следующим в своей правоприменительной практике критерию оседлости,

246

Grofifeld В. Op. cit S. 32.

сделать соответствующее заявление о применении к юридическим лицам, имеющим

оседлость на территории данного государства, собственных императивных норм, а

Статья 5 Конвенции 1984 года предусматривает, что если место учреждения и место нахождения административного центра юридического лица не совпадают, то госу­дарство, на территории которого находится этот центр, может потребовать выпол­нения установленных его законодательством требований (ограничений) к данному

юридическому лицу.

Процесс отделения личного статута от государственной принадлежности по­лучил доктринальное закрепление в теории суперпозиции и учения о дифференци­рованности, суть которых, как уже отмечено, состоит в разграничении вопросов, ре­гулируемых на основании личного закона, на внутренние и внешние, и, соответст­венно, применения к последним различных коллизионных привязок.

Процесс отделения личного закона юридического лица от его государствен-

, ной принадлежности проявляется также в попытке государств-членов ЕС создать

и

новые формы юридических лиц, учреждение и деятельность которых регулирова­лась бы не национальным правом государств-членов, а непосредственно правом со­обществ. Как уже отмечалось, в рамках ЕС уже существует Европейское объедине­ние с общей экономической целью, правовой статус которого закреплен регламен­том Совета ЕС 2137/85 от 25 июля 1985 года, и разработана модель Европейского акционерного общества (Регламент Совета ЕС № 2157/2001 от 8 октября 2001 года). К регулированию вопросов статуса новых форм юридических лиц применяется два правопорядка - право Сообществ и национальное законодательство государства, где

они имеют местонахождение.

Вышеприведенный анализ позволяет сделать следующие выводы: в право­применительной практике и в доктрине отдельных государств отчетливо заметен

процесс отделения личного закона юридического лица от государственной принад­

лежности. Вопросы личного статуса юридического лица могут быть урегулированы не одним, а несколькими правопорядками. Подтверждением этому являются новые формы юридических лиц, созданные и проектируемые в рамках Европейских Со­обществ, а также появление нетрадиционных критериев определения национально­сти юридических лиц, таких как критерий суперпозиции и учение дифференциро­ванности.