2.1. Решение вопросов информационной безопасности действующим международным правом
Споры об информационной безопасности и информационной войне, а также об информационной составляющей государственной власти, в большинстве случаев делают упор на технологические проблемы, при этом недостаточно внимания уделяется правовой среде, в которой происходят общественные изменения, связанные с развитием информационных технологий.
Это может привести к неясности в некоторых весьма реальных и неурегулированных правовых вопросах, которые должны быть разрешены при решении проблем обеспечения информационной безопасности государства.Как уже говорилось в Главе 1 настоящей работы, одним из основных и самых опасных действий, затрагивающих информационную безопасность, является информационная война. Практика подготовки к ведению информационных войн со стороны отдельных государств, например США, представляет собой достаточно серьезную и весьма реальную угрозу информационной безопасности. Поэтому рассмотрение того, как с помощью действующего международного права разрешаются вопросы информационной безопасности, на наш взгляд, целесообразно начать с международно-правовых вопросов, возникающих в связи с информационными войнами.
Одной из постоянных характерных черт в истории взаимоотношений войны и права является то, что когда бы война ни распространялась в новую среду, например под воду или в воздушное пространство, право всегда шло позади технологий. Это и не удивительно, никто не будет создавать право для того, что еще не существует, например, правила воздушной войны до изобретения самолета. Указанное свойство правового регулирования позволяет некоторым западным исследователям утверждать, что в настоящее время нет необходимости в разработке международно-правовых основ, регулирующих деятельность в информационном пространстве, включая ведение информационных войн, так как на настоящий момент не сложилась соответствующая практика государств.
Международно-правовое регулирование, таким образом, будет зависеть от того, какие последствия вызовет технология информационных войн. В случае если последствия будут незначительными, то международно-правовое регулирование будет достаточно свободным, в противоположном же случае возможно весьма жесткое регулирование[46].Представляется, что подобная точка зрения не вполне правильная. Информационные отношения в настоящее время достаточно развиты, а угрозы информационной безопасности государств весьма реальны. Отсутствие международно-правового регулирования ио этому вопросу может дать возможность некоторым государствам осуществлять нападения в рамках информационной войны, при этом избегая ответственности за указанные действия. Поэтому, по нашему мнению, обеспечение информационной безопасности и запрещение ведения информационных войн - это та сфера, где международно-правовое регулирование необходимо уже в настоящий момент или в ближайшем будущем.
Развитие концепции информационных войн вызывает к жизни ряд международно-правовых вопросов. Эти вопросы в особенности касаются тех действий в рамках информационных войн, в которых используются компьютеры, телекоммуникации или информационные
коммуникационные сети, так как указанные средства достаточно сильно отличаются от того, что было ранее. Некоторые правовые ограничения, содержащиеся в действующем международном праве, могут совершенно определенно применяться к информационным войнам, либо потому что эти ограничения регулируют определенные действия, осуществляемые в рамках информационных войн, либо из-за того, что к подобным действиям могут быть применены общие принципы международного права. Тем не менее, новизна определенных средств ведения информационных войн может вывести применение этих средств из сферы международноправового регулирования.
Таким образом, можно сформулировать основные проблемы международно-правового регулирования:
Проблема первая: возможность передачи сигналов через международные сети, а также возможность воздействия на системы в удаленных странах с использованием информационных сетей третьих стран затрагивает принцип государственного суверенитета.
Проблема вторая: в настоящее время не совсем ясно, составляют ли информационные нападения в рамках информационной войны применение силы, или вторжение на территорию государства, вмешательство во внутренние дела государства или вооруженное нападение. Зависит ли решение этого вопроса от последствий, которые повлекли эти нападения. Будет ли считаться правомерным для государства, подвергшегося нападению в рамках информационной войны, предпринять ответные действия, должны ли указанные ответные действия тоже представлять собой действия в рамках информационных войн, или же можно использовать другие средства силового ответа.
Проблема третья: можно ли применять к действиям в рамках информационной войны положения международного права в период вооруженных конфликтов или как его еще называют международного гуманитарного права, и если да, то является ли ущерб, который нападения в рамках информационных войн могут повлечь, например разрушение правительственных или частных баз данных и систем, ущербом, который запрещается международным гуманитарным правом.
Проблема четвертая: в случае если нападения осуществляются через международные сети, государству может понадобиться помощь других государств в определении источника нападения. В этом случае затрагиваются вопросы юрисдикции, правовой помощи и международной ответственности государств.
Некоторые предполагают, что информационная война ознаменовала начало эры бескровных конфликтов, столкновения будут происходить в информационном пространстве, информационные воины будут в состоянии вывести из строя важные инфраструктуры командования и контроля или гражданские инфраструктуры противника с небольшими потерями жизни, если они вообще будут? Другие предполагают возникновение конфликтов в будущем, в которых кровопролитие будет только увеличиваться благодаря использованию улучшенных средств коммуникации? Третьи полагают, что информационные технологии могут послужить основой развития новых форм социальной организации, а также вызывают и новые формы конфликтов?
Очевидно, что некоторые из новых форм нападений, которые информационные технологии позволяют осуществлять, качественно отличаются от ранее существовавших форм.
Использование таких средств,1 Douglas. Waller. Onward Cyber Soldier* Time. Aug, 21, 1095. p. 37
7 Charles J Dunlap. How Wc lx>st the Hi&h-Tcch War of 2007. The Weekly Standard, Jan.. 29. 1996. - p. 22 ' John ArquilU. David Ronfcldt, The Advent of Nctwar. 1996. p. I $
как компьютерное вторжение и компьютерных вирусов, например, переносит войну из физического, кинетического мира в нематериальную, электронную среду, в информационное пространство.
Нападения могут осуществляться на расстоянии, с использованием радиоволн или международных коммуникационных сетей, без физическою вторжения в границы государства. Ущерб, который влекут нападения в рамках информационной войны, может варьироваться от причинения смерти военным или гражданским лицам, от системных сбоев, до приостановки в выполнении важной военной или правительственной системой функций, до распространения паники, экономического кризиса.
Развитие информационных технологий, в особенности компьютеров, телекоммуникаций и сетей как делает возможным для противников атаковать друг друга новыми способами и с использованием новых форм нанесения ущерба, так и вызывает к жизни возникновение новых целей для нападения.
Такое появление новых целей представляет собой достаточно большую проблему в оценке правомерности осуществления нападений на них. Это обусловлено тем, что развитие информационных технологий характеризуется так называемым явлением конвергенции, которое можно определить как сближение или слияние неких, до определенного момента различных структур, систем или объектов. Применительно к действиям в рамках информационных войн, очень большое значение имеет конвергенция гражданских и военных систем.1 Указанное явление выражается в том, что очень многие инфраструктуры, обеспечивающие безопасность государства, в том числе военные системы, все больше используют технологии гражданского назначения, а также объекты и коммуникационные сети, которые выполняют, в том числе и функции, необходимые для деятельности гражданского общества.
Таким образом, двойное назначение многих информационных систем и инфраструктур может размыть различие между военными и гражданскими целями. Это приводит к тому, что в рамках информационной войны очень трудно определить цели нападений как только военные (и, следовательно, легитимные) или только гражданские (нападение на которые запрещено).Далее, вид нематериального ущерба, который подобные нападения могут повлечь может существенно отличаться от физического ущерба, вызываемого в результате традиционной войны. Нарушение работы информационных систем, включая искажение или манипуляцию хранимыми или передаваемыми данными, может повлечь нематериальный ущерб в виде нарушения функционирования гражданского общества и государства.
Вопрос легальности информационной войны.
Из-за новизны большинства технологий, используемых при ведении информационной войны, в международном праве отсутствуют нормы, определенным образом, однозначно запрещающие или разрешающие или каким-либо иным образом регламентирующие использование того, что мы называем информационной войной. Но отсутствие нормы, тем не менее, не является разрешением к действию, так как даже если международное право не регулирует применение какого-либо вида оружия или технологий, могут применяться общие принципы .международного права.
Рассмотрим, каким образом действующее международное право отвечает на вопрос составляют ли информационные нападения в рамках информационной войны применение силы, или вторжение на территорию государства, вмешательство во внутренние дела государства или вооруженное нападение. Зависит ли решение этого вопроса от последствий, которые повлекли эти нападения.
Вооруженное нападение, в традиционном понимании этого термина, обязательно включает в себя применение вооруженных сил, военного принуждения и насилия. Для определения понятия вооруженного нападения необходимо обратиться к Уставу ООН, а также к международно-правовым документам, принятым в рамках ООН в этой сфере.
В статье 2(4) Устава ООН содержится один из основных принципов международного права, в соответствии с которым запрещается применение силы или угрозы силой в отношении территориальной целостности или политической независимости другого государства.
С момента принятия Устава ООН, указанный принцип применялся только к физическому применению силы. Во время разработки Устава ООН, когда Бразилия предложила включить экономические меры воздействия в понятие использование силы, это предложение было отклонено. Многие государства ставили под вопрос точку зрения, что применение силы не включает в себя экономическое принуждение в период Арабского нефтяного эмбарго 1973 года, в то время как США и их союзники высказывали точку зрения, что указанное положение Устава ООН не применяется к экономическому принуждению.[47] [48]В Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 3314 (XXIX) «Определение агрессии», принятой 14 декабря 1974 года агрессия определяется как применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении.[49] В статье 3 указанной резолюции приводится не являющийся исчерпывающим перечень действий, составляющих аїрессию. Следует отметить, что все эти действия связаны с использованием вооруженных сил. Тем не менее, в соответствии со статьей 4 Резолюции, Совет Безопасности может определить, что другие акты представляют собой агрессию, согласно положениям Устава СЮН.
В соответствии с практикой ООН, агрессия ограничивается применением вооруженных сил. В 1953 году Иран выступил в ООН с инициативой о признании того, что любое действие, безусловно служащее целям вооруженного нападения или использующее принуждение, ставящее в опасность независимость государства является агрессией, но ООН не приняла эту точку зрения.[50]
Если в соответствии с документами ООН не представляется возможным однозначно ответить на вопрос о том является ли нападение в рамках информационной войны вооруженным нападением или агрессией, то другая ситуация складывается с вопросом об информационном воздействии как вмешательстве во внутренние дела государства.
В соответствии с Декларацией о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН (Принята 24.10.1970 Резолюцией 2625 (XXV) Генеральной Ассамблеи ООН) ни одно государство или группа государств не имеет права вмешиваться прямо или косвенно по какой бы то ни было причине во внутренние и внешние дела любого другого государства. Также ни одно государство не может ни применять, ни поощрять применение экономических, политических мер или мер любого иного характера с целью добиться подчинения себе другого государства в осуществлении им своих суверенных прав и получения от этого каких бы то ни было преимуществ.[51] [52] Подобные положения можно обнаружить и в Декларации ООН «О недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета» (Принята 21.12.1965 Резолюцией 2131 (XX) на 20-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН): «Никакое государство не имеет права вмешиваться прямо или косвенно по какой бы то ни было причине во внутренние и внешние дела другого государства. Вследствие этого осуждаются не только вооруженное вмешательство, но также все другие формы вмешательства и всякие угрозы, направленные против правосубъектности государства или против его политических, экономических и культурных элементов.»' Несмотря на то, что ни в Декларации принципов международного права, ни в Декларации о недопустимости вмешательства не дается четкого понятия вмешательства во внутренние дела государств, в указанных документах обозначены меры, составляющие таковое вмешательство, причем перечень этих мер является открытым. Следовательно, такая новая форма, как информационное воздействие в рамках информационных войн, связано оно с первым или со вторым аспектом информационной безопасности, может рассматриваться как вмешательство во внутренние дела государства. Таким образом, в Уставе ООН и в Резолюциях Генеральной Ассамблеи с одной стороны не содержится четких норм, квалифицирующих нападения в рамках информационной войны как агрессию, вооруженное нападение, но с другой стороны имеются основания квалифицировать указанные действия как вмешательство во внутренние дела. Выше были рассмотрены вопросы, касающиеся второго аспекта информационной безопасности. Вопросы, касающиеся первого аспекта информационной безопасности, то есть вопросы содержания информации, находят более четкий ответ в действующем международном праве. В соответствии с Декларацией о принципах международного права, государства обязаны воздерживаться от пропаганды агрессивных войн.1 Очень важное значение для разрешения вопросов первого аспекта информационной безопасности имеет Декларация о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств (Принята 09.12.1981 Резолюцией 36/103 на 36-ой сессии Генеральной Ассамблеи ' Дон. ООН Л'6014 ООП)2 В соответствии с указанной декларацией принцип отказа от интервенции и невмешательства во внутренние и внешние дела государств включает следующие права и обязанности: Во-первых, право государств и народов иметь свободный доступ к информации и полностью развивать без вмешательства свою систему информации и средств массовой информации и использовать свои средства информации в целях содействия своим политическим, социальным, экономическим и культурным интересами и чаяниям. Во-вторых, обязанность государств воздерживаться от любых клеветнических кампаний, оскорбительной или враждебной пропаганды с целью осуществления интервенции или вмешательства во внутренние дела других государств. В-третьих, право и обязанность государств бороться, в рамках своих конституционных полномочий, против распространения фальшивых или искаженных сообщений, которые могут рассматриваться как вмешательство во внутренние дела других государств или как наносящие ущерб укреплению мира, сотрудничества и дружественных отношений между государствами и нациями. Таким образом, в соответствии с указанной декларацией, некоторые формы распространения фальшивых или искаженных сообщений могут рассматриваться как вмешательство во внутренние дела государства, предполагая, таким образом, определенные меры ответственности государства нарушителя. Положения международного права, затрагивающие различные вопросы обеспечения информационной безопасности, содержатся в ряде международно-правовых актов, юридическая сила которых различна. Тем не менее, необходимость наличия обязательных унифицированных международно-правовых норм в этой сфере не вызывает сомнений. Единственным выходом из создавшейся ситуации была бы разработка и принятие международной конвенции, регулирующей вопросы обеспечения информационной безопасности государств. Информационная война и отрасли международного права Отдельные вопросы в сфере информационной безопасности затрагивают положения таких отраслей международного права, как международное право электросвязи, космическое право, международное право в период вооруженных конфликтов. Международное право электросвязи. Любая деятельность с использованием сетей и телекоммуникаций, в том числе деятельности в рамках информационной войны, может подпадать в сферу деятельности Международного союза электросвязи (далее МСЭ) и его основного документа Устава международного союза электросвязи[53], который применяется к международной радио связи и к электросвязи с использованием проводов. МСЭ и Административные регламенты, принятые в его рамках, могут в определенной части применяться к нападениям в рамках информационной войны, которые используют электромагнитный спектр или международные телекоммуникационные сети. Во-первых, в соответствии с положениями Устава МСЭ, все станции, независимо от их назначения, должны устанавливаться и эксплуатироваться таким образом, чтобы не причинять вредных помех радиосвязи или радиослужбам других членов Союза электросвязи или признанных эксплуатационных организаций и других правомочных эксплуатационных организаций, которые имеют право осуществлять радиосвязь и работают в соответствии с положениями Регламента радиосвязи. Радиорегламснтный комитет МСЭ распределяет электромагнитный спектр для предотвращения создания помех. Даже военные установки должны придерживаться требований непричинения вредных помех радиосвязи. Далее, находящиеся в открытом море радиостанции запрещены, и государства не могут осуществлять передачу ложных или вводящих в заблуждение сигналов. Наконец, правительства должны защищать безопасность международной корреспонденции, хотя они оставляют за собой право остановить радиопередачи или передачи по другим каналам электросвязи по соображениям национальной безопасности. Указанные выше положения на первый взгляд блокируют нарушение или искажение работы телекоммуникаций противника. Тем не менее, правила о несоздании помех радиовещанию и электросвязи не применяются в отношении сторон вооруженного конфликта. Таким образом, в случае если действия в рамках информационной войны будут расцениваться как вооруженный конфликт, либо информационная война будет сопутствовать вооруженному конфликту, то положения Устава МСЭ, касающиеся недопущения помех и передачи ложных или вводящих в заблуждение сигналов не будут применяться. В противоположном случае, действия в рамках информационной войны, приводящие к последствиям, которые запрещены Уставом МСЭ, можно рассматривать как нарушение международного договора. Международное космическое право. Из-за важности спутников для международных телекоммуникаций, а также для военных коммуникаций и разведывательных действий, многие нападения в рамках информационной войны могут использовать искусственные спутники Земли. Следовательно, такая деятельность в рамках информационной войны, подпадает под действие норм международного космического права. Основной документ космического права - многосторонний договор 1967 года о Принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела (Договор по космосу)[54], предусматривает, что все государства свободны в исследовании и использовании космоса на равной основе и государства - участники Договора обязуются не выводить на орбиту вокруг Земли любые объекты с ядерным оружием или любыми другими видами оружия массового уничтожения, не устанавливать такое оружие на небесных телах и не размещать такое оружие в космическом пространстве каким-либо иным образом. Соглашение 1979 года касающееся деятельности государств на Луне и других небесных телах (Договор о Луне)[55], а также Договор по космосу предусматривает такие же запреты в отношении Луны и устанавливает, что Луна должна использоваться исключительно в мирных целях. В соответствии с Конвенцией 1976 года о Международной организации морской спутниковой связи ИНМАРСАТ[56], организация осуществляет свою деятельность исключительно в мирных целях. Соглашение 1971 года О Международной организации спутниковой связи ИНТЕЛСАТ[57] также затрагивает телекоммуникации и использование космоса, но их отношение к информационной войне оіраничивается принципами недискриминации в отношении государств использующих соответствующие спутники. С точки зрения ученых некоторых западных государств и, прежде всего США, ни одна из указанных конвенций прямо не запрещает действия в рамках информационной войны, для осуществления которых используются спутники. Такое понимание связано с очень специфическим толкованием Соединенными Штатами термина «мирное использование». Представители международно-правовой доктрины США приравнивают указанный термин к термину «военное неагрессивное использование» космического пространства. Так, по мнению Ричарда Олдрича, термин мирный означает неагрессивный, как противоположность невоенному. Поэтому, даже если деятельность в рамках информационной войны нацелена на Луну и другие небесные тела, она считается незалрещенной международным правом, если не носит агрессивный характер? Указанные рассуждения приводят к тому, что создается теоретическая база для использования космического пространства не в мирных целях. Представляется, что подобные утверждения не соответствуют буквальному смыслу Договора по космосу и Соглашению о Луне и служат только для поощрения военного использования космоса. По поводу закрепленного в Договоре по космосу запрещения размещения на орбите Земли оружия массового уничтожения, возникают следующие вопросы. В начале необходимо определить что оружие, используемое в информационной войне, в частности электронное оружие представляет собой оружие массового уничтожения. Предполагая, что оружие информационной войны является оружием массового уничтожения, указанные средства, даже если они используют спутники, с формальной точки зрения не могут считаться находящимися в космосе. Например, если спутник используется для передачи сигнала для компьютерного вторжения или вредительства, то безусловно что оружие массового уничтожения (источник сигнала) находится на земле и спутник служит только для передачи сигнала. Следовательно, очевидно, что по этой проблеме в международном космическом праве существует пробел, который может быть использован некоторыми государствами для осуществления нападений в рамках информационной войны. Таким образом, в действующем международном космическом праве не разрешен ряд вопросов, вызванных развитием информационных и коммуникационных технологий. В этой связи представляется оправданным разработать изменения в главные источники международного космического права, которые бы отражали реальности современного, все более становящегося информационным общества. Международное право в период вооруженных конфликтов. (Международное гуманитарное право). Фундаментальным принципом этой отрасли права является то, что законные методы причинения вреда противнику не являются неограниченными, а также жестокость войны должна быть смягчена и иметь пределы. Гражданские лица, сами по себе, не могут быть объектом нападения. Нападение должно осуществляться только на военные объекты - такие объекты, которые по своей природе, местоположению, назначению или использованию могут принести значительную помощь в военных действиях и полное или частичное разрушение, захват или нейтрализация которых в обстоятельствах действующих в данный момент, влечет определенное военное преимущество. Таким образом, государство не может осуществлять нападение на те объекты, в отношении которых нельзя определенно сказать являются ли они военными или гражданскими. При осуществлении нападения также должна приниматься в расчет пропорциональность между ущербом гражданскому населению и ожидаемым военным эффектом. Международное гуманитарное право достаточно хорошо предвосхищает технологические изменения. Даже хотя некоторые из средств информационной войны не могли даже быть предсказаны в то время, когда разрабатывались принципы международного гуманитарного права, все равно эти принципы могут применяться, прежде всего в силу «Оговорки Мартенса» Представляется, что для целей международного гуманитарного права, нападения должны оцениваться с точки зрения их последствий, а не с точки зрения методов. По мнению некоторых западных ученых, в настоящее время достаточно затруднительно дать ответ, что нападения с менее материальными результатами, такими как нарушение функционирования финансовой системы или системы социального страхования или раскрытие конфиденциальной персональной информации, составляют вид нарушения по международному гуманитарному праву, даже если для некоторых жертв последствия указанных нарушений могут быть очень болезненными[58]. Тем не менее, указанный вопрос должен решаться комплексно, с учетом всех обстоятельств. Представляется, что в данном случае необходимо применять критерий масштабности последствий действий, приводящих к указанному результату. Также, некоторые западные ученые считают, что двойное использование многих телекоммуникационных сетей и большинства оборудования, осложняет вопрос применения международного гуманитарного права, как ограничителя информационной войны. Двойная природа приводит к размыванию отличий между военными и гражданскими системами, а, следовательно, между военными целями и гражданскими, нападение на которые запрещено[59]. По нашему мнению, подобное утверждение не вполне верно. Исходя из принципов права в период вооруженных конфликтов, нападения на гражданские объекты запрещаются. Представляется, что в случае если определенные объекты имеют двойное назначение - военное и гражданское - нападения на указанные объекты не должны осуществляться, так как помимо военной выгоды такие действия могут привести к нарушению функционирования гражданского объекта. Манипулирование восприятием противника. Современные технические средства делают возможным осуществлять манипулирование восприятием населения и лидеров противного государства. Государство может вызывать беспорядки или недовольство путем скрытой замены официальных объявлений или передач новостей, или оно может запутать или запугать лидеров путем предоставления недостоверных разведывательных сведении или вмешательства в правительственные коммуникации. По утверждению некоторых ученых, такого рода действия не нарушают права войны*. Нам представляется, что подобные действия должны оцениваться в каждом конкретном случае для того, чтобы определить, являются ли они военной хитростью или вероломством. Как известно, военные хитрости не запрещены международным правом, в то время как вероломство является грубейшим его нарушением. К сожалению, в указанном выше случае достаточно трудно провести разграничение между вероломством и военной хитростью. Представляется, что в международном праве необходимо установить определенные критерии, касающиеся отнесения действий в рамках информационной войны к вероломству или к военной хитрости. Тем не менее, в некоторых случаях манипуляция новостями или данными разведки может рассматриваться как проявления геноцида или других жестоких преступлений. Манипулирование населением противного государства до такой степени, что его граждане и лидеры становятся оторванными от реальности, особенно когда эффекты этого не могут быть предсказаны или не могут поддаваться контролю, может быть не менее противоправным, чем доведение нации до голодной смерти? Некоторые наблюдатели уверены, что именно радиопередачи послужили разжиганию геноцида в Руанде и в бывшей Югославии. Таким образом, использование пропаганды или ложного радиовещания до такой степени, что это вызывает гражданскую войну или геноцид, должно быть признано незаконным. Нейтральность. В соответствии с договорным, а также обычным правом территория нейтральных государств не должна нарушаться вооруженными силами воюющих сторон. Очевидно, что в случае нападения через сеть, которая пересекает нейтральную территорию или с использованием спутников или компьютеров нейтрального государства или его сетей, может нарушать территорию нейтрального государства. Нападение, следовательно, будет считаться незаконным и, возможно, считаться актом войны против нейтрального государства.[60] Напротив, отказ нейтрального государства от противодействия использованию его сетей для нападения против другой стороны, может сделать нейтральное государство объектом воздействия со стороны государства, против которого ведутся атаки. Тем не менее, посягательства на национальные границы, которые могут нарушать нейтральность, в прошлом были связаны с физическим вторжением вооруженных сил, кораблей или самолетов. Нападение на сети, спутники или компьютеры нейтрального государства может не нарушать нейтралитет, потому что в результате этого не происходит физического вторжения. Имеет значение и то, что хотя нейтральные государства не должны позволять любой из воюющих сторон перемещение войск через их территорию, или возводить военные радиостанции на своей территории, нейтральные государства не имеют подобных обязательств в отношении использования воюющими сторонами публично доступных коммуникационных устройств нейтрального государства. В итоге, не ясно, является ли использование компьютеров, сетей и коммуникационных возможностей нейтрального государства нарушением нейтралитета. Оценка других способов воздействия государств на политику друг друга с точки зрения информационной войны. Практика государств. Практика государств является основным источником международного обычного права, и в соответствии с практикой государств можно сделать вывод, что некоторые из действий в рамках информационной войны разрешены. Например, коммуникации противника признаются законными целями во время войны. Подводные кабели, включая те, которые связывают воюющие стороны с нейтральными государствами, были объектом нападения во всех морских конфликтах, начиная с Испанско- Американской войны, так как статья 15 Конвенции 1884 года о Защите подводных кабелей исключает из своего действия воюющие стороны. Например, после начала первой мировой войны в августе 1914 года, Британцы перерезали Германские подводные кабели. Правительства ведут радио подавление как в мирное, так и в военное время в течение более 60 лет, начиная с попыток Австрии заблокировать радиопропаганду нацистской Германии в 1934 году. Тем не менее, в настоящее время, учитывая явление конвергенции военных и гражданских систем, о чем уже говорилось выше, вопрос правомерности нападения на коммуникации другого государства утрачивает свою однозначность. С другой стороны, длительная международная практика показывает, что государства могут достаточно сильно воздействовать друг на друга, при этом подобные действия могут не составлять акт применения силы. Экономические бойкоты, эмбарго и другие санкции стали широко распространенными средствами международного давления в двадцатом веке. Например, в 1908 году Огтоманская империя бойкотировала все продукты из Австро-Венгрии в ответ на аннексию этим государством Боснии и Герцеговины. США и Великобритания организовали международный бойкот Иранской нефти после того, как правительство Мохаммеда Мосседеха национализировало Иранскую нефтяную промышленность в 1951 году.1 Наконец, за десятилетия после Арабо- Израильской войны были установлены первичный, вторичный и третичный бойкоты против Израиля, против компаний, которые имели деловые отношения с Израилем, и также против компаний, которые имели отношения с компаниями, которые имели отношения с Израилем? Сравнение нападений в рамках информационной войны и морских блокад может дать направление для понимания места информационной войны в рамках международно-правового регулирования. Морская блокада по международному праву признается как насильственное действие или акт агрессии. Следует отметить, что эффекты морской блокады подобны эффектам от использования некоторых средств информационной войны. Морская блокада прерывает доставку людей и продовольствия в государство или какую-либо область и может парализовать экономику. Нападение в рамках информационной войны также может сделать невозможным доставку людей и продовольствия, парализуя экономику, а также может заблокировать распространение информации (особенно в случае инфоблокады). В связи с этим, возникает проблема классификации действий в рамках информационной войны. Этот вопрос представляет не только теоретический интерес. Во-первых, независимо от того, будут или нет нападения в рамках информационной войны считаться актом войны, применения силы или агрессией, имеет значение является ли применение силы в ответ на такие нападения самообороной, а также должен ли ответ быть пропорционален нападению. Напротив, в зависимости от того, считается ли нападение в рамках информационной войны использованием силы, решается вопрос ее правомерности, как меры принуждения в мирное время. Если вторжение в компьютеры или коммуникационную систему рассматривается как использование силы, то такие действия считаются неправомерным средством международного принуждения. Но если это является эквивалентом, например торговых санкций, то такие действия моїут быть допустимы в мирное время. Квалификация информационного нападения как акта вооруженного нападения, кроме того, может затронуть права и обязанности нейтральных государств. Наконец, классификация нападений и ущерба, который они могут причинить, имеет значение для статуса этих нападений в соответствии с Международным правом в период вооруженных конфликтов, особенно тех положений этой отрасли права, которые защищают гражданские объекты и некомбатантов от нападений и их последствий. Теоретическая трудность в классификации определенных форм информационной войны как применения силы, войны, или агрессии по международному праву не означает, что международно-правовые институты не в состоянии дать оценку этим нападениям. Например, Глава 7 Устава ООН предоставляет Совету Безопасности ООН полномочия определять существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делать рекомендации или решать о том, какие меры следует предпринять в соответствии со статьями 41 и 42 Устава для поддержания или восстановления международного мира и безопасности. Таким образом, в международном праве содержится механизм определения уррозы миру или акта агрессии и ключевая роль в этом механизме принадлежит Совету Безопасности ООН. Тем не менее, на наш взгляд, целесообразно в теории решить вопрос классификации нападений в рамках информационной войны, а также отразить соответствующие положения в конвенции по обеспечению информационной безопасности государств, для того, чтобы Совет Безопасности ООН обладал определенными руководящими материалами. Ответы на нападения в рамках информационной войны: международно-правовые подходы и проблемы. 1 Andreis F. lowcnfeld. !’r:nle Contiols fur Political Lntlx, - 19$X - p. '15 Для того чтобы ответные действия на нападения в рамках информационной войны были правомерными, государство, подвергшееся нападению должно решить ряд проблем. Первая проблема - это определение того, что, например, сбои в информационных или коммуникационных сетях являются результатом нападения в рамках информационной войны. Нападения в рамках информационной войны очень трудно отличить от непредумышленных сбоев. Если нападение осуществляется через сеть, источник нападения может не находиться близко к цели, и к тому же он может не оставить материальных доказательств. Нападения или подрыв работы с использованием вирусов, логических бомб или просто недоработанного программного обеспечения очень трудно быстро обнаружить, если вообще возможно, прежде всего из-за комплексности системы и очень большого числа непреднамеренных ошибок в публично распространяемых программных продуктах. Установление источника сетевых нападений и проблема территориальной юрисдикции. Для того чтобы ответные действия были направлены именно на того субъекта, который нападение осуществил, необходимо установить источник нападения. Тем не менее, представители государства, подвергшегося нападению, в попытках установить источник нападения, совершенного с использованием международных информационнотелекоммуникационных сетей могут быть поставлены в очень затруднительное положение: электрические сигналы распространяются с помощью сети через государственные границы, а полномочия представителей государства ограничены территорией государства. Нападение может быть совершено из другого государства, или может осуществляться через компьютеры и компьютерные сети, находящиеся в различных странах, но представители государства не могут в одностороннем порядке начать преследование в сетях другого государства. В соответствии с принципом суверенитета, каждое государство обладает исключительными полномочиями над событиями в пределах своих государственных границ. Таким образом, для установления источника нападения необходимо сотрудничество с иностранными государствами. Исторически, иностранные агенты не вправе осуществлять деятельность на территории другого государства без соответствующего разрешения этого государства. Как постановил Международный Суд ООН по делу о канале Корфу 1949 год, вторжение в другое государство для обеспечения доказательств без разрешения этого государства запрещается[61]. Таким образом, в международном праве должен быть решен вопрос сотрудничества между государствами в установлении источника информационного нападения. Представляется, что этот вопрос может быть включен в конвенцию об обеспечении информационной безопасности государств. Характер ответных мер. Определение характера ответных мер на нападения в рамках информационной войны также представляет собой проблему в международном праве. В случае если государство атаковано другим государством, оно должно предпринять соответствующие ответные меры. Эти меры могут рассматриваться в рамках права государства на самооборону, как это определено в ст. 51 У слава ООН. Однако, в настоящее время нет ясности относительно того, предусматривает ли ст. 51 Устава основу для военных действий против государства, осуществляющего определенные информационные нападения. Мирное урегулирование международных споров - один из основных принципов международного права. Устав ООН запрещает применение силы или угрозы силой в отношении территориальной целостности или политической независимости другого государства. Правомерным случаем применения силы, кроме коллективных действий по поддержанию мира под эгидой ООН, является индивидуальная или коллективная самооборона против вооруженного нападения. По утверждению Международного суда ООН в деле Никарагуа против США, государства нс имеют права на действия с использованием вооруженных сил, в ответ на действия которые не составляют вооруженного нападения.1 Компьютерные нападения с использованием сетей или с использованием информационного оружия, например вирусов, не могут быть однозначно квалифицированы как вооруженное нападение по Уставу ООН, и, следовательно, такие нападения не создают основы для ответных действий с использованием обычного вооружения. Устав ООН не определяет понятия вооруженное нападение, так же как Международный Суд ООН не дал общего определения. В общем смысле вооруженное нападение включает в себя применение вооруженных сил, насилия, а также вмешательство в суверенные права государства. Тем не менее, в некоторых случаях действия, с использованием разрушительных мер принуждения могут не расцениваться как вооруженное нападение. Например, несмотря на неоднократные требования, ООН отказалась признать бандитские и террористические нападения, совершаемые Палестинцами против Израиля в конце 60 начале 70 годов как вооруженное нападение, отклонив позицию Израиля заключающуюся в том, что отдельные нападения с базы в Ливане должны рассматриваться в совокупности как отдельные части вооруженного нападения, позволяя Израилю осуществить ответное вторжение в Ливан2. Таким образом, по нашему мнению, в ситуации, когда информационное нападение затруднительно оценить как вооруженное нападение, но в результате нанесен значительный ущерб, государство, подвергшееся нападению, может обратиться за помощью в Совет Безопасности ООН, чтобы этот орган квалифицировал действия как угрозу миру или агрессию и предпринял определенные меры, предусмотренные Уставом ООН. Противоречие между международным характером информационных и коммуникационных сетей и государственным суверенитетом может затруднить или воспрепятствовать усилиям государства, подвергшегося нападению, направленным на совершение ответных действий. Необходимо принятие соответствующего международно-правового акта, который решал бы указанные вопросы. Таким образом, в современном международном праве не разрешен вопрос о соотношении между трансграничным характером информационных сетей и принципом государственного суверенитета. В международном праве необходимо провести разграничение таких понятий как вооруженное нападение, применение силы, акт агрессии и других понятий для того, чтобы понять статус нападений в рамках информационной войны по международному праву. Представляется, что это может быть сделано в рамках конвенции об обеспечении информационной безопасности государств. Поскольку в действующем международном космическом праве не разрешен ряд вопросов, вызванных развитием информационных и коммуникационных технологий, представляется оправданным разработать изменения в главные источники международного космического права, которые бы отражали реальности современного все более становящемся информационным общества. Должны быть разработаны широкие международные нормы против определенных информационных нападений, в частности в мирное время. 2.2.