Применение международно-правовых норм основные терминологические аспекты
«Реализация», «осуществление», «имплементация», «выполнение», «использование», «применение», «действие» термины наиболее часто встречаемые при описании или оценке международно-правовых норм.
Равнозначны ли эти понятия, как они соотносятся, насколько оправдано их использование?«Реализация»
Реализация (от латинского «realis» - вещественный) - буквально овеществление. Сегодня традиционно реализация определяется как осуществление, исполнение чего-либо, проведение в жизнь какого-либо плана, проекта, программы и т.п? Термин «реализация права» аналогичен по смыслу. В рамках общей теории права предложено множество определений данного понятия,[1] [2] обобщая их, можно охарактеризовать [реализацию права/как процесс осуществления правовых предписаний (предписаний правовых норм), их воплощение в поведении, деятельности субъектов права. Следует заметить, что также используемый для обозначения претворения в жизнь нормативных установлений термин «осуществление норм права» синонимичен рассматриваемому понятию. В целом, приведенное выше общетеоретическое определение может быть применено и для характеристики «реализации норм международного права».[3] Реализация права в зависимости от характера правотворческих (правореализующих) действий субъектов права происходит в нескольких формах: использование, исполнение, соблюдение. Некоторые исследователи[4] в качестве формы реализации называют применение, правда, практически всегда с оговоркой о ее особом, специальном, вспомогательном характере в ряду других форм реализации права. Три вышеназванных формы реализации права выделяют и при анализе реализации норм международного права.[5] В международно-правовых актах, специальной литературе достаточно часто используются термины «соблюдение обязательств», «выполнение», «осуществление», которые в зависимости от контекста, необходимо оценивать либо как общее указание на реализацию международно-правовых норм, соответственно речь идет о всех формах реализации, например, общепризнанный принцип «pacta sunt servanda», либо как конкретную форму, например, осуществление как синоним использования. «Имплементация» Термин «имплементация» заимствован из англоязычных текстов международных договоров.[6] Буквально «implementation» - осуществление, выполнение.[7] Развернутое определение имплементации предложено А.С. Гавер- довским: «Имплементация норм международного права - это целенаправленная организационно-правовая деятельность государств, предпринимаемая индивидуально, коллективно или в рамках международных организаций в целях своевременной, всесторонней и полной реализации принятых ими в соответствии с международным правом обязательств».[8] Имплементация, по его мнению, не может отождествляться с русскоязычным термином «осуществление», что во многом определяется различиями между внутригосударственными (национальными) правовыми системами и международным правом, как самостоятельной системой права, отличиями в реализации международноправовых норм по сравнению с внутригосударственными - особенности субъ- ектного состава, метода, отсутствие единого контрольного надгосударственного органа. Рассматривая международный механизм имплементации, Гавердовский отмечает, что «имплементация международно-правовых норм на национальном уровне - основной, но не единственный путь реализации норм международного права»? Очевидно, что если один способов имплементации - «путь» (суть способ) реализации, то имплементация - это тоже самое, что и реализация. Анализ приведенного выше определения показывает, что автор, используя «выражение «в целях» разграничивает реализацию и имплементацию, при этом последняя выступает как подготовительная стадия, условие для реализации. Если же обратиться к содержательной стороне определения, то можно прийти к выводу, что имплементация «то же, что и реализация - то есть деятельность государств, соответствующая нормам международного права, направленная на достижение того результата, ради которого была создана норма международного права».[9] [10] «Применение» Несмотря на предложения рассматривать применение как одну из форм реализации, применение права все же «относится к процессу реализации его «ходу». Суммируя представленные в работах по общей теории права дефиниции термина «применение»,[12] можно предложить следующее определение:іприме- нение права!- это властная организующая деятельность компетентных органов и лиц по подготовке и принятию индивидуально-конкретных правовых предписаний, осуществляемая в специально предусмотренных процессуальных формах, имеющая своей целью содействие адресатам правовых норм в реализации принадлежащих им прав и обязанностей. Применение международно-правовых норм имеет свою специфику. Нельзя не согласиться с замечанием В.Я. Суворовой, что применение норм права в рамках международных отношений «не имеет того властного характера, который присущ правоприменительному процессу в государстве... правоприменительная деятельность реализуется на основе соглашения».[13] Вместе с тем, хотелось бы заметить, что такой согласительный характер правоприменительной деятельности в рамках прежде всего межгосударственных отношений реализуется далеко не всегда. И это наиболее явно проявляется в деятельности международных судебных органов.[14] Бесспорно, в основе деятельности всех существующих мемщународных судов лежит соглашение государств. Но после обращения в судебный орган, вне зависимости обращаются ли стороны по обоюдному согласию (Международный трибунал по морскому праву (пп.«а» п.1 ст.188 Конвенции ООН по морскому праву[15]), Арбитражный трибунал (п.1 ст.26 Конвенции по примирению и арбитражу в рамках СБСЕ[16]), Международный суд ООН (п.1 ст.36 Статута Международного Суда ООН[17])) или заявление направляется одной стороной (Международный трибунал по морскому праву (пп.«Ь» п.1 ст. Положения об Экономическом Суде СНГ[22] (правда, формулировки Положения носят несколько «смягченный» характер - в решении Суда «определяются меры, которые рекомендуется принять соответствующему государству в целях устранения нарушения и его последствий. Государство, в отношении которого принято решение Суда, обеспечивает его исполнение»)). Следует признать, что решения международных судебных органов, по спорам, где одной из сторон выступает государство, отличаются от правоприменительных актов национальных судов, прежде всего невозможностью их принудительного исполнения. По моему мнению, это отнюдь не лишает правоприменительную деятельность международных судов ее властного характера[23] - государства следуют правилам производства в судах, обязуются исполнить их решения (подчиняются решению суда), кроме того, строго говоря, принудительное исполнение судебных актов не является стадией правоприменительного процесса.[24] И совсем не применимо вышеуказанное замечание о согласительном характере правоприменения в международных отношениях к деятельности международных уголовных судов (трибуналов). Тем не менее, с предложенным В.Я. Суворовой определением применения международного права: «применение международно-правовых норм - основанная на нормах международного права правовая индивидуальная или коллективная деятельность государств либо иных субъектов по организации реализации норм международного права в конкретных ситуациях»,[27] в целом, можно согласиться, правда, только применительно к международным отношениям. . Последняя оговорка связана с необходимостью оценки возможности ( применения норм международного права, прежде всего, международных до- 1 говоров, в рамках национальных правовых систем. В научной литературе вы сказывались и высказываются различные мнения по этому вопросу. Отдельные исследователи выступают категорически против прямого действия[28] международно-правовых норм во внутригосударственной сфере.[29] При этом предлагаются два основных аргумента: • сферой действия международного права являются межгосударственные отношения, сферой действия национального права - отношения с участием физических и юридических лиц; • международно-правовые договоры могут связывать только субъектов международного права, отдельные личности и организации (предприятия) не являются субъектами международного права, их возможность ссылаться на положения международных договоров зависит от исполнения государством международно-правого обязательства. Следует заметить, что международно-правовые нормы регулируют не только собственно международные (межгосударственные) отношения, «вместе с тем в нормах международного права нередко предусматриваются согласованные между государствами меры, затрагивающие область внутригосударственной компетенции».[30] В международном праве существует значительное количество норм, адресатом которых выступает отнюдь не государство или отдельные его органы, но физическое или юридическое лицо, в частности, посвященные праву обращения индивида и организаций в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, международной уголовной ответственности лиц за совершение международных преступлений, преступлений международного характера и некоторые другие. В рамках теории международного права для объяснения осуществления международно-правовых норм в национальном праве разработана концепция трансформации международно-правовых норм во внутригосударственные. Ее положения 'используются и для оценки коллизионных норм, предусматривающих преимущественное применение международных договоров в случае возникновения противоречия между положениями национального законодательства и международных договоров. Термин трансформация, как отмечают многие ученые,[31] достаточно условен, и сам по себе вызывает множество возражений: буквально трансформация - «преобразование» - при преобразовании преобразуемое явление, предмет исчезает, перестает существовать. При таком «дословном» понимании, трансформация фактически сводится к замещению международной нормы положением национального законодательства, соответственно отпадает необходимость в существовании как таковой системы международного права, международно-правовое регулирование подменяется национальным (внутригосударственным). Иная трактовка трансформации («широкая») предполагает, что «никакого преобразования нормы международного права не происходит, например, норма договора так и остается нормой договора. А вот содержащемуся в ней правилу придается статус нормы внутреннего права. Или в соответствии с нормой международного права создается норма права внутреннего».[32] Фактически, такая трансформация приводит к «удвоению» норм права: Нормы международного прааа копия Нормы национального права ----------------------------------------------------- > Достаточно искусственная схема. Почему, государство, будучи сувереном не может просто «распространить действие им же согласованных и принятых норм международного права в сфере внутреннего права для регулирования отношений с участием организаций и индивидов»,[33] допустить чтобы нормы международного права действовали на его территории от своего собственного имени, непосредственно регулируя правоотношения во внутренней сфере. В некоторых работах, как по международному праву,[34] так и посвященных отдельным отраслям национального права[35] отмечается, что международные нормы являются частью права страны, международные договоры выступают источниками национального права. Тем не менее, «сама природа понятийного аппарата обуславливает «привязку» определенных правовых категорий к соответствующей правовой системе. Каждая правовая система имеет свои источники, которые обладают способностью выполнять присвоенные им функции в рамках другой правовой системы, не переходя в нее, сохраняя «прописку» в своей собственной правовой системе».[36] Я разделяю мнение многих исследователей,[37] что регламентация внутренних отношений международно-правовыми нормами - достаточно частое явление, и нет никаких принципиальных препятствий для прямого действия международных норм во внутригосударственной сфере. Соответственно, для внутригосударственных отношений применение международно-правовых норм соответствует признакам, предложенным в рамках общей теории права. Вместе с тем, если рассматривать правоприменение в динамике, как процедурную, процессуальную деятельность, можно выделить определенные особенности применения международно-правовых норм. Речь идет о стадии правоприменения, связанной с выбором и анализом правовых норм, подлежащих применению (юридической квалификации) в конкретной ситуации. Именно здесь правоприменитель обязан принять решение об использовании для регулирования возникших общественных отношений нормы международного права, при этом,, безусловно, учитываются и существующие национальные нормы, регламентирующие данные отношения. В такой ситуации возможны несколько вариантов действий органа власти, обеспечивающего реализацию норм права: • в случае отсутствия нормы национального права, регулирующей данные отношения, применяется норма международного права, которая предусматривает такое регулирование (самостоятельное применение); • когда то или иное отношение регламентировано как национальноправовой, так и международно-правовой нормой, при этом правила, изложенные в данных нормах, не противоречат друг другу, а дополняют друг друга применяются обе нормы (совместное применение); • при возникновении коллизии, противоречия между нормами, правоприменитель должен руководствоваться специальной коллизионной нормой, предусмотренной законодательством (в Российской Федерации, это правило, изложенное в ч.4 ст. 15 Конституции (аналогичные положения содержатся в целом ряде других нормативных правовых актов России) - «Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора») (коллизионное применение). Следует заметить, что возможны, собственно, несколько коллизий: международный договор предусматривает более благоприятное, «льготное» регулирование нежели национальный правовой акт и обратная ситуация, когда такую регламентацию подразумевает внутригосударственный нормативный акт. В последнем случае вполне логично предположить, что предпочтение будет отдано норме национального права, косвенно это подтверждают положения международных соглашений - п.2 ст.5 Международного пакта о гражданских и политических правах: «Никакое ограничение или умаление каких бы то ни было основных прав человека, признаваемых или существующих в каком-либо участвующем в настоящем Пакте государстве в силу закона, конвенций, правил или обычаев, не допускается под тем предлогом, что в настоящем Пакте не признаются такие права или что в нем они признаются в меньшем объеме»',[38] ст.53 Конвенции о защите прав человека и основных свобод: «Ничто в настоящей Конвенции не может быть истолковано как ограничение или умаление любого из прав человека и основных свобод, которые могут обеспечиваться законодательством любой Высокой Договаривающейся Стороны или любым иным соглашением, в котором она участвует». §2. Международный юридический процесс, международное судопроизводство С понятием применение права тесно связана такая категория как юридический процесс. «Юридический процесс - это комплексная система органически взаимосвязанных правовых форм деятельности уполномоченных органов государства, должностных лиц, а также заинтересованных в разрешении различных юридических дел иных субъектов права, которая а. выражается в совершении операций с нормами права в связи с разрешением определенных юридических дел, б. осуществляется уполномоченными органами государства и должностными лицами в пользу заинтересованных субъектов права, в. закрепляется в соответствующих правовых актах - официальных документах, г. регулируется процедурно-процессуальными нормами, д. обеспечивается соответствующими способами юридической техники».[39] В целом схожее, конечно, менее детализированное, но вместе с тем учитывающие особенности международного права как самостоятельной системы права, определение «международного юридического процесса» предложено в рамках теории международного права - «урегулированная процессуальными нормами деятельность государств и других субъектов международного права по созданию и осуществлению материальных международно-правовых норм, закрепленных в определенных процессуальных формах».[40] По мнению Э.А. Пушмина международный юридический процесс представляет собой комплексную правовую категорию включающую три основных элемента: а), международное правотворчество, Ь). правоприменительную, учредительную и контрольную деятельность государств и международных организаций, реализацию международно-правовых норм во внутригосударственных отношениях с), комплекс процессуальных принципов, институтов и норм, образующих международную процессуальную форму и регламентирующих процессуальное производство. Соответственно им предложено четыре вида международного юридического процесса: нормотворческий (создание международно-правовых норм), учредительный (формирование «международных механизмов», прежде всего международных организаций), правоприменительный и контрольный (наблюдение и проверка соблюдения нормативных предписаний).[41] Можно заметить, что категория «международный юридический процесс» разработана крайне слабо в отечественной юридической науке, несмотря на то, что впервые русские правоведы обратились к ней еще в конце XIX начале XX века. Профессор П. Е. Казанский посвятил один из основных разделов своего курса международного публичного и гражданского права - «Международный юридический процесс» - рассмотрению процедур мирного урегулирования межгосударственных споров, международного уголовного и гражданского процессов.[42] А. М. Горовцев со ссылкой на Гольтцендорфа указывал на возможность выделения международного уголовного права и процесса и международного частного права и процесса.[43] В работе профессора Харьковского университета В.П. Даневского детально исследуется международное процессуальное право, опосредующее «международные процессуальные действия, возникающие между государствами во время разрешения споров и конфликтов».[44] В советской юридической литературе в разное время проблема международного юридического процесса рассматривалась в целом ряде работ по теории международно-правового регулирования,[45] международным судебным органам.[46] Определение категории «международный юридический процесс», данное профессором Н.Н. Полянским можно назвать классическим для российской теории международного права: «Процесс есть деятельность участвующих субъектов и сопутствующая ей система юридических отношений, из нее возникающих и ее порождающих»? Юридический процесс вторичен по отношению к материальному праву, производен от него, является формой осуществления материально-правовых норм. Процессуальные нормы выступают в качестве своеобразной надстройки над нормами материального права, регулируют организационную деятельность, специфические организационно-процессуальные общественные отношения, которые складываются в процессе применения норм материального права, и призваны обеспечить достижение результата, преследуемого последними.[47] [48] «... любая отрасль материального права вызывает к жизни соответствующие процессуальные нормы, поскольку для реализации его норм необходима определенная правоприменительная деятельность уполномоченных на то субъектов ... каждая отрасль материального права имеет соответствующие процессуальные нормы с самой различной степенью дифференцированности: от самостоятельной отрасли до частных обособленных групп».[49] Соответственно, можно выделить не только традиционные гражданский, уголовный процессы и процессуальное право, но и административный, трудовой, земельный, финансовый и т.д. По моему мнению, последнее утверждение не стоит абсолютизировать - вряд ли можно утверждать, что существует бесконечное множество процессов, хотя бы потому, что реализация отдельных материально-правовых норм не требует вмешательства органов власти (соответственно не может идти речь о правоприменении), кроме того, совсем не обязательно, чтобы организационная деятельность по обеспечению реализации предписаний различных материальных норм и возникающие организационно-процессуальные отношения значительно отличались и не могли быть унифицированы. Категория «судопроизводство» является производной от юридического процесса. Кратко ее можно определить как юридический правоприменительный процесс, осуществляемый судом. Достаточно часто понятие процесс рассматривается как синоним судопроизводства? Следует отметить, что судопроизводство нередко оценивается как «средство осуществления судебной власти»[50] [51], форма отправления правосудия - исключительная характеристика государственных судебных органов. Именно такое понимание судопроизводства подразумевается в формулировке ст.118 Конституции России: «1. Правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом. 2. Судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства».[52] Я полагаю, что установление четырех видов судопроизводства вряд ли можно объяснить теми целями, задачами, которые ставятся перед органами правосудия, или структурой судебной системы Российской Федерации, или существованием уже разработанных процессуальных правил. В частности, М.В. Баглай отмечает, что «Конституция РФ фактически учреждает еще один вид судопроизводства - арбитражное судопроизводство, которое регулируется Арбитражным процессуальным кодексом, но этот вид судопроизводства все же закрепляется отдельно (ст.127)».’ Стремление к определенной унификации, прежде всего, наверное, процедуры, безусловно, похвально, но вместе с тем, такое ограничение вряд ли можно назвать обоснованным. Например, в п.З ст.4 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» допускается возможность создания федеральных специализированных судов, при этом, правда, не уточняется, будут ли они руководствоваться существующими процессуальными нормами, прежде всего, предусмотренными ГПК РСФСР, АПК РФ, УПК РФ, КоАП РФ либо иными специальными нормами, в последнем случае совсем не обязательно, что такие процедурные правила можно будет рассматривать как особое производство в рамках существующих процессуальных форм, и относить к тому или иному процессу (судопроизводству). Еще один из аргументов против такого конституционного ограничения, по моему мнению, был достаточно давно выдвинут в рамках дискуссии о гражданском процессе, гражданском процессуальном праве. Речь шла о сделанном несколькими исследователями[53] [54] предложении «объединить всю деятельность различных органов ... суда, органов арбитража, профсоюзных организаций, товарищеских судов и т.д... по разрешению споров о праве и защите права...в общем понятии советского гражданского процесса», так как последняя «служит одной общей цели и имеет один предмет - разрешение спора о праве и защиту нарушенного и оспоренного права...».[55] Помимо возражений, основанных на проведении различий в правилах производства, источников, предусматривающих такое производство, органов (характер, способ формирования, задачи, функции), методов рассмотрения и разрешения споров, отмечалось, что «возрастание эффективности правового регулирования связано... не с механической унификацией его организационно-процессуальных форм, а, напротив, со специализацией по отдельным правоприменительным производствам при непременном учете общих, единых оснований».[56] Нужно заметить, что данная полемика продолжается и сегодня, правда, в центре обсуждения вопрос признания арбитражных процессуальных норм частью гражданского процессуального права, и одним из доводов сторонников такого признания, является, в частности, указание на ст.118 Конституции РФ, которая не предусматривает специального арбитражного судопроизводства, и последнее не может быть отнесено ни к какому другому из числа названных в Конституции кроме гражданского.[57] Как было отмечено выше, традиционным для международного права можно назвать рассмотрение межгосударственного арбитража, иных примирительных процедур для разрешения межгосударственных споров, судопроизводства в Международном Суде ООН, под титулом «международный юридический процесс». В целом, следует признать, что международный процесс анализируется через призму деятельности международных судебных и отчасти квазисудеб- ных органов, так же как и в национальных правовых системах в рамках международного права категории международный процесс и международное судопроизводство фактически синонимы. Многие теоретические проблемы международного процесса, судопроизводства, к сожалению, не нашли отражение даже на уровне специальных монографических работ, в частности, не проводилось выделение отдельных видов международного процесса, международного судопроизводства по предметному признаку (по аналогии с гражданским, уголовным и др. в национальном праве). Своеобразным исключением можно назвать, рассмотрение в некоторых работах по международному уголовному праву[58] международного уголовного процесса. Отчасти это можно объяснить тем, что на сегодняшний день не выработана в равной степени признаваемая всеми исследователями система международного права (достаточно отметить, что спорным остается вопрос о выделении как таковых процессуальных отраслей, подотраслей и институтов[59] [60]). Помимо этого, многие международные судебные органы «уникальны»: особенности их структуры, компетенции, процедуры не позволяют объединять их в рамках одного процесса, судопроизводства? Последнее высказывание в полной мере применимо к Суду Европейских Сообществ (Court of Justice of the European Communities) и созданному при нем Суду первой инстанции Европейских Сообществ (Court of First Instance of the European Communities). Хотелось бы заметить, что именно Суд ЕС наиболее приближен к национальному судопроизводству. Речь идет не о его структуре или организации производства (хотя и здесь можно найти определенные «совпадения», в частности, с французским судопроизводством[61]), а о его компетенции. Наиболее ярко это проявляется в Суде первой инстанции. Суд первой инстанции создан в 1988 г. «для рассмотрения определенных категорий исков физических и юридических лиц ... и принятия по ним решений».[62] К юрисдикции Суда первой инстанции относятся: ■ споры между Сообществом и его служащими (ст.ст.179 ЕС и 152 Евроатома) - аналог споров из трудовых отношений, рассматриваемых национальными судами в рамках гражданского или специального (например, в ФРГ) судопроизводства; ■ Иски в связи с судебным контролем - как об аннулировании (незаконность актов принятых институтами Сообщества), так и в связи с бездействием - только по обращениям физических лиц и организаций (ст.ст.173 и 175 ЕС, 33 и 35 ЕОУС, 146 и 148 Евроатома) - аналог производства по делам из административно-правовых (публично-правовых) отношений в гражданском судопроизводстве, административного судопроизводства (например, Франция, ФРГ); • Иски в связи с внедоговорной ответственностью, предъявленные частными лицами и компаниями (ст.ст.178 ЕС, 40 ЕОУС, 151 Евроатома) - аналог споров из причинения вреда, рассматриваемых в гражданском судопроизводстве; • Иски в связи с контрактами с Сообществом, предъявленные физическими и юридическими лицами - аналог гражданского, арбитражного (торгового, хозяйственного) судопроизводства. По моему мнению, производство в Суде первой инстанции ЕС и отчасти производство в Суде ЕС (например, когда речь идет об исках из причинения вреда или в связи с невыполнением обязательств по частноправовым контрактам, предъявленным государствами) можно отнести к международному гражданскому процессу (судопроизводству). Можно заметить, что подобная аналогия до известной степени может быть проведена и при оценке деятельности Европейского Суда по правам человека. В соответствии со ст.34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод: «Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней». Деятельность Европейского Суда по правам человека напоминает деятельность судов общей юрисдикции в рамках гражданского судопроизводства (применительно к Российской Федерации) по рассмотрению жалоб граждан на нарушение их прав и свобод неправомерными действиями государственного органа, общественной организации или должностного лица.[63] Еще одной чертой напоминающей национальное гражданское судопроизводство можно назвать то, что Европейский Суд по правам человека, в случае установления нарушения положений Конвенции, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне, при условии, что внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствия этого нарушения и Суд признает такое возмещение необходимым (ст.41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Правда, следует заметить, что подобная аналогия не допустима, например, по отношению к судопроизводству в Германии или Франции, где заявления (иски) граждан о нарушении их прав и свобод действиями (бездействием), решениями органов государственной власти рассматривают суды административной юрисдикции. Кроме того, некоторые обращения индивидов в Европейский Суд по правам человека, в частности, связанные с нарушением права на справедливое судебное разбирательство (ст.6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), могут быть соотнесены с кассационными, апелляционными жалобами граждан в рамках гражданского, арбитражного, уголовного, административного судопроизводств. Представляется, в порядке постановки вопроса, что деятельность Европейского Суда по правам человека может быть охарактеризована как специальное (по отношению к «традиционному» международному процессу) гуманитарное международное судопроизводство. Термин «гуманитарное судопроизводство» достаточно условен, его использование связано с тем, что Европейский суд по правам человека применяет нормы международного гуманитарного права («права прав человека»). Деятельность иных международных судебных органов в области защиты прав человека, в частности Межамериканского суда по правам человека,’ так же может быть включена в международное гуманитарное судопроизводство. Автор предлагает следующую схему видов международного процесса, международного судопроизводства по предметному признаку: международное уголовное судопроизводство, международное гуманитарное судопроизводство, международное гражданское судопроизводство. Строго говоря, в данную схему можно бесспорно включить только деятельность международных судебных органов по разрешению споров с участием физических и юридических лиц, и лишь отчасти - межгосударственных споров. §3. К вопросу о понятии и содержании международного гражданского процесса «Международный гражданский процесс» является одним из традиционных разделов курса международного частного права.[64] Обычно к международному гражданскому процессу относят следующие вопросы: • о подсудности в отношении дел, возникающих по гражданским, семейным, трудовым правоотношениям «с иностранным» или «международным элементом» (о международной подсудности); • о процессуальном положении иностранных граждан и юридических лиц, иностранного государства и его дипломатических агентов и консульских должностных лиц, международных (межгосударственных) организаций в суде; • о судебных доказательствах в гражданских делах с иностранным элементом; • о порядке установления содержания иностранного права; • об обращении к иностранным судам с поручениями о выполнении отдельных процессуальных действий и об исполнении поручений иностранных судов; • о признании и принудительном исполнении иностранных судебных решений по гражданским делам; • о признании иностранных арбитражных соглашений и о принудительном исполнении решений иностранного арбитража; • об осуществлении нотариатом и некоторыми другими органами защиты личных неимущественных и имущественных прав участников международного гражданского оборота. Следует заметить, что вопрос о юридической природе международного гражданского процесса остается открытым. В целом, предлагаемые в научной литературе оценки можно свести к трем основным: 1. «...проблемы международного гражданского процесса относятся к гражданскому процессу как отрасли права», они являются особым подразделом науки международного частного права (Л.А. Лунц, Н.И. Марышева, М.М. Богуславский): 2. международный гражданский процесс, наряду с международным частным правом, представляет самостоятельную отрасль национального права - международное гражданское процессуальное право (X. Шак (Н. Schack), Р. Геймер (R. Geimer)); 3. международный гражданский процесс - институт международного частного права (как отрасли внутригосударственного права - А. Нусбаум (A. Nuss- baum), как межсистемного комплекса - Т.Н. Нешатаева, Л.П. Ануфриева). При этом наиболее уязвимой является последняя точка зрения. Прежде всего, вряд ли можно отнести международный гражданский процесс к собственно частному праву, процесс традиционно считается частью публичного права. Как отмечает X. Шак: «Как и частное право, международный гражданский процесс служит справедливости в частноправовом обороте. Его цель, таким образом, скорее частноправовая, в то время как средства, которыми он пользуется, скорее публичноправовые».[65] Кроме того, международный гражданский процесс невозможно рассматривать исключительно как вспомогательную, зависимую, вторичную по своей природе часть материальной отрасли права, достаточно часто именно международное частное право «следует» за процессом (например, применение коллизионных норм государства, суды которого обладают компетенцией рассматривать спор, в соответствии с нор- мами о международной подсудности). Так или иначе, все приведенные выше позиции, указывают на тесную связь международного гражданского процесса и международного частного права. Споры о системной принадлежности международного частного права, его правовой природе, наверное, можно назвать одной из «вечных» проблем правоведения. Эту дискуссию обычно характеризуют как полемику сторонников международно-правовой и гражданско-правовой природы этой области права. По моему мнению, наиболее ярко позиция, аргументы «международников» представлены в работах С.Б. Крылова:[66] • международное право «подразделяется» на международное публичное и международное частное право, «...наряду с этим можно говорить о международном гражданском, международном уголовном, международном административном и других отраслях международного права»; • международное частное право «знает не только коллизионное, но и непосредственное правовое регулирование (вексельные, чековые конвенции)»; • «...посредственный, коллизионный характер регулирования отнюдь не лишает соответствующих норм их международно-правового характера, поскольку по поводу той или иной нормы установилось соглашение государств и поскольку в основе коллизионной нормы нередко лежит веками сложившийся международный обычай»; • если соглашение государств по поводу коллизионной нормы отсутствует, «она является лишь внутригосударственной нормой, имеющей предметом внешние отношения. ...Имея в виду лишь внутригосударственные источники, относящиеся к области международного частного права, можно говорить о коллизионном праве того или иного государства». Многие предложения Крылова были в дальнейшем развиты в работах И.П. Блищенко, С.А. Малинина, Л.Н. Галенской, К.Л. Разумова, В.Г. Храбско- ва. В частности, К..Л. Разумов отмечал, что «коллизионное право каждого государства представляет собой подсистему национального права и не входит ни в одну из отраслей внутригосударственного права», а унифицированные гражданско-правовые нормы составляют «международное гражданское право как самостоятельную отрасль международного права».[67] Сторонниками внутригосударственной, гражданско-правовой природы международного частного права выдвигаются следующие аргументы: • «...правоотношения, регулируемые международным публичным... и международным частным правом,... существенно различны», международное частное право является международным «в том смысле, что оно устанавливает правоотношения между лицами, принадлежащим к разным государствам, правоотношения, выходящие за рамки отдельной правовой системы... Эти правоотношения лишь условно могут быть названы международными».[68] [69] « Роль международных договоров в международном частном праве, безусловно, важна, но вряд ли это можно назвать абсолютной «тенденцией для всех областей международного частного права», значительное место в рамках международного частного занимают нормы национального права? • Унифицированное правовое регулирование, предусмотренное международными договорами, осуществляется не непосредственно, а нормами внутригосударственного права (теория трансформации).[70] Ранее в работе отмечались слабые стороны концепции трансформации, и то, что объектом международно-правового регулирования выступают не только собственно международные (межгосударственные) отношения - ничто не мешает государствам, согласуй собственные интересы, позиции, разработать международно-правовой документ, предусматривающий унифицированную международно-правовую регламентацию внутригосударственных отношений. Своеобразным компромиссом, попыткой найти «золотую середину» между двумя крайними позициями можно назвать предложенную Р.А. Мюллерсо- ном концепцию международного частного права как самостоятельного по отношению к системам внутригосударственного и международного права образования - «полисистемный комплекс», возникающий «в результате взаимодействия определенных частей национально-правовых систем между собой и с определенной частью международного публичного права», причем эти части «не исключаются из соответствующих систем»? Хотелось бы заметить, что, приняв данную точку зрения, такие комплексы следует выделять применительно ко всем областям взаимодействия национальных и международной правовых систем. Следует согласиться, что «...принадлежащие к различны правовым системам нормы взаимодействуют как нормативный комплекс не в статическом состоянии, а в правоприменительном процессе, причем в целях решения конкретной задачи, урегулирования конкретного правоотношения».[71] [72] Не стремясь «поставить точку» в ведущемся споре, я полагаю, что международное частное право можно рассматривать как самостоятельную научную и учебную дисциплину. Что же касается оценки правовой природы международного мастного права, вряд ли есть достаточные основания для признания его самостоятельной отраслью национального права, прежде всего, потому что едва ли не основными источниками международного частного права выступают международные договоры, нормы которых непосредственно реализуются, применяются субъектами права,[73] при этом вопрос систематизации, выделения данных норм в отдельную отрасль, институт международного права имеет в большей степени теоретическое значение, нежели практическое и может очевидно иметь несколько возможных решений. Что касается норм национального права, здесь определяющим фактором выступает источник данных норм и его «привязка» к той или иной отрасли национального права (гражданское, семейное и т.д.). Возвращаясь к вопросу о международном гражданском процессе, по моему мнению, следует проводить разграничение между собственно процессом, как деятельностью органов государственной власти, в нашем случае, преимущественно судебной, и правом, которое регулирует деятельность этих органов, устанавливает процедуру, в соответствии с которой действуют участники процесса, и которое называют процессуальным. Большинство исследователей оценивают международный гражданский процесс исключительно как деятельность национальных судебных органов (судов общей юрисдикции, арбитражных судов, третейских судов), связанную с защитой прав иностранцев и иностранных юридических лиц. Такая позиция вызывает некоторые возражения, прежде всего терминологического плана. . Во-первых, оправдано ли применение словосочетания «гражданский процесс»? Как отмечалось ранее, в правоведении гражданский процесс понимается исключительно как деятельность суда по разрешению гражданско- правовых споров. Деятельность иных органов, хотя и весьма схожая по целям и предмету, рассматривается как самостоятельное правоприменительное производство. Арбитражное судопроизводство - хотя некоторые исследователи (В.М. Жуйков, Р.Ф. Калистратова, С.М. Пелевин, Н.А. Чечина, Д.М. Чечот, М.С. Шакарян и др.) относят его к гражданскому судопроизводству, признают нормы арбитражного процессуального права составной частью гражданского процессуального права - следует оценивать как самостоятельное правовое явление, отличное от гражданского процесса. Некоторые доводы были приведены ранее, здесь же хотелось бы отметить, что арбитражная процессуальная форма отличается от гражданской - иные стадии, иные производства, иной процессуальный режим, кроме того создана специальная система арбитражных судов, кодифицированный акт (Арбитражный процессуальный кодекс РФ), фиксирующий правила производства в арбитражных судах. Принимая во внимание данный вывод, следует указать, что в целом не совсем верно использовать термин «международный гражданский процесс» для обозначения производства с участием иностранных лиц, как в судах общей юрисдикции, так и в арбитражных, третейских судах, административных органах. Применение слова «международный» в рамках рассматриваемого понятия вызывает еще больше возражений. В частности, не кажется оправданным его использование в контексте общей характеристики юридических дел, возникающих в условиях международного оборота, для дел, рассматриваемых во внутригосударственных судебных и иных органах, прежде всего на основе внутригосударственного права. Именно при разрешении споров «с иностранным элементом» суды чаще применяют международные договоры. Но «суды обязаны разрешать дела» (речь идет о всех категориях юридических дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции и арбитражными судами) на основе законодательства РФ, «общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров РФ» - ст.10 ГПК РСФСР (в редакции Федерального закона от 7 августа 2000 г. №120-ФЗ)[74], ст. 11 АПК РФ.[75] Кроме того, как отмечалось выше, деятельность отдельных международных судебных органов может быть оценена, как международное гражданское судопроизводство (процесс). Таким образом, представляется не совсем удачным использование термина «международный гражданский процесс», как с позиции гражданского, арбитражного процессуального права, так и международного права. Следует заметить, что в отношении использования термина «международный гражданский процесс» изменилась и позиция законодателя. Если ранее в «Общеправовом классификаторе отраслей законодательства»[76] в разделе «440.000.000 Международное право и процесс. Внешнеэкономические отношения» был установлен специальный подраздел «440.070.000 Международный гражданский процесс», то на сегодняшний день в «Классификаторе правовых актов»[77] ни в разделе «030.150.000 Международное частное право», ни в разделе «200.000.000 Международные отношения. Международное право» нет подраздела «Международный гражданский процесс». Вопросы, традиционно относимые к международному гражданскому процессу, нашли закрепление в разделах: «180.040.000 Гражданский процесс» - «180.040.060 Гражданские процессуальные права иностранных граждан и лиц без гражданства. Иски к иностранным государствам», «180.050.000 Арбитражный процесс» - «180.050.050 Производство с участием иностранных лиц», «180.080.000 Исполнительное производство» - «180.080.090 Совершение исполнительных действий в отношении иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных организаций. Исполнение судебных актов и актов других органов иностранных государств». Как положительную тенденцию, можно отметить то, что в целом ряде работ по международному частному праву, гражданскому и арбитражному процессу авторы отказались от использования термина «международный гражданский процесс»,[78] правда, в отдельных случаях только в рамках названия раздела или главы.[79] Оценка международного гражданского процесса как совокупности норм права - отнесение норм к отдельной процессуальной отрасли национального права; рассмотрение их как части процессуальных отраслей или комплексной отрасли внутригосударственного права - затрагивает лишь внутригосударственные нормы и связана с определенной национальной законодательной традицией. Например, ст.1 (Цель закона) Закона Италии «Реформа итальянской системы международного частного права» (№218 принят 31 мая 1995 г.): «Настоящий закон определяет пределы юрисдикции Италии, устанавливает правила определения применимого права, а так же регулирует вопросы действительности иностранных судебных решений и правовых актов»; часть II «Международное процессуальное право» Закона ЧССР «О международном частном праве и процессе» (№97 принят 4 декабря 1963 г. (с изменениями 1969 г., 1992 г.)); ст.1 Федерального закона Швейцарии «О международном частном праве» (принят 18 декабря 1987 г.): (1) «Настоящий закон применяется к следующим вопросам, возникающим в сфере международного общения: а) компетенция швейцарских судебных и административных органов; Ь) применимое право; с) условия признания и приведения в исполнение иностранных решений; (^несостоятельность и мировое соглашение в конкурсном производстве; е) арбитраж».[80] Вместе с тем, международно-правовые нормы играют немалую роль в регулировании судопроизводства с участием иностранных физических и юридических лиц и в какой-то степени в разрешении споров между «национальными» сторонами, например, при предоставлении документов, получении доказательств за границей. Весьма интересной представляется позиция Т.Н. Нешатаевой, рассматривающей международный гражданский процесс как «комплекс международных и внутригосударственных норм,... регламентирующий взаимосвязь и взаимодействие национальных и международных органов правосудия (других правоохранительных органов), которые осуществляют производство по гражданским делам...».[81] По моему мнению, здесь необходимо небольшое уточнение - международные судебные органы, кроме Суда ЕС и Суда первой инстанции ЕС не рассматривают «гражданские дела» (хотя в определенной степени такая аналогия может быть проведена). Кроме того, международные суды, за исключением опять же Суда ЕС (при рассмотрении дел в преюдициальном порядке) и Экономического Суда СНГ (при толковании положений соглашений СНГ, актов законодательства бывшего СССР по запросам высших хозяйственных и арбитражных судов) непосредственно не взаимодействуют с национальными правоохранительными органами (международные судебные органы обращаются к государствам).